Я бисексуальна в выборе литературы
Название: Революция
Автор: Vlublennaya_v_more
Бета: как таковой нет, дорогая Трегги-Ди помогала вычитывать
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд
Категория: слэш
Жанр: романс и немного душевных метаний
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Исполнение заявки с кинк-феста "Мастрейд. Что-то в поведении Майкрофта окончательно сносит крышу инспектору. И нежный и тактичный Грег превращается в рычащую зверюгу, грубо трахающего Майкрофта. Тот хнычет и скулит, вяло отбрыкивается, но получает свой мазохистический кайф. Рейтинг-столько-не-живут, хочется грязной и бессмысленной порнушки. Не юмор и не стёб"
Революция
Иногда Грег думает, может всему виной его неудачный брак? Может за двенадцать лет недопонимания, отчуждения и пренебрежения что-то щелкнуло, перемкнуло в его голове? Свершилась какая-то чертова революция – прямо там, на площади Имени его инфантильных иллюзий о великой любви прошел парад с красными знаменами, кто-то сверг здравый смысл, переименовал серые улицы его извилин, снес танками тщательно возведённые стены между приемлемым и неприемлемым…
Да, ему определенно пора завязывать засыпать под исторические передачи. Двухчасовые разглагольствования седобородых умников про последствия русской и французской революции не прошли даром. Если закрыть глаза, то он, обладающий не такой уж и развитой фантазией, мог легко представить, что его голова это неспокойная страна. Там сносят памятники, гремят взрывы, и творится какая-то глобальная возня. Но кого он обманывает? Если это и было, то все уже давно в прошлом – никаких красных знамен в его голове, одна пыль столбом и разруха. Он уже лет семь не самодостаточный взрослый человек со здоровой самооценкой, а гребанный мазохист, позволяющий втаптывать себя в грязь раз от раза, получая свой кайф. Чертов извращенец.
С Джессикой было проще, с ней его статус определялся – «даю вытирать об себя ноги во имя светлой памяти нашей любви и во славу собственной рефлексии». Звучит жалко, но на свете полно таких же «крупнорогатых» неудачников. А здесь что? «Позволяю своему напыщенному любовнику относиться ко мне как к дерьму, чтобы драть потом этого сноба на всех плоскостях как свихнувшийся пес».
«Позволяю» – как самоуверенно, твою мать! Он и без всяких позволений это делает, ублю… Козе… Гребанный Холмс, короче!
Ладно, по правде говоря, Лестрейд всегда знал, на что идет. Мистер Британское правительство не переставал выводить его из себя, даже когда их отношения внезапно перешли в новую плоскость. Все прошло гладко, просто цепочка – «как он меня бесит, чертов сноб, пришибить бы его его же зонтом» поменялась на «как же он меня бесит! Трахнуть бы его этим…».
О, нет, нет – уже никаких зонтов, просто трахнуть бы его, да так чтобы вся напыщенность из глаз с искрами вылетела.
В общем, сегодня Грег был зол и одинок в этом пустом огромном двухэтажном особняке, в который его зачем-то перетащили жить. Идея переезда была вполне романтична – делить крышу с любовником, иметь общий дом, кровать, кухню, две зубных щетки в одном стакане… Но чаще всего инспектор проводил здесь время один – Холмс то работал с утра до утра, то разъезжал по командировкам.
Каждый раз, открывая дверь, вернувшийся с дежурства, усталый Лестрейд думал: «что я здесь делаю? Зачем мне столько места одному?» И хмурился, бросая ключи на лакированное, изрезанное вензелями трюмо. Шел в душ, демонстративно громко щелкая выключателями, игнорируя «умную» систему. Собственно, выключатели здесь выполняли чисто декоративную роль, система все равно срабатывала, реагируя на движения. Эта была лишь снисходительная уступка, дань его устаревшим привычкам.
– Я не могу сюда переехать, Майкрофт, это уже слишком, – озираясь по сторонам, сказал ошеломленный Грег.
Холмс, по-прежнему стоя у двери, лишь недоуменно пожал плечами:
– Назови мне хоть одну причину, почему тебя не устраивает этот дом? – спросил он своим фирменным тоном, дав понять – все будет так, как он запланировал.
– О Боги, их тысячи и ты их всех и сам знаешь! – возмутился инспектор.
– И все же… Назови хотя бы одну, Грегори.
Инспектор выдохнул, остановил на одной точке наконец-то свой ошалелый взгляд и выдал первое, что пришло на ум:
– Здесь нет ни одного гребанного выключателя! Что мне делать на этом космическом корабле, о высший разум с планеты Холмсов, если у меня аппетит просыпается только после того, как щелкну выключателем на кухне, и отлить я могу тоже только после того, как клацну по стене? Вот такой я мамонт…
Холмс хмыкнул и оторвался, наконец, от облюбованного дверного косяка. Минуту назад Лестрейд уже начал думать, что он там не зря стоит – преграждает ему путь к бегству, никак иначе.
«Тюремщик» подошел к Грегу и положил руки ему на плечи, притягивая к себе.
– Будут вам выключатели. По десять штук на одну стену, если захотите, уважаемый мамонт.
Потом они поцеловались – все как в кино. И стали жить долго и счастливо. Где-то в параллельной вселенной, где феи летают на единорогах, твою мать.
Не смотря ни на что, Грег был нежным любовником. Он не притворялся, не «размазывал сопли», как говорят. Ему было сорок пять - рано поседевшему разведенному инспектору Скотленд-ярда, а Майкрофт не какая-то там двадцатидвухлетняя длинноногая любительница откровенных селфи… К чему бы был весь этот цирк, если бы он не получал удовольствия от всего происходящего сам? Конечно, он не встречал Холмса после работы в полупрозрачном коротеньком халатике, не красовался перед ним красивым шелковым бельем, не ел клубнику с его волосатой рыжей груди, испачканной сливками из баллончика…
О Господи, и подумать страшно… Не дай бог одному из них это бы понравилось – тогда бы Лестрейду пришлось, скрипя зубами, напяливать женское белье, чтобы угодить Холмсу, или же Майкрофт мучился бы от сыпи на груди – аллергической реакции на сливки, которые так любил бы слизывать с него Грег.
Ох, нет, черт. Их нежность была другой.
