Your focus determines your reality
Название: Ius ad bellum (Право на войну)
Автор: marolan
Бета: (с 4 главы) (самая лучшая бета на свете!) sablefluffy
Фэндом: Sherlock BBC
Пейринг: Майкрофт Холмс/Грегори Лейстред (ну так или иначе
Рейтинг: формально таки, наконец, НС 17
Жанр: детектив.
Дисклеймер: Все принадлежит своим законным владельцам, прототипы - прототипам.
Размер: Макси (10 глав, около 70 страниц), в процессе.
Примечание 1: (о вселенной) Своебразное предисловие - Британия, Предыстория Антеи - Радуга. Прыжок Шерлока в этом таймлайне - апрель 2011. Отдельная благодарность Клото и Джарегу, которые морально поддерживают автора))
Примечание 2: ( о тексте). Ius ad bellum - право, регулирующее как/когда разрешено начать войну.
Саммари: Будни Скотланд-Ярда после смерти Шерлока и нераскрытые убийства, чем-то заинтересовавшие мистера Холмса-старшего.
Главы 1-2
Главы 3-4
Глава 5
Часть вторая.
Глава 6. О войне, шутках и рассуждениях об опасности.
читать дальше
Для меня агенты – больше, чем просто работа. Не сравнить, конечно, с бездомными Шерлока, которыми он так гордился: моя сеть менее масштабна. Зато не настолько однородна. И примерно треть своей агентуры я берегу от учета в наших базах, предпочитая расплачиваться наличными из премий за раскрытые дела. Им много не надо, а моя зарплата позволяет не слишком беспокоиться о деньгах. Да и какие у меня расходы: еда, квартплата, иногда - пиво в пабах. Нормально.
Джек как раз из тех, кого официально я не регистрировал. Самую большую пользу он приносит не той информацией, которую готовит заранее, в той, что всплывает, порой, совершенно случайно.
Как сейчас – мы уже просто разговариваем за парой пива, когда Джек вспоминает про парня, два дня назад схлопотавшего пулю при задержании. Ни меня, ни моих ребят там не было, но коллеги третий день отчитываются и строчат рапорты в управлении, так что я наслышан. Даже фамилию запомнил – Дегган.
- Тема такая ходит, что там будет весело. А главное – прибыльно, - рассказывает он, - Типа, если у тебя нет смартфона там, айпода, то ты вообще не человек. Денег у тебя только на еду, да и те не всегда, а тут - одна ночь и все будет. И полиции можно не бояться – их слишком мало.
- Не вижу связи между такими лозунгами и задержанием с неприятными последствиями.
- И я не вижу, - соглашается Джек, - Говорят «политика». Не знаю, но жду, что движуха будет серьезная. Сегодня уже всё бродит, как на дрожжах.
Джек, получивший свои пятьдесят фунтов и обещание разрулить проблемы с его полицейским участком (несерьезные, обойдется без последствий), скрывается в пестрой толпе, а я, поколебавшись, набираю номер Майкрофта. Которого я не видел с того ужина в «Диогене», а слышал - в последний раз недели две назад. Как и Антею, от которой примерно тогда же пришла смс: «Удачи с налоговиками, не удивляйтесь их методам. А.» Она оказалась права, чему я, следуя рекомендации, совсем не удивился: все эти дни, по удушающей жаре, и я, и мои подчиненные выискивали для налоговиков «директоров» наших фирм. Странно, я был уверен, что подобные схемы (а я выбрал время, и почитал-таки обзоры практики, которые мне раздобыли в отделе Джексона) давно ушли в прошлое, но нет – «соломенные люди» все еще в цене. Или, скорее, «снова в цене». В общем – две недели, которые, может быть, и приблизили меня к суммам, вытащенным из бюджета, но совсем не приблизили к раскрытию моих преступлений. Я собираюсь уже сбросить звонок, поскольку звоню дольше, чем, пожалуй, прилично, но тут гудки обрываются.
- Инспектор, у вас две минуты, - приветствует меня Холмс. Мне достаточно и одной, я просто опускаю реверансы из разряда «возможно, это несущественно».
- Спасибо за информацию, инспектор, - он сбрасывает звонок.
...
Следующие три дня я даже не успеваю спросить у себя, а принята ли моя информация к сведению, потому что подобного кошмара не мог себе и представить. Лондон – мой Лондон, а не холеный Сити - горит и кипит. Толпы мародеров возникают, как по взмаху волшебной палочки, в одном месте: и там вдребезги разлетаются витрины магазинов, горят машины, склады – когда самое интересное из них вынесено. Потом квартал пустеет, и три часа спустя все повторяется в другом месте. Бесконечные стычки, а вскоре - и натуральные бои с полицией охватывают все новые и новые районы каждый день. Это страшно: куда страшней терактов шестилетней давности, потому, что сейчас мы воюем против своих же – внезапно словно обезумевших – граждан.
Я пропустил битвы на передовой - в бронежилетах и шлемах, зато бумаг и задержанных мне досталось столько, сколько не было еще никогда. Через тридцать шесть часов у нас закончилось место в камерах, еще через двенадцать – в коридорах. Исчерпались ресурсы служб физподдержки, и подкрепления стало брать просто неоткуда. Хорошо еще, что запасы кофе близки к бесконечным. Утро третьих суток застает меня в собственном кабинете, спящим. С трудом заставив себя встать, я наливаю кофе и пытаюсь придать предметам нормальные очертания.
- Я нарушу ваше уединение, инспектор, - за спиной раздается знакомый голос.
- Честно говоря, мы все уже рассчитываем, что Ее Величество пришлет нам армию на подмогу, - я не удерживаюсь от сарказма и поворачиваясь к Майкрофту.
- Можно сказать, она так и поступила, - невесело отвечает Холмс, а я замечаю, что он снова в непривычном виде и снова без зонтика. Кто бы не стоял за противостоянием, он очень силен. И этот вывод не требует серьезных умственных усилий, в отличие от следующего.
- У вас есть звание, - догадываюсь я, рассматривая форменные военные брюки и совсем не форменные туфли. Правда, к чести владельца, от форменных они отличаются только качеством.
- Пришлось, иначе сложно было бы работать с НАТО, и в ситуациях, подобных нынешней, - Майкрофт с неохотой снимает куртку, под которой я, уже без удивления, обнаруживаю форменную рубашку, на этот раз стандартную. И – все-таки, с удивлением, хотя уж было бы чему? - генеральские знаки различия.
- Я оставлю куртку у вас. У меня есть еще десять минут перед тем, как отправиться, так сказать, принимать командование Скотланд-Ярдом. Подумайте инспектор, не было ли чего-то еще, что может связать происходящее на улицах с нашим делом?
- В Лондоне слишком много жителей с миграционными корнями, чтобы я мог назвать это существенным сходством. Тем более, возможную связь можно найти только в двух убийств из пяти.
- Ответ истинного дипломата. Вы уверены, инспектор, что не работаете на «Форин-офис»?
- Один мой коллега сказал, что Дегган – по непроверенной информации - входил в ту же организованную преступную группировку, что и Батлер, - я машинально отмечаю, что Холмс выглядит немного уставшим. То есть гораздо лучше, чем можно было бы ожидать, и явно лучше, чем все мы. И еще немного злым. По крайней мере, у него можно заподозрить неожиданно волевой подбородок.
- Мои аналитики считают, что, возможно, ОПГ, в которую входил Дегган, и под ней мы подразумеваем «ДДА», по сути своей - силовое крыло другой группы. Либо у них взаимовыгодное сотрудничество. И эти другие - типичные «белые воротнички». К сожалению, я должен констатировать, что работаем мы медленно, и информация у нас только общая.
- У вас есть аналитики, помимо Антеи? Ну, в смысле… Или, вы имеете в виду аналитиков разведки?
- Есть. Нет. Антея с аналитиками впервые всерьез разругалась, так как чувствует во всех рабочих версиях существенную неправильность. Но, к сожалению, совершенно не может объяснить, а, может быть, и понять - где и в чем. Думайте, инспектор. У нас сейчас тысячи задержанных, и кто-то из них наверняка знает то, что нам нужно. Это должно быть связано.
- Правильный вопрос. Добавим его в стандартный перечень, который все равно будем разрабатывать под это дело - до меня доходит, наконец, чего от меня хотят. Проверить несколько тысяч протоколов по ключевым позициям, и отобрать для беседы нужных людей - гораздо проще, чем беседовать с каждым.
- Хорошая идея, инспектор, и нет, она сугубо ваша. Я-то собирался пригнать вам помощников, чтобы потоком опросить всех, когда мы закончим с улицами. Легальная возможность оперировать сотнями людей сказывается на мне отрицательно, - он удаляется, оставив меня поднимать челюсть и вопрошать себя: «Что это было? Шутка или невеселая правда?»
Следующий час я, как и все, провожу в конференц-зале, прослушивая инструктаж на ближайшие сутки, новости, и примеры - что говорить, как говорить, кого отпускать. Потом не обходится и без передовой – задержанных всё равно некуда везти, и разбираемся мы с ними прямо на месте. Теперь я понимаю, каково оно - когда «всё горит, рушится и взрывается». Между мной и полем боя еще один квартал, но впечатление не перепутать.
В четыре утра я сталкиваюсь с высоким суровым парнем при оружии, сухощавым тощим мужчиной с пронзительно умным взглядом, и Антей – в порваных джинсах, футболке, и не отрывающейся от телефона. Они жадно пьют воду и кофе между нашими машинами, а сажу с кожи смывать даже не пытаются. Антея явно не колеблется в выборе – к чему бы прислониться – и облокачивается на того, что повыше, презрев патрульную машину. Парень привычным жестом обнимает ее за талию, а я машинально отмечаю, что, возможно, Холмс не ревнив, и это стоит запомнить?
- Вы оттуда? – я киваю на кварталы в алом зареве.
- Да. Стив, двадцать минут. Колин это Грегори, Грегори это Колин, - она поднимает взгляд от телефона. - Майкро… Шеф доверяет вам обоим.
Ну, я не сомневался, что эти дни были тяжелыми для всех.
- Грегори, если у вас среди задержанных есть албанцы, то нам они нужны, - говорит сухощавый. Так, видимо, это Колин.
- Есть пятеро, тут у меня рядом, - говорю я. Мимо нас проносятся четыре пары «тяжелых», где-то вдалеке ухает взрыв.
Градус накала падает через двое суток, тишина наступает через неделю. К концу августа мы, работая без выходных, разгребаем завалы бумаг, а жители Лондона – завалы на улицах. Обыватели возвращаются к мирной жизни, вот только у нас чрезвычайное положение никто не отменяет. Холмса «во плоти» я больше не вижу. В моем кабинете осталась его куртка, и на границе между реальностью и подсознанием поселился призрак южного леса, наполненный тонкой горечью грейпфрута и мягким пламенем имбиря. Иногда, когда становилось тихо, мне казалось, что я могу мимолетно почувствовать его запах на языке, между резким нотами застарелой усталости и дрянного кофе. Гламур, морок, мираж, "все это плутни королевы Маб". Долбанное воображение. Так, Грег, возьми себя в руки. Хватит уже об этом думать.
Первого сентября я смотрю на список людей, чьи ответы на мои вопросы, разбросанные между стандартными пунктами протоколов, заслуживают внимания. «Вы бывали на заводе «Редск» в Хайверинге?» (неофициальное название завода добыл мне Хилл в качестве извинения за затянувшуюся недобровольную помощь с моей стороны). «Были ли вы знакомы с Хьюго Батлером (описание, прозвища)?» рядом с, несомненно, логичным: «Были ли вы знакомы с Дегганом?» Примерно половина имен в списке, поджидавшем меня утром с курьером, выделена желтым маркером, с припиской у первой пометки: «Эти наиболее интересны. А.». В конце перечня, от руки вписано еще десять фамилий – перьевой ручкой, изящным почерком. «Эти ответили излишне нейтрально. М.Х.»
Вечером – после трех дней бесконечных бесед с отобранными персонажами (пока никаких выводов, просто накапливаю информацию) – я предлагаю Джерому выпить по пиву в честь пятницы. В итоге, мы пьем по три, и я, грустно погладив по серебристому крылу свою машину на стоянке Ярда, отправляюсь пешком к метро. Но не дохожу – черная машина выезжает из-за поворота. Кажется, меня подвезут домой.
- Хороший вечер, Грегори, – констатирует Антея, грациозно выпархивая из машины, и не отрываясь от телефона. - Составите нам компанию по дороге до дома?
- До вашего или до моего? – шучу я, забираясь в салон. И только там понимаю, что «нам» - не было образным преувеличением. Антея садится следом, отрезая, тем самым пути к отступлению, и я пытаюсь соблюсти приличия, - Добрый вечер, мистер Холмс.
- По каким критериям я должна выбрать ответ? Из присутствующих, самая широкая кровать у мистера Холмса, а самый лучший выбор чая - у меня, - сообщает Антея, вгоняя меня в краску. Автомобиль, тем временем, движется слишком быстро, а заднее сиденье кажется весьма тесным. Тонкий смешанный аромат - неуловимо терпкий слева и, неожиданно свежий, чуть морской справа - странным образом заставляет скакануть пульс. Странным, ага, как же. Кого я пытаюсь обмануть?
- Считаю своим долгом предупредить вас, - Холмс, по неизвестным мне причинам, относится к ее заявлениям совершенно не с той реакцией, какую я мог бы ожидать, - Что у нее дома к чаю прилагаются три крепких парня.
- Вопиюще гетеросексуальных, - парирует Антея, а я молча интересуюсь у самого себя, что за очередной раунд фехтования на намеках они тут устроили.
- Инспектору, несомненна, актуальна данная информация, - лениво произносит Холмс, а я решаю им так просто не сдаваться.
- Вполне актуальна, обсуждаем-то мои планы на вечер. Ширина кровати чрезвычайно важна: мое главное желание – упасть на мягкое и спать до утра. Чем шире матрас, тем меньше шансов, что вы меня побеспокоите.
