Название: Пока смерть не разлучит нас Глава 10-11/?
Автор: MsHelena
Соавтор: Koshka-matryoshka
Фандом: Шерлок
Жанр: слэш
Пейринг/Герои: Майкрофт/Лестрейд, Шерлок/Джон
Рейтинг: R
Размер: Макси
Дисклеймер: ни на что не претендую
Размещение: mystrade.diary.ru/?userid=3089904
Саммари: Они живут уже более двух тысячелетий, обреченные на вечную жизнь без любви,
до тех пор пока не найдут свою вторую половинку. Того единственного, ради которого стоит умереть)
Предупреждения: OOC, АУ
Критика: возможна в мягкой форме
Комментарии автора: Обложки для фанфика www.imageup.ru/img264/1410531/oblojhka-poka-sme...,
www.imageup.ru/img264/1411207/oblojhka-poka-sme...
Глава 10
Что бы там ни говорили, а уютный паб с приличной выпивкой — лучшее завершение рабочего дня. Особенно, если дом находится на соседней улице.
Инспектор Лестрейд сидел в самом дальнем углу зала и отсутствующим взглядом гипнотизировал свой наполовину опустошённый стакан, погрузившись в размышления, когда почувствовал чьё-то присутствие рядом с собой.
После суматошного дня, заполненного больше бумажной волокитой, нежели настоящим делом, на общение инспектор настроен не был. Поэтому, с трудом прервав свою медитацию над стаканом с выпивкой, Грегори уже открыл было рот, чтобы сообщить, что сегодня он не самый лучший собеседник, но вместо этого изумлённо выдохнул:
- Святой Георгий!
- Ну что вы, мы с ним совершенно не похожи, смею вас заверить, - произнес Майкрофт Холмс, невозмутимо опускающийся на противоположную скамью, предварительно оглядев поверхность на предмет липких пятен от коктейлей и пролитого пива.
Инспектору понадобилось пару мгновений, чтобы прийти в себя и вписать Мистера Британское Правительство в окружающую действительность — строгий костюм и филигранные запонки весьма странно гармонировали с деревянной столешницей, на которой было выцарапано «Вики и Тейлор навсегда», и весёлым калейдоскопом разноцветных бумажных салфеток в подставке.
- Вы сказали это с таким апломбом, будто знаете, как именно выглядел покровитель Англии, - пробурчал Лестрейд единственное, что пришло ему в голову, и тут же про себя выругался. - Знаете, - решился подколоть он незваного гостя, - «Диоген» идет вам намного больше, чем эта забегаловка.
Склонив голову к плечу, Майкрофт всмотрелся в собеседника, отчего Грег поерзал на лавке, чувствуя себя неуютно под таким пристальным взглядом.
- Приятно слышать, - елейным голосом проговорил Холмс, - что вы думали обо мне.
Лестрейд, как назло, поднёс к губам бокал с элем, но поскорее опустил руку, чтобы не фыркнуть, разбрызгивая в разные стороны густую шапку пены — заявление Холмса привело его как минимум в замешательство.
- Зачем вы здесь? – перешёл к делу инспектор, чтобы хоть как-то скрыть свою растерянность.
Холмс-старший вздохнул с такой обреченностью, что у Лестрейда внезапно возникло непреодолимое и порядком шокирующее желание тут же все бросить и попытаться решить его проблемы, какими бы невыполнимыми они ни были.
- Шерлок, - выдохнул Майкрофт.
- Так с ним все в порядке, не считая, конечно, его удивительной способности создавать проблемы на пустом месте. Вы же были на месте преступления и видели, что он жив и здоров. Да и его сосед, кажется, парень серьезный и ответственный, к тому же, бывший военный.
- Должен признаться, я не в восторге от подобного соседства.
Инспектор удивился скорости, с которой их разговор начал превращаться в дружескую беседу, где двое знакомых обсуждают общие проблемы, точнее, одну длинноногую, очень колючую проблему с ужасным характером.
- Спасибо, что внесли за него залог, инспектор, - Майкрофт сказал это, не поднимая глаз от своих рук, и на мгновение прикусил нижнюю губу, после чего продолжил: - За то, что дали ему приют, терпели его выходки, пока он искал новую квартиру. От меня он перестал принимать какую-либо помощь.
- Да, - невесело ухмыльнулся Грег, - даже мне перепало за наше с вами знакомство, хотя от меня тут мало что зависело. Эй, - подозрительно протянул Лестрейд, - а не слишком ли вы много знаете для того, кто не общается с братом? Или вы и в моем доме установили устройства, позволяющие людям с широкими полномочиями лезть в частную жизнь простых граждан?
- Ну, что вы, инспектор, - очень натурально возмутился Майкрофт, - я никогда бы не позволил себе ничего подобного. Кстати, не могли бы вы принести мне то же самое, что пьете сами?
Дождавшись, когда Лестрейд удалится на несколько шагов, он вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон, нажал кнопку быстрого вызова и произнес несколько отрывистых фраз: - Снять внутренний контроль за объектом Два. У вас есть максимум час, чтобы зачистить территорию, - телефон вернулся в карман с той же скоростью, с которой и появился.
К столику приближался Грег с бокалом темного эля. Он поставил выпивку перед Холмсом и с веселым интересом наблюдал, как, пригубив темную пенящуюся жидкость, Майкрофт скривился от отвращения: - Да, эль в наше время совсем не тот, что раньше, - сообщил он, отодвигая бокал, чтобы оправдать свое нежелание пить.
- Знаете, инспектор, я хотел предложить вам встретиться в следующий раз в более комфортабельном месте, - продолжил Майкрофт, тщательно вытирая липкие от стакана пальцы белым платком.
- В следующий раз? – удивился Грег. - Зачем? Если вы так волнуетесь о Шерлоке, то можете просто позвонить, и я расскажу все, что знаю.
- Мне бы хотелось больше знать о его жизни, но, к сожалению, - на этих словах он тяжело вздохнул, - я лишен возможности с ним общаться. Вы тот, кто находится ближе всех, разумеется, если говорить о тех, кого он к себе вообще подпускает. Неужели вам трудно встретиться со мной раз в неделю, например, за ужином, и рассказать о том, как он выглядит, в каком настроении и как справляется с раскрытием преступлений. Поймите, - голос Холмса понизился почти до шёпота, - для меня это очень важно.
Лестрейд уже трижды мысленно проклял себя за то, что позволил быть втянутым в конфликт между братьями, но отказать, когда его просили о таком незначительном одолжением, как успокоить взволнованного родственника, он не мог.
