Я бисексуальна в выборе литературы
Название: "Особенности однополого размножения"
Автор: Vlublennaya_v_more
Бета: Sybellin
Размер: миди
Фэндом: сериал BBC "Sherlock"
Персонажи: Майкрофт/Лестрейд
Жанр: pomance, hurt/comfort и немного юмора, чтобы не было так грустно
Рейтинг: R/NC17
Содержание: Мы имеем представление об отношении Шерлока ко всяким "любовям" и физической близости, но что на счет его брата?
Предупреждения: Простите за все неточности, связанные с биологией и биографией Холмсов. Начало фанфика было положено раньше показа третьего сезона и гораздо позже последнего школьного урока биологии. Было странно писать со стороны Майкрофта, опираясь на его опыт и чувства. Обычно раскладка в моих работах совсем иная, от этого характеры обоих персонажей отражаются под новым углом. Так что, вполне возможен OОC.
Статус: в процессе написания (осталось только привести эту историю к логическому завершению))
читать дальше
Когда мать в первый раз дала ему книжку под многообещающим названием «Откуда же я взялся?» жизнь юного Майкрофта Холмса перевернулась раз и навсегда. С чисто биологической точки зрения, секс представлял собой не более чем нелепый непродуманный природой акт взаимодействия двух особей с целью размножения. Холмса-младшего больше впечатляли некоторые виды кольчатых червей - их способность в этом деле обходиться только своими силами внушала уважение. Никакой тебе лишней опасной для жизни беготни, брачных танцев, схваток, соперничества и прочей ерунды. По всем законам логики, однополое размножение представляло собой самый эффективный и гарантированный способ увеличения популяции себе подобных. Так, в возрасте девяти неполных лет, Майкрофт Холмс впервые осознал, как несовершенен мир.
В тринадцать тот же мир преподнес ему еще один сюрприз - секс это оказывается круто. По крайней мере, так говорили его сверстники. Невиданным образом эта нелепая беготня из ошибки природы превратилась во что-то очень важное и многозначительное для социального статуса. В этом возрасте никто не мог толком объяснить ему, что к чему, почему и зачем, но каждый мальчишка в школе считал своим долгом рассказать какую-нибудь невероятную историю о своем недавнем сексуальном приключении. Если верить всему сказанному, то получалось, что почти у каждой старшей сестры какого-нибудь юного ловеласа имелась подружка, которая была от него без ума. Еще, судя по словам очевидцев, в их довольно престижной школе был чрезвычайно высокий процент озабоченных старшеклассниц, которые никогда не упустят возможность облапить в туалете какого-нибудь семиклассника. Из-за этих разговоров Майкрофт даже престал ходить в школьный туалет - уж лучше потерпеть до дома, чем пасть жертвой какой-нибудь озабоченной девицы.
В пятнадцать секс по-прежнему оставался очень крутой штукой, но при этом в число его определений пришло нечто новое: с полной ответственностью игроки из команды Майкрофта по регби именовали его «крышесносным». При этом Холмсу было искренне жаль этих снующих туда-сюда хихикающих девчонок, с их извечными розовыми альбомами под мышкой, разговорами о любви и обклеенными сердечками тетрадями… Даже в книжке о размножении кольчатых червей было больше романтики, чем в рассказах их бой-френдов о «занятиях любовью». Тогда Майкрофт решил для себя, что ему крупно повезло родиться мужчиной. Из всего, что он узнал о сексе, получалось, что общество дает мужчине гораздо больше прав в этом нелегком деле, нежели женщине. Почему-то в этом чисто биологическом акте прослеживались четкие социальные разграничения. Активная роль отчего-то всегда считалась чем-то «крутым» «крышесносным» и вообще символизировала нечто такое, что, в общем-то, сложно заслужить, даже выиграв олимпийские игры. Парень, окончивший Гарвард с отличием, спасший сотню детей из горящего здания в этой нелепой социальной гонке мог проиграть по всем статьям какому-нибудь заправскому местному жеребцу, на счету у которого был десяток постельных побед, при условии, что у первого с личной жизнью все обстояло гораздо скромнее. Стоило Майкрофту начать рассуждать на эту тему, как у него мигом начинала болеть голова, и он уже не мог ни о чем судить здраво… В конце концов, он смирился - кому-то дано разбираться во всех этих жизненных перипетиях без лишней мороки и оставаться при этом счастливым человеком, а кому-то, такому как он, лучше и не лезть в эти дебри. Проще улыбаться и кивать, слушая сексуальные бравады, а потом и самому однажды сочинить нечто такое, чтобы перестать уже чувствовать себя неловко в кругу сверстников. В конце концов, он мужчина - для него все должно быть просто.
Что ж, шестнадцатилетние поспешило опровергнуть эту мысль. Когда Майкрофт проснулся с большим влажным пятном на пижамных штанах, он подумал, что шестнадцать это конечно поздновато для начала ночных поллюций, но все же - лучше поздно, чем никогда. По крайней мере его организм работал исправно - это было хорошо, но вот то, что всю ночь ему снился обнаженный двадцатипятилетний сосед напротив, который зачем-то пришел к нему в комнату искать пропавший с газона шланг… Это было чрезвычайно плохо, особенно если учитываться, что он его все-таки нашел - у Майкфрота в штанах. Это было еще одно открытие - юный Холмс и подумать не мог, что его фантазия способна выдать нечто подобное.
И так, в период с шестнадцати по девятнадцать лет он со всей удручающей ясностью постиг, что секс это обременительный извращенный людским сознанием обряд, через который предстоит пройти всем, чтобы считаться нормальным социально адаптированным человеком. Оказалось, что жить, не занимаясь сексом, по мнению общественности еще хуже, чем иметь венерологическое заболевание. Позже, Майкрофт еще восхитится стойкостью младшего брата, и втайне будет завидовать его полной социальной отрешенности и самодостаточности, поскольку самому ему этого никогда не доставало. Младший, а теперь уже скорее «средний» Холмс всегда был зависим от толпы, ее суждений, статусов и ярлыков… Именно поэтому в возрасте двадцати лет он узнал, что секс это парочка несбыточных иллюзий и огромное разочарование.
Майкрофт на всю жизнь запомнит это, несмотря на все попытки, раз и навсегда выкинуть удручающие воспоминания из головы. Может причина в том, что у этого воспоминания есть имя? Патрик Уйени - студент из параллельного курса. Высокий, черноглазый улыбчивый брюнет с факультета журналистики и связям с общественностью. Сын простого рабочего и аристократки с сильно разбавленной кровью, но, очевидно, с богатым приданым. Почти все отпрыски властных древних семейств Британии фыркали, недоумевая как этот простолюдин мог попасть в их благородный университетский круг. Но Уйени был не из слабых духом - достаточно образованный, имеющий свое мнение и широкий кругозор – он, несомненно, заслуживал уважения. Когда его рука чуть дольше положенного задержала кисть Майкрофта в рукопожатии, Холмс впервые в жизни ощутил слабость в коленях. Эта чисто девчачья реакция на чужое прикосновение так выбила его из колеи, что он так же впервые в жизни не проявил должного чувства такта и весьма неучтиво поспешил скрыться из виду черноокого взгляда. Даже эрекция была б для него предпочтительней, чем эти бабочки, заплясавшие в животе… Он был совершенно не против начать вожделеть кого-то, хотеть обладать, но влюбиться… Туше, господа. Уйени тем временем отступать был не намерен - он крутился постоянно рядом, блистал искрометный юмором в компаниях местных аристократов, и с удовольствием ловил на себе восхищенные взгляды, наслаждаясь долгожданным признанием. В такие минуты Майкрофт украдкой заглядывался на него, не в силах отвести взгляд и сдержать легкую полуулыбку. Патрик был бриллиантом без огранки, который мечтал попасть под яркие лучи славы и обожания, чтобы начать сиять и отсвечивать всеми цветами радуги во всем своем великолепии. В такие минуты сумасшедшие бабочки танцевали особенно резво… А уж когда черные глаза находили в толпе задумчивые потерявшие всякую осторожность серо-зеленые… Тогда с организмом Майкрофта начинало происходит что-то и вовсе необъяснимое. Он краснел, терял способность связно излагать мысли и становился удивительно неловким. Так однажды, стараясь незаметно ретироваться с очередного банкета, он повернулся слишком резко и налетел на официанта с полным подносом шампанского. Звон разбитого хрусталя, брань обрызганных шипучим напитком и извиняющейся лепет служащего - все это совершенно не способствовало маскировке. Хуже всего было то, что праздновали они окончание очередного семестра не в своем кампусе, а как раз в далеком соседском крыле журналистов и книжных редакторов. Уйени выловил его уже в полуосвещенном коридоре, ведущим на улицу. Мягкое, но властное прикосновение заставило вмиг остановиться и обернуться. Патрик улыбался, глядя на его до нитки промокшую рубашку и темное пятно на светло серых брюках. Майкрофт же чувствовал себя хуже некуда под этим пристальным взглядом, но был просто не в состоянии сдвинуться с места. Уйени, не говоря ни слова, потянул его за собой, на лестницу, по направлению к студенческим комнатам на втором этаже…
-Держи, - наконец нарушит тишину Патрик, протягивая ему, свежую чистую рубашку. Почти невозмутимо Майкрофт примет ее из рук хозяина одноместной комнаты, где они только что окажутся. Несмотря на хорошую дорогую ткань, рубашка будет немного плебейской. Слишком длинная и свободная в крое, она, по крайней мере, будет способна скрыть пятно на брюках. Прежде чем начать расстегивать собственную, в голове Холмса возникнет мысль уединиться в примыкавшей к спальне ванной комнате, но в последний момент он отбросит эту идею, поскольку сочтет ее нелепой. Он мужчина, который всего лишь собирается переодеться на глазах другого мужчины - с чего бы ему стесняться, у него же нет никаких женских прелестей. Решив покончить с неловкостью раз и навсегда, Майкрофт решительно потянется к пуговицам, стараясь скинуть липкую ткань как можно быстрее, но судьба никогда не была к нему снисходительной: густая поросль на груди уже намертво приклеилась к пропитанной сладким напитком ткани. Несмотря на дискомфорт, Холмс все же постарается завершить разыгравшийся спектакль, пусть даже для этого ему придется пожертвовать клоком собственный волос.
-Стой, - с тихим смешком скажет Патрик, кладя горячие ладони на его грудь, - пойдем, смочим водой.
Уйени толкнет его, вынуждая попятиться назад, в ванную комнату. Там парень откроет кран, скинет собственный пиджак, усадит Холмса на бортик ванны и, набрав в ладони теплой воды, выльет ее на многострадальную грудь Майкрофта. Вода будет теплой и приятной для кожи, которая уже немного зудит от липкого шампанского. Патрик опрокинет одну за другой горсти полные воды на его взмокшую грудь, пока ткань окончательно не отойдет от разгоряченного тела. Тогда парень медленно расстегнет оставшиеся пуговицы и раздвинет мокрые полы…
Затем произойдет то, чего Майкрофт ожидает меньше всего — жаркий рот обхватит его сосок, а гладкий язык примется играть и нежить чувствительный кусочек плоти. Холмс не застонет протяжно и даже не вздохнет... Лишь его глаза удивленно распахнутся в самом начале, да пульс зачастит так, что еще вот-вот и тахикардия неизбежна. Тем временем пальцы Патрика сомкнутся на другом соске, слегка пощипывая возбужденный камешек. Майкрофт невпопад подумает, что его соски каким-то непостижимым образом превратились в электро передатчики — от них по всему телу и куда-то глубоко в грудь идет ток.
Уйени поцелует его грудь, плечи, оближет дорожку от ключиц до мочки левого уха, и Майкрофту покажется, что он вот-вот поцелует его, коснется губами чужих губ, но напрасно - у Патрика по-видимому другие планы на его счет. Далее они будут обнаженные стоять под теплым душем, чужие ладони бесстыдно стиснут его бледные покрытые веснушками ягодицы, а уха коснется вместе с горячим дыханием томное:
-Хочу тебя…
Хотеть его будет Патрик преимущественно в коленно локтевой позе, при этом даже не добираясь до кровати. Это не совсем то, что нужно Майкрофту, но если тебя кто-то хочет разве не он диктует правила? Или нет? У Холмса всегда были проблемы с этими условностями, поэтому он просто отдастся на волю судьбе и Патрику Уйени. Весьма опрометчивое решение, кстати. Это будет не последняя их с Патриком интимная встреча, но все же потребуется какое-то время, чтобы неискушенный в вопросах секса Холмс заподозрил неладное. Страсть страстью, но как-то очень странно, когда в «любовных игрищах» с партнером ты постоянно оказываешься уткнутым лицом в очередную стену, пыльный пол или в столешницу. Ну, однажды все прояснится, как нельзя удачно.
-Не пойму, как ты можешь спать с этим рыжим уродом? – хмельно спросит у Патрика его приятель, опрокидывая из бутылки последние капли бренди себе на язык. В этот день Майкрофт все-таки решится в последний момент принять приглашение Уйени и приехать к нему на вечеринку в паб. Этот разговор застанет его на крыльце, куда выйдут покурить и освежиться захмелевшие приятели. Будет слишком темно, чтобы кто-то из них заранее заприметил приближающуюся долговязую фигуру. Майкрофт навсегда запомнит, как Патрик горько засмеётся в ответ, и с отвращением сплюнув на землю, чистосердечно выдаст:
-Когда я трахаю этого напыщенного сноба, я представляю, что имею их всех. Если бы ты знал, какой это кайф - видеть высокомерного богатенького Холмса на карачках с любезно выпяченной задницей. Да я завожусь и кончаю только от мысли, что нагибаю его как сучку.
Далее будет лишь гогот и недоверчивое:
-Ну не знаю, Пат, мог бы выбрать задницу и посимпатичней…
Уйенни засмеется в ответ, и не упустит возможности подначить дружка:
-А что, Джеймс, у тебя уже есть парочка задниц на примете?
Джеймс фыркнет, выплевывая сигарету:
-Нее, Уйени, ты ж знаешь - я не по этой части.
Вскоре приятели скроются за дверями паба, а Майкрофт не спеша возвратится к своему серебристому Бентли.
Ну что ж, по крайней мере, обряд посвящения он прошел успешно.
«Добро пожаловать в мир нормальных человеческих отношений, Майкрофт Холмс» - скажет он сам в себе, мчась по скоростной магистрали куда-то вдаль, впрочем, не нарушая правил дорожного движения.