- На этом и порешим, - усмехается Холмс, - Мы приехали.
На улице он закуривает, а Антея – как только машина скрывается за углом – смеется.
- Ну и что это было? – интересуюсь я.
- О, это было весело, - Антея уже просто улыбается, - Извините, Грегори, у меня было плохое настроение. Другой водитель приедет за вами через минуту.
- Рад хотя бы так доставить вам удовольствие, - я сам, надо признать, прибываю в хорошем настроении, и не считаю ее шутку глупой. Зато считаю себя вправе спросить:
- Как вы смогли разобраться с ситуацией?
- Воззвали к совести, - Майкрофт стряхивает пепел с сигареты, - У Антеи великолепно получается утихомиривать разгоряченных мужчин. Даже в тех случаях, когда счет их идет на тысячи. Для этого ей нужен коммуникатор и вдохновение. Так что, можно сказать, проблемой было только вдохновить ее.
- Но тебе же это удалось, - говорит она. - Да, Ма-а-айкрофт? – от интонаций, проскользнувших в голос Антеи, меня прошибает коротким разрядом возбуждения. Нет, определенно, такой тон должен быть запрещен законом…. Или, наоборот, использоваться всегда и везде.
- Поделитесь секретом? – я слышу, как подъезжает машина, но очень хочу оставить последнее слово за собой.
Она заговорщицки улыбается, а когда я уже собираюсь садиться, быстро прижимается, и, притянув за лацканы, так что я снова ощущаю терпкий аромат духов, тихо и горячо выдыхает на ухо.
- Восхитительный секс, Грегори. Не самый худший способ, всегда срабатывает, - Майкрофт, замечаю я краем глаза и сознания, изображает довольную – я бы даже сказал, самодовольную – улыбку. Я быстро ныряю в салон автомобиля.
Стоит ли удивляться, что, оказавшись дома, я не нахожу другого способа избавиться от ярких, пусть и довольно однообразных картин перед глазами, кроме как прошествовать в душ. Пока я быстро скольжу рукой по члену, мне некогда думать о том, что же возбуждает меня сильнее: неприкрытая сексуальность Антеи, или не менее притягательная сдержанность Майкрофта? А потом размышлять становится элементарно лень. Да и вообще, думаю я, засыпая, никого из них, надо полагать, мне не получить, так зачем ограничивать себя в фантазиях?
…
Перечитываю в субботу протоколы допросов – пожалуй, сейчас достаточно косвенных доказательств, чтобы говорить об «обоснованном подозрении», что к двум убийствам может быть причастна «ДДА». А значит, я смогу получить ордеры на обыски, а может, и право на задержание подозреваемых в причастности к «змеям». Днем приходит еще одна хорошая новость: человек из профсоюза с завода Моргана готов приехать ко мне завтра. А под вечер звонит О`Келли: «Если это всё еще актуально, то можешь вычеркнуть, неофициально конечно, версию, что к убийству Райса причастны наркоманы. И, Грег, возможно, тут замешаны «пустынные змеи» И почему я не удивлен?
Кроме того, разобрав почту, я нахожу официальный ответ от посольства США. Гражданин США Мэт Йорк, директор аналитического управления Пентагона (я только я и могу, что застонать) находился в Великобритании на отдыхе. Ничем, связанным с работой, в отпуске не занимался (ну еще бы они что-то другое написали), какими-либо основаниями полагать, что убийство могло быть связанно с профессиональной деятельностью погибшего, компетентные органы США не располагают. Не хватает только постскриптума: правительство США выражает обеспокоенность высоким уровнем бытовой преступности в Лондоне, и надеется, что хотя бы данное конкретное преступление будет раскрыто.
В понедельник мне есть, что показать Джерому, который, замечу, с ледяным спокойствием месяц назад ушел в отпуск, оставив мне на прощание список дел и ценных указаний. Но, вместо этого, первым делом я даю ему почитать показания мистера Коннора.
- Но как? – прочитав, он смотрит на меня так же, как я вчера и сам бы на себя посмотрел.
- Не меня надо спрашивать, - разумно отвечаю я, а он еще перечитывает то, что я осмысляю уже сутки. Если мистер Коннор не ошибается, то наши изделия «СП-12 и еще 13 цифр спецификации» в каком-то количестве изготавливались на обычном заводе в Хайверинге. «Да, очень похоже», - сказал он, посмотрев на несекретную часть чертежей. «Только тут как-то по-другому», - дополнил он, изучив секретную, с которой были сняты соответствующие грифы перед тем, как документы попали ко мне. К счастью для меня, сняты официально, потому что, когда Джером дочитал до этого места второй раз, он возмущенно поднял на меня глаза. И если бы взглядом можно было бы резать плоть, то я, нашинкованный, поместился бы в корзинку для мусора. Прежде, чем он начал искать что-нибудь тяжелое, я успел оправдаться, что в деле это всё официально и несекретно. Поэтому Сонг спросил о другом:
- Ты никогда не задумывался о том, насколько опасно быть одним из людей Холмса? За всё ведь приходится платить, равно или поздно.
Похоже, после отпуска он стал осведомленнее. Впрочем, возможно миссис Флайен решила максимально просветить юношу об особенностях внутренней криминальной политики королевства, пока не стало поздно.
- Я не один из людей Холмса.
- Ну да, - фыркнул Джером, - Ладно. Грег, - он положил протокол на стол и побарабанил по нему пальцами, - Если это правда, то вся история очень неприятная. Я бы даже сказал, опасная.
- У нас пять трупов, разумеется, она опасная, - не удержался я от сарказма. И тут у меня зазвонил телефон.
Коллеги из дорожной полиции.
Мистер Коннор вчера вечером попал в ДТП, из-за столкновения с другой машиной – неустановленной, скрылась с места происшествия – вылетел с дороги и разбился. В машине нашли обрывок повестки, в связи с чем и уточняли - был погибший у меня, в какое время, трезвый ли.
Ответив на вопросы, я тяжело опускаюсь в кресло. Дело стало совсем опасным. И хуже всего то, что опасным, видимо, для любого, кто будет готов отвечать на наши вопросы.
…
Тем не менее, собравшись с силами, к вечеру мы с Джеромом пишем список того, что знаем. А точнее он пишет, а я рисую схему, под ехидные замечания: «Этого официально у нас нет, эту стрелочку я бы вычеркнул…». Нет уж, каждому свое. Мне ловить – ему доказывать.
Хьюго Баклер явно знал о стократной накрутке цен, скорее всего, от Райса.
Убийства обоих инициированы ДДА.
ДДА обеспечивает «кулаки» для некой «беловоротничковой» преступной группы. Которую, видимо, серьезно обеспокоили догадки/знания Баклера и Райса об их «бизнесе». Это заказчики?
Шиан обеспечивал им устойчивые объёмы закупок оборудования. Но из-за чего случился конфликт, когда он был уже на пенсии? Лишний свидетель?
Морган делал часть оборудования вне своих смен на заводе – могло это удешевлять само производство? А что, если они что-то сделали не по тем чертежам? Зачем? Судя по всему, это что-то работает нормально? Был ли он еще одним лишним свидетелем?
Джером бурчит: «В этой среде, как правило, не бывает столько трупов».
«Да, но здесь крутятся достаточно серьезные деньги», могу я возразить, благо налоговики сделали все быстро, и теперь суммы нам известны. Но, вместо этого, перелистываю бесконечные тома дальше.
Следы НДС, перечисленного компаниям, теряются в оффшорах, все запросы о правовой помощи мы направили. И, судя по всему, организованный совместными усилиями миссис Флайен и мистера Холмса трехдневный срок на согласование и отправку (вместо обычных двух-трех месяцев) - это предел скорости работы нашей бюрократической системы. Уже ясно, что ответы будут нескоро, и мало чем нам помогут. А ведь узнай мы имена тех, кто получил деньги, получили бы намек на тех, кто стоит во главе.
Дальше у меня сплошные вопросы. Какое отношение к происходящему мог иметь Йорк? Почему гибель Деггана при задержании смогла так – очень близко к понятию «война» - зажечь улицы Лондона? Вопросов в моей схеме больше, чем четкого перечня доказательств у Джерома. В такие моменты мне кажется, что у меня нет шансов раскрыть эту серию убийств.
Всю ночь я предсказуемо буду мучиться бессонницей, и задаваться вопросом – как я мог предотвратить последнюю смерть?
Утром – невыспавшийся и хмурый – я отправлю смс: «Неужели нельзя теперь наплевать на правила, и узнать – кто же, в итоге, получил украденные налоги?». Мне обещали, что правил не будет, как почему же это не так?
Глава 7. О часах, масштабах и неприятностях.
читать дальше
У дверей в Ярд я сталкиваюсь с Джеромом, внимательно созерцающим крылечко.
- Что такое, мистер Сонг? - шучу я, - Просрочил удостоверение, и не пускают?
- Нашел, - он кивает на неприметную табличку на входе, извещающую, что «ведется видеонаблюдение».
- У нас тут куча камер, для тебя это сюрприз? Лондон, между прочим, первый город в мире по числу камер, наблюдающих за гражданами, - делюсь я данными официальный статистики, мысленно передавая привет и неофициальным камерам мистера Холмса. Интересно, кстати, есть ли они около моего дома? А то, может быть, стоит подкачаться к весне, и затем бегать с оголенным торсом? Чем не флирт? Гамбургер, съеденный по дороге, явно поднял мое настроение.
- Я видел в деле запись с камеры, с часами Баклера, - по дороге в кабинет сообщает Джером, - При наличии предупреждения о ведении видеосъемки, мы сможем это использовать.
- Сам догадался?
- Читал вчера похожий случай.
- Проводишь вечера в библиотеке?
- Уж точно делаю это чаще, чем инспекторы полиции, - ухмыляется Джером, берясь за последнюю папку, накопленную мной за время его отпуска. Мне, внезапно, становится интересно, чем он будет заниматься, когда досмотрит ее? Ведь, по сути, это будет первый раз, когда парень останется без чего-нибудь, что ещё надо просмотреть и легализовать. В углу кабинета, конечно, стоит коробка, куда свалено все то, что Сонг посчитал невозможным пока приобщить к делу хоть каким-то боком, но этого мало. Да и вряд ли Джером вернется к этим документам. Ждать ли мне активного участия в расследовании, и на что это будет похоже?
Я быстро проглядел сводки, обзвонил курируемые отделы, и бараном уставился на вчерашнюю схему. Какие вопросы убрать легче? Через полчаса меня отвлекли.
- Я думаю, пора снести кому-нибудь двери, - закрыв папку, говорит Джером.
- Прости, что?
- Давненько я не ломал никому дверей, - отвечает он, - В смысле, не организовывал.
- Не думал, что это свойственно коронерам, - фыркаю я.
- Так я почти и не работал коронером, - пожимает плечами Джером, - Это меня ради твоих дел перевели, а вообще, я расследовал организованные поставки наркотиков.
Вот так номер. Ну ладно.
- И кому мы будем ломать двери?
- Так вот Баклеру и сломаем. Возьмем на этих часах ордер, и пойдем.
- Не маловато будет?
- Его налоговая декларация не позволяет предположить таких доходов. Так что, вполне. Тут ведь как – если мы ничего не найдем, он будет жаловаться и нам придется извиняться, а если найдем – так мы герои и никаких жалоб. Надо рискнуть.
…
И вот так, спустя сутки, в шесть утра мы вваливаемся во внешне скромный дом Сэма Баклера, совершенно ошарашенного таким оборотом дела, и достаточно быстро начинающим требовать адвоката (звоните – разрешаю я), обещающим, что он будет жаловаться на нас в королевскую прокуратуру. Джером, в двух шагах от нас, демонстративно закатывает глаза и усмехается, всем своим видом показывая, что «королевская прокуратура в моем лице внимательно слушает вас прямо сейчас».
По мере того, как мы методично перерываем дом: отвинчивая плинтуса, простукивая стены, перетряхивая рубашки, и тому подобное, мистер Баклер, так и не позвонивший адвокату, притихает и явно начинает нервничать. Мы доходим до шкафа с книгами, и бинго! – словно в старых добрых фильмах, обнаруживаем часть книг с вырезанными страницами в середине. И там не только пачки наших фунтов, есть и доллары. А говорят еще, что теперь люди доверяют только счетам в Швейцарии. Есть, есть еще романтики, любители классики и наличных!
- Аль Капоне сел за уклонение от уплаты налогов, - демонстрирует широкий кругозор Андерсен, и укоризненно смотрит на Батлера. Укоризненный взгляд Андерсена, смешанный со скорбью из-за несовершенства мира, где преступники имеют много денег - убийственен.
- Я… я всё расскажу, - внезапно говорит Батлер, - Только не в тюрьму.
- Обещать это сложно, - сухо произношу я, внутренне ликуя, - Но сотрудничество с полицией и следствием, в любом случае, облегчит вашу участь.
- И позвоните уже, наконец, адвокату, - вступает в разговор наш блюститель прав и допустимости доказательств. - Только тому, который не испортит вам сделку с правосудием.
Обыск мы заканчиваем, обнаружив еще и документы на номерной счет в Лихтенштейне – оказывается, что наш инженер не столь уж и консервативен.
…
Свой рассказ мистер Баклер заканчивает под вечер, в очередной раз клятвенно заверяя, что знать ничего не знал про цены и налоги. Мы не настаиваем, он и так рассказал достаточно, чтобы серьезно задуматься. Я – на всякий случай – о том, куда бы его спрятать, Джером – что теперь делать с полученной информацией.
Суть рассказа Сэма Баклера проста. Шесть лет назад к нему обратились некие люди, предложившие много денег. «Много» в их понимании сводилось к фразе «Вы можете назвать сумму сами». Хотели они за это тоже немало: уже знакомое нам оборудование СП 12 «и еще тринадцать цифр спецификации» – имеющее каждое свой индивидуальный номер - должно было получить сертификаты, как выпущенное на «Индастриал Сафети».