- Ну, хорошо! – обреченно согласился Грег, еще до конца не зная, во что ввязывается. – Только я не понимаю, что нового вы хотите услышать, если он только и делает, что всех вокруг называет идиотами? А сейчас я хотел бы пойти домой, эта неделя была выматывающей, - проговорил он, поднимаясь с места, мечтая побыстрее добраться до кровати и завалиться, как медведь, в спячку.
- Вы правы, - согласился Майкрофт, - уже поздно.
Он встал из-за стола и взял в руки зонт-трость, с которым пришёл в паб. Они вместе вышли на улицу, скудно освещенную неоновой вывеской и редкими фонарями. Лестрейд заметил, как Холмс посмотрел на часы и недовольно свел брови на переносице.
- Инспектор, почему бы нам перед сном не прогуляться немного пешком, - показав зонтом в сторону затемненного сквера, внезапно предложил Майкрофт, - и у вас, и у меня, за небольшими исключениями, сидячая работа. Давайте пройдемся в сторону вашего дома, а там меня уже догонит служебный автомобиль. Легкая прогулка перед сном только пойдет нам на пользу.
Лестрейд на миг задумался и, не найдя аргументов для возражения, согласился. Они пошли по пустынному скверу, общаясь на отвлеченные темы, старательно обходя в разговоре свою профессиональную деятельность.
- Почему вы взяли с собой зонт? Если не ошибаюсь, вас всегда возит служебная машина, а дождя не было уже несколько дней, - поинтересовался Лестрейд, кивая на ненужный, по его мнению, аксессуар.
Майкрофт посмотрел на свой зонтик и улыбнулся.
- Когда-то у мужчин была такая важная деталь гардероба, как трость. Мне очень нравилось, как они солидно передвигались, опираясь на ручки, сделанные из сандалового дерева, слоновой кости или благородного металла. Эти времена прошли, мода изменилась, но я, по-видимому, слишком старомоден, чтобы передвигаться с той скоростью, какую развивает мой брат, перемещаясь в пространстве.
- И слава Богу, что вы такие разные, - согласился Грегори, - двух одинаковых Холмсов я бы не выдержал. Одного мне и так хватает под завязку, - покрутил он головой в притворном ужасе.
Двое мужчин медленно шли по дорожке, вымощенной тротуарной плиткой, переходя от одного фонаря к другому, а когда попадали в неосвещенное пространство, то можно было рассмотреть в ночном небе звезды, которые сегодня светили не в пример ярче. Или им так казалось?
Быстрые шаги за спиной нарушили эту идиллию, а хриплый голос: - А ну стоять! – заставил обернуться.
В круг бледного фонарного света выступил довольно крупный мужчина: лицо его скрывал капюшон толстовки, а в правой руке щёлкнул нож-бабочка, тускло блеснув лезвием.
- Что, красавчики, гуляете? – издевательски протянул налетчик, чувствуя силу от того, что был вооружен. - А ну гоните бабки!
Грегори непроизвольно сгруппировался и занял такую позицию, чтобы в случае чего закрыть собой Майкрофта. В своё время он немало потратил времени и сил на оттачивание навыков защиты, зная, что противник с ножом в рукопашном бою намного опаснее, чем вооруженный стволом.
Как показывала практика, только в боевиках главный герой шикарным ударом ноги вышибал нож из руки злодея, а в реальной жизни все намного прозаичнее.
- Послушай, парень, - тихо начал он, подняв обе руки, показывая, что они пусты, - мы не хотим неприятностей. Отдаем тебе наши бумажники, и ты тихо уходишь, договорились?
- И часы, - добавил детина, нервно складывая и раскладывая нож, - мне нужны ваши часы. У такого как он, - рукой ткнул в сторону Холмса, - наверняка, стоят целое состояние?
- Хорошо, и часы тоже. Мистер Холмс, - повернувшись в пол-оборота к Майкрофту, Лестрейд жестом показал, чтобы тот передал ему вещи.
- Только без глупостей, - предупредил грабитель, - а то я проделаю несколько дырок в ваших драгоценных шкурах.
Собрав вместе бумажники и часы, Лестрейд подошел ближе к мужчине, но когда до него оставался всего один шаг, резко кинул все это ему в лицо в попытке дезориентировать, на что верзила сделал первый выпад вперёд.
Инспектор уклонился от удара, отбивая нож, и совершил захват предплечья в попытке зафиксировать руку с ножом и заломить запястье. Возможно, Лестрейду немного не хватило практики, а может, он не учёл недюжинную силу грабителя — так или иначе, верзила с трудом вывернулся из захвата и мощным толчком отправил Лестрейда на асфальт. От тесного общения с землей в голове у Грегори противно зазвенело.
Грабитель надвигался на лежащего инспектора со злобным рыком, как разъяренная гора, и вдруг взревел от боли, хватаясь за правую щеку - сквозь пальцы начала сочиться кровь, в свете фонарей показавшаяся чёрной. В недоумении он обернулся к тому, кого посчитал недостойным внимания, и с изумлением обнаружил, что второй мужчина стоит перед ним, сжимая в руке… шпагу.
Всё ещё не вставая с асфальта, Лестрейд поражённо смотрел, как озверевший от боли детина с ножом наперевес двинулся на Майкрофта, словно бык, атакующий красную тряпку. А тот играючи увернулся от занесённого ножа и ударил плашмя шпагой по руке, выбивая нож, а вторым выпадом ранил грабителя в предплечье, тем самым лишив возможности пользоваться ведущей рукой. Ещё несколько молниеносно-быстрых движений, подсечка, и нападающий растянулся на земле, замерев — Холмс приставил лезвие к пульсирующей сонной артерии.
Всё это заняло несколько секунд.
- Инспектор, - позвал шокированного Лестрейда властный голос, - поднимайтесь с земли и доставайте наручники. Не получилось вам сегодня дойти до дома без приключений.
Пристыженный собственной неловкостью Грегори быстро поднялся и, доставая из внутреннего кармана наручники, подошел к незадачливому грабителю, защелкивая на его запястьях браслеты. Холмс-старший поднял с земли свой зонт и отточенным движением вставил назад шпагу, нисколько не смущаясь ошеломлённого взгляда инспектора.
Усадив грабителя на скамейку, инспектор вызвал наряд полиции и медика, а после передал поднятые бумажник и чертовски дорогие на вид часы Майкрофту: - Говорите, что старомодны и любите трости? Да вы полны сюрпризов, как коробка с подарками на Рождество.
- Ну, значит, нам будет о чем поговорить при нашей следующей встрече, мистер Лестрейд. Я, пожалуй, не буду дожидаться полиции и, с вашего разрешения, откланяюсь. Все лавры по задержанию оставляю вам, - он отвесил полушутливый поклон и направился к выходу из сквера, элегантно опираясь на свой зонтик.