Грег любил делать массаж Майкрофту. Начинал с шеи, когда тот засиживался в кабинете за своими супер-секретными бумагами. Холмс словно сопротивлялся ласке, не позволяя удовольствию поглотить себя. Лестрейд гладил его плечи, массировал окаменевшие от перенапряжения мышцы, надавливал на одну особенную точку в основании черепа. Все без толку. Он бы сам давно уже разомлел от таких прикосновений, откинулся бы на стул, закрыл глаза, а потом бы позволил увести себя, безвольного, в спальню. Но нет, Холмсы они, очевидно, из стали или из металла еще покруче, из того, что водится на их планете гениев. Мистер «Не прикасаться – опасно для жизни» никогда не просил Грега остановиться и не мешать ему, нет, он продолжал также молча работать, читая отчеты и делая пометки на полях. Когда Грег окончательно смирялся с тем, что никчемен как массажист и хотел, было, сдаться, Майкрофт внезапно откладывал бумаги. Он сооружал из них аккуратную стопку, закрывал ноутбук и обязательно надевал колпачок на ручку, которой писал. Наверное, именно так рыцари вкладывали меч в ножны после успешного боя.
Маньяк. Грег даже на кнопку на авторучке не нажимал, когда заканчивал кропать отчеты. Меньше всего его заботило, стержень внутри или снаружи. О… Какая внезапная аллегория. Но, да, вообще то его действительно не волновало – внутри или снаружи. По крайне мере, с Майкрофтом.
– Надеюсь, ты не успел ничего прочесть пока стоял у меня за спиной, – невозмутимо говорил «рыцарь», поднимаясь со стула и поворачиваясь к любовнику лицом. – Иначе мне придется тебя убить. Дела государственной безопасности, сам понимаешь, – ласково скалился Холмс, свято веря, что нормальные люди именно так задействуют лицевые мышцы, когда улыбаются. Гребанный инопланетянин.
Целовался он тоже как-то не по- человечески, но Грегори это нравилось.
– Дела государственной важности и ты хранишь их стопкой на столе? – промычал как-то в один из таких поздних вечеров инспектор, отрываясь от тонких влажных губ.
Майкрофт отступил назад, одобрительно качая головой.
– Да, ты прав, я совсем забыл, – сказал он и швырнул документы, которые отложил – папка за папкой – в камин.
Какое-то время мужчины молчали, наблюдая, как огонь жадно пожирает бумагу.
– Эффектно, – заключил Грег, когда обложка последней папки окончательно свернулась и обуглилась. – Но у тебя же шредер под столом стоит.
– Ох, инспектор, умеете же вы разрушить драматичность момента, – тяжко вздохнул Холмс и, приобняв его за талию, увлек за собой из кабинета наверх, в спальню.
Лестрейд любил приглаживать большими пальцами широкие чудно изломанные брови Майкрофта. Особенно когда коричневая краска с них понемногу смывалась, выдавая прячущуюся за ней природную рыжину. Да, да… Он мог бы шантажировать Холмса одной только этой информацией, при желании! Личный стилист мистера совершенства регулярно подкрашивал ему брови в более темный каштановый цвет. Хотя Шерлок, без сомнения, уже тысячу раз проходился своим неисчерпаемым сарказмом по этому больному месту брата. Как бы там ни было, Грег любил находить самые первые мятежные рыжие волоски в безупречных окантованных линиях – они золотились, поймав на себе луч солнца или свет лампы. Инспектор знал, что уже скоро брови вновь будут педантично обработаны и наслаждался, глядя на любовника в редкие утренние часы, проведенные вместе в одной постели или держа его лицо в ладонях какое-то время после поцелуя.
Такой вот немножко несовершенный Майкрофт всегда вызывал в нем нежность. Грег словно постигал какую-то истину, его будто осеняло:
– А… Да, точно – вот почему я с ним, – думал он.
Но были и другие моменты, когда он просто ненавидел эту высокомерную, напыщенную задницу.
Нынешний день был один сплошной такой момент.
Холмс вернулся из длительной командировки, во время которой совершенно не контактировал с ним. Ничего, даже пары сухих слов через помощника не передал. Грег и узнал то, что тот уехал куда-то, а не был взорван в собственном автомобиле или похищен, не впал в кому и не был измучен сепаратистами до смерти… От Шерлока.
Тот просто бросил невзначай, пока сновал туда-сюда по месту преступления в своей манере:
– На вас смотреть противно, Грехем, выспитесь. Братец говорил что-то про Иран неделю назад, и, судя по тому, что слежка за мной сейчас ведется из черного роллс-ройса, а не из серебристого ауди, он уехал туда решать вопросы лично.
«Ох, спасибо гребанный ты гений, как же нам повезло, что вас таких двое – чертовых андроидов из будущего, косящих под людей! Кто бы еще объяснил бы нам, простым людишкам, какую хрень и зачем вы творите».
Грег пнул в сердцах колесо служебной машины.
Не при Шерлоке, конечно, и не при исполнении обязанностей, и не свою служебную машину, а Майкрофта, сукина сына, Холмса. Который явился домой, наконец-то, как ни в чем не бывало, и заперся у себя в кабинете.
Лестрейд был зол, но на пару часов его все же хватило – он принял душ и доел остатки пиццы в холодильнике, отодвинув пучки спаржи, сельдерея, пармезана и прочего в сторону. Он привык маскировать и прятать свою ужасную, по мнению Холмса, еду под пакетами с овощами, фруктами и всякой диетической травой.
– Незачем разводить беспорядок на полках, я и без того знаю, что твое питание просто отвратительно в мое отсутствие, – передразнил голос Майкрофта у себя в голове Грег.
Наконец, он постучал в кабинет Холмса, стараясь быть сдержанно отстраненным. Он просто хочет прояснить некоторые моменты в их, прости Господи, отношениях, вот и все. Никаких претензий друг к другу и склок. Любовник пропадал пару недель где-то, не сочтя нужным его предупредить. Подумаешь, ничего особенного. И вот он, Грегори Лестрейд, наученный неудачным браком в прошлом, вежливо стучится в его кабинет, не врываясь и крича на него с пеной у рта. Прогресс на лицо.
– Занят? – спросил он, входя, не дожидаясь ответа.
Майкрофт хмурился, глядя в монитор лэптопа. Он на секунду перевел взгляд на Грега и вновь вернулся к чему-то, очевидно, более интересному на экране.
– Немного, – ответил Холмс, давая всем своим видом понять, что лучшее, что может сделать Лестрейд сейчас – это закрыть дверь с другой стороны.
Как и Шерлок, Майкрофт мог быть ужасно прямолинеен. Вот посмотрите – ему не до разговоров сейчас, он занят и даже не будет утруждать себя репликами вроде – «Извини», «Ложись без меня», «Постараюсь скоро прийти» или «Ты о чем-то хотел поговорить? Мир не рухнет, если я отложу дела на пару минут».