- Они привозили уже готовые изделия, - рассказывал Баклер, - затем они штамповались нашими номерами вперемешку с произведенными на заводе. Я оформлял все сертификаты, и мы отгружали оборудование заказчикам. Я выборочно проверил первые две партии, прогнал по всем тестам – там всё было нормально, они не отличались качеством. За материалы отвечал тоже я, поэтому мог подогнать расходные показатели.
- Получается, заказчики не знали, что покупают продукцию, которая произведена не у вас, - уточняю я.
- Я не могу утверждать этого точно. Я никогда не общался с заказчиками лично.
- Тогда в чем смысл всей схемы?
- Я не спрашивал, я клянусь.
- Но это же элемент безопасности атомной станции! – не выдерживаю я.
- Я понимаю, - тихо произносит Баклер, - Но убедил себя, что все функционирует нормально.
- Мой клиент хотел сказать, после проверки он был убежден, что оборудование функционирует нормально, - я впервые слышу адвоката, порекомендованного Батлеру Джеромом. - Отразите это в такой формулировке, пожалуйста.
Дальше мы записываем всё, что Батлер может вспомнить: приметы, имена (без фамилий, наверняка вымышленные), телефоны тех двоих, кто общались с ним, когда привозили, и в каких объемах, сколько денег был переведено за это время, когда была последняя поставка (два года назад).
Когда все закончилось, и Батлер отправился курить в сопровождении Донован, адвокат в задумчивости посмотрел на меня и Джерома.
- И что теперь? Мистер Сонг, мистер Лейстрейд?
- Не хочу, чтобы это посчитали запугиванием, но я бы сказал, что в тюрьме ему будет безопасней, - я, черт побери, не хочу еще одного трупа.
- Об этом я уже догадался, - хмуро произнес адвокат, - Но сможете ли вы сделать так, чтобы там было действительно безопасно?
- Мистер Лейстрейд сможет, - усмехнулся Джером, - У него есть влиятельные друзья, способные обеспечить такие мелочи, как одиночная камера и отдельная охрана, не так ли?
- Мистер Лейстрейд постарается, - в тон ему отвечаю я. Что еще за очередные отголоски противостояния, соперничества, или еще чего между «Садом роз» и «ледяной империей», и какого хрена я опять посередине?!
«Мистер Холмс считает, что парень просто бунтарь, в его возрасте это нормально. Передает, что будет вам тюрьма. А.»
«Большой брат не покидает меня! Кстати, хотел спросить - у моего дома есть камеры?» пишу я ей в ответ.
«В парке, где можно было бы бегать – нет. Но я могу организовать
А.»
«Хотя мне и так нравится ваша фигура. А.»
«И нет, я не сама догадалась. А.»
«Думаю, что мистеру Холмсу тоже нравится, но ценит он вас не за это. А.»
«А за отношение к работе, вернитесь к ней. М.Х.»
…
«Кто, интересно, первый придумал, что обыск завода - это отличная идея?» - спрашиваю я себя, рассматривая с высоты очередной гигантский цех. Или точнее, «кто сказал, что нужно обыскивать все цеха?». Семь часов уже роем, и конца-края пока не видно. Да, конечно, весь отдел Хилла (привет ярдовской взаимопомощи) мне помогает. Да, все курируемые мной территориальные отделы выделили по паре человек. И даже мистер Холмс, судя по всему, пользуясь какими-то отголосками полномочий с августа, передал мне четверых самых вменяемых парней из отдела Джексона, как тот ни чертыхался (очень, правда, тихо и дипломатично). Пару специалистов из управления по гражданским ядерным объектам, этих «атомных констеблей» раздобыл Джером (подозреваю, не обошлось без вмешательства высших сил «Сада Роз», не будем показывать пальцем на знакомый мне кабинет. Уж кто бы говорил про «людей Холмса»!). Но всё вместе не слишком помогает: когда закончатся бесконечные эти цеха, я не представляю, каких-либо чертежей, или деталей, похожих на имеющиеся у нас эскизы, пока не нашли.
Вообще, любой обыск весел первые полчаса: пока собрались, пока, наконец, поехали, пока вломились, простите, вежливо зашли в адрес. А потом начинается нудная работа сопровождаемая стонами истеричного юриста предприятия (с тоской вспоминаю вежливых комплаенс-офицеров «Индастриал сафети»), не до конца понимающего, сколько всего я, на самом деле, могу. Могу, потому что Джером, откопав какие-то «аналогии», уверенно заявил, что Скотланд-Ярд в моем лице может воспользоваться положениями Акта о противодействии терроризму, преступлениях и безопасности. Другой вопрос, что Сонг, задумчиво почесав затылок, признался в некотором злоупотреблении своими знаниями, и в несколько расширенном толковании положений закона. С третьей стороны, подвел Джером итог своим рассуждениям, закон на то и закон, а не прецедент, чтобы его расширительно трактовать.
Весело было в первые часы, а сейчас пошел уже восьмой. Меня не покидает ощущение, что все зря. Бывший компьютер Моргана ничем тоже не порадовал. Разумеется, мы его забрали, но я опасаюсь, что там ничего и не было. Вздохнув, иду посмотреть, как дела в следующем цехе, и тут замечаю выход во двор. Выглянув туда, я обнаруживаю – с ужасом – еще пару строений. Сопровождающий инженер пытается успокоить мои нервы, рассказав, что одно из них не используется - там складируют мусор, который перед вывозом требует сортировки. «Завод старый, не все линии настолько модернизированы…» - он что-то еще там говорит, но я уже топаю на улицу, по дороге вызванивая Донован, чтобы она направила сюда первую же группу, закончившую обыск цеха. Зачастую, мусор – это наиболее интересное.
Когда глаза начинают слипаться, один из ребят Джексона извлекает из-под развалов стальных обрезков и прочих полезных сплавов потрепанную папку, в которой оказываются залитые чем-то, плохо различимые, но явно похожие на искомые - чертежи. Сегодня я редкостный везунчик.
…
Я могу так думать ровно до вечера. Когда уже мечтаю о кровати, одеяле, и сне – именно так, в полной комплектации, звонит О`Келли. Дескать, мне тебя, Грегори, жаль, но у нас двойное убийство, а ты все еще курируешь наш отдел. Инструкция в этих случаях строга и непреклонна: изволь приехать к нам на место преступления.
Я бы спалил эти инструкции к чертовой матери: на месте становится абсолютно ясно, что это типичное убийство для Брикстона. Вместе пили, слово за слово, двое разодрались, рядом оказался нож, с победителем зачем-то сцепился и третий собутыльник. Итог: два трупа, одним и тем же ножом, орудие убийства здесь же, отпечатков пальцев полно. Осталось поймать парня, их оставившего. Покрутившись там минут десять, я выражаю сочувствие сорвавшейся вечеринке, и отбываю к своей постели.
На следующий день выясняется, что отпечатков в базах нет, и приходится всем работать по старинке. Я и сам звоню своим агентам, с парой встречаюсь лично, с просьбой половить слухи о неудачной пьянке. Всё таки, еще одно нераскрытое убийство, пусть не у меня, но в курируемом отделе, да еще и под конец третьего квартала… Нет уж, мы его раскроем.
Джером – счастливчик – еще отсыпается. Зато меня в кабинете ждет вкуснейшая бельгийская шоколадка с приколотым чеком – Антее, оказывается, известны такие нетривиальные вещи, как сумма, с которой шоколадка становится взяткой. В том, что это неизвестно больше никому, я не сомневаюсь. А зря. Под чеком обнаруживается белый картонный прямоугольник мягкого льняного тиснения с двумя именами, написанными уже знакомой мне рукой. Покачав головой, я забиваю их в поисковик базы для проверки, и отдаю должное шоколаду. Как я и подозревал - восхитительный. Когда звонит телефон, рот у меня все еще занят.
- В своих догадках, инспектор, вы были почти правы. Имена самовольно раздобыты Антей, но я решил не дать им пропасть втуне, - сообщает Холмс, а я выдаю что-то типа «угу». - Наши специалисты изучили копии чертежей, они совпадают с оригинальными. Но, в нескольких местах есть стершиеся пометки со ссылками на дополнительные листы. Не думаю, что их можно найти на заводе, но я озадачил некоторых своих, скажем так, знакомых. Они подумают, что можно было в этом оборудовании испортить, и возможно ли это вообще.
Я справлюсь с шоколадом и превращаю монолог в диалог.
- Вы не думаете, что они просто удешевляли процесс? Сразу рассматриваете худшие варианты?
- Вы и сами рассматриваете худшие варианты, но, так как это слишком страшно, не даете себе труда сделать это совсем осознанно.
- Ладно. А эти имена - это те, кто получил деньги, в смысле, налоги? - уточняю, на всякий случай. Получив утвердительный ответ (и комментарий, что, между прочим, это стоило ему, Майкрофту, шести часов отсутствия помощницы, обидевшейся на лекцию о несанкционированном нарушений правил), думаю, что к схеме пора приклеивать чистые листы.
Распрощавшись с Холмсом, я доедаю шоколад и позволяю себе помечтать, о том, что такой жест можно расценить, как флирт. Но Майкрофт, с его диетой, не дает для этого поводов. Думаю, что от шоколада он избавляется со стремительностью истребителя, так что, скорее всего, необходимость сообщить мне информацию просто удачно подвернулась. Вообще, как флирт многое можно было бы расценить. Но, я уверен, что они с Антеей просто так развлекаются. Без скрытого подтекста. Пожалуй, даже жаль.
У меня снова звонит телефон.
- Гре-е-е-ег? – незнакомым и очень пьяным голосом интересуется абонент.
- Только что был Грег, - отвечаю я, за годы работы, привыкнув и не к такому.
- Гре-е-е-ег, ты это… приезжай за мной…
- С этого места поподробней, - предлагаю я.
- Ну я это, как… готов в тюрьму… но я сам не да-а-а-еду, - с трудом связывает слова собеседник.
- Ага, - я вытаскиваюсь из кресла, - Было бы неплохо еще и адрес мне сказать.
Еще через два часа, я пью в Брикстоне кофе с пирожными, притащенными О`Келли из «Baker & Spice». С парня, допивающего бутылку дешевого виски (я же не изверг, забирать не стал), уже сняли отпечатки пальцев, сверили их с теми, что были на месте преступления, и они совпали. Хорошие агенты, как я и говорю всем своим стажерам – это две трети моей работы. Хотя такого у меня ещё не было: собрав сумку с вещичками «на выход», парень, поддавшийся на рассказы «всё равно поймают», купил вискарь, и после половины бутылки позвонил по оставленному номеру телефона.
…
Утром около моей машины стоит Холмс. Я вижу его автомобиль рядом, и убыстряю шаг. Мне очень не нравится то, что он не в машине. Еще больше - то, как явно он обеспокоен и зол.
- У вас хорошие агенты, инспектор, - это вместо «доброе утро». По тону я понимаю, что, в общем-то, утро совсем недоброе. – Для них есть работа. Предвосхищая вопрос: все, кого мог задействовать я, уже задействованы. Проблема в том, что мало на кого я могу сейчас положиться. О том, что случилось: у Антеи отключен телефон, и ее нет нигде, где она могла бы быть.
Я уверен, что это крайне хреновые новости. Комментарии о квалификации охраны я опускаю, вспомнив случаи, когда даже спецслужбы не справляются, и спрашиваю, считает ли Холмс, что это, опять-таки, связано с моим делом.
- Нельзя исключать вариант, что связано всё, - говорит он и прощается.
Мысли о том, на каком основании я начинаю звонить некоторым своим агентам прямо из машины, у меня даже не возникает. Но и не надо: по приезду в Ярд, застаю приказ о недельной спецоперации по противодействию похищениям и вымогательствам. В следующие двое суток сплю мало: методично проверяя все места, по которым поступает хоть какая-то информация. Часть бесполезной, часть полезной, но не мне: два притона, один обычный шантаж, один арсенал. На второй вечер Рон узнает то, что мне надо.
Мы успели вовремя, это главное. Достаточно одного взгляда на обстановку, чтобы понять - обращались с Антеей нормально. По крайней мере, ни о каком насилии речь не идет, если не брать в расчет то, что как-то же они ее сюда притащили. Подвал, скорее, похож на богемную квартиру, вполне пригодную к жизни. Холодильник, вот с едой, диваны, разве что бассейна нет, хотя ванная не то, чтобы сильно уступает. Меня смущает, как равнодушно относится сама Антея к моему появлению в шумной компании «тяжелых». Я-то ожидал ехидных реплик о том, насколько редкостно мы тормозили. Но нет, она бесстрастно взирает на нас с кресла, а после того, как я говорю «пойдем», встает и выходит со мной на улицу.
Там я и звоню Холмсу, пока двух горилл, находившихся в самом доме, вытаскивают в наручниках.
- Я буду через две минуты, - сообщает он, - Не отходите от нее, инспектор, а лучше - обнимите.
Сделать что? Поколебавшись секунду, решаю вопросы задавать потом, и осторожно привлекаю девушку к себе. Я чувствую, насколько Антея напряжена, она – ну, в наличии мышц, наверное, сомневаться не стоило – производит впечатление скрученного и напряженного стального каната. Заключив ее в кольцо своих рук, вспоминаю, как видел такое однажды – на второй год работы, при обрушении строящегося здания. Нарушение технологии, как мне потом объясняли, и перенапряженная арматура разворотила бетон, раскидала каменные ошметки по площадке, и угрожающе зависла под немыслимыми углами. Для того, чтобы распилить ее в нужных местах, не дав разлететься по непредсказуемым траекториям, потребовалось пригнать половину института физики металлов. А я потом год еще ждал экспертиз и не мог закончить дело с пятью погибшими.
Рука Антеи резко вздрагивает, и я переплетаю ее пальцы со своими, пытаясь поделиться чувством контроля и защищенности. Что за чертовщина? Майкрофт бесшумно возникает у меня за спиной, и я осознаю это только в тот момент, когда его пальцы, поверх моих, накрывают ладонь Антеи. Меня окатывает жаром.