- Да не дергайся ты, - прошипел инспектор неудачливому грабителю, который заслышал приближающийся вой сирен, а сам все смотрел и смотрел, как высокая стройная фигура отдаляется от него. И думал о том, что и для второго Холмса в его жизни, кажется, тоже найдется место.
Глава 11
«Испить, уйти, от счастья замирая,
Туда, к тебе, где тишь и темнота.»
Дж. Китс «Ода Соловью»
Лондон, 1940 г.
Младший протискивался сквозь толпы людей, приготовившихся к эвакуации — вокзал, не тронутый бомбёжкой, напоминал огромный беспокойный галдящий муравейник. Люди занимали почти всё свободное пространство, привалившись к стенам, сидя на ступенях или лёжа прямо на расстеленных пальто в окружении нехитрых пожитков и детей. Весь Лондон пропах острым дымом и пылью, которая осела на деревьях серым инеем, а небо располосовала паутина из дымных следов истребителей.
Быстрым шагом он преодолел почти два квартала - от некоторых домов остались только обуглившиеся остовы да щебневое крошево, громко хрустящее под армейскими ботинками.
В другой бы день можно было бы насладиться временным затишьем, но сегодня он принёс отнюдь не радостные вести.
***
- Нет… Нет!
Голос Старшего был едва различим сквозь ладони, плотно прижатые к лицу. Младший сделал шаг вперёд:
- Это не ошибка. Мне очень жаль, - с этими словами он аккуратно достал из внутреннего кармана лётной куртки потрёпанный карманный томик стихов поэта Китса со слегка обгоревшей по краю обложкой и прямоугольник похоронной телеграммы — оставшиеся следы земного пребывания лейтенанта Ричарда Хью Конорса.
Рич среди друзей и сослуживцев 85 эскадрильи Королевских Военно-Воздушных сил Великобритании слыл романтиком и балагуром. В девять лет он уже был покорён небом, а в семнадцать – совершил свой первый самостоятельный полёт, после чего сбежал из дома, не окончив школу. После пары лет работы он добился своего — стал лётчиком ВВС.
Несмотря на недостаток образования, которое он навёрстывал, поглощая все книги, которые только ему попадались, Конорс сразу показал себя настоящим бойцом, и через пару лет все были наслышаны о Ричарде 'Дикки' Конорсе и его товарище Джеймсе 'Пэдди' Хэмингуэе, с которым он ходил на неприятеля. Они стали эталоном бесстрашия для новобранцев, заслуженно нанося звёзды на борт своих самолетов.
Старший познакомился с Ричардом, когда Младший перевёлся в 85 эскадрилью, а он инспектировал войска на предмет боевой готовности по приказу лорда Уинстона Черчилля. Искра между ними вспыхнула молниеносно, вылившись в редкие, но запоминающиеся встречи.
- Как это произошло? - спросил мужчина и отнял руки от лица, отчего брат внутренне содрогнулся — лицо Старшего, никогда не отличавшееся загаром, стало бледно-серым, а глаза приобрели лихорадочный блеск.
- Они с Пэдди попали под вражеский обстрел. Рич попытался увести их за собой, не справился с пике и... Мы до последнего слышали его голос по рации. Он перед этим шутил, обещал непременно обыграть нас в покер и… тишина. Ни тела, ни обломков мы не нашли.
Старший горько усмехнулся и заговорил так, будто каждое слово проходило через сердце, прежде чем было выплюнуто сквозь бледные тонкие губы:
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.*
- Я так устал смотреть, как умирают те, кто мне дорог. Все, кроме меня. - Старший отошёл к окну, прислушиваясь к отдалённым звукам сирены. – Мы с тобой – аномалия; неизменная точка во вселенной, в этом ежесекундно меняющемся мире. Мойры, плетущие золотые нити судьбы, издеваются над нами, не желая оборвать наши жизни, - он надолго замолчал.
Младший не знал чем помочь, как облегчить боль от потери дорого человека, какие найти слова для утешения, чтобы стало легче. Гнетущую тишину разрезал хриплый голос: - У-хо-ди.
Понимая, что его присутствие ничем не поможет, лейтенант ВВС вышел из квартиры на улицу, сверился с часами и понял, что половину времени увольнительной он потратил на дорогу сюда, чтобы лично сообщить о смерти возлюбленного брату, отдать томик любимых стихов Ричи, а вторую потратит на дорогу обратно – на базу.
Две недели пролетели незаметно. Между вылетами на боевые задания, короткими перерывами на сон, когда желание выспаться валит с ног, ему очень хотелось верить, что брат переживет потерю близкого человека, погрузившись в работу. Его должность главного аналитика Ми-6 требовала высокой концентрации и самоотдачи, и не оставляла ни минуты свободного времени для самобичевания и отчаяния.
Выпросив увольнительную у командира полка, Младший закинул вещмешок в кузов грузовика, что направлялся к железнодорожной станции, сел рядом с водителем и весь путь по тряской дороге пытался придушить в себе непроходящее чувство тревоги. Чем ближе поезд приближался к Лондону, тем сильнее нетерпение рвало сердце и желание увидеть брата, убедиться, что все в порядке, росло как снежный ком.
Поднявшись на второй этаж и открыв дверь своим ключом, Младший обнаружил, что квартира пуста. Встретившая его гулкая тишина покинутых комнат отражала эхом каждый шаг мужчины. Квартира будто бы потеряла весь свой домашний уют, превратившись в безжизненные и холодные декорации. Плотный слой пыли на мебели говорил о том, что на протяжении несколько дней здесь никто не появлялся.
Сердце Младшего пропустило удар.
Оправдание своим опасениям он нашёл в спальне. На широкой кровати в пижаме и домашнем халате лежал Старший. Со стороны могло показаться, что он спит, но мертвенный цвет кожи, посиневшие губы и неподвижность позы говорили сами за себя.
Медленно соскользнула с плеча лямка, и стук упавшего вещмешка показался очень громким, почти оглушающим, когда Младший, теряя над собой контроль, спиной вжался в стену, страшась сделать хотя бы один шаг к кровати. Неужели сбылся его самый страшный кошмар? Брат умер и оставил его одного? Он не мог с ним ТАК поступить! Это – жестоко!
Утратив ощущение времени, он стоял, жадно вглядываясь в неподвижную фигуру, распростертую на кровати, а потом, совершив над собою форменное насилие, он двинулся с места, опустился на колени и дотронулся дрожащей рукой до запястья Старшего.