Приступив к государственной службе, мистер Холмс в полной мере осознал масштаб власти и влияния, который давал секс. Не в прямом, конечно же, смысле, но по части манипулирования и продвижения своих интересов это была более чем благоприятная почва. Каждый, да, именно каждый, в большой и «чистой» политике имел свой маленький грязный секрет. Благодаря тонкому проницательному уму, коим не был обделен никто из семейства Холмсов, вычислять нужные точки воздействия на определенных лиц было для него проще некуда. Самое забавное, что ту же технику нередко использовали против него самого. Мастера по копанию в чужом белье исходили бранью и пеной у рта, недоумевая, как же Холмсу удается так тщательно контролировать свою личную жизнь: никаких компрометирующих связей, одноразовых интрижек и даже намеков на скандал. Майкрофт был безупречно чист и в словах, и в поступках. Секрет подобной конфиденциальности был крайне прост – никто не мог ничего отрыть в его личной жизни, потому что ее, как таковой, не было вовсе.
Но простой британский служащий также отчетливо понимал, что не менее важно было постоянно сохранять маску обычного среднестатистического мужчины, которому не чужды любые человеческие слабости. Люди не любят отличий, толпа враждебна к тому, кто не таков… Секс – это культ, это один из столпов всей человеческой иерархии. Люди равны в своих зависимостях, и соответственно, в слабостях. Все испытывают голод и жажду, все нуждаются в комфорте и безопасности, все ищут наслаждений, основное из которых - секс. Даже вопрос воспроизводства не стоит так остро как простое пристрастие к удовольствию. В этом заключалась глобальная ошибка Шерлока – он совершенно не был способен скрывать свою аутентичность – все знали, что он не зависим от общественного мнения, совершенно асексуален, даже пища нужна этой гениальной машине постольку поскольку – один кусок чего-нибудь, чтобы просто не умереть. Люди моментально ставят психологический блок, видя такой экземпляр пред собой. Это очень затрудняет процесс взаимодействия, а точнее манипулирования. И пусть Шерлок со своим авантюрным стилем жизни мог позволить себе быть самим собой, Майкрофту же с его незначительной должностью в правительстве Британии подобная роскошь была недоступна. Поэтому скромный служащий улыбался в ответ на сальные шуточки, позволял себе бросать идеально выверенные в рамках приличий заинтересованные взгляды на представительниц слабого пола, и также любезно отвечать на флирт.
Слава Богу, больше секс не преподносил ему никаких сюрпризов. Разве что с возрастом ему на глаза все чаще и чаще стали попадаться различные заметки и брошюры о невероятной пользе регулярной половой жизни. Взвесив на одной чаше весов потенциальное здоровье, а на другой кучу проблем, которые непременно возникли бы, соберись он организовать собственную личную жизнь, Майкрофт решил, что здоровое диетическое питание, занятие фитнесом и отказ от вредных привычек должны хоть как-то компенсировать эту брешь в его образцово-показательной жизни. Но, к сожалению, Холмс всегда прекрасно осознавал, что просто смалодушничал, укрыв за грудой логических обоснований и доводов рассудка собственные страхи и… свое изрядно потрепанное сердце.
Судьба дала ему почти двадцать лет спокойной сбалансированной жизни, прежде чем вновь ударила хуком снизу.
Виной всему как всегда был Шерлок, который связался с местной наркогруппировкой. Очевидно, неугомонный братец решил проверить свои дедуктивные выкладки по делу отгремевших на всю столицу убийств крупных наркодилеров. Холмс-младший не придумал ничего лучше, чем самому внедриться в банду. В конечном счете, он так вжился в роль, что не мог и дня провести без дозы героина. Закончилось все тем, что его, как и всех членов банды повязал Скотленд-ярд. Узнав о случившемся, Майкрофт немедленно отправился непутевому братцу на помощь, ибо привлекать кого-то со стороны для разрешения подобной компрометирующей ситуации казалось ему сверхнеразумным.
-Кто ведет это дело? – Майкрофт едва сдерживал раздражение. Полагаясь на обширные связи во всех сферах управления, он заимел дурную привычку ожидать, что все его требования непременно будут неукоснительно удовлетворены. И вот, впервые за много лет столкнувшись с нелепым препятствием на своем пути в виде отбывшего в командировку необходимого уполномоченного лица, Холмс-старший буквально закипал изнутри. Конечно, дела можно было решить буквально несколькими звонками, но ему категорически не нужны были посредники.
- Инспектор Лейстрейд, сэр! – с чувством исполненного долга ответил молодой лейтенант, на которого очевидно произвел неизгладимое впечатление шарм скромного правительственного служащего.
-Благодарю за помощь, мистер Джейрс, - со всей учтивостью поблагодарил его Холмс старший, - не подскажите ли вы мне также, где я могу найти инспектора?
Кто же ожидал, что золотое правило Цезаря – «Пришел, увидел, победил», позаимствованное Майкрофтом у великого полководца для собственных дел подведет еще на самом первом этапе. Прийти-то он пришел, вернее, уверенным твердым шагом, не стучась, переступил порог душного тесного кабинета и увидел, словно присыпанную пеплом, склонённую над кипой бумаг голову. Затем хозяин заставленной коробками каморки поднял на него свои усталые воспаленные глаза, возмущенно выдав:
– Какого черта?!
И впервые за долгие годы ироничная угрожающая усмешка и красноречивый взгляд Холмсу отказали. Единственное, что хотелось сделать, это самому закричать в ответ: «Какого черта?!» Какого черта на пятом десятке в его измученном диетами ненавистном животе словно сжалась какая-то пружина, ноги стали ватными, а во рту пересохло? Но стоило ли орать и спрашивать, если ответ был очевиден? Чертов инспектор Лейстрейд с его усталыми карими глазами, поседевшими, но некогда темными прядями, с этим вызовом в глазах и, что скрывать, с этим презрением, с которым он окинул его нелепую долговязую фигуру, до ужаса напомнил «скромному служащему» Патрика. Если бы судьба столкнула их вновь, спустя столько лет, он бы выглядел именно так. По крайней мере, Майкрофт представлял заматеревшего мистера Уенни – главного редактора «London Times», проживающего с семьей в уютном особняке в Глазго таким вот все еще обаятельным закаленным временем мужчиной с по-прежнему яркими жгучими глазами. Он не мог сказать наверняка, ибо дал себе зарок еще пару десятков лет назад – читать досье, если придется, но ни за что не смотреть фото/видео материалы. Никаких больше магнетических взглядов и ослепительных улыбок. Но здесь – никаких двусмысленностей, никаких намеков. Поэтому у Холмса хватило сил холодно выдавить: «Прошу простить за вторжение, инспектор» и закрыть дверь с обратной стороны. Он отчетливо услышал ошарашенно-раздраженное «Совсем обалдели…» и что-то про чокнутых снобов и сломанный замок. В общем, тем же вечером инспектор Грегори Лейстрейд был перехвачен по дороге к дому и доставлен на склад, где уже утихомиривший расшатавшиеся нервы Холмс-старший смог вернуть свое потрепанное утренней встречей достоинство и заручиться поддержкой новоиспеченного инспектора Скотленд-Ярда кое в каких в делах, связанных с деятельностью неугомонных консультирующих детективов. Сотрудничество, как и «перехват» его скромной персоны двумя вооруженными мускулистыми парнями по дороге к дому, Лейстреду по душе не пришлось, но все приходит со временем, об этом Майкрофт Холмс знал не понаслышке.
Впрочем, особо волноваться на этот счет инспектору не пришлось, потому, как Шерлок моментально оценил масштаб увеличившихся возможностей, приобретенных с официальным статусом «консультирующий детектив» и активно раскрывал все «висяки» отдела, доставшиеся Лейстрейду вместе с оным не иначе как «по наследству». Полицейские только и успевали бегать повсюду за кучерявым гением и кропать отчеты. Справедливости ради стоило сказать, что инспектор неплохо сработался с его взбалмошным братцем, а это говорило о многом, в основном, в его, Лейстрейда, пользу. Не считая нервного потрясения в тот злополучный день, все вышло довольно неплохо, избавив Майкрофта от лишней головной боли. Ввиду отсутствия каких-либо откровенно неразрешимых конфликтов, контакты между ними были сведены к минимуму к радости обоих. Конечно, у каждого эта была своя радость. Холмс был уверен, что он раздражал Лейстрейда всем своим видом, начиная с прилизанной макушки до резного наконечника зонта-трости, а тот, в свою очередь, действовал куда более негативно на душевное состояние первого, будоража какие-то странные эмоции и доставляя массу неудобств.
Что на счет секса? Секс опять готовил для него сюрприз. Это случилось жарким июльским летом, когда галстук удавкой сжимал вспотевшую шею, воротничок белой рубашки постоянно казался грязным и замусоленным, а деревянная ручка зонта неприятно скользила во вспотевшей ладони. Сам зонт Майкрофт оставлял в машине, ибо ходить с ним по улице в душный солнечный день было слишком эксцентрично даже для него, но в салоне авто руки сами стремились обхватить резное древко. Было что-то успокаивающие в том как пальцы отслеживали плавные волны резьбы, гладкое покрытое лаком основание… В какой-то момент Холмс с ужасом подловил себя на странных мыслях о рубашке облитой шампанским, о темных искрящихся смехом глазах Уенни, о его густых, но почему-то слегка серебристых прядях … И резко откинул зонт подальше на сидение, потянувшись за салфеткой. Насухо вытерев потные ладони, и, в трехтысячный раз, поправив на шее удавку, именуемую галстуком, Холмс услышал звук входящего сообщения. Шерлок в очередной раз вляпался в историю, требующую его непременного вмешательства. Старший брат гения сначала раздраженно вздохнул, но потом все же здраво рассудил, что подобных ситуаций не было уже довольно давно, и он даже как-то подрасслабился, чего делать было никак нельзя.
Самое ужасное, что на подмогу пришлось ехать в какую-то богом забытую деревню, куда Шерлока на пару с инспектором занесло непонятно каким ветром.
Это был первый раз, когда Лейстрейд дискредитировал себя в его глазах. Майкрофт предполагал, что умудренный жизнью и потрепанный службой полицейский станет катализатором высокоактивной социопатичной натуре, но никак не станет ей потакать. А тот мало того, что позволил братцу ввязаться в сомнительную авантюру так еще и сам составил ему компанию тайком от начальства! Хотя кого он обманывал? Он же видел эти живые, горящие неугасимым бунтарским огнем глаза… Еще один охотник на драконов. И он – скромный британский служащий, спешащий вытащить их из-под шквального огня. Ему не место в этой сказке, совершенно. Ни ему, ни этим специально обученным бравым ребятам с винтовками, снявших парочку снайперов неподалеку от моста, где Лейстрейд с младшим Холмсом из последних сил отстреливались, под прикрытием изрешеченной пулями машины. Когда со всеми было покончено, Майкрофт вышел к оборонявшимся, деловито переступая через несколько распластанных на асфальте тел.
-Спасибо за помощь, братец, - выдавил из себя Шерлок, вытирая со лба чужую кровь, - хотя мог уже не торопиться, реальная помощь нам нужна была минут за десять до вашего приезда. Сейчас мы бы и сами выбрались.
Майкрофт многозначительно окинул оценивающим взглядом «поле брани» и с усмешкой ответил:
– Не сомневаюсь.
Лейстрейд виновато топтался где-то неподалеку, по виду чем-то напоминая ту единственную няньку Шерлока, которую их родители застали с бойфрендом в хозяйской спальне, вернувшись раньше с киносеанса.
Но всласть поязвить младшему не удалось, как и разыграться в полную силу чувству вины у инспектора. Откуда не возьмись, на них вновь посыпался град пуль, одна из которых прошила Майкрофту плечо.
У Холмса и его оперативной группы был разработан целый ряд планов на случай покушения на его жизнь, но ни один из них не включал в себя отчаянного инспектора Скотленд-Ярда, который бросится на помощь и не найдет ничего лучшего в данной ситуации кроме как спихнуть их обоих с моста в воду.
Майкрофт и так-то плавал не очень, у аж с простреленный плечом. Он не успел задержать дыхание, когда их тела погрузились в воду, которая вмиг заполнила легкие. Лейстрейд вытянул его, оглушенного, на свет и каким-то образом умудрялся держаться наплаву, тесно прижимая его абсолютно бесполезное в данной обстановке тело к себе. Когда Холмс откашлялся и вернул себе способность хоть как-то воспринимать действительность, он обнаружил, что инспектор не только вытянул их обоих из-под воды, но еще и умудрился заплыть под мост, укрывая, таким образом, от возможного огня сверху.
-Что вы творите, позвольте спросить? – хрипя, возмутился Холмс, пытаясь отплеваться от воды, - там мои люди, они специально обучены и подготовлены к подобным инцидентам. Вполне возможно, проблема была устранена еще до того как вы столкнули нас с моста!
-Уж простите за бесцеремонность, мистер Холмс, но стрелял как раз кто-то из ваших! – гневно заявил Лейстред, с опаской поглядывая наверх. - Высовываться сейчас я бы не рискнул, не факт что он был один. Возможно, кто-то давно спланировал это покушение, и вот представился отличный случай. Нужно где-то отсидеться… Вон, отличные заросли, можем ускользнуть через них.