- Не забывайте дышать, инспектор, - тихо советует он мне, – И не дергайтесь. Мои люди тут закончат, а вы очень поможете, если поедете со мной. И не отпускайте ее.
Выпутав руку Антеи из моего захвата, он держит ее, пока Док – непривычно молчаливый – вкатывает в вену ядовито-зеленую жидкость. После чего кивает на машину.
Теперь заднее сиденье совсем не кажется мне тесным, несмотря на то, что Антея, засыпая, поворачивается на бочок, обхватывает мою талию тонкими руками, и утыкается носом мне в живот. Ноги она забрасывает на колени Майкрофту. Я растеряно смотрю на то, с каким невозмутимым лицом он снимает с изящных ступней туфли и начинает осторожными движениями разминать икры.
Опустив ладонь на плечо Антеи, с облегчением констатирую, что это уже не звенящий металл, хотя и до расслабленности еще далеко. Но теперь я могу наблюдать с излишне выгодного ракурса ее декольте, а при попытке отвлечься - размеренно движущиеся пальцы Майкрофта.
- Она не спала эти трое суток, - нарушил молчание Холмс. - Док, скажи уже что-нибудь.
- Ну, раз сразу заснула, то, может быть, все еще и неплохо, - раздается с водительского места.
- Плохо, что кто-то знает, - констатирует Холмс, - Но, думаю, еще не слишком многие. И я до них доберусь.
Это звучит как свершившийся факт, и я этим «им» уже не завидую. Другой вопрос, что я не особенно понимаю – в чем проблема. И следующий пункт на повестке дня - мне себе-то завидовать, или наоборот? Антея после трех суток бодрствования будет спать хоть на раскаленной крыше, и такая мелочь, как моя эрекция, все больше натягивающая брюки, ее не побеспокоит - но она серьезно беспокоит меня. Вот какого хрена я сегодня не надел джинсы
- Ну да, ты бы предпочел, чтобы ее избили, – хмыкает Док, - Типа, ребра заживут. Ты же сам всё давно знаешь, и не мне тебе советовать. Если придет в себя, что-нибудь придумывайте. Элементарно это уже не будет.
- Я жду, что это «что-нибудь», наконец, придумаешь ты, - холодно бросает Холмс.
- Это слишком большой риск. Мэт оставил не так много, а…
- Не больше, чем всё это, - обрывает его Холмс, - У тебя есть время до февраля.
Дальше мы едем в молчании. А у меня начинает зашкаливать пульс: от легкого, обнимающего меня, вползающего сразу в кровь, запаха цитруса, весеннего леса, наваждения. От гипнотизирующего танца резких отблесков серебра: Док не закрывает окно, и солнце отражается от запонок Майкрофта. Мне кажется, я сойду с ума прямо сейчас: это слишком много для меня одного.
В роскошном пентхаусе Майкрофт, не мешкая, проходит со своей ношей куда-то вглубь – заодно я могу оценить, что не такой он и хилый, каким кажется. По крайней мере, Антею на руках он удерживает без видимых усилий. Мысль об этом – и о том, что там, под костюмом – только ухудшает мое состояние. Внутренний диалог с самим собой: «Ты бы, Грег, уже определился, в кого из них двоих ты, всё-таки, влюблен» ни черта не помогает. Но сбежать сейчас вряд ли получится, подсказывают мне остатки мозга. Интересно, нормальным будет заявить Холмсу, что если он хочет со мной осмысленно пообщаться, то сначала придется показать дорогу в душ?
Спальня накатывает уютом и теплыми красками - мне немедленно хочется упасть и заснуть где-нибудь. Камин ясности ума тоже не способствует. Комната подтверждает свое название роскошной ширины кроватью, поперек которой – резко отбивая желание уснуть – свернулась калачиком Антея. Спит, крепко вцепившись в правую руку Майкрофта, сидящего поверх сдернутого покрывала и прислонившегося к резной спинке.
- Я должен извиниться за свое не гостеприимство, инспектор. Надеюсь, что обстоятельства меня оправдывают. Нам надо поговорить с вами о деле.
Ага. Отличный план.
- Я…
- …не в состоянии сейчас этого сделать. Я вижу. Душ, или вы подойдете поближе?
Я думаю - это нормально? Ну, то, что я так туплю?
- Вы, с учетом того, что я ближайшие шесть часов не смогу уйти отсюда, нужны мне вменяемым, - достаточно спокойным тоном продолжает Холмс. - Просто подойдите.
Нет, ну как тут отказаться? Я делаю шаг, другой. Он цепляет меня за ремень, тянет на себя, и я, наплевав на всё, падаю на колени – на кровать рядом с ним. Левой рукой Майкрофт, оказывается, владеет не хуже, чем правой. Сначала он настойчиво обводит мой член по контуру через брюки, а затем - берется за пряжку, решительно отбросив мою руку. В следующую секунду на меня – оглушив, заставляя задыхаться – обрушивается целый водопад ощущений. Я судорожно глотаю воздух, напоенный его запахом. К цитрусу и дереву примешивается мускус, оборачивая мои кости тяжелой ртутью. В глаза бросается ослепительно белый манжет – по сравнению с ним, длинные пальцы совсем не бледные. Кожа горит, мне почти больно от прикосновения одежды к телу. Невыносимо хочется выгнуться дугой, вырваться из плена ткани, забрать всю прохладу воздуха… А еще сильнее – почувствовать пылающими губами светлую, тонкую, наверняка ледяную кожу Майкрофта.
Но тут я беру себя в руки. Если и да, то не так.
- Лучше душ, - закрыв глаза, твердо говорю я. По крайней мере, надеюсь, что получилось твердо.
- Принципы, - звуки воспринимаются, словно сквозь стекло, воздух резко становится плотным, оттого что я перестаю чувствовать пальцы Майкрофта. От болезненности возбуждения сводит скулы, - Это то, за что в вас можно влюбиться. По крайней мере, если я правильно понимаю теоретическое значение слова - поскольку на практике испытать подобное не способен. Из комнаты налево, там не ошибетесь.
Оказавшись в просторной ванной, я спиной прислоняюсь к стене, и осознаю, насколько сильно меня колотит. Выровнять дыхание не получается, мыслей тоже не слишком много, и я, закрыв глаза, сдаюсь, расстегивая брюки. Слишком легко представить, что могло бы произойти дальше.
Через неприлично короткое время его пальцы уже резко движутся вдоль моего члена, исследуя мою реакцию, стремительно подстраиваясь под правильный ритм. Иногда они резко останавливаются, и, сосредоточив короткие круговые движения на головке, заставляют меня запрокинуть голову и неконтролируемо кусать губы. Взгляд Майкрофта не отрывается от моего лица, и лед в глазах завораживает, но не остужает. Категорически невозможно думать, оценивать, анализировать. Я опираюсь рукой на его согнутое колено, вцепляясь излишне сильно, но он только сжимает мой член чуть жестче. Коротко прихватив зубами ладонь и подавив стон, я резко подаюсь навстречу и взрываюсь.
Когда к предметам возвращается резкость, а дыханию - размеренность, я окатываю лицо ледяной водой, и постепенно прихожу в себя.
- Вы продолжаете считать, что тут возможен официальный путь? – спрашиваю я, глядя, как Холмс изучает на планшете мою схему, переведенную в электронный формат. Виновница хищения интеллектуальной собственности – отмечаю, что ко мне вернулось чувство юмора – освободила руку Майкрофта (который, видимо, успел воспользоваться этим, и избавился от пиджака и жилетки), зато посчитала его бедро отличной подушкой. В отличие от меня, его это явно не взволновало.
- Да, считаю, - он усмехается, проследив направления моего взгляда. - Mой мозг на сто процентов занят другим, инспектор. Вернемся к делу.
- Включая это похищение?
- Включая.
- Но как?
- У Антеи есть личность, под которой она официально на меня работает. У меня, инспектор, есть официальная и совсем несекретная должность. Она мой личный ассистент и моя любовница. По личной инициативе, в силу вашего знакомства еще с тех времен, когда она присматривала за моим братом – Антея консультировала вас по отдельным вопросам экономического характера, важным для вашего расследования. У нее есть даже подходящий для этого диплом. Вполне достаточно для того, чтобы у вас возникли, по меньшей мере, две версии, и поводы для инициации официального расследования.
- Повод, как скажет Джером – мой следователь – совсем не то, что понимают под этим словом нормальные англичане. Мне нужно заявление, ее или ваше, причем ваше – трехдневной давности, или мой рапорт, или… И, между прочим, нужны ваши показания. И всё, что «ваши люди» испортили на месте преступления.
- Вот и займитесь этим, - предлагает он мне, - Поводами, я имею в виду. Используя вашу терминологию, я же могу сослаться на шок, и дать показания позже? Вашему, э-э-э-э, следователю. Давно хотел на него посмотреть вживую. Мои люди, скажем так, законсервировали место происшествия, вы вполне можете там теперь работать, ничего не потеряв.
- Хорошо, - соглашаюсь я. А потом, после паузы, спрашиваю, - Понимаю, что это не должно попасть в материалы дела, но расскажите, что именно с ней произошло? Неофициально. Я должен понять, насколько…
- Антее не стоит находиться одной долго. Это плохо сказывается на её… психологическом состоянии. Долгая история, инспектор. Ее знают семь человек. В Англии. И американцы - не знаю, в каком количестве. Но, имею основания полагать, что они этой информацией не делились, поскольку только один человек там знал, что именно представляет собой Антея, и какие у нее перспективы. Он никому не сказал и уже не скажет.
- Йорк?
- Что? А, да - Мэт.
- А кто знал у нас? Вы сказали это мне, но еще…
- Девять человек, включая вас и Шерлока, который никогда не верил в «просто любовницу», но допустить у нее наличие незаурядного интеллекта также не считал возможным.
Говоря это, он левой рукой берет маркер с тумбочки у кровати, и пишет что-то прямо на манжете рубашки.
- Я тоже не верю в вариант «просто любовница», - я пожимаю плечами, - Она вам дорога.
- Я себе вообще очень дорог, весь целиком - внезапно усмехается Холмс, продолжая делать какие-то пометки на манжете, - Инспектор, вы обещали мне возможность увидеть вашего следователя, когда у меня пройдет «шок», - я практически слышу эти кавычки. - А не демонстрировать таланты в выяснении того, что вас интересует. Я сообщу вам всю информацию, которую посчитаю нужным - завтра. У вас есть дела сейчас, у меня тоже.
Приехав на работу, я застаю там только одного задержанного. И, к счастью, не успеваю начать задавать вопросы.
«Никаких правил, инспектор. Всё, что знает второй, будет у вас через несколько часов, в письменном виде, от лица вашего задержанного. Ваша же задача - убедить его подписать показания. М.Х.»
Наверное, я действительно не хочу знать - спустя четыре часа я смотрю на текст, присланный по электронной почте – как именно это всё было получено. Но, в чём я твёрдо уверен, так это в том, что ни единой секунды не осуждаю используемые методы. И еще - что Джерому не стоит об этом даже задумываться. Мой задержанный – после трех часов разговора – с этим тоже согласен.
Автор: marolan
Бета: (с 4 главы) (самая лучшая бета на свете!) sablefluffy
Фэндом: Sherlock BBC
Пейринг: Майкрофт Холмс/Грегори Лейстред (ну так или иначе
Рейтинг: формально таки, наконец, НС 17
Жанр: детектив.
Дисклеймер: Все принадлежит своим законным владельцам, прототипы - прототипам.
Размер: Макси (10 глав, около 70 страниц), в процессе.
Примечание 1: (о вселенной) Своебразное предисловие - Британия, Предыстория Антеи - Радуга. Прыжок Шерлока в этом таймлайне - апрель 2011. Отдельная благодарность Клото и Джарегу, которые морально поддерживают автора))
Примечание 2: ( о тексте). Ius ad bellum - право, регулирующее как/когда разрешено начать войну.
Саммари: Будни Скотланд-Ярда после смерти Шерлока и нераскрытые убийства, чем-то заинтересовавшие мистера Холмса-старшего.
Главы 1-2
Главы 3-4
Глава 5
Часть вторая.
читать дальше
Для меня агенты – больше, чем просто работа. Не сравнить, конечно, с бездомными Шерлока, которыми он так гордился: моя сеть менее масштабна. Зато не настолько однородна. И примерно треть своей агентуры я берегу от учета в наших базах, предпочитая расплачиваться наличными из премий за раскрытые дела. Им много не надо, а моя зарплата позволяет не слишком беспокоиться о деньгах. Да и какие у меня расходы: еда, квартплата, иногда - пиво в пабах. Нормально.
Джек как раз из тех, кого официально я не регистрировал. Самую большую пользу он приносит не той информацией, которую готовит заранее, в той, что всплывает, порой, совершенно случайно.
Как сейчас – мы уже просто разговариваем за парой пива, когда Джек вспоминает про парня, два дня назад схлопотавшего пулю при задержании. Ни меня, ни моих ребят там не было, но коллеги третий день отчитываются и строчат рапорты в управлении, так что я наслышан. Даже фамилию запомнил – Дегган.
- Тема такая ходит, что там будет весело. А главное – прибыльно, - рассказывает он, - Типа, если у тебя нет смартфона там, айпода, то ты вообще не человек. Денег у тебя только на еду, да и те не всегда, а тут - одна ночь и все будет. И полиции можно не бояться – их слишком мало.
- Не вижу связи между такими лозунгами и задержанием с неприятными последствиями.
- И я не вижу, - соглашается Джек, - Говорят «политика». Не знаю, но жду, что движуха будет серьезная. Сегодня уже всё бродит, как на дрожжах.