Почувствовав, что рука брата пусть и холодна, но не утратила гибкости, он приложил пальцы к шее и не смог сдержать вздох облегчения. Очень слабый, нитевидный, но все же – пульс. Самый настоящий пульс! Испытав ни с чем несравнимое облегчение, Младший прижал ладонь брата к щеке и, не стесняясь своих слез, поблагодарил высшие силы за то, что он не одинок в этом мире.
*****
Сидя в приемной у непосредственного начальника Старшего, лейтенант ВВС перебирал в голове все аргументы, что помогут ему добиться перевода из летной экскадрильи в Ми-6.
- Лейтенант Стив Бэрроуз, ваш ждут, проходите, - кивнула на дверь кабинета секретарша, получив распоряжение по внутреннему телефону.
Встав со стула, Младший одернул мундир, переложил в левую руку папку с документами и шагнул в кабинет.
- Что вы хотели, лейтенант? – резкий голос остановил его уже на пороге кабинета.
- Сэр, мой брат, Итан Бэрроуз…., - начал он, но его перебили.
- Взял отпуск на несколько дней. Я знаю.
- Сэр, мой брат впал в летаргический сон.
- Что? – мужчина за столом от удивления привстал с кресла.
- Вот заключение врача, - доставая из папки документы, подтвердил Младший.
- Черт, - выругался начальник, садясь назад в кресло, пробегая глазами по бумаге, - он - наш лучший аналитик. Премьер-министр Черчилль высоко ценит его работу. Как же это всё не вовремя. Он находится в госпитале?
- Нет, сэр. Я вызвал врача на дом, и он посоветовал не транспортировать Итана, потому что никто не знает, сколько он может проспать: несколько суток или лет.
- Но как же это случилось?
- Не могу знать. Я приехал в увольнительную и застал его уже в таком состоянии.
- И что вы намерены делать дальше?
- Я хочу просить перевода в ваш отдел, чтобы иметь возможность ухаживать за братом. Найму сиделку на то время, что буду занят на службе. Мне знакома работа дешифровщика и аналитика. Брат неоднократно уговаривал заняться кабинетной работой, но я отказывался.
- Ну что ж, я посмотрю, что можно будет сделать, лейтенант.
- Благодарю вас, сэр, - отдавая честь, попрощался Младший и вышел из кабинета.
*****
Младший очень медленно поднимался по ступеням лестничного пролета, тяжело опираясь на перила. Кто же знал, что работа аналитика будет настолько изматывающей. Он пропадал на работе сутками, взваливая на свои плечи самые запутанные и сложные дела, временами не выдерживая нервного напряжения, срываясь на подчиненных. Его прощали, потому что он прикладывал сверхчеловеческие усилия, и это приносило хорошие, даже отличные результаты.
Прошло уже два месяца, как он получил перевод и работал на Ми-6 вместо брата. За все это время Старший так ни разу и не подал признаков жизни, пребывая в состоянии летаргии.
Младший содрогнулся, вспомнив, как обнаружив брата в таком состоянии, пытался понять, что с ним произошло. Он нашел на кухне упаковки из-под цианистого калия и рядом – кружку, в которой его разводили водой. Судя по количеству упаковок, этой огромной дозы могло хватить, чтобы отравить всех жителей Лондона.
Им с братом уже не раз случалось умирать от отравления, особенно в средневековье, когда по Европе чумой прокатилась мода на отравления, как от быстрых, так и от медленных ядов. Знатные люди травили своих недругов, избавлялись от неугодных, устраняли соперников, но не в таких же дозах.
Очевидно, организм брата боролся до последнего и наконец сдался, делая тело недееспособным, лишая его возможности вредить самому себе. За два прошедших месяца – никаких признаков жизни, но Младший продолжал надеяться, хотя временами, просиживая по ночам у кровати брата, на него волнами накатывало неконтролируемое отчаяние. Представить этот мир без своего зануды-брата он не мог.
Кто еще будет так настойчиво опекать, кого будет волновать само его существование? Кто еще из людей сможет принять таким, какой он есть, и смириться со всеми недостатками? Кто еще сможет быть таким верным и преданным?
Занимая свой привычный пост в любимом кресле у кровати брата, Младший накрылся пледом и улыбнулся своим мыслям: первое, что он скажет брату, когда тот очнётся, это: «В следующий раз оставь мне половину». С этими мыслями он погрузился в сон.
Младший не знал, сколько времени проспал, но небо за окном начало сереть, как бывает перед рассветом. Потянувшись, чтобы размять мышцы, затекшие во время сна, он понял, что в комнате что-то неуловимо изменилось. Взглянув на кровать, он стал быстро сдирать с себя плед: Старший лежал все в той же неподвижно позе, но…. его глаза были открыты и смотрели в потолок.
Присев рядом с братом, Младший с улыбкой смотрел на того, кто доставил ему столько хлопот. Легкий румянец окрасил щеки Старшего, губам вернулся их первоначальный яркий цвет, дыхание стало ровным и глубоким. И только из глаз не ушла щемящая тоска, показывая, насколько опустошенным он себя чувствовал.
- Не получилось, - как-то обреченно произнесли запекшиеся губы, и глаза снова закрылись.
- Чертов эгоист, - вскипел Младший. Схватив брата за плечи, в порыве бессильной злости он стал трясти его, выкрикивая обидные слова, не стесняясь в выражениях. Этим самым он пытался выразить холодящий ужас, безграничную тоску и покинутость, с которыми пришлось остаться наедине в течение стольких дней, и вбить в эту умную голову немного сочувствия к тому, кто мог остаться один на один с целым миром.
Младший успокоился только когда ощутил, как еще слабая рука Старшего легла поверх его ладони и тихий голос произнес:
- Мой бедный, младший братец, ты испугался, я вижу. Прости… в тот момент я думал только о своей боли, о своем отчаянии и совсем забыл, что оставляю тебя одного.
Выдохшись от такого эмоционального всплеска, Младший притянул к себе старшего брата и зашептал, крепко обнимая: - Пообещай… пообещай мне, что только вместе… только вместе мы сделаем это, когда придет наше время… пообещай!
Поглаживая спину младшего брата, Старший закрыл полные слез глаза, и произнес: - Только вместе. Пока смерть не разлучит нас.
______________________________
* Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:
Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, -
Чему смеялся я? В ответ - ни звука.
Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.
Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов ее отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.
