58 мальчиков на побегушках
Название: Радикальные меры
Автор: Curly_Sue
Бета: Хвосторожка
Пейринг: Лестрейд/Майкрофт, Джон/Шерлок
Рейтинг: pg-13
Жанр: романс, преслэш
Предупреждения: оос, флафф
Размер: мини
Саммари: две рождественские нерождественские истории.
Дисклаймер: отказываюсь.
Статус: закончено.
Глава 1. Внештатная ситуация
Глава 2. Радикальные меры2. Радикальные меры
Вдох!
Сознание возвращается разом, набухает голосами, разномастными звуками, электронным писком неведомых приборов. В теплом темном вакууме было так спокойно и защищенно, там были ласковые пальцы и мягкий голос; там была незнакомая комната, большое, украшенное изморозью окно во двор и горка мандаринов в кресле. Там было хорошо, но невыносимо скучно. Поэтому Шерлок решает проснуться.
— …я не знаю, где мистер Холмс. Кажется я видел, как он разговаривал в коридоре с инспектором… Я не знаю… Не знаю! Я провел здесь всю ночь, черт возьми!
Выдох. Вдох!
— Джон, — голос хриплый, скрипучий, во рту сухо, как в пустыне. — Джон, скажи, чтобы Андерсон позвонил Лестрейду домой. Майкрофт там.
— Шерлок, ты…
Вдох, выдох, вдох, сглотнуть скопившуюся слюну.
— Я.
Хотя сейчас совершенно не хочется быть собой: тело ноет, фальшивит и не слушается. И сложно определить, где копится боль. Она плавает, пульсирует с оттяжкой в загипсованной правой ноге.
Шерлок осторожно открывает один глаз. Джон смотрит на него тяжелым, нечитаемым взглядом, телефон в его руке трещит недовольным голосом, а в окно палаты лупит яркая, пронзительная синева. Шерлок открывает второй глаз — так сразу не понять, что более мерзко: резкий дневной свет или обволакивающая тело боль.
Скучно.
— Шерлок, ты… — повторяет Джон.
— Скажи Андерсону. Со мной все хорошо.
Джон кивает. Послушно передает все в трубку, пока Шерлок считывает его лицо: отмечает круги под глазами, тонкую царапину у виска, поджатые губы, темные пятна на рубашке. Джону тоже досталось, но он привычный, вон — только хмурится сильнее.
— Итак, расскажи мне все, — требует Шерлок.
Джон подходит к окну, весь теряется, сужается в этом чертовом свете. Вздыхает.
— Этот взрыв… был подарком на Рождество. Майкрофт отделался царапинами и легкой контузией, со мной все хорошо, только вот ты…
— Со мной все прекрасно. Что Мориарти? Оставил какую-нибудь развеселую аудиозапись? Или голову китайского наемника в колпаке Санта Клауса? Или открытку с «хо-хо-хо» перед подписью?
— Открытку, — отзывается Джон мрачно. — С «хо-хо-хо».
— Прекрасно! Нужно будет ответить на любезность! Где открытка? Я должен ее осмотреть!
— Обязательно. Потом возьмешь ее у Лестрейда.
Подскочившее настроение прорывается сквозь волокна боли. Милый, милый Джим. Абсолютно сумасшедший и почти непредсказуемый. Нескучный. Можно было бы отдать его Майкрофту еще месяц назад, но как же тогда… кто же… что будет без него? Скука. Шерлок слишком ясно видит, что будет. До мельчайших деталей, до ощутимого зуда в предплечье, до сладкого — миллиметр за миллиметром в вену — предвкушения.
— Прекрати это делать! Я сдам тебя доктору! Нет! Я сдам тебя Майкрофту! А он сдаст тебя в клинику! Нет! Я съеду отсюда! К чертям! К Саре! Завтра же!
— О-о-о, Джон, ты сводишь меня с ума!
— Шерлок. Если еще раз я увижу шприц, замечу следы уколов на руках или твои расширенные зрачки… Я могу выдержать заспиртованный палец в графине для воды, но смотреть на то, как ты себя убиваешь…
Если сдать Джима Майкрофту, начнется ад.
Джон сопит у окна. Кажется, нужно что-то сделать, что-то сказать… Что-то очень обычное.
— Как ты?
— Неплохо.
Плохо. Правая рука подрагивает. Он трет ладонью шею — проспал всю ночь на скамье в коридоре. Это так… так…
Все эти чертовы слова.
— Спасибо, Джон.
Он тяжело вздыхает:
— Поехали домой, Шерлок.
Из больницы Шерлока выписывают без заминок. Джон считает это своей заслугой, но Шерлок так не думает: однажды он лежал здесь с воспалением легких и уверен, его помнят до сих пор.
До такси Джон везет его на коляске. Шерлок щурится на какой-то слишком яркий мир, кутается в кокон из одеяла и собственного пальто, зарывается озябшими пальцами в скомканный шарф. Снег крошится на город крупными хлопьями; они оседают на ресницах, путаются в волосах, нежно касаются лица. С каждым выдохом изо рта вырывается облачко пара, сейчас градусов четырнадцать, не меньше. Настоящая зима.
У машины Джон глядит на Шерлока оценивающе:
— Ну-ка, — говорит, — обхвати меня за шею.
А Шерлок не понимает, как это сделать, если сам он сидит, а Джон стоит. Ничего путного не придумав, он протягивает к Джону руки, тот нагибается, обвивает Шерлока за талию, подхватывает под коленями. Джон теплый и тяжело дышит. Шерлок греет замерзшие пальцы под воротником его куртки.
— Ну давай же, — торопит, — усади меня в машину.
Джон слушается. Шерлок неловко валится на заднее сидение, закрывает глаза, пережидая вспышку боли в потревоженной ноге. Хлопает дверь. Уверенные руки осторожно подтягивают его на себя, и глаза он открывает, уже покоясь головой на коленях Джона.
— Бейкер-стрит, пожалуйста.
Джон смотрит в окно, а Шерлок косится на него, такого странного сегодня. Надо будет как-нибудь объяснить, что перелом — это пустяк, что бывал он в переделках и похуже. Шерлок возится на сидении, устраиваясь удобнее. В машине тепло, пахнет чем-то пряным. Сердце Джона бьется быстро, уверенно и неожиданно громко. Под этот стук Шерлок и засыпает.
― Я хочу участвовать в деле Кейна, ― сказал Шерлок Лестрейду. Закончив очередное расследование, они стояли за черно-желтой лентой оцепления. Шерлоку всегда нравился инспектор: не слишком умный, зато инициативный и энергичный. И, по-видимому, любящий своего кота.
— Зачем тебе это? Там никаких загадок, все просто, как на ладони. ― Инспектор сосредоточенно очищал свой свитер от длинных темных волосков.
— Хочу! Я могу помочь, ― Шерлок замолчал, а потом прибавил чуть тише: ― Его защищают адвокаты Майкрофта. Что-то здесь нечисто, я уверен.
Лестрейд вздохнул:
— Хорошо, я организую допуск. Только, ― он поднял глаза и хитро прищурился, ― у меня есть одно условие.
— Шерлок! Шерлок, просыпайся.
Он делает вид, что не слышит. Как очень много лет назад, когда мама по утром заглядывала в его комнату. Шерлок зажмуривался, забирался с головой под одеяло, а мама щекотала его вылезшие пятки. Тогда ему снились такие же сны — удивительные, опутывающие яркими красками, не желающие выпускать из цепкого плена. В этих снах — погони, перестрелки, расследования…
— Шерлок, ну помоги же мне!
Шерлок открывает глаза. И напарывается на раскосый азиатский взгляд в зеркале заднего вида. На приборной доске — слащавая мудрость от Лао-Цзы: «Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого». Джон с улицы дергает Шерлока за полы пальто, чертыхается в полголоса. Шерлок медленно садится. Обалдевшее от сна и боли тело слушается с трудом. Как же раздражают такие глупые проволочки: травмы, болезни! Потерянное, потерянное время.
— Давай, — тем временем пыхтит Джон, — обхвати меня за шею еще раз.
Шерлок уже знает как это, ладонь сама собой ложится в теплое местечко под Джоновым воротником.
— Сайонара! — кричит Шерлок водителю. Тот ему улыбается и заводит мотор.
Джон останавливается как вкопанный с Шерлоком на руках и чертыхается уже во весь голос; он усаживает Шерлока на крыльцо, укутывает плотнее, а сам ищет в кармане ключи.
— Ты мог бы сначала открыть дверь, и лишь потом вынести меня из машины, — любезно подсказывает Шерлок.
Джон что-то ворчит в ответ.
— О, Шерлок! О, мой бедный мальчик! — слышится голос Миссис Хадсон. — Я видела в новостях про взрыв! Как вы? Как здоровье вашего брата? О, как же вы так на ступеньках! Вы ведь простудитесь!
Шерлок натягивает на голову одеяло, чтобы не слушать ее причитания, а заодно согреть заледеневшие уши.
— Ты похож на старушку, — бросает подошедший Джон. — На мрачную недобрую старушку. Возможно, на ведьму.
Он снова подхватывает его на руки и несет наверх сквозь причитания миссис Хадсон. Путь по лестнице дается Джону не так уж легко: Шерлок с интересом наблюдает за его наливающимся кровью лицом, изучает скорбные складки у сжатых губ.
— Передохни, — подсказывает.
Джон лишь коротко и раздраженно смотрит на него и продолжает подниматься. Никакой благодарности. Добравшись до гостиной, Джон усаживает Шерлока на диван, а сам тяжело опускается рядом.
— Я нес его долго, очень долго. – Закатное солнце светило Джону в спину, выражение его лица невозможно было разглядеть. ― А потом он умер. Уже в госпитале. Врачи недоглядели, у них было много забот.
— Я выживу, Джон, — обещает Шерлок. — Поверь мне.
Джон кивает. Оглядывает комнату, постукивая пальцами по подлокотнику.
— Нам нужно тебя устроить. Давай я разложу диван.
— О, нет, никаких «разложу»! Пусть диван остается диваном, а меня отнеси в свою комнату. Там кровать выше, можно подвинуть к ней стол, чтобы было удобнее работать.
— Работать?
— Дело Кейна.
Джон долго молчит. Потом бурчит, что пойдет менять постельное белье. Шерлок кивает; он использует это промедление с толком: наметит этапы исследования, прикинет, что может понадобиться.
Когда план действий готов, он молча протягивает руки к так быстро управившемуся Джону.
В его комнате царит идеальный порядок. Шерлоку здесь нравится: все функционально, без излишеств. Джон придвигает к кровати стол, копается в шкафу с одеждой.
— Джон, позвони Молли, скажи, что она нужна мне в Бартсе. Сейчас. Необходим изотопный и химический анализ отравы, которая убила Кейна.
— И не подумаю. — Джон медленно оборачивается. — Шерлок, в самом деле, какой Бартс?! У тебя сломана нога, а все нормальные люди готовятся к Рождеству…
— Дай мне телефон. Я сам позвоню ей.
— Не дам.
— Джон!
— О, Шерлок, ты сводишь меня с ума! Вот, возьми!
Холодный женский голос в трубке сообщает о том, что с Молли поговорить не получится. Шерлок ненавидит сейчас этот голос. Ненавидит Молли, которая посмела отключить телефон в такой важный момент.
Он прикрывает глаза, укрываясь от разъяренного взгляда Джона:
— Принеси сюда все, что стоит в кухне на столе. Только очень осторожно! Еще мне понадобится «Кокаин».
— Мой страшный сон, — усмехается Джон. — Ты просишь меня сходить за кокаином.
— Банки три. И постарайся добыть их как можно быстрее, — Шерлок взмахивает рукой, отпуская Джона. Медленно, постепенно он погружается в непроглядную черноту, в которой вспыхивают обрывки фраз и формул, дрейфуют блеклые образы. Если получится соединить их в единое целое, отделить зерна от плевел, то получится…
— Мне нужно с тобой поговорить, Шерлок. — Джон устало потер виски. — Это важно.
Черт!
Образы дрожат, крошатся, и рассеиваются вовсе. Так невозможно думать! Невозможно контролировать собственные мысли!
Шерлок подскакивает на кровати, и, не обращая внимания на протестующее тело, осторожно садится, спускает ноги на пол, встает, закусив губу и балансируя на одной ноге. Двигаться больно, а на одной ноге еще и… нерационально. Потом уже приходит в голову слово «глупо», когда он, добиравшись до гостиной, вытрясает из черепа пачку сигарет.
О, да! С сигаретами дело пойдет на лад.
Шерлок возвращается в спальню в совсем другом расположении духа. Взбивает подушки, поправляет простыню. Ложится на восхитительно-прохладную постель, со вкусом затягивается.
Минуты проходят в блаженных раздумьях — идеальное время. Шерлок собирает паззлы из умозаключений, рифмует, выстраивает в идеальном порядке факты. Джон говорит, что это его состояние похоже на транс.
— Мне нужно с тобой поговорить, Шерлок…
Черт возьми! Не отвлекаться! Не сметь!
Шерлок бросает окурок в прихваченную из гостиной чашку с недопитым чаем. Со временем привыкаешь ко всему, думает Шерлок, прикуривая новую сигарету. К ускользающим, непослушным мыслям, к глупым людям. Но Шерлок никак не может привыкнуть к Джону. И это странно, очень странно. Люди должны привыкать друг к другу, а как иначе жить под одной крышей.
Наверное, когда они привыкнут, их общение исчерпает себя.
— Шерлок, ты с ума сошел! Я вошёл в комнату и перепугался: не пожар ли у нас? Через дым едва брезжит свет лампы!
— Джон, это ты? — говорит Шерлок, не открывая глаз.
— Не знаю! Я знаю, кем я был вчера утром, когда проснулся, но с тех пор я уже несколько раз менялся, — слышится стук отворяемого окна, в комнаты врывается морозный воздух.
— Что ты выдумываешь? Ты в своем уме?
— Не знаю, - медленно говорит Джон. — Должно быть, в чужом. Видишь ли…
— Не вижу, – отрезает Шерлок, открывая глаза. — Что за чушь ты несешь?
Джон долго и подозрительно на него смотрит:
— О, Господи, — говорит наконец и закрывает лицо ладонью. — Я уж было подумал, что ты знаешь. Господи.
— Знаю что? Ты принес мне «Кокаин»?
— Кэррол. Был такой… математик. Не важно. Твой «Кокаин» в холодильнике.
— Принеси банку. И все то, что я просил до этого. — Шерлок принимается загибать пальцы: — Несколько колб и пробирок, серная кислота, перманганат калия, спиртовка, нашатырь, оксид серебра, спектрофотометр, хроматограф…
Джон не слишком расторопен. Он много ошибается. Каждый раз, когда он приносит не то или забывает что-то, Шерлок морщится и вздыхает. Ему нравится растерянное выражение, появляющееся не лице Джона.
— Опять неверно, — ровно говорит Шерлок, глядя на набор стоящих на столе предметов.
— Да, не совсем верно, — вздыхает Джон. — Не хватает некоторых…
— Все было не так, от самого начала и до самого конца, — строго говорит Шерлок. — Ты много ошибаешься.
— Я знаю, Шерлок. Почему бы тебе не помочь мне исправить мои ошибки, вместо того чтобы просто указывать на них?
— Ты забыл оксид серебра, и я не вижу серной кислоты.
Джон приносит все это. Шерлок внимательно смотрит на заставленный стол.
— Теперь можешь идти.
Шерлок старается не улыбаться, но он чертовски рад этому знакомому зуду на кончиках пальцев. Запах нашатырного спирта кажется прекрасным. Прекрасной кажется сама возможность работать. И время летит незаметно. Где-то тикают часы.
— Джон, — кричит Шерлок, наблюдая за очередной реакцией в пробирке. — Джон, ты мне нужен!
Джон не приходит.
— Джон!
Молчание. Оксид серебра медленно превращается в зеркало. Шерлок берет чашку с окурками и недопитым чаем и бросает ее в стену.
— Шерлок, что здесь происходит? — тут же вбегает Джон и осекается, глядя на брызги чая и осколки фарфора на полу.
— Со мной все хорошо. Джон, ты должен почесать мне ногу, а то я сойду с ума.
— Ногу, значит, — отзывается Джон. — Где чешется?
— Большой палец. И молю, быстрее!
Джон осторожно откидывает одеяло, трет большой палец, вопросительно глядя на Шерлока. Это изумительно. Шерлок разве что глаза не закатывает.
— Ты совершил великую вещь, — говорит Шерлок, не отвлекаясь от своих пробирок. — Только что ты сохранил самый светлый ум современности. А теперь можешь взять эту колбу, добавить в нее перманганата калия, подкисленного серной кислотой, заткнуть ее пробкой с газоотводной трубкой и нагреть на водяной бане.
— Я могу отказаться? — помолчав, спрашивает Джон.
— Конечно, тогда это сделаю я сам.
— Хорошо, я не откажусь. Только… водяная баня?
— Нагрей на плите кастрюлю.
Джон вздыхает, забирает колбу. Затем возвращается со шваброй, нарочито долго вытирает с пола чайные брызги, потом долго пылесосит. Все это время Шерлок недвижим. Ему не до подобных мелочей. Он думает.
— Шерлок, если в следующий раз ты захочешь что-нибудь метнуть в стену, будь добр, используй это. — Джон ставит на стол уродливую жестяную кружку.
— Откуда она у тебя?
— О, не спрашивай.
Шерлок пожимает плечами, снова погружается в плавное течение мыслей. Ему есть над чем подумать. Но он засыпает.
― Итак, Майкрофт, ― задумчиво говорит Шерлок. ― Он старше меня на семь лет. Он занимает хмм… правительственную должность. Сказать честно, мой милый братец ― один из самых опасных людей в Британии. Владеет дедукцией, но не пользуется ей в полной мере, для этого он слишком ленив и нелюбопытен. Больше всего на свете ценит одиночество и неторопливые размышления у камина. Много читает. Любит Дидро, Гоббса, Макиавелли. Ах, еще он до одури любит мандарины, на которые у него аллергия. Не любит животных и бесполезные споры. Тайно боится врачей. Каждое утро потеет в спортзале, уже много лет сидит на разных диетах. Он не может смириться с собственным несовершенством, полностью зациклен на себе…
— Кое-какие качества у вас семейные, не так ли?
— Не перебивайте. Еще у него пунктик на самоконтроле. Иногда я думаю, что было бы неплохо найти кого-нибудь, столь же зацикленного на Майкрофте, как он сам ― только тогда он обретет покой и перестанет лезть не в свои дела. Майкрофт замечает малейшие изменения в экономической и политической обстановке, но может пропустить что-то под самым своим носом. То, что он посчитает незначительным. Например, эти ваши долгие взгляды, инспектор.
— Шерлок, теперь, когда на нашей кухне нестерпимо воняет, ты должно быть счастлив.
— Я буду гораздо счастливее, когда ты продемонстрируешь мне результаты эксперимента. И… моя нога, Джон. Она снова чешется.
Джон закатывает глаза, проходит к изножью кровати. Принимается рассказывать. Его слова, его руки — Шерлок действительно становится счастливее. Ведь все как надо. Все как он думал.
— … И еще мне звонила миссис Холмс, я сказал, что с тобой все хорошо. Только... Почему она звонит мне?
— Я дал ей твой номер.
— Это, конечно, все объясняет.
Шерлок стискивает зубы. Непонятливость Джона всегда его раздражала. Но сейчас не самое подходящее время для отповедей: не в момент, когда эти чудесные руки касаются зудящей кожи. У Джона прекрасные руки.
Тишина вокруг них пропитана блаженством. И еще только несколько секунд, еще немного...
— Уже не чешется, — говорит Шерлок с сожалением. У него стальная воля. Никакое удовольствие не должно отвлекать его от разгадки дела.
Джон хмыкает, обхватывая ладонями здоровую ступню, и блаженство становится во сто крат острее. Шерлок закрывает глаза и посылает весь мир к чертям.
― Мне нужно с тобой поговорить. ― Джон устало потер виски. ― Это важно. Боюсь, мы с тобой в последний раз попали в подобную передрягу. Дело в том, что Сара предложила мне переехать к ней...
Шерлок издал вопль отчаяния.
— Я так боялся этого! ― сказал он. - Нет, я не могу тебя поздравить.
— Тебе не нравится мой выбор? ― спросил Джон слегка уязвленно.
— Не слишком. Ты достоин большего. С тобой должен быть кто-то другой: авантюрный, необычный, легкий… возможно, немного эксцентричный…
— О, Шерлок, ты с таким энтузиазмом описываешь возможную кандидатку, — улыбнулся Джон. - Не пора ли подыскать тебе девушку?
— Мне? — Шерок смотрел на Джона, дожидаясь, пока лукавая улыбка покинет его лицо. — Предпочитаю ампулы с кокаином, вот что прекрасно скрашивает мое одиночество.
— Я постараюсь собрать вещи к Рождеству, — тихо проговорил Джон.
Шерлок просыпается от ужаса:
— Джон!
За оком сгустились сумерки.
В квартире слишком тихо.
Шерлок хватает со стола жестяную кружку и швыряет в стену. Звук раздается глухой, сиплый, как старческий смех. Шерлок судорожно оборачивается в одеяло, как в кокон, осторожно спускает на пол ноги. Он должен сейчас же проверить.
— Шерлок! Что ты... Тебе нужно лежать!
— Я звал тебя, — говорит Шерлок вглядываясь в его лицо. Телефон в руке Джона говорит что-то голосом Сары. "Алло? Джон, алло? Джон! Джон..."
— Я не слышал, — Джон садится на кровать рядом с Шерлоком, отключает телефон. Они оба смотрят на то, как гаснет яркий экран с улыбающимся лицом Сары на заставке. В комнате становится слишком темно. — Боже, Шерлок... — Джон почти шепчет. — Я же ничего не слышал, не видел, словно был в тумане. Словно очнулся другим человеком после чертова взрыва... Не могу понять, о чем я думал раньше?
— Включи свет, — говорит Шерлок, помолчав. — Мне нужно продолжить эксперимент.
Джон идет к двери, щелкает выключателем. Шерлоку отчего-то больно смотреть на его ссутуленные плечи.
— Джон.
Джон замирает.
Все эти чертовы слова.
— Приходи, когда я зову. Если не можешь, все равно приходи.
Джон кивает, выходит так и не обернувшись. Шерлок думает, что в комнате стало слишком светло. Без света было лучше.
Проведя несколько реакций, Шерлок полностью убеждается, что в «Кокаине» маловато яда для смертельной дозы. От напитка можно было бы ослепнуть к старости или заполучить язву гораздо раньше, но никак не умереть, выпив одну банку. Все эти лощеные адвокаты Майкрофта несли заведомую чушь, но как уверенно! Шерлок уверенно опровергнет их доводы.
Настроение подскакивает вверх.
Он представляет себя, выступающим в суде. Представляет прессу, заголовки газет: «Кокаин» остается в стране!», «Преступление Адама Кейна доказано!». После этого выступления в руки Шерлока польются самые вкусные, самые замысловатые дела. И никто больше не скажет...
― Он немного ненормальный, да? ― сказал дядя Паркер.
В квартире пахло Рождеством, родители и гости устроились в гостиной вокруг камина. Шерлок вышел за куском пирога на кухню. Все уже давно поели, но он так долго делился своими опасениями о химических методах расшифровки генетического кода, что проголодался. Возвращаясь из кухни, он заметил развязавшийся шнурок на новом ботинке. Присел на кушетку у двери, чтобы завязать.
— Я имею в виду... вся эта химия. Я ни черта не понял. И часто он так выступает? А то я удивлялся, почему Сангстеры обходят вас стороной!
Шерлок не поверил своим ушам, но все начали смеяться. Даже мама.
Никогда.
— Шерлок, послушай. — Джон заходит в комнату, шурша газетой. Мнется у двери, нервно облизывает губы. — Понимаешь, в жизни бывают такие ситуации...
Шерлок кивает, внимательно глядя на меняющую цвет жидкость в колбе.
— Отвлекись на минуту, — голос у Джона очень серьезный. Шерлок неохотно поднимает на него глаза. — Бывают такие ситуации, когда не нужно ничего доказывать. Знаю, для тебя это звучит дико, просто попробуй понять... Иногда все уже доказано, жизнь сама расставляет все по своим местам.
— Что ты имеешь в виду?
— Адам Кейн умер несколько часов назад.
— Вот как? — Шерлок снова берется за отставленную колбу.
Джон кивает.
— От инфаркта, — молчит немного. — Знаешь, ему, все-таки, нелегко пришлось...
― Еще бы, нелегко убить своего брата, ― перебивает Шерлок. Все это начинает его раздражать. — Давай теперь я расскажу тебе кое-что. Мы с тобой, Джон, оказались вовлечены в один из величайших спектаклей моего брата. Майкрофт изо всех сил старается переключить внимание общественности с убийства на вред "Кокаина". Какой будет скандал, когда эксперты вслед за нами докажут, что в нагретом напитке синтезируется в два с половиной раза больше метанола, чем в любой другой газировке. Но когда я выступлю в суде и докажу вину Адама Кейна, им не удастся так просто замять преступление.
— А вдруг этот «Кокаин» все же опасен?
— Чушь! Мы только что доказали обратное.
— А если…
— Нет. Шерлок Холмс никогда не ошибается.
— О, разумеется. — Вздыхает Джон. — Но каким образом ты собираешься доказать его вину?
Шерлок расправляет на коленях одеяло, наслаждаясь густеющим в воздухе ожиданием, откашливается.
— Понять, что Адам Кейн диабетик, было легко. Он много пьет, носит линзы, на запястье у него застарелое воспаление кожи — ты обратил внимание, что часы он носит на правой руке? У младшего Кейна с детства были проблемы с сердцем, это подтвердил нам лечащий врач на суде. А теперь представь. Машина Кейна. Бенджамин промочил ноги в своих щегольских ботинках, попросил Адама включить печку - следы деформации от высокой температуры остались на его обуви. Бенджамин подумал, что было бы неплохо выпить чего-нибудь тепленького, положил в ноги банку "Кокаина", которую принес с собой. Не исключено, что банка просто упала на пол, сути это не меняет. Минут десять братья разговаривали. Адам почесывал зудящее запястье, Бен поднял нагревшуюся банку, открыл ее, пил маленькими глотками. Потом браться поссорились. Бенджамин допил "Кокаин", ему стало плохо. Адам сказал, что вколет ему лекарство. Пока Бенджамин подворачивал рукав и искал в сумке ампулу, Адам достал инсулин, который всегда носил с собой. А дальше все просто. Пока инсулин рассасывался в крови убитого Бенджамина Кейна, патологоанатомы покупали рождественские подарки. Когда они приступили к вскрытию, то смогли обнаружить лишь метанол.
Шерлок откидывается на подушках. Джон шумно выдыхает:
— О, Шерлок... — встряхивает газетой, пытаясь выразить свои чувства, а затем сникает. – Шерлок. Понимаю, я не должен этого говорить, но... Знаешь, если в "Кокаине" такое количество метанола, может, и хорошо, если его уберут из Британии? Да и Кейн, он уже достаточно наказан. Иногда стоит посмотреть...
— Нет, — отрезает Шерлок. — Будет суд, я должен доказать.
— Ты никому ничего не должен, — говорит Джон и выходит.
Шерлок с ним полностью согласен.
― Я нормальный, ― говорит Шерлок пустой комнате. Ночь, Рождество, за окном – пушистый снег, и Шерлок чувствует себя потерянным. Он сидит на краю кровати, и то, что он чувствует, напоминает отчаяние.
— Конечно, нет, ― раздается из угла. Майкрофт делает шаг к нему, еще один. В слабом свете, проникающем в окно, Шерлок не может разглядеть его. Да ему бы никогда в голову не пришло разглядывать ненавистного братца, только почему-то сейчас ужасно хочется посмотреть, какое у него лицо. Майкрофт садится рядом с ним, обнимает одной рукой, привлекает к себе, говорит тихо и очень устало: - Видишь ли, Шерлок, иногда необходимо посмотреть на ситуацию с другой стороны. Большинство людей на этой планете по-настоящему глупы, и ты всегда будешь вызывать у них недоумение. Это нормально. Ты должен гордиться собой, видя удивление на их глупых лицах. Гордиться, не расстраиваться. Гордиться, как я горжусь тобой.
От Майкрофта пахнет мандаринами.
Когда Шерлок впервые увидел Джона, от него пахло так же.
— Джон! — кричит Шерлок. — Джон!
В гостиной что-то грохочет. Когда Шерлок уже примеривается к жестяной кружке, возвращенной Джоном на стол, тот появляется на пороге.
— Джон, нагрей на водяной бане банку "Кокаина", мне нужно кое-что проверить.
— Хорошо.
Шерлок лежит, глядя в потолок. Он представляет, как вытянется лицо Майкрофта. Гордится он, как же. По-настоящему гордиться братом Майкрофт будет после суда. Неопровержимые доказательства.
— Вот. — Вошедший Джон осторожно держит нагретую банку.
— Прекрасно! — оживляется Шерлок. — Просто замечательно! Пей.
— Что? О, нет. Нет, — Джон недоверчиво улыбается. Будто Шерлок стал бы шутить с такими вещами. — Шерлок, я не буду этого делать. Ведь Рождество… И я только что поставил индейку в духовку… Адвокаты слишком хорошо убеждали всех в том, что, выпив этой нагретой дряни, можно…
— Это неопасно, — ласково говорит Шерлок. — Поверь мне.
Джон долго молчит. Глядит то на Шерлока, то в окно, то в потолок. Ставит банку на стол, зачем-то приглушает свет. Теперь комнату освещает лишь тусклая лампа. Шерлок думает, что надо было перенести ее ближе, тогда он мог бы сейчас видеть реактивы на столе. Джон медленно ходит по комнате.
— Хорошо, — говорит наконец он. Голос его тусклый, тихий. — Дай мне пять минут, я должен кое-кому позвонить.
Он смотрит на свой телефон, будто позабыв, какие кнопки нажимать. Вздыхает, подходит к окну. Его силуэт темнеет на фоне тускло-серого неба; с этого неба густо сыплется снег, мерцает, взвивается в свете фар проезжающих машин. Шерлок вдруг вспоминает: сегодня Сочельник! Люди дарят друг другу подарки, поздравляют с Рождеством. Сегодня в каждом доме пахнет мандаринами и хвоей, совсем как в детстве, когда родители устраивали Рождественские ужины, мама учила Шерлока завязывать бабочку и называла своим милым дорогушей.
Из кухни тянет аппетитным, и ни с чем не сравнимым ароматом индейки.
— Привет, Гарри, дорогая. Как дела? И у меня... Я тут думал… знаешь, мой жизненный путь дошел до своей высшей точки. Я ни о чем не жалею… Нет, не депрессия… Нет, все хорошо. Правда хорошо. Слушай, здесь рядом Шерлок, он позволил позвонить тебе, но он ждет меня для разрешения одного вопроса, касающегося нас двоих… Не может, ты же знаешь Шерлока… В любом случае… Я давно не звонил, все как-то не получалось. И сейчас… хотел сказать, чтобы ты не расстраивалась по пустякам. Ведь всегда можно посмотреть на ситуацию под другим углом, и… Слушай, я горжусь тобой. С Рождеством.
Джон замирает у окна на несколько мгновений.
— Ну что, — оборачивается, — давай сюда свою отраву.
Подставляет к кровати стул, садится, осторожно берет банку. Принюхивается, подносит к губам. И глядит. Глядит Шерлоку в глаза.
В полумраке его радужки кажутся темными.
Иногда стоит посмотреть на ситуацию под другим углом.
— Стой. Подожди. Джон… не надо. К черту «Кокаин», пусть… Пусть разбираются без нас.
Джон вопросительно поднимает брови.
— Прошу тебя, — говорит Шерлок. Он пытается вложить в голос все свои чувства, сомнения и привязанности, но у него не получается. Голос звучит глухо, скрипуче.
Все эти чертовы слова.
Джон ставит банку на стол. Устало трет переносицу.
— Я посижу с тобой? — Пододвигает стул ближе к кровати. А голос у него такой же, как у Шерлока, глухой и незнакомый.
— Да.
Джон опирается локтями о высокую кровать, прячет лицо в ладонях.
Шерлок не понимает, что сейчас произошло. Что-то надломилось в нем, надорвалось, и теперь каждый вздох Джона медленно распарывает его по швам.
Шерлок не понимает, что произошло. Что-то очень важное. И мыслей нет, только нелепое, неуместное облегчение, мелькнувшее на задворках сознания.
Джон кладет голову на скрещенные руки, тяжело вздыхает.
Осторожно, словно совершая что-то запретное, Шерлок касается его волос. Плечи Джона напрягаются на миг — Шерлок задерживает дыхание. Сейчас он ощущает себя подростком, одиноко сидящим на кровати в рождественскую ночь. И то, что он чувствует, напоминает…
Шерлок вздрагивает от резкого звука. Дисплей его телефона загорается. СМС от Майкрофта. Они никогда не поздравляют друг друга с Рождеством, и Шерлок примерно представляет содержание этого сообщения. Только он не думал, что люди Майкрофта сработают так быстро.
«Шерлок! Как ты мог быть таким самонадеянным! Это было невероятно, удивительно глупо! Ты разочаровал меня, брат. Но, возможно, я прощу тебя, если объяснишь матушке, что построждественские дни я предпочту провести в более приятной компании.
С Рождеством».
Шерлок беззвучно смеется.
Старина Майкрофт. Теперь ты знаешь, что такое настоящие рождественские подарки! Встряска, взрыв эмоций, пробуждение забытых чувств и запорошенных снегом жизненных ценностей.
Радикальные меры.
Шанс обрести то, что давно искал.
Из кухни тянет гарью — подгорает фирменная рождественская индейка, а Джон спит. Лицо его спокойное, умиротворенное, словно ему снится что-то очень приятное. Шерлок легко касается его щеки — бедный милый Джон. Когда он стал задумываться о переезде к Саре, Шерлок понял, что просто не может его отпустить. Он видел Джона насквозь: его метания, страхи… его привязанности. Почему-то даже самому смелому вояке сложно признаться в своих влечениях. Когда мужественность стали измерять красотой женщин, которые рядом? Почему нельзя измерять ее интеллектом мужчин?
Иногда всем нужна встряска.
И это было даже интересно. Смастерить несложное взрывное устройство, рассчитать силу, написать веселую открытку — вот Мориарти удивится! Провернуть все оказалось проще простого. И сломанная нога — малая плата за удовольствие разворотить квартиру Майкрофта. За удовольствие ощущать под пальцами кожу Джона и слушать его тихое дыхание.
Джону будет хорошо. Гораздо лучше, чем с любой девушкой. Шерлок научится, он будет стараться. И Джон осознает, смирится с тем, что Шерлок, как всегда, распознал много раньше…
…
А если…
Нет, Шерлок Холмс никогда не ошибается.
Конец
Автор: Curly_Sue
Бета: Хвосторожка
Пейринг: Лестрейд/Майкрофт, Джон/Шерлок
Рейтинг: pg-13
Жанр: романс, преслэш
Предупреждения: оос, флафф
Размер: мини
Саммари: две рождественские нерождественские истории.
Дисклаймер: отказываюсь.
Статус: закончено.
Глава 1. Внештатная ситуация
Глава 2. Радикальные меры2. Радикальные меры
This wild electricity
Made static by industry
Like a bird in an aviary
Singing to the sky
Just singing to be free
Patrick Wolf, «Wind In The Wires»
Made static by industry
Like a bird in an aviary
Singing to the sky
Just singing to be free
Patrick Wolf, «Wind In The Wires»
Вдох!
Сознание возвращается разом, набухает голосами, разномастными звуками, электронным писком неведомых приборов. В теплом темном вакууме было так спокойно и защищенно, там были ласковые пальцы и мягкий голос; там была незнакомая комната, большое, украшенное изморозью окно во двор и горка мандаринов в кресле. Там было хорошо, но невыносимо скучно. Поэтому Шерлок решает проснуться.
— …я не знаю, где мистер Холмс. Кажется я видел, как он разговаривал в коридоре с инспектором… Я не знаю… Не знаю! Я провел здесь всю ночь, черт возьми!
Выдох. Вдох!
— Джон, — голос хриплый, скрипучий, во рту сухо, как в пустыне. — Джон, скажи, чтобы Андерсон позвонил Лестрейду домой. Майкрофт там.
— Шерлок, ты…
Вдох, выдох, вдох, сглотнуть скопившуюся слюну.
— Я.
Хотя сейчас совершенно не хочется быть собой: тело ноет, фальшивит и не слушается. И сложно определить, где копится боль. Она плавает, пульсирует с оттяжкой в загипсованной правой ноге.
Шерлок осторожно открывает один глаз. Джон смотрит на него тяжелым, нечитаемым взглядом, телефон в его руке трещит недовольным голосом, а в окно палаты лупит яркая, пронзительная синева. Шерлок открывает второй глаз — так сразу не понять, что более мерзко: резкий дневной свет или обволакивающая тело боль.
Скучно.
— Шерлок, ты… — повторяет Джон.
— Скажи Андерсону. Со мной все хорошо.
Джон кивает. Послушно передает все в трубку, пока Шерлок считывает его лицо: отмечает круги под глазами, тонкую царапину у виска, поджатые губы, темные пятна на рубашке. Джону тоже досталось, но он привычный, вон — только хмурится сильнее.
— Итак, расскажи мне все, — требует Шерлок.
Джон подходит к окну, весь теряется, сужается в этом чертовом свете. Вздыхает.
— Этот взрыв… был подарком на Рождество. Майкрофт отделался царапинами и легкой контузией, со мной все хорошо, только вот ты…
— Со мной все прекрасно. Что Мориарти? Оставил какую-нибудь развеселую аудиозапись? Или голову китайского наемника в колпаке Санта Клауса? Или открытку с «хо-хо-хо» перед подписью?
— Открытку, — отзывается Джон мрачно. — С «хо-хо-хо».
— Прекрасно! Нужно будет ответить на любезность! Где открытка? Я должен ее осмотреть!
— Обязательно. Потом возьмешь ее у Лестрейда.
Подскочившее настроение прорывается сквозь волокна боли. Милый, милый Джим. Абсолютно сумасшедший и почти непредсказуемый. Нескучный. Можно было бы отдать его Майкрофту еще месяц назад, но как же тогда… кто же… что будет без него? Скука. Шерлок слишком ясно видит, что будет. До мельчайших деталей, до ощутимого зуда в предплечье, до сладкого — миллиметр за миллиметром в вену — предвкушения.
— Прекрати это делать! Я сдам тебя доктору! Нет! Я сдам тебя Майкрофту! А он сдаст тебя в клинику! Нет! Я съеду отсюда! К чертям! К Саре! Завтра же!
— О-о-о, Джон, ты сводишь меня с ума!
— Шерлок. Если еще раз я увижу шприц, замечу следы уколов на руках или твои расширенные зрачки… Я могу выдержать заспиртованный палец в графине для воды, но смотреть на то, как ты себя убиваешь…
Если сдать Джима Майкрофту, начнется ад.
Джон сопит у окна. Кажется, нужно что-то сделать, что-то сказать… Что-то очень обычное.
— Как ты?
— Неплохо.
Плохо. Правая рука подрагивает. Он трет ладонью шею — проспал всю ночь на скамье в коридоре. Это так… так…
Все эти чертовы слова.
— Спасибо, Джон.
Он тяжело вздыхает:
— Поехали домой, Шерлок.
Из больницы Шерлока выписывают без заминок. Джон считает это своей заслугой, но Шерлок так не думает: однажды он лежал здесь с воспалением легких и уверен, его помнят до сих пор.
До такси Джон везет его на коляске. Шерлок щурится на какой-то слишком яркий мир, кутается в кокон из одеяла и собственного пальто, зарывается озябшими пальцами в скомканный шарф. Снег крошится на город крупными хлопьями; они оседают на ресницах, путаются в волосах, нежно касаются лица. С каждым выдохом изо рта вырывается облачко пара, сейчас градусов четырнадцать, не меньше. Настоящая зима.
У машины Джон глядит на Шерлока оценивающе:
— Ну-ка, — говорит, — обхвати меня за шею.
А Шерлок не понимает, как это сделать, если сам он сидит, а Джон стоит. Ничего путного не придумав, он протягивает к Джону руки, тот нагибается, обвивает Шерлока за талию, подхватывает под коленями. Джон теплый и тяжело дышит. Шерлок греет замерзшие пальцы под воротником его куртки.
— Ну давай же, — торопит, — усади меня в машину.
Джон слушается. Шерлок неловко валится на заднее сидение, закрывает глаза, пережидая вспышку боли в потревоженной ноге. Хлопает дверь. Уверенные руки осторожно подтягивают его на себя, и глаза он открывает, уже покоясь головой на коленях Джона.
— Бейкер-стрит, пожалуйста.
Джон смотрит в окно, а Шерлок косится на него, такого странного сегодня. Надо будет как-нибудь объяснить, что перелом — это пустяк, что бывал он в переделках и похуже. Шерлок возится на сидении, устраиваясь удобнее. В машине тепло, пахнет чем-то пряным. Сердце Джона бьется быстро, уверенно и неожиданно громко. Под этот стук Шерлок и засыпает.
― Я хочу участвовать в деле Кейна, ― сказал Шерлок Лестрейду. Закончив очередное расследование, они стояли за черно-желтой лентой оцепления. Шерлоку всегда нравился инспектор: не слишком умный, зато инициативный и энергичный. И, по-видимому, любящий своего кота.
— Зачем тебе это? Там никаких загадок, все просто, как на ладони. ― Инспектор сосредоточенно очищал свой свитер от длинных темных волосков.
— Хочу! Я могу помочь, ― Шерлок замолчал, а потом прибавил чуть тише: ― Его защищают адвокаты Майкрофта. Что-то здесь нечисто, я уверен.
Лестрейд вздохнул:
— Хорошо, я организую допуск. Только, ― он поднял глаза и хитро прищурился, ― у меня есть одно условие.
— Шерлок! Шерлок, просыпайся.
Он делает вид, что не слышит. Как очень много лет назад, когда мама по утром заглядывала в его комнату. Шерлок зажмуривался, забирался с головой под одеяло, а мама щекотала его вылезшие пятки. Тогда ему снились такие же сны — удивительные, опутывающие яркими красками, не желающие выпускать из цепкого плена. В этих снах — погони, перестрелки, расследования…
— Шерлок, ну помоги же мне!
Шерлок открывает глаза. И напарывается на раскосый азиатский взгляд в зеркале заднего вида. На приборной доске — слащавая мудрость от Лао-Цзы: «Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого». Джон с улицы дергает Шерлока за полы пальто, чертыхается в полголоса. Шерлок медленно садится. Обалдевшее от сна и боли тело слушается с трудом. Как же раздражают такие глупые проволочки: травмы, болезни! Потерянное, потерянное время.
— Давай, — тем временем пыхтит Джон, — обхвати меня за шею еще раз.
Шерлок уже знает как это, ладонь сама собой ложится в теплое местечко под Джоновым воротником.
— Сайонара! — кричит Шерлок водителю. Тот ему улыбается и заводит мотор.
Джон останавливается как вкопанный с Шерлоком на руках и чертыхается уже во весь голос; он усаживает Шерлока на крыльцо, укутывает плотнее, а сам ищет в кармане ключи.
— Ты мог бы сначала открыть дверь, и лишь потом вынести меня из машины, — любезно подсказывает Шерлок.
Джон что-то ворчит в ответ.
— О, Шерлок! О, мой бедный мальчик! — слышится голос Миссис Хадсон. — Я видела в новостях про взрыв! Как вы? Как здоровье вашего брата? О, как же вы так на ступеньках! Вы ведь простудитесь!
Шерлок натягивает на голову одеяло, чтобы не слушать ее причитания, а заодно согреть заледеневшие уши.
— Ты похож на старушку, — бросает подошедший Джон. — На мрачную недобрую старушку. Возможно, на ведьму.
Он снова подхватывает его на руки и несет наверх сквозь причитания миссис Хадсон. Путь по лестнице дается Джону не так уж легко: Шерлок с интересом наблюдает за его наливающимся кровью лицом, изучает скорбные складки у сжатых губ.
— Передохни, — подсказывает.
Джон лишь коротко и раздраженно смотрит на него и продолжает подниматься. Никакой благодарности. Добравшись до гостиной, Джон усаживает Шерлока на диван, а сам тяжело опускается рядом.
— Я нес его долго, очень долго. – Закатное солнце светило Джону в спину, выражение его лица невозможно было разглядеть. ― А потом он умер. Уже в госпитале. Врачи недоглядели, у них было много забот.
— Я выживу, Джон, — обещает Шерлок. — Поверь мне.
Джон кивает. Оглядывает комнату, постукивая пальцами по подлокотнику.
— Нам нужно тебя устроить. Давай я разложу диван.
— О, нет, никаких «разложу»! Пусть диван остается диваном, а меня отнеси в свою комнату. Там кровать выше, можно подвинуть к ней стол, чтобы было удобнее работать.
— Работать?
— Дело Кейна.
Джон долго молчит. Потом бурчит, что пойдет менять постельное белье. Шерлок кивает; он использует это промедление с толком: наметит этапы исследования, прикинет, что может понадобиться.
Когда план действий готов, он молча протягивает руки к так быстро управившемуся Джону.
В его комнате царит идеальный порядок. Шерлоку здесь нравится: все функционально, без излишеств. Джон придвигает к кровати стол, копается в шкафу с одеждой.
— Джон, позвони Молли, скажи, что она нужна мне в Бартсе. Сейчас. Необходим изотопный и химический анализ отравы, которая убила Кейна.
— И не подумаю. — Джон медленно оборачивается. — Шерлок, в самом деле, какой Бартс?! У тебя сломана нога, а все нормальные люди готовятся к Рождеству…
— Дай мне телефон. Я сам позвоню ей.
— Не дам.
— Джон!
— О, Шерлок, ты сводишь меня с ума! Вот, возьми!
Холодный женский голос в трубке сообщает о том, что с Молли поговорить не получится. Шерлок ненавидит сейчас этот голос. Ненавидит Молли, которая посмела отключить телефон в такой важный момент.
Он прикрывает глаза, укрываясь от разъяренного взгляда Джона:
— Принеси сюда все, что стоит в кухне на столе. Только очень осторожно! Еще мне понадобится «Кокаин».
— Мой страшный сон, — усмехается Джон. — Ты просишь меня сходить за кокаином.
— Банки три. И постарайся добыть их как можно быстрее, — Шерлок взмахивает рукой, отпуская Джона. Медленно, постепенно он погружается в непроглядную черноту, в которой вспыхивают обрывки фраз и формул, дрейфуют блеклые образы. Если получится соединить их в единое целое, отделить зерна от плевел, то получится…
— Мне нужно с тобой поговорить, Шерлок. — Джон устало потер виски. — Это важно.
Черт!
Образы дрожат, крошатся, и рассеиваются вовсе. Так невозможно думать! Невозможно контролировать собственные мысли!
Шерлок подскакивает на кровати, и, не обращая внимания на протестующее тело, осторожно садится, спускает ноги на пол, встает, закусив губу и балансируя на одной ноге. Двигаться больно, а на одной ноге еще и… нерационально. Потом уже приходит в голову слово «глупо», когда он, добиравшись до гостиной, вытрясает из черепа пачку сигарет.
О, да! С сигаретами дело пойдет на лад.
Шерлок возвращается в спальню в совсем другом расположении духа. Взбивает подушки, поправляет простыню. Ложится на восхитительно-прохладную постель, со вкусом затягивается.
Минуты проходят в блаженных раздумьях — идеальное время. Шерлок собирает паззлы из умозаключений, рифмует, выстраивает в идеальном порядке факты. Джон говорит, что это его состояние похоже на транс.
— Мне нужно с тобой поговорить, Шерлок…
Черт возьми! Не отвлекаться! Не сметь!
Шерлок бросает окурок в прихваченную из гостиной чашку с недопитым чаем. Со временем привыкаешь ко всему, думает Шерлок, прикуривая новую сигарету. К ускользающим, непослушным мыслям, к глупым людям. Но Шерлок никак не может привыкнуть к Джону. И это странно, очень странно. Люди должны привыкать друг к другу, а как иначе жить под одной крышей.
Наверное, когда они привыкнут, их общение исчерпает себя.
— Шерлок, ты с ума сошел! Я вошёл в комнату и перепугался: не пожар ли у нас? Через дым едва брезжит свет лампы!
— Джон, это ты? — говорит Шерлок, не открывая глаз.
— Не знаю! Я знаю, кем я был вчера утром, когда проснулся, но с тех пор я уже несколько раз менялся, — слышится стук отворяемого окна, в комнаты врывается морозный воздух.
— Что ты выдумываешь? Ты в своем уме?
— Не знаю, - медленно говорит Джон. — Должно быть, в чужом. Видишь ли…
— Не вижу, – отрезает Шерлок, открывая глаза. — Что за чушь ты несешь?
Джон долго и подозрительно на него смотрит:
— О, Господи, — говорит наконец и закрывает лицо ладонью. — Я уж было подумал, что ты знаешь. Господи.
— Знаю что? Ты принес мне «Кокаин»?
— Кэррол. Был такой… математик. Не важно. Твой «Кокаин» в холодильнике.
— Принеси банку. И все то, что я просил до этого. — Шерлок принимается загибать пальцы: — Несколько колб и пробирок, серная кислота, перманганат калия, спиртовка, нашатырь, оксид серебра, спектрофотометр, хроматограф…
Джон не слишком расторопен. Он много ошибается. Каждый раз, когда он приносит не то или забывает что-то, Шерлок морщится и вздыхает. Ему нравится растерянное выражение, появляющееся не лице Джона.
— Опять неверно, — ровно говорит Шерлок, глядя на набор стоящих на столе предметов.
— Да, не совсем верно, — вздыхает Джон. — Не хватает некоторых…
— Все было не так, от самого начала и до самого конца, — строго говорит Шерлок. — Ты много ошибаешься.
— Я знаю, Шерлок. Почему бы тебе не помочь мне исправить мои ошибки, вместо того чтобы просто указывать на них?
— Ты забыл оксид серебра, и я не вижу серной кислоты.
Джон приносит все это. Шерлок внимательно смотрит на заставленный стол.
— Теперь можешь идти.
Шерлок старается не улыбаться, но он чертовски рад этому знакомому зуду на кончиках пальцев. Запах нашатырного спирта кажется прекрасным. Прекрасной кажется сама возможность работать. И время летит незаметно. Где-то тикают часы.
— Джон, — кричит Шерлок, наблюдая за очередной реакцией в пробирке. — Джон, ты мне нужен!
Джон не приходит.
— Джон!
Молчание. Оксид серебра медленно превращается в зеркало. Шерлок берет чашку с окурками и недопитым чаем и бросает ее в стену.
— Шерлок, что здесь происходит? — тут же вбегает Джон и осекается, глядя на брызги чая и осколки фарфора на полу.
— Со мной все хорошо. Джон, ты должен почесать мне ногу, а то я сойду с ума.
— Ногу, значит, — отзывается Джон. — Где чешется?
— Большой палец. И молю, быстрее!
Джон осторожно откидывает одеяло, трет большой палец, вопросительно глядя на Шерлока. Это изумительно. Шерлок разве что глаза не закатывает.
— Ты совершил великую вещь, — говорит Шерлок, не отвлекаясь от своих пробирок. — Только что ты сохранил самый светлый ум современности. А теперь можешь взять эту колбу, добавить в нее перманганата калия, подкисленного серной кислотой, заткнуть ее пробкой с газоотводной трубкой и нагреть на водяной бане.
— Я могу отказаться? — помолчав, спрашивает Джон.
— Конечно, тогда это сделаю я сам.
— Хорошо, я не откажусь. Только… водяная баня?
— Нагрей на плите кастрюлю.
Джон вздыхает, забирает колбу. Затем возвращается со шваброй, нарочито долго вытирает с пола чайные брызги, потом долго пылесосит. Все это время Шерлок недвижим. Ему не до подобных мелочей. Он думает.
— Шерлок, если в следующий раз ты захочешь что-нибудь метнуть в стену, будь добр, используй это. — Джон ставит на стол уродливую жестяную кружку.
— Откуда она у тебя?
— О, не спрашивай.
Шерлок пожимает плечами, снова погружается в плавное течение мыслей. Ему есть над чем подумать. Но он засыпает.
― Итак, Майкрофт, ― задумчиво говорит Шерлок. ― Он старше меня на семь лет. Он занимает хмм… правительственную должность. Сказать честно, мой милый братец ― один из самых опасных людей в Британии. Владеет дедукцией, но не пользуется ей в полной мере, для этого он слишком ленив и нелюбопытен. Больше всего на свете ценит одиночество и неторопливые размышления у камина. Много читает. Любит Дидро, Гоббса, Макиавелли. Ах, еще он до одури любит мандарины, на которые у него аллергия. Не любит животных и бесполезные споры. Тайно боится врачей. Каждое утро потеет в спортзале, уже много лет сидит на разных диетах. Он не может смириться с собственным несовершенством, полностью зациклен на себе…
— Кое-какие качества у вас семейные, не так ли?
— Не перебивайте. Еще у него пунктик на самоконтроле. Иногда я думаю, что было бы неплохо найти кого-нибудь, столь же зацикленного на Майкрофте, как он сам ― только тогда он обретет покой и перестанет лезть не в свои дела. Майкрофт замечает малейшие изменения в экономической и политической обстановке, но может пропустить что-то под самым своим носом. То, что он посчитает незначительным. Например, эти ваши долгие взгляды, инспектор.
— Шерлок, теперь, когда на нашей кухне нестерпимо воняет, ты должно быть счастлив.
— Я буду гораздо счастливее, когда ты продемонстрируешь мне результаты эксперимента. И… моя нога, Джон. Она снова чешется.
Джон закатывает глаза, проходит к изножью кровати. Принимается рассказывать. Его слова, его руки — Шерлок действительно становится счастливее. Ведь все как надо. Все как он думал.
— … И еще мне звонила миссис Холмс, я сказал, что с тобой все хорошо. Только... Почему она звонит мне?
— Я дал ей твой номер.
— Это, конечно, все объясняет.
Шерлок стискивает зубы. Непонятливость Джона всегда его раздражала. Но сейчас не самое подходящее время для отповедей: не в момент, когда эти чудесные руки касаются зудящей кожи. У Джона прекрасные руки.
Тишина вокруг них пропитана блаженством. И еще только несколько секунд, еще немного...
— Уже не чешется, — говорит Шерлок с сожалением. У него стальная воля. Никакое удовольствие не должно отвлекать его от разгадки дела.
Джон хмыкает, обхватывая ладонями здоровую ступню, и блаженство становится во сто крат острее. Шерлок закрывает глаза и посылает весь мир к чертям.
― Мне нужно с тобой поговорить. ― Джон устало потер виски. ― Это важно. Боюсь, мы с тобой в последний раз попали в подобную передрягу. Дело в том, что Сара предложила мне переехать к ней...
Шерлок издал вопль отчаяния.
— Я так боялся этого! ― сказал он. - Нет, я не могу тебя поздравить.
— Тебе не нравится мой выбор? ― спросил Джон слегка уязвленно.
— Не слишком. Ты достоин большего. С тобой должен быть кто-то другой: авантюрный, необычный, легкий… возможно, немного эксцентричный…
— О, Шерлок, ты с таким энтузиазмом описываешь возможную кандидатку, — улыбнулся Джон. - Не пора ли подыскать тебе девушку?
— Мне? — Шерок смотрел на Джона, дожидаясь, пока лукавая улыбка покинет его лицо. — Предпочитаю ампулы с кокаином, вот что прекрасно скрашивает мое одиночество.
— Я постараюсь собрать вещи к Рождеству, — тихо проговорил Джон.
Шерлок просыпается от ужаса:
— Джон!
За оком сгустились сумерки.
В квартире слишком тихо.
Шерлок хватает со стола жестяную кружку и швыряет в стену. Звук раздается глухой, сиплый, как старческий смех. Шерлок судорожно оборачивается в одеяло, как в кокон, осторожно спускает на пол ноги. Он должен сейчас же проверить.
— Шерлок! Что ты... Тебе нужно лежать!
— Я звал тебя, — говорит Шерлок вглядываясь в его лицо. Телефон в руке Джона говорит что-то голосом Сары. "Алло? Джон, алло? Джон! Джон..."
— Я не слышал, — Джон садится на кровать рядом с Шерлоком, отключает телефон. Они оба смотрят на то, как гаснет яркий экран с улыбающимся лицом Сары на заставке. В комнате становится слишком темно. — Боже, Шерлок... — Джон почти шепчет. — Я же ничего не слышал, не видел, словно был в тумане. Словно очнулся другим человеком после чертова взрыва... Не могу понять, о чем я думал раньше?
— Включи свет, — говорит Шерлок, помолчав. — Мне нужно продолжить эксперимент.
Джон идет к двери, щелкает выключателем. Шерлоку отчего-то больно смотреть на его ссутуленные плечи.
— Джон.
Джон замирает.
Все эти чертовы слова.
— Приходи, когда я зову. Если не можешь, все равно приходи.
Джон кивает, выходит так и не обернувшись. Шерлок думает, что в комнате стало слишком светло. Без света было лучше.
Проведя несколько реакций, Шерлок полностью убеждается, что в «Кокаине» маловато яда для смертельной дозы. От напитка можно было бы ослепнуть к старости или заполучить язву гораздо раньше, но никак не умереть, выпив одну банку. Все эти лощеные адвокаты Майкрофта несли заведомую чушь, но как уверенно! Шерлок уверенно опровергнет их доводы.
Настроение подскакивает вверх.
Он представляет себя, выступающим в суде. Представляет прессу, заголовки газет: «Кокаин» остается в стране!», «Преступление Адама Кейна доказано!». После этого выступления в руки Шерлока польются самые вкусные, самые замысловатые дела. И никто больше не скажет...
― Он немного ненормальный, да? ― сказал дядя Паркер.
В квартире пахло Рождеством, родители и гости устроились в гостиной вокруг камина. Шерлок вышел за куском пирога на кухню. Все уже давно поели, но он так долго делился своими опасениями о химических методах расшифровки генетического кода, что проголодался. Возвращаясь из кухни, он заметил развязавшийся шнурок на новом ботинке. Присел на кушетку у двери, чтобы завязать.
— Я имею в виду... вся эта химия. Я ни черта не понял. И часто он так выступает? А то я удивлялся, почему Сангстеры обходят вас стороной!
Шерлок не поверил своим ушам, но все начали смеяться. Даже мама.
Никогда.
— Шерлок, послушай. — Джон заходит в комнату, шурша газетой. Мнется у двери, нервно облизывает губы. — Понимаешь, в жизни бывают такие ситуации...
Шерлок кивает, внимательно глядя на меняющую цвет жидкость в колбе.
— Отвлекись на минуту, — голос у Джона очень серьезный. Шерлок неохотно поднимает на него глаза. — Бывают такие ситуации, когда не нужно ничего доказывать. Знаю, для тебя это звучит дико, просто попробуй понять... Иногда все уже доказано, жизнь сама расставляет все по своим местам.
— Что ты имеешь в виду?
— Адам Кейн умер несколько часов назад.
— Вот как? — Шерлок снова берется за отставленную колбу.
Джон кивает.
— От инфаркта, — молчит немного. — Знаешь, ему, все-таки, нелегко пришлось...
― Еще бы, нелегко убить своего брата, ― перебивает Шерлок. Все это начинает его раздражать. — Давай теперь я расскажу тебе кое-что. Мы с тобой, Джон, оказались вовлечены в один из величайших спектаклей моего брата. Майкрофт изо всех сил старается переключить внимание общественности с убийства на вред "Кокаина". Какой будет скандал, когда эксперты вслед за нами докажут, что в нагретом напитке синтезируется в два с половиной раза больше метанола, чем в любой другой газировке. Но когда я выступлю в суде и докажу вину Адама Кейна, им не удастся так просто замять преступление.
— А вдруг этот «Кокаин» все же опасен?
— Чушь! Мы только что доказали обратное.
— А если…
— Нет. Шерлок Холмс никогда не ошибается.
— О, разумеется. — Вздыхает Джон. — Но каким образом ты собираешься доказать его вину?
Шерлок расправляет на коленях одеяло, наслаждаясь густеющим в воздухе ожиданием, откашливается.
— Понять, что Адам Кейн диабетик, было легко. Он много пьет, носит линзы, на запястье у него застарелое воспаление кожи — ты обратил внимание, что часы он носит на правой руке? У младшего Кейна с детства были проблемы с сердцем, это подтвердил нам лечащий врач на суде. А теперь представь. Машина Кейна. Бенджамин промочил ноги в своих щегольских ботинках, попросил Адама включить печку - следы деформации от высокой температуры остались на его обуви. Бенджамин подумал, что было бы неплохо выпить чего-нибудь тепленького, положил в ноги банку "Кокаина", которую принес с собой. Не исключено, что банка просто упала на пол, сути это не меняет. Минут десять братья разговаривали. Адам почесывал зудящее запястье, Бен поднял нагревшуюся банку, открыл ее, пил маленькими глотками. Потом браться поссорились. Бенджамин допил "Кокаин", ему стало плохо. Адам сказал, что вколет ему лекарство. Пока Бенджамин подворачивал рукав и искал в сумке ампулу, Адам достал инсулин, который всегда носил с собой. А дальше все просто. Пока инсулин рассасывался в крови убитого Бенджамина Кейна, патологоанатомы покупали рождественские подарки. Когда они приступили к вскрытию, то смогли обнаружить лишь метанол.
Шерлок откидывается на подушках. Джон шумно выдыхает:
— О, Шерлок... — встряхивает газетой, пытаясь выразить свои чувства, а затем сникает. – Шерлок. Понимаю, я не должен этого говорить, но... Знаешь, если в "Кокаине" такое количество метанола, может, и хорошо, если его уберут из Британии? Да и Кейн, он уже достаточно наказан. Иногда стоит посмотреть...
— Нет, — отрезает Шерлок. — Будет суд, я должен доказать.
— Ты никому ничего не должен, — говорит Джон и выходит.
Шерлок с ним полностью согласен.
― Я нормальный, ― говорит Шерлок пустой комнате. Ночь, Рождество, за окном – пушистый снег, и Шерлок чувствует себя потерянным. Он сидит на краю кровати, и то, что он чувствует, напоминает отчаяние.
— Конечно, нет, ― раздается из угла. Майкрофт делает шаг к нему, еще один. В слабом свете, проникающем в окно, Шерлок не может разглядеть его. Да ему бы никогда в голову не пришло разглядывать ненавистного братца, только почему-то сейчас ужасно хочется посмотреть, какое у него лицо. Майкрофт садится рядом с ним, обнимает одной рукой, привлекает к себе, говорит тихо и очень устало: - Видишь ли, Шерлок, иногда необходимо посмотреть на ситуацию с другой стороны. Большинство людей на этой планете по-настоящему глупы, и ты всегда будешь вызывать у них недоумение. Это нормально. Ты должен гордиться собой, видя удивление на их глупых лицах. Гордиться, не расстраиваться. Гордиться, как я горжусь тобой.
От Майкрофта пахнет мандаринами.
Когда Шерлок впервые увидел Джона, от него пахло так же.
— Джон! — кричит Шерлок. — Джон!
В гостиной что-то грохочет. Когда Шерлок уже примеривается к жестяной кружке, возвращенной Джоном на стол, тот появляется на пороге.
— Джон, нагрей на водяной бане банку "Кокаина", мне нужно кое-что проверить.
— Хорошо.
Шерлок лежит, глядя в потолок. Он представляет, как вытянется лицо Майкрофта. Гордится он, как же. По-настоящему гордиться братом Майкрофт будет после суда. Неопровержимые доказательства.
— Вот. — Вошедший Джон осторожно держит нагретую банку.
— Прекрасно! — оживляется Шерлок. — Просто замечательно! Пей.
— Что? О, нет. Нет, — Джон недоверчиво улыбается. Будто Шерлок стал бы шутить с такими вещами. — Шерлок, я не буду этого делать. Ведь Рождество… И я только что поставил индейку в духовку… Адвокаты слишком хорошо убеждали всех в том, что, выпив этой нагретой дряни, можно…
— Это неопасно, — ласково говорит Шерлок. — Поверь мне.
Джон долго молчит. Глядит то на Шерлока, то в окно, то в потолок. Ставит банку на стол, зачем-то приглушает свет. Теперь комнату освещает лишь тусклая лампа. Шерлок думает, что надо было перенести ее ближе, тогда он мог бы сейчас видеть реактивы на столе. Джон медленно ходит по комнате.
— Хорошо, — говорит наконец он. Голос его тусклый, тихий. — Дай мне пять минут, я должен кое-кому позвонить.
Он смотрит на свой телефон, будто позабыв, какие кнопки нажимать. Вздыхает, подходит к окну. Его силуэт темнеет на фоне тускло-серого неба; с этого неба густо сыплется снег, мерцает, взвивается в свете фар проезжающих машин. Шерлок вдруг вспоминает: сегодня Сочельник! Люди дарят друг другу подарки, поздравляют с Рождеством. Сегодня в каждом доме пахнет мандаринами и хвоей, совсем как в детстве, когда родители устраивали Рождественские ужины, мама учила Шерлока завязывать бабочку и называла своим милым дорогушей.
Из кухни тянет аппетитным, и ни с чем не сравнимым ароматом индейки.
— Привет, Гарри, дорогая. Как дела? И у меня... Я тут думал… знаешь, мой жизненный путь дошел до своей высшей точки. Я ни о чем не жалею… Нет, не депрессия… Нет, все хорошо. Правда хорошо. Слушай, здесь рядом Шерлок, он позволил позвонить тебе, но он ждет меня для разрешения одного вопроса, касающегося нас двоих… Не может, ты же знаешь Шерлока… В любом случае… Я давно не звонил, все как-то не получалось. И сейчас… хотел сказать, чтобы ты не расстраивалась по пустякам. Ведь всегда можно посмотреть на ситуацию под другим углом, и… Слушай, я горжусь тобой. С Рождеством.
Джон замирает у окна на несколько мгновений.
— Ну что, — оборачивается, — давай сюда свою отраву.
Подставляет к кровати стул, садится, осторожно берет банку. Принюхивается, подносит к губам. И глядит. Глядит Шерлоку в глаза.
В полумраке его радужки кажутся темными.
Иногда стоит посмотреть на ситуацию под другим углом.
— Стой. Подожди. Джон… не надо. К черту «Кокаин», пусть… Пусть разбираются без нас.
Джон вопросительно поднимает брови.
— Прошу тебя, — говорит Шерлок. Он пытается вложить в голос все свои чувства, сомнения и привязанности, но у него не получается. Голос звучит глухо, скрипуче.
Все эти чертовы слова.
Джон ставит банку на стол. Устало трет переносицу.
— Я посижу с тобой? — Пододвигает стул ближе к кровати. А голос у него такой же, как у Шерлока, глухой и незнакомый.
— Да.
Джон опирается локтями о высокую кровать, прячет лицо в ладонях.
Шерлок не понимает, что сейчас произошло. Что-то надломилось в нем, надорвалось, и теперь каждый вздох Джона медленно распарывает его по швам.
Шерлок не понимает, что произошло. Что-то очень важное. И мыслей нет, только нелепое, неуместное облегчение, мелькнувшее на задворках сознания.
Джон кладет голову на скрещенные руки, тяжело вздыхает.
Осторожно, словно совершая что-то запретное, Шерлок касается его волос. Плечи Джона напрягаются на миг — Шерлок задерживает дыхание. Сейчас он ощущает себя подростком, одиноко сидящим на кровати в рождественскую ночь. И то, что он чувствует, напоминает…
Шерлок вздрагивает от резкого звука. Дисплей его телефона загорается. СМС от Майкрофта. Они никогда не поздравляют друг друга с Рождеством, и Шерлок примерно представляет содержание этого сообщения. Только он не думал, что люди Майкрофта сработают так быстро.
«Шерлок! Как ты мог быть таким самонадеянным! Это было невероятно, удивительно глупо! Ты разочаровал меня, брат. Но, возможно, я прощу тебя, если объяснишь матушке, что построждественские дни я предпочту провести в более приятной компании.
С Рождеством».
Шерлок беззвучно смеется.
Старина Майкрофт. Теперь ты знаешь, что такое настоящие рождественские подарки! Встряска, взрыв эмоций, пробуждение забытых чувств и запорошенных снегом жизненных ценностей.
Радикальные меры.
Шанс обрести то, что давно искал.
Из кухни тянет гарью — подгорает фирменная рождественская индейка, а Джон спит. Лицо его спокойное, умиротворенное, словно ему снится что-то очень приятное. Шерлок легко касается его щеки — бедный милый Джон. Когда он стал задумываться о переезде к Саре, Шерлок понял, что просто не может его отпустить. Он видел Джона насквозь: его метания, страхи… его привязанности. Почему-то даже самому смелому вояке сложно признаться в своих влечениях. Когда мужественность стали измерять красотой женщин, которые рядом? Почему нельзя измерять ее интеллектом мужчин?
Иногда всем нужна встряска.
И это было даже интересно. Смастерить несложное взрывное устройство, рассчитать силу, написать веселую открытку — вот Мориарти удивится! Провернуть все оказалось проще простого. И сломанная нога — малая плата за удовольствие разворотить квартиру Майкрофта. За удовольствие ощущать под пальцами кожу Джона и слушать его тихое дыхание.
Джону будет хорошо. Гораздо лучше, чем с любой девушкой. Шерлок научится, он будет стараться. И Джон осознает, смирится с тем, что Шерлок, как всегда, распознал много раньше…
…
А если…
Нет, Шерлок Холмс никогда не ошибается.
Конец
@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг PG-13, Майкрофт Холмс, Джон Уотсон, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс
-
-
11.02.2012 в 00:39это не отменяет того, что, как и предыдущие ваши фики, оно однозначно уходит в золотой фонд))
-
-
11.02.2012 в 00:52-
-
11.02.2012 в 01:44исписываюсь, видать))
и спасибо большое
Kiev_Gerika, мыррр!)))
-
-
11.02.2012 в 01:53так
я не это имела ввиду!))
меня тема Шерлока, ставящего следственный эксперимент на Джоне, цепляет несказанно, потому что очень, ну просто очень для Шерлока характерна. "Вполне могу представить себе, что он угостит друга щепоткой недавно открытого растительного алкалоида - не со зла, понимаете, а просто из научного любопытства, чтобы лучше понять, как он действует. Правда, надо отдать ему должное, он и сам примет его с той же готовностью" и так далее.
Тем более очень здорово видеть один и тот же микросюжет в совершенно разных ситуациях с совершенно разными мотивами и вообще целями.
Просто ну очень зацепило)))
никак не отцепиться теперь-
-
11.02.2012 в 02:05Мне, почему-то, тоже кажется, что эксперименты Шерлока на Джоне - это труъ) Видимо поэтому не могу отвязаться от этой темы))
Спасибо еще раз
-
-
11.02.2012 в 03:49малявка-химик очаровательный, Лестрейд, подобравший на полках правильные книги и зацикленный, к счастью, на майкрофте - умница, кружка Джона, приехавшая с ним с войны и много еще всего - чудесные детали
*а в японии нет своих мудрецов разве?))
-
-
11.02.2012 в 11:56-
-
11.02.2012 в 12:25-
-
11.02.2012 в 12:38-
-
11.02.2012 в 20:57-
-
11.02.2012 в 23:49* оказалось, что по-китайски "пока" звучит как-то совершенно дико, а цитата уже была в 1 главе) пришлось Ш не обмануться и вычислить японца)
Northern Fox, ыхххх! невероятно приятно слышать!!
Finkay, над слогом работаем) спасибо большое)
Honeyratatat,
Eiri., ура!)
-
-
14.05.2012 в 13:34-
-
14.05.2012 в 13:36-
-
29.05.2012 в 09:29-
-
29.05.2012 в 16:06-
-
10.01.2015 в 23:37Упс, вот это да