всё фигня, кроме оживших пирожков с капустой
Название: Картина мира
Автор: Санастезис Нёкл
Бета: Cordy Laer
Перийнг: Лестрейд/Майкрофт
Жанр: romance, detective
Размер: макси
Рейтинг: мягкое R
Статус: дописан, на бетинге
Дисклаймер: не извлекаю ничего кроме удовольствия и головной боли.
Саммари: однажды к инспектору Лестрейду заявляется мистер Холмс и сообщает, что будет с ним жить. Что сделает Лестрейд и чем всё это закончится?
Предыдущие главыЧитать: 1-4 главы | 5-7 главы | 8-11 главы | 12-14 главы | 15-17 главы | 18-22 главы | 23-26 главы | 27 глава | 28 глава | 29 глава | 30 глава
БлагодарностиБлагодарности: Марку Гэтиссу за то, что он такой офигенный. ну и за Sherlock'а тоже спасибо, но в основном за то, что он офигенный; Гревзу за то, что он такой красава; -сирин- (aka luminoso), за то, что она умеет мотивирующе существовать; нет таких слов, чтобы передать благодарность Джорджи Д., за терпение и крепкую биту, и Корди за то, что она была рядом не смотря ни на что.
Предупреждения/примечанияПредупреждения/примечания:
1) так как автор не смотрел второй сезон, соответственно, AU.
2) у автора очень плохо с придумыванием имён. он берёт первое, что пришло в голову, но почему-то оказывается, что это имя уже кому-то принадлежит. так что если вам кажется, то вы уже где-то слышали такую фамилию - скорее всего так и есть. все остальные совпадения на совести ноосферы.
3) у братьев Холмс разница в двенадцать, а не семь лет. сделаем вид, что это BBC-AU.
4) шпионский слэнг позаимствован у Ле Карре, спасибопутинузаэто.
5) название второй части отсылка к этой песне:
6) Simply Human - Просто человек. Название 4 части... Ну да, английское название это моветон, но меня очень вдохновляла песня Morgan Taylor Reid – Simply Human, а фантазия на названия у меня столь же хороша как и фантазия на имена. Послушать можно тут
Главы 31-32Глава тридцать первая
Элизабет мрачно уставилась на свои туфли. Сквозь завесу растрёпанных волос можно было разглядеть и пока ещё желтый, но быстро наливающийся лиловым цветом синяк, и пластырь на шее, и внушительную ссадину на лбу.
Лестрейд пропустил мимо ушей возмущенные вопли миссис Дэбенхем, которая, как обычно, вещала о том, какой это недопустимый ужас и ужасная недопустимость, что она никак не ожидала и вот когда девочка жила с матерью, а ещё эта отвратительная ситуация с мистером Купером!..
– Мы все понимаем, что такое поведение недостойно ученицы нашей академии, – спокойно произнёс директор. Завуч миссис Потс кивнула.
– Из-за чего произошла драка?
Директор поднял руку, останавливая учительницу, готовую разразиться новым монологом о невоспитанности современных школьников в целом и Элизабет Лестрейд в частности.
– Они не говорят. Ни Элизабет, ни Патрик никак не объяснили своего поведения.
– Потерпевшие и свидетели?
– Джек и Руфус утверждают, что ничего не делали. Джули… Скажем так, её слова несколько туманны.
– Каково будет наказание?
– Отстранение на неделю от занятий.
– С занесением в личное дело! – взвизгнула миссис Дэбенхем. Эль вздрогнула и сильнее сжала губы. – В моём классе!.. Да чтобы в моём классе!..
– Думаю, что пометка в деле будет лишней. – Директор мягко улыбнулся. Миссис Потс горячо закивала. – В конце концов, это первый проступок Элизабет.
– Спасибо, – искренне сказал Грег. – До свидания.
– До свидания.
Он вышел из кабинета, столкнувшись в коридоре с Патриком и одним из его отцов. Дети переглянулись с одинаковым выражением лица. Грег нахмурился, и Эль снова опустила взгляд на свои туфли и засеменила к выходу.
– Пап…
– Дома.
Лестрейд повернул ключ в замке зажигания. Внутри у него всё кипело от злости, разочарования и растерянности. Подралась! Его Элизабет! Просто плохое настроение или первый звоночек чего-то большего? Это попытка привлечь внимание или начало подросткового кризиса? Случилось бы это, если она по-прежнему жила с Джоан? Почему она ничего не рассказывает? Это из-за Патрика? Или Джули? И что делать дальше? Наказать? Как наказать?
Он со всей силы сжал руль, едва слышно застонал и увеличил скорость.
– Эль! Как хорошо, что ты вернулась!
– Миссис Холмс, вы не могли бы оставить нас наедине, - возможно дверью можно было хлопнуть и чуть тише.
– А что случилось? Эль, боже, милая, что с тобой?
– Миссис Холмс, – процедил Грег, чувствуя, что ещё секунда, и он скажет что-нибудь, за что потом придется извиняться.
– Мама, ты уже познакомилась с миссис Дуглас? Очаровательная женщина.
– Да?
– Да.
Вэнди посмотрела на него с сомнением. Майкрофт показал глазами на дверь. Миссис Холмс поджала губы и недовольно наморщила нос, но всё-таки вышла.
Элизабет прошла в гостиную и села в кресло, напряженно выпрямившись и сложив руки на коленях. Грег молчал, не зная, с чего начать и как правильно сформулировать вопросы.
– Мне ты расскажешь что произошло?
Девочка сжала ладони в кулаки и прикусила губу.
– Мне нужно понять, почему ты так поступила, Эль.
– Это всё Джек, – глухо произнесла она. – Он всё время цепляется к Патрику, обзывает его по-всякому, толкает. А сегодня он сказал… Назвал родителей Патрика грубым словом, как грёбаный, только хуже.
– Так, и откуда ты узнала значение этих слов? – Грег бросил короткий взгляд на Майкрофта, который стоял, привалившись к дверному проёму и сложив руки на груди. Тот чуть пожал плечами и покачал головой.
– В интернете посмотрела.
– То есть ты изучала ругательства в интернете? Ладно, хорошо. – Лестрейд потёр лицо. – Дальше. Джек обозвал родителей Патрика.
– Патрик хороший, – очень тихо сказала Эль. – Он очень хороший. Он мне всегда помогает, и делится обедом, и выбирает в свою команду. Он мне рассказывал, как жил в приюте и про то, какие у него хорошие папы, и… Патрик хороший.
– Ты за него заступилась? С кулаками?
– Нет. Да. Ну почти. Я сказала, что нельзя так говорить, что у Патрика замечательные папы, а кто так говорит, тот дурак. И тогда Джек сказал…
– Что?
– Что ты тоже такой, потому что Майкрофт у нас живёт. Обозвал тебя плохим словом на «п».
– Так ты меня защищала?
Эль неопределённо повела плечами.
– Я так разозлилась. Я ему сказала, что если Майкрофт у нас живёт, это не значит, что вы такие, как родители Патрика. Я ему сказала, а он, ну, он сказал другие грубые слова, и тогда я… Я не знаю, пап, я так разозлилась. И Джу ещё.
– Что с Джу?
Сжатые кулаки побелели от напряжения.
– Она стояла и молчала. Я ей говорю: Джу, скажи! Я же права! А она… Я же знаю, ей Джек нравится, я понимаю. Но Джек неправ! Он неправ! Так нельзя говорить, как он говорит! А она, – Эль всхлипнула, – молчала. А потом миссис Дэбенхем позвала, потом, когда Патрик укусил Руфуса. Я её никогда не прощу. Она меня б-бросила.
Элизабет зло потёрла глаза, судорожно вздохнула, откинула волосы с лица и подняла взгляд. Она не раскаивалась в том, что сделала, её только пугала реакция отца и жгла обида на подругу.
– Ты понимаешь, что драться – это очень, очень плохо.
– Понимаю.
– Ты молодец, что вступилась за Патрика и… за меня, но чтобы убедить кого-то в своей точке зрения, нельзя использовать кулаки. Я прав, Майкрофт?
– Нет. Для любой задачи необходимо выбирать наиболее эффективный метод. Если уровень оппонента таков, что самым действенным является угроза физической расправы, значит, её и нужно использовать.
– И опуститься тем самым до уровня противника? И в чём тогда разница между ними?
– В целях, в мотивах, в результате, в…
– Хватит. Элизабет, ты наказана. Всю неделю никакого компьютера, телевизора и Нэнси Дрю. Будешь читать учебники и развивать ум, чтобы в следующий раз воспользоваться им. Марш к себе.
Она сползла с кресла и, шаркая, направилась к лестнице.
– Эль, – негромко сказал Грег ей в спину, – мне очень жаль, что Джули так поступила. Может быть, она ещё извинится перед тобой.
– Она маленькая дурочка. Мне такие друзья не нужны.
– Не суди поспешно. Иди. Я очень расстроен твоим поступком.
Когда Эль ушла, он рухнул в кресло, уставший так, будто отпахал три ночные смены подряд или целую неделю работал с Шерлоком.
– От тебя никакой пользы. Не мог меня поддержать?
– Я всего лишь предоставил ей другую точку зрения.
– Ей не нужна такая точка зрения!
– Тогда не спрашивай меня в следующий раз.
– Я очень надеюсь, что следующего раза не будет.
Громко хлопнула входная дверь.
– Это ваша миссис Дуглас просто грубая, необразованная старуха! Фу! На чём я остановилась? Ах, что случилось с юной Элизабет?
– Она подралась в школе. И теперь отстранена от занятий и наказана.
– Какой ужас!
– Да, я совсем не ожидал от неё такого поведения…
– Да не в этом дело! Какой ужас – наказывать ребёнка!
Лестрейд открыл рот от удивления.
– Прошу прощения?
– Наказывать ребёнка значит ограничивать его свободу, его право выбирать, распоряжаться своей жизнью. Из таких детей не вырастет сильная, творческая и независимая личность. Мы можем лишь говорить, объясняя свою позицию, и надеяться, что дети поймут нас, и примут, и сделают тот же выбор, что и мы.
– Так что же, надо позволить им делать всё, что захочется?
– Мы можем просить их поступить так, как мы считаем правильным.
– А если ей захочется попробовать наркотики? Или напиться? Я должен бежать за ней и увещевать?
Миссис Холмс побледнела, с неё будто смахнули девичью улыбку и блеск в глазах, обнажив её реальный возраст и даже сверх него.
– Мы можем лишь просить их, просить нас понять и уважать наше мнение и чувства. Мы можем лишь просить.
– Что об этом думаешь ты?
Лестрейд перевёл взгляд на Майкрофта, который разглядывал пейзаж за окном и делал вид, что не слышит ничего. Он через силу отвёл глаза и посмотрел на Грега, но промолчал. Его позиция была ясна и так. Как сказал Шерлок? Следит за каждым вздохом, камеры слежения, подставные люди, няньки. Ответ очевиден, но он слишком любит свою мать, чтобы озвучить его.
Лестрейд подумал, что жизнь семьи Холмсов держалась на заговоре молчания, где каждый придерживался своей роли: непутёвый младший брат, ответственный старший и заботливая, но ненавязчивая мать. Возможно, когда-то это было действительно так. Был любознательный, непосредственный, взбалмошный Шерлок, за которым нужно было присматривать. И ответственный, практичный Майкрофт присматривал, чтобы младший брат хорошо учился и не мочил ноги в луже. Мама ласково наблюдала чуть со стороны, радуясь такой заботе и взаимопониманию, и считала, что в любой момент сможет вмешаться и наставить детей на путь истинный.