Автор: MsHelena
Соавтор: Koshka-matryoshka
Фандом: Шерлок
Жанр: слэш
Пейринг/Герои: Майкрофт/Лестрейд, Шерлок/Джон
Рейтинг: R
Размер: Макси
Дисклеймер: ни на что не претендую
Размещение: mystrade.diary.ru/?userid=3089904
Саммари: Они живут уже более двух тысячелетий, обреченные на вечную жизнь без любви,
до тех пор пока не найдут свою вторую половинку. Того единственного, ради которого стоит умереть)
Предупреждения: OOC, АУ
Критика: возможна в мягкой форме
Комментарии автора: Обложки для фанфика www.imageup.ru/img264/1410531/oblojhka-poka-sme...,
www.imageup.ru/img264/1411207/oblojhka-poka-sme...
Глава 10
Что бы там ни говорили, а уютный паб с приличной выпивкой — лучшее завершение рабочего дня. Особенно, если дом находится на соседней улице.
Инспектор Лестрейд сидел в самом дальнем углу зала и отсутствующим взглядом гипнотизировал свой наполовину опустошённый стакан, погрузившись в размышления, когда почувствовал чьё-то присутствие рядом с собой.
После суматошного дня, заполненного больше бумажной волокитой, нежели настоящим делом, на общение инспектор настроен не был. Поэтому, с трудом прервав свою медитацию над стаканом с выпивкой, Грегори уже открыл было рот, чтобы сообщить, что сегодня он не самый лучший собеседник, но вместо этого изумлённо выдохнул:
- Святой Георгий!
- Ну что вы, мы с ним совершенно не похожи, смею вас заверить, - произнес Майкрофт Холмс, невозмутимо опускающийся на противоположную скамью, предварительно оглядев поверхность на предмет липких пятен от коктейлей и пролитого пива.
Инспектору понадобилось пару мгновений, чтобы прийти в себя и вписать Мистера Британское Правительство в окружающую действительность — строгий костюм и филигранные запонки весьма странно гармонировали с деревянной столешницей, на которой было выцарапано «Вики и Тейлор навсегда», и весёлым калейдоскопом разноцветных бумажных салфеток в подставке.
- Вы сказали это с таким апломбом, будто знаете, как именно выглядел покровитель Англии, - пробурчал Лестрейд единственное, что пришло ему в голову, и тут же про себя выругался. - Знаете, - решился подколоть он незваного гостя, - «Диоген» идет вам намного больше, чем эта забегаловка.
Склонив голову к плечу, Майкрофт всмотрелся в собеседника, отчего Грег поерзал на лавке, чувствуя себя неуютно под таким пристальным взглядом.
- Приятно слышать, - елейным голосом проговорил Холмс, - что вы думали обо мне.
Лестрейд, как назло, поднёс к губам бокал с элем, но поскорее опустил руку, чтобы не фыркнуть, разбрызгивая в разные стороны густую шапку пены — заявление Холмса привело его как минимум в замешательство.
- Зачем вы здесь? – перешёл к делу инспектор, чтобы хоть как-то скрыть свою растерянность.
Холмс-старший вздохнул с такой обреченностью, что у Лестрейда внезапно возникло непреодолимое и порядком шокирующее желание тут же все бросить и попытаться решить его проблемы, какими бы невыполнимыми они ни были.
- Шерлок, - выдохнул Майкрофт.
- Так с ним все в порядке, не считая, конечно, его удивительной способности создавать проблемы на пустом месте. Вы же были на месте преступления и видели, что он жив и здоров. Да и его сосед, кажется, парень серьезный и ответственный, к тому же, бывший военный.
- Должен признаться, я не в восторге от подобного соседства.
Инспектор удивился скорости, с которой их разговор начал превращаться в дружескую беседу, где двое знакомых обсуждают общие проблемы, точнее, одну длинноногую, очень колючую проблему с ужасным характером.
- Спасибо, что внесли за него залог, инспектор, - Майкрофт сказал это, не поднимая глаз от своих рук, и на мгновение прикусил нижнюю губу, после чего продолжил: - За то, что дали ему приют, терпели его выходки, пока он искал новую квартиру. От меня он перестал принимать какую-либо помощь.
- Да, - невесело ухмыльнулся Грег, - даже мне перепало за наше с вами знакомство, хотя от меня тут мало что зависело. Эй, - подозрительно протянул Лестрейд, - а не слишком ли вы много знаете для того, кто не общается с братом? Или вы и в моем доме установили устройства, позволяющие людям с широкими полномочиями лезть в частную жизнь простых граждан?
- Ну, что вы, инспектор, - очень натурально возмутился Майкрофт, - я никогда бы не позволил себе ничего подобного. Кстати, не могли бы вы принести мне то же самое, что пьете сами?
Дождавшись, когда Лестрейд удалится на несколько шагов, он вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон, нажал кнопку быстрого вызова и произнес несколько отрывистых фраз: - Снять внутренний контроль за объектом Два. У вас есть максимум час, чтобы зачистить территорию, - телефон вернулся в карман с той же скоростью, с которой и появился.
К столику приближался Грег с бокалом темного эля. Он поставил выпивку перед Холмсом и с веселым интересом наблюдал, как, пригубив темную пенящуюся жидкость, Майкрофт скривился от отвращения: - Да, эль в наше время совсем не тот, что раньше, - сообщил он, отодвигая бокал, чтобы оправдать свое нежелание пить.
- Знаете, инспектор, я хотел предложить вам встретиться в следующий раз в более комфортабельном месте, - продолжил Майкрофт, тщательно вытирая липкие от стакана пальцы белым платком.
- В следующий раз? – удивился Грег. - Зачем? Если вы так волнуетесь о Шерлоке, то можете просто позвонить, и я расскажу все, что знаю.
- Мне бы хотелось больше знать о его жизни, но, к сожалению, - на этих словах он тяжело вздохнул, - я лишен возможности с ним общаться. Вы тот, кто находится ближе всех, разумеется, если говорить о тех, кого он к себе вообще подпускает. Неужели вам трудно встретиться со мной раз в неделю, например, за ужином, и рассказать о том, как он выглядит, в каком настроении и как справляется с раскрытием преступлений. Поймите, - голос Холмса понизился почти до шёпота, - для меня это очень важно.
Лестрейд уже трижды мысленно проклял себя за то, что позволил быть втянутым в конфликт между братьями, но отказать, когда его просили о таком незначительном одолжением, как успокоить взволнованного родственника, он не мог.
- Ну, хорошо! – обреченно согласился Грег, еще до конца не зная, во что ввязывается. – Только я не понимаю, что нового вы хотите услышать, если он только и делает, что всех вокруг называет идиотами? А сейчас я хотел бы пойти домой, эта неделя была выматывающей, - проговорил он, поднимаясь с места, мечтая побыстрее добраться до кровати и завалиться, как медведь, в спячку.