Майкрофт многое хотел сказать этому зарвавшемуся, заигравшемуся в прекрасного спасителя человеку. И то, что и на случай покушения со стороны собственной группы у него разработан превосходный план действий, и то, что едва телефон, лежащий в кармане брюк, попал под воду, в нем активировался датчик, вызывающий еще одну специально подготовленную спасательную команду и еще многое-многое другое, но кровь, стремительно покидавшая его тело из-за воды, подхватившей алую струю в свой поток, лишила его последних сил. Он просто уткнулся лицом в мускулистую горячую грудь, контуры которой не могла скрыть насквозь вымокшая футболка, и доверился рукам, тащившим его куда-то через густые заросли…
Очнулся он уже на диване, что было само по себе немыслимо. Холмс и не помнил, когда в последний раз имел дело с диванами именно в лежачем положении. В поездках он украдкой дремал на кожаном сидении в машине, в самолете и даже несколько раз в вертолете, либо, если судьба была к нему снисходительна, полноценно ложился в постель. Его первый за долгие годы диван, судя по всему, находился в небольшой гостиной в каком-то маленьком скромном дачном домишке. Светлые обои пестрели луговыми цветами, на деревянном полу лежал многое испытавший на своей шкуре, в прямом смысле слова, ковер. За занавешенными лилово-оранжевыми шторами окнами было темно. Тем не менее, хоть ни одна из ламп не была включена, комната была освещена уютным, пляшущим по стенам светом. К тому же что-то весело трещало, согревая. Привыкшие к полумраку глаза, наконец, нашли и сфокусировались на согбенной неподалеку фигуре – полуголый инспектор растапливал камин. Майкрофт пару раз зажмурился для верности – мало ли, может его двадцатилетние воздержание, наконец, его доконало. Но нет, инспектор исчезать никуда не торопился – сидел себе задумчиво, скрестив по-турецки, облаченные в потертые свободные джинсы ноги и подбрасывал щепки в огонь. Оранжевый свет играл на густой серебристой поросли на мускулистой поджарой груди, крепкие мышцы спины и рук напрягались каждый раз, когда мужчина подавался вперед, принося огню новую жертву. Ничего сексуального в привычном смысле этого слова в данной ситуации не было. Насколько он, конечно, мог судить по чужому опыту и фотографиям моделей, размещенных в глянцевых журналах. Безусловно, в молодости Лейстрейд был очень красивым мужчиной – даже возраст не мог скрыть некой смазливости его черт. Майкрофт также предположил, что инспектор своей привлекательностью никогда не кичился, а, наоборот, хлебнул из-за нее немало неприятностей. Забавно было смотреть на эти пухлые, чрезмерно чувственные для мужского лица губы, вздернутый нос, изящный вырез глаз, достойный какой-нибудь восточной затворницы в гареме, этот юркий язык постоянно елозящий по кромке белых зубов… До того забавно, что во рту вмиг пересыхало, так уморительно, что Майкрофт Холмс всеми силами старался не встречаться с инспектором лично, даже когда дело касалось проблем Шерлока. И это все причудливо сочеталось с сединой, тонкими морщинами, как ничто другое отражавшими напряженность работы инспектора: складки на лбу – постоянное умственное напряжение, мелкая сеть возле глаз – умение смеяться проблемам в лицо. И вот его полуобнаженное тело – мускулистое, несомненно достойное обложки журнала в молодости, но сейчас твердые мышц потеряли свой былой рельеф, кое где белели шрамы, кожа немного провисла на боках, небольшая жировая складка пролегла по животу, как раз над поясом джинс… Но, если, листая глянцевые страницы с идеальными фотографиями моделей и звезд, Майкрофт, как правило, оставался равнодушным, то сейчас он с ужасом обнаружил, что плед, которым он был укрыт, немного приподнялся над одним очень компрометирующим местом. Одновременно с осознанием этого шокирующего факта в голову пришла еще парочка милых наблюдений. Во-первых, кто-то вытащил пулю из его плеча, и теперь на месте ранения красовалась широкая профессионально зафиксированная повязка. Без врача здесь явно не обошлось. И во-вторых – кроме этой белой, пахнущей странной мазью полоски на нем ничего не было. Хотя, конечно же… Спасибо, силы небесные, за плед! Была в этом и положительная сторона – накатившее горячей волной смущение моментально смыло первые признаки неуместного возбуждения. И это он лежал здесь сейчас и рассуждал о немолодом теле красавчика-Лейстрейда? Он – рыжий несуразный увалень с тощими торчащими коленками и обвислым животом? И кто его раздел?! Этот наглый, не пойми, откуда свалившийся на его голову инспектор? Вот уж потеха – вытряхнуть из дорогих тряпок заносчивого пижона и обнаружить под слоем брендовых шмоток пузатое дряблое нечто с настоящим рыжими шерстяным ковром на груди. Вот уж чем наградила его природа, так это мужественной волосатостью. Во всех фильмах и книгах подобная особенность считалась крайне сексуальной, но вот только к Майкрофту это никак не относилось - он знал наверняка. Бледная «цыплячья» грудь была просто усеяна рыжими жесткими завитками. Даже плечи и те – не смогли избежать этой меховой атаки. В тоже время ноги и пах были почти лысыми, что никак не играло на руку его, Холмса, сомнительной привлекательности.
-О, мистер Холмс, пришли в себя? – обрадовано воскликнул Лейстрейд, оставив насытившийся пылающий камин в покое.
Резонно оценив озвученный вопрос как риторический, Майкрофт со смешанными чувствами взглянул на сложенные неподалеку на стуле чистые вещи, предназначавшиеся, по всей видимости, для него.
Инспектор тоже как-то озадаченно перевел взгляд на стопку белья.
-Вас нужно было переодеть в сухое, мы же из воды вылезли… - неуверенно начал мужчина, растерянно запустив пятерню в прилично отросшую седую шевелюру.
От дивана до стула было всего лишь пару метров, пропасть же, в которую, сломя голову, летела нормальная, размеренная жизнь скромного британского служащего масштабированию не поддавалась.
-Думаю, здесь ключевое слово – переодеть, - менторским тоном заключил старший Холмс.
Камин был этому виной или нет, но кожа инспектора слегка покраснела… удручающе вздохнув, он лишь развел руками:
- Я с вас быстро все стянул разом, а вот…- мужчина красноречиво пробежался взглядом по лежащим сверху белым плавкам, - с этим возникли сложности. Короче, я подумал, что вы и пледом пока обойдетесь, а потом сами…
Майкрофт обреченно выдохнул, слушая эту сбивчивую речь. В какой-то момент он закрыл глаза, словно хотел притвориться, что все происходящее лишь сон, и он вот-вот проснется. Спустя какое-то время, когда его спаситель окончательно умолк, Холмс сказал, словно размышляя вслух:
-Странный Вы человек, мистер Лейстред. Для вас не составляет труда снять с кого-нибудь белье, но если дело доходит до «одеть», то это уже серьезная морально-этическая дилемма, не так ли? Боитесь, что кто-то подаст в суд? Могу представить, какого рода обвинение вам выдвинут «Он бессовестно воспользовался моей слабостью, одев меня, пока я была без сознания».
Инспектор картинно закатил глаза и, хитро прищурившись, взглянул на Холмса:
-Разве Вас не интересует, где вы оказались? Что происходит… и где Шерлок? Будем и дальше говорить про белье?
-Все очевидно, инспектор. Пару месяцев назад Шерлок стянул у меня пропуск, когда я имел неосторожность оставить его одного в моем кабинете. Воспользовавшись им один раз, чтобы проникнуть на секретный объект, дорогой братец обнаружил, что ничего запретного там не хранят, а вот то, что в ту глухомань моментально подтянулись лучшие бойцы из моей секретной группы, его заинтересовало. Он понял, что всему виной промелькнувший по базе данных мой идентификационный номер. Кому-то было чрезвычайно на руку, что я оказался в такой дыре в самый подходящий час. Перебежчики, работающие под моим началом, вышли на вас с Шерлоком, думая, что преследуют непосредственно меня под прикрытием. В тоже время, я получил сообщение о том, что Джон Уотсон взял отпуск за свой счет и купил билет на поезд до этого чудного места. Это и послужило для меня сигналом. Впрочем, Шерлок и рассчитывал, что я отслежу ваше местонахождение через его соседа, ведь на взломанные под своим именем замки я уже не реагирую столь оперативно. Беда только, что Джон отпустили с работы довольно поздно, и вас успели изрядно потрепать до моего приезда. Хорошо, что дорогой доктор и сам недавно прибыл сюда с последним поездом на радость мне и моему прошитому пулей плечу. И сейчас они, как я предполагаю, носятся где-то по железнодорожным путям с моим телефоном, выступающим в качестве приманки. Очень надеюсь, что Шерлок просто положил его к себе в карман, а не закинул в груженный углем вагон. Как им удалось оставить вас дежурить «дома», ума не приложу. Не иначе как Уотсон сказал, что я вот-вот преставлюсь, лишившись надежной опеки. Так или иначе, но мне предстоит провести несколько дней в этом богом забытом месте без всяких средств связи, о чем мой братец непременно позаботился, ибо для его захватывающего дела крайне нежелательно, чтобы я засветился раньше времени. И это удручает меня, инспектор, действительно, удручает... – замолкнув на мгновение, Майкрофт утомленно окинул взглядом комнату, остановившись на удивленном лице Лейстрейда, - а теперь, Бога ради, подайте мне трусы.
Несколько дней обернулись несколькими неделями. К счастью в пристройке наскоро прилаженной к дому обнаружились несколько вполне приличных во всех отношениях книг. В отношении Холмса – они располагали довольно увлекательным содержанием, а в отношении хозяина дачи, очевидно, являлись неплохим материалом для растопки. Инспектор же развлекал себя телевидением. Поначалу Майкрофта раздражал бурчащий старинный ящик, но со временем он научился читать неподалеку от увлеченного новостями Лейстрейда. Было довольно лестно ловить на себе его растерянные взгляды после очередного сообщения о восстании где-нибудь в Азии или в Латинской Америке. Его амплуа таинственного скромного служащего действовало на людей безотказно. Все, мало-мальски знакомые с его методами, персоны считали, что именно он имеет отношение ко всему беспределу, что творится в мире. По их мнению, он верховодит главами правительства, каждая дипломатическая встреча не обходится без его участия, заговоры и перевороты – это вообще его конек. Смешные люди. И вот инспектор явно обеспокоен его двухнедельным отсутствием на внешнеполитической арене. Можно было догадаться только по его нахмуренному лицу, что весь этот новостной шквал Лейстрейд отфильтровывает по типу «это могло произойти и без него», «а это точно на нашей совести, потому что он торчит здесь».
Разумеется, одной недели было крайне мало для полного выздоровления после пулевого ранения. Для Холмса простое нахождение поблизости от инспектора доставляло дискомфорт, а необходимая помощь в некоторых бытовых моментах с его стороны воспринималась как извращенная пытка. Особенно гигиенические процедуры. Слава богу, с туалетом Майкрофт справлялся и сам, но вот даже слегка сполоснуть свое неизменно потеющее в июльскую жару тело он был не в состоянии. Лейстрейд же воспринимал свое непосредственное участие в столь интимных вопросах как что-то само собой разумеющееся. В самый первый раз, когда Майкрофт, пошатываясь, добрел до тесной ванной комнаты, и удрученно стал рассматривать подвешенный за крючок душ, инспектор, словно из ниоткуда, возник за его спиной с чудовищно желтым полотенцем в руках.
-Садитесь на бортик, я вас протру, - как ни в чем не бывало, выпалил он, деловито обойдя Холмса со стороны для того, чтобы снять со стены злосчастный шланг.
Когда температура воды была уже оптимально настроена, полотенце намочено, а аптечка для смены повязки открыта и распотрошена на нужные составляющие, Майкрофт по-прежнему стоял столбом. Инспектор, слава богу, накинувший на себя с утра рубашку, тем временем уже закатал широкие рукава, выражая полную готовность к действию. Догадавшись, что его подопечного что-то явно не устаивает в сложившийся ситуации, Лейстрейд не нашел ничего другого как предложить вариант еще лучше:
-Если хотите, залазьте в ванную полностью – я вас намылю, мне не сложно.
Ну, уж нет.
Сердце сделало кульбит, словно осознало что-то еще раньше, чем гениальный мозг. Серые глаза потемнели, а в голове пронеслась до боли схожая сцена…
-Мистер Холмс, вы меня пугаете, - растерянно пробормотал ничего не понимающий Лейстрейд, в знак мира, отложив в сторону полотенце, словно это был томагавк, а неадекватный старший брат Шерлока – воинственный абориген, - я же не топить вас собираюсь.
Майкрофт взял себя, наконец-то, в руки и усмехнулся нервно:
-Кто вас знает, инспектор. Один раз вы уже пытались.
В итоге он, конечно, сел на облупившийся, кое-где проржавевший бортик, а инспектор принялся осторожно обтирать влажной тканью его вспотевшую бледную веснушчатую грудь, осторожно – левое плечо и основательно - спину. Стараясь не предаваться тягостным воспоминаниям, Холмс ушел куда-то глубоко в себя, словно это вовсе не по его подмышкам сейчас щекотно проходятся ворсистым полотенцем, а жуткая полосатая рубашка инспектора не распахивается с каждым движением перед самым его носом.
Может, дурные воспоминания это не так уж и плохо? Так или иначе, у гениального большого брата в голове не водилось ни одной идеи, чем можно было бы оправдать свою эрекцию перед Лейстрейдом в подобный момент.
Воздержание длиною в двадцать с лишним лет – сразу нет. Да и помимо очевидной конфиденциальности данной информации, она не отражала истинного положения вещей. А говорить про слишком жгучие глаза, бесстыжую улыбку и вероломный нрав было еще сложнее, чем признаться, что уже пару десятков лет блюдешь целибат. Поэтому оба молчали.
***
Шерлок со своим доктором возвращаться явно не спешили. Если в начале этого незапланированного отпуска Майкрофт был относительно спокоен и ждал появления брата со дня на день, то на исходе второй недели нервы начали сдавать.
«Где его только носит?!» - раздраженно думал Холмс, отложив очередную прочитанную книгу в сторону. Помимо смертельной скуки, которая волей неволей стала одолевать его привыкший к постоянной деятельности разум, скромный правительственный служащий всерьез беспокоился об оставленных без присмотра делах и упущенном времени. Все чаще и чаще в голову приходила абсурдная мысль, что при всей своей охране и влиянии он, в конце концов, оказался в заложниках у собственного брата под присмотром человека, которого сам когда-то нанял опекать младшего. Ирония судьбы? Или в этом направлении Шерлок как раз и мыслил? Дурной мальчишка – никогда не упустит случая отомстить.
Подобные рассуждения не способствовали созданию дружеской атмосферы в их с инспектором отношениях. Со временем легкое раздражение от постоянного присутствия мистера «зачем-надевать-рубашку-при-такой-жаре?» сменилось плохо скрываемой враждебностью. Майкрофт честно старался придерживаться правил этикета и общепринятых норм поведения. Когда же настроение опускалось до отметки ниже нуля, он спешил ретироваться в какой-нибудь спокойный одинокий угол. Но Лейстрейд не оставлял ему ни малейшего шанса. Он постоянно хотел общения, заводил странные разговоры, искал в его лице дружескую компанию. Холмс старался отвечать на вопросы, иногда даже поддерживал нелепые беседы – в глубине души он понимал, что инспектор сам жертва в сложившейся ситуации. В кои-то веки у этого трудоголика выдался отпуск, к тому же, он уже явно пришел в себя после развода - был свеж и полон сил покорять новые вершины, а в итоге, вынужден торчать в глуши рядом с… В общем, Холмс сочувствовал собрату по несчастью как мог. И, в конце концов, не виноват же этот дружелюбный, доблестный инспектор Скотленд-Ярда в том, что он невероятно похож на одного из самых страшных призраков из прошлого Майкрофта.
В тоже время Холмс чувствовал что, что-то подобное скрывается и за маской милого полицейского. Он не раз ловил на себе странные взгляды, когда Лейстрейд был уверен, что он чем-то занят.
«Наверное, еле сдерживается, чтобы не придушить меня» - тихо усмехался в кружку с горячим чаем Холмс, делая очередной глоток.
Все это длилось и длилось, усугубляемое тягучей иссушающей июльской жарой пока, наконец, не наступил вечер завершающего вторую неделю дня.