Джек, получивший свои пятьдесят фунтов и обещание разрулить проблемы с его полицейским участком (несерьезные, обойдется без последствий), скрывается в пестрой толпе, а я, поколебавшись, набираю номер Майкрофта. Которого я не видел с того ужина в «Диогене», а слышал - в последний раз недели две назад. Как и Антею, от которой примерно тогда же пришла смс: «Удачи с налоговиками, не удивляйтесь их методам. А.» Она оказалась права, чему я, следуя рекомендации, совсем не удивился: все эти дни, по удушающей жаре, и я, и мои подчиненные выискивали для налоговиков «директоров» наших фирм. Странно, я был уверен, что подобные схемы (а я выбрал время, и почитал-таки обзоры практики, которые мне раздобыли в отделе Джексона) давно ушли в прошлое, но нет – «соломенные люди» все еще в цене. Или, скорее, «снова в цене». В общем – две недели, которые, может быть, и приблизили меня к суммам, вытащенным из бюджета, но совсем не приблизили к раскрытию моих преступлений. Я собираюсь уже сбросить звонок, поскольку звоню дольше, чем, пожалуй, прилично, но тут гудки обрываются.
- Инспектор, у вас две минуты, - приветствует меня Холмс. Мне достаточно и одной, я просто опускаю реверансы из разряда «возможно, это несущественно».
- Спасибо за информацию, инспектор, - он сбрасывает звонок.
...
Следующие три дня я даже не успеваю спросить у себя, а принята ли моя информация к сведению, потому что подобного кошмара не мог себе и представить. Лондон – мой Лондон, а не холеный Сити - горит и кипит. Толпы мародеров возникают, как по взмаху волшебной палочки, в одном месте: и там вдребезги разлетаются витрины магазинов, горят машины, склады – когда самое интересное из них вынесено. Потом квартал пустеет, и три часа спустя все повторяется в другом месте. Бесконечные стычки, а вскоре - и натуральные бои с полицией охватывают все новые и новые районы каждый день. Это страшно: куда страшней терактов шестилетней давности, потому, что сейчас мы воюем против своих же – внезапно словно обезумевших – граждан.
Я пропустил битвы на передовой - в бронежилетах и шлемах, зато бумаг и задержанных мне досталось столько, сколько не было еще никогда. Через тридцать шесть часов у нас закончилось место в камерах, еще через двенадцать – в коридорах. Исчерпались ресурсы служб физподдержки, и подкрепления стало брать просто неоткуда. Хорошо еще, что запасы кофе близки к бесконечным. Утро третьих суток застает меня в собственном кабинете, спящим. С трудом заставив себя встать, я наливаю кофе и пытаюсь придать предметам нормальные очертания.
- Я нарушу ваше уединение, инспектор, - за спиной раздается знакомый голос.
- Честно говоря, мы все уже рассчитываем, что Ее Величество пришлет нам армию на подмогу, - я не удерживаюсь от сарказма и поворачиваясь к Майкрофту.
- Можно сказать, она так и поступила, - невесело отвечает Холмс, а я замечаю, что он снова в непривычном виде и снова без зонтика. Кто бы не стоял за противостоянием, он очень силен. И этот вывод не требует серьезных умственных усилий, в отличие от следующего.
- У вас есть звание, - догадываюсь я, рассматривая форменные военные брюки и совсем не форменные туфли. Правда, к чести владельца, от форменных они отличаются только качеством.
- Пришлось, иначе сложно было бы работать с НАТО, и в ситуациях, подобных нынешней, - Майкрофт с неохотой снимает куртку, под которой я, уже без удивления, обнаруживаю форменную рубашку, на этот раз стандартную. И – все-таки, с удивлением, хотя уж было бы чему? - генеральские знаки различия.
- Я оставлю куртку у вас. У меня есть еще десять минут перед тем, как отправиться, так сказать, принимать командование Скотланд-Ярдом. Подумайте инспектор, не было ли чего-то еще, что может связать происходящее на улицах с нашим делом?
- В Лондоне слишком много жителей с миграционными корнями, чтобы я мог назвать это существенным сходством. Тем более, возможную связь можно найти только в двух убийств из пяти.
- Ответ истинного дипломата. Вы уверены, инспектор, что не работаете на «Форин-офис»?
- Один мой коллега сказал, что Дегган – по непроверенной информации - входил в ту же организованную преступную группировку, что и Батлер, - я машинально отмечаю, что Холмс выглядит немного уставшим. То есть гораздо лучше, чем можно было бы ожидать, и явно лучше, чем все мы. И еще немного злым. По крайней мере, у него можно заподозрить неожиданно волевой подбородок.
- Мои аналитики считают, что, возможно, ОПГ, в которую входил Дегган, и под ней мы подразумеваем «ДДА», по сути своей - силовое крыло другой группы. Либо у них взаимовыгодное сотрудничество. И эти другие - типичные «белые воротнички». К сожалению, я должен констатировать, что работаем мы медленно, и информация у нас только общая.
- У вас есть аналитики, помимо Антеи? Ну, в смысле… Или, вы имеете в виду аналитиков разведки?
- Есть. Нет. Антея с аналитиками впервые всерьез разругалась, так как чувствует во всех рабочих версиях существенную неправильность. Но, к сожалению, совершенно не может объяснить, а, может быть, и понять - где и в чем. Думайте, инспектор. У нас сейчас тысячи задержанных, и кто-то из них наверняка знает то, что нам нужно. Это должно быть связано.
- Правильный вопрос. Добавим его в стандартный перечень, который все равно будем разрабатывать под это дело - до меня доходит, наконец, чего от меня хотят. Проверить несколько тысяч протоколов по ключевым позициям, и отобрать для беседы нужных людей - гораздо проще, чем беседовать с каждым.
- Хорошая идея, инспектор, и нет, она сугубо ваша. Я-то собирался пригнать вам помощников, чтобы потоком опросить всех, когда мы закончим с улицами. Легальная возможность оперировать сотнями людей сказывается на мне отрицательно, - он удаляется, оставив меня поднимать челюсть и вопрошать себя: «Что это было? Шутка или невеселая правда?»
Следующий час я, как и все, провожу в конференц-зале, прослушивая инструктаж на ближайшие сутки, новости, и примеры - что говорить, как говорить, кого отпускать. Потом не обходится и без передовой – задержанных всё равно некуда везти, и разбираемся мы с ними прямо на месте. Теперь я понимаю, каково оно - когда «всё горит, рушится и взрывается». Между мной и полем боя еще один квартал, но впечатление не перепутать.
В четыре утра я сталкиваюсь с высоким суровым парнем при оружии, сухощавым тощим мужчиной с пронзительно умным взглядом, и Антей – в порваных джинсах, футболке, и не отрывающейся от телефона. Они жадно пьют воду и кофе между нашими машинами, а сажу с кожи смывать даже не пытаются. Антея явно не колеблется в выборе – к чему бы прислониться – и облокачивается на того, что повыше, презрев патрульную машину. Парень привычным жестом обнимает ее за талию, а я машинально отмечаю, что, возможно, Холмс не ревнив, и это стоит запомнить?
- Вы оттуда? – я киваю на кварталы в алом зареве.
- Да. Стив, двадцать минут. Колин это Грегори, Грегори это Колин, - она поднимает взгляд от телефона. - Майкро… Шеф доверяет вам обоим.
Ну, я не сомневался, что эти дни были тяжелыми для всех.
- Грегори, если у вас среди задержанных есть албанцы, то нам они нужны, - говорит сухощавый. Так, видимо, это Колин.
- Есть пятеро, тут у меня рядом, - говорю я. Мимо нас проносятся четыре пары «тяжелых», где-то вдалеке ухает взрыв.
Градус накала падает через двое суток, тишина наступает через неделю. К концу августа мы, работая без выходных, разгребаем завалы бумаг, а жители Лондона – завалы на улицах. Обыватели возвращаются к мирной жизни, вот только у нас чрезвычайное положение никто не отменяет. Холмса «во плоти» я больше не вижу. В моем кабинете осталась его куртка, и на границе между реальностью и подсознанием поселился призрак южного леса, наполненный тонкой горечью грейпфрута и мягким пламенем имбиря. Иногда, когда становилось тихо, мне казалось, что я могу мимолетно почувствовать его запах на языке, между резким нотами застарелой усталости и дрянного кофе. Гламур, морок, мираж, "все это плутни королевы Маб". Долбанное воображение. Так, Грег, возьми себя в руки. Хватит уже об этом думать.
Первого сентября я смотрю на список людей, чьи ответы на мои вопросы, разбросанные между стандартными пунктами протоколов, заслуживают внимания. «Вы бывали на заводе «Редск» в Хайверинге?» (неофициальное название завода добыл мне Хилл в качестве извинения за затянувшуюся недобровольную помощь с моей стороны). «Были ли вы знакомы с Хьюго Батлером (описание, прозвища)?» рядом с, несомненно, логичным: «Были ли вы знакомы с Дегганом?» Примерно половина имен в списке, поджидавшем меня утром с курьером, выделена желтым маркером, с припиской у первой пометки: «Эти наиболее интересны. А.». В конце перечня, от руки вписано еще десять фамилий – перьевой ручкой, изящным почерком. «Эти ответили излишне нейтрально. М.Х.»
Вечером – после трех дней бесконечных бесед с отобранными персонажами (пока никаких выводов, просто накапливаю информацию) – я предлагаю Джерому выпить по пиву в честь пятницы. В итоге, мы пьем по три, и я, грустно погладив по серебристому крылу свою машину на стоянке Ярда, отправляюсь пешком к метро. Но не дохожу – черная машина выезжает из-за поворота. Кажется, меня подвезут домой.
- Хороший вечер, Грегори, – констатирует Антея, грациозно выпархивая из машины, и не отрываясь от телефона. - Составите нам компанию по дороге до дома?
- До вашего или до моего? – шучу я, забираясь в салон. И только там понимаю, что «нам» - не было образным преувеличением. Антея садится следом, отрезая, тем самым пути к отступлению, и я пытаюсь соблюсти приличия, - Добрый вечер, мистер Холмс.
- По каким критериям я должна выбрать ответ? Из присутствующих, самая широкая кровать у мистера Холмса, а самый лучший выбор чая - у меня, - сообщает Антея, вгоняя меня в краску. Автомобиль, тем временем, движется слишком быстро, а заднее сиденье кажется весьма тесным. Тонкий смешанный аромат - неуловимо терпкий слева и, неожиданно свежий, чуть морской справа - странным образом заставляет скакануть пульс. Странным, ага, как же. Кого я пытаюсь обмануть?
- Считаю своим долгом предупредить вас, - Холмс, по неизвестным мне причинам, относится к ее заявлениям совершенно не с той реакцией, какую я мог бы ожидать, - Что у нее дома к чаю прилагаются три крепких парня.
- Вопиюще гетеросексуальных, - парирует Антея, а я молча интересуюсь у самого себя, что за очередной раунд фехтования на намеках они тут устроили.
- Инспектору, несомненна, актуальна данная информация, - лениво произносит Холмс, а я решаю им так просто не сдаваться.
- Вполне актуальна, обсуждаем-то мои планы на вечер. Ширина кровати чрезвычайно важна: мое главное желание – упасть на мягкое и спать до утра. Чем шире матрас, тем меньше шансов, что вы меня побеспокоите.
- На этом и порешим, - усмехается Холмс, - Мы приехали.
На улице он закуривает, а Антея – как только машина скрывается за углом – смеется.
- Ну и что это было? – интересуюсь я.
- О, это было весело, - Антея уже просто улыбается, - Извините, Грегори, у меня было плохое настроение. Другой водитель приедет за вами через минуту.
- Рад хотя бы так доставить вам удовольствие, - я сам, надо признать, прибываю в хорошем настроении, и не считаю ее шутку глупой. Зато считаю себя вправе спросить:
- Как вы смогли разобраться с ситуацией?
- Воззвали к совести, - Майкрофт стряхивает пепел с сигареты, - У Антеи великолепно получается утихомиривать разгоряченных мужчин. Даже в тех случаях, когда счет их идет на тысячи. Для этого ей нужен коммуникатор и вдохновение. Так что, можно сказать, проблемой было только вдохновить ее.
- Но тебе же это удалось, - говорит она. - Да, Ма-а-айкрофт? – от интонаций, проскользнувших в голос Антеи, меня прошибает коротким разрядом возбуждения. Нет, определенно, такой тон должен быть запрещен законом…. Или, наоборот, использоваться всегда и везде.
- Поделитесь секретом? – я слышу, как подъезжает машина, но очень хочу оставить последнее слово за собой.
Она заговорщицки улыбается, а когда я уже собираюсь садиться, быстро прижимается, и, притянув за лацканы, так что я снова ощущаю терпкий аромат духов, тихо и горячо выдыхает на ухо.
- Восхитительный секс, Грегори. Не самый худший способ, всегда срабатывает, - Майкрофт, замечаю я краем глаза и сознания, изображает довольную – я бы даже сказал, самодовольную – улыбку. Я быстро ныряю в салон автомобиля.
Стоит ли удивляться, что, оказавшись дома, я не нахожу другого способа избавиться от ярких, пусть и довольно однообразных картин перед глазами, кроме как прошествовать в душ. Пока я быстро скольжу рукой по члену, мне некогда думать о том, что же возбуждает меня сильнее: неприкрытая сексуальность Антеи, или не менее притягательная сдержанность Майкрофта? А потом размышлять становится элементарно лень. Да и вообще, думаю я, засыпая, никого из них, надо полагать, мне не получить, так зачем ограничивать себя в фантазиях?
…
Перечитываю в субботу протоколы допросов – пожалуй, сейчас достаточно косвенных доказательств, чтобы говорить об «обоснованном подозрении», что к двум убийствам может быть причастна «ДДА». А значит, я смогу получить ордеры на обыски, а может, и право на задержание подозреваемых в причастности к «змеям». Днем приходит еще одна хорошая новость: человек из профсоюза с завода Моргана готов приехать ко мне завтра. А под вечер звонит О`Келли: «Если это всё еще актуально, то можешь вычеркнуть, неофициально конечно, версию, что к убийству Райса причастны наркоманы. И, Грег, возможно, тут замешаны «пустынные змеи» И почему я не удивлен?
Кроме того, разобрав почту, я нахожу официальный ответ от посольства США. Гражданин США Мэт Йорк, директор аналитического управления Пентагона (я только я и могу, что застонать) находился в Великобритании на отдыхе. Ничем, связанным с работой, в отпуске не занимался (ну еще бы они что-то другое написали), какими-либо основаниями полагать, что убийство могло быть связанно с профессиональной деятельностью погибшего, компетентные органы США не располагают. Не хватает только постскриптума: правительство США выражает обеспокоенность высоким уровнем бытовой преступности в Лондоне, и надеется, что хотя бы данное конкретное преступление будет раскрыто.
В понедельник мне есть, что показать Джерому, который, замечу, с ледяным спокойствием месяц назад ушел в отпуск, оставив мне на прощание список дел и ценных указаний. Но, вместо этого, первым делом я даю ему почитать показания мистера Коннора.
- Но как? – прочитав, он смотрит на меня так же, как я вчера и сам бы на себя посмотрел.
- Не меня надо спрашивать, - разумно отвечаю я, а он еще перечитывает то, что я осмысляю уже сутки. Если мистер Коннор не ошибается, то наши изделия «СП-12 и еще 13 цифр спецификации» в каком-то количестве изготавливались на обычном заводе в Хайверинге. «Да, очень похоже», - сказал он, посмотрев на несекретную часть чертежей. «Только тут как-то по-другому», - дополнил он, изучив секретную, с которой были сняты соответствующие грифы перед тем, как документы попали ко мне. К счастью для меня, сняты официально, потому что, когда Джером дочитал до этого места второй раз, он возмущенно поднял на меня глаза. И если бы взглядом можно было бы резать плоть, то я, нашинкованный, поместился бы в корзинку для мусора. Прежде, чем он начал искать что-нибудь тяжелое, я успел оправдаться, что в деле это всё официально и несекретно. Поэтому Сонг спросил о другом:
- Ты никогда не задумывался о том, насколько опасно быть одним из людей Холмса? За всё ведь приходится платить, равно или поздно.
Похоже, после отпуска он стал осведомленнее. Впрочем, возможно миссис Флайен решила максимально просветить юношу об особенностях внутренней криминальной политики королевства, пока не стало поздно.
- Я не один из людей Холмса.
- Ну да, - фыркнул Джером, - Ладно. Грег, - он положил протокол на стол и побарабанил по нему пальцами, - Если это правда, то вся история очень неприятная. Я бы даже сказал, опасная.
- У нас пять трупов, разумеется, она опасная, - не удержался я от сарказма. И тут у меня зазвонил телефон.
Коллеги из дорожной полиции.
Мистер Коннор вчера вечером попал в ДТП, из-за столкновения с другой машиной – неустановленной, скрылась с места происшествия – вылетел с дороги и разбился. В машине нашли обрывок повестки, в связи с чем и уточняли - был погибший у меня, в какое время, трезвый ли.
Ответив на вопросы, я тяжело опускаюсь в кресло. Дело стало совсем опасным. И хуже всего то, что опасным, видимо, для любого, кто будет готов отвечать на наши вопросы.
…
Тем не менее, собравшись с силами, к вечеру мы с Джеромом пишем список того, что знаем. А точнее он пишет, а я рисую схему, под ехидные замечания: «Этого официально у нас нет, эту стрелочку я бы вычеркнул…». Нет уж, каждому свое. Мне ловить – ему доказывать.
Хьюго Баклер явно знал о стократной накрутке цен, скорее всего, от Райса.
Убийства обоих инициированы ДДА.
ДДА обеспечивает «кулаки» для некой «беловоротничковой» преступной группы. Которую, видимо, серьезно обеспокоили догадки/знания Баклера и Райса об их «бизнесе». Это заказчики?
Шиан обеспечивал им устойчивые объёмы закупок оборудования. Но из-за чего случился конфликт, когда он был уже на пенсии? Лишний свидетель?
Морган делал часть оборудования вне своих смен на заводе – могло это удешевлять само производство? А что, если они что-то сделали не по тем чертежам? Зачем? Судя по всему, это что-то работает нормально? Был ли он еще одним лишним свидетелем?
Джером бурчит: «В этой среде, как правило, не бывает столько трупов».
«Да, но здесь крутятся достаточно серьезные деньги», могу я возразить, благо налоговики сделали все быстро, и теперь суммы нам известны. Но, вместо этого, перелистываю бесконечные тома дальше.
Следы НДС, перечисленного компаниям, теряются в оффшорах, все запросы о правовой помощи мы направили. И, судя по всему, организованный совместными усилиями миссис Флайен и мистера Холмса трехдневный срок на согласование и отправку (вместо обычных двух-трех месяцев) - это предел скорости работы нашей бюрократической системы. Уже ясно, что ответы будут нескоро, и мало чем нам помогут. А ведь узнай мы имена тех, кто получил деньги, получили бы намек на тех, кто стоит во главе.
Дальше у меня сплошные вопросы. Какое отношение к происходящему мог иметь Йорк? Почему гибель Деггана при задержании смогла так – очень близко к понятию «война» - зажечь улицы Лондона? Вопросов в моей схеме больше, чем четкого перечня доказательств у Джерома. В такие моменты мне кажется, что у меня нет шансов раскрыть эту серию убийств.
Всю ночь я предсказуемо буду мучиться бессонницей, и задаваться вопросом – как я мог предотвратить последнюю смерть?
Утром – невыспавшийся и хмурый – я отправлю смс: «Неужели нельзя теперь наплевать на правила, и узнать – кто же, в итоге, получил украденные налоги?». Мне обещали, что правил не будет, как почему же это не так?
Глава 7. О часах, масштабах и неприятностях.
читать дальше
У дверей в Ярд я сталкиваюсь с Джеромом, внимательно созерцающим крылечко.
- Что такое, мистер Сонг? - шучу я, - Просрочил удостоверение, и не пускают?
- Нашел, - он кивает на неприметную табличку на входе, извещающую, что «ведется видеонаблюдение».
- У нас тут куча камер, для тебя это сюрприз? Лондон, между прочим, первый город в мире по числу камер, наблюдающих за гражданами, - делюсь я данными официальный статистики, мысленно передавая привет и неофициальным камерам мистера Холмса. Интересно, кстати, есть ли они около моего дома? А то, может быть, стоит подкачаться к весне, и затем бегать с оголенным торсом? Чем не флирт? Гамбургер, съеденный по дороге, явно поднял мое настроение.
- Я видел в деле запись с камеры, с часами Баклера, - по дороге в кабинет сообщает Джером, - При наличии предупреждения о ведении видеосъемки, мы сможем это использовать.
- Сам догадался?
- Читал вчера похожий случай.
- Проводишь вечера в библиотеке?
- Уж точно делаю это чаще, чем инспекторы полиции, - ухмыляется Джером, берясь за последнюю папку, накопленную мной за время его отпуска. Мне, внезапно, становится интересно, чем он будет заниматься, когда досмотрит ее? Ведь, по сути, это будет первый раз, когда парень останется без чего-нибудь, что ещё надо просмотреть и легализовать. В углу кабинета, конечно, стоит коробка, куда свалено все то, что Сонг посчитал невозможным пока приобщить к делу хоть каким-то боком, но этого мало. Да и вряд ли Джером вернется к этим документам. Ждать ли мне активного участия в расследовании, и на что это будет похоже?
Я быстро проглядел сводки, обзвонил курируемые отделы, и бараном уставился на вчерашнюю схему. Какие вопросы убрать легче? Через полчаса меня отвлекли.
- Я думаю, пора снести кому-нибудь двери, - закрыв папку, говорит Джером.
- Прости, что?
- Давненько я не ломал никому дверей, - отвечает он, - В смысле, не организовывал.
- Не думал, что это свойственно коронерам, - фыркаю я.
- Так я почти и не работал коронером, - пожимает плечами Джером, - Это меня ради твоих дел перевели, а вообще, я расследовал организованные поставки наркотиков.
Вот так номер. Ну ладно.
- И кому мы будем ломать двери?
- Так вот Баклеру и сломаем. Возьмем на этих часах ордер, и пойдем.
- Не маловато будет?
- Его налоговая декларация не позволяет предположить таких доходов. Так что, вполне. Тут ведь как – если мы ничего не найдем, он будет жаловаться и нам придется извиняться, а если найдем – так мы герои и никаких жалоб. Надо рискнуть.
…
И вот так, спустя сутки, в шесть утра мы вваливаемся во внешне скромный дом Сэма Баклера, совершенно ошарашенного таким оборотом дела, и достаточно быстро начинающим требовать адвоката (звоните – разрешаю я), обещающим, что он будет жаловаться на нас в королевскую прокуратуру. Джером, в двух шагах от нас, демонстративно закатывает глаза и усмехается, всем своим видом показывая, что «королевская прокуратура в моем лице внимательно слушает вас прямо сейчас».
По мере того, как мы методично перерываем дом: отвинчивая плинтуса, простукивая стены, перетряхивая рубашки, и тому подобное, мистер Баклер, так и не позвонивший адвокату, притихает и явно начинает нервничать. Мы доходим до шкафа с книгами, и бинго! – словно в старых добрых фильмах, обнаруживаем часть книг с вырезанными страницами в середине. И там не только пачки наших фунтов, есть и доллары. А говорят еще, что теперь люди доверяют только счетам в Швейцарии. Есть, есть еще романтики, любители классики и наличных!
- Аль Капоне сел за уклонение от уплаты налогов, - демонстрирует широкий кругозор Андерсен, и укоризненно смотрит на Батлера. Укоризненный взгляд Андерсена, смешанный со скорбью из-за несовершенства мира, где преступники имеют много денег - убийственен.
- Я… я всё расскажу, - внезапно говорит Батлер, - Только не в тюрьму.
- Обещать это сложно, - сухо произношу я, внутренне ликуя, - Но сотрудничество с полицией и следствием, в любом случае, облегчит вашу участь.
- И позвоните уже, наконец, адвокату, - вступает в разговор наш блюститель прав и допустимости доказательств. - Только тому, который не испортит вам сделку с правосудием.
Обыск мы заканчиваем, обнаружив еще и документы на номерной счет в Лихтенштейне – оказывается, что наш инженер не столь уж и консервативен.
…
Свой рассказ мистер Баклер заканчивает под вечер, в очередной раз клятвенно заверяя, что знать ничего не знал про цены и налоги. Мы не настаиваем, он и так рассказал достаточно, чтобы серьезно задуматься. Я – на всякий случай – о том, куда бы его спрятать, Джером – что теперь делать с полученной информацией.
Суть рассказа Сэма Баклера проста. Шесть лет назад к нему обратились некие люди, предложившие много денег. «Много» в их понимании сводилось к фразе «Вы можете назвать сумму сами». Хотели они за это тоже немало: уже знакомое нам оборудование СП 12 «и еще тринадцать цифр спецификации» – имеющее каждое свой индивидуальный номер - должно было получить сертификаты, как выпущенное на «Индастриал Сафети».
- Они привозили уже готовые изделия, - рассказывал Баклер, - затем они штамповались нашими номерами вперемешку с произведенными на заводе. Я оформлял все сертификаты, и мы отгружали оборудование заказчикам. Я выборочно проверил первые две партии, прогнал по всем тестам – там всё было нормально, они не отличались качеством. За материалы отвечал тоже я, поэтому мог подогнать расходные показатели.
- Получается, заказчики не знали, что покупают продукцию, которая произведена не у вас, - уточняю я.
- Я не могу утверждать этого точно. Я никогда не общался с заказчиками лично.
- Тогда в чем смысл всей схемы?
- Я не спрашивал, я клянусь.
- Но это же элемент безопасности атомной станции! – не выдерживаю я.
- Я понимаю, - тихо произносит Баклер, - Но убедил себя, что все функционирует нормально.
- Мой клиент хотел сказать, после проверки он был убежден, что оборудование функционирует нормально, - я впервые слышу адвоката, порекомендованного Батлеру Джеромом. - Отразите это в такой формулировке, пожалуйста.
Дальше мы записываем всё, что Батлер может вспомнить: приметы, имена (без фамилий, наверняка вымышленные), телефоны тех двоих, кто общались с ним, когда привозили, и в каких объемах, сколько денег был переведено за это время, когда была последняя поставка (два года назад).
Когда все закончилось, и Батлер отправился курить в сопровождении Донован, адвокат в задумчивости посмотрел на меня и Джерома.
- И что теперь? Мистер Сонг, мистер Лейстрейд?
- Не хочу, чтобы это посчитали запугиванием, но я бы сказал, что в тюрьме ему будет безопасней, - я, черт побери, не хочу еще одного трупа.
- Об этом я уже догадался, - хмуро произнес адвокат, - Но сможете ли вы сделать так, чтобы там было действительно безопасно?
- Мистер Лейстрейд сможет, - усмехнулся Джером, - У него есть влиятельные друзья, способные обеспечить такие мелочи, как одиночная камера и отдельная охрана, не так ли?
- Мистер Лейстрейд постарается, - в тон ему отвечаю я. Что еще за очередные отголоски противостояния, соперничества, или еще чего между «Садом роз» и «ледяной империей», и какого хрена я опять посередине?!
«Мистер Холмс считает, что парень просто бунтарь, в его возрасте это нормально. Передает, что будет вам тюрьма. А.»
«Большой брат не покидает меня! Кстати, хотел спросить - у моего дома есть камеры?» пишу я ей в ответ.
«В парке, где можно было бы бегать – нет. Но я могу организовать
А.»«Хотя мне и так нравится ваша фигура. А.»
«И нет, я не сама догадалась. А.»
«Думаю, что мистеру Холмсу тоже нравится, но ценит он вас не за это. А.»
«А за отношение к работе, вернитесь к ней. М.Х.»
…
«Кто, интересно, первый придумал, что обыск завода - это отличная идея?» - спрашиваю я себя, рассматривая с высоты очередной гигантский цех. Или точнее, «кто сказал, что нужно обыскивать все цеха?». Семь часов уже роем, и конца-края пока не видно. Да, конечно, весь отдел Хилла (привет ярдовской взаимопомощи) мне помогает. Да, все курируемые мной территориальные отделы выделили по паре человек. И даже мистер Холмс, судя по всему, пользуясь какими-то отголосками полномочий с августа, передал мне четверых самых вменяемых парней из отдела Джексона, как тот ни чертыхался (очень, правда, тихо и дипломатично). Пару специалистов из управления по гражданским ядерным объектам, этих «атомных констеблей» раздобыл Джером (подозреваю, не обошлось без вмешательства высших сил «Сада Роз», не будем показывать пальцем на знакомый мне кабинет. Уж кто бы говорил про «людей Холмса»!). Но всё вместе не слишком помогает: когда закончатся бесконечные эти цеха, я не представляю, каких-либо чертежей, или деталей, похожих на имеющиеся у нас эскизы, пока не нашли.
Вообще, любой обыск весел первые полчаса: пока собрались, пока, наконец, поехали, пока вломились, простите, вежливо зашли в адрес. А потом начинается нудная работа сопровождаемая стонами истеричного юриста предприятия (с тоской вспоминаю вежливых комплаенс-офицеров «Индастриал сафети»), не до конца понимающего, сколько всего я, на самом деле, могу. Могу, потому что Джером, откопав какие-то «аналогии», уверенно заявил, что Скотланд-Ярд в моем лице может воспользоваться положениями Акта о противодействии терроризму, преступлениях и безопасности. Другой вопрос, что Сонг, задумчиво почесав затылок, признался в некотором злоупотреблении своими знаниями, и в несколько расширенном толковании положений закона. С третьей стороны, подвел Джером итог своим рассуждениям, закон на то и закон, а не прецедент, чтобы его расширительно трактовать.
Весело было в первые часы, а сейчас пошел уже восьмой. Меня не покидает ощущение, что все зря. Бывший компьютер Моргана ничем тоже не порадовал. Разумеется, мы его забрали, но я опасаюсь, что там ничего и не было. Вздохнув, иду посмотреть, как дела в следующем цехе, и тут замечаю выход во двор. Выглянув туда, я обнаруживаю – с ужасом – еще пару строений. Сопровождающий инженер пытается успокоить мои нервы, рассказав, что одно из них не используется - там складируют мусор, который перед вывозом требует сортировки. «Завод старый, не все линии настолько модернизированы…» - он что-то еще там говорит, но я уже топаю на улицу, по дороге вызванивая Донован, чтобы она направила сюда первую же группу, закончившую обыск цеха. Зачастую, мусор – это наиболее интересное.
Когда глаза начинают слипаться, один из ребят Джексона извлекает из-под развалов стальных обрезков и прочих полезных сплавов потрепанную папку, в которой оказываются залитые чем-то, плохо различимые, но явно похожие на искомые - чертежи. Сегодня я редкостный везунчик.
…
Я могу так думать ровно до вечера. Когда уже мечтаю о кровати, одеяле, и сне – именно так, в полной комплектации, звонит О`Келли. Дескать, мне тебя, Грегори, жаль, но у нас двойное убийство, а ты все еще курируешь наш отдел. Инструкция в этих случаях строга и непреклонна: изволь приехать к нам на место преступления.
Я бы спалил эти инструкции к чертовой матери: на месте становится абсолютно ясно, что это типичное убийство для Брикстона. Вместе пили, слово за слово, двое разодрались, рядом оказался нож, с победителем зачем-то сцепился и третий собутыльник. Итог: два трупа, одним и тем же ножом, орудие убийства здесь же, отпечатков пальцев полно. Осталось поймать парня, их оставившего. Покрутившись там минут десять, я выражаю сочувствие сорвавшейся вечеринке, и отбываю к своей постели.
На следующий день выясняется, что отпечатков в базах нет, и приходится всем работать по старинке. Я и сам звоню своим агентам, с парой встречаюсь лично, с просьбой половить слухи о неудачной пьянке. Всё таки, еще одно нераскрытое убийство, пусть не у меня, но в курируемом отделе, да еще и под конец третьего квартала… Нет уж, мы его раскроем.
Джером – счастливчик – еще отсыпается. Зато меня в кабинете ждет вкуснейшая бельгийская шоколадка с приколотым чеком – Антее, оказывается, известны такие нетривиальные вещи, как сумма, с которой шоколадка становится взяткой. В том, что это неизвестно больше никому, я не сомневаюсь. А зря. Под чеком обнаруживается белый картонный прямоугольник мягкого льняного тиснения с двумя именами, написанными уже знакомой мне рукой. Покачав головой, я забиваю их в поисковик базы для проверки, и отдаю должное шоколаду. Как я и подозревал - восхитительный. Когда звонит телефон, рот у меня все еще занят.
- В своих догадках, инспектор, вы были почти правы. Имена самовольно раздобыты Антей, но я решил не дать им пропасть втуне, - сообщает Холмс, а я выдаю что-то типа «угу». - Наши специалисты изучили копии чертежей, они совпадают с оригинальными. Но, в нескольких местах есть стершиеся пометки со ссылками на дополнительные листы. Не думаю, что их можно найти на заводе, но я озадачил некоторых своих, скажем так, знакомых. Они подумают, что можно было в этом оборудовании испортить, и возможно ли это вообще.
Я справлюсь с шоколадом и превращаю монолог в диалог.
- Вы не думаете, что они просто удешевляли процесс? Сразу рассматриваете худшие варианты?
- Вы и сами рассматриваете худшие варианты, но, так как это слишком страшно, не даете себе труда сделать это совсем осознанно.
- Ладно. А эти имена - это те, кто получил деньги, в смысле, налоги? - уточняю, на всякий случай. Получив утвердительный ответ (и комментарий, что, между прочим, это стоило ему, Майкрофту, шести часов отсутствия помощницы, обидевшейся на лекцию о несанкционированном нарушений правил), думаю, что к схеме пора приклеивать чистые листы.
Распрощавшись с Холмсом, я доедаю шоколад и позволяю себе помечтать, о том, что такой жест можно расценить, как флирт. Но Майкрофт, с его диетой, не дает для этого поводов. Думаю, что от шоколада он избавляется со стремительностью истребителя, так что, скорее всего, необходимость сообщить мне информацию просто удачно подвернулась. Вообще, как флирт многое можно было бы расценить. Но, я уверен, что они с Антеей просто так развлекаются. Без скрытого подтекста. Пожалуй, даже жаль.
У меня снова звонит телефон.
- Гре-е-е-ег? – незнакомым и очень пьяным голосом интересуется абонент.
- Только что был Грег, - отвечаю я, за годы работы, привыкнув и не к такому.
- Гре-е-е-ег, ты это… приезжай за мной…
- С этого места поподробней, - предлагаю я.
- Ну я это, как… готов в тюрьму… но я сам не да-а-а-еду, - с трудом связывает слова собеседник.
- Ага, - я вытаскиваюсь из кресла, - Было бы неплохо еще и адрес мне сказать.
Еще через два часа, я пью в Брикстоне кофе с пирожными, притащенными О`Келли из «Baker & Spice». С парня, допивающего бутылку дешевого виски (я же не изверг, забирать не стал), уже сняли отпечатки пальцев, сверили их с теми, что были на месте преступления, и они совпали. Хорошие агенты, как я и говорю всем своим стажерам – это две трети моей работы. Хотя такого у меня ещё не было: собрав сумку с вещичками «на выход», парень, поддавшийся на рассказы «всё равно поймают», купил вискарь, и после половины бутылки позвонил по оставленному номеру телефона.
…
Утром около моей машины стоит Холмс. Я вижу его автомобиль рядом, и убыстряю шаг. Мне очень не нравится то, что он не в машине. Еще больше - то, как явно он обеспокоен и зол.
- У вас хорошие агенты, инспектор, - это вместо «доброе утро». По тону я понимаю, что, в общем-то, утро совсем недоброе. – Для них есть работа. Предвосхищая вопрос: все, кого мог задействовать я, уже задействованы. Проблема в том, что мало на кого я могу сейчас положиться. О том, что случилось: у Антеи отключен телефон, и ее нет нигде, где она могла бы быть.
Я уверен, что это крайне хреновые новости. Комментарии о квалификации охраны я опускаю, вспомнив случаи, когда даже спецслужбы не справляются, и спрашиваю, считает ли Холмс, что это, опять-таки, связано с моим делом.
- Нельзя исключать вариант, что связано всё, - говорит он и прощается.
Мысли о том, на каком основании я начинаю звонить некоторым своим агентам прямо из машины, у меня даже не возникает. Но и не надо: по приезду в Ярд, застаю приказ о недельной спецоперации по противодействию похищениям и вымогательствам. В следующие двое суток сплю мало: методично проверяя все места, по которым поступает хоть какая-то информация. Часть бесполезной, часть полезной, но не мне: два притона, один обычный шантаж, один арсенал. На второй вечер Рон узнает то, что мне надо.
Мы успели вовремя, это главное. Достаточно одного взгляда на обстановку, чтобы понять - обращались с Антеей нормально. По крайней мере, ни о каком насилии речь не идет, если не брать в расчет то, что как-то же они ее сюда притащили. Подвал, скорее, похож на богемную квартиру, вполне пригодную к жизни. Холодильник, вот с едой, диваны, разве что бассейна нет, хотя ванная не то, чтобы сильно уступает. Меня смущает, как равнодушно относится сама Антея к моему появлению в шумной компании «тяжелых». Я-то ожидал ехидных реплик о том, насколько редкостно мы тормозили. Но нет, она бесстрастно взирает на нас с кресла, а после того, как я говорю «пойдем», встает и выходит со мной на улицу.
Там я и звоню Холмсу, пока двух горилл, находившихся в самом доме, вытаскивают в наручниках.
- Я буду через две минуты, - сообщает он, - Не отходите от нее, инспектор, а лучше - обнимите.
Сделать что? Поколебавшись секунду, решаю вопросы задавать потом, и осторожно привлекаю девушку к себе. Я чувствую, насколько Антея напряжена, она – ну, в наличии мышц, наверное, сомневаться не стоило – производит впечатление скрученного и напряженного стального каната. Заключив ее в кольцо своих рук, вспоминаю, как видел такое однажды – на второй год работы, при обрушении строящегося здания. Нарушение технологии, как мне потом объясняли, и перенапряженная арматура разворотила бетон, раскидала каменные ошметки по площадке, и угрожающе зависла под немыслимыми углами. Для того, чтобы распилить ее в нужных местах, не дав разлететься по непредсказуемым траекториям, потребовалось пригнать половину института физики металлов. А я потом год еще ждал экспертиз и не мог закончить дело с пятью погибшими.
Рука Антеи резко вздрагивает, и я переплетаю ее пальцы со своими, пытаясь поделиться чувством контроля и защищенности. Что за чертовщина? Майкрофт бесшумно возникает у меня за спиной, и я осознаю это только в тот момент, когда его пальцы, поверх моих, накрывают ладонь Антеи. Меня окатывает жаром.
- Не забывайте дышать, инспектор, - тихо советует он мне, – И не дергайтесь. Мои люди тут закончат, а вы очень поможете, если поедете со мной. И не отпускайте ее.
Выпутав руку Антеи из моего захвата, он держит ее, пока Док – непривычно молчаливый – вкатывает в вену ядовито-зеленую жидкость. После чего кивает на машину.
Теперь заднее сиденье совсем не кажется мне тесным, несмотря на то, что Антея, засыпая, поворачивается на бочок, обхватывает мою талию тонкими руками, и утыкается носом мне в живот. Ноги она забрасывает на колени Майкрофту. Я растеряно смотрю на то, с каким невозмутимым лицом он снимает с изящных ступней туфли и начинает осторожными движениями разминать икры.
Опустив ладонь на плечо Антеи, с облегчением констатирую, что это уже не звенящий металл, хотя и до расслабленности еще далеко. Но теперь я могу наблюдать с излишне выгодного ракурса ее декольте, а при попытке отвлечься - размеренно движущиеся пальцы Майкрофта.
- Она не спала эти трое суток, - нарушил молчание Холмс. - Док, скажи уже что-нибудь.
- Ну, раз сразу заснула, то, может быть, все еще и неплохо, - раздается с водительского места.
- Плохо, что кто-то знает, - констатирует Холмс, - Но, думаю, еще не слишком многие. И я до них доберусь.
Это звучит как свершившийся факт, и я этим «им» уже не завидую. Другой вопрос, что я не особенно понимаю – в чем проблема. И следующий пункт на повестке дня - мне себе-то завидовать, или наоборот? Антея после трех суток бодрствования будет спать хоть на раскаленной крыше, и такая мелочь, как моя эрекция, все больше натягивающая брюки, ее не побеспокоит - но она серьезно беспокоит меня. Вот какого хрена я сегодня не надел джинсы
- Ну да, ты бы предпочел, чтобы ее избили, – хмыкает Док, - Типа, ребра заживут. Ты же сам всё давно знаешь, и не мне тебе советовать. Если придет в себя, что-нибудь придумывайте. Элементарно это уже не будет.
- Я жду, что это «что-нибудь», наконец, придумаешь ты, - холодно бросает Холмс.
- Это слишком большой риск. Мэт оставил не так много, а…
- Не больше, чем всё это, - обрывает его Холмс, - У тебя есть время до февраля.
Дальше мы едем в молчании. А у меня начинает зашкаливать пульс: от легкого, обнимающего меня, вползающего сразу в кровь, запаха цитруса, весеннего леса, наваждения. От гипнотизирующего танца резких отблесков серебра: Док не закрывает окно, и солнце отражается от запонок Майкрофта. Мне кажется, я сойду с ума прямо сейчас: это слишком много для меня одного.
В роскошном пентхаусе Майкрофт, не мешкая, проходит со своей ношей куда-то вглубь – заодно я могу оценить, что не такой он и хилый, каким кажется. По крайней мере, Антею на руках он удерживает без видимых усилий. Мысль об этом – и о том, что там, под костюмом – только ухудшает мое состояние. Внутренний диалог с самим собой: «Ты бы, Грег, уже определился, в кого из них двоих ты, всё-таки, влюблен» ни черта не помогает. Но сбежать сейчас вряд ли получится, подсказывают мне остатки мозга. Интересно, нормальным будет заявить Холмсу, что если он хочет со мной осмысленно пообщаться, то сначала придется показать дорогу в душ?
Спальня накатывает уютом и теплыми красками - мне немедленно хочется упасть и заснуть где-нибудь. Камин ясности ума тоже не способствует. Комната подтверждает свое название роскошной ширины кроватью, поперек которой – резко отбивая желание уснуть – свернулась калачиком Антея. Спит, крепко вцепившись в правую руку Майкрофта, сидящего поверх сдернутого покрывала и прислонившегося к резной спинке.
- Я должен извиниться за свое не гостеприимство, инспектор. Надеюсь, что обстоятельства меня оправдывают. Нам надо поговорить с вами о деле.
Ага. Отличный план.
- Я…
- …не в состоянии сейчас этого сделать. Я вижу. Душ, или вы подойдете поближе?
Я думаю - это нормально? Ну, то, что я так туплю?
- Вы, с учетом того, что я ближайшие шесть часов не смогу уйти отсюда, нужны мне вменяемым, - достаточно спокойным тоном продолжает Холмс. - Просто подойдите.
Нет, ну как тут отказаться? Я делаю шаг, другой. Он цепляет меня за ремень, тянет на себя, и я, наплевав на всё, падаю на колени – на кровать рядом с ним. Левой рукой Майкрофт, оказывается, владеет не хуже, чем правой. Сначала он настойчиво обводит мой член по контуру через брюки, а затем - берется за пряжку, решительно отбросив мою руку. В следующую секунду на меня – оглушив, заставляя задыхаться – обрушивается целый водопад ощущений. Я судорожно глотаю воздух, напоенный его запахом. К цитрусу и дереву примешивается мускус, оборачивая мои кости тяжелой ртутью. В глаза бросается ослепительно белый манжет – по сравнению с ним, длинные пальцы совсем не бледные. Кожа горит, мне почти больно от прикосновения одежды к телу. Невыносимо хочется выгнуться дугой, вырваться из плена ткани, забрать всю прохладу воздуха… А еще сильнее – почувствовать пылающими губами светлую, тонкую, наверняка ледяную кожу Майкрофта.
Но тут я беру себя в руки. Если и да, то не так.
- Лучше душ, - закрыв глаза, твердо говорю я. По крайней мере, надеюсь, что получилось твердо.
- Принципы, - звуки воспринимаются, словно сквозь стекло, воздух резко становится плотным, оттого что я перестаю чувствовать пальцы Майкрофта. От болезненности возбуждения сводит скулы, - Это то, за что в вас можно влюбиться. По крайней мере, если я правильно понимаю теоретическое значение слова - поскольку на практике испытать подобное не способен. Из комнаты налево, там не ошибетесь.
Оказавшись в просторной ванной, я спиной прислоняюсь к стене, и осознаю, насколько сильно меня колотит. Выровнять дыхание не получается, мыслей тоже не слишком много, и я, закрыв глаза, сдаюсь, расстегивая брюки. Слишком легко представить, что могло бы произойти дальше.
Через неприлично короткое время его пальцы уже резко движутся вдоль моего члена, исследуя мою реакцию, стремительно подстраиваясь под правильный ритм. Иногда они резко останавливаются, и, сосредоточив короткие круговые движения на головке, заставляют меня запрокинуть голову и неконтролируемо кусать губы. Взгляд Майкрофта не отрывается от моего лица, и лед в глазах завораживает, но не остужает. Категорически невозможно думать, оценивать, анализировать. Я опираюсь рукой на его согнутое колено, вцепляясь излишне сильно, но он только сжимает мой член чуть жестче. Коротко прихватив зубами ладонь и подавив стон, я резко подаюсь навстречу и взрываюсь.
Когда к предметам возвращается резкость, а дыханию - размеренность, я окатываю лицо ледяной водой, и постепенно прихожу в себя.
- Вы продолжаете считать, что тут возможен официальный путь? – спрашиваю я, глядя, как Холмс изучает на планшете мою схему, переведенную в электронный формат. Виновница хищения интеллектуальной собственности – отмечаю, что ко мне вернулось чувство юмора – освободила руку Майкрофта (который, видимо, успел воспользоваться этим, и избавился от пиджака и жилетки), зато посчитала его бедро отличной подушкой. В отличие от меня, его это явно не взволновало.
- Да, считаю, - он усмехается, проследив направления моего взгляда. - Mой мозг на сто процентов занят другим, инспектор. Вернемся к делу.
- Включая это похищение?
- Включая.
- Но как?
- У Антеи есть личность, под которой она официально на меня работает. У меня, инспектор, есть официальная и совсем несекретная должность. Она мой личный ассистент и моя любовница. По личной инициативе, в силу вашего знакомства еще с тех времен, когда она присматривала за моим братом – Антея консультировала вас по отдельным вопросам экономического характера, важным для вашего расследования. У нее есть даже подходящий для этого диплом. Вполне достаточно для того, чтобы у вас возникли, по меньшей мере, две версии, и поводы для инициации официального расследования.
- Повод, как скажет Джером – мой следователь – совсем не то, что понимают под этим словом нормальные англичане. Мне нужно заявление, ее или ваше, причем ваше – трехдневной давности, или мой рапорт, или… И, между прочим, нужны ваши показания. И всё, что «ваши люди» испортили на месте преступления.
- Вот и займитесь этим, - предлагает он мне, - Поводами, я имею в виду. Используя вашу терминологию, я же могу сослаться на шок, и дать показания позже? Вашему, э-э-э-э, следователю. Давно хотел на него посмотреть вживую. Мои люди, скажем так, законсервировали место происшествия, вы вполне можете там теперь работать, ничего не потеряв.
- Хорошо, - соглашаюсь я. А потом, после паузы, спрашиваю, - Понимаю, что это не должно попасть в материалы дела, но расскажите, что именно с ней произошло? Неофициально. Я должен понять, насколько…
- Антее не стоит находиться одной долго. Это плохо сказывается на её… психологическом состоянии. Долгая история, инспектор. Ее знают семь человек. В Англии. И американцы - не знаю, в каком количестве. Но, имею основания полагать, что они этой информацией не делились, поскольку только один человек там знал, что именно представляет собой Антея, и какие у нее перспективы. Он никому не сказал и уже не скажет.
- Йорк?
- Что? А, да - Мэт.
- А кто знал у нас? Вы сказали это мне, но еще…
- Девять человек, включая вас и Шерлока, который никогда не верил в «просто любовницу», но допустить у нее наличие незаурядного интеллекта также не считал возможным.
Говоря это, он левой рукой берет маркер с тумбочки у кровати, и пишет что-то прямо на манжете рубашки.
- Я тоже не верю в вариант «просто любовница», - я пожимаю плечами, - Она вам дорога.
- Я себе вообще очень дорог, весь целиком - внезапно усмехается Холмс, продолжая делать какие-то пометки на манжете, - Инспектор, вы обещали мне возможность увидеть вашего следователя, когда у меня пройдет «шок», - я практически слышу эти кавычки. - А не демонстрировать таланты в выяснении того, что вас интересует. Я сообщу вам всю информацию, которую посчитаю нужным - завтра. У вас есть дела сейчас, у меня тоже.
Приехав на работу, я застаю там только одного задержанного. И, к счастью, не успеваю начать задавать вопросы.
«Никаких правил, инспектор. Всё, что знает второй, будет у вас через несколько часов, в письменном виде, от лица вашего задержанного. Ваша же задача - убедить его подписать показания. М.Х.»
Наверное, я действительно не хочу знать - спустя четыре часа я смотрю на текст, присланный по электронной почте – как именно это всё было получено. Но, в чём я твёрдо уверен, так это в том, что ни единой секунды не осуждаю используемые методы. И еще - что Джерому не стоит об этом даже задумываться. Мой задержанный – после трех часов разговора – с этим тоже согласен.
@темы: Рейтинг PG-13, Рейтинг NC-17, Антея, Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд, Пре-слэш
-
-
04.04.2012 в 10:34Огромное спасибо за такой шикарный фик и проработку матчасти
-
-
04.04.2012 в 11:32конкретным впечатлениям буду очень рад! как известно - они помогают сделать рассказ лучше )))
marolan
-
-
17.04.2012 в 06:59Красиииво! ни слова не выкинуть... очень чувственно
- Вполне актуальна, обсуждаем-то мои планы на вечер. Ширина кровати чрезвычайно важна: мое главное желание – упасть на мягкое и спать до утра. Чем шире матрас, тем меньше шансов, что вы меня побеспокоите.
спать, спать, спать... довели инспектора... он сон выше секса ставит (или всего лишь больше верит в его возможность в данный момент)
- Восхитительный секс, Грегори. Не самый худший способ, всегда срабатывает,
«В парке, где можно было бы бегать – нет. Но я могу организовать
«Хотя мне и так нравится ваша фигура. А.»
«И нет, я не сама догадалась. А.»
«Думаю, что мистеру Холмсу тоже нравится, но ценит он вас не за это. А.»
«А за отношение к работе, вернитесь к ней. М.Х.»
вот чертовка! не только откровенно соблазняет "запутавшегося" инспектора, так еще и, будто ненарочно, шефа палит
- У вас хорошие агенты, инспектор, - это вместо «доброе утро». По тону я понимаю, что, в общем-то, утро совсем недоброе. – Для них есть работа. Предвосхищая вопрос: все, кого мог задействовать я, уже задействованы. Проблема в том, что мало на кого я могу сейчас положиться. О том, что случилось: у Антеи отключен телефон, и ее нет нигде, где она могла бы быть.
вот не верю! не верю в такого Майкрофта, простите меня ))) можно, конечно, сделать допущение что он чересчур беспокоиться за Антею, либо чересчур доверяет и надеется на Лейстрейда... но все равно, в моем представлении, Майкрофт бы не только самостоятельно отыскал Антею, а постарался бы вообще не впутывать инспектора в лишнюю заварушку.
Нарушение технологии, как мне потом объясняли, и перенапряженная арматура разворотила бетон, раскидала каменные ошметки по площадке, и угрожающе зависла под немыслимыми углами. Для того, чтобы распилить ее в нужных местах, не дав разлететься по непредсказуемым траекториям, потребовалось пригнать половину института физики металлов.
классное сравнение и отступление, впечатлило
- Ну да, ты бы предпочел, чтобы ее избили, – хмыкает Док, - Типа, ребра заживут. Ты же сам всё давно знаешь, и не мне тебе советовать. Если придет в себя, что-нибудь придумывайте. Элементарно это уже не будет.
- Я жду, что это «что-нибудь», наконец, придумаешь ты, - холодно бросает Холмс.
- Это слишком большой риск. Мэт оставил не так много, а…
- Не больше, чем всё это, - обрывает его Холмс, - У тебя есть время до февраля.
что-то не догнала диалог...
Это то, за что в вас можно влюбиться. По крайней мере, если я правильно понимаю теоретическое значение слова - поскольку на практике испытать подобное не способен.
- Да, считаю, - он усмехается, проследив направления моего взгляда. - Mой мозг на сто процентов занят другим, инспектор. Вернемся к делу.
Майкрофт такой.... Майкрофт
И... ну вот он правда тормоз, или только прикидывается? неужели не видит что Лейстрейд хочет его? причем не только в сексуальном плане, а во всех доступных... удивительно как у инспектора вообще всякое желание не пропало, от такого холодного, расчетливого подхода к его эрекции
хотя, может зря инспектор не решился... может разбудил бы вулкан страстей под снежной шапкой Килиманджаро... недооценивает он собственные возможности и переоценивает самоконтроль Майкрофта
-
-
17.04.2012 в 11:21У инспектора в этот момент от самой возможности что Майкрофт снизойдет к его проблемам с горних вышей мозг выключился и включилось сердце. А Майкрофт похоже был шокирован таким сердечным подходом. Да и приятно это быть для кого-то настолько важным, что кусочничать нет сил.
-
-
17.04.2012 в 11:30Suhmat, а как же финал?! мы с бетой ходим кругами и переживаем, как нашим стойким читателям понравится окончание )))
marolan
-
-
17.04.2012 в 11:58ну это когда тот отказался... а вначале походу ничуть не шокирован, решил по-быстренькому с проблемой разобраться и вернуться к любимой работе
"Извините, что принял решение за вас. Но чужая рука приятней своей, как говорили мне в колледже и мне нечем это опровергнуть".
ну как же не чем?! опыт у Майкрофта наверняка есть... наверно все же важно, чья рука.. ))) кому попало себя вручать вряд ли приятней (я не про данный момент, а в общем)
-
-
17.04.2012 в 12:07да, конечно. С моей точки зрения - вот этот Майкрофт - придерживается принципа, что уж если решил потратить время на секс: то это времяпрепровождение будет максимально приятным.
немецкое правительство и Антея могли бы много рассказать про это, но черт побери - вечно заняты другим и ничего не рассказывают
marolan
-
-
17.04.2012 в 12:47отличный принцип,
немецкое правительство и Антея могли бы много рассказать про это
да... жаль что им некогда, мы бы с удовольствием заглянули в этот мир наслаждений
я где-то уже писала вроде, в одном из комментов... я очень рада что Майкрофт в этом фике сексуально активен... не ждет возле окошка, когда придет его "истинная любовь"
-
-
17.04.2012 в 13:26-
-
17.04.2012 в 15:40Я счастлива, что кто-то, наконец, оценил этот кусочек!! Мы с Джер черными воронами парили над эпизодом, чуть ли не языком текст выглаживая
-
-
17.04.2012 в 16:38-
-
17.04.2012 в 16:46ах! ах!!
*на щеках расцветают розы, трепетная грудь взволнованно вздымается*