- Вы правы, - согласился Майкрофт, - уже поздно.
Он встал из-за стола и взял в руки зонт-трость, с которым пришёл в паб. Они вместе вышли на улицу, скудно освещенную неоновой вывеской и редкими фонарями. Лестрейд заметил, как Холмс посмотрел на часы и недовольно свел брови на переносице.
- Инспектор, почему бы нам перед сном не прогуляться немного пешком, - показав зонтом в сторону затемненного сквера, внезапно предложил Майкрофт, - и у вас, и у меня, за небольшими исключениями, сидячая работа. Давайте пройдемся в сторону вашего дома, а там меня уже догонит служебный автомобиль. Легкая прогулка перед сном только пойдет нам на пользу.
Лестрейд на миг задумался и, не найдя аргументов для возражения, согласился. Они пошли по пустынному скверу, общаясь на отвлеченные темы, старательно обходя в разговоре свою профессиональную деятельность.
- Почему вы взяли с собой зонт? Если не ошибаюсь, вас всегда возит служебная машина, а дождя не было уже несколько дней, - поинтересовался Лестрейд, кивая на ненужный, по его мнению, аксессуар.
Майкрофт посмотрел на свой зонтик и улыбнулся.
- Когда-то у мужчин была такая важная деталь гардероба, как трость. Мне очень нравилось, как они солидно передвигались, опираясь на ручки, сделанные из сандалового дерева, слоновой кости или благородного металла. Эти времена прошли, мода изменилась, но я, по-видимому, слишком старомоден, чтобы передвигаться с той скоростью, какую развивает мой брат, перемещаясь в пространстве.
- И слава Богу, что вы такие разные, - согласился Грегори, - двух одинаковых Холмсов я бы не выдержал. Одного мне и так хватает под завязку, - покрутил он головой в притворном ужасе.
Двое мужчин медленно шли по дорожке, вымощенной тротуарной плиткой, переходя от одного фонаря к другому, а когда попадали в неосвещенное пространство, то можно было рассмотреть в ночном небе звезды, которые сегодня светили не в пример ярче. Или им так казалось?
Быстрые шаги за спиной нарушили эту идиллию, а хриплый голос: - А ну стоять! – заставил обернуться.
В круг бледного фонарного света выступил довольно крупный мужчина: лицо его скрывал капюшон толстовки, а в правой руке щёлкнул нож-бабочка, тускло блеснув лезвием.
- Что, красавчики, гуляете? – издевательски протянул налетчик, чувствуя силу от того, что был вооружен. - А ну гоните бабки!
Грегори непроизвольно сгруппировался и занял такую позицию, чтобы в случае чего закрыть собой Майкрофта. В своё время он немало потратил времени и сил на оттачивание навыков защиты, зная, что противник с ножом в рукопашном бою намного опаснее, чем вооруженный стволом.
Как показывала практика, только в боевиках главный герой шикарным ударом ноги вышибал нож из руки злодея, а в реальной жизни все намного прозаичнее.
- Послушай, парень, - тихо начал он, подняв обе руки, показывая, что они пусты, - мы не хотим неприятностей. Отдаем тебе наши бумажники, и ты тихо уходишь, договорились?
- И часы, - добавил детина, нервно складывая и раскладывая нож, - мне нужны ваши часы. У такого как он, - рукой ткнул в сторону Холмса, - наверняка, стоят целое состояние?
- Хорошо, и часы тоже. Мистер Холмс, - повернувшись в пол-оборота к Майкрофту, Лестрейд жестом показал, чтобы тот передал ему вещи.
- Только без глупостей, - предупредил грабитель, - а то я проделаю несколько дырок в ваших драгоценных шкурах.
Собрав вместе бумажники и часы, Лестрейд подошел ближе к мужчине, но когда до него оставался всего один шаг, резко кинул все это ему в лицо в попытке дезориентировать, на что верзила сделал первый выпад вперёд.
Инспектор уклонился от удара, отбивая нож, и совершил захват предплечья в попытке зафиксировать руку с ножом и заломить запястье. Возможно, Лестрейду немного не хватило практики, а может, он не учёл недюжинную силу грабителя — так или иначе, верзила с трудом вывернулся из захвата и мощным толчком отправил Лестрейда на асфальт. От тесного общения с землей в голове у Грегори противно зазвенело.
Грабитель надвигался на лежащего инспектора со злобным рыком, как разъяренная гора, и вдруг взревел от боли, хватаясь за правую щеку - сквозь пальцы начала сочиться кровь, в свете фонарей показавшаяся чёрной. В недоумении он обернулся к тому, кого посчитал недостойным внимания, и с изумлением обнаружил, что второй мужчина стоит перед ним, сжимая в руке… шпагу.
Всё ещё не вставая с асфальта, Лестрейд поражённо смотрел, как озверевший от боли детина с ножом наперевес двинулся на Майкрофта, словно бык, атакующий красную тряпку. А тот играючи увернулся от занесённого ножа и ударил плашмя шпагой по руке, выбивая нож, а вторым выпадом ранил грабителя в предплечье, тем самым лишив возможности пользоваться ведущей рукой. Ещё несколько молниеносно-быстрых движений, подсечка, и нападающий растянулся на земле, замерев — Холмс приставил лезвие к пульсирующей сонной артерии.
Всё это заняло несколько секунд.
- Инспектор, - позвал шокированного Лестрейда властный голос, - поднимайтесь с земли и доставайте наручники. Не получилось вам сегодня дойти до дома без приключений.
Пристыженный собственной неловкостью Грегори быстро поднялся и, доставая из внутреннего кармана наручники, подошел к незадачливому грабителю, защелкивая на его запястьях браслеты. Холмс-старший поднял с земли свой зонт и отточенным движением вставил назад шпагу, нисколько не смущаясь ошеломлённого взгляда инспектора.
Усадив грабителя на скамейку, инспектор вызвал наряд полиции и медика, а после передал поднятые бумажник и чертовски дорогие на вид часы Майкрофту: - Говорите, что старомодны и любите трости? Да вы полны сюрпризов, как коробка с подарками на Рождество.
- Ну, значит, нам будет о чем поговорить при нашей следующей встрече, мистер Лестрейд. Я, пожалуй, не буду дожидаться полиции и, с вашего разрешения, откланяюсь. Все лавры по задержанию оставляю вам, - он отвесил полушутливый поклон и направился к выходу из сквера, элегантно опираясь на свой зонтик.