-Как на счет банных процедур, мистер Холмс? – устало спросил Лейстрейд, сгружая свеженаколотые дрова возле пока еще ненужного камина.
Майкрофт сидел на диване, делая кое-какие пометки в найденной на чердаке тетради. Иногда, чтобы собрать все логические цепочки в одну, ему требовалось начертить пару замысловатых схем. Голос инспектора вытянул его из раздумий, но полностью отвлекаться от анализа переменных Холмс не стал.
-Благодарю, мистер Лейстрейд, но я уже справился с этим сам, - учтиво ответил он, не поднимая головы, - в силу собственных ограниченных возможностей, конечно.
Инспектор как-то странно глубоко вздохнул после этих слов, и оставшиеся в его руках дрова со стуком полетели вниз, наверняка мимо поленницы.
Резкий звук привлек внимание Холмса, и он все же взглянул Лейстрейда.
С недоброй усмешкой тот оттрясал друг об друга ладони, смахивая с них труху и пыль.
-Ну вот, - с показной горечью выдохнул он, - а я мечтал об этом весь день.
Не понятно было, шутит он или нет, до тех пор, пока инспектор медленно не двинулся вперед, к дивану. Вместо того, что крепко стиснуть челюсти и кулаки, Холмс постарался расслабиться. Конечно, только внешне. Он сидел спокойно и чуть вальяжно, закинув ногу на ногу и откинувшись на мягкую спинку. Сердце стучало как отбойный молоток. Серые глаза внимательно следили за темно-карими – в них горел странный огонь. Приблизившись, Лейстрейд вытянул из тонких холеных пальцев исписанную тетрадь и легко, но настойчиво надавил ладонью на грудь, вынуждая немного развернуться и лечь.
Майкрофт был слаб, он знал об этом. Не то чтобы он совершенно не был физически подготовлен и не смог бы за себя постоять в случае опасности - это была слабость другого рода. Он не был проворен и ловок как Шерлок и не обладал сокрушительной чисто мужской силой как Лейстрейд. Холмс привык полагаться на разум, на идеальные ораторские и дипломатические способности, в крайнем случае, на припрятанный кольт или на спецгруппу. Но это не помогло бы ему сейчас. Он правильно распознал этот огонь еще при их первой встрече, он не зря избегал, не зря держал на расстоянии – он чуял это всеми инстинктами. Лейстрейд – самый настоящий хищник. Пусть умудренный опытом, пусть полон благородных намерений, но это желание подчинить, смять и доминировать – с ним невозможно совладать. А что же Майкрофт? При всей своей власти, положении и интеллекте, он всегда был жертвой. Уенни почувствовал это в нем, распознал и воспользовался, и вот и доблестный защитник прав и свобод не удержался перед искушением – трахнуть заносчивого ублюдка, что может быть лучше?
Майкрофт неудобно лежал под пышущим жаром телом – ноги его по-прежнему касались пола и он, изогнувшись, упирался головой в спинку дивана. Лейстред втиснулся между его ног, накрыв собой, впрочем, не наваливаясь всем своим весом и стараясь не тревожить поврежденное плечо.
-Простите, мистер Холмс, что утомляю вас своим присутствием. Вы, наверное, уже так соскучились по обществу ваших длинноногих помощниц? – жарко прошептал этот сумасшедший прямо в скромное служащее правительственное ухо.
-Уверяю вас, инспектор, длинноногие помощницы – это последнее, что заботит меня последние две недели, - удивительно ровным голосом ответил Майкрофт, стараясь как можно сильнее абстрагироваться от сложившейся ситуации.
Лейстрейд сверху фыркнул, опалив бледную веснушчатую кожу горячим дыханием. От этого темно-рыжие волоски на шее Холмса встали дыбом.
-Понимаю, дела государственной важности – превыше всего.
Устало прикрыв глаза, Майкрофт понял насколько сильно вымотался в эмоциональном плане. Его нервная система не привыкла к подобным встряскам – он никогда не тревожил ее такие пустяками как ревность, ссоры или сексуальное напряжение, тем более, возраст давал о себе знать. В очередной раз, напомнив себе, что он не кисейная барышня или милая юная девственница, трясущаяся за свою честь – он взрослый мужчина с очень неоднозначной внешностью, который никак не тянет на жертву сексуального насилия. Так что краснеть, отбиваться и стыдиться чего бы то ни было – он не станет.
- А я так понимаю, мистер Лейстрейд, сопротивление бесполезно, а помощи ждать мне неоткуда? – философски заключил Холмс, словно сидел сейчас у себя в кабинете, а не лежал под разгоряченным сильным мужчиной.
- Все правильно, - согласился его будущий насильник, - ведь вас никто не услышит.
Несмотря на свое положение, Майкрофт искренне засмеялся, услышав эти слова.
-Нет, мой доблестный инспектор, все гораздо хуже, - сказал он, глядя прямо в карие глаза несколько озадаченного Лейстрейда, - мне никто не поверит.
-Возрадуйся, дорогой братец, - ликующе выкрикнул Шерлок, распахивая входную дверь, - я переловил всех крыс в твоих рядах.
У Лейстрейда была пару секунд, чтобы соскочить с него и ломануться куда-то к окну, пока гений дедукции преодолевал коридор прихожей, ведущий в гостиную.
Майкрофт мог только позавидовать такой скорости, ведь из-за ноющего при каждом движении плеча он едва успел закинуть ноги на диван и лечь в более приемлемой позе.
Вернувшись в мир больших интриг, Холмс обнаружил полный завал в делах, документах и в работе в целом. Возможно, это и не было какой-то катастрофой, но привыкший все держать под контролем Майкрофт ужаснулся от подобной картины. Но бесконечные дела отвлекали от ненужных мыслей, что радовало. Помимо внешних вопросов, ему следовало еще урегулировать взаимосвязи во внутреннем аппарате, ведь после «чистки» многие посты освободились. Со временем жизнь вошла в привычное русло, но, на проверку, все уже было не так как раньше.
Именно тогда Майкрофт понял, что секс это то, что рано или поздно подведет тебя к черте.
Для Холмса этой чертой оказались навязчивые желания, преследующие его во снах и во время пробуждения. Как и любой здоровый мужчина, он просыпался с некоторым неудобством. Решалась эта проблема чаще всего простым игнорированием – эрекция проходила во время утренних приготовлений к длинному и сложному дню. Иногда в душе он касался себя, но это приводило скорее к усталости, после которой организм сдавался. В такие минуты Майкрофт как никогда осознавал насколько его тело не дружно с разумом. Тело желало и требовало, но разуму просто не на чем было сосредоточиться, он не мог послать нужные сигналы. Если было время, Холмс мучал себя, стоя под горячими струями и представляя сцены из порно, фотографии из журналов, иногда даже реальных людей из своего окружения, но это либо не приводило к разрядке вовсе или приводило, но очень медленно и утомительно. После двухнедельного отпуска в милой компании эта проблема неожиданно разрешилась сама собой. Всю ночь Холмсу снились неясные расплывчатые сны, где две тени сплетались, поглощая друг друга, вбирая в себя. Он просыпался растерянный и возбужденный, пытался игнорировать самого себя, как и раньше, но ничего не помогало. Элегантные брюки топорщились на самом стратегически уязвимом месте, и выходить из апартаментов в таком состоянии не представлялось возможным. Первые несколько дней он спасался, как мог, сосредотачиваясь на делах или представляя какие-нибудь сомнительные картины, вроде развлекающейся друг с другом пожилой королевской четы или обнаженного Шерлока, заигрывающего со своим доктором. Жить с этим становилось все трудней. Но однажды Майкфрот проснулся, подошел к большому, отражавшему его во весь рост зеркалу и взглянул на себя словно со стороны. Взъерошенные волосы, отвратительная растительность, простирающаяся от ключиц до самого живота, переходящая в рыжую дорожку, стекающую в темные слегка облегающие плавки… Повинуясь какому-то странному порыву, Холмс медленно стянул с себя белье, высвободив напряженный раскрасневшийся орган. Его член возвышался над густо покрытым темными завитками лобком, почти упираясь алой головкой в пупок. Майкрофт рассматривал себя так, словно никогда не был собой. Он отошел от зеркала на шаг, присев на подлокотник кресла, и медленно провел рукой по спутанным волосам на груди, очертил пальцами соски, спустился до паха, коснулся члена, осторожно оттянув тонкую кожу вниз и тут же разгладив ее обратно. Он неожиданно представил себе, что его двойник в зеркале это он сам, стоящий напротив и соблазняющий… Кого? Перед кем он устроил бы это представление?
Ну конечно перед ним… «Его пылающие глаза поедали бы Майкрофта заживо, он сидел бы и смотрел – на такого покорного, доступного, такого бесстыдного правительственного служащего».
Холмса прошибла дрожь, на самом кончике выступила смазка.
«Да, он смотрел бы на него, облизывая своим юрким горячим языком дивно очерченные губы, мускулистая грудь вздымалась бы тяжело и шумно, капли пота путались бы в серебристых курчавых волосках».
Ладонь двигалась все быстрее и быстрее, в такт пылающим мыслям. Но Майкрофт вдруг отпустил себя и повернулся к зеркалу спиной. Он посмотрел на собственную спину – здесь было большее скопление ненавистных светло-коричневых отметин.
- «Поцелуи солнца» - усмехнулся он про себя.
Взглянул на тощие бледные ягодицы и неожиданно стиснул их, представляя, будто это ЕГО руки, не сдержавшись, дали себе волю. Холмс вновь обхватил пылающий орган и стал стимулировать его быстро и мощно. Он закинул одну ногу на кресло, выгибая спину, выставляясь на показ. Лежащая на ягодицах рука, оттянула округлую мышцу в сторону, так что стал виден темно-розовый окруженный рыжими волосками вход.
«Нет… Это уже слишком!» - Майкрофт отвернулся от своего ужасного развратного двойника, вцепившись в спинку кресла. Рука совершила еще несколько движений, прежде чем светло-коричневая обивка была испачкана белыми подтеками.
Дорогой братец, твой новый приятель Грехем? изрядно мне надоел – все пытается вызнать у меня твой действующий номер телефона. Не знаю, на какой почве вы нашли общий язык – надеюсь, это была не тема моего перевоспитания, но он явно жаждет ее с тобой обсудить. Свяжись с ним.
Щелк – «удалить сообщение»
Я видел твою большую черную крутую тачку возле Бейкер-стрит утром. Следил, сдержу ли я слово, не соваться в это дело? Я знаю, что ты не в Непале, коварный ты тип. Свяжись с Лейстрейдом, он действует мне на нервы.
Щелк – «удалить сообщение»
Майкрофт, я что похож на гребанного херувима?! Лейстрейд не отдаст мне улики, пока я не предоставлю ему твой номер. Ответь только на один вопрос – что мешает мне сказать ему эти злосчастные секретные цифры?
Щелк – «удалить сообщение»
Братец, у меня для тебя отличная новость – хоть кто-то в кои-то веки жаждет быть похищенным тобой по дороге домой. Грехем так и сказал – передай брату - я хочу на склад! Я даже думать не желаю, что между вами двумя происходит, но я точно не хочу быть частью всего этого!
Щелк – «удалить сообщение»
Замечательно – теперь и Джон хочет, чтобы ты похитил его сегодня после работы. Ты понимаешь, что ты делаешь, Майкрофт?! Ты своими странными методами подсаживаешь людей на неадекватные желания. Такими темпами я тоже запрошусь на склад.
-Передай Джону, что он будет похищен не раньше завтрашнего вечера.
Майкрофт, признавайся – что ты делаешь с людьми на складах? Джон теперь целый день ходит с виноватым видом, а Лейстрейд вообще ведет себя неадекватно.
Холмс-старший задумчиво крутил в руках телефон, обдумывая события последних нескольких дней. Как оказалось, Лейстрейд писал на все доступные ему номера, начиная с первого дня после их отъезда из той глухомани. Сим карты были давно отключены, но ему стоило сделать всего лишь один запрос по базе, чтобы целая куча сообщений ринулась на экран. Инспектор извинялся во всевозможных эпитетах и просил о встрече. Холмс даже не представлял, как эта встреча может выглядеть. О чем он собирается говорить с ним? Но Шерлок атаковал смсками, их совместные со Скотленд-Ярдом дела шли наперекосяк. Последней каплей стал Джон Уотсон.
-Мистер Холмс, я не хочу никого ни в чем винить, - устало опустив плечи, начал доктор, - но Грег всегда помогал мне с Шерлоком. Я имею ввиду, он ограждал его от чрезмерно опасных дел, хоть тот и лезет все время на рожон, а я вместе с ним. Понимаете, с поддержкой было как-то проще не давать Шерлоку наломать дров.
Уотсон стоял, стиснув пальцами спинку стула, который Майкрофт любезно ему предложил в начале встречи, но гордый доктор, конечно же, отказался присесть.
-А теперь, Грег будто сам не свой. Он позволяет Шерлоку слишком многое, не предостерегает, сам подначивает на весьма сомнительные вылазки. Я просто подумал – зачем ему это? Он словно хочет спровоцировать что-то или кого-то. Чем дальше – тем хуже. И я подумал – чего он может добиваться своими действиями, он ведь никогда не желал никому из нас зла?
На доктора было больно смотреть. Слова давались ему с трудом, он явно чувствовал за собой вину. Майкрофт понимал, что ему не хочется подставлять инспектора, но забота о друге и соседе взяла свое.
- И может это странно, но я подумал о вас! Вы же сотрудничаете, не так ли? Вы бы явно не одобрили такой линии поведения, отреагировали бы немедленно. Он хочет, чтобы вы вышли из тени, Майкрофт. Ума не приложу, зачем ему это надо, а самое главное – зачем вы прячетесь, но ради брата вам стоит разобраться со всем этим.
Да, ему следовало разобраться с этим раз и навсегда – он увяз в этом деле ради брата и ради него же выберется.
продолжение в комментариях...
Автор: Vlublennaya_v_more
Бета: Sybellin
Размер: миди
Фэндом: сериал BBC "Sherlock"
Персонажи: Майкрофт/Лестрейд
Жанр: pomance, hurt/comfort и немного юмора, чтобы не было так грустно
Рейтинг: R/NC17
Содержание: Мы имеем представление об отношении Шерлока ко всяким "любовям" и физической близости, но что на счет его брата?
Предупреждения: Простите за все неточности, связанные с биологией и биографией Холмсов. Начало фанфика было положено раньше показа третьего сезона и гораздо позже последнего школьного урока биологии. Было странно писать со стороны Майкрофта, опираясь на его опыт и чувства. Обычно раскладка в моих работах совсем иная, от этого характеры обоих персонажей отражаются под новым углом. Так что, вполне возможен OОC.