– Знаешь, я прошу не так уж и много, Майкрофт, одно эсэмэс или записка на холодильнике – «Я жив. Улетел спасать мир. Твой Бэтмен». Что-то вроде этого, мне было бы достаточно.
Стараясь сохранять спокойствие, Грег ожидал хоть какого-нибудь ответа. Но Холмс просто стучал по клавишам.
– Майкрофт? – позвал он его, спустя почти минуту.
Холмс скривился, словно ему досаждала назойливая муха. Не отрываясь от чего-то чертовски важного в компьютере, он сделал небрежный жест кистью в сторону Лестрейда. Жест, которым короли отдавали стражникам приказ увести лебезящую челядь с царственных глаз долой.
– Идите, инспектор. Мы поговорим позже, – бросил он ему как кость дворняге.
Это стало последней каплей. Небрежное движение бледной ладони подействовало на Грега как красная тряпка на разъяренного быка. Майкрофт был слишком занят, слишком погружен в собственные мысли, в эти его неотложные гребанные дела, чтобы как-то отреагировать, предотвратить наступающую угрозу. Слишком доверял ему? Или недооценивал как мелкую букашку? А может специально провоцировал?
Так или иначе, но пару мгновений спустя он был уткнут правительственным носом прямо в столешницу. Грег заломил его руки, прижимая к столу.
– Что ты делаешь? – прошипел Майкрофт, пытаясь вырваться из захвата.
– Мы поговорим позже, как вы и приказали, ваше величество, – холодно ответил Лестрейд, профессиональным движением застегивая на любовнике наручники. Это не было его привычкой – таскать наручники в карманах домашних штанов, но он зачем-то положил их туда перед тем, как пойти в кабинет Холмса. Его пылающий от костров революции мозг, очевидно, стал действовать сам по себе, не предупреждая осажденное мятежниками сознание. Грег впихнул в рот Майкрофта его собственный галстук как кляп, выбил из-под него кожаное офисное кресло, заставив тем самым склониться над столом, отклячив зад, обтянутый дорогими бледно лиловыми брюками.
Крепко прижимая одной рукой Холмса к столу за затылок, другой Лестрейд принялся деловито оглаживать плоские ягодицы сквозь ткань. Он сжимал и тискал, то и дело натыкаясь на выступающие кости.
«Худеет он, видишь ли. И так не за что ухватиться» – хмыкнул издевательски инспектор.
Он ударил ладонью несколько раз по худосочной заднице, от чего Холмс что-то замычал невнятно свозь кляп. У него, наверное, уже все тело затекло от неудобной позы, но Грег был слишком зол, чтобы заботиться об этом.
Мстительно он особо сильно ущипнул любовника, а затем отвлекся на секунду, чтобы достать нож для бумаги из настольного канцелярского набора. Грег чирканул острым лезвием по брючному шву, который удачно натянулся вместе с тканью между ягодиц Майкрофта. Дорогая ткань затрещала, расступаясь. Холмс шокировано встрепенулся, но Лестрейд лишь сильнее надавил на затылок и пресек бунт. Позже нож помог и с тонким хлопковым бельем. Оголив правительственный зад таким негуманным способом, инспектор еще раз прошелся по нему хлесткими шлепками, превратив бледную кожу в воспалено-розовую.
Он знал, что в верхнем ящике стола, в футляре из-под очков, Холмс хранит презервативы. Зачем нужна была такая нелепая конспирация, Лестрейд не знал, но такую запасливость Майкрофта считал полезной, так как пару раз они не доходили до спальни, и эта милая заначка в кабинете их спасала.
Любовник вновь забрыкался, еще только услышав звук, с которым колесики выдвижного ящика прокатились по своему пути внутри стола. Грег усмехнулся, потому что знал, что послужило причиной такому беспокойству. Майкрофт не был против пассивной роли, они частенько менялись местами, но только на собственную подготовку он уделял уйму времени. Торчал больше часа в ванной, промывал себя, очевидно, с дезинфицирующим средством всего насквозь раза четыре. Сам растягивал и смазывал свой зад. Лестрейд не раз досадовал по этому поводу, недоуменно переспрашивая Холмса:
– То есть, то, что в тебе будет мой член это нормально, а мои пальцы – это уже неприемлемо?
Такой подход слегка разочаровывал инспектора, ему казалось, что это все лишает их близость какого-то особенного оттенка. Понятно, что поначалу он был не ахти какой любовник, у него на протяжении двенадцати лет был лишь скучный гетеросексуальный секс по четвергам с давно охладевшей к нему женой. Он понимал, почему Холмс оставляет ему только самую главную, и не требующую особой щепетильности часть – вставить член и двигаться в заданном ритме. Такое он и с женой не раз проворачивал. Но потом… Потом-то он поднабрался опыта, почитал пару статеек на гей сайтах, посмотрел порно, в конце концов, следил за тем, что с ним делает сам Майкрофт, за своими ощущениями и реакциями. Но, нет – полномочий так ему и не прибавили.
И вот мистер «Я всегда все делаю сам» обеспокоенно елозит голой пятой точкой, думая, очевидно, о том, какой он грязный и неподготовленный.
Неприемлемо – его любимое слово. Как будто есть какой-то специальный этикет, когда кто-то трахает тебя, ну или ты кого-нибудь.
Ну что ж, в таком случае, мистер Холмс, мы сейчас сделаем кое-что неприемлемое.
Грег раскрыл пачку, помогая себе зубами, надел презерватив на палец и прижался защищенной латексом подушечкой к маленькой щели, окруженной рыжими волосками. Еще одно неопровержимое доказательство того, что Холмс сейчас выбит из колеи. Обычно он там сбривал все подчистую – волосатая задница в его представлении, наверное, тоже была из категории «неприемлемо». А ведь сам он Грегу ни слова, ни разу не сказал про состояние его задницы, не просил ее побрить надушить и припудрить. Наверное, думал, что с него взять, с ярдовского бобби – хорошо, что вообще душ принял.
Под аккомпанемент собственных мрачных мыслей и затаенных вздохов Майкрофта, Грег надавил на сжатый сфинктер и медленно ввел внутрь средний палец. Смазка, находящаяся на презервативе, существенно облегчила эту задачу. Это было… Удивительно? Какое еще слово можно подобрать, когда впервые засовываешь в своего любовника палец? Надо все-таки поинтересоваться у Майкрофта про сексуальный этикет как-нибудь.