С каких пор обычный присмотр за непоседливым братом превратился в тотальный, удушающий, навязчивый контроль его жизни? С каких пор немного наигранное недовольство, с которым дети уворачиваются от платка в родительской руке и притворно дуются на запрет прогулки под дождём, превратилось в звериное, жестокое, злое желание свободы, побега, собственной территории и права совершать ошибки, словно назло вечному надзирателю? С каких пор рассеянная отстранённость превратилась в набор стандартных вопросов «Ешь? Спишь? Не колешься? Вот и славно» и визиты раз в пару лет?
Грег едва слышно вздохнул. Кто он такой, чтобы рассуждать о нравах чужой семьи?
– Эль моя дочь и она наказана. На этом предлагаю закрыть тему. Давайте лучше выпьем чаю.
***
Грег очень надеялся, что ему не придётся каждое утро просыпаться от очередной ссоры Холмсов.
– Никакого салата! Только сэндвичи, сыр, немного вяленого мяса и много чая. Ну хорошо, хорошо, и фрукты.
Он встал, – в спине хрустнуло, ныли затёкшие за ночь мышцы, – и поплёлся в душ.
– Сэндвичи, Майкрофт!
– Я прекрасно тебя слышу!
Странно было заходить в собственную спальню. Было что-то очень личное в том, что Майкрофт ночует в его кровати, даже если его самого в ней нет. В шкафу висела пара вызывающе безупречных и дорогих костюмов, которые выглядели дико на фоне его собственной одежды. По-другому заправлена постель, на столе моргает лампочкой питания ноутбук. На полке несколько книг стоят не так, как он их оставил.
– Что-то не так?
– Нет, всё правильно, – Грег глупо улыбнулся и отвернулся. – Итак.
– Да?
– Я не дурак. Она что-то задумала.
– Не понимаю, о чём ты.
– Майкрофт.
– Она решила устроить пикник, – кисло признался он. – Я, ты, Шерлок, Джон. Элизабет.
– Ты объяснил ей, что это невозможно?
– Как я уже говорил, есть вопросы, в которых она неумолима.
– Эль наказана, никакого пикника. Хотя зачем я говорю это тебе?
Грег слетел по лестнице вниз. Что о себе думает эта женщина? Плевать он хотел, в каких вопросах она неумолима!
– Миссис Холмс!
– Инспектор, пока вы не начали кричать. Я старая женщина со слабым здоровьем. Может быть, я последний раз вижу своих мальчиков. – Она прижала ладони к щекам и посмотрела на него печальным взглядом.
– Так и сходите с ними на пикник, – неловко сказал Грег, растеряв весь запал. Было ясно, что Вэнди давит на жалость, когда она смотрела огромными, блестящими, пронзительно-синими глазами. Самым грубым и откровенным образом играла на его чувствах, но...
– И вы тоже должны поехать с нами. Вы же так дороги моему сыну, вы практически член семьи.
– Э–э, спасибо, миссис Холмс, это очень трогательно…
– Вы поедете? – с надеждой спросила она, сжав его кисть в своих ладонях. – Пожалуйста.
– А… М-м… Поеду, хорошо, я, э-э, поеду.
– Обещайте!
– Обещаю.
– Чудесно! Эль пойдёт на пользу свежий воздух.
– Что? Она наказана! – Чары рассеялись и он почувствовал привычное раздражение.
– Конечно, наказана. Но если вы едете с нами, и Майкрофт едет с нами, с кем же останется Элизабет?
Лестрейд задохнулся от возмущения.
– С миссис Дуглас!
– Ах, какая жалость, именно сегодня она пообещала, что составит Минерве компанию в походе в музей. Значит, их обеих не будет дома целый день. А, вот, кажется, и они.
Он инстинктивно задержал дыхание, прислушиваясь. На улице и правда раздался хлопающий шум мотора.
– Отправлю её в школу.
– А как же отстранение?
– Тогда я не поеду.
– Но вы же обещали! Вы не можете поступить так бесчестно, инспектор Лестрейд.
– Вы… Вы!..
– Лучше передайте мне хлеб.
Грег схватил пакет с хлебом, шмякнул его на стол и вылетел с кухни.
– Твоя мать! Твоя мать просто грязная шантажистка и манипулятор!
– Но разве она не великолепна в этом?
– Чёртовы Холмсы! Элизабет! Собирайся, мы едем на пикник!
***
Иронично, что из всех Лондонских парков и скверов миссис Холмс выбрала именно Кенсингтонский сад. Весна преобразила его до неузнаваемости. Деревья набирали насыщенный зелёный цвет, в воздухе ещё слабо, но уже отчётливо пахло цветами, и всё вокруг предвкушало лето.
Миссис Холмс выбирала место для пикника столь же придирчиво, как когда-то Эль – где освободить воздушные шарики с обидой. Наконец она остановила свой выбор на одном из столов, расстелила плед и принялась выкладывать продукты из корзины. Элизабет присела с самого краю, обхватив колени, и задумчиво наблюдала за гусеницей, которая тащила веточку в два раза больше её самой.
– Мне извиниться за её поведение? – негромко спросил Майкрофт.
Грег вяло махнул рукой, что одновременно означало и «чёрт с ней» и «всё равно не поможет».
– Не верю, что Шерлок появится.
– Появится, но позже. Он склонен к эффектным появлениям.
Едва Майкрофт договорил, как в конце дорожки появилась стремительная фигура. Шерлок шагал очень быстро, так что не застёгнутое пальто развивалось за спиной, почти скрывая Джона.
– Нет, правда, ему в пальто не жарко?
– Дались тебе пальто, – проворчал Майкрофт.
– Здравствуй, Шерлок.
– Здравствуй, Майкрофт.
– Мальчики! – миссис Холмс замахала рукой.
По лицам братьев скользнуло одинаковое выражение обречённости, сменившееся натужной улыбкой.
Джон отвернулся, закашлявшись, а вот Лестрейд, не скрывая удовольствия, усмехнулся. Он было двинулся за Холмсами, но Ватсон придержал его.
– Я хотел спросить, точнее сказать. Точнее… Шерлок, он недавно довольно двусмысленно выразился о ваших отношениях с Майкрофтом.
Лестрейд скривился, с раздражением подумав, насколько проще и приятнее был бы мир, если бы люди не лезли в чужие жизни. Если никто и никогда не обсуждал «отношения», если бы такого слова не было вовсе и два человека могли бы просто быть… вместе. Как же утомляют эти разговоры, вопросы, когда тебя просят объяснить свой выбор, рассказать долгий путь превращения заинтересованности или дружбы в привязанность и влечение, или хуже того: пытаются убедить в неправильности подобного. «Не лезьте, это не ваше чёртово дело!». Не лезьте со своим липким любопытством, оставляющим жирные, масляные пятна, со своими участием, сердобольными советами, охами, ахами, вздохами. Не заставляйте облекать в слова чувства, классифицировать их и развешивать ярлыки.
– Извините, если лезу не в своё дело.
– Что вы хотите услышать? Шерлок прав.
– Извините.
– Да хватит извиняться!
– Хорошо. Я просто хотел сказать, что если что, что угодно, мало ли, то я, м-м. Со мной можно поговорить или не говорить, – неловко закончил Джон.
– Спасибо, – деревянно поблагодарил Грег и потёр лоб, – Да, кстати, давно хотел тебе кое-что отдать.
Джон удивлённо взглянул на потрепанную записную книжку, которую ему протянул Лестрейд, предварительно выдернув пару страниц.
– Это… В общем, я думаю, что со временем ты и сам поймёшь, а если нет – выкинешь. Потому что, я думаю, что теперь… это твоё дело.
– Моё дело?
– Да, – он прочистил горло, – ты знаешь. Шерлок.
Ватсон открыл последнюю страницу и задумчиво провёл пальцем по столбику имён, задержавшись на последнем, и негромко хмыкнул.
Как хорошо, подумал Грег, когда не надо давать определения отношениям и что-то объяснять.
– Я понял. Спасибо. – И Ватсон крепко пожал ему руку, прежде чем присоединиться к компании.
Грег задрал голову, несколько минут наблюдая за облаками, потом перевёл взгляд. Вэнди суетливо раздавала сэндвичи, стараясь побольше положить на тарелку Шерлока. Тот, когда она отворачивалась, перекладывал еду к Майкрофту, который недовольно шипел. Джон пытался отказаться от здоровенного куска вяленого мяса, загородившись термосом, словно щитом. Эль сидела с краю, не сводя пристального взгляда с Шерлока.
Не успел Лестрейд порадоваться этой мирной картине, как Шерлок, судя по исказившемуся лицу, выплюнул колкость, и братья вскочили на ноги. Младший Холмс прокричал что-то, до Грега долетело только «даун» и «слепой». Майкрофт сжал губы так, что они побелели, но не успел ничего сказать. Элизабет выхватил термос из рук Джона и, размахнувшись, ударила Шерлока в живот.
Грег сорвался с места, подлетел к дочери и, схватив её за плечи, несколько раз сильно встряхнул.
– Да что с тобой такое?!
– Я защищаю свою семью! И мне похер, если…
Он ударил Эль по губам, чуть сильнее, чем планировал. Она прижала ладонь ко рту, подняв на него удивлённые и обиженные глаза – его карие глаза, – вырвалась из ослабевшей хватки и убежала.
Лестрейд попытался вдохнуть, но горло жгло так, словно он проглотил пригоршню угольков. Ладонь, которой он ударил свою дочь, – святый боже, ударил свою дочь, – была как чужая. Миссис Холмс неуклюже поднялась с места.
– Давайте, я поговорю с дев…
– При всём уважении, миссис Холмс, сначала со своими детьми разберитесь, – грубо бросил Грег и направился в ту сторону, куда убежала Эль.
Найти её оказалось просто, достаточно было идти на звук сдавленных детских рыданий. Она спряталась в зарослях сирени, сидела на земле, сжавшись, обхватив себя за плечи и спрятав лицо в коленях. Задыхаясь, она пыталась загнать плач внутрь, успокоиться, но тот прорывался наружу жалобными всхлипами. Грег постоял, растерявшись, не зная, что делать, и осторожно приблизился, опасаясь, что она может снова убежать. Он присел рядом, прочистил горло и осторожно тронул дочь за локоть. Та, словно пружина, развернулась, утыкаясь ему в грудь, и завыла в голос. Она пыталась что-то сказать, но сквозь слёзы не могла выговорить ничего, кроме первого звука. Он крепко, но бережно обнимал её и чуть покачивался, рассеяно гладил по волосам, пытаясь успокоить.
Она плакала так отчаянно, так безнадёжно, что у Грега заболело сердце – он даже успел испугаться, что заработает удар.
Неизвестно сколько они так просидели, наконец, Эль особенно громко шмыгнула, и робко заглянула в лицо отца, и снова прижалась к груди.
– Теперь ты меня отдашь? – так тихо спросила она, что Грегу пришлось наклониться, чтобы расслышать.
– Что? Нет! Господи, Эль, откуда ты это взяла? Никогда, никому и ни за что, чтобы ты ни натворила, я тебя не отдам. Эль, ну откуда у тебя такие мысли?
– Так Патрик сказал.
– Какого чёрта?
– Нет-нет, он не хотел. Он… Он мне просто про себя рассказал. У него же тоже были папа и мама, а потом они развелись и он остался с мамой, а папа уехал куда-то, а потом его у мамы забрали и отдали в приют. Ему сказали, это потому что он маленький, а если бы был большой, то его бы не отдали. И он сказал, что когда, что вот пока он жил с мамой, она тоже часто уходила куда-то, а его оставляла, с соседями там, с другими всякими людьми или запирала его, когда к ним приходили гости, чтобы он не мешался. И я сначала думала, что это глупости, а потом мама уехала с Алом, а ты… И я тогда тебе крикнула, что я тебе будто не нужна, но я так не думаю, правда. П-пап, папочка, я буду как взрослая, честно, я тебе мешать не буду, только не отдавай меня никуда!
Грег закрыл горящие и сухие глаза, под веками поплыли разноцветные пятна.
– Не отдам.
– Я извинюсь перед Шерлоком. И перед Джеком с Руфусом, и все мои книжки и игрушки можешь забрать…
Он зажал ей рот ладонью – той самой – и заставил посмотреть себе в глаза.
– Ты – моя жизнь. Я люблю тебя больше всего и всех на свете. Даже если ты будешь драться каждый день, ругаться как пьяный дальнобойщик или… Да что угодно! Я всё равно буду любить тебя больше целого мира. И мне не нужно, чтобы ты вела себя как взрослая, мне нужно только одно, всего одно. Чтобы ты была счастлива, мышонок.
– Честно?
– Честно.
– Я больше не буду драться и ругаться. Прости меня, пап.
– И ты прости, что я тебя ударил.
– Я заслужила.
– Нет, не заслужила. Я неправильно себя повёл. И может быть в будущем, я ещё буду делать что-то неправильно, потому что я не всегда знаю как лучше. Но я всё равно, всегда, что бы ни делал, очень сильно тебя люблю.
– И я тебя люблю. Знаешь что?
– Что?
– Я твоя дочка, поэтому я иногда такая же бестолковая, как ты. А ещё знаешь что? Мне очень понравились звёзды, – смутившись, пробормотала она, – очень-очень. Они невероятно здоровские. И я такая дурочка, что не сказала тебе.
Грег крепко поцеловал её в лоб. Кусты зашуршали, Лестрейды переглянулись и синхронно произнесли:
– Подслушивать нехорошо!
– Я не подслушивал, – спокойно ответил Майкрофт. – С этой точки открывается чудесный вид на парк.
– Пойдём?
Эль кивнула и, когда они встали, вцепилась в его руку мёртвой хваткой. Сердце у Грега продолжало болеть, но он улыбнулся через силу, в ответ пожимая её маленькую ладошку, и раздвинул ветки.
– Мисс Лестрейд, я приношу извинения за слова моего брата.
– Ничего. Мы больше не обращаемся к другу по именам, да?
– Я подумал, что вы не захотите…
– Мне бы не хотелось, чтобы этот ин… ин-сы-дент…
– Инцидент.
– …инцидент плохо повлиял на наши отношения.
Майкрофт с серьёзным видом кивнул.
– Давай-давай, – раздался голос Джона и из-за поворота появился сначала Шерлок, а затем его верный блоггер. Шерлок на секунду замер, а затем решительно подошел к Элизабет и протараторил:
– Я извиняюсь за свои слова. С моей стороны было непростительной грубостью так высказываться о вашем отце.
– И-и-и? – протянул Джон.
– И ещё я хотел сказать, что мне жаль…
– Давай.
– Да заткнись ты, ради всего святого!
Шерлок несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, не глядя ни на кого, и запахнул пальто.
– Мне жаль, что я стрелял в вашего отца. Мне действительно, – он бросил короткий косой взгляд на Лестрейда, – жаль. Это был единственный и самый эффективный метод, но я не должен был его использовать.
– И мне жаль, что я вас ударила. Простите.
– О, вы сильно преувеличиваете свою силу. Самый слабый удар, что я когда-либо получал.
– Будешь так себя вести, Шерлок, я добавлю.
– Что я опять сказала неправильно?
– Когда перед тобой извиняются, надо принять извинение, поблагодарить и…
– Шариков не хватает.
Шерлок и Джон с недоумением уставились на Майкрофта. Эль несмело улыбнулась, а Грег от души засмеялся. Сам Майкрофт стоял с невозмутимым видом, прокручивая в руках вездесущий зонтик.
– Пойдёмте, пока миссис Холмс не решила проверить, как у нас дела.
Глава тридцать вторая
Джон хохотал так, что опрокинул стакан с чаем, а миссис Холмс продолжала что-то ему негромко рассказывать. Грег не мог расслышать, что именно, он сидел на дальнем конце, но, судя по Шерлоку, это была одна из тех детских историй, которые заставляют краснеть даже обычных людей.
– Я тебе потом всё перескажу, только прекрати так вытягивать шею, – процедил Майкрофт.
Лестрейд фыркнул с видом «да мне совсем не интересно» и повернулся к дочери. Элизабет держала в одной руке сэндвич с индейкой, а в другой – с ростбифом, и уже несколько минут не могла выбрать, от какого откусить.
– Да что я всё болтаю-то! – неожиданно громко воскликнула Вэнди. – У меня же с собой альбомы.
– Нет!
– Только не это!
– Вэнди, Вэнди, умоляю вас, заклинаю, скорее! – Ватсон нетерпеливо протянул руку.
– Сейчас-сейчас, – миссис Холмс рылась в огромной сумке, наконец, вытащила два альбома для рисования и протянула один Грегу, а второй Джону.
– А…
– Мама считает, что фотографии – бездушное изобретение.
– Поэтому она рисует.
Братья поморщились и переглянулись. Лестрейд открыл первую страницу.
Колыбель, квадратное синее одеяльце и чепчик, из-под которого выбиваются чёрные как смоль кудряшки. Рядом – мальчик в тёмном, строгом форменном пиджаке и шортах, трясёт погремушкой над младенцем.
– Ох, это был сложный момент. Шерлок никак не хотел лежать спокойно хотя бы пять минут, пришлось попросить Майкрофта отвлечь его.
– Мама, это унизительно.
– Милый, нет ничего унизительного в том, чтобы быть ребёнком.
Майкрофт чуть подвинулся и наклонился, заглядывая в альбом. Он повернулся так, что только Грег мог заметить лёгкий изгиб губ и тёплый взгляд, который он бросил на рисунок.
– Только посмотрите. – Джон протянул свой альбом.
Длинная нескладная фигура в одном носке вытянулась на полу, положив подбородок на ладони и почти нос к носу столкнувшись с огромным, рыжим котом, морда у которого была чуть ли не больше головы мальчика.
– Это у Гилберта дома, у него тогда жил этот приблудный. Шерлок просто не мог спокойно на него смотреть! – Вэнди засмеялась. – Как же его звали-то? Солнышко? Облачко?
– Лучик, – буркнул Шерлок, – самый странный кот в мире.
Вэнди снова рассмеялась, ласково похлопывая детектива по руке.
– А рисунков маленького Майкрофта у вас нет? – спросила Эль, вставай на скамейку с ногами, чтобы было лучше видно.
– Нет, – ответила миссис Холмс. Улыбка её на долю секунду потускнела. – Но где-то есть картины с его выпускного! – Она забрала альбом из рук Джона и принялась быстро листать страницы.
Грег вернулся к своим рисункам и просмотрел несколько страниц. Чаще был нарисован Шерлок за каким-то занятием: пишет, лепит, пристально изучает, корчит рожи и сердито размахивает руками. Несколько совместных рисунков, где братья позируют, чинно сложив руки на коленях, с одинаково недовольными лицами и приклеенными улыбками.
Последний листок.
Целая серия быстрых, чёрно-белых зарисовок. Шерлок лет семи сидит на полу у телевизора. Майкрофт за его спиной, тоже на полу, опираясь на диван, читает книгу. На экране – резиновое чудовище, одно из тех, что казались такими пугающими в детстве. Следующий кадр: чудовище разевает пасть с частоколом зубов и длинным языком. Майкрофт, не отрываясь от книги, закрывает Шерлоку глаза ладонью, тот пытается отцепить её от лица. Затем: из пасти чудовища торит чья-то нога, Шерлок отворачивается и вжимается в брата всем телом. Старший Холмс обнимает его одной рукой. Закрытая книга лежит на диване.
Майкрофт изучал эту страницу очень долго, с печальной нежностью, затаившейся в опущенных уголках губ, потом нарочито небрежно фыркнул и оттолкнул от себя альбом. Грег потянулся к нему, но ничего не сделал: кругом чужие люди, Эль, миссис Холмс. Он закрыл альбом и протянул его Джону так, что на мгновение Майкрофт оказался в чём-то, отдалённо похожем на объятье, и поймал нечитаемый взгляд Шерлока.
– Жаль, что меня не было здесь в декабре, – тихо сказала миссис Холмс, поглаживая обложку альбома.
– А что случилось в декабре? – с любопытством спросила Элизабет. Взрослые молчали, избегая смотреть друг на друга.
– Ничего особенного, – наконец произнёс Шерлок, дёрнув плечом.
– Ничего особенного?! Это ты называешь ничего особенного?!
– Джон, мы уже говорили об этом. Ты принимаешь всё слишком близко к сердцу.
– Ну знаешь ли, если то, что ты почти сутки провалялся в коме, а потом пережил сложнейшую операцию, ты считаешь тем, что не стоит принимать близко к сердцу, я даже не знаю, что тебе сказать.
– Разве от твоих метаний была какая-то польза?
– Ты!..
– Шерлок прав, – спокойно проговорил Майкрофт, поднимаясь и натягивая перчатки. – Любое беспокойство о нём – бесполезная трата сил. Думаю, в следующий раз, когда ты будешь на волосок от смерти, я не стану прерывать деловую поездку. Будь так добр, сдохни быстро и тихо. – И он быстрым шагом пошел к выходу из парка, глубоко засунув руки в карманы.
Миссис Холмс беззвучно шевелила губами, уставившись в свою чашку. Шерлок сверлил взглядом спину старшего брата, потом сорвался, шагнул прямо по столу и скамейке, как по лестнице, и бросился к выходу с другой стороны.
– Кажется, пора домой, – пробормотал Лестрейд.
***
Майкрофт приехал, когда солнце совсем село. Лестрейд вздрогнул от бряцанья ключей и выпрямился на диване.
– Элизабет? – негромко спросил Холмс.
– Спит.
– Мама?
– Не знаю. Вызвала такси и уехала куда-то. Где ты был?
– Нигде.
Майкрофт бросил пиджак в кресло и сел рядом, потом завалился на бок и положил голову Грегу на колени. Тот запустил пальцы ему в волосы, растрепав их.
– Завтра вернусь на службу. Майкл не справляется. Ты всё ещё против свадьбы?
– Да.
Он повернулся, приподнялся и очень мягко, одними губами коснулся губ Грега. Тот ответил укусом, несильным, но достаточным, чтобы Холмс приглушенно зашипел; очертил кончиком языка его губы, сжал пальцы, запутанные в волосах и потянул. Майкрофт откинул голову назад, подставляя шею. Грег не удержался и прикусил её, – кадык под зубами судорожно дёрнулся, – а затем отстранился.
– Шерлок…
– Не надо. Не хочу об этом говорить.
Громко хлопнула входная дверь. Майкрофт со вздохом выпрямился и встал.
– Куда ты ездила?
– Никуда. – Вэнди сложила руки на груди.
Грег поперхнулся смешком, заработав укоризненный взгляд Холмса.
– Ладно, я пойду лучше…
– Инспектор, я хотела бы с вами поговорить.
– Сегодня был тяжелый день.
– Завтра я уезжаю. Майкрофт, ты не оставишь нас?
– Не оставлю. – Он скопировал позу матери.
– Хорошо. – Она легко пожала плечами и повернулась. – Жду вас на кухне, инспектор.
– Ты знаешь, что она хочет сказать?
– Догадываюсь.
– Вряд ли это будут комплименты.
– Просто не ходи и всё.
– Это всего лишь твоя мама. – Грег усмехнулся. Вышло нервно.
Он мазнул губами по щеке Майкрофта и направился на кухню. Миссис Холмс ждала его, сидя на стуле, глядя немигающим, отсутствующим, но всё же внимательным взглядом, и Лестрейд подумал, что в его жизни слишком часто стали случаться дежавю. И слишком много Холмсов, определённо.
– Вы отец, и я надеюсь, что вы поймёте меня. Ваши отношения с Майкрофтом, я не могу одобрить подобного. Прежде чем ваше политкорректное лицо не треснуло от ужаса, – нет, дело вовсе не в том, что вы оба мужчины. Я никогда не хотела внуков, а от чего мой сын получает удовольствие в постели, меня не касается. Но то, что вы делаете с ним, с его личностью, мне глубоко противно.
– Вы не могли бы уточнить, что именно я делаю?
– Вы меняете его. Вы убиваете его свободу.
– Это звучит очень… красочно, но можно получить наглядные примеры?
– Нет, нельзя.
– Тогда вынужден сказать, что не понимаю, о чём вы.
– Я растила его независимым и сильным, а вы, вы делаете его слабым, зачем-то навязываете собственное представление о правильном, выкапываете изъяны, которые он давно победил, и убеждаете его, что это достоинства!
– Что именно вы считаете изъяном? Способность к компромиссу и диалогу? Или возможность хоть изредка снимать венец безгрешности и вести себя как обычный человек? Разве быть слабым, позволять себе быть слабым – это такой страшный недостаток?
– Вам просто нравится, вы получаете какое-то извращенное удовольствие от его зависимости, от того, что его жизнь находится в ваших руках!
– Вы опять говорить красиво, но бессмысленно. То, что вы считаете зависимостью, обычно зовётся чувствами. Нежностью, благодарностью, страстью, заботой, привязанностью. Любовью, наконец.
– Чувства не делают нас сильнее. Они ограничивают и в конечном итоге приносят боль.
Грег сжал переносицу, чувствуя, что от этого разговора у него болезненно пульсирует в виске.
– Вы говорите о свободе, о том, что родитель должен дать своим детям свободу. Вы не думали, что это его выбор – не быть свободным.
– Он не будет счастлив.
– Это он вам сказал?
– Я его мать! Я знаю его лучше, чем кто-либо!
Лестрейд хлопнул по столу. Чайная ложечка, забытая кем-то, задребезжала.
– Вы ни черта не знаете! Может быть, когда-то, когда они были детьми и жили рядом с вами, вам было что-то известно о них, но даже так, я сомневаюсь, что вы действительно знали их. А сейчас они много лет живут без вас, потому что вы дали им свободу. Только, знаете, вы не ради них это сделали. Вы избежали ответственности, спрятали голову в песок, отказались решать проблемы.
– Да что вы понимаете?
– Ничего. Я ничего не знаю о том, какими они были, или о вас, но я вижу, какими они стали, и теперь, когда я познакомился с вами, я думаю, что им ещё повезло. Шерлоку несказанно, несказанно повезло, что Майкрофт не бросил его, не отказался, не отстранился, как сделали вы, а взял на себя все трудности.
– Я люблю своих сыновей, они всё для меня, – с вызовом произнесла она.
– В этом я не сомневаюсь, но быть родителем – это не только дурацкие сокращения для имён, прогулки по парку и споры о еде, или что вы там считаете материнством. Иногда быть родителем тяжело, потому что нужно быть «плохим полицейским», иногда приходиться ломать себя, наступать на горло своим желаниями. – Грег вдохнул, понимая, что их разговор ушел не в ту сторону. – Впрочем, вы можете думать, что хотите, или делать, что хотите, но вы должны понимать, что я не собираюсь прислушиваться к вам.
– Вы принесёте ему только боль. Вы говорили о компромиссе, о заботе, но что вы сделали ради него? Хоть что-нибудь? От чего отказались вы, что в себе изменили? Только требуете.
– Знаете, это не ваше дело. Я не обязан перед вами отчитываться или что-то объяснять. Я вам не нравлюсь? Переживу. Что вам ещё сказать? Я не оставлю Майкрофта, я знаю, что мне с ним будет тяжело, но я не отступлюсь. Всё остальное вас не касается.
– Это мой ребёнок, я…
– Нам не о чем больше говорить. Я скажу вам только одно, и я удивлён, что вы дожили до столь преклонных лет и никто вам этого не посоветовал. Повзрослейте!
Он схватил ложку со стола, швырнул её в раковину и вышел. Майкрофта в коридоре не было и хорошо, Грег боялся, что тот будет подслушивать. Он вышел на крыльцо и, только пошарив в пустом кармане, вспомнил, что сигареты кончились.
Курить хотелось нестерпимо. На несколько минут раствориться в дыме и монотонных движениях и ни о чём не думать, только вдыхать и медленно выдыхать. Вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать. Дым, луна и никаких Холмсов. Хотя нет, против Майкрофта в этой картине он ничего не имел.
Он вернулся в дом, поднялся на второй этаж и заглянул к Эль. Та спала, уткнувшись в подушку и посапывая.
Майкрофт печатал на ноутбуке, изредка заглядывая в бумаги, разложенные на столе. Пальцы на секунду замерли над клавиатурой, когда Грег положил ладони ему на плечи.
– Где ты был?
– Ездил на работу.
– Давно хотел спросить, как называется твоя должность? Консультирующий политик?
– Во-первых, какая пошлая вторичность, во-вторых, она никак не называется. Официально я нигде не работаю.
– Как же тебе платят зарплату? И страховка, опять-таки, пенсия. Что значит «официально ты не работаешь»? – Грег присел на стол, чтобы видеть лицо Холмса.
– Мне не нужно об этом думать.
– Как так? Хорошо, но сколько тебе тогда платят? Если ты официально не работаешь, как, где закреплён твой заработок, обязанности, права?
– Я не знаю сколько мне платят. Деньги поступают на мой счёт и ещё не разу не было так, что мне их не хватило. Делаю я то, что считаю нужным и полезным.
– А что будет через пять лет? Десять? Двадцать?
– Тебя беспокоят мои финансовые возможности?
– Да нет, конечно. Просто это очень странно.
– Скажем так, у меня личная договорённость с королевской семьёй. Я работаю на благо Британии, они обеспечивают меня всем необходимым.
– А уйти ты можешь?
– В любой момент. Я никогда не рассматривал такой вариант, но вполне вероятно, что даже в этом случае деньги продолжат поступать на мой счёт.
– Ты и правда какой-то Бэтмен.
Майкрофт резко захлопнул крышку компьютера, и комната погрузилась в темноту.
– Я сказал что-то не то?
Не получив ответа, он протянул руку, которую перехватили и потянули за собой, на кровать. Они легли, сначала не касаясь друг друга, потом Грег перекатился и положил голову на плечо, и почувствовал, как тёплая ладонь скользнула под рубашку и устроилась на пояснице. Без подтекста, только чтобы касаться.
– События последних месяцев… – негромко произнёс Майкрофт. – Нет, не так. – Он замолчал, подбирая слова. – Мама отчасти права. – Грег напрягся. – Привязанность делают нас слабее, чувства застилают разум, мы становимся уязвимее, теряем независимость. Но…
Он передвинулся и лёг на бок так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Глаза почти привыкли к темноте, и Грег мог рассмотреть, с какой серьёзностью Майкрофт говорит.
– Оказалось, что есть вещи, которые я ценю больше, чем сила и власть. Я хочу сказать… Хм.
– Я понял.
– Точно?
– Да.
Конечно, губы Майкрофта давно уже лишились апельсинового привкуса, но Грег всё равно его ощущал на кончике языка, на нёбе и в уголках рта.
По подоконнику застучали первые капли дождя.
Автор: Санастезис Нёкл
Бета: Cordy Laer
Перийнг: Лестрейд/Майкрофт
Жанр: romance, detective
Размер: макси
Рейтинг: мягкое R
Статус: дописан, на бетинге
Дисклаймер: не извлекаю ничего кроме удовольствия и головной боли.
Саммари: однажды к инспектору Лестрейду заявляется мистер Холмс и сообщает, что будет с ним жить. Что сделает Лестрейд и чем всё это закончится?
Предыдущие главыЧитать: 1-4 главы | 5-7 главы | 8-11 главы | 12-14 главы | 15-17 главы | 18-22 главы | 23-26 главы | 27 глава | 28 глава | 29 глава | 30 глава
БлагодарностиБлагодарности: Марку Гэтиссу за то, что он такой офигенный. ну и за Sherlock'а тоже спасибо, но в основном за то, что он офигенный; Гревзу за то, что он такой красава; -сирин- (aka luminoso), за то, что она умеет мотивирующе существовать; нет таких слов, чтобы передать благодарность Джорджи Д., за терпение и крепкую биту, и Корди за то, что она была рядом не смотря ни на что.
Предупреждения/примечанияПредупреждения/примечания:
1) так как автор не смотрел второй сезон, соответственно, AU.
2) у автора очень плохо с придумыванием имён. он берёт первое, что пришло в голову, но почему-то оказывается, что это имя уже кому-то принадлежит. так что если вам кажется, то вы уже где-то слышали такую фамилию - скорее всего так и есть. все остальные совпадения на совести ноосферы.
3) у братьев Холмс разница в двенадцать, а не семь лет. сделаем вид, что это BBC-AU.
4) шпионский слэнг позаимствован у Ле Карре, спасибопутинузаэто.
5) название второй части отсылка к этой песне:
6) Simply Human - Просто человек. Название 4 части... Ну да, английское название это моветон, но меня очень вдохновляла песня Morgan Taylor Reid – Simply Human, а фантазия на названия у меня столь же хороша как и фантазия на имена. Послушать можно тут
Главы 31-32Глава тридцать первая
Элизабет мрачно уставилась на свои туфли. Сквозь завесу растрёпанных волос можно было разглядеть и пока ещё желтый, но быстро наливающийся лиловым цветом синяк, и пластырь на шее, и внушительную ссадину на лбу.
Лестрейд пропустил мимо ушей возмущенные вопли миссис Дэбенхем, которая, как обычно, вещала о том, какой это недопустимый ужас и ужасная недопустимость, что она никак не ожидала и вот когда девочка жила с матерью, а ещё эта отвратительная ситуация с мистером Купером!..
– Мы все понимаем, что такое поведение недостойно ученицы нашей академии, – спокойно произнёс директор. Завуч миссис Потс кивнула.
– Из-за чего произошла драка?
Директор поднял руку, останавливая учительницу, готовую разразиться новым монологом о невоспитанности современных школьников в целом и Элизабет Лестрейд в частности.
– Они не говорят. Ни Элизабет, ни Патрик никак не объяснили своего поведения.
– Потерпевшие и свидетели?
– Джек и Руфус утверждают, что ничего не делали. Джули… Скажем так, её слова несколько туманны.
– Каково будет наказание?
– Отстранение на неделю от занятий.
– С занесением в личное дело! – взвизгнула миссис Дэбенхем. Эль вздрогнула и сильнее сжала губы. – В моём классе!.. Да чтобы в моём классе!..
– Думаю, что пометка в деле будет лишней. – Директор мягко улыбнулся. Миссис Потс горячо закивала. – В конце концов, это первый проступок Элизабет.
– Спасибо, – искренне сказал Грег. – До свидания.
– До свидания.
Он вышел из кабинета, столкнувшись в коридоре с Патриком и одним из его отцов. Дети переглянулись с одинаковым выражением лица. Грег нахмурился, и Эль снова опустила взгляд на свои туфли и засеменила к выходу.
– Пап…
– Дома.
Лестрейд повернул ключ в замке зажигания. Внутри у него всё кипело от злости, разочарования и растерянности. Подралась! Его Элизабет! Просто плохое настроение или первый звоночек чего-то большего? Это попытка привлечь внимание или начало подросткового кризиса? Случилось бы это, если она по-прежнему жила с Джоан? Почему она ничего не рассказывает? Это из-за Патрика? Или Джули? И что делать дальше? Наказать? Как наказать?
Он со всей силы сжал руль, едва слышно застонал и увеличил скорость.
– Эль! Как хорошо, что ты вернулась!
– Миссис Холмс, вы не могли бы оставить нас наедине, - возможно дверью можно было хлопнуть и чуть тише.
– А что случилось? Эль, боже, милая, что с тобой?
– Миссис Холмс, – процедил Грег, чувствуя, что ещё секунда, и он скажет что-нибудь, за что потом придется извиняться.
– Мама, ты уже познакомилась с миссис Дуглас? Очаровательная женщина.
– Да?
– Да.
Вэнди посмотрела на него с сомнением. Майкрофт показал глазами на дверь. Миссис Холмс поджала губы и недовольно наморщила нос, но всё-таки вышла.
Элизабет прошла в гостиную и села в кресло, напряженно выпрямившись и сложив руки на коленях. Грег молчал, не зная, с чего начать и как правильно сформулировать вопросы.
– Мне ты расскажешь что произошло?
Девочка сжала ладони в кулаки и прикусила губу.
– Мне нужно понять, почему ты так поступила, Эль.
– Это всё Джек, – глухо произнесла она. – Он всё время цепляется к Патрику, обзывает его по-всякому, толкает. А сегодня он сказал… Назвал родителей Патрика грубым словом, как грёбаный, только хуже.
– Так, и откуда ты узнала значение этих слов? – Грег бросил короткий взгляд на Майкрофта, который стоял, привалившись к дверному проёму и сложив руки на груди. Тот чуть пожал плечами и покачал головой.
– В интернете посмотрела.
– То есть ты изучала ругательства в интернете? Ладно, хорошо. – Лестрейд потёр лицо. – Дальше. Джек обозвал родителей Патрика.
– Патрик хороший, – очень тихо сказала Эль. – Он очень хороший. Он мне всегда помогает, и делится обедом, и выбирает в свою команду. Он мне рассказывал, как жил в приюте и про то, какие у него хорошие папы, и… Патрик хороший.
– Ты за него заступилась? С кулаками?
– Нет. Да. Ну почти. Я сказала, что нельзя так говорить, что у Патрика замечательные папы, а кто так говорит, тот дурак. И тогда Джек сказал…
– Что?
– Что ты тоже такой, потому что Майкрофт у нас живёт. Обозвал тебя плохим словом на «п».
– Так ты меня защищала?
Эль неопределённо повела плечами.
– Я так разозлилась. Я ему сказала, что если Майкрофт у нас живёт, это не значит, что вы такие, как родители Патрика. Я ему сказала, а он, ну, он сказал другие грубые слова, и тогда я… Я не знаю, пап, я так разозлилась. И Джу ещё.
– Что с Джу?
Сжатые кулаки побелели от напряжения.
– Она стояла и молчала. Я ей говорю: Джу, скажи! Я же права! А она… Я же знаю, ей Джек нравится, я понимаю. Но Джек неправ! Он неправ! Так нельзя говорить, как он говорит! А она, – Эль всхлипнула, – молчала. А потом миссис Дэбенхем позвала, потом, когда Патрик укусил Руфуса. Я её никогда не прощу. Она меня б-бросила.
Элизабет зло потёрла глаза, судорожно вздохнула, откинула волосы с лица и подняла взгляд. Она не раскаивалась в том, что сделала, её только пугала реакция отца и жгла обида на подругу.
– Ты понимаешь, что драться – это очень, очень плохо.
– Понимаю.
– Ты молодец, что вступилась за Патрика и… за меня, но чтобы убедить кого-то в своей точке зрения, нельзя использовать кулаки. Я прав, Майкрофт?
– Нет. Для любой задачи необходимо выбирать наиболее эффективный метод. Если уровень оппонента таков, что самым действенным является угроза физической расправы, значит, её и нужно использовать.
– И опуститься тем самым до уровня противника? И в чём тогда разница между ними?
– В целях, в мотивах, в результате, в…
– Хватит. Элизабет, ты наказана. Всю неделю никакого компьютера, телевизора и Нэнси Дрю. Будешь читать учебники и развивать ум, чтобы в следующий раз воспользоваться им. Марш к себе.
Она сползла с кресла и, шаркая, направилась к лестнице.
– Эль, – негромко сказал Грег ей в спину, – мне очень жаль, что Джули так поступила. Может быть, она ещё извинится перед тобой.
– Она маленькая дурочка. Мне такие друзья не нужны.
– Не суди поспешно. Иди. Я очень расстроен твоим поступком.
Когда Эль ушла, он рухнул в кресло, уставший так, будто отпахал три ночные смены подряд или целую неделю работал с Шерлоком.
– От тебя никакой пользы. Не мог меня поддержать?
– Я всего лишь предоставил ей другую точку зрения.
– Ей не нужна такая точка зрения!
– Тогда не спрашивай меня в следующий раз.
– Я очень надеюсь, что следующего раза не будет.
Громко хлопнула входная дверь.
– Это ваша миссис Дуглас просто грубая, необразованная старуха! Фу! На чём я остановилась? Ах, что случилось с юной Элизабет?
– Она подралась в школе. И теперь отстранена от занятий и наказана.
– Какой ужас!
– Да, я совсем не ожидал от неё такого поведения…
– Да не в этом дело! Какой ужас – наказывать ребёнка!
Лестрейд открыл рот от удивления.
– Прошу прощения?
– Наказывать ребёнка значит ограничивать его свободу, его право выбирать, распоряжаться своей жизнью. Из таких детей не вырастет сильная, творческая и независимая личность. Мы можем лишь говорить, объясняя свою позицию, и надеяться, что дети поймут нас, и примут, и сделают тот же выбор, что и мы.
– Так что же, надо позволить им делать всё, что захочется?
– Мы можем просить их поступить так, как мы считаем правильным.
– А если ей захочется попробовать наркотики? Или напиться? Я должен бежать за ней и увещевать?
Миссис Холмс побледнела, с неё будто смахнули девичью улыбку и блеск в глазах, обнажив её реальный возраст и даже сверх него.
– Мы можем лишь просить их, просить нас понять и уважать наше мнение и чувства. Мы можем лишь просить.
– Что об этом думаешь ты?
Лестрейд перевёл взгляд на Майкрофта, который разглядывал пейзаж за окном и делал вид, что не слышит ничего. Он через силу отвёл глаза и посмотрел на Грега, но промолчал. Его позиция была ясна и так. Как сказал Шерлок? Следит за каждым вздохом, камеры слежения, подставные люди, няньки. Ответ очевиден, но он слишком любит свою мать, чтобы озвучить его.
Лестрейд подумал, что жизнь семьи Холмсов держалась на заговоре молчания, где каждый придерживался своей роли: непутёвый младший брат, ответственный старший и заботливая, но ненавязчивая мать. Возможно, когда-то это было действительно так. Был любознательный, непосредственный, взбалмошный Шерлок, за которым нужно было присматривать. И ответственный, практичный Майкрофт присматривал, чтобы младший брат хорошо учился и не мочил ноги в луже. Мама ласково наблюдала чуть со стороны, радуясь такой заботе и взаимопониманию, и считала, что в любой момент сможет вмешаться и наставить детей на путь истинный.
С каких пор обычный присмотр за непоседливым братом превратился в тотальный, удушающий, навязчивый контроль его жизни? С каких пор немного наигранное недовольство, с которым дети уворачиваются от платка в родительской руке и притворно дуются на запрет прогулки под дождём, превратилось в звериное, жестокое, злое желание свободы, побега, собственной территории и права совершать ошибки, словно назло вечному надзирателю? С каких пор рассеянная отстранённость превратилась в набор стандартных вопросов «Ешь? Спишь? Не колешься? Вот и славно» и визиты раз в пару лет?
Грег едва слышно вздохнул. Кто он такой, чтобы рассуждать о нравах чужой семьи?
– Эль моя дочь и она наказана. На этом предлагаю закрыть тему. Давайте лучше выпьем чаю.
***
Грег очень надеялся, что ему не придётся каждое утро просыпаться от очередной ссоры Холмсов.
– Никакого салата! Только сэндвичи, сыр, немного вяленого мяса и много чая. Ну хорошо, хорошо, и фрукты.
Он встал, – в спине хрустнуло, ныли затёкшие за ночь мышцы, – и поплёлся в душ.
– Сэндвичи, Майкрофт!
– Я прекрасно тебя слышу!
Странно было заходить в собственную спальню. Было что-то очень личное в том, что Майкрофт ночует в его кровати, даже если его самого в ней нет. В шкафу висела пара вызывающе безупречных и дорогих костюмов, которые выглядели дико на фоне его собственной одежды. По-другому заправлена постель, на столе моргает лампочкой питания ноутбук. На полке несколько книг стоят не так, как он их оставил.
– Что-то не так?
– Нет, всё правильно, – Грег глупо улыбнулся и отвернулся. – Итак.
– Да?
– Я не дурак. Она что-то задумала.
– Не понимаю, о чём ты.
– Майкрофт.
– Она решила устроить пикник, – кисло признался он. – Я, ты, Шерлок, Джон. Элизабет.
– Ты объяснил ей, что это невозможно?
– Как я уже говорил, есть вопросы, в которых она неумолима.
– Эль наказана, никакого пикника. Хотя зачем я говорю это тебе?
Грег слетел по лестнице вниз. Что о себе думает эта женщина? Плевать он хотел, в каких вопросах она неумолима!
– Миссис Холмс!
– Инспектор, пока вы не начали кричать. Я старая женщина со слабым здоровьем. Может быть, я последний раз вижу своих мальчиков. – Она прижала ладони к щекам и посмотрела на него печальным взглядом.
– Так и сходите с ними на пикник, – неловко сказал Грег, растеряв весь запал. Было ясно, что Вэнди давит на жалость, когда она смотрела огромными, блестящими, пронзительно-синими глазами. Самым грубым и откровенным образом играла на его чувствах, но...
– И вы тоже должны поехать с нами. Вы же так дороги моему сыну, вы практически член семьи.
– Э–э, спасибо, миссис Холмс, это очень трогательно…
– Вы поедете? – с надеждой спросила она, сжав его кисть в своих ладонях. – Пожалуйста.
– А… М-м… Поеду, хорошо, я, э-э, поеду.
– Обещайте!
– Обещаю.
– Чудесно! Эль пойдёт на пользу свежий воздух.
– Что? Она наказана! – Чары рассеялись и он почувствовал привычное раздражение.
– Конечно, наказана. Но если вы едете с нами, и Майкрофт едет с нами, с кем же останется Элизабет?
Лестрейд задохнулся от возмущения.
– С миссис Дуглас!
– Ах, какая жалость, именно сегодня она пообещала, что составит Минерве компанию в походе в музей. Значит, их обеих не будет дома целый день. А, вот, кажется, и они.
Он инстинктивно задержал дыхание, прислушиваясь. На улице и правда раздался хлопающий шум мотора.
– Отправлю её в школу.
– А как же отстранение?
– Тогда я не поеду.
– Но вы же обещали! Вы не можете поступить так бесчестно, инспектор Лестрейд.
– Вы… Вы!..
– Лучше передайте мне хлеб.
Грег схватил пакет с хлебом, шмякнул его на стол и вылетел с кухни.
– Твоя мать! Твоя мать просто грязная шантажистка и манипулятор!
– Но разве она не великолепна в этом?
– Чёртовы Холмсы! Элизабет! Собирайся, мы едем на пикник!
***
Иронично, что из всех Лондонских парков и скверов миссис Холмс выбрала именно Кенсингтонский сад. Весна преобразила его до неузнаваемости. Деревья набирали насыщенный зелёный цвет, в воздухе ещё слабо, но уже отчётливо пахло цветами, и всё вокруг предвкушало лето.
Миссис Холмс выбирала место для пикника столь же придирчиво, как когда-то Эль – где освободить воздушные шарики с обидой. Наконец она остановила свой выбор на одном из столов, расстелила плед и принялась выкладывать продукты из корзины. Элизабет присела с самого краю, обхватив колени, и задумчиво наблюдала за гусеницей, которая тащила веточку в два раза больше её самой.
– Мне извиниться за её поведение? – негромко спросил Майкрофт.
Грег вяло махнул рукой, что одновременно означало и «чёрт с ней» и «всё равно не поможет».
– Не верю, что Шерлок появится.
– Появится, но позже. Он склонен к эффектным появлениям.
Едва Майкрофт договорил, как в конце дорожки появилась стремительная фигура. Шерлок шагал очень быстро, так что не застёгнутое пальто развивалось за спиной, почти скрывая Джона.
– Нет, правда, ему в пальто не жарко?
– Дались тебе пальто, – проворчал Майкрофт.
– Здравствуй, Шерлок.
– Здравствуй, Майкрофт.
– Мальчики! – миссис Холмс замахала рукой.
По лицам братьев скользнуло одинаковое выражение обречённости, сменившееся натужной улыбкой.
Джон отвернулся, закашлявшись, а вот Лестрейд, не скрывая удовольствия, усмехнулся. Он было двинулся за Холмсами, но Ватсон придержал его.
– Я хотел спросить, точнее сказать. Точнее… Шерлок, он недавно довольно двусмысленно выразился о ваших отношениях с Майкрофтом.
Лестрейд скривился, с раздражением подумав, насколько проще и приятнее был бы мир, если бы люди не лезли в чужие жизни. Если никто и никогда не обсуждал «отношения», если бы такого слова не было вовсе и два человека могли бы просто быть… вместе. Как же утомляют эти разговоры, вопросы, когда тебя просят объяснить свой выбор, рассказать долгий путь превращения заинтересованности или дружбы в привязанность и влечение, или хуже того: пытаются убедить в неправильности подобного. «Не лезьте, это не ваше чёртово дело!». Не лезьте со своим липким любопытством, оставляющим жирные, масляные пятна, со своими участием, сердобольными советами, охами, ахами, вздохами. Не заставляйте облекать в слова чувства, классифицировать их и развешивать ярлыки.
– Извините, если лезу не в своё дело.
– Что вы хотите услышать? Шерлок прав.
– Извините.
– Да хватит извиняться!
– Хорошо. Я просто хотел сказать, что если что, что угодно, мало ли, то я, м-м. Со мной можно поговорить или не говорить, – неловко закончил Джон.
– Спасибо, – деревянно поблагодарил Грег и потёр лоб, – Да, кстати, давно хотел тебе кое-что отдать.
Джон удивлённо взглянул на потрепанную записную книжку, которую ему протянул Лестрейд, предварительно выдернув пару страниц.
– Это… В общем, я думаю, что со временем ты и сам поймёшь, а если нет – выкинешь. Потому что, я думаю, что теперь… это твоё дело.
– Моё дело?
– Да, – он прочистил горло, – ты знаешь. Шерлок.
Ватсон открыл последнюю страницу и задумчиво провёл пальцем по столбику имён, задержавшись на последнем, и негромко хмыкнул.
Как хорошо, подумал Грег, когда не надо давать определения отношениям и что-то объяснять.
– Я понял. Спасибо. – И Ватсон крепко пожал ему руку, прежде чем присоединиться к компании.
Грег задрал голову, несколько минут наблюдая за облаками, потом перевёл взгляд. Вэнди суетливо раздавала сэндвичи, стараясь побольше положить на тарелку Шерлока. Тот, когда она отворачивалась, перекладывал еду к Майкрофту, который недовольно шипел. Джон пытался отказаться от здоровенного куска вяленого мяса, загородившись термосом, словно щитом. Эль сидела с краю, не сводя пристального взгляда с Шерлока.
Не успел Лестрейд порадоваться этой мирной картине, как Шерлок, судя по исказившемуся лицу, выплюнул колкость, и братья вскочили на ноги. Младший Холмс прокричал что-то, до Грега долетело только «даун» и «слепой». Майкрофт сжал губы так, что они побелели, но не успел ничего сказать. Элизабет выхватил термос из рук Джона и, размахнувшись, ударила Шерлока в живот.
Грег сорвался с места, подлетел к дочери и, схватив её за плечи, несколько раз сильно встряхнул.
– Да что с тобой такое?!
– Я защищаю свою семью! И мне похер, если…
Он ударил Эль по губам, чуть сильнее, чем планировал. Она прижала ладонь ко рту, подняв на него удивлённые и обиженные глаза – его карие глаза, – вырвалась из ослабевшей хватки и убежала.
Лестрейд попытался вдохнуть, но горло жгло так, словно он проглотил пригоршню угольков. Ладонь, которой он ударил свою дочь, – святый боже, ударил свою дочь, – была как чужая. Миссис Холмс неуклюже поднялась с места.
– Давайте, я поговорю с дев…
– При всём уважении, миссис Холмс, сначала со своими детьми разберитесь, – грубо бросил Грег и направился в ту сторону, куда убежала Эль.
Найти её оказалось просто, достаточно было идти на звук сдавленных детских рыданий. Она спряталась в зарослях сирени, сидела на земле, сжавшись, обхватив себя за плечи и спрятав лицо в коленях. Задыхаясь, она пыталась загнать плач внутрь, успокоиться, но тот прорывался наружу жалобными всхлипами. Грег постоял, растерявшись, не зная, что делать, и осторожно приблизился, опасаясь, что она может снова убежать. Он присел рядом, прочистил горло и осторожно тронул дочь за локоть. Та, словно пружина, развернулась, утыкаясь ему в грудь, и завыла в голос. Она пыталась что-то сказать, но сквозь слёзы не могла выговорить ничего, кроме первого звука. Он крепко, но бережно обнимал её и чуть покачивался, рассеяно гладил по волосам, пытаясь успокоить.
Она плакала так отчаянно, так безнадёжно, что у Грега заболело сердце – он даже успел испугаться, что заработает удар.
Неизвестно сколько они так просидели, наконец, Эль особенно громко шмыгнула, и робко заглянула в лицо отца, и снова прижалась к груди.
– Теперь ты меня отдашь? – так тихо спросила она, что Грегу пришлось наклониться, чтобы расслышать.
– Что? Нет! Господи, Эль, откуда ты это взяла? Никогда, никому и ни за что, чтобы ты ни натворила, я тебя не отдам. Эль, ну откуда у тебя такие мысли?
– Так Патрик сказал.
– Какого чёрта?
– Нет-нет, он не хотел. Он… Он мне просто про себя рассказал. У него же тоже были папа и мама, а потом они развелись и он остался с мамой, а папа уехал куда-то, а потом его у мамы забрали и отдали в приют. Ему сказали, это потому что он маленький, а если бы был большой, то его бы не отдали. И он сказал, что когда, что вот пока он жил с мамой, она тоже часто уходила куда-то, а его оставляла, с соседями там, с другими всякими людьми или запирала его, когда к ним приходили гости, чтобы он не мешался. И я сначала думала, что это глупости, а потом мама уехала с Алом, а ты… И я тогда тебе крикнула, что я тебе будто не нужна, но я так не думаю, правда. П-пап, папочка, я буду как взрослая, честно, я тебе мешать не буду, только не отдавай меня никуда!
Грег закрыл горящие и сухие глаза, под веками поплыли разноцветные пятна.
– Не отдам.
– Я извинюсь перед Шерлоком. И перед Джеком с Руфусом, и все мои книжки и игрушки можешь забрать…
Он зажал ей рот ладонью – той самой – и заставил посмотреть себе в глаза.
– Ты – моя жизнь. Я люблю тебя больше всего и всех на свете. Даже если ты будешь драться каждый день, ругаться как пьяный дальнобойщик или… Да что угодно! Я всё равно буду любить тебя больше целого мира. И мне не нужно, чтобы ты вела себя как взрослая, мне нужно только одно, всего одно. Чтобы ты была счастлива, мышонок.
– Честно?
– Честно.
– Я больше не буду драться и ругаться. Прости меня, пап.
– И ты прости, что я тебя ударил.
– Я заслужила.
– Нет, не заслужила. Я неправильно себя повёл. И может быть в будущем, я ещё буду делать что-то неправильно, потому что я не всегда знаю как лучше. Но я всё равно, всегда, что бы ни делал, очень сильно тебя люблю.
– И я тебя люблю. Знаешь что?
– Что?
– Я твоя дочка, поэтому я иногда такая же бестолковая, как ты. А ещё знаешь что? Мне очень понравились звёзды, – смутившись, пробормотала она, – очень-очень. Они невероятно здоровские. И я такая дурочка, что не сказала тебе.
Грег крепко поцеловал её в лоб. Кусты зашуршали, Лестрейды переглянулись и синхронно произнесли:
– Подслушивать нехорошо!
– Я не подслушивал, – спокойно ответил Майкрофт. – С этой точки открывается чудесный вид на парк.
– Пойдём?
Эль кивнула и, когда они встали, вцепилась в его руку мёртвой хваткой. Сердце у Грега продолжало болеть, но он улыбнулся через силу, в ответ пожимая её маленькую ладошку, и раздвинул ветки.
– Мисс Лестрейд, я приношу извинения за слова моего брата.
– Ничего. Мы больше не обращаемся к другу по именам, да?
– Я подумал, что вы не захотите…
– Мне бы не хотелось, чтобы этот ин… ин-сы-дент…
– Инцидент.
– …инцидент плохо повлиял на наши отношения.
Майкрофт с серьёзным видом кивнул.
– Давай-давай, – раздался голос Джона и из-за поворота появился сначала Шерлок, а затем его верный блоггер. Шерлок на секунду замер, а затем решительно подошел к Элизабет и протараторил:
– Я извиняюсь за свои слова. С моей стороны было непростительной грубостью так высказываться о вашем отце.
– И-и-и? – протянул Джон.
– И ещё я хотел сказать, что мне жаль…
– Давай.
– Да заткнись ты, ради всего святого!
Шерлок несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, не глядя ни на кого, и запахнул пальто.
– Мне жаль, что я стрелял в вашего отца. Мне действительно, – он бросил короткий косой взгляд на Лестрейда, – жаль. Это был единственный и самый эффективный метод, но я не должен был его использовать.
– И мне жаль, что я вас ударила. Простите.
– О, вы сильно преувеличиваете свою силу. Самый слабый удар, что я когда-либо получал.
– Будешь так себя вести, Шерлок, я добавлю.
– Что я опять сказала неправильно?
– Когда перед тобой извиняются, надо принять извинение, поблагодарить и…
– Шариков не хватает.
Шерлок и Джон с недоумением уставились на Майкрофта. Эль несмело улыбнулась, а Грег от души засмеялся. Сам Майкрофт стоял с невозмутимым видом, прокручивая в руках вездесущий зонтик.
– Пойдёмте, пока миссис Холмс не решила проверить, как у нас дела.
Глава тридцать вторая
Джон хохотал так, что опрокинул стакан с чаем, а миссис Холмс продолжала что-то ему негромко рассказывать. Грег не мог расслышать, что именно, он сидел на дальнем конце, но, судя по Шерлоку, это была одна из тех детских историй, которые заставляют краснеть даже обычных людей.
– Я тебе потом всё перескажу, только прекрати так вытягивать шею, – процедил Майкрофт.
Лестрейд фыркнул с видом «да мне совсем не интересно» и повернулся к дочери. Элизабет держала в одной руке сэндвич с индейкой, а в другой – с ростбифом, и уже несколько минут не могла выбрать, от какого откусить.
– Да что я всё болтаю-то! – неожиданно громко воскликнула Вэнди. – У меня же с собой альбомы.
– Нет!
– Только не это!
– Вэнди, Вэнди, умоляю вас, заклинаю, скорее! – Ватсон нетерпеливо протянул руку.
– Сейчас-сейчас, – миссис Холмс рылась в огромной сумке, наконец, вытащила два альбома для рисования и протянула один Грегу, а второй Джону.
– А…
– Мама считает, что фотографии – бездушное изобретение.
– Поэтому она рисует.
Братья поморщились и переглянулись. Лестрейд открыл первую страницу.
Колыбель, квадратное синее одеяльце и чепчик, из-под которого выбиваются чёрные как смоль кудряшки. Рядом – мальчик в тёмном, строгом форменном пиджаке и шортах, трясёт погремушкой над младенцем.
– Ох, это был сложный момент. Шерлок никак не хотел лежать спокойно хотя бы пять минут, пришлось попросить Майкрофта отвлечь его.
– Мама, это унизительно.
– Милый, нет ничего унизительного в том, чтобы быть ребёнком.
Майкрофт чуть подвинулся и наклонился, заглядывая в альбом. Он повернулся так, что только Грег мог заметить лёгкий изгиб губ и тёплый взгляд, который он бросил на рисунок.
– Только посмотрите. – Джон протянул свой альбом.
Длинная нескладная фигура в одном носке вытянулась на полу, положив подбородок на ладони и почти нос к носу столкнувшись с огромным, рыжим котом, морда у которого была чуть ли не больше головы мальчика.
– Это у Гилберта дома, у него тогда жил этот приблудный. Шерлок просто не мог спокойно на него смотреть! – Вэнди засмеялась. – Как же его звали-то? Солнышко? Облачко?
– Лучик, – буркнул Шерлок, – самый странный кот в мире.
Вэнди снова рассмеялась, ласково похлопывая детектива по руке.
– А рисунков маленького Майкрофта у вас нет? – спросила Эль, вставай на скамейку с ногами, чтобы было лучше видно.
– Нет, – ответила миссис Холмс. Улыбка её на долю секунду потускнела. – Но где-то есть картины с его выпускного! – Она забрала альбом из рук Джона и принялась быстро листать страницы.
Грег вернулся к своим рисункам и просмотрел несколько страниц. Чаще был нарисован Шерлок за каким-то занятием: пишет, лепит, пристально изучает, корчит рожи и сердито размахивает руками. Несколько совместных рисунков, где братья позируют, чинно сложив руки на коленях, с одинаково недовольными лицами и приклеенными улыбками.
Последний листок.
Целая серия быстрых, чёрно-белых зарисовок. Шерлок лет семи сидит на полу у телевизора. Майкрофт за его спиной, тоже на полу, опираясь на диван, читает книгу. На экране – резиновое чудовище, одно из тех, что казались такими пугающими в детстве. Следующий кадр: чудовище разевает пасть с частоколом зубов и длинным языком. Майкрофт, не отрываясь от книги, закрывает Шерлоку глаза ладонью, тот пытается отцепить её от лица. Затем: из пасти чудовища торит чья-то нога, Шерлок отворачивается и вжимается в брата всем телом. Старший Холмс обнимает его одной рукой. Закрытая книга лежит на диване.
Майкрофт изучал эту страницу очень долго, с печальной нежностью, затаившейся в опущенных уголках губ, потом нарочито небрежно фыркнул и оттолкнул от себя альбом. Грег потянулся к нему, но ничего не сделал: кругом чужие люди, Эль, миссис Холмс. Он закрыл альбом и протянул его Джону так, что на мгновение Майкрофт оказался в чём-то, отдалённо похожем на объятье, и поймал нечитаемый взгляд Шерлока.
– Жаль, что меня не было здесь в декабре, – тихо сказала миссис Холмс, поглаживая обложку альбома.
– А что случилось в декабре? – с любопытством спросила Элизабет. Взрослые молчали, избегая смотреть друг на друга.
– Ничего особенного, – наконец произнёс Шерлок, дёрнув плечом.
– Ничего особенного?! Это ты называешь ничего особенного?!
– Джон, мы уже говорили об этом. Ты принимаешь всё слишком близко к сердцу.
– Ну знаешь ли, если то, что ты почти сутки провалялся в коме, а потом пережил сложнейшую операцию, ты считаешь тем, что не стоит принимать близко к сердцу, я даже не знаю, что тебе сказать.
– Разве от твоих метаний была какая-то польза?
– Ты!..
– Шерлок прав, – спокойно проговорил Майкрофт, поднимаясь и натягивая перчатки. – Любое беспокойство о нём – бесполезная трата сил. Думаю, в следующий раз, когда ты будешь на волосок от смерти, я не стану прерывать деловую поездку. Будь так добр, сдохни быстро и тихо. – И он быстрым шагом пошел к выходу из парка, глубоко засунув руки в карманы.
Миссис Холмс беззвучно шевелила губами, уставившись в свою чашку. Шерлок сверлил взглядом спину старшего брата, потом сорвался, шагнул прямо по столу и скамейке, как по лестнице, и бросился к выходу с другой стороны.
– Кажется, пора домой, – пробормотал Лестрейд.
***
Майкрофт приехал, когда солнце совсем село. Лестрейд вздрогнул от бряцанья ключей и выпрямился на диване.
– Элизабет? – негромко спросил Холмс.
– Спит.
– Мама?
– Не знаю. Вызвала такси и уехала куда-то. Где ты был?
– Нигде.
Майкрофт бросил пиджак в кресло и сел рядом, потом завалился на бок и положил голову Грегу на колени. Тот запустил пальцы ему в волосы, растрепав их.
– Завтра вернусь на службу. Майкл не справляется. Ты всё ещё против свадьбы?
– Да.
Он повернулся, приподнялся и очень мягко, одними губами коснулся губ Грега. Тот ответил укусом, несильным, но достаточным, чтобы Холмс приглушенно зашипел; очертил кончиком языка его губы, сжал пальцы, запутанные в волосах и потянул. Майкрофт откинул голову назад, подставляя шею. Грег не удержался и прикусил её, – кадык под зубами судорожно дёрнулся, – а затем отстранился.
– Шерлок…
– Не надо. Не хочу об этом говорить.
Громко хлопнула входная дверь. Майкрофт со вздохом выпрямился и встал.
– Куда ты ездила?
– Никуда. – Вэнди сложила руки на груди.
Грег поперхнулся смешком, заработав укоризненный взгляд Холмса.
– Ладно, я пойду лучше…
– Инспектор, я хотела бы с вами поговорить.
– Сегодня был тяжелый день.
– Завтра я уезжаю. Майкрофт, ты не оставишь нас?
– Не оставлю. – Он скопировал позу матери.
– Хорошо. – Она легко пожала плечами и повернулась. – Жду вас на кухне, инспектор.
– Ты знаешь, что она хочет сказать?
– Догадываюсь.
– Вряд ли это будут комплименты.
– Просто не ходи и всё.
– Это всего лишь твоя мама. – Грег усмехнулся. Вышло нервно.
Он мазнул губами по щеке Майкрофта и направился на кухню. Миссис Холмс ждала его, сидя на стуле, глядя немигающим, отсутствующим, но всё же внимательным взглядом, и Лестрейд подумал, что в его жизни слишком часто стали случаться дежавю. И слишком много Холмсов, определённо.
– Вы отец, и я надеюсь, что вы поймёте меня. Ваши отношения с Майкрофтом, я не могу одобрить подобного. Прежде чем ваше политкорректное лицо не треснуло от ужаса, – нет, дело вовсе не в том, что вы оба мужчины. Я никогда не хотела внуков, а от чего мой сын получает удовольствие в постели, меня не касается. Но то, что вы делаете с ним, с его личностью, мне глубоко противно.
– Вы не могли бы уточнить, что именно я делаю?
– Вы меняете его. Вы убиваете его свободу.
– Это звучит очень… красочно, но можно получить наглядные примеры?
– Нет, нельзя.
– Тогда вынужден сказать, что не понимаю, о чём вы.
– Я растила его независимым и сильным, а вы, вы делаете его слабым, зачем-то навязываете собственное представление о правильном, выкапываете изъяны, которые он давно победил, и убеждаете его, что это достоинства!
– Что именно вы считаете изъяном? Способность к компромиссу и диалогу? Или возможность хоть изредка снимать венец безгрешности и вести себя как обычный человек? Разве быть слабым, позволять себе быть слабым – это такой страшный недостаток?
– Вам просто нравится, вы получаете какое-то извращенное удовольствие от его зависимости, от того, что его жизнь находится в ваших руках!
– Вы опять говорить красиво, но бессмысленно. То, что вы считаете зависимостью, обычно зовётся чувствами. Нежностью, благодарностью, страстью, заботой, привязанностью. Любовью, наконец.
– Чувства не делают нас сильнее. Они ограничивают и в конечном итоге приносят боль.
Грег сжал переносицу, чувствуя, что от этого разговора у него болезненно пульсирует в виске.
– Вы говорите о свободе, о том, что родитель должен дать своим детям свободу. Вы не думали, что это его выбор – не быть свободным.
– Он не будет счастлив.
– Это он вам сказал?
– Я его мать! Я знаю его лучше, чем кто-либо!
Лестрейд хлопнул по столу. Чайная ложечка, забытая кем-то, задребезжала.
– Вы ни черта не знаете! Может быть, когда-то, когда они были детьми и жили рядом с вами, вам было что-то известно о них, но даже так, я сомневаюсь, что вы действительно знали их. А сейчас они много лет живут без вас, потому что вы дали им свободу. Только, знаете, вы не ради них это сделали. Вы избежали ответственности, спрятали голову в песок, отказались решать проблемы.
– Да что вы понимаете?
– Ничего. Я ничего не знаю о том, какими они были, или о вас, но я вижу, какими они стали, и теперь, когда я познакомился с вами, я думаю, что им ещё повезло. Шерлоку несказанно, несказанно повезло, что Майкрофт не бросил его, не отказался, не отстранился, как сделали вы, а взял на себя все трудности.
– Я люблю своих сыновей, они всё для меня, – с вызовом произнесла она.
– В этом я не сомневаюсь, но быть родителем – это не только дурацкие сокращения для имён, прогулки по парку и споры о еде, или что вы там считаете материнством. Иногда быть родителем тяжело, потому что нужно быть «плохим полицейским», иногда приходиться ломать себя, наступать на горло своим желаниями. – Грег вдохнул, понимая, что их разговор ушел не в ту сторону. – Впрочем, вы можете думать, что хотите, или делать, что хотите, но вы должны понимать, что я не собираюсь прислушиваться к вам.
– Вы принесёте ему только боль. Вы говорили о компромиссе, о заботе, но что вы сделали ради него? Хоть что-нибудь? От чего отказались вы, что в себе изменили? Только требуете.
– Знаете, это не ваше дело. Я не обязан перед вами отчитываться или что-то объяснять. Я вам не нравлюсь? Переживу. Что вам ещё сказать? Я не оставлю Майкрофта, я знаю, что мне с ним будет тяжело, но я не отступлюсь. Всё остальное вас не касается.
– Это мой ребёнок, я…
– Нам не о чем больше говорить. Я скажу вам только одно, и я удивлён, что вы дожили до столь преклонных лет и никто вам этого не посоветовал. Повзрослейте!
Он схватил ложку со стола, швырнул её в раковину и вышел. Майкрофта в коридоре не было и хорошо, Грег боялся, что тот будет подслушивать. Он вышел на крыльцо и, только пошарив в пустом кармане, вспомнил, что сигареты кончились.
Курить хотелось нестерпимо. На несколько минут раствориться в дыме и монотонных движениях и ни о чём не думать, только вдыхать и медленно выдыхать. Вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать. Дым, луна и никаких Холмсов. Хотя нет, против Майкрофта в этой картине он ничего не имел.
Он вернулся в дом, поднялся на второй этаж и заглянул к Эль. Та спала, уткнувшись в подушку и посапывая.
Майкрофт печатал на ноутбуке, изредка заглядывая в бумаги, разложенные на столе. Пальцы на секунду замерли над клавиатурой, когда Грег положил ладони ему на плечи.
– Где ты был?
– Ездил на работу.
– Давно хотел спросить, как называется твоя должность? Консультирующий политик?
– Во-первых, какая пошлая вторичность, во-вторых, она никак не называется. Официально я нигде не работаю.
– Как же тебе платят зарплату? И страховка, опять-таки, пенсия. Что значит «официально ты не работаешь»? – Грег присел на стол, чтобы видеть лицо Холмса.
– Мне не нужно об этом думать.
– Как так? Хорошо, но сколько тебе тогда платят? Если ты официально не работаешь, как, где закреплён твой заработок, обязанности, права?
– Я не знаю сколько мне платят. Деньги поступают на мой счёт и ещё не разу не было так, что мне их не хватило. Делаю я то, что считаю нужным и полезным.
– А что будет через пять лет? Десять? Двадцать?
– Тебя беспокоят мои финансовые возможности?
– Да нет, конечно. Просто это очень странно.
– Скажем так, у меня личная договорённость с королевской семьёй. Я работаю на благо Британии, они обеспечивают меня всем необходимым.
– А уйти ты можешь?
– В любой момент. Я никогда не рассматривал такой вариант, но вполне вероятно, что даже в этом случае деньги продолжат поступать на мой счёт.
– Ты и правда какой-то Бэтмен.
Майкрофт резко захлопнул крышку компьютера, и комната погрузилась в темноту.
– Я сказал что-то не то?
Не получив ответа, он протянул руку, которую перехватили и потянули за собой, на кровать. Они легли, сначала не касаясь друг друга, потом Грег перекатился и положил голову на плечо, и почувствовал, как тёплая ладонь скользнула под рубашку и устроилась на пояснице. Без подтекста, только чтобы касаться.
– События последних месяцев… – негромко произнёс Майкрофт. – Нет, не так. – Он замолчал, подбирая слова. – Мама отчасти права. – Грег напрягся. – Привязанность делают нас слабее, чувства застилают разум, мы становимся уязвимее, теряем независимость. Но…
Он передвинулся и лёг на бок так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Глаза почти привыкли к темноте, и Грег мог рассмотреть, с какой серьёзностью Майкрофт говорит.
– Оказалось, что есть вещи, которые я ценю больше, чем сила и власть. Я хочу сказать… Хм.
– Я понял.
– Точно?
– Да.
Конечно, губы Майкрофта давно уже лишились апельсинового привкуса, но Грег всё равно его ощущал на кончике языка, на нёбе и в уголках рта.
По подоконнику застучали первые капли дождя.
@темы: Рейтинг R, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс
-
-
20.04.2013 в 14:31-
-
20.04.2013 в 19:16точно, у меня сложилось впечатление, что Грег выбрал ее чуточку от безысходности, от большого желания быть счастливым и вот та героическая девочка, которая дождалась его, опаздывающего на свидание на два часа
(а, собсно, вспоминая фото молодого Грейвза - будем честными - кто бы НЕ дождался?))И вот эта девочка покорила сердце Летрейда тем, что трогательно ждала. Она подождала год, подождала три, пять.. а потом поняла, Что переоценила свои силы. Ей очень надо, что бы и ее комфортили, а не только она создавала мир уют.С этой точки зрения, может быть, Майкрофт для Грега - своеобразная работа над ошибками, попытка сделать "хорошо" кому-то нужному рядом. В какой-то главе была параллель, когда Грег вызывал на разговор "о нас" Майкрофта, и ужасно комплексовал, что подобные диалоги раньше практиковала его жена, но расстановка сил была иной.
Лучше только Ватсон, но с бонусным Шерлоком он нафиг не сдался.
Вот в этом краткий пересказ всех рассказов АКД и лично моего непонимания, еще со времен советского сериала "на кой им там Мери Морстен, им итак хорошоу?"
Не успел Лестрейд порадоваться этой мирной картине, как Шерлок, судя по исказившемуся лицу, выплюнул колкость, и братья вскочили на ноги. Младший Холмс прокричал что-то, до Грега долетело только «даун» и «слепой». Майкрофт сжал губы так, что они побелели, но не успел ничего сказать. Элизабет выхватил термос из рук Джона и, размахнувшись, ударила Шерлока в живот.
вот по-моему поступок Эль - это то, чего Шерлоку не хватало с детства. Сначала он был очень няшным и необычным ребенком, которого с научной точки зрения интересней изучать, а не ущемлять, а потом вроде как и не прилично дубасить ремнем такого здорового лба. Эль молодец, отличная шоковая терапия и тренинг по ответственности за свои поступки.
– Шерлок прав, – спокойно проговорил Майкрофт, поднимаясь и натягивая перчатки. – Любое беспокойство о нём – бесполезная трата сил. Думаю, в следующий раз, когда ты будешь на волосок от смерти, я не стану прерывать деловую поездку. Будь так добр, сдохни быстро и тихо. – И он быстрым шагом пошел к выходу из парка, глубоко засунув руки в карманы.
Воооот, Майкрофт подслушал методы у Эль!
– Оказалось, что есть вещи, которые я ценю больше, чем сила и власть. Я хочу сказать… Хм.
– Я понял.
– Точно?
– Да.
Ух!
УХХ! Да...
Спасибо
-
-
20.04.2013 в 20:34особенно порадовали Салли с Андресоном - такие живые и настоящие, даже не ожидала, что они понравятся))
-
-
20.04.2013 в 23:55Майкрофт делает одну вещь которую его жена не практиковала - он не давит на мозг, а ставит перед фактом. Грег начал чесаться когда понял что еще чуть-чуть поувиливает и Майкрофт за него все решит. Это как представьте что вы танцуете в паре и ваш партнер должен вести, но мается фигней и вы его уговариваете: ну мы же танцуем, ну мы же получаем удовольствие, ну ты ж мужик! А Майкрофт без всего взял и повел. У его жены при таком раскладе было бы гораздо больше преимуществ чем у Майкрофта, но чего-то не хватило чтобы повернуть ситуацию в свою сторону. И что-то мне кажется что мыло будет еще хуже чем шило.
Вот в этом краткий пересказ всех рассказов АКД и лично моего непонимания, еще со времен советского сериала "на кой им там Мери Морстен, им итак хорошоу?"
Если бы Мэри была хозяйкой детективного агенства, то она бы получила одного по цене двух. Но на самом деле понятно зачем Ватсону Мэри - от Шерлока мифический стакан ждать не приходится
-
-
21.04.2013 в 14:37И что-то мне кажется что мыло будет еще хуже чем шило
вот и у меня какие-то смутно-нехорошие ожидания. учитывая откровенный напряг между всеми действующими лицами в последних главах
Или это вы про смену мыла на шило в случае жены Грега? Там вообще какой-то не мужик, а манипулятор, действующий с сугубо в каких-то своих интересах и умело управляющий желаниями жены потусить вдали от обязанностей семейных.
А Майкрофт без всего взял и повел.
Грег, конечно, в таком случае валик-валиком рисуется ))) Изначально он не хочет ничего, только покоя после развода: ни во что ввязываться, в семейную жизнь Холмсов, в Майкрофта, в разборки. А в противовес то, что он ведет книжечку спасенных Шерлоком как бы уже намертво привязывает его ко всему этому мракобесию комплексов и ... и ващще.
Вспомнила! Лучик - был такой кот, герой многих фиков и гегов по "Бедной Насте". И тут поручик густо покраснел )
-
-
21.04.2013 в 15:03Я про жену. У Майкрофта все будет хорошо. Он знает чего хочет. Если Грег уйдет в отказ, то Шерлок не смотря на всю свою рисовку вправит ему мозги. Да и Ватсон не дремлет. Он очень талантливый плешеед. Он не проедает тонзуру за раз, а аккуратненько так - волосинка там, волосинка тут, а то и просто помолчать чтобы часть волос вырвал сам обладатель головы. Шерлок как следует прочувствует всю ошибочность своего поведения
-
-
21.04.2013 в 19:41из-за этого не участвую в диалоге, простите, весь день мордой в ворд. но все кукуси, всем котят, пожалуйста, не убейте меня потом после последних глав.
-
-
21.04.2013 в 20:05я бы попросила без угроз)))
-
-
21.04.2013 в 22:30-
-
21.04.2013 в 23:23заинтригована уже до крайности
-
-
22.04.2013 в 00:02-
-
22.04.2013 в 08:37А Майкрофт без всего взял и повел.
У Майкрофта все будет хорошо. Он знает чего хочет.
Сложно так говорить, конечно, когда знаешь, что будет дальше
и уже плохо помнишь, что было в начале.Майкрофт вне всяких сомнений красава, которая видит цель - идёт к цели и это хорошо видно в самом начале, да даже из саммари. Захотел, пришел, поставил перед фактом и чхать ему на то, что там думают окружающие, и в одной из сцен на крыльце, Грег правильно говорит, что тот людей под себя ломает, потому что эгоцентрик и считает, что всегда знает лучше, вплоть до "причиню миру добро не взирая на желания мира", может поэтому и так одинок. Может поэтому и оказался в ситуации, когда люди - счётые палочки и если надо будет, то и семьёй пожертвует. Но со временем меняется, он учиться отступать, учиться идти на компромисс и уважать чужое мнение, ради всепобеждающий силы любви, бгг. Ну, как умеет конечно. От того и мама-Холмс могла взбелениться, потому что она-то растила эгоцентрка, что в её понимании образ свободного человека (у Майкрофта-то ещё ничо, а вот с Шерлок складывается мнение иногда, что он вообще никого не видит, точнее, видеть-то видит, но в расчёт не берёт), а тут приходит какой-то инспекторишка и смещает Майкрофта с поста бога и радетеля и говорит ему: чувак, ты зарвался.Что-то я растеклась мыслью по дереву и окончательно забыла что собиралась сказать.
ЧайнаяЧашка, см. умыл.
Lenap, вам спасибо на добром слове-) я тоже не ожидала, что Салли с Андерсоном выйдут такие мимими, но сейчас очень рада.
Suhmat, чойто я подумала, если спасти меня может только дар рассказчика, то протянут я от силы недели две-три... Особенно, если к соседней скале не будет прикована горячолюбимая бета, которая в нужный момент вправляет мне мозги и напоминать о чём я вообще-то собиралась рассказывать.
hzchto, мне постоянно виделась легкая фейспалменность героев
Мне сказали, что это у них от автора
Слегка спойлерно
-
-
22.04.2013 в 15:04Я думаю так, если финал покажется слишком мрачным, я напишу эпилог, в котором у всех точно всё будет так хэппи, что хоть на стенку вешай.
Помните, вы обещали! *Страстный любитель хэппи эндов.*
-
-
23.04.2013 в 10:46-
-
23.04.2013 в 17:18я, почему-то, так и подумала
Вы не зря беспокоитесь из-за сгущения туч, так и надо, дело же к финалу движется.
И кааак все бабахнет. Эх.
но Джо ругалась как сапожник и советовала мне строить бункер.
-
-
24.04.2013 в 02:34просто потрясающе!
У некоторых героев (второстепенных) ООС, конечно же, но это такой правильный ООС, которого хочется всё больше и больше
спасибо за такую прекрасную работу!
-
-
26.04.2013 в 16:44-
-
27.04.2013 в 07:45hzchto,
dark_seven, спасибо за добрые слова, мне очень приятно-)
мы очень постараемся выложить свежие как можно раньше.
Nioni,
-
-
27.04.2013 в 19:00то есть, я так понимаю, я вляпалась, да?..
Преданные читатели в вас верят. И в ХЭ тоже. Да и для любимых героев счастья хочется.
-
-
29.04.2013 в 14:06Ну какбы слегка
Просто душа просит чего-то нежного, тонкого и без мордобоя. Может мы и переживем "мрачный финал" и он окажется даже не таким уж и мрачным, но я уже себе таких ужасов понапридумывала
-
-
29.01.2014 в 15:20