Статус: в процессе написания (осталось только привести эту историю к логическому завершению))
читать дальше
Когда мать в первый раз дала ему книжку под многообещающим названием «Откуда же я взялся?» жизнь юного Майкрофта Холмса перевернулась раз и навсегда. С чисто биологической точки зрения, секс представлял собой не более чем нелепый непродуманный природой акт взаимодействия двух особей с целью размножения. Холмса-младшего больше впечатляли некоторые виды кольчатых червей - их способность в этом деле обходиться только своими силами внушала уважение. Никакой тебе лишней опасной для жизни беготни, брачных танцев, схваток, соперничества и прочей ерунды. По всем законам логики, однополое размножение представляло собой самый эффективный и гарантированный способ увеличения популяции себе подобных. Так, в возрасте девяти неполных лет, Майкрофт Холмс впервые осознал, как несовершенен мир.
В тринадцать тот же мир преподнес ему еще один сюрприз - секс это оказывается круто. По крайней мере, так говорили его сверстники. Невиданным образом эта нелепая беготня из ошибки природы превратилась во что-то очень важное и многозначительное для социального статуса. В этом возрасте никто не мог толком объяснить ему, что к чему, почему и зачем, но каждый мальчишка в школе считал своим долгом рассказать какую-нибудь невероятную историю о своем недавнем сексуальном приключении. Если верить всему сказанному, то получалось, что почти у каждой старшей сестры какого-нибудь юного ловеласа имелась подружка, которая была от него без ума. Еще, судя по словам очевидцев, в их довольно престижной школе был чрезвычайно высокий процент озабоченных старшеклассниц, которые никогда не упустят возможность облапить в туалете какого-нибудь семиклассника. Из-за этих разговоров Майкрофт даже престал ходить в школьный туалет - уж лучше потерпеть до дома, чем пасть жертвой какой-нибудь озабоченной девицы.
В пятнадцать секс по-прежнему оставался очень крутой штукой, но при этом в число его определений пришло нечто новое: с полной ответственностью игроки из команды Майкрофта по регби именовали его «крышесносным». При этом Холмсу было искренне жаль этих снующих туда-сюда хихикающих девчонок, с их извечными розовыми альбомами под мышкой, разговорами о любви и обклеенными сердечками тетрадями… Даже в книжке о размножении кольчатых червей было больше романтики, чем в рассказах их бой-френдов о «занятиях любовью». Тогда Майкрофт решил для себя, что ему крупно повезло родиться мужчиной. Из всего, что он узнал о сексе, получалось, что общество дает мужчине гораздо больше прав в этом нелегком деле, нежели женщине. Почему-то в этом чисто биологическом акте прослеживались четкие социальные разграничения. Активная роль отчего-то всегда считалась чем-то «крутым» «крышесносным» и вообще символизировала нечто такое, что, в общем-то, сложно заслужить, даже выиграв олимпийские игры. Парень, окончивший Гарвард с отличием, спасший сотню детей из горящего здания в этой нелепой социальной гонке мог проиграть по всем статьям какому-нибудь заправскому местному жеребцу, на счету у которого был десяток постельных побед, при условии, что у первого с личной жизнью все обстояло гораздо скромнее. Стоило Майкрофту начать рассуждать на эту тему, как у него мигом начинала болеть голова, и он уже не мог ни о чем судить здраво… В конце концов, он смирился - кому-то дано разбираться во всех этих жизненных перипетиях без лишней мороки и оставаться при этом счастливым человеком, а кому-то, такому как он, лучше и не лезть в эти дебри. Проще улыбаться и кивать, слушая сексуальные бравады, а потом и самому однажды сочинить нечто такое, чтобы перестать уже чувствовать себя неловко в кругу сверстников. В конце концов, он мужчина - для него все должно быть просто.
Что ж, шестнадцатилетние поспешило опровергнуть эту мысль. Когда Майкрофт проснулся с большим влажным пятном на пижамных штанах, он подумал, что шестнадцать это конечно поздновато для начала ночных поллюций, но все же - лучше поздно, чем никогда. По крайней мере его организм работал исправно - это было хорошо, но вот то, что всю ночь ему снился обнаженный двадцатипятилетний сосед напротив, который зачем-то пришел к нему в комнату искать пропавший с газона шланг… Это было чрезвычайно плохо, особенно если учитываться, что он его все-таки нашел - у Майкфрота в штанах. Это было еще одно открытие - юный Холмс и подумать не мог, что его фантазия способна выдать нечто подобное.
И так, в период с шестнадцати по девятнадцать лет он со всей удручающей ясностью постиг, что секс это обременительный извращенный людским сознанием обряд, через который предстоит пройти всем, чтобы считаться нормальным социально адаптированным человеком. Оказалось, что жить, не занимаясь сексом, по мнению общественности еще хуже, чем иметь венерологическое заболевание. Позже, Майкрофт еще восхитится стойкостью младшего брата, и втайне будет завидовать его полной социальной отрешенности и самодостаточности, поскольку самому ему этого никогда не доставало. Младший, а теперь уже скорее «средний» Холмс всегда был зависим от толпы, ее суждений, статусов и ярлыков… Именно поэтому в возрасте двадцати лет он узнал, что секс это парочка несбыточных иллюзий и огромное разочарование.
Майкрофт на всю жизнь запомнит это, несмотря на все попытки, раз и навсегда выкинуть удручающие воспоминания из головы. Может причина в том, что у этого воспоминания есть имя? Патрик Уйени - студент из параллельного курса. Высокий, черноглазый улыбчивый брюнет с факультета журналистики и связям с общественностью. Сын простого рабочего и аристократки с сильно разбавленной кровью, но, очевидно, с богатым приданым. Почти все отпрыски властных древних семейств Британии фыркали, недоумевая как этот простолюдин мог попасть в их благородный университетский круг. Но Уйени был не из слабых духом - достаточно образованный, имеющий свое мнение и широкий кругозор – он, несомненно, заслуживал уважения. Когда его рука чуть дольше положенного задержала кисть Майкрофта в рукопожатии, Холмс впервые в жизни ощутил слабость в коленях. Эта чисто девчачья реакция на чужое прикосновение так выбила его из колеи, что он так же впервые в жизни не проявил должного чувства такта и весьма неучтиво поспешил скрыться из виду черноокого взгляда. Даже эрекция была б для него предпочтительней, чем эти бабочки, заплясавшие в животе… Он был совершенно не против начать вожделеть кого-то, хотеть обладать, но влюбиться… Туше, господа. Уйени тем временем отступать был не намерен - он крутился постоянно рядом, блистал искрометный юмором в компаниях местных аристократов, и с удовольствием ловил на себе восхищенные взгляды, наслаждаясь долгожданным признанием. В такие минуты Майкрофт украдкой заглядывался на него, не в силах отвести взгляд и сдержать легкую полуулыбку. Патрик был бриллиантом без огранки, который мечтал попасть под яркие лучи славы и обожания, чтобы начать сиять и отсвечивать всеми цветами радуги во всем своем великолепии. В такие минуты сумасшедшие бабочки танцевали особенно резво… А уж когда черные глаза находили в толпе задумчивые потерявшие всякую осторожность серо-зеленые… Тогда с организмом Майкрофта начинало происходит что-то и вовсе необъяснимое. Он краснел, терял способность связно излагать мысли и становился удивительно неловким. Так однажды, стараясь незаметно ретироваться с очередного банкета, он повернулся слишком резко и налетел на официанта с полным подносом шампанского. Звон разбитого хрусталя, брань обрызганных шипучим напитком и извиняющейся лепет служащего - все это совершенно не способствовало маскировке. Хуже всего было то, что праздновали они окончание очередного семестра не в своем кампусе, а как раз в далеком соседском крыле журналистов и книжных редакторов. Уйени выловил его уже в полуосвещенном коридоре, ведущим на улицу. Мягкое, но властное прикосновение заставило вмиг остановиться и обернуться. Патрик улыбался, глядя на его до нитки промокшую рубашку и темное пятно на светло серых брюках. Майкрофт же чувствовал себя хуже некуда под этим пристальным взглядом, но был просто не в состоянии сдвинуться с места. Уйени, не говоря ни слова, потянул его за собой, на лестницу, по направлению к студенческим комнатам на втором этаже…
-Держи, - наконец нарушит тишину Патрик, протягивая ему, свежую чистую рубашку. Почти невозмутимо Майкрофт примет ее из рук хозяина одноместной комнаты, где они только что окажутся. Несмотря на хорошую дорогую ткань, рубашка будет немного плебейской. Слишком длинная и свободная в крое, она, по крайней мере, будет способна скрыть пятно на брюках. Прежде чем начать расстегивать собственную, в голове Холмса возникнет мысль уединиться в примыкавшей к спальне ванной комнате, но в последний момент он отбросит эту идею, поскольку сочтет ее нелепой. Он мужчина, который всего лишь собирается переодеться на глазах другого мужчины - с чего бы ему стесняться, у него же нет никаких женских прелестей. Решив покончить с неловкостью раз и навсегда, Майкрофт решительно потянется к пуговицам, стараясь скинуть липкую ткань как можно быстрее, но судьба никогда не была к нему снисходительной: густая поросль на груди уже намертво приклеилась к пропитанной сладким напитком ткани. Несмотря на дискомфорт, Холмс все же постарается завершить разыгравшийся спектакль, пусть даже для этого ему придется пожертвовать клоком собственный волос.
-Стой, - с тихим смешком скажет Патрик, кладя горячие ладони на его грудь, - пойдем, смочим водой.
Уйени толкнет его, вынуждая попятиться назад, в ванную комнату. Там парень откроет кран, скинет собственный пиджак, усадит Холмса на бортик ванны и, набрав в ладони теплой воды, выльет ее на многострадальную грудь Майкрофта. Вода будет теплой и приятной для кожи, которая уже немного зудит от липкого шампанского. Патрик опрокинет одну за другой горсти полные воды на его взмокшую грудь, пока ткань окончательно не отойдет от разгоряченного тела. Тогда парень медленно расстегнет оставшиеся пуговицы и раздвинет мокрые полы…
Затем произойдет то, чего Майкрофт ожидает меньше всего — жаркий рот обхватит его сосок, а гладкий язык примется играть и нежить чувствительный кусочек плоти. Холмс не застонет протяжно и даже не вздохнет... Лишь его глаза удивленно распахнутся в самом начале, да пульс зачастит так, что еще вот-вот и тахикардия неизбежна. Тем временем пальцы Патрика сомкнутся на другом соске, слегка пощипывая возбужденный камешек. Майкрофт невпопад подумает, что его соски каким-то непостижимым образом превратились в электро передатчики — от них по всему телу и куда-то глубоко в грудь идет ток.
Уйени поцелует его грудь, плечи, оближет дорожку от ключиц до мочки левого уха, и Майкрофту покажется, что он вот-вот поцелует его, коснется губами чужих губ, но напрасно - у Патрика по-видимому другие планы на его счет. Далее они будут обнаженные стоять под теплым душем, чужие ладони бесстыдно стиснут его бледные покрытые веснушками ягодицы, а уха коснется вместе с горячим дыханием томное:
-Хочу тебя…
Хотеть его будет Патрик преимущественно в коленно локтевой позе, при этом даже не добираясь до кровати. Это не совсем то, что нужно Майкрофту, но если тебя кто-то хочет разве не он диктует правила? Или нет? У Холмса всегда были проблемы с этими условностями, поэтому он просто отдастся на волю судьбе и Патрику Уйени. Весьма опрометчивое решение, кстати. Это будет не последняя их с Патриком интимная встреча, но все же потребуется какое-то время, чтобы неискушенный в вопросах секса Холмс заподозрил неладное. Страсть страстью, но как-то очень странно, когда в «любовных игрищах» с партнером ты постоянно оказываешься уткнутым лицом в очередную стену, пыльный пол или в столешницу. Ну, однажды все прояснится, как нельзя удачно.
-Не пойму, как ты можешь спать с этим рыжим уродом? – хмельно спросит у Патрика его приятель, опрокидывая из бутылки последние капли бренди себе на язык. В этот день Майкрофт все-таки решится в последний момент принять приглашение Уйени и приехать к нему на вечеринку в паб. Этот разговор застанет его на крыльце, куда выйдут покурить и освежиться захмелевшие приятели. Будет слишком темно, чтобы кто-то из них заранее заприметил приближающуюся долговязую фигуру. Майкрофт навсегда запомнит, как Патрик горько засмеётся в ответ, и с отвращением сплюнув на землю, чистосердечно выдаст:
-Когда я трахаю этого напыщенного сноба, я представляю, что имею их всех. Если бы ты знал, какой это кайф - видеть высокомерного богатенького Холмса на карачках с любезно выпяченной задницей. Да я завожусь и кончаю только от мысли, что нагибаю его как сучку.
Далее будет лишь гогот и недоверчивое:
-Ну не знаю, Пат, мог бы выбрать задницу и посимпатичней…
Уйенни засмеется в ответ, и не упустит возможности подначить дружка:
-А что, Джеймс, у тебя уже есть парочка задниц на примете?
Джеймс фыркнет, выплевывая сигарету:
-Нее, Уйени, ты ж знаешь - я не по этой части.
Вскоре приятели скроются за дверями паба, а Майкрофт не спеша возвратится к своему серебристому Бентли.
Ну что ж, по крайней мере, обряд посвящения он прошел успешно.
«Добро пожаловать в мир нормальных человеческих отношений, Майкрофт Холмс» - скажет он сам в себе, мчась по скоростной магистрали куда-то вдаль, впрочем, не нарушая правил дорожного движения.
Приступив к государственной службе, мистер Холмс в полной мере осознал масштаб власти и влияния, который давал секс. Не в прямом, конечно же, смысле, но по части манипулирования и продвижения своих интересов это была более чем благоприятная почва. Каждый, да, именно каждый, в большой и «чистой» политике имел свой маленький грязный секрет. Благодаря тонкому проницательному уму, коим не был обделен никто из семейства Холмсов, вычислять нужные точки воздействия на определенных лиц было для него проще некуда. Самое забавное, что ту же технику нередко использовали против него самого. Мастера по копанию в чужом белье исходили бранью и пеной у рта, недоумевая, как же Холмсу удается так тщательно контролировать свою личную жизнь: никаких компрометирующих связей, одноразовых интрижек и даже намеков на скандал. Майкрофт был безупречно чист и в словах, и в поступках. Секрет подобной конфиденциальности был крайне прост – никто не мог ничего отрыть в его личной жизни, потому что ее, как таковой, не было вовсе.
Но простой британский служащий также отчетливо понимал, что не менее важно было постоянно сохранять маску обычного среднестатистического мужчины, которому не чужды любые человеческие слабости. Люди не любят отличий, толпа враждебна к тому, кто не таков… Секс – это культ, это один из столпов всей человеческой иерархии. Люди равны в своих зависимостях, и соответственно, в слабостях. Все испытывают голод и жажду, все нуждаются в комфорте и безопасности, все ищут наслаждений, основное из которых - секс. Даже вопрос воспроизводства не стоит так остро как простое пристрастие к удовольствию. В этом заключалась глобальная ошибка Шерлока – он совершенно не был способен скрывать свою аутентичность – все знали, что он не зависим от общественного мнения, совершенно асексуален, даже пища нужна этой гениальной машине постольку поскольку – один кусок чего-нибудь, чтобы просто не умереть. Люди моментально ставят психологический блок, видя такой экземпляр пред собой. Это очень затрудняет процесс взаимодействия, а точнее манипулирования. И пусть Шерлок со своим авантюрным стилем жизни мог позволить себе быть самим собой, Майкрофту же с его незначительной должностью в правительстве Британии подобная роскошь была недоступна. Поэтому скромный служащий улыбался в ответ на сальные шуточки, позволял себе бросать идеально выверенные в рамках приличий заинтересованные взгляды на представительниц слабого пола, и также любезно отвечать на флирт.
Слава Богу, больше секс не преподносил ему никаких сюрпризов. Разве что с возрастом ему на глаза все чаще и чаще стали попадаться различные заметки и брошюры о невероятной пользе регулярной половой жизни. Взвесив на одной чаше весов потенциальное здоровье, а на другой кучу проблем, которые непременно возникли бы, соберись он организовать собственную личную жизнь, Майкрофт решил, что здоровое диетическое питание, занятие фитнесом и отказ от вредных привычек должны хоть как-то компенсировать эту брешь в его образцово-показательной жизни. Но, к сожалению, Холмс всегда прекрасно осознавал, что просто смалодушничал, укрыв за грудой логических обоснований и доводов рассудка собственные страхи и… свое изрядно потрепанное сердце.
Судьба дала ему почти двадцать лет спокойной сбалансированной жизни, прежде чем вновь ударила хуком снизу.
Виной всему как всегда был Шерлок, который связался с местной наркогруппировкой. Очевидно, неугомонный братец решил проверить свои дедуктивные выкладки по делу отгремевших на всю столицу убийств крупных наркодилеров. Холмс-младший не придумал ничего лучше, чем самому внедриться в банду. В конечном счете, он так вжился в роль, что не мог и дня провести без дозы героина. Закончилось все тем, что его, как и всех членов банды повязал Скотленд-ярд. Узнав о случившемся, Майкрофт немедленно отправился непутевому братцу на помощь, ибо привлекать кого-то со стороны для разрешения подобной компрометирующей ситуации казалось ему сверхнеразумным.
-Кто ведет это дело? – Майкрофт едва сдерживал раздражение. Полагаясь на обширные связи во всех сферах управления, он заимел дурную привычку ожидать, что все его требования непременно будут неукоснительно удовлетворены. И вот, впервые за много лет столкнувшись с нелепым препятствием на своем пути в виде отбывшего в командировку необходимого уполномоченного лица, Холмс-старший буквально закипал изнутри. Конечно, дела можно было решить буквально несколькими звонками, но ему категорически не нужны были посредники.
- Инспектор Лейстрейд, сэр! – с чувством исполненного долга ответил молодой лейтенант, на которого очевидно произвел неизгладимое впечатление шарм скромного правительственного служащего.
-Благодарю за помощь, мистер Джейрс, - со всей учтивостью поблагодарил его Холмс старший, - не подскажите ли вы мне также, где я могу найти инспектора?
Кто же ожидал, что золотое правило Цезаря – «Пришел, увидел, победил», позаимствованное Майкрофтом у великого полководца для собственных дел подведет еще на самом первом этапе. Прийти-то он пришел, вернее, уверенным твердым шагом, не стучась, переступил порог душного тесного кабинета и увидел, словно присыпанную пеплом, склонённую над кипой бумаг голову. Затем хозяин заставленной коробками каморки поднял на него свои усталые воспаленные глаза, возмущенно выдав:
– Какого черта?!
И впервые за долгие годы ироничная угрожающая усмешка и красноречивый взгляд Холмсу отказали. Единственное, что хотелось сделать, это самому закричать в ответ: «Какого черта?!» Какого черта на пятом десятке в его измученном диетами ненавистном животе словно сжалась какая-то пружина, ноги стали ватными, а во рту пересохло? Но стоило ли орать и спрашивать, если ответ был очевиден? Чертов инспектор Лейстрейд с его усталыми карими глазами, поседевшими, но некогда темными прядями, с этим вызовом в глазах и, что скрывать, с этим презрением, с которым он окинул его нелепую долговязую фигуру, до ужаса напомнил «скромному служащему» Патрика. Если бы судьба столкнула их вновь, спустя столько лет, он бы выглядел именно так. По крайней мере, Майкрофт представлял заматеревшего мистера Уенни – главного редактора «London Times», проживающего с семьей в уютном особняке в Глазго таким вот все еще обаятельным закаленным временем мужчиной с по-прежнему яркими жгучими глазами. Он не мог сказать наверняка, ибо дал себе зарок еще пару десятков лет назад – читать досье, если придется, но ни за что не смотреть фото/видео материалы. Никаких больше магнетических взглядов и ослепительных улыбок. Но здесь – никаких двусмысленностей, никаких намеков. Поэтому у Холмса хватило сил холодно выдавить: «Прошу простить за вторжение, инспектор» и закрыть дверь с обратной стороны. Он отчетливо услышал ошарашенно-раздраженное «Совсем обалдели…» и что-то про чокнутых снобов и сломанный замок. В общем, тем же вечером инспектор Грегори Лейстрейд был перехвачен по дороге к дому и доставлен на склад, где уже утихомиривший расшатавшиеся нервы Холмс-старший смог вернуть свое потрепанное утренней встречей достоинство и заручиться поддержкой новоиспеченного инспектора Скотленд-Ярда кое в каких в делах, связанных с деятельностью неугомонных консультирующих детективов. Сотрудничество, как и «перехват» его скромной персоны двумя вооруженными мускулистыми парнями по дороге к дому, Лейстреду по душе не пришлось, но все приходит со временем, об этом Майкрофт Холмс знал не понаслышке.
Впрочем, особо волноваться на этот счет инспектору не пришлось, потому, как Шерлок моментально оценил масштаб увеличившихся возможностей, приобретенных с официальным статусом «консультирующий детектив» и активно раскрывал все «висяки» отдела, доставшиеся Лейстрейду вместе с оным не иначе как «по наследству». Полицейские только и успевали бегать повсюду за кучерявым гением и кропать отчеты. Справедливости ради стоило сказать, что инспектор неплохо сработался с его взбалмошным братцем, а это говорило о многом, в основном, в его, Лейстрейда, пользу. Не считая нервного потрясения в тот злополучный день, все вышло довольно неплохо, избавив Майкрофта от лишней головной боли. Ввиду отсутствия каких-либо откровенно неразрешимых конфликтов, контакты между ними были сведены к минимуму к радости обоих. Конечно, у каждого эта была своя радость. Холмс был уверен, что он раздражал Лейстрейда всем своим видом, начиная с прилизанной макушки до резного наконечника зонта-трости, а тот, в свою очередь, действовал куда более негативно на душевное состояние первого, будоража какие-то странные эмоции и доставляя массу неудобств.
Что на счет секса? Секс опять готовил для него сюрприз. Это случилось жарким июльским летом, когда галстук удавкой сжимал вспотевшую шею, воротничок белой рубашки постоянно казался грязным и замусоленным, а деревянная ручка зонта неприятно скользила во вспотевшей ладони. Сам зонт Майкрофт оставлял в машине, ибо ходить с ним по улице в душный солнечный день было слишком эксцентрично даже для него, но в салоне авто руки сами стремились обхватить резное древко. Было что-то успокаивающие в том как пальцы отслеживали плавные волны резьбы, гладкое покрытое лаком основание… В какой-то момент Холмс с ужасом подловил себя на странных мыслях о рубашке облитой шампанским, о темных искрящихся смехом глазах Уенни, о его густых, но почему-то слегка серебристых прядях … И резко откинул зонт подальше на сидение, потянувшись за салфеткой. Насухо вытерев потные ладони, и, в трехтысячный раз, поправив на шее удавку, именуемую галстуком, Холмс услышал звук входящего сообщения. Шерлок в очередной раз вляпался в историю, требующую его непременного вмешательства. Старший брат гения сначала раздраженно вздохнул, но потом все же здраво рассудил, что подобных ситуаций не было уже довольно давно, и он даже как-то подрасслабился, чего делать было никак нельзя.
Самое ужасное, что на подмогу пришлось ехать в какую-то богом забытую деревню, куда Шерлока на пару с инспектором занесло непонятно каким ветром.
Это был первый раз, когда Лейстрейд дискредитировал себя в его глазах. Майкрофт предполагал, что умудренный жизнью и потрепанный службой полицейский станет катализатором высокоактивной социопатичной натуре, но никак не станет ей потакать. А тот мало того, что позволил братцу ввязаться в сомнительную авантюру так еще и сам составил ему компанию тайком от начальства! Хотя кого он обманывал? Он же видел эти живые, горящие неугасимым бунтарским огнем глаза… Еще один охотник на драконов. И он – скромный британский служащий, спешащий вытащить их из-под шквального огня. Ему не место в этой сказке, совершенно. Ни ему, ни этим специально обученным бравым ребятам с винтовками, снявших парочку снайперов неподалеку от моста, где Лейстрейд с младшим Холмсом из последних сил отстреливались, под прикрытием изрешеченной пулями машины. Когда со всеми было покончено, Майкрофт вышел к оборонявшимся, деловито переступая через несколько распластанных на асфальте тел.
-Спасибо за помощь, братец, - выдавил из себя Шерлок, вытирая со лба чужую кровь, - хотя мог уже не торопиться, реальная помощь нам нужна была минут за десять до вашего приезда. Сейчас мы бы и сами выбрались.
Майкрофт многозначительно окинул оценивающим взглядом «поле брани» и с усмешкой ответил:
– Не сомневаюсь.
Лейстрейд виновато топтался где-то неподалеку, по виду чем-то напоминая ту единственную няньку Шерлока, которую их родители застали с бойфрендом в хозяйской спальне, вернувшись раньше с киносеанса.
Но всласть поязвить младшему не удалось, как и разыграться в полную силу чувству вины у инспектора. Откуда не возьмись, на них вновь посыпался град пуль, одна из которых прошила Майкрофту плечо.
У Холмса и его оперативной группы был разработан целый ряд планов на случай покушения на его жизнь, но ни один из них не включал в себя отчаянного инспектора Скотленд-Ярда, который бросится на помощь и не найдет ничего лучшего в данной ситуации кроме как спихнуть их обоих с моста в воду.
Майкрофт и так-то плавал не очень, у аж с простреленный плечом. Он не успел задержать дыхание, когда их тела погрузились в воду, которая вмиг заполнила легкие. Лейстрейд вытянул его, оглушенного, на свет и каким-то образом умудрялся держаться наплаву, тесно прижимая его абсолютно бесполезное в данной обстановке тело к себе. Когда Холмс откашлялся и вернул себе способность хоть как-то воспринимать действительность, он обнаружил, что инспектор не только вытянул их обоих из-под воды, но еще и умудрился заплыть под мост, укрывая, таким образом, от возможного огня сверху.
-Что вы творите, позвольте спросить? – хрипя, возмутился Холмс, пытаясь отплеваться от воды, - там мои люди, они специально обучены и подготовлены к подобным инцидентам. Вполне возможно, проблема была устранена еще до того как вы столкнули нас с моста!
-Уж простите за бесцеремонность, мистер Холмс, но стрелял как раз кто-то из ваших! – гневно заявил Лейстред, с опаской поглядывая наверх. - Высовываться сейчас я бы не рискнул, не факт что он был один. Возможно, кто-то давно спланировал это покушение, и вот представился отличный случай. Нужно где-то отсидеться… Вон, отличные заросли, можем ускользнуть через них.
Майкрофт многое хотел сказать этому зарвавшемуся, заигравшемуся в прекрасного спасителя человеку. И то, что и на случай покушения со стороны собственной группы у него разработан превосходный план действий, и то, что едва телефон, лежащий в кармане брюк, попал под воду, в нем активировался датчик, вызывающий еще одну специально подготовленную спасательную команду и еще многое-многое другое, но кровь, стремительно покидавшая его тело из-за воды, подхватившей алую струю в свой поток, лишила его последних сил. Он просто уткнулся лицом в мускулистую горячую грудь, контуры которой не могла скрыть насквозь вымокшая футболка, и доверился рукам, тащившим его куда-то через густые заросли…
Очнулся он уже на диване, что было само по себе немыслимо. Холмс и не помнил, когда в последний раз имел дело с диванами именно в лежачем положении. В поездках он украдкой дремал на кожаном сидении в машине, в самолете и даже несколько раз в вертолете, либо, если судьба была к нему снисходительна, полноценно ложился в постель. Его первый за долгие годы диван, судя по всему, находился в небольшой гостиной в каком-то маленьком скромном дачном домишке. Светлые обои пестрели луговыми цветами, на деревянном полу лежал многое испытавший на своей шкуре, в прямом смысле слова, ковер. За занавешенными лилово-оранжевыми шторами окнами было темно. Тем не менее, хоть ни одна из ламп не была включена, комната была освещена уютным, пляшущим по стенам светом. К тому же что-то весело трещало, согревая. Привыкшие к полумраку глаза, наконец, нашли и сфокусировались на согбенной неподалеку фигуре – полуголый инспектор растапливал камин. Майкрофт пару раз зажмурился для верности – мало ли, может его двадцатилетние воздержание, наконец, его доконало. Но нет, инспектор исчезать никуда не торопился – сидел себе задумчиво, скрестив по-турецки, облаченные в потертые свободные джинсы ноги и подбрасывал щепки в огонь. Оранжевый свет играл на густой серебристой поросли на мускулистой поджарой груди, крепкие мышцы спины и рук напрягались каждый раз, когда мужчина подавался вперед, принося огню новую жертву. Ничего сексуального в привычном смысле этого слова в данной ситуации не было. Насколько он, конечно, мог судить по чужому опыту и фотографиям моделей, размещенных в глянцевых журналах. Безусловно, в молодости Лейстрейд был очень красивым мужчиной – даже возраст не мог скрыть некой смазливости его черт. Майкрофт также предположил, что инспектор своей привлекательностью никогда не кичился, а, наоборот, хлебнул из-за нее немало неприятностей. Забавно было смотреть на эти пухлые, чрезмерно чувственные для мужского лица губы, вздернутый нос, изящный вырез глаз, достойный какой-нибудь восточной затворницы в гареме, этот юркий язык постоянно елозящий по кромке белых зубов… До того забавно, что во рту вмиг пересыхало, так уморительно, что Майкрофт Холмс всеми силами старался не встречаться с инспектором лично, даже когда дело касалось проблем Шерлока. И это все причудливо сочеталось с сединой, тонкими морщинами, как ничто другое отражавшими напряженность работы инспектора: складки на лбу – постоянное умственное напряжение, мелкая сеть возле глаз – умение смеяться проблемам в лицо. И вот его полуобнаженное тело – мускулистое, несомненно достойное обложки журнала в молодости, но сейчас твердые мышц потеряли свой былой рельеф, кое где белели шрамы, кожа немного провисла на боках, небольшая жировая складка пролегла по животу, как раз над поясом джинс… Но, если, листая глянцевые страницы с идеальными фотографиями моделей и звезд, Майкрофт, как правило, оставался равнодушным, то сейчас он с ужасом обнаружил, что плед, которым он был укрыт, немного приподнялся над одним очень компрометирующим местом. Одновременно с осознанием этого шокирующего факта в голову пришла еще парочка милых наблюдений. Во-первых, кто-то вытащил пулю из его плеча, и теперь на месте ранения красовалась широкая профессионально зафиксированная повязка. Без врача здесь явно не обошлось. И во-вторых – кроме этой белой, пахнущей странной мазью полоски на нем ничего не было. Хотя, конечно же… Спасибо, силы небесные, за плед! Была в этом и положительная сторона – накатившее горячей волной смущение моментально смыло первые признаки неуместного возбуждения. И это он лежал здесь сейчас и рассуждал о немолодом теле красавчика-Лейстрейда? Он – рыжий несуразный увалень с тощими торчащими коленками и обвислым животом? И кто его раздел?! Этот наглый, не пойми, откуда свалившийся на его голову инспектор? Вот уж потеха – вытряхнуть из дорогих тряпок заносчивого пижона и обнаружить под слоем брендовых шмоток пузатое дряблое нечто с настоящим рыжими шерстяным ковром на груди. Вот уж чем наградила его природа, так это мужественной волосатостью. Во всех фильмах и книгах подобная особенность считалась крайне сексуальной, но вот только к Майкрофту это никак не относилось - он знал наверняка. Бледная «цыплячья» грудь была просто усеяна рыжими жесткими завитками. Даже плечи и те – не смогли избежать этой меховой атаки. В тоже время ноги и пах были почти лысыми, что никак не играло на руку его, Холмса, сомнительной привлекательности.
-О, мистер Холмс, пришли в себя? – обрадовано воскликнул Лейстрейд, оставив насытившийся пылающий камин в покое.
Резонно оценив озвученный вопрос как риторический, Майкрофт со смешанными чувствами взглянул на сложенные неподалеку на стуле чистые вещи, предназначавшиеся, по всей видимости, для него.
Инспектор тоже как-то озадаченно перевел взгляд на стопку белья.
-Вас нужно было переодеть в сухое, мы же из воды вылезли… - неуверенно начал мужчина, растерянно запустив пятерню в прилично отросшую седую шевелюру.
От дивана до стула было всего лишь пару метров, пропасть же, в которую, сломя голову, летела нормальная, размеренная жизнь скромного британского служащего масштабированию не поддавалась.
-Думаю, здесь ключевое слово – переодеть, - менторским тоном заключил старший Холмс.
Камин был этому виной или нет, но кожа инспектора слегка покраснела… удручающе вздохнув, он лишь развел руками:
- Я с вас быстро все стянул разом, а вот…- мужчина красноречиво пробежался взглядом по лежащим сверху белым плавкам, - с этим возникли сложности. Короче, я подумал, что вы и пледом пока обойдетесь, а потом сами…
Майкрофт обреченно выдохнул, слушая эту сбивчивую речь. В какой-то момент он закрыл глаза, словно хотел притвориться, что все происходящее лишь сон, и он вот-вот проснется. Спустя какое-то время, когда его спаситель окончательно умолк, Холмс сказал, словно размышляя вслух:
-Странный Вы человек, мистер Лейстред. Для вас не составляет труда снять с кого-нибудь белье, но если дело доходит до «одеть», то это уже серьезная морально-этическая дилемма, не так ли? Боитесь, что кто-то подаст в суд? Могу представить, какого рода обвинение вам выдвинут «Он бессовестно воспользовался моей слабостью, одев меня, пока я была без сознания».
Инспектор картинно закатил глаза и, хитро прищурившись, взглянул на Холмса:
-Разве Вас не интересует, где вы оказались? Что происходит… и где Шерлок? Будем и дальше говорить про белье?
-Все очевидно, инспектор. Пару месяцев назад Шерлок стянул у меня пропуск, когда я имел неосторожность оставить его одного в моем кабинете. Воспользовавшись им один раз, чтобы проникнуть на секретный объект, дорогой братец обнаружил, что ничего запретного там не хранят, а вот то, что в ту глухомань моментально подтянулись лучшие бойцы из моей секретной группы, его заинтересовало. Он понял, что всему виной промелькнувший по базе данных мой идентификационный номер. Кому-то было чрезвычайно на руку, что я оказался в такой дыре в самый подходящий час. Перебежчики, работающие под моим началом, вышли на вас с Шерлоком, думая, что преследуют непосредственно меня под прикрытием. В тоже время, я получил сообщение о том, что Джон Уотсон взял отпуск за свой счет и купил билет на поезд до этого чудного места. Это и послужило для меня сигналом. Впрочем, Шерлок и рассчитывал, что я отслежу ваше местонахождение через его соседа, ведь на взломанные под своим именем замки я уже не реагирую столь оперативно. Беда только, что Джон отпустили с работы довольно поздно, и вас успели изрядно потрепать до моего приезда. Хорошо, что дорогой доктор и сам недавно прибыл сюда с последним поездом на радость мне и моему прошитому пулей плечу. И сейчас они, как я предполагаю, носятся где-то по железнодорожным путям с моим телефоном, выступающим в качестве приманки. Очень надеюсь, что Шерлок просто положил его к себе в карман, а не закинул в груженный углем вагон. Как им удалось оставить вас дежурить «дома», ума не приложу. Не иначе как Уотсон сказал, что я вот-вот преставлюсь, лишившись надежной опеки. Так или иначе, но мне предстоит провести несколько дней в этом богом забытом месте без всяких средств связи, о чем мой братец непременно позаботился, ибо для его захватывающего дела крайне нежелательно, чтобы я засветился раньше времени. И это удручает меня, инспектор, действительно, удручает... – замолкнув на мгновение, Майкрофт утомленно окинул взглядом комнату, остановившись на удивленном лице Лейстрейда, - а теперь, Бога ради, подайте мне трусы.
Несколько дней обернулись несколькими неделями. К счастью в пристройке наскоро прилаженной к дому обнаружились несколько вполне приличных во всех отношениях книг. В отношении Холмса – они располагали довольно увлекательным содержанием, а в отношении хозяина дачи, очевидно, являлись неплохим материалом для растопки. Инспектор же развлекал себя телевидением. Поначалу Майкрофта раздражал бурчащий старинный ящик, но со временем он научился читать неподалеку от увлеченного новостями Лейстрейда. Было довольно лестно ловить на себе его растерянные взгляды после очередного сообщения о восстании где-нибудь в Азии или в Латинской Америке. Его амплуа таинственного скромного служащего действовало на людей безотказно. Все, мало-мальски знакомые с его методами, персоны считали, что именно он имеет отношение ко всему беспределу, что творится в мире. По их мнению, он верховодит главами правительства, каждая дипломатическая встреча не обходится без его участия, заговоры и перевороты – это вообще его конек. Смешные люди. И вот инспектор явно обеспокоен его двухнедельным отсутствием на внешнеполитической арене. Можно было догадаться только по его нахмуренному лицу, что весь этот новостной шквал Лейстрейд отфильтровывает по типу «это могло произойти и без него», «а это точно на нашей совести, потому что он торчит здесь».
Разумеется, одной недели было крайне мало для полного выздоровления после пулевого ранения. Для Холмса простое нахождение поблизости от инспектора доставляло дискомфорт, а необходимая помощь в некоторых бытовых моментах с его стороны воспринималась как извращенная пытка. Особенно гигиенические процедуры. Слава богу, с туалетом Майкрофт справлялся и сам, но вот даже слегка сполоснуть свое неизменно потеющее в июльскую жару тело он был не в состоянии. Лейстрейд же воспринимал свое непосредственное участие в столь интимных вопросах как что-то само собой разумеющееся. В самый первый раз, когда Майкрофт, пошатываясь, добрел до тесной ванной комнаты, и удрученно стал рассматривать подвешенный за крючок душ, инспектор, словно из ниоткуда, возник за его спиной с чудовищно желтым полотенцем в руках.
-Садитесь на бортик, я вас протру, - как ни в чем не бывало, выпалил он, деловито обойдя Холмса со стороны для того, чтобы снять со стены злосчастный шланг.
Когда температура воды была уже оптимально настроена, полотенце намочено, а аптечка для смены повязки открыта и распотрошена на нужные составляющие, Майкрофт по-прежнему стоял столбом. Инспектор, слава богу, накинувший на себя с утра рубашку, тем временем уже закатал широкие рукава, выражая полную готовность к действию. Догадавшись, что его подопечного что-то явно не устаивает в сложившийся ситуации, Лейстрейд не нашел ничего другого как предложить вариант еще лучше:
-Если хотите, залазьте в ванную полностью – я вас намылю, мне не сложно.
Ну, уж нет.
Сердце сделало кульбит, словно осознало что-то еще раньше, чем гениальный мозг. Серые глаза потемнели, а в голове пронеслась до боли схожая сцена…
-Мистер Холмс, вы меня пугаете, - растерянно пробормотал ничего не понимающий Лейстрейд, в знак мира, отложив в сторону полотенце, словно это был томагавк, а неадекватный старший брат Шерлока – воинственный абориген, - я же не топить вас собираюсь.
Майкрофт взял себя, наконец-то, в руки и усмехнулся нервно:
-Кто вас знает, инспектор. Один раз вы уже пытались.
В итоге он, конечно, сел на облупившийся, кое-где проржавевший бортик, а инспектор принялся осторожно обтирать влажной тканью его вспотевшую бледную веснушчатую грудь, осторожно – левое плечо и основательно - спину. Стараясь не предаваться тягостным воспоминаниям, Холмс ушел куда-то глубоко в себя, словно это вовсе не по его подмышкам сейчас щекотно проходятся ворсистым полотенцем, а жуткая полосатая рубашка инспектора не распахивается с каждым движением перед самым его носом.
Может, дурные воспоминания это не так уж и плохо? Так или иначе, у гениального большого брата в голове не водилось ни одной идеи, чем можно было бы оправдать свою эрекцию перед Лейстрейдом в подобный момент.
Воздержание длиною в двадцать с лишним лет – сразу нет. Да и помимо очевидной конфиденциальности данной информации, она не отражала истинного положения вещей. А говорить про слишком жгучие глаза, бесстыжую улыбку и вероломный нрав было еще сложнее, чем признаться, что уже пару десятков лет блюдешь целибат. Поэтому оба молчали.
***
Шерлок со своим доктором возвращаться явно не спешили. Если в начале этого незапланированного отпуска Майкрофт был относительно спокоен и ждал появления брата со дня на день, то на исходе второй недели нервы начали сдавать.
«Где его только носит?!» - раздраженно думал Холмс, отложив очередную прочитанную книгу в сторону. Помимо смертельной скуки, которая волей неволей стала одолевать его привыкший к постоянной деятельности разум, скромный правительственный служащий всерьез беспокоился об оставленных без присмотра делах и упущенном времени. Все чаще и чаще в голову приходила абсурдная мысль, что при всей своей охране и влиянии он, в конце концов, оказался в заложниках у собственного брата под присмотром человека, которого сам когда-то нанял опекать младшего. Ирония судьбы? Или в этом направлении Шерлок как раз и мыслил? Дурной мальчишка – никогда не упустит случая отомстить.
Подобные рассуждения не способствовали созданию дружеской атмосферы в их с инспектором отношениях. Со временем легкое раздражение от постоянного присутствия мистера «зачем-надевать-рубашку-при-такой-жаре?» сменилось плохо скрываемой враждебностью. Майкрофт честно старался придерживаться правил этикета и общепринятых норм поведения. Когда же настроение опускалось до отметки ниже нуля, он спешил ретироваться в какой-нибудь спокойный одинокий угол. Но Лейстрейд не оставлял ему ни малейшего шанса. Он постоянно хотел общения, заводил странные разговоры, искал в его лице дружескую компанию. Холмс старался отвечать на вопросы, иногда даже поддерживал нелепые беседы – в глубине души он понимал, что инспектор сам жертва в сложившейся ситуации. В кои-то веки у этого трудоголика выдался отпуск, к тому же, он уже явно пришел в себя после развода - был свеж и полон сил покорять новые вершины, а в итоге, вынужден торчать в глуши рядом с… В общем, Холмс сочувствовал собрату по несчастью как мог. И, в конце концов, не виноват же этот дружелюбный, доблестный инспектор Скотленд-Ярда в том, что он невероятно похож на одного из самых страшных призраков из прошлого Майкрофта.
В тоже время Холмс чувствовал что, что-то подобное скрывается и за маской милого полицейского. Он не раз ловил на себе странные взгляды, когда Лейстрейд был уверен, что он чем-то занят.
«Наверное, еле сдерживается, чтобы не придушить меня» - тихо усмехался в кружку с горячим чаем Холмс, делая очередной глоток.
Все это длилось и длилось, усугубляемое тягучей иссушающей июльской жарой пока, наконец, не наступил вечер завершающего вторую неделю дня.
-Как на счет банных процедур, мистер Холмс? – устало спросил Лейстрейд, сгружая свеженаколотые дрова возле пока еще ненужного камина.
Майкрофт сидел на диване, делая кое-какие пометки в найденной на чердаке тетради. Иногда, чтобы собрать все логические цепочки в одну, ему требовалось начертить пару замысловатых схем. Голос инспектора вытянул его из раздумий, но полностью отвлекаться от анализа переменных Холмс не стал.
-Благодарю, мистер Лейстрейд, но я уже справился с этим сам, - учтиво ответил он, не поднимая головы, - в силу собственных ограниченных возможностей, конечно.
Инспектор как-то странно глубоко вздохнул после этих слов, и оставшиеся в его руках дрова со стуком полетели вниз, наверняка мимо поленницы.
Резкий звук привлек внимание Холмса, и он все же взглянул Лейстрейда.
С недоброй усмешкой тот оттрясал друг об друга ладони, смахивая с них труху и пыль.
-Ну вот, - с показной горечью выдохнул он, - а я мечтал об этом весь день.
Не понятно было, шутит он или нет, до тех пор, пока инспектор медленно не двинулся вперед, к дивану. Вместо того, что крепко стиснуть челюсти и кулаки, Холмс постарался расслабиться. Конечно, только внешне. Он сидел спокойно и чуть вальяжно, закинув ногу на ногу и откинувшись на мягкую спинку. Сердце стучало как отбойный молоток. Серые глаза внимательно следили за темно-карими – в них горел странный огонь. Приблизившись, Лейстрейд вытянул из тонких холеных пальцев исписанную тетрадь и легко, но настойчиво надавил ладонью на грудь, вынуждая немного развернуться и лечь.
Майкрофт был слаб, он знал об этом. Не то чтобы он совершенно не был физически подготовлен и не смог бы за себя постоять в случае опасности - это была слабость другого рода. Он не был проворен и ловок как Шерлок и не обладал сокрушительной чисто мужской силой как Лейстрейд. Холмс привык полагаться на разум, на идеальные ораторские и дипломатические способности, в крайнем случае, на припрятанный кольт или на спецгруппу. Но это не помогло бы ему сейчас. Он правильно распознал этот огонь еще при их первой встрече, он не зря избегал, не зря держал на расстоянии – он чуял это всеми инстинктами. Лейстрейд – самый настоящий хищник. Пусть умудренный опытом, пусть полон благородных намерений, но это желание подчинить, смять и доминировать – с ним невозможно совладать. А что же Майкрофт? При всей своей власти, положении и интеллекте, он всегда был жертвой. Уенни почувствовал это в нем, распознал и воспользовался, и вот и доблестный защитник прав и свобод не удержался перед искушением – трахнуть заносчивого ублюдка, что может быть лучше?
Майкрофт неудобно лежал под пышущим жаром телом – ноги его по-прежнему касались пола и он, изогнувшись, упирался головой в спинку дивана. Лейстред втиснулся между его ног, накрыв собой, впрочем, не наваливаясь всем своим весом и стараясь не тревожить поврежденное плечо.
-Простите, мистер Холмс, что утомляю вас своим присутствием. Вы, наверное, уже так соскучились по обществу ваших длинноногих помощниц? – жарко прошептал этот сумасшедший прямо в скромное служащее правительственное ухо.
-Уверяю вас, инспектор, длинноногие помощницы – это последнее, что заботит меня последние две недели, - удивительно ровным голосом ответил Майкрофт, стараясь как можно сильнее абстрагироваться от сложившейся ситуации.
Лейстрейд сверху фыркнул, опалив бледную веснушчатую кожу горячим дыханием. От этого темно-рыжие волоски на шее Холмса встали дыбом.
-Понимаю, дела государственной важности – превыше всего.
Устало прикрыв глаза, Майкрофт понял насколько сильно вымотался в эмоциональном плане. Его нервная система не привыкла к подобным встряскам – он никогда не тревожил ее такие пустяками как ревность, ссоры или сексуальное напряжение, тем более, возраст давал о себе знать. В очередной раз, напомнив себе, что он не кисейная барышня или милая юная девственница, трясущаяся за свою честь – он взрослый мужчина с очень неоднозначной внешностью, который никак не тянет на жертву сексуального насилия. Так что краснеть, отбиваться и стыдиться чего бы то ни было – он не станет.
- А я так понимаю, мистер Лейстрейд, сопротивление бесполезно, а помощи ждать мне неоткуда? – философски заключил Холмс, словно сидел сейчас у себя в кабинете, а не лежал под разгоряченным сильным мужчиной.
- Все правильно, - согласился его будущий насильник, - ведь вас никто не услышит.
Несмотря на свое положение, Майкрофт искренне засмеялся, услышав эти слова.
-Нет, мой доблестный инспектор, все гораздо хуже, - сказал он, глядя прямо в карие глаза несколько озадаченного Лейстрейда, - мне никто не поверит.
-Возрадуйся, дорогой братец, - ликующе выкрикнул Шерлок, распахивая входную дверь, - я переловил всех крыс в твоих рядах.
У Лейстрейда была пару секунд, чтобы соскочить с него и ломануться куда-то к окну, пока гений дедукции преодолевал коридор прихожей, ведущий в гостиную.
Майкрофт мог только позавидовать такой скорости, ведь из-за ноющего при каждом движении плеча он едва успел закинуть ноги на диван и лечь в более приемлемой позе.
Вернувшись в мир больших интриг, Холмс обнаружил полный завал в делах, документах и в работе в целом. Возможно, это и не было какой-то катастрофой, но привыкший все держать под контролем Майкрофт ужаснулся от подобной картины. Но бесконечные дела отвлекали от ненужных мыслей, что радовало. Помимо внешних вопросов, ему следовало еще урегулировать взаимосвязи во внутреннем аппарате, ведь после «чистки» многие посты освободились. Со временем жизнь вошла в привычное русло, но, на проверку, все уже было не так как раньше.
Именно тогда Майкрофт понял, что секс это то, что рано или поздно подведет тебя к черте.
Для Холмса этой чертой оказались навязчивые желания, преследующие его во снах и во время пробуждения. Как и любой здоровый мужчина, он просыпался с некоторым неудобством. Решалась эта проблема чаще всего простым игнорированием – эрекция проходила во время утренних приготовлений к длинному и сложному дню. Иногда в душе он касался себя, но это приводило скорее к усталости, после которой организм сдавался. В такие минуты Майкрофт как никогда осознавал насколько его тело не дружно с разумом. Тело желало и требовало, но разуму просто не на чем было сосредоточиться, он не мог послать нужные сигналы. Если было время, Холмс мучал себя, стоя под горячими струями и представляя сцены из порно, фотографии из журналов, иногда даже реальных людей из своего окружения, но это либо не приводило к разрядке вовсе или приводило, но очень медленно и утомительно. После двухнедельного отпуска в милой компании эта проблема неожиданно разрешилась сама собой. Всю ночь Холмсу снились неясные расплывчатые сны, где две тени сплетались, поглощая друг друга, вбирая в себя. Он просыпался растерянный и возбужденный, пытался игнорировать самого себя, как и раньше, но ничего не помогало. Элегантные брюки топорщились на самом стратегически уязвимом месте, и выходить из апартаментов в таком состоянии не представлялось возможным. Первые несколько дней он спасался, как мог, сосредотачиваясь на делах или представляя какие-нибудь сомнительные картины, вроде развлекающейся друг с другом пожилой королевской четы или обнаженного Шерлока, заигрывающего со своим доктором. Жить с этим становилось все трудней. Но однажды Майкфрот проснулся, подошел к большому, отражавшему его во весь рост зеркалу и взглянул на себя словно со стороны. Взъерошенные волосы, отвратительная растительность, простирающаяся от ключиц до самого живота, переходящая в рыжую дорожку, стекающую в темные слегка облегающие плавки… Повинуясь какому-то странному порыву, Холмс медленно стянул с себя белье, высвободив напряженный раскрасневшийся орган. Его член возвышался над густо покрытым темными завитками лобком, почти упираясь алой головкой в пупок. Майкрофт рассматривал себя так, словно никогда не был собой. Он отошел от зеркала на шаг, присев на подлокотник кресла, и медленно провел рукой по спутанным волосам на груди, очертил пальцами соски, спустился до паха, коснулся члена, осторожно оттянув тонкую кожу вниз и тут же разгладив ее обратно. Он неожиданно представил себе, что его двойник в зеркале это он сам, стоящий напротив и соблазняющий… Кого? Перед кем он устроил бы это представление?
Ну конечно перед ним… «Его пылающие глаза поедали бы Майкрофта заживо, он сидел бы и смотрел – на такого покорного, доступного, такого бесстыдного правительственного служащего».
Холмса прошибла дрожь, на самом кончике выступила смазка.
«Да, он смотрел бы на него, облизывая своим юрким горячим языком дивно очерченные губы, мускулистая грудь вздымалась бы тяжело и шумно, капли пота путались бы в серебристых курчавых волосках».
Ладонь двигалась все быстрее и быстрее, в такт пылающим мыслям. Но Майкрофт вдруг отпустил себя и повернулся к зеркалу спиной. Он посмотрел на собственную спину – здесь было большее скопление ненавистных светло-коричневых отметин.
- «Поцелуи солнца» - усмехнулся он про себя.
Взглянул на тощие бледные ягодицы и неожиданно стиснул их, представляя, будто это ЕГО руки, не сдержавшись, дали себе волю. Холмс вновь обхватил пылающий орган и стал стимулировать его быстро и мощно. Он закинул одну ногу на кресло, выгибая спину, выставляясь на показ. Лежащая на ягодицах рука, оттянула округлую мышцу в сторону, так что стал виден темно-розовый окруженный рыжими волосками вход.
«Нет… Это уже слишком!» - Майкрофт отвернулся от своего ужасного развратного двойника, вцепившись в спинку кресла. Рука совершила еще несколько движений, прежде чем светло-коричневая обивка была испачкана белыми подтеками.
Дорогой братец, твой новый приятель Грехем? изрядно мне надоел – все пытается вызнать у меня твой действующий номер телефона. Не знаю, на какой почве вы нашли общий язык – надеюсь, это была не тема моего перевоспитания, но он явно жаждет ее с тобой обсудить. Свяжись с ним.
Ш.Х
.Щелк – «удалить сообщение»
Я видел твою большую черную крутую тачку возле Бейкер-стрит утром. Следил, сдержу ли я слово, не соваться в это дело? Я знаю, что ты не в Непале, коварный ты тип. Свяжись с Лейстрейдом, он действует мне на нервы.
Ш.Х.
Щелк – «удалить сообщение»
Майкрофт, я что похож на гребанного херувима?! Лейстрейд не отдаст мне улики, пока я не предоставлю ему твой номер. Ответь только на один вопрос – что мешает мне сказать ему эти злосчастные секретные цифры?
Ш.Х.
Щелк – «удалить сообщение»
Братец, у меня для тебя отличная новость – хоть кто-то в кои-то веки жаждет быть похищенным тобой по дороге домой. Грехем так и сказал – передай брату - я хочу на склад! Я даже думать не желаю, что между вами двумя происходит, но я точно не хочу быть частью всего этого!
Ш.Х
.Щелк – «удалить сообщение»
Замечательно – теперь и Джон хочет, чтобы ты похитил его сегодня после работы. Ты понимаешь, что ты делаешь, Майкрофт?! Ты своими странными методами подсаживаешь людей на неадекватные желания. Такими темпами я тоже запрошусь на склад.
Ш.Х.
-Передай Джону, что он будет похищен не раньше завтрашнего вечера.
М.Х.
Майкрофт, признавайся – что ты делаешь с людьми на складах? Джон теперь целый день ходит с виноватым видом, а Лейстрейд вообще ведет себя неадекватно.
Ш.Х.
Холмс-старший задумчиво крутил в руках телефон, обдумывая события последних нескольких дней. Как оказалось, Лейстрейд писал на все доступные ему номера, начиная с первого дня после их отъезда из той глухомани. Сим карты были давно отключены, но ему стоило сделать всего лишь один запрос по базе, чтобы целая куча сообщений ринулась на экран. Инспектор извинялся во всевозможных эпитетах и просил о встрече. Холмс даже не представлял, как эта встреча может выглядеть. О чем он собирается говорить с ним? Но Шерлок атаковал смсками, их совместные со Скотленд-Ярдом дела шли наперекосяк. Последней каплей стал Джон Уотсон.
-Мистер Холмс, я не хочу никого ни в чем винить, - устало опустив плечи, начал доктор, - но Грег всегда помогал мне с Шерлоком. Я имею ввиду, он ограждал его от чрезмерно опасных дел, хоть тот и лезет все время на рожон, а я вместе с ним. Понимаете, с поддержкой было как-то проще не давать Шерлоку наломать дров.
Уотсон стоял, стиснув пальцами спинку стула, который Майкрофт любезно ему предложил в начале встречи, но гордый доктор, конечно же, отказался присесть.
-А теперь, Грег будто сам не свой. Он позволяет Шерлоку слишком многое, не предостерегает, сам подначивает на весьма сомнительные вылазки. Я просто подумал – зачем ему это? Он словно хочет спровоцировать что-то или кого-то. Чем дальше – тем хуже. И я подумал – чего он может добиваться своими действиями, он ведь никогда не желал никому из нас зла?
На доктора было больно смотреть. Слова давались ему с трудом, он явно чувствовал за собой вину. Майкрофт понимал, что ему не хочется подставлять инспектора, но забота о друге и соседе взяла свое.
- И может это странно, но я подумал о вас! Вы же сотрудничаете, не так ли? Вы бы явно не одобрили такой линии поведения, отреагировали бы немедленно. Он хочет, чтобы вы вышли из тени, Майкрофт. Ума не приложу, зачем ему это надо, а самое главное – зачем вы прячетесь, но ради брата вам стоит разобраться со всем этим.
Да, ему следовало разобраться с этим раз и навсегда – он увяз в этом деле ради брата и ради него же выберется.
продолжение в комментариях...
@темы: Рейтинг NC-17, Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд, Романс
-
-
09.08.2014 в 02:46-
-
09.08.2014 в 02:48-
-
09.08.2014 в 02:49-
-
09.08.2014 в 02:49-
-
09.08.2014 в 15:24-
-
09.08.2014 в 16:04-
-
09.08.2014 в 16:41Какая милая история!
и очень хочу продолжения
Я тоже.
-
-
09.08.2014 в 17:36-
-
09.08.2014 в 19:22-
-
10.08.2014 в 13:00-
-
10.08.2014 в 15:23-
-
10.08.2014 в 15:54-
-
11.08.2014 в 07:31и вообще, люблю, когда эти двое только начинают отношения, кружа вокруг да около
Жду теперь продолжения!!!
-
-
13.08.2014 в 12:31Вдохновения Вам, уважаемый автор, и, если можно, продолжения замечательного рассказа!
-
-
13.08.2014 в 14:45-
-
13.08.2014 в 19:49"Действительно, аргумент «нахал ворвался к нему в кабинет и без спросу сделал ему минет» - никак не мог оцениваться достаточно веско для обиды." - после этого я ваша навеки
Очень жду продолжения)
-
-
17.08.2014 в 23:07-
-
09.09.2014 в 14:27-
-
11.09.2014 в 19:30-
-
19.09.2014 в 15:51-
-
19.09.2014 в 16:06-
-
19.09.2014 в 17:04-
-
06.10.2014 в 10:49-
-
30.11.2014 в 22:46-
-
20.01.2016 в 10:44-
-
24.01.2016 в 00:01