Там было жарко и тесно, и даже самое малейшее движение ощущалось чрезвычайно остро. Грегори чувствовал пульс Холмса, то, как его мышцы пытаются привыкнуть к вторжению, сжимаясь и расслабляясь. Было в этом что-то новое, совершенно не похожее на то, как он просто вводил внутрь член, которого и кулак мог устроить в их худшие времена. Там от инстинктов срывало голову и на нюансы времени не оставалось. Грегори медленно двинулся пальцем назад и снова вперед, поглаживая и изучая. Где-то же здесь должна быть простата…
Холмс внезапно дёрнулся, сжимаясь вокруг изучающего его пальца, и инспектор понял, что нашел то, что искал.
Помучив немного любовника ненавязчивым поглаживанием, Лестрейд присоединил к первому пальцу еще один и вновь устремился ими внутрь. Майкрофт, слава Богу, не был девственником, и мышцы его хоть и были слегка туговаты, все-таки растянулись довольно легко. Почувствовав это, Грег принялся остервенело врываться двумя плотно сложенными пальцами – средним и указательным – в раскрасневшийся анус. Инспектор бешено заработал рукой, вынимая и посылая обратно пальцы, так что вмиг запыхался и вспотел. Но, не смотря на это, продолжал начатое с завидным энтузиазмом.
Казалось, если бы не кляп, Холмс кричал бы во весь голос. Он приподнял зад и двигал бёдрами так рвано и хаотично, что непонятно было – он хочет уйти от проникновения или наоборот, насадиться любовнику чуть ли не на всю руку?
Лестрейд окончательно обессилел. Он отстранился, вынимая пальцы, и взглянул на Майкрофта. Тот настолько вспотел, что рубашка второй кожей прилипла к спине.
Грег просунул руку в прореху разорванных брюк и трусов, чтобы сжать его член. Тот оказался твердым и горячим на проверку. Это было хорошо – хорошо, что любовник был вообще возбужден, и то, что еще не кончил.
Лестрейд высвободил свой собственный болезненно напряженный орган, раскатал по нему новый презерватив, небрежно втиснулся между подрагивающих от всего произошедшего ног Холмса, все еще обтянутых брюками, и вошел в него одним рывком. Это было охрененно. Как говорят – нет ничего лучше, чем секс после ссоры? Нет, Грег был не согласен с этим, нет ничего лучше, чем секс во время или вместо скучного, бессмысленного выяснения отношений. Теперь он это знал наверняка.
Горячий проход сжимал таранящую плоть, яйца шлёпались об бледные ягодицы, успевшие «остыть» после шлепков, мистер Совершенство хрипел и скулил под ним, как течная сучка. Это было грандиозное завершение пятничной смены после дерганной неровной недели. Предчувствуя финал, Лестрейд вышел, сдернул латекс и с особым удовольствием кончил прямо на задницу Холмсу, так, чтобы сперма стекала между ягодиц по раскрытому отверстию и впитывалась в ткань разорванных брюк, где-то в районе мошонки Майкрофта.
Отдышавшись, Грег обтер член об те же самые многострадальные брюки любовника и натянул штаны. Затем он вышел из кабинета в поисках ключей от наручников. Это заняло минут пять, когда Лестрейд вернулся, Холмс стоял на коленях перед стулом, устало опустив на него голову. Его руки были по-прежнему зафиксированы за спиной, и он не мог привести себя в порядок. Даже галстук все еще был у него во рту.
Инспектор наклонился и освободил Холмса от наручников. Тот медленно опустил руки, разминая затекшие плечи, и вытащил импровизированный кляп изо рта.
– Грегори, – хрипло сказал он, – ты хоть когда-нибудь пользуешься тем смартфоном, что я тебе подарил? Или он так и лежит в кармане твоей куртки?
Грег замер у него за спиной с нехорошим предчувствием. Не любил он тот пафосный громоздкий телефон и всегда забывал его то на работе, то на тумбочке, то, как в последний раз, в кармане куртки, которую надевал недели две назад.
– Я не просто так тебе его подарил, он защищен от прослушки, слежки, в нем нет обычной сим карты… Будь добр, вытащи его, наконец, из кармана, пока я здесь прихожу в себя.
На ватных ногах инспектор дошел до гостиной, открыл шкаф и достал из него свою старую кожаную куртку. Она сама по себе была тяжеловата, плюс в кармане лежала горсть мелочи и телефон.
Да, телефон, на котором осталось совсем ничего зарядки, когда он его включил, и четыре сообщения от неизвестного номера:
03.07.2014
«Как ты все время просишь меня тебе говорить - Улетел спасать мир. Твой Бетмен? По мне так, слишком самонадеянно. Я улетел в надежде если не спасти мир, то хотя бы отдалить его кончину, Грегори. Целую, твой Майкрофт.
М.Х»
08.07.2014
«Все ужасно надоело – скучаю.
М.Х»
10.07.2014
«Судя по тому, что ты не отвечаешь, предположу, что ты опять оставил телефон непонятно где и теперь ужасно зол на меня. Что ж, такова моя судьба.
М.Х. »
13.07.2014
«Если ты вдруг вспомнишь о существовании этого телефона или найдешь его случайно, в порыве гнева ломая нашу мебель, знай, что я возвращаюсь в пятницу.
М.Х»
– Я мудак, прости за брюки, – сказал ужасно подавленный Грег, едва Холмс вышел из душа.
Он чувствовал себя таким идиотом. Сам себя мучил две недели, а под конец фактически изнасиловал Майкрофта, который снова оказался у него крайним.
По тому, как прогнулась кровать, Лестрейд понял, что любовник присел рядом с ним. Сам он уставился на свои босые ноги, не переставая размышлять над тем, от чего он такой жалкий придурок.
– Бог с ними, с брюками, мой дорогой инспектор, – горячо прошептал ему на ухо Майкрофт, обнимая его за плечи, – не такая уж высокая цена за доставленное мне удовольствие.
Грег недоуменно хмыкнул, наконец, поднимая на любовника взгляд. Тот улыбался, а в серых глазах отражалось что-то новое, но очень знакомое … Отблески от пылающих костров, быть может?
Ну что ж, похоже, сегодня еще в одной голове пал диктаторский режим здравого смысла.
Конец
Автор: Vlublennaya_v_more
Бета: как таковой нет, дорогая Трегги-Ди помогала вычитывать
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд
Категория: слэш
Жанр: романс и немного душевных метаний
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Исполнение заявки с кинк-феста "Мастрейд. Что-то в поведении Майкрофта окончательно сносит крышу инспектору. И нежный и тактичный Грег превращается в рычащую зверюгу, грубо трахающего Майкрофта. Тот хнычет и скулит, вяло отбрыкивается, но получает свой мазохистический кайф. Рейтинг-столько-не-живут, хочется грязной и бессмысленной порнушки. Не юмор и не стёб"
Революция
Иногда Грег думает, может всему виной его неудачный брак? Может за двенадцать лет недопонимания, отчуждения и пренебрежения что-то щелкнуло, перемкнуло в его голове? Свершилась какая-то чертова революция – прямо там, на площади Имени его инфантильных иллюзий о великой любви прошел парад с красными знаменами, кто-то сверг здравый смысл, переименовал серые улицы его извилин, снес танками тщательно возведённые стены между приемлемым и неприемлемым…
Да, ему определенно пора завязывать засыпать под исторические передачи. Двухчасовые разглагольствования седобородых умников про последствия русской и французской революции не прошли даром. Если закрыть глаза, то он, обладающий не такой уж и развитой фантазией, мог легко представить, что его голова это неспокойная страна. Там сносят памятники, гремят взрывы, и творится какая-то глобальная возня. Но кого он обманывает? Если это и было, то все уже давно в прошлом – никаких красных знамен в его голове, одна пыль столбом и разруха. Он уже лет семь не самодостаточный взрослый человек со здоровой самооценкой, а гребанный мазохист, позволяющий втаптывать себя в грязь раз от раза, получая свой кайф. Чертов извращенец.
С Джессикой было проще, с ней его статус определялся – «даю вытирать об себя ноги во имя светлой памяти нашей любви и во славу собственной рефлексии». Звучит жалко, но на свете полно таких же «крупнорогатых» неудачников. А здесь что? «Позволяю своему напыщенному любовнику относиться ко мне как к дерьму, чтобы драть потом этого сноба на всех плоскостях как свихнувшийся пес».
«Позволяю» – как самоуверенно, твою мать! Он и без всяких позволений это делает, ублю… Козе… Гребанный Холмс, короче!
Ладно, по правде говоря, Лестрейд всегда знал, на что идет. Мистер Британское правительство не переставал выводить его из себя, даже когда их отношения внезапно перешли в новую плоскость. Все прошло гладко, просто цепочка – «как он меня бесит, чертов сноб, пришибить бы его его же зонтом» поменялась на «как же он меня бесит! Трахнуть бы его этим…».
О, нет, нет – уже никаких зонтов, просто трахнуть бы его, да так чтобы вся напыщенность из глаз с искрами вылетела.
В общем, сегодня Грег был зол и одинок в этом пустом огромном двухэтажном особняке, в который его зачем-то перетащили жить. Идея переезда была вполне романтична – делить крышу с любовником, иметь общий дом, кровать, кухню, две зубных щетки в одном стакане… Но чаще всего инспектор проводил здесь время один – Холмс то работал с утра до утра, то разъезжал по командировкам.
Каждый раз, открывая дверь, вернувшийся с дежурства, усталый Лестрейд думал: «что я здесь делаю? Зачем мне столько места одному?» И хмурился, бросая ключи на лакированное, изрезанное вензелями трюмо. Шел в душ, демонстративно громко щелкая выключателями, игнорируя «умную» систему. Собственно, выключатели здесь выполняли чисто декоративную роль, система все равно срабатывала, реагируя на движения. Эта была лишь снисходительная уступка, дань его устаревшим привычкам.
– Я не могу сюда переехать, Майкрофт, это уже слишком, – озираясь по сторонам, сказал ошеломленный Грег.
Холмс, по-прежнему стоя у двери, лишь недоуменно пожал плечами:
– Назови мне хоть одну причину, почему тебя не устраивает этот дом? – спросил он своим фирменным тоном, дав понять – все будет так, как он запланировал.
– О Боги, их тысячи и ты их всех и сам знаешь! – возмутился инспектор.
– И все же… Назови хотя бы одну, Грегори.
Инспектор выдохнул, остановил на одной точке наконец-то свой ошалелый взгляд и выдал первое, что пришло на ум:
– Здесь нет ни одного гребанного выключателя! Что мне делать на этом космическом корабле, о высший разум с планеты Холмсов, если у меня аппетит просыпается только после того, как щелкну выключателем на кухне, и отлить я могу тоже только после того, как клацну по стене? Вот такой я мамонт…
Холмс хмыкнул и оторвался, наконец, от облюбованного дверного косяка. Минуту назад Лестрейд уже начал думать, что он там не зря стоит – преграждает ему путь к бегству, никак иначе.
«Тюремщик» подошел к Грегу и положил руки ему на плечи, притягивая к себе.
– Будут вам выключатели. По десять штук на одну стену, если захотите, уважаемый мамонт.
Потом они поцеловались – все как в кино. И стали жить долго и счастливо. Где-то в параллельной вселенной, где феи летают на единорогах, твою мать.
Не смотря ни на что, Грег был нежным любовником. Он не притворялся, не «размазывал сопли», как говорят. Ему было сорок пять - рано поседевшему разведенному инспектору Скотленд-ярда, а Майкрофт не какая-то там двадцатидвухлетняя длинноногая любительница откровенных селфи… К чему бы был весь этот цирк, если бы он не получал удовольствия от всего происходящего сам? Конечно, он не встречал Холмса после работы в полупрозрачном коротеньком халатике, не красовался перед ним красивым шелковым бельем, не ел клубнику с его волосатой рыжей груди, испачканной сливками из баллончика…
О Господи, и подумать страшно… Не дай бог одному из них это бы понравилось – тогда бы Лестрейду пришлось, скрипя зубами, напяливать женское белье, чтобы угодить Холмсу, или же Майкрофт мучился бы от сыпи на груди – аллергической реакции на сливки, которые так любил бы слизывать с него Грег.
Ох, нет, черт. Их нежность была другой.
Грег любил делать массаж Майкрофту. Начинал с шеи, когда тот засиживался в кабинете за своими супер-секретными бумагами. Холмс словно сопротивлялся ласке, не позволяя удовольствию поглотить себя. Лестрейд гладил его плечи, массировал окаменевшие от перенапряжения мышцы, надавливал на одну особенную точку в основании черепа. Все без толку. Он бы сам давно уже разомлел от таких прикосновений, откинулся бы на стул, закрыл глаза, а потом бы позволил увести себя, безвольного, в спальню. Но нет, Холмсы они, очевидно, из стали или из металла еще покруче, из того, что водится на их планете гениев. Мистер «Не прикасаться – опасно для жизни» никогда не просил Грега остановиться и не мешать ему, нет, он продолжал также молча работать, читая отчеты и делая пометки на полях. Когда Грег окончательно смирялся с тем, что никчемен как массажист и хотел, было, сдаться, Майкрофт внезапно откладывал бумаги. Он сооружал из них аккуратную стопку, закрывал ноутбук и обязательно надевал колпачок на ручку, которой писал. Наверное, именно так рыцари вкладывали меч в ножны после успешного боя.
Маньяк. Грег даже на кнопку на авторучке не нажимал, когда заканчивал кропать отчеты. Меньше всего его заботило, стержень внутри или снаружи. О… Какая внезапная аллегория. Но, да, вообще то его действительно не волновало – внутри или снаружи. По крайне мере, с Майкрофтом.
– Надеюсь, ты не успел ничего прочесть пока стоял у меня за спиной, – невозмутимо говорил «рыцарь», поднимаясь со стула и поворачиваясь к любовнику лицом. – Иначе мне придется тебя убить. Дела государственной безопасности, сам понимаешь, – ласково скалился Холмс, свято веря, что нормальные люди именно так задействуют лицевые мышцы, когда улыбаются. Гребанный инопланетянин.
Целовался он тоже как-то не по- человечески, но Грегори это нравилось.
– Дела государственной важности и ты хранишь их стопкой на столе? – промычал как-то в один из таких поздних вечеров инспектор, отрываясь от тонких влажных губ.
Майкрофт отступил назад, одобрительно качая головой.
– Да, ты прав, я совсем забыл, – сказал он и швырнул документы, которые отложил – папка за папкой – в камин.
Какое-то время мужчины молчали, наблюдая, как огонь жадно пожирает бумагу.
– Эффектно, – заключил Грег, когда обложка последней папки окончательно свернулась и обуглилась. – Но у тебя же шредер под столом стоит.
– Ох, инспектор, умеете же вы разрушить драматичность момента, – тяжко вздохнул Холмс и, приобняв его за талию, увлек за собой из кабинета наверх, в спальню.
Лестрейд любил приглаживать большими пальцами широкие чудно изломанные брови Майкрофта. Особенно когда коричневая краска с них понемногу смывалась, выдавая прячущуюся за ней природную рыжину. Да, да… Он мог бы шантажировать Холмса одной только этой информацией, при желании! Личный стилист мистера совершенства регулярно подкрашивал ему брови в более темный каштановый цвет. Хотя Шерлок, без сомнения, уже тысячу раз проходился своим неисчерпаемым сарказмом по этому больному месту брата. Как бы там ни было, Грег любил находить самые первые мятежные рыжие волоски в безупречных окантованных линиях – они золотились, поймав на себе луч солнца или свет лампы. Инспектор знал, что уже скоро брови вновь будут педантично обработаны и наслаждался, глядя на любовника в редкие утренние часы, проведенные вместе в одной постели или держа его лицо в ладонях какое-то время после поцелуя.
Такой вот немножко несовершенный Майкрофт всегда вызывал в нем нежность. Грег словно постигал какую-то истину, его будто осеняло:
– А… Да, точно – вот почему я с ним, – думал он.
Но были и другие моменты, когда он просто ненавидел эту высокомерную, напыщенную задницу.
Нынешний день был один сплошной такой момент.
Холмс вернулся из длительной командировки, во время которой совершенно не контактировал с ним. Ничего, даже пары сухих слов через помощника не передал. Грег и узнал то, что тот уехал куда-то, а не был взорван в собственном автомобиле или похищен, не впал в кому и не был измучен сепаратистами до смерти… От Шерлока.
Тот просто бросил невзначай, пока сновал туда-сюда по месту преступления в своей манере:
– На вас смотреть противно, Грехем, выспитесь. Братец говорил что-то про Иран неделю назад, и, судя по тому, что слежка за мной сейчас ведется из черного роллс-ройса, а не из серебристого ауди, он уехал туда решать вопросы лично.
«Ох, спасибо гребанный ты гений, как же нам повезло, что вас таких двое – чертовых андроидов из будущего, косящих под людей! Кто бы еще объяснил бы нам, простым людишкам, какую хрень и зачем вы творите».
Грег пнул в сердцах колесо служебной машины.
Не при Шерлоке, конечно, и не при исполнении обязанностей, и не свою служебную машину, а Майкрофта, сукина сына, Холмса. Который явился домой, наконец-то, как ни в чем не бывало, и заперся у себя в кабинете.
Лестрейд был зол, но на пару часов его все же хватило – он принял душ и доел остатки пиццы в холодильнике, отодвинув пучки спаржи, сельдерея, пармезана и прочего в сторону. Он привык маскировать и прятать свою ужасную, по мнению Холмса, еду под пакетами с овощами, фруктами и всякой диетической травой.
– Незачем разводить беспорядок на полках, я и без того знаю, что твое питание просто отвратительно в мое отсутствие, – передразнил голос Майкрофта у себя в голове Грег.
Наконец, он постучал в кабинет Холмса, стараясь быть сдержанно отстраненным. Он просто хочет прояснить некоторые моменты в их, прости Господи, отношениях, вот и все. Никаких претензий друг к другу и склок. Любовник пропадал пару недель где-то, не сочтя нужным его предупредить. Подумаешь, ничего особенного. И вот он, Грегори Лестрейд, наученный неудачным браком в прошлом, вежливо стучится в его кабинет, не врываясь и крича на него с пеной у рта. Прогресс на лицо.
– Занят? – спросил он, входя, не дожидаясь ответа.
Майкрофт хмурился, глядя в монитор лэптопа. Он на секунду перевел взгляд на Грега и вновь вернулся к чему-то, очевидно, более интересному на экране.
– Немного, – ответил Холмс, давая всем своим видом понять, что лучшее, что может сделать Лестрейд сейчас – это закрыть дверь с другой стороны.
Как и Шерлок, Майкрофт мог быть ужасно прямолинеен. Вот посмотрите – ему не до разговоров сейчас, он занят и даже не будет утруждать себя репликами вроде – «Извини», «Ложись без меня», «Постараюсь скоро прийти» или «Ты о чем-то хотел поговорить? Мир не рухнет, если я отложу дела на пару минут».
– Знаешь, я прошу не так уж и много, Майкрофт, одно эсэмэс или записка на холодильнике – «Я жив. Улетел спасать мир. Твой Бэтмен». Что-то вроде этого, мне было бы достаточно.
Стараясь сохранять спокойствие, Грег ожидал хоть какого-нибудь ответа. Но Холмс просто стучал по клавишам.
– Майкрофт? – позвал он его, спустя почти минуту.
Холмс скривился, словно ему досаждала назойливая муха. Не отрываясь от чего-то чертовски важного в компьютере, он сделал небрежный жест кистью в сторону Лестрейда. Жест, которым короли отдавали стражникам приказ увести лебезящую челядь с царственных глаз долой.
– Идите, инспектор. Мы поговорим позже, – бросил он ему как кость дворняге.
Это стало последней каплей. Небрежное движение бледной ладони подействовало на Грега как красная тряпка на разъяренного быка. Майкрофт был слишком занят, слишком погружен в собственные мысли, в эти его неотложные гребанные дела, чтобы как-то отреагировать, предотвратить наступающую угрозу. Слишком доверял ему? Или недооценивал как мелкую букашку? А может специально провоцировал?
Так или иначе, но пару мгновений спустя он был уткнут правительственным носом прямо в столешницу. Грег заломил его руки, прижимая к столу.
– Что ты делаешь? – прошипел Майкрофт, пытаясь вырваться из захвата.
– Мы поговорим позже, как вы и приказали, ваше величество, – холодно ответил Лестрейд, профессиональным движением застегивая на любовнике наручники. Это не было его привычкой – таскать наручники в карманах домашних штанов, но он зачем-то положил их туда перед тем, как пойти в кабинет Холмса. Его пылающий от костров революции мозг, очевидно, стал действовать сам по себе, не предупреждая осажденное мятежниками сознание. Грег впихнул в рот Майкрофта его собственный галстук как кляп, выбил из-под него кожаное офисное кресло, заставив тем самым склониться над столом, отклячив зад, обтянутый дорогими бледно лиловыми брюками.
Крепко прижимая одной рукой Холмса к столу за затылок, другой Лестрейд принялся деловито оглаживать плоские ягодицы сквозь ткань. Он сжимал и тискал, то и дело натыкаясь на выступающие кости.
«Худеет он, видишь ли. И так не за что ухватиться» – хмыкнул издевательски инспектор.
Он ударил ладонью несколько раз по худосочной заднице, от чего Холмс что-то замычал невнятно свозь кляп. У него, наверное, уже все тело затекло от неудобной позы, но Грег был слишком зол, чтобы заботиться об этом.
Мстительно он особо сильно ущипнул любовника, а затем отвлекся на секунду, чтобы достать нож для бумаги из настольного канцелярского набора. Грег чирканул острым лезвием по брючному шву, который удачно натянулся вместе с тканью между ягодиц Майкрофта. Дорогая ткань затрещала, расступаясь. Холмс шокировано встрепенулся, но Лестрейд лишь сильнее надавил на затылок и пресек бунт. Позже нож помог и с тонким хлопковым бельем. Оголив правительственный зад таким негуманным способом, инспектор еще раз прошелся по нему хлесткими шлепками, превратив бледную кожу в воспалено-розовую.
Он знал, что в верхнем ящике стола, в футляре из-под очков, Холмс хранит презервативы. Зачем нужна была такая нелепая конспирация, Лестрейд не знал, но такую запасливость Майкрофта считал полезной, так как пару раз они не доходили до спальни, и эта милая заначка в кабинете их спасала.
Любовник вновь забрыкался, еще только услышав звук, с которым колесики выдвижного ящика прокатились по своему пути внутри стола. Грег усмехнулся, потому что знал, что послужило причиной такому беспокойству. Майкрофт не был против пассивной роли, они частенько менялись местами, но только на собственную подготовку он уделял уйму времени. Торчал больше часа в ванной, промывал себя, очевидно, с дезинфицирующим средством всего насквозь раза четыре. Сам растягивал и смазывал свой зад. Лестрейд не раз досадовал по этому поводу, недоуменно переспрашивая Холмса:
– То есть, то, что в тебе будет мой член это нормально, а мои пальцы – это уже неприемлемо?
Такой подход слегка разочаровывал инспектора, ему казалось, что это все лишает их близость какого-то особенного оттенка. Понятно, что поначалу он был не ахти какой любовник, у него на протяжении двенадцати лет был лишь скучный гетеросексуальный секс по четвергам с давно охладевшей к нему женой. Он понимал, почему Холмс оставляет ему только самую главную, и не требующую особой щепетильности часть – вставить член и двигаться в заданном ритме. Такое он и с женой не раз проворачивал. Но потом… Потом-то он поднабрался опыта, почитал пару статеек на гей сайтах, посмотрел порно, в конце концов, следил за тем, что с ним делает сам Майкрофт, за своими ощущениями и реакциями. Но, нет – полномочий так ему и не прибавили.
И вот мистер «Я всегда все делаю сам» обеспокоенно елозит голой пятой точкой, думая, очевидно, о том, какой он грязный и неподготовленный.
Неприемлемо – его любимое слово. Как будто есть какой-то специальный этикет, когда кто-то трахает тебя, ну или ты кого-нибудь.
Ну что ж, в таком случае, мистер Холмс, мы сейчас сделаем кое-что неприемлемое.
Грег раскрыл пачку, помогая себе зубами, надел презерватив на палец и прижался защищенной латексом подушечкой к маленькой щели, окруженной рыжими волосками. Еще одно неопровержимое доказательство того, что Холмс сейчас выбит из колеи. Обычно он там сбривал все подчистую – волосатая задница в его представлении, наверное, тоже была из категории «неприемлемо». А ведь сам он Грегу ни слова, ни разу не сказал про состояние его задницы, не просил ее побрить надушить и припудрить. Наверное, думал, что с него взять, с ярдовского бобби – хорошо, что вообще душ принял.
Под аккомпанемент собственных мрачных мыслей и затаенных вздохов Майкрофта, Грег надавил на сжатый сфинктер и медленно ввел внутрь средний палец. Смазка, находящаяся на презервативе, существенно облегчила эту задачу. Это было… Удивительно? Какое еще слово можно подобрать, когда впервые засовываешь в своего любовника палец? Надо все-таки поинтересоваться у Майкрофта про сексуальный этикет как-нибудь.
Там было жарко и тесно, и даже самое малейшее движение ощущалось чрезвычайно остро. Грегори чувствовал пульс Холмса, то, как его мышцы пытаются привыкнуть к вторжению, сжимаясь и расслабляясь. Было в этом что-то новое, совершенно не похожее на то, как он просто вводил внутрь член, которого и кулак мог устроить в их худшие времена. Там от инстинктов срывало голову и на нюансы времени не оставалось. Грегори медленно двинулся пальцем назад и снова вперед, поглаживая и изучая. Где-то же здесь должна быть простата…
Холмс внезапно дёрнулся, сжимаясь вокруг изучающего его пальца, и инспектор понял, что нашел то, что искал.
Помучив немного любовника ненавязчивым поглаживанием, Лестрейд присоединил к первому пальцу еще один и вновь устремился ими внутрь. Майкрофт, слава Богу, не был девственником, и мышцы его хоть и были слегка туговаты, все-таки растянулись довольно легко. Почувствовав это, Грег принялся остервенело врываться двумя плотно сложенными пальцами – средним и указательным – в раскрасневшийся анус. Инспектор бешено заработал рукой, вынимая и посылая обратно пальцы, так что вмиг запыхался и вспотел. Но, не смотря на это, продолжал начатое с завидным энтузиазмом.
Казалось, если бы не кляп, Холмс кричал бы во весь голос. Он приподнял зад и двигал бёдрами так рвано и хаотично, что непонятно было – он хочет уйти от проникновения или наоборот, насадиться любовнику чуть ли не на всю руку?
Лестрейд окончательно обессилел. Он отстранился, вынимая пальцы, и взглянул на Майкрофта. Тот настолько вспотел, что рубашка второй кожей прилипла к спине.
Грег просунул руку в прореху разорванных брюк и трусов, чтобы сжать его член. Тот оказался твердым и горячим на проверку. Это было хорошо – хорошо, что любовник был вообще возбужден, и то, что еще не кончил.
Лестрейд высвободил свой собственный болезненно напряженный орган, раскатал по нему новый презерватив, небрежно втиснулся между подрагивающих от всего произошедшего ног Холмса, все еще обтянутых брюками, и вошел в него одним рывком. Это было охрененно. Как говорят – нет ничего лучше, чем секс после ссоры? Нет, Грег был не согласен с этим, нет ничего лучше, чем секс во время или вместо скучного, бессмысленного выяснения отношений. Теперь он это знал наверняка.
Горячий проход сжимал таранящую плоть, яйца шлёпались об бледные ягодицы, успевшие «остыть» после шлепков, мистер Совершенство хрипел и скулил под ним, как течная сучка. Это было грандиозное завершение пятничной смены после дерганной неровной недели. Предчувствуя финал, Лестрейд вышел, сдернул латекс и с особым удовольствием кончил прямо на задницу Холмсу, так, чтобы сперма стекала между ягодиц по раскрытому отверстию и впитывалась в ткань разорванных брюк, где-то в районе мошонки Майкрофта.
Отдышавшись, Грег обтер член об те же самые многострадальные брюки любовника и натянул штаны. Затем он вышел из кабинета в поисках ключей от наручников. Это заняло минут пять, когда Лестрейд вернулся, Холмс стоял на коленях перед стулом, устало опустив на него голову. Его руки были по-прежнему зафиксированы за спиной, и он не мог привести себя в порядок. Даже галстук все еще был у него во рту.
Инспектор наклонился и освободил Холмса от наручников. Тот медленно опустил руки, разминая затекшие плечи, и вытащил импровизированный кляп изо рта.
– Грегори, – хрипло сказал он, – ты хоть когда-нибудь пользуешься тем смартфоном, что я тебе подарил? Или он так и лежит в кармане твоей куртки?
Грег замер у него за спиной с нехорошим предчувствием. Не любил он тот пафосный громоздкий телефон и всегда забывал его то на работе, то на тумбочке, то, как в последний раз, в кармане куртки, которую надевал недели две назад.
– Я не просто так тебе его подарил, он защищен от прослушки, слежки, в нем нет обычной сим карты… Будь добр, вытащи его, наконец, из кармана, пока я здесь прихожу в себя.
На ватных ногах инспектор дошел до гостиной, открыл шкаф и достал из него свою старую кожаную куртку. Она сама по себе была тяжеловата, плюс в кармане лежала горсть мелочи и телефон.
Да, телефон, на котором осталось совсем ничего зарядки, когда он его включил, и четыре сообщения от неизвестного номера:
03.07.2014
«Как ты все время просишь меня тебе говорить - Улетел спасать мир. Твой Бетмен? По мне так, слишком самонадеянно. Я улетел в надежде если не спасти мир, то хотя бы отдалить его кончину, Грегори. Целую, твой Майкрофт.
М.Х»
08.07.2014
«Все ужасно надоело – скучаю.
М.Х»
10.07.2014
«Судя по тому, что ты не отвечаешь, предположу, что ты опять оставил телефон непонятно где и теперь ужасно зол на меня. Что ж, такова моя судьба.
М.Х. »
13.07.2014
«Если ты вдруг вспомнишь о существовании этого телефона или найдешь его случайно, в порыве гнева ломая нашу мебель, знай, что я возвращаюсь в пятницу.
М.Х»
– Я мудак, прости за брюки, – сказал ужасно подавленный Грег, едва Холмс вышел из душа.
Он чувствовал себя таким идиотом. Сам себя мучил две недели, а под конец фактически изнасиловал Майкрофта, который снова оказался у него крайним.
По тому, как прогнулась кровать, Лестрейд понял, что любовник присел рядом с ним. Сам он уставился на свои босые ноги, не переставая размышлять над тем, от чего он такой жалкий придурок.
– Бог с ними, с брюками, мой дорогой инспектор, – горячо прошептал ему на ухо Майкрофт, обнимая его за плечи, – не такая уж высокая цена за доставленное мне удовольствие.
Грег недоуменно хмыкнул, наконец, поднимая на любовника взгляд. Тот улыбался, а в серых глазах отражалось что-то новое, но очень знакомое … Отблески от пылающих костров, быть может?
Ну что ж, похоже, сегодня еще в одной голове пал диктаторский режим здравого смысла.
Конец
@темы: Рейтинг NC-17, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Грег on Top, PWP, Романс
-
-
15.11.2015 в 20:59-
-
15.11.2015 в 21:55-
-
15.11.2015 в 22:33Спасибо за прекрасный текст!
-
-
16.11.2015 в 05:38-
-
16.11.2015 в 13:18-
-
16.11.2015 в 16:09Vlublennaya_v_more,
-
-
16.11.2015 в 22:22Не хочу прилюдно расползаться восторженными соплями по клаве
-
-
09.01.2016 в 01:04