SODOMY, PESTILENCE, TORTURE AND BLOODSHED
Которого изначально не предполагалось, но так получилось. :-)
Фики расположены в хронологическом порядке.
Название: Сыщик для особых поручений
Категория: пре-слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: G
Размер: 3313 слов
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Знакомство Майкрофта и Лестрейда.
Примечание: Написано на фест Сикрет-Санта.
Читать
Что-то назревало. За годы службы у инспектора Лестрейда выработалось практически собачье чутье на кадровые потрясения и перестановки, а потому куцые, осторожно шелестящие в кулуарах сплетни говорили ему больше, чем хорошему шпиону – передовицы вражеских газет. Надо сказать, взаимоотношения непосредственного начальства и сильных мира сего не интересовали Лестрейда сами по себе; все, что волновало инспектора – это свобода его и его подчиненных делать свою работу, а это бывает ох как непросто, если в дело вмешиваются политики.
То, что высокий, дорого одетый джентльмен с обманчиво любезной улыбкой – политик, Лестрейд понял сразу, едва переступив порог своего кабинета. Незваный гость как ни в чем ни бывало поднялся из-за стола – его стола – и сделал шаг Лестрейду навстречу.
– Инспектор.
Лестрейд проигнорировал протянутую для пожатия руку.
– Кто вы и что вы делаете у меня в кабинете?
Незнакомец слегка поморщился.
– Давайте обойдемся без этих расшаркиваний. Меня зовут Майкрофт Холмс; через две недели вам назначают нового начальника. Я некоторое время вел дела с его предшественником, но не планирую работать с ним самим. Вы кажетесь мне более перспективной фигурой; я просмотрел ваше личное дело и, думаю, со временем мог бы способствовать вашему повышению, если мы с вами поладим.
Лестрейд наконец овладел собой в достаточной мере, чтобы захлопнуть невольно (и, к счастью, не слишком заметно) отвалившуюся челюсть. В его памяти мгновенно пронеслись все приглушенные разговоры в баре через дорогу, таинственные исчезновения улик, два или три случая освобождения под подписку о невыезде таких деятелей, которых, по-хорошему, следовало запереть в самой надежной камере и потерять ключ... Следующим его движением был шаг к телефону.
Незваный гость вежливо, но непреклонно заступил Лестрейду дорогу.
– Полагаю, вы услышали в моих словах то, чего я не вкладывал. Я бы предпочел все выяснить сразу, без привлечения, хм, посторонних. Вы подозревали своего шефа в коррупции и не могли найти доказательств, так? Во-первых, вы были правы.
Лестрейд недоверчиво прищурился.
– Да, правы. Во-вторых, можете расслабиться: я не из числа его... друзей.
– Что-то я не припомню вашей фамилии в списке адресов служебной рассылки.
– В-третьих, вынужден вас огорчить: никакого расследования не будет. Огласки тоже. Старший детектив-инспектор Боулз уйдет на пенсию раньше срока по причине слабого здоровья, а его место займет другой человек. Совершенно особенный человек. Его обязанности будут далеко выходить за пределы должностных инструкций, и мне понадобится кто-то, кто будет следить изнутри, чтобы он... не зарывался.
– Погодите-погодите, мистер... э-э-э... Холмс. Придержите-ка лошадей. Что это еще за игры в рыцарей плаща и кинжала? У вас есть доказательства, что Боулз...
Его странный собеседник холодно улыбнулся.
– Все доказательства уже собраны и хранятся в надежном месте. Жаль, что вы не сможете выступить с ними в суде, но, поверьте, порок не останется безнаказанным. Я не люблю, когда мои подчиненные обделывают грязные делишки с мафией у меня же под носом. А у вас есть выбор: согласиться работать со мной или никогда не подняться выше детектива-инспектора и полагающейся ему более чем скромной зарплаты.
– Да кто вы, собственно говоря, такой?
– Неравнодушный гражданин. Скромный государственный служащий. Доверенное лицо главы внешней разведки. Молочница Дженни. Какая вам разница? – Мистер Холмс демонстративно вздохнул, как будто разговаривал с непонятливым ребенком, но Лестрейд и не подумал чувствовать себя задетым. С ним такие штучки не проходили.
– В общем-то, никакой. Так, по-человечески любопытно, кого я сейчас пошлю ко всем чертям и вышвырну отсюда.
Рыжеватые брови Холмса насмешливо поползли вверх.
– Значит, отказываетесь сотрудничать?
Лестрейд молча протиснулся мимо него и сел за стол. Когда он снова поднял глаза от включенного монитора – от запароленного файла с его последним отчетом, черт побери! – Холмса в кабинете уже не было. Инспектор закрыл файл и принялся задумчиво водить курсором по экрану, гадая, как следует расценивать этот странный визит. Если это была попытка вербовки (куда?), то ни одно ведомство не работает так грубо и прямолинейно. Если какая-то проверка – то кому он сдался с его десятком подчиненных, криминальной текучкой и далеко не самым высоким в Лондоне уровне раскрываемости?
В конце концов инспектор решил, что у него недостаточно данных, а значит, следует подождать, как будут развиваться события дальше. Старший детектив-инспектор Боулз действительно ушел на пенсию через две недели после этого странного разговора, и его место занял новый начальник: пожилой, немногословный и умеренно требовательный. Никаких лишних претензий он не предъявлял, бесед с глазу на глаз Лестрейду не предлагал, и вообще, непохоже было, чтобы он занимался хоть чем-то "выходящим за пределы должностных инструкций".
Прошел месяц; старые и новые дела потихоньку вытеснили из мыслей Лестрейда и давешнего гостя, и его загадочные намеки. По странному совпадению, как раз в тот день, когда инспектор окончательно уверился в том, что непонятный визит оказался ошибкой или чьей-то глупой шуткой, на другом конце Лондона Майкрофт Холмс допил свой утренний кофе, сделал пометку в электронном блокноте и решил, что за заброшенный крючок пришла пора дергать.
...Лестрейд не поверил глазам, когда бегло просмотрел бумаги, невесть откуда взявшиеся у него на столе. Особенно впечатляли свежие печати "совершенно секретно", "для служебного пользования" и размытая, бледно-лиловая – "Контр...". На оборотной стороне папки был от руки написан телефон, и Лестрейд, выругавшись, набрал его на мобильном.
Трубку взяли после третьего гудка.
– А, инспектор, – вальяжно протянул странно знакомый мужской голос. – Уже посмотрели? Как вы думаете, успеете разобраться с этим до конца недели?
– Я... Вы?! Это вы, э-э-э...
– Холмс, – безмятежно подсказал собеседник. – Полагаю, у вас пока нет никаких соображений относительно этого дела? Как только они появятся, звоните, буду рад выслушать.
– Вы в курсе, что у меня нет права доступа к такой информации?
– Считайте, что я вам его только что предоставил.
Лестрейд отнял от уха трубку и глупо посмотрел на нее. Потом спохватился.
– Откуда у вас информация? Кто вы вообще такой?!
Тяжелый вздох.
– Кажется, мы это уже проходили. Не заставляйте меня разочаровываться в ваших способностях, инспектор. Через неделю жду вас с подробным докладом. – И на этом связь прервалась.
Лестрейд не был бы самим собой, если бы тут же не нажал кнопку вызова снова, но механический женский голос сообщил, что набранного номера не существует, и повторял это раз за разом, пока упорство инспектора не иссякло. Сдавшись и отложив телефон, Лестрейд посмотрел на часы, побарабанил пальцами по столу, покосился на противопожарную сигнализацию на потолке и опять открыл злосчастную папку.
Все-таки, кто бы что ни говорил, Лестрейд был легавым отнюдь не только потому, что за это хорошо платили. Через двадцать минут он уже чертил карандашом на листе какие-то одному ему понятные схемы, через полчаса полез перепроверять в служебную базу данных, а еще через час хлопнул ладонью по столу и сорвался с места, едва успев прихватить пальто.
На его счастье, текучки на этой неделе было немного. Ничто не мешало ему разъезжать по городу, останавливаться возле фешенебельных гостиниц и ресторанов и задавать самым разным людям весьма неудобные вопросы. Инспектора совершенно не смущала мысль, что у него нет никаких подтверждающих полномочия ордеров и что его расследование, по сути, незаконно; азарт полностью захватил его.
В пятницу вечером, дождавшись, пока коллеги разбредутся по домам и барам за традиционной кружечкой пива, Лестрейд снова набрал номер, отсутствующий в базах всех телефонных операторов, с которыми ему удалось связаться. Как и в прошлый раз, Холмс ответил после третьего гудка.
– Инспектор?
– Я знаю, кто продал информацию французской разведке.
Пауза на другом конце показалась Лестрейду возмутительно короткой.
– Отлично! Пожалуй, я сам не справился бы лучше. Несколько быстрее... да. Но следует учитывать ограниченность ваших возможностей... В общем и целом, вы показали себя превосходно. Элен Леру арестуют, я уже распорядился. Поздравляю, инспектор, вы приняты.
В первую секунду Лестрейд подумал, что ослышался. Папка белела на столе совершенно невинно, и светодиод на мониторе горел обычным зеленым светом: ничто не напоминало картинку, выплывшую из причудливого сна. Чувство нереальности накатило и так же быстро отхлынуло.
А потом ему как будто со всего размаху выплеснули в лицо стакан кислоты.
– Что-о?!
Лестрейд зарычал так, что сам испугался, не полопались ли, часом, в глазах сосуды. В трубке царила оскорбительная тишина.
– Вы хотите сказать, это была всего лишь проверка?! Сначала вы подсовываете мне дело государственной важности, причем таким образом, что я бы сел лет на десять за шпионаж, если бы кто-нибудь увидел у меня эти бумаги...
– Я рассчитывал на ваши детективные способности и природную тягу к решению сложных задач.
– Пойдите к черту, я не собака, чтобы рыть землю носом для вашего увеселения!
– Послушайте, инспектор...
– Нет, это вы послушайте, мистер Холмс. Мне плевать, на кого вы работаете, но если я еще раз вас увижу, арестую на месте, и звонить своим кураторам будете из обезьянника.
– Вы хоть представляете, чем это может для вас закончиться? – спокойно и вполне миролюбиво спросил его собеседник.
– Не знаю и знать не хочу! – рявкнул инспектор и оборвал разговор.
Выходные он провел дома, в самом мрачном настроении, в каком только может пребывать человек, обнаруживший, что его просто и элегантно надули. К понедельнику ярость несколько утихла, и Лестрейд уже был способен слегка разжимать зубы, отвечая на приветствия коллег. Маска невозмутимости продержалась на его лице до обеда, когда, вернувшись из недорогой забегаловки неподалеку, где столовался чуть ли не весь отдел, инспектор обнаружил у себя на столе еще одну лишнюю папку.
Лестрейд не стал ее проглядывать даже из любопытства. Он просто снова включил компьютер и погрузился в протоколы допроса, с наслаждением представляя, как изменился бы в лице этот мистер Самодовольная Мразь, если бы увидел, как важные государственные секреты исчезают в пасти уничтожителя бумаг.
Получившуюся лапшу он, правда, не рискнул оставлять в корзине и тщательно спустил в унитаз.
Ближе к вечеру ему позвонили – на мобильном высветился знакомый номер, – и Лестрейд с не меньшим удовольствием выключил телефон.
Еще примерно неделю все было тихо. А потом как гром среди ясного неба свалилась новость, что кто-то из его подчиненных неправильно оформил протоколы допроса, не получил какие-то нужные подписи, и дело об ограблении и убийстве завернули из зала суда. Лестрейд провел собственное небольшое, но энергичное расследование и выяснил, что все было оформлено как надо, а подписи таинственным образом исчезли где-то на извилистом пути из Скотланд-Ярда к прокурору. Начальство, разумеется, слушать его оправдания не стало, тем более что инспектор мудро не заикался про конфликт с таинственным представителем непонятно какой спецслужбы, разбрасывающим направо и налево государственные тайны. Лестрейду влепили суровый выговор, а весь его отдел лишился годовой премии. Искушение позвонить по несуществующему номеру было почти невыносимым, но на этот раз Лестрейд его поборол.
Рождество в этом году выдалось слякотное, без настоящего снега. В нарядных витринах плясали огни и отражались в антрацитовой поверхности луж. Три дела одно за другим были отправлены на доследование – по самым прозаическим причинам вроде отсутствия прямых улик, и настроения Лестрейда это, понятно, не улучшало. Как это с ним часто случалось в конце года, навалилась апатия, и праздники он провел в одиночестве, в компании радиоприемника (он не любил и почти не смотрел телевизор) и десятка поздравлений на автоответчике от друзей, знакомых, двоюродного брата и бывшей жены. Одиннадцатое сообщение было коротким, дружелюбно-насмешливым, а надиктовал его именно тот голос, в реальности которого инспектор уже начал было сомневаться.
– Твою-то мать, – почти беззлобно восхитился такой наглостью Лестрейд и даже не стал его стирать.
Наступил новый, 2005 год.
После праздников дела в отделе пошли в гору, за две недели удалось раскрыть пять не связанных друг с другом убийств, и команда Лестрейда воспрянула духом. Сам инспектор, впрочем, по-прежнему оставался начеку и каждую секунду ждал подвоха. Его опасения отчасти оправдались, когда однажды, сразу после удачного задержания, старший детектив-инспектор пригласил его в свой кабинет и плотно прикрыл дверь.
– Я не буду этим заниматься, – мрачно сказал Лестрейд, выслушав суть дела. – Можете принять мою отставку, если хотите.
– Вы не поняли, – мягко заметил начальник, почему-то покосившись на телефон. – Это не распоряжение, это просьба. Вам ничего не будет, если откажетесь, но... известное нам обоим лицо выражает надежду, что вы все-таки согласитесь.
– Просьба, значит? Тогда передайте этому вашему лицу...
– Хотя бы посмотрите бумаги по делу. Отказаться вы всегда успеете.
Это было действительно что-то новенькое: ни один старший детектив-инспектор не будет так просительно разговаривать с подчиненным. Почти против воли Лестрейд взял тощую папку, окинул начальственный кабинет мрачным взглядом и удалился, раздумывая, в какую очередную интригу позволяет себя втянуть.
На его собственном письменном столе инспектора встретила глянцевая рождественская открытка с одним-единственным написанным от руки словом: "Мир?"
Пропавшие чертежи какого-то таинственного японского аэрокосмического аппарата (судя по всему, тоже оказавшиеся в Великобритании не самым честным путем) Лестрейд мистеру Холмсу все-таки нашел. Скорее из любви к своему делу, чем ради всеобщей справедливости, государства и королевы или потому, что его попросили. В качестве благодарности мистер Холмс прислал ему бутылку коллекционного шерри, которую инспектор щедро разделил с подчиненными.
С тех пор папки возникали на его столе сравнительно регулярно, и механический голос уже не сообщал, что набранного номера не существует, если у Лестрейда возникало желание поделиться какими-то соображениями со своим новоявленным работодателем. Не всегда ему удавалось разобраться с проблемой раньше, чем кому-то другому из его коллег (Лестрейд подозревал, что таких, как он, сыщиков для особых поручений, у Майкрофта Холмса около десятка), но вознаграждение следовало всегда и всегда было выдержано в безупречной манере, не допускавшей и намека на товарно-денежные отношения. Лестрейд любезно оказывал Холмсу услуги, а Холмс подчеркнуто корректно его благодарил.
За прошедшие после дела о чертежах месяцы они успели еще раз свести личное знакомство. Надо было отдать Холмсу должное: он снова возник во плоти именно тогда, когда желание Лестрейда посчитать ему зубы сменилось все усиливающимся любопытством: кто все-таки такой этот человек и откуда у него такие немыслимые возможности? И почему при таких возможностях он предпочитает делать работу чужими руками?
– Я не могу успеть везде, – с легчайшим налетом неискренности в голосе ответил Майкрофт на этот вопрос. – К тому же, мне доставляет немалое удовольствие ваша компания.
С тех пор так и повелось. Дела, не имеющие ничего общего с обычной криминальной текучкой, всплывали не чаще и не реже, примерно раз в месяц, однако сотрудничество Лестрейда и Холмса крепло, и виделись они теперь регулярно. Лестрейд по достоинству оценил острый ум, тонкий юмор и обширные познания своего визави, а Холмс, казалось, забавлялся бескомпромиссной прямотой Лестрейда и живо атаковал каждое его суждение. Они говорили и спорили абсолютно обо всем, забывая и о чинах, и о связывающих их деловых отношениях. Точнее, это Лестрейд иногда забывал – но в глубине души был уверен, что Холмс все прекрасно помнит и ни на минуту не позволяет себе отвлечься.
Их сотрудничество продолжалось без малого полтора года, когда Лестрейда начали посещать смутные подозрения. Каждый человек в той или иной мере подвержен паранойе, но в некоторых случаях остается только признать, что что-то не так либо с тобой, либо с миром. Упорное ощущение взгляда в спину, непреодолимое и жутковатое чувство, что уличные камеры следят за тобой. Несколько особо опасных преступников, на которых Лестрейд и его команда в течение нескольких лет собирали доказательства и вот-вот готовились брать, неожиданно обнаружились на берегу Темзы и в лесопарковой зоне с аккуратными отверстиями от снайперской пули во лбу. Это, конечно, экономило деньги налогоплательщиков – но, с другой стороны, эти убийства тоже должен был кто-то расследовать. Дела передали по инстанциям выше, и Лестрейд подозревал, что они опочиют в архиве.
От ответа на прямой вопрос, который инспектор, сложив два и два и вычислив квадратный корень, не преминул задать, Майкрофт Холмс уклонился. Ощущение взгляда в спину стало менее заметным и вскоре пропало совсем, дела в отделе пошли по-старому. В конце 2006 года, прямо под Рождество, Лестрейд получил легкое ранение при задержании грабителя и приземлился на две недели в больницу. Лично Майкрофт его не навещал, ограничился сухой открыткой, но медсестры в отделении еще месяц шептались про сдержанного, высокого, иззелена-бледного мужчину, который приезжал в первый день справиться о здоровье инспектора и долго говорил о чем-то с его лечащим врачом с глазу на глаз в ординаторской.
Весь февраль Лестрейд приходил на работу в восемь утра и уходил далеко за полночь, с головой погрузившись в очередное дело. Он был занят по горло и далеко не сразу заметил, что дополнительные папки больше не появляются у него на столе, а дорогая темная машина уже не поджидает на углу, как случалось раньше примерно раз в неделю, чтобы подвезти до дома и скоротать время за приятной беседой. Никаких особых выводов Лестрейд из этого исчезновения не сделал, наоборот, был благодарен, что Майкрофт не отнимает у него время.
А потом сержанта Стайлза нашли в подъезде его собственного дома с простреленным черепом.
В первых числах марта его хоронили. Валил мокрый снег, Лестрейд возвращался домой пешком в мрачном оцепенении. Какая-то женщина на раздолбанном форде остановилась у обочины и посигналила ему. Инспектор подумал, что она хочет что-то спросить, подошел поближе, наклонился – и еще успел мысленно обозвать себя идиотом, когда увидел перед собой флакончик, и в ноздри ударил запах чего-то сладковато-едкого.
...Лестрейд очнулся от холода. Первым ощущением был именно холод – лед под пальцами, под затылком, смерзшийся ледяной коркой воротник пальто. А вторым – боль. Она вонзилась, как нож под ребра, когда инспектор попытался вдохнуть поглубже. Дыхание перехватило. Он закашлялся, и на глазах выступили невольные слезы. Болело так, как будто в него и в самом деле вогнали нож – или, например, сломали несколько ребер. Попытавшись перекатиться набок и не сдержав стона, Лестрейд решил, что так оно и есть. Пострадали не только ребра: солнечное сплетение жгло огнем, болела спина, почки, печень. Голова болела тоже, но остаточно, тупо, где-то под черепом. Лестрейд поднес к лицу дрожащую руку и ощупал нос и скулы. Кажется, ничего не сломано и не рассечено, а значит, били его только по корпусу. Предупреждение?.. Тогда почему эти ублюдки убили Стайлза? Неужели ему удалось раскопать что-то важное? Теперь уже не узнаешь...
Над головой что-то загрохотало. Инспектор с трудом разлепил глаза и увидел, что лежит на льду под мостом, по которому, кажется, несется поезд. Было темно, и все еще шел снег. Слева едва виднелась чугунная решетка, за которой плескалась грязная вода какого-то канала, справа круто уходил вверх присыпанный снегом склон.
Лестрейд предпринял еще одну попытку перекатиться, и в левое бедро что-то впилось. Снова откинувшись на спину, инспектор онемевшими пальцами нащупал под собой какой-то прямоугольный предмет. От холода и боли мысли в голове ворочались туго, и Лестрейд не сразу сообразил, что это его сотовый.
Между кнопок забилась жидкая грязь, экран треснул, но, несмотря на это, телефон включился. Восемь пропущенных звонков. На индикаторе сигнала высветились две полоски.
Едва попадая пальцами по кнопкам, Лестрейд отыскал в списке и вызвал номер Холмса.
– Инспектор?! Где вы?
– Не знаю... Под каким-то мостом.
– Вы ранены?
– Кажется, нет. Меня сильно избили.
– Я должен был догадаться! Не отключайтесь, я запеленгую вас через пару минут.
– Пришлите... кого-нибудь...
Майкрофт на другом конце нервно усмехнулся.
– Разумеется.
Лестрейд почувствовал, как его замерзшие губы против воли растягиваются в улыбке.
– Спасибо...
В течение следующего получаса ему удалось кое-как подняться, постоять, прислонившись к грязной опоре моста, собираясь с силами, и взобраться по скользкой насыпи, держась за сломанные ребра. Когда он наконец выбрался на ровную дорогу, ноги совсем отказались его держать, и Лестрейд сел на асфальт, глотая подступившую к горлу желчь.
Знакомый темный автомобиль появился через сорок минут после звонка. Из дверей выскочил Майкрофт Холмс собственной персоной и с не свойственной ему торопливостью бросился к Лестрейду.
Инспектор заставил себя оторвать от груди подбородок.
– Вы даже... не представляете, как я рад... вас видеть, мистер Холмс.
Жесткие пальцы Майкрофта, вцепившиеся в его плечи, чуть дрогнули.
– А уж как я рад видеть вас в добром здравии, инспектор.
– Вы... действительно... не следили за мной.
– Дал распоряжение прекратить. Вам это очевидно не нравилось, а я...
– А вы не привыкли, когда что-то идет не по-вашему.
– Не представляете, как я пинал себя за это последние двадцать четыре часа.
Лестрейд глупо улыбнулся и закашлялся.
– Наверное, таких сыщиков, как я, у вас много. – Он не понимал, зачем сейчас это говорит.
Майкрофт усмехнулся.
– Ну уж, инспектор. Уверяю, вы такой один. Единственный в своем роде.
Лестрейду было тошно, холодно и больно. Голова кружилась все сильнее, а от присевшего перед ним на корточки Майкрофта волнами исходило блаженное тепло и слабый запах одеколона. Он не должен был этого делать, следовало взять себя в руки и не расслабляться, но все его тело насквозь пропиталось сырым холодом и выло от боли, и Лестрейд уткнулся грязным лбом в расстегнутое пальто Майкрофта.
К его удивлению, Майкрофт обнял его – осторожно, чтобы не сделать еще больнее, и бережно прижал к себе. Лестрейд почувствовал щекой гладкую ткань его рубашки, а виском – его подбородок. Через пару минут Майкрофт поможет ему встать, доведет до машины и снова встанет невыносимым, всемогущим, насмешливым мистером Холмсом. Через пару минут придется ехать в больницу, звонить коллегам и что-то решать. Эти минуты – все, что у него было и, наверное, будет. Ну что ж, даже если и так...
По мосту прогрохотал еще один поезд. Снег падал крупными, тяжелыми хлопьями.
Дыхание Майкрофта мягко касалось его волос. Глаза Лестрейда был плотно зажмурены – впрочем, он все равно бы не увидел, как губы его спасителя, нанимателя и оппонента в спорах чуть шевельнулись, беззвучно произнося его имя.
Название: На грани сна
Категория: слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: PG-13
Размер: 1332 слова
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Инспектора прошлось глотнуть снотворного во исполнение профессионального долга. Майкрофт препровождает его в постель.
Примечание: Написано на кинк-фест.
Читать
Улица подмигивала опаловыми бусинами фонарей, укоризненно покачивала искрящимися ветвями украшенных к Рождеству деревьев. Дома тоже покачивались, расступаясь. Казалось, улица брезгливо недоумевала. Возможно, она не одобряла поздних прохожих, возможно – только немолодых мужчин, передвигающихся по синусоиде.
Инспектор Лестрейд снова споткнулся и ухватился за фонарный столб, похожий на причудливый стебель. Круглый плафон плавал над головой, как соцветие… хотя… разве бывают светящиеся цветы? Не важно. Главное, они все-таки отловили маньяка, последние полтора месяца промышлявшего в недорогих забегаловках и пригородных ночных клубах. Ублюдок подсаживался к какому-нибудь одинокому посетителю, опаивал сравнительно легальной сильнодействующей дрянью, обчищал карманы, а потом брал под локоток, отводил сонную жертву куда-нибудь в укромный уголок, в туалет или на пустую стоянку, и перерезал горло. Бескорыстно убивал, скотина, исключительно из любви к искусству. Нравилось ему так. Охотился исключительно по ночам, выбирал места победнее, где нет камер. И, главное, ни одна собака его не запоминала.
Вычислил маньяка, разумеется, Шерлок. Шерлок определил, что это мужчина от тридцати пяти до сорока пяти лет, ниже среднего роста, худой, незаметный, в фальшивых очках и (это была творческая доработка) с жидкими темными усами. Именно эти сальные усики были первым, что бросилось Лестрейду в глаза, когда на четвертый день работы подсадной уткой за его столик все-таки подсел искомый маньяк.
Фонарь прощально колыхнулся, провожая инспектора, за плафоном потянулась по воздуху жирная светящаяся полоса. Лестрейд чувствовал, что засыпает, и уже начал жалеть, что не позволил сержанту Уиллоуби подвезти его до дома. А машина так и осталась на стоянке у этого полуподвального вертепа… черт… Если бы он был на сто процентов в себе, он ни за что бы не потащился домой пешком, гордо отмахнувшись от предложенной помощи. Пришлось все-таки поболтать во рту глоток пива, в которое чокнутый ублюдок добавил тайком свои хитрые колеса, даже проглотить немного для достоверности. Таблетки Уиллоуби вытащила у него из кармана, завтра утром уйдут на экспертизу…
Дома окончательно расступились, открывая его взгляду темную гладь реки за фигурной решеткой. По лицу хлестнул холодный сырой ветер, но не отрезвил, только взъерошил волосы и выбил слезы из без того закрывающихся глаз. Отражения фонарей плясали в воде, разбрасывая серебристые тонкие нити. Интересно, это уже сон, или еще нет, равнодушно подумал Лестрейд, подходя вплотную к решетке. Настуженный чугун принял его вес, из внутреннего кармана пальто вывалилась и полетела в воду какая-то мелочь. Кажется, флэшка или ручка.
Шерлок вздумал было сам изображать потенциальную жертву, но Джон отсоветовал ему одним выразительным взглядом, даже руку не успел поднять, чтобы покрутить пальцем у виска. Правильно, нечего впутывать гражданских… больше, чем это необходимо. Поэтому все четыре дня Шерлок с Джоном просидели в засаде в сортире, за соседними столиками, у барной стойки. Шерлок рвался участвовать, помогать, и когда Лестрейд пытался скрутить убийцу, схлопотал ножом по касательной по предплечью, ввергнув своего верного доктора последовательно в панику, профессиональную сосредоточенность и спокойную ярость. Под занавес явилась Уиллоуби и надела на поверженного маньяка наручники.
Они разберутся… там. Инспектор кое-как зачитал ублюдку его права, с пьяной небрежностью похлопал Шерлока по плечу и вышел на улицу, где пульсировала алым и золотым огнем неоновая вывеска. Все были заняты преступником, Шерлоком, объяснениями с владельцем и посетителями бара, а потому никто не заметил, как Лестрейд, расхлябанно взмахивая полами пальто, пересек автостоянку и свернул в темный проулок, который через несколько минут вывел его на проспект. Ладно, в конце концов, это совершенно нормально, он руководитель операции, старший по званию, у него хорошая устойчивость к снотворному, обширные теоретические знания, опыт… У него… неумолимо закрывались глаза.
Серебристые фонарные кляксы на воде – это сон или нет? Хор далеких голосов в ушах, рассуждающих то ли о квартальной премии, то ли о завтрашних биржевых котировках? А чьи-то руки, подхватившие его в самый последний момент, когда он уже готов был закрыть глаза и позволить силе притяжения уронить его тело куда заблагорассудится?
– Вы так в реку упадете, – сказал у него над ухом близкий, негромкий, чуть насмешливый голос.
– Э-э-э… Мистер Холмс?
– Отрадно видеть, что даже в таком состоянии вы меня узнали.
– Что вы… здесь… делаете?..
– Я ехал за вами. Разве вы не слышали сигнала? Конечно, не слышали… О чем они вообще думали, отпуская вас одного? Инспектор?
– Мрфр, – сказал Лестрейд и обмяк в его руках окончательно.
Майкрофт страдальчески возвел глаза к небесам. Не увидев там ничего, кроме тех же фонарей и покрытого рыхлыми облаками зимнего ночного неба, аккуратно извлек из кармана пальто сотовый телефон и вызвал свою неизменную помощницу. Антея с машиной появилась через полторы минуты и благоразумно перебралась на переднее сиденье, пока водитель помогал Майкрофту занести Лестрейда на заднее.
– Куда? – осторожно спросила она. В Лондоне было по крайней мере пять мест, куда Майкрофт Холмс мог заявиться со сладко спящим инспектором Скотланд-Ярда, не вызвав никаких вопросов и не взбудоражив охочую до сенсаций лондонскую прессу, – пять, не считая клуба "Диоген" и его собственной квартиры. Но сейчас Майкрофт предпочел остановиться на самом очевидном варианте:
– Фалмут-роуд, 15.
Это означало, что они отправляются к инспектору домой.
Лестрейд не проснулся, когда машина тронулась с места, только чуть повернул голову и прижался виском к дорогой кожаной спинке. Его седеющие волосы в свете проплывающих за окнами фонарей казались совсем белыми, тени, десять лет назад легшие под глаза, исчезли, унося с собой возраст и усталость. Сейчас ему никто не дал бы больше тридцати пяти. Майкрофт рассматривал это лицо, спокойное, гладкое, безмятежное, крутя в пальцах ручку зонта и чему-то усмехаясь.
На пятый этаж панельного дома инспектора, разумеется, нес водитель. Водитель сгрузил его на диван, профессионально зыркнул по углам в поисках то ли затаившихся киллеров, то ли видеокамер.
– Идите, Генри, – мягко, но не допускающим возражения тоном сказал Майкрофт. – Дальше я сам справлюсь.
В приоткрытую дверь деликатно заглянула Антея. Майкрофт отдал распоряжения на завтра, поменял пароль для связи с иностранным агентом, сделал желчный комплимент ее новому коммуникатору (он не одобрял сенсорные экраны), и наконец дверь за водителем и помощницей закрылась.
Лестрейд обитал в небольшой, по-спартански обставленной двухкомнатной квартире. Заметно было, что его лендлорд предпочитал классический стиль, а сам инспектор больше тяготел к пост-модерну; проводка в гостиной была неисправна, вытертая дорожка на полу съехала с места и перекосилась; в окно царапался сильно разросшийся старый вяз.
Инспектор чуть слышно вздохнул во сне, и Майкрофт вздрогнул, отвлекаясь от анализа семейного положения жадного (эта допотопная проводка, эта мебель, эти обои) и не слишком честного (дешевые лампочки и плафоны, стиральная машина наверняка работает с перебоями) лендлорда. Почти против воли Майкрофт подошел к дивану и наклонился над спящим, рассматривая едва заметную складку между бровей.
– Инспектор? – Майкрофт слегка потряс его за плечо. – Лестрейд? Вы меня слышите?
Разумеется, никакого ответа. Тогда Майкрофт осторожно стащил с него пальто и пиджак (где-то в процессе тяжелая голова упала ему на плечо, и несколько невыносимо долгих минут чужое дыхание щекотало шею), подумав, расшнуровал и стянул ботинки. Поискал глазами какой-нибудь плед, но подходящего размера было только покрывало в спальне, тонкое и на вид неуютное. Тогда Майкрофт укрыл его собственным плащом из тончайшей шерсти и подложил под голову диванную подушку. Все.
Но вместо того, чтобы отправиться на кухню и поискать, в чем можно сварить себе кофе, Майкрофт почему-то присел на край кровати, прижавшись бедром к теплому боку. Четыре года соперничества, игры и обманных маневров. Редкие встречи на пустых складах, на местах преступления и в предназначенных на снос домах. Скучающий, растрепанный, обколотый до невменяемости Шерлок. Больничный запах, химический кофе, дружеская ладонь на плече. Идиотская улыбка на важном государственном совещании.
Лестрейд так ничего и не узнал – зачем ему? У него и без этого каждодневный стресс, сплошная работа… беззащитное горло под мятым воротником. Запах дешевого пива и одеколона. Майкрофт задумчиво погладил его по щеке, ощущая ладонью пробивающуюся щетину. Жесткие, даже во сне все еще жесткие губы приоткрылись под пальцами, влажное дыхание согрело кожу. А вот волосы оказались мягкими, и пахли они не дрянным пивом, а мятным шампунем и немного – сигаретами. Майкрофт задумчиво массировал ладонью теплый висок.
– Будь моя воля, я никуда бы вас не отпустил, инспектор. Ни ловить маньяков, ни претворять в жизнь завиральные идеи моего братца. Если бы мы встретились при других обстоятельствах… – Майкрофт усмехнулся. – Впрочем, тогда все вряд ли сложилось бы так, как сложилось. Вы, – тут он еще раз провел рукой по седеющим волосам, – редкий и удивительный человек. Я не жалею.
Майкрофт наклонился над спящим и осторожно поцеловал его в губы. Потом снова усмехнулся, грустно и задумчиво, встал и все-таки отправился на кухню – готовить себе кофе и поздний ужин.
Название: Не игра
Категория: слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: R
Размер: 1247 слов
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Игры в полицейского-подозреваемого, Mycroft style.
Примечание: Написано на кинк-фест.
Читать
– Ты ублюдок.
Эти слова несложно произнести, если у тебя есть преимущество – психологическое, в вооружении, габаритах, общественном положении или финансах. Эти слова приятно выплевывать в приспущенное стекло автомобиля, бросать через плечо распростертому на земле противнику, на худой конец – кричать через два лестничных пролета осточертевшему соседу снизу.
– Ты ублюдок, – повторил инспектор Грегори Лестрейд, глядя снизу вверх в круглое, по-кошачьи довольное лицо Майкрофта Холмса.
Темные глазки камер немигающе смотрели ему в спину. Дула бесшумных снайперских винтовок смотрели тоже – Лестрейд был уверен в этом, но все-таки пришел. Презирая сам себя, все-таки надеялся, что ошибался.
От хищной улыбки Майкрофта Холмса все его сомнения растаяли, как прошлогодний снег.
Майкрофт успокаивающе поднял руки.
– Грегори. Не надо. У нас еще есть время спокойно все обсудить.
– Нечего здесь обсуждать. Вы арестованы за соучастие в убийстве Артура Картрайта, мистер Холмс. На этот раз ты зашел слишком далеко.
– Грегори…
– Знаешь, я действительно думал, что ты не из тех высокопоставленных ублюдков, что оправдывают грязные делишки интересами общества. Ну скажи, чем тебе помешал этот парнишка? Вам же вернули чертежи, он ничего не успел скопировать и тем более запомнить. У него на следующей неделе должен был быть суд, он сел бы на три или четыре года, заказчик бы до него не добрался…
– Я не отдавал распоряжения убрать Артура Картрайта, – отчеканил Майкрофт. Он давно перестал улыбаться, выражение лица стало жестким и холодным.
– Черта с два!
Лестрейд затылком чувствовал, что на него смотрят. Сквозь камеры, сквозь затемненные стекла автомобиля, доставившего его на этот пустой склад где-то в районе доков, сквозь бинокли и лазерные прицелы – не важно. Значение имел только один, только этот непроницаемый взгляд. Шерлоков злейший враг, Уотсонов тайный покровитель, его собственная персональная Немезида. Божество, карающее за нарушение общественной морали и попрание иерархии мира сего. Потому что не хрена простому легавому воображать, что у него с этим заносчивым небожителем может быть что-то большее, чем пара двусмысленных разговоров и десяток взглядов – тянущих, неудобных, как пригнанная не по фигуре одежда.
Даже если небожитель называет тебя по имени.
Майкрофт сделал шаг навстречу (теперь они стояли почти вплотную, а костюмчик-то от этого, как его, неважно, одеколон такой дорогущий, что один только ценник сшибает с ног), поднял руку и осторожно коснулся ладонью его щеки.
– Грегори…
Банальные метафоры вроде "волна жара" или "прошибло электрическим током" осыпались, как нападавшие за ночь листья с капота автомобиля.
– Ублюдок, – прошептал Лестрейд, опуская глаза.
Майкрофт привлек его к себе и погладил по плечам, по напряженной шее, по желвакам на небритых щеках.
– Я не убивал Картрайта, клянусь тебе. Можешь меня арестовать, можешь устроить перекрестный допрос, можешь спрашивать вообще что угодно – я отвечу. Только не смотри так.
– Какой в этом смысл? – горько отозвался Лестрейд, не поднимая глаз. – Я знаю, что не выйду отсюда. Твои люди меня пристрелят, а я, идиот, даже ни с кем не успел поделиться своими подозрениями, сразу помчался к тебе.
Пальцы Майкрофта конвульсивно сжались на его плечах.
– Никогда. Это – никогда.
Лестрейд безнадежно усмехнулся.
– Я все равно не смог бы усадить тебя за решетку. Так что чего там – давай, командуй. Только сначала отпусти, а то еще попадут в тебя ненароком.
– Чертова упрямая ищейка, – прошептали губы Майкрофта у самого его уха. – Шерлок прав, ты непроходимый болван. Ты не видишь дальше своего носа. Здесь никого нет, кроме нас, как бы тебе ни хотелось, – никакой воображаемой расстрельной команды.
– Отпусти меня, – тихо попросил Лестрейд.
– Сейчас. Еще минутку…
– Это ты приказал убрать Артура Картрайта? Это ваши спецы его застрелили?
– Скажи "пожалуйста" – я отвечу.
– Катись к дьяволу, ты арестован. Любые твои слова или поступки могут быть использованы…
– Ты скажешь "пожалуйста"… Еще как скажешь… – Руки Майкрофта шарили по его телу под плащом, расстегивали пуговицы на рубашке. Пальцы холодили кожу, и сразу, без перехода, в тех же местах касались губы – и обжигали. Вдоль яремной вены до самого подбородка, одна рука перебирала волосы на затылке, другая проскользнула между разошедшихся краев рубашки и погладила грудь, ребра, ложбинку на спине.
– Ты еще не то мне скажешь… К черту… твою полицию… Никогда больше не смей…
Лестрейд сделал попытку отступить на шаг и едва не упал: у него в буквальном смысле подкашивались ноги. Запах Майкрофта, запах одеколона, мазута, пыли и собственного возбуждения туманили рассудок; жгущее клеймо чужих взглядов исчезло, словно его стерли со спины эти умелые руки. Руки человека, подписавшего приговор…
– Я не мог ошибиться. Я четыре раза перепроверил журнал охраны. Только у твоего человека был доступ, и его не обыскивали. Спустя полчаса Картрайта нашли мертвым. Больше некому. Ты…
– Я в зубах тебе притащу этого убийцу, – пробормотал Майкрофт, возясь с застежкой его брюк. – С заказчиком сложнее, но его тоже достану.
– Можно подумать, ты не найдешь, кого мне подсунуть.
Вместо ответа рука Майкрофта пробралась под резинку его трусов, и Лестрейду показалось, что под потолком вспыхнули ослепительные солнца. У него колом стояло с той самой минуты, как Майкрофт (черти бы его побрали, двуличная мразь, подонок) впервые прикоснулся к его щеке, но это ровным счетом ничего не значило: небожители не интересуются тем, что творится в душах и в штанах у простых смертных.
Прохладные пальцы обхватили ствол, погладили влажную головку и начали двигаться – медленно, дразняще. Лестрейда колотила мелкая дрожь: от боли, от ярости, от желания, а эти пальцы пытали, мучили, то ускоряя, то снова замедляя темп. Майкрофт полностью контролировал ситуацию, хотя Лестрейд хорошо чувствовал бедром его собственное возбуждение. Вверх-вниз, ногти чуть царапают нежную кожу. Ему холодно, щекотно и так хорошо, как давно не бывало в компании своей собственной руки под теплым душем.
– Я не убивал Картрайта. Я не заказывал его убийство. Не веришь мне – позови Шерлока, уж он-то будет только рад возможности засадить меня в кутузку… Думаешь, я приехал бы сюда, если бы был виновен?
Лестрейд почти его не слушал, он изо всех сил сжимал зубы, чтобы не закричать. Вдоль позвоночника раскручивался тугой горячий вихрь, каждая спираль – всплеск наслаждения, все выше, выше… о-о-о, господи…
– Пожалуйста… Майкрофт… твою мать…
– Не слышу. Говори громче.
– Да чтоб тебя, ублюдок!
– Ну, тише, тише. – Майкрофт погладил взмокшую спину, легонько поцеловал его в висок. – Нравится?
Лестрейд молча кусал губы.
– Ладно. Не важно. У нас куча времени впереди. Слышал когда-нибудь поговорку про то, что не было бы счастья..?
– Неужели там на этом вашем политическом олимпе каждый – такое трепло? – выдохнул инспектор.
– Ничего не поделаешь, издержки профессии. – Майкрофт даже хихикнул. – Видели бы нас сейчас мои высокопоставленные коллеги.
– Твое реноме в их глазах упало бы, как бензовоз с двадцатого этажа.
– Боже мой, какие изысканные метафоры. – Губы Майкрофта между тем повторяли очертания жесткой скулы, выдыхая каждое слово прямо на кожу. – Ты готов?
– Давай…
– Знаешь, ты куда больше мне нравишься в роли хорошего полицейского.
– Для меня это новость – что я вообще тебе нравлюсь… М-м-м-м… О-о-ох-х-х…
Майкрофт проглотил его стон, накрыв приоткрытые губы своими, и держал в объятиях, пока тело Лестрейда сотрясали последние судороги. Потом осторожно освободил одну руку и вытащил из кармана пачку бумажных платков.
– Я же говорил, что ты не видишь дальше своего носа.
– Это было неожиданно, – усмехнулся Лестрейд. Он чувствовал себя так, как будто его мозг только что перезагрузили, и операционная система спрашивает, не удалить ли с глаз долой лишние файлы. Боль, бешенство, обида, тошное ощущение, словно он нахлебался крутого кипятку с хлоркой, исчезли, как будто их и не было. Если Майкрофт не заказчик… Если Майкрофт не убивал…
Майкрофт все еще держал его за плечи и изучающее смотрел в глаза.
– Неужели ты правда собирался умереть от моей руки?
– Э-э-э… Хм. Пожалуй, это было полемическое преувеличение.
– Я люблю полемические преувеличения. Знаешь, вообще-то, мне понравилась игра в полицейского и подозреваемого. Попробуем в следующий раз?
– Это не какая-то дурацкая игра, самодовольный ты придурок, – снова начал заводиться Лестрейд.
– Я найду тебе настоящего убийцу, обещаю. А потом…
Лестрейд приложил к его губам кончики пальцев.
– До "потом" еще нужно дожить. Поговорим об этом позже, ладно?
И Майкрофт, сделав над собой усилие, серьезно кивнул в ответ.
– Как скажешь.
Фики расположены в хронологическом порядке.
Название: Сыщик для особых поручений
Категория: пре-слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: G
Размер: 3313 слов
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Знакомство Майкрофта и Лестрейда.
Примечание: Написано на фест Сикрет-Санта.
Читать
Что-то назревало. За годы службы у инспектора Лестрейда выработалось практически собачье чутье на кадровые потрясения и перестановки, а потому куцые, осторожно шелестящие в кулуарах сплетни говорили ему больше, чем хорошему шпиону – передовицы вражеских газет. Надо сказать, взаимоотношения непосредственного начальства и сильных мира сего не интересовали Лестрейда сами по себе; все, что волновало инспектора – это свобода его и его подчиненных делать свою работу, а это бывает ох как непросто, если в дело вмешиваются политики.
То, что высокий, дорого одетый джентльмен с обманчиво любезной улыбкой – политик, Лестрейд понял сразу, едва переступив порог своего кабинета. Незваный гость как ни в чем ни бывало поднялся из-за стола – его стола – и сделал шаг Лестрейду навстречу.
– Инспектор.
Лестрейд проигнорировал протянутую для пожатия руку.
– Кто вы и что вы делаете у меня в кабинете?
Незнакомец слегка поморщился.
– Давайте обойдемся без этих расшаркиваний. Меня зовут Майкрофт Холмс; через две недели вам назначают нового начальника. Я некоторое время вел дела с его предшественником, но не планирую работать с ним самим. Вы кажетесь мне более перспективной фигурой; я просмотрел ваше личное дело и, думаю, со временем мог бы способствовать вашему повышению, если мы с вами поладим.
Лестрейд наконец овладел собой в достаточной мере, чтобы захлопнуть невольно (и, к счастью, не слишком заметно) отвалившуюся челюсть. В его памяти мгновенно пронеслись все приглушенные разговоры в баре через дорогу, таинственные исчезновения улик, два или три случая освобождения под подписку о невыезде таких деятелей, которых, по-хорошему, следовало запереть в самой надежной камере и потерять ключ... Следующим его движением был шаг к телефону.
Незваный гость вежливо, но непреклонно заступил Лестрейду дорогу.
– Полагаю, вы услышали в моих словах то, чего я не вкладывал. Я бы предпочел все выяснить сразу, без привлечения, хм, посторонних. Вы подозревали своего шефа в коррупции и не могли найти доказательств, так? Во-первых, вы были правы.
Лестрейд недоверчиво прищурился.
– Да, правы. Во-вторых, можете расслабиться: я не из числа его... друзей.
– Что-то я не припомню вашей фамилии в списке адресов служебной рассылки.
– В-третьих, вынужден вас огорчить: никакого расследования не будет. Огласки тоже. Старший детектив-инспектор Боулз уйдет на пенсию раньше срока по причине слабого здоровья, а его место займет другой человек. Совершенно особенный человек. Его обязанности будут далеко выходить за пределы должностных инструкций, и мне понадобится кто-то, кто будет следить изнутри, чтобы он... не зарывался.
– Погодите-погодите, мистер... э-э-э... Холмс. Придержите-ка лошадей. Что это еще за игры в рыцарей плаща и кинжала? У вас есть доказательства, что Боулз...
Его странный собеседник холодно улыбнулся.
– Все доказательства уже собраны и хранятся в надежном месте. Жаль, что вы не сможете выступить с ними в суде, но, поверьте, порок не останется безнаказанным. Я не люблю, когда мои подчиненные обделывают грязные делишки с мафией у меня же под носом. А у вас есть выбор: согласиться работать со мной или никогда не подняться выше детектива-инспектора и полагающейся ему более чем скромной зарплаты.
– Да кто вы, собственно говоря, такой?
– Неравнодушный гражданин. Скромