life is sweet // there's always time for tea and room for cake
Название: "В болезни и в здравии"
Автор: Shae
Бета: Талина2010
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: PG
Размер: < 1000 слов
Дисклеймер: все принадлежит правообладателям (а Майкрофт с Грегом принадлежат друг другу, и без вариантов, я щетаю))
Саммари: фик на фестовую заявку Фетиши 72: читать дальшеМХ/ГЛ или МХ/ДУ. Майкрофту пришлось обрить голову. Жуткая моральная травма. А у кого-то крышу сносит. Фетиш: обритая голова.
Предупреждения: возможен OOC (хотя автор изо всех сил старался его избежать)
Критика: возможна в мягкой форме
Комментарии автора: Исполнение не полностью соответствует заявке, хотя травма, снесенная крыша и обритая голова в нем все же присутствуют.
Благодарности: читать дальшеАвтор сердечно благодарит seamonkey и Талина2010, а также всех прочитавших и особенно прокомментировавших текст. Несмотря на более чем скромный размер, текст этот дался мне нелегко, и без вашей помощи и поддержки я бы никогда с ним не справилась.
читать дальшеНепонятно отчего — кругом тишина и покой — Грег просыпается. Открывает глаза.
Ну вот, ничего не изменилось.
Мягкое кожаное кресло с удобными подлокотниками и спинкой, светлые стены и столько закутков вокруг, и в каждом — стол, кресла, диван, пара пледов. Можно не только посидеть, но и прилечь, полистать журнал, подремать. На стенах картины: нежные пейзажи с реками и озерами. Кое-где лежат игрушки: плюшевые медведи, коты и зайцы, — и Грег изо всех сил старается не думать о том, для кого их сюда положили. Персонал бесшумно скользит мимо, мило и немного грустно улыбаясь Грегу. Все они одеты во что-то зеленое: такой приятный глазу, приглушенный цвет. А за окнами — сад, яркая изумрудная листва, цветет липа, светит солнце.
Грег смотрит на часы: всего-то полдень, теплый июльский полдень. Грегу казалось, что он просидел тут уже полдня, а на самом деле — всего ничего. И часа не прошло. Время ожидания тянется бесконечно, а уж здесь-то…
Грег прикрывает глаза. Он не хочет видеть всего этого. Это не-вы-но-си-мо. Изо всех сил он старается перестать загадывать, планировать, вообще думать. Он хочет уснуть, проспать часов двадцать, проснуться в другом месте и никогда-никогда даже не вспоминать этого уютного коридора. А больше всего он хочет, чтобы у него не было причины здесь находиться.
Когда через несколько минут доктор Фримен касается его плеча, Грег снова выныривает из дрёмы. У доктора широкие светлые брови, похожие на толстых гусениц, понимающие серые глаза и грустная улыбка хорошего врача. Оптимистичная улыбка, надеется Грег. Он немедленно вскакивает с кресла.
— Как он? — спрашивает Грег хриплым шепотом, а сердце бьется в горле и вот-вот выпрыгнет.
— Уже хорошо. Вы можете зайти прямо сейчас.
Грег стоит как истукан. Переваривает, не может осмыслить это «хорошо».
— Хорошо? — Он не может видеть своего лица, но на нем написана сейчас такая дикая смесь из страха и отчаянной надежды, что доктор несколько раз ободряюще хлопает его по плечу.
— Насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах. Вы же понимаете, здесь не гостиница у моря… Идите, он ждет. Мы позже еще поговорим с вами.
И на негнущихся ногах Грег идет. Зажмуривается на пороге, растягивает губы в улыбке и берется за ручку.
Когда открывается дверь, Майкрофт, до этого смотревший в окно на залитый солнцем сад, поворачивается к Грегу. Удержать храбрую улыбку становится почти невозможно. Но Грег — офицер, полицейский, мужчина, в конце концов. Он — они — справятся.
— Привет, — говорит он бодро. И понимает, что на глаза наворачиваются слёзы.
— Привет, — отвечает Майкрофт, поджимая и без того тонкие губы.
Худоба Майкрофта Грега почти не пугает: тот никогда не был особенно упитанным, хоть Шерлок и не упускает случая утверждать обратное. Почти, потому что сейчас Майкрофт выглядит не столько худым и поджарым, как раньше («как обычно», а не «как раньше»!), сколько высохшим. Лицо его выглядит болезненно бледно, почти до синевы, и от этого веснушки, которые так не любит Майкрофт и обожает Грег, кажутся уродливыми черными пятнами. В целом Майкрофт похож то ли на инопланетянина, какими их показывают в дурацких передачах по кабельному, то ли на насекомое, может быть, на мотылька, который вот-вот выпростает новые крылья из кокона, то ли на аристократа викторианской эпохи в этом больничном колпаке, но только не на себя самого. Однако глаза его по-прежнему цепкие, яркие и лучатся радостью.
И все же Грег должен сказать. Потому что он не хочет повторения, не хочет, чтобы еще хоть раз, хоть когда-нибудь Майкрофт заботился о нем вот таким вот способом.
— Никогда так больше не делай, Майкрофт. Не лишай меня права быть с тобой… — «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии» — слова повисают между ними невысказанными.
— Не буду, — говорит Майкрофт, и Грег тут же корит себя за упрёк, ведь это большой вопрос, кому было тяжелее: Майкрофту изо дня в день переживать болезнь в одиночку или Грегу, который узнал обо всем только сегодня рано утром, а до этого три недели жил легендой о «затянувшейся командировке».
Грегу хочется хотя бы взять Майкрофта за руку, но тот кажется таким хрупким, что Грег не решается, только мнется, сидя на краю больничной койки. Наверное, Майкрофт понимает это, потому что тянет Грега на себя. Их поцелуй выходит немного неловким. Но внутри Грега как будто прорывает плотину, и, наклонившись, он лихорадочно целует все, что только попадается ему под губы: заострившиеся скулы Майкрофта, его узкую переносицу, высокий лоб. Прикрытые веки Майкрофта трепещут, он судорожно вздыхает, изо всех сил цепляясь за лацканы пиджака Грега.
Нечаянно Грег стаскивает колпак с головы Майкрофта, тот соскальзывает легко, ему не за что зацепиться: под колпаком волос нет совсем.
— Красавец, да? — голос Майкрофта полон горечи. — Пришлось вот. Все равно выпадут... Но во Дворец меня больше не пустят. В таком-то виде... — Он замирает и во все глаза глядит на Грега, ожидая его реакции.
Голова Майкрофта обрита полностью. Это выглядит чужеродно и странно притягательно одновременно. Грег завороженно прикасается, невесомо проводит пальцем по линии роста волос. Под кожей видна сеть сосудов, и с совсем близкого расстояния можно различить темные луковицы будущих рыжих волос. Майкрофт вдруг выглядит таким болезненно беззащитным, таким маленьким, что у Грега щемит в груди. Не задумываясь о том, что делает, Грег целует Майкрофта в макушку, проводит приоткрытыми губами ото лба назад, до выступающей затылочной кости. Смежив глаза, замирает на шее сзади, а потом продолжает исследование.
Майкрофт жмурится, шумно дышит, все еще цепляясь за пиджак Грега.
— Перестань, пожалуйста, перестань... Мне же нельзя сейчас, — бормочет он в раскрытый ворот рубашки любовника между плечом и шеей.
Грегу приходится несколько раз моргнуть, чтобы прийти в себя. Он судорожно облизывает губы, целует Майкрофта в висок и натягивает колпак обратно.
— Прости, прости, — хрипло отвечает Грег и помогает Майкрофту устроиться на подушках. Ему немного стыдно за свою несдержанность, но все же самое главное чувство, вытеснившее наконец липкий страх, — это облегчение. Ведь "нельзя" только "сейчас", значит, у них все еще есть волшебное, многообещающее "потом", и от него сводит скулы и тянет мышцы внизу живота. И Грег говорит: — У тебя все-таки потрясающий череп.
Майкрофт тихо смеется и выглядит почти здоровым.
Автор: Shae
Бета: Талина2010
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: PG
Размер: < 1000 слов
Дисклеймер: все принадлежит правообладателям (а Майкрофт с Грегом принадлежат друг другу, и без вариантов, я щетаю))
Саммари: фик на фестовую заявку Фетиши 72: читать дальшеМХ/ГЛ или МХ/ДУ. Майкрофту пришлось обрить голову. Жуткая моральная травма. А у кого-то крышу сносит. Фетиш: обритая голова.
Предупреждения: возможен OOC (хотя автор изо всех сил старался его избежать)
Критика: возможна в мягкой форме
Комментарии автора: Исполнение не полностью соответствует заявке, хотя травма, снесенная крыша и обритая голова в нем все же присутствуют.
Благодарности: читать дальшеАвтор сердечно благодарит seamonkey и Талина2010, а также всех прочитавших и особенно прокомментировавших текст. Несмотря на более чем скромный размер, текст этот дался мне нелегко, и без вашей помощи и поддержки я бы никогда с ним не справилась.
читать дальшеНепонятно отчего — кругом тишина и покой — Грег просыпается. Открывает глаза.
Ну вот, ничего не изменилось.
Мягкое кожаное кресло с удобными подлокотниками и спинкой, светлые стены и столько закутков вокруг, и в каждом — стол, кресла, диван, пара пледов. Можно не только посидеть, но и прилечь, полистать журнал, подремать. На стенах картины: нежные пейзажи с реками и озерами. Кое-где лежат игрушки: плюшевые медведи, коты и зайцы, — и Грег изо всех сил старается не думать о том, для кого их сюда положили. Персонал бесшумно скользит мимо, мило и немного грустно улыбаясь Грегу. Все они одеты во что-то зеленое: такой приятный глазу, приглушенный цвет. А за окнами — сад, яркая изумрудная листва, цветет липа, светит солнце.
Грег смотрит на часы: всего-то полдень, теплый июльский полдень. Грегу казалось, что он просидел тут уже полдня, а на самом деле — всего ничего. И часа не прошло. Время ожидания тянется бесконечно, а уж здесь-то…
Грег прикрывает глаза. Он не хочет видеть всего этого. Это не-вы-но-си-мо. Изо всех сил он старается перестать загадывать, планировать, вообще думать. Он хочет уснуть, проспать часов двадцать, проснуться в другом месте и никогда-никогда даже не вспоминать этого уютного коридора. А больше всего он хочет, чтобы у него не было причины здесь находиться.
Когда через несколько минут доктор Фримен касается его плеча, Грег снова выныривает из дрёмы. У доктора широкие светлые брови, похожие на толстых гусениц, понимающие серые глаза и грустная улыбка хорошего врача. Оптимистичная улыбка, надеется Грег. Он немедленно вскакивает с кресла.
— Как он? — спрашивает Грег хриплым шепотом, а сердце бьется в горле и вот-вот выпрыгнет.
— Уже хорошо. Вы можете зайти прямо сейчас.
Грег стоит как истукан. Переваривает, не может осмыслить это «хорошо».
— Хорошо? — Он не может видеть своего лица, но на нем написана сейчас такая дикая смесь из страха и отчаянной надежды, что доктор несколько раз ободряюще хлопает его по плечу.
— Насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах. Вы же понимаете, здесь не гостиница у моря… Идите, он ждет. Мы позже еще поговорим с вами.
И на негнущихся ногах Грег идет. Зажмуривается на пороге, растягивает губы в улыбке и берется за ручку.
Когда открывается дверь, Майкрофт, до этого смотревший в окно на залитый солнцем сад, поворачивается к Грегу. Удержать храбрую улыбку становится почти невозможно. Но Грег — офицер, полицейский, мужчина, в конце концов. Он — они — справятся.
— Привет, — говорит он бодро. И понимает, что на глаза наворачиваются слёзы.
— Привет, — отвечает Майкрофт, поджимая и без того тонкие губы.
Худоба Майкрофта Грега почти не пугает: тот никогда не был особенно упитанным, хоть Шерлок и не упускает случая утверждать обратное. Почти, потому что сейчас Майкрофт выглядит не столько худым и поджарым, как раньше («как обычно», а не «как раньше»!), сколько высохшим. Лицо его выглядит болезненно бледно, почти до синевы, и от этого веснушки, которые так не любит Майкрофт и обожает Грег, кажутся уродливыми черными пятнами. В целом Майкрофт похож то ли на инопланетянина, какими их показывают в дурацких передачах по кабельному, то ли на насекомое, может быть, на мотылька, который вот-вот выпростает новые крылья из кокона, то ли на аристократа викторианской эпохи в этом больничном колпаке, но только не на себя самого. Однако глаза его по-прежнему цепкие, яркие и лучатся радостью.
И все же Грег должен сказать. Потому что он не хочет повторения, не хочет, чтобы еще хоть раз, хоть когда-нибудь Майкрофт заботился о нем вот таким вот способом.
— Никогда так больше не делай, Майкрофт. Не лишай меня права быть с тобой… — «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии» — слова повисают между ними невысказанными.
— Не буду, — говорит Майкрофт, и Грег тут же корит себя за упрёк, ведь это большой вопрос, кому было тяжелее: Майкрофту изо дня в день переживать болезнь в одиночку или Грегу, который узнал обо всем только сегодня рано утром, а до этого три недели жил легендой о «затянувшейся командировке».
Грегу хочется хотя бы взять Майкрофта за руку, но тот кажется таким хрупким, что Грег не решается, только мнется, сидя на краю больничной койки. Наверное, Майкрофт понимает это, потому что тянет Грега на себя. Их поцелуй выходит немного неловким. Но внутри Грега как будто прорывает плотину, и, наклонившись, он лихорадочно целует все, что только попадается ему под губы: заострившиеся скулы Майкрофта, его узкую переносицу, высокий лоб. Прикрытые веки Майкрофта трепещут, он судорожно вздыхает, изо всех сил цепляясь за лацканы пиджака Грега.
Нечаянно Грег стаскивает колпак с головы Майкрофта, тот соскальзывает легко, ему не за что зацепиться: под колпаком волос нет совсем.
— Красавец, да? — голос Майкрофта полон горечи. — Пришлось вот. Все равно выпадут... Но во Дворец меня больше не пустят. В таком-то виде... — Он замирает и во все глаза глядит на Грега, ожидая его реакции.
Голова Майкрофта обрита полностью. Это выглядит чужеродно и странно притягательно одновременно. Грег завороженно прикасается, невесомо проводит пальцем по линии роста волос. Под кожей видна сеть сосудов, и с совсем близкого расстояния можно различить темные луковицы будущих рыжих волос. Майкрофт вдруг выглядит таким болезненно беззащитным, таким маленьким, что у Грега щемит в груди. Не задумываясь о том, что делает, Грег целует Майкрофта в макушку, проводит приоткрытыми губами ото лба назад, до выступающей затылочной кости. Смежив глаза, замирает на шее сзади, а потом продолжает исследование.
Майкрофт жмурится, шумно дышит, все еще цепляясь за пиджак Грега.
— Перестань, пожалуйста, перестань... Мне же нельзя сейчас, — бормочет он в раскрытый ворот рубашки любовника между плечом и шеей.
Грегу приходится несколько раз моргнуть, чтобы прийти в себя. Он судорожно облизывает губы, целует Майкрофта в висок и натягивает колпак обратно.
— Прости, прости, — хрипло отвечает Грег и помогает Майкрофту устроиться на подушках. Ему немного стыдно за свою несдержанность, но все же самое главное чувство, вытеснившее наконец липкий страх, — это облегчение. Ведь "нельзя" только "сейчас", значит, у них все еще есть волшебное, многообещающее "потом", и от него сводит скулы и тянет мышцы внизу живота. И Грег говорит: — У тебя все-таки потрясающий череп.
Майкрофт тихо смеется и выглядит почти здоровым.
@темы: Рейтинг PG, Ангст, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс
-
-
04.01.2013 в 01:20эта тишина, тягучее время, игрушки в пустых коридорах, бесшумный персонал с грустными
доктор Фримен касается его плеча, Грег снова выныривает из дрёмы. У доктора широкие светлые брови, похожие на толстых гусениц, понимающие серые глаза
даже летучие генииВедь "нельзя" только "сейчас", значит, у них все еще есть волшебное, многообещающее "потом"
они — справятся
Спасибо,автор
-
-
04.01.2013 в 03:11Очень понравилось! *__*
Хочется продолжения ^^
-
-
04.01.2013 в 14:25что же вы такое делаете? Это же такой агнст... - это мой первый (на самом деле я надеюсь, что и последний) ангст. Раз вы так мне говорите, значит как ангст все ж таки получился)))
У доктора Фримена все выздоровеют, он настоящий волшебник, какими бывают только хорошие врачи )) Доктор тут знаковая фигура и переломный момент, о да
british_grenadier,
Большое спасибо!)))
Хочется продолжения ^^ - продолжения не планирую, но если что-то придет в голову... обещаю подумать об этом
-
-
05.01.2013 в 19:20сад с цветущими липами - мне страшный.
Вот если апокалипсис и прочий экстремал - не страшно. А вот будничное - "и пусть у гробового входа младая будет жизнь играть и равнодушная природа красою вечною сиять" - очень страшно. Временами
Люди с милыми грустными улыбками - не задевают. А вот вечность залитого солнцем сада по сравнению с хрупкостью того, что нам дорого...
Еще о будущем:
темные луковицы будущих рыжих волос - ах, эта рыжесть... ей еще радовать и радовать того, кто эти волосы нежно трогает, - разговору нет )
А еще - вопрос веры, может быть, интуиции. совсем флуд всё хорошо будет.
++
-
-
05.01.2013 в 19:45читать дальше
-
-
05.01.2013 в 19:47Да-да, приумножим флуд по теме))
Хм, да, ну если с такого ракурса - то страшно, конечно. Хотя я пыталась создать контраст между здоровьем и болезнью, а доктор как добрый вестник.
После того, как голова была обрита, волосы, кстати, отрастают здорово - такая нежная и приятная шерстка становится, очень хорошая)))
На самом деле, не помню, говорила я или нет, но все это описание ассоциаций, что откуда и что значит - это же я сейчас все задним числом все придумываю, потому что когда писала, я ни об этих колпаках, ни о насекомых, ни о веснушках, ни о липе не думала - это все появилось случайно, с самого начала был только череп))) Липа - это потому, что она у меня там как раз в июле за окном цвела. И пахла. Это сейчас я уже думаю. какое впечатление каждая деталь производит... Хотя наверное, не стоит в этом признаваться)))
Был текст на фесте - МХ обвинен в очень страшном. - Где-где-где? Я хочу почитать!
у меня теперь персонажи непрерывно судорожно вздыхают, черт возьми))
-
-
05.01.2013 в 20:22-
-
06.01.2013 в 01:32Редко, но метко, надеюсь
(А ссылочку на другой майстрад все же не помешало бы получить...)
-
-
07.01.2013 в 08:34спасибо!
-
-
07.01.2013 в 12:17Спасибо
-
-
08.01.2013 в 23:11seamonkey, вы о 1 исполнении " Три слова 75" ?
-
-
09.01.2013 в 00:14++
-
-
09.01.2013 в 00:36Спасибо
и нагло утырен после первого же прочтения - тырьте лучше этот: он вычитан, вычищен и в нем есть еще три абзаца, которых не было в фестовой выкладке))
-
-
09.01.2013 в 00:43Уже уволокла.
Фик такой... правильный. Нигде не царапнуло. Вообще. Ни разу.
Автор, еще раз спасибо
Ангст здесь, правда, очень.... Ну, как страшная сказка, которую слушаешь дома, под одеялом... Которую рассказывает дорогой человек и очень старается - в лицах, с выражением... Еще и повоет по-вурдалачьи )) И укутает потепплее, и чая принесет.
В этом ангсте нет безнадежности - для них двоих, по крайней мере, т.к. книжки/ игрушки в онкологиях, это как сгустки ужаса, т.к. сколько рук они помнят...- но для них обошлось, они вывернулись. " Они же никому не хотели ничего плохого, они просто любили друг друга"( с) Им повезло.
Надежда без привкуса безнадежности - это самый флаффный флафф из мыслимых. И за наш майстрад так радостно
"Отче Николае, вымоли,
Пальцы дрожащие выровни,
Разве мы счастливы не были?!...
Дай на денек еще времени.."(с)
Грег так боялся... А потом его так накрыло счастьем..
-
-
09.01.2013 в 01:11ик такой... правильный. Нигде не царапнуло. - Это очень приятно. Мне кажется, из всего, что я писала, это самый для меня сложный текст - и морально, потому что он слишком личный, и в смысле передачи эмоций. Я очень рада)))))