- Да не дергайся ты, - прошипел инспектор неудачливому грабителю, который заслышал приближающийся вой сирен, а сам все смотрел и смотрел, как высокая стройная фигура отдаляется от него. И думал о том, что и для второго Холмса в его жизни, кажется, тоже найдется место.
Глава 11
«Испить, уйти, от счастья замирая,
Туда, к тебе, где тишь и темнота.»
Дж. Китс «Ода Соловью»
Лондон, 1940 г.
Младший протискивался сквозь толпы людей, приготовившихся к эвакуации — вокзал, не тронутый бомбёжкой, напоминал огромный беспокойный галдящий муравейник. Люди занимали почти всё свободное пространство, привалившись к стенам, сидя на ступенях или лёжа прямо на расстеленных пальто в окружении нехитрых пожитков и детей. Весь Лондон пропах острым дымом и пылью, которая осела на деревьях серым инеем, а небо располосовала паутина из дымных следов истребителей.
Быстрым шагом он преодолел почти два квартала - от некоторых домов остались только обуглившиеся остовы да щебневое крошево, громко хрустящее под армейскими ботинками.
В другой бы день можно было бы насладиться временным затишьем, но сегодня он принёс отнюдь не радостные вести.
***
- Нет… Нет!
Голос Старшего был едва различим сквозь ладони, плотно прижатые к лицу. Младший сделал шаг вперёд:
- Это не ошибка. Мне очень жаль, - с этими словами он аккуратно достал из внутреннего кармана лётной куртки потрёпанный карманный томик стихов поэта Китса со слегка обгоревшей по краю обложкой и прямоугольник похоронной телеграммы — оставшиеся следы земного пребывания лейтенанта Ричарда Хью Конорса.
Рич среди друзей и сослуживцев 85 эскадрильи Королевских Военно-Воздушных сил Великобритании слыл романтиком и балагуром. В девять лет он уже был покорён небом, а в семнадцать – совершил свой первый самостоятельный полёт, после чего сбежал из дома, не окончив школу. После пары лет работы он добился своего — стал лётчиком ВВС.
Несмотря на недостаток образования, которое он навёрстывал, поглощая все книги, которые только ему попадались, Конорс сразу показал себя настоящим бойцом, и через пару лет все были наслышаны о Ричарде 'Дикки' Конорсе и его товарище Джеймсе 'Пэдди' Хэмингуэе, с которым он ходил на неприятеля. Они стали эталоном бесстрашия для новобранцев, заслуженно нанося звёзды на борт своих самолетов.
Старший познакомился с Ричардом, когда Младший перевёлся в 85 эскадрилью, а он инспектировал войска на предмет боевой готовности по приказу лорда Уинстона Черчилля. Искра между ними вспыхнула молниеносно, вылившись в редкие, но запоминающиеся встречи.
- Как это произошло? - спросил мужчина и отнял руки от лица, отчего брат внутренне содрогнулся — лицо Старшего, никогда не отличавшееся загаром, стало бледно-серым, а глаза приобрели лихорадочный блеск.
- Они с Пэдди попали под вражеский обстрел. Рич попытался увести их за собой, не справился с пике и... Мы до последнего слышали его голос по рации. Он перед этим шутил, обещал непременно обыграть нас в покер и… тишина. Ни тела, ни обломков мы не нашли.
Старший горько усмехнулся и заговорил так, будто каждое слово проходило через сердце, прежде чем было выплюнуто сквозь бледные тонкие губы:
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.*
- Я так устал смотреть, как умирают те, кто мне дорог. Все, кроме меня. - Старший отошёл к окну, прислушиваясь к отдалённым звукам сирены. – Мы с тобой – аномалия; неизменная точка во вселенной, в этом ежесекундно меняющемся мире. Мойры, плетущие золотые нити судьбы, издеваются над нами, не желая оборвать наши жизни, - он надолго замолчал.
Младший не знал чем помочь, как облегчить боль от потери дорого человека, какие найти слова для утешения, чтобы стало легче. Гнетущую тишину разрезал хриплый голос: - У-хо-ди.
Понимая, что его присутствие ничем не поможет, лейтенант ВВС вышел из квартиры на улицу, сверился с часами и понял, что половину времени увольнительной он потратил на дорогу сюда, чтобы лично сообщить о смерти возлюбленного брату, отдать томик любимых стихов Ричи, а вторую потратит на дорогу обратно – на базу.
Две недели пролетели незаметно. Между вылетами на боевые задания, короткими перерывами на сон, когда желание выспаться валит с ног, ему очень хотелось верить, что брат переживет потерю близкого человека, погрузившись в работу. Его должность главного аналитика Ми-6 требовала высокой концентрации и самоотдачи, и не оставляла ни минуты свободного времени для самобичевания и отчаяния.
Выпросив увольнительную у командира полка, Младший закинул вещмешок в кузов грузовика, что направлялся к железнодорожной станции, сел рядом с водителем и весь путь по тряской дороге пытался придушить в себе непроходящее чувство тревоги. Чем ближе поезд приближался к Лондону, тем сильнее нетерпение рвало сердце и желание увидеть брата, убедиться, что все в порядке, росло как снежный ком.
Поднявшись на второй этаж и открыв дверь своим ключом, Младший обнаружил, что квартира пуста. Встретившая его гулкая тишина покинутых комнат отражала эхом каждый шаг мужчины. Квартира будто бы потеряла весь свой домашний уют, превратившись в безжизненные и холодные декорации. Плотный слой пыли на мебели говорил о том, что на протяжении несколько дней здесь никто не появлялся.
Сердце Младшего пропустило удар.
Оправдание своим опасениям он нашёл в спальне. На широкой кровати в пижаме и домашнем халате лежал Старший. Со стороны могло показаться, что он спит, но мертвенный цвет кожи, посиневшие губы и неподвижность позы говорили сами за себя.
Медленно соскользнула с плеча лямка, и стук упавшего вещмешка показался очень громким, почти оглушающим, когда Младший, теряя над собой контроль, спиной вжался в стену, страшась сделать хотя бы один шаг к кровати. Неужели сбылся его самый страшный кошмар? Брат умер и оставил его одного? Он не мог с ним ТАК поступить! Это – жестоко!
Утратив ощущение времени, он стоял, жадно вглядываясь в неподвижную фигуру, распростертую на кровати, а потом, совершив над собою форменное насилие, он двинулся с места, опустился на колени и дотронулся дрожащей рукой до запястья Старшего.
Почувствовав, что рука брата пусть и холодна, но не утратила гибкости, он приложил пальцы к шее и не смог сдержать вздох облегчения. Очень слабый, нитевидный, но все же – пульс. Самый настоящий пульс! Испытав ни с чем несравнимое облегчение, Младший прижал ладонь брата к щеке и, не стесняясь своих слез, поблагодарил высшие силы за то, что он не одинок в этом мире.
*****
Сидя в приемной у непосредственного начальника Старшего, лейтенант ВВС перебирал в голове все аргументы, что помогут ему добиться перевода из летной экскадрильи в Ми-6.
- Лейтенант Стив Бэрроуз, ваш ждут, проходите, - кивнула на дверь кабинета секретарша, получив распоряжение по внутреннему телефону.
Встав со стула, Младший одернул мундир, переложил в левую руку папку с документами и шагнул в кабинет.
- Что вы хотели, лейтенант? – резкий голос остановил его уже на пороге кабинета.
- Сэр, мой брат, Итан Бэрроуз…., - начал он, но его перебили.
- Взял отпуск на несколько дней. Я знаю.
- Сэр, мой брат впал в летаргический сон.
- Что? – мужчина за столом от удивления привстал с кресла.
- Вот заключение врача, - доставая из папки документы, подтвердил Младший.
- Черт, - выругался начальник, садясь назад в кресло, пробегая глазами по бумаге, - он - наш лучший аналитик. Премьер-министр Черчилль высоко ценит его работу. Как же это всё не вовремя. Он находится в госпитале?
- Нет, сэр. Я вызвал врача на дом, и он посоветовал не транспортировать Итана, потому что никто не знает, сколько он может проспать: несколько суток или лет.
- Но как же это случилось?
- Не могу знать. Я приехал в увольнительную и застал его уже в таком состоянии.
- И что вы намерены делать дальше?
- Я хочу просить перевода в ваш отдел, чтобы иметь возможность ухаживать за братом. Найму сиделку на то время, что буду занят на службе. Мне знакома работа дешифровщика и аналитика. Брат неоднократно уговаривал заняться кабинетной работой, но я отказывался.
- Ну что ж, я посмотрю, что можно будет сделать, лейтенант.
- Благодарю вас, сэр, - отдавая честь, попрощался Младший и вышел из кабинета.
*****
Младший очень медленно поднимался по ступеням лестничного пролета, тяжело опираясь на перила. Кто же знал, что работа аналитика будет настолько изматывающей. Он пропадал на работе сутками, взваливая на свои плечи самые запутанные и сложные дела, временами не выдерживая нервного напряжения, срываясь на подчиненных. Его прощали, потому что он прикладывал сверхчеловеческие усилия, и это приносило хорошие, даже отличные результаты.
Прошло уже два месяца, как он получил перевод и работал на Ми-6 вместо брата. За все это время Старший так ни разу и не подал признаков жизни, пребывая в состоянии летаргии.
Младший содрогнулся, вспомнив, как обнаружив брата в таком состоянии, пытался понять, что с ним произошло. Он нашел на кухне упаковки из-под цианистого калия и рядом – кружку, в которой его разводили водой. Судя по количеству упаковок, этой огромной дозы могло хватить, чтобы отравить всех жителей Лондона.
Им с братом уже не раз случалось умирать от отравления, особенно в средневековье, когда по Европе чумой прокатилась мода на отравления, как от быстрых, так и от медленных ядов. Знатные люди травили своих недругов, избавлялись от неугодных, устраняли соперников, но не в таких же дозах.
Очевидно, организм брата боролся до последнего и наконец сдался, делая тело недееспособным, лишая его возможности вредить самому себе. За два прошедших месяца – никаких признаков жизни, но Младший продолжал надеяться, хотя временами, просиживая по ночам у кровати брата, на него волнами накатывало неконтролируемое отчаяние. Представить этот мир без своего зануды-брата он не мог.
Кто еще будет так настойчиво опекать, кого будет волновать само его существование? Кто еще из людей сможет принять таким, какой он есть, и смириться со всеми недостатками? Кто еще сможет быть таким верным и преданным?
Занимая свой привычный пост в любимом кресле у кровати брата, Младший накрылся пледом и улыбнулся своим мыслям: первое, что он скажет брату, когда тот очнётся, это: «В следующий раз оставь мне половину». С этими мыслями он погрузился в сон.
Младший не знал, сколько времени проспал, но небо за окном начало сереть, как бывает перед рассветом. Потянувшись, чтобы размять мышцы, затекшие во время сна, он понял, что в комнате что-то неуловимо изменилось. Взглянув на кровать, он стал быстро сдирать с себя плед: Старший лежал все в той же неподвижно позе, но…. его глаза были открыты и смотрели в потолок.
Присев рядом с братом, Младший с улыбкой смотрел на того, кто доставил ему столько хлопот. Легкий румянец окрасил щеки Старшего, губам вернулся их первоначальный яркий цвет, дыхание стало ровным и глубоким. И только из глаз не ушла щемящая тоска, показывая, насколько опустошенным он себя чувствовал.
- Не получилось, - как-то обреченно произнесли запекшиеся губы, и глаза снова закрылись.
- Чертов эгоист, - вскипел Младший. Схватив брата за плечи, в порыве бессильной злости он стал трясти его, выкрикивая обидные слова, не стесняясь в выражениях. Этим самым он пытался выразить холодящий ужас, безграничную тоску и покинутость, с которыми пришлось остаться наедине в течение стольких дней, и вбить в эту умную голову немного сочувствия к тому, кто мог остаться один на один с целым миром.
Младший успокоился только когда ощутил, как еще слабая рука Старшего легла поверх его ладони и тихий голос произнес:
- Мой бедный, младший братец, ты испугался, я вижу. Прости… в тот момент я думал только о своей боли, о своем отчаянии и совсем забыл, что оставляю тебя одного.
Выдохшись от такого эмоционального всплеска, Младший притянул к себе старшего брата и зашептал, крепко обнимая: - Пообещай… пообещай мне, что только вместе… только вместе мы сделаем это, когда придет наше время… пообещай!
Поглаживая спину младшего брата, Старший закрыл полные слез глаза, и произнес: - Только вместе. Пока смерть не разлучит нас.
______________________________
* Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:
Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, -
Чему смеялся я? В ответ - ни звука.
Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.
Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов ее отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.
-
-
26.08.2013 в 08:57даже у Майкрофта есть предел выдержки....
а Шерлок, какой Шерлок - вааааааааааау!
грустная глава
-
-
26.08.2013 в 09:4211 глава - Меня зацепило уже на словах "небо располосовала паутина из дымных следов истребителей" и ясно представились частично разрушенный бомбежкой Лондон, Старшыий и Младший, которые ппоказали себя с несвойственных сторон.
-
-
26.08.2013 в 09:52-
-
27.08.2013 в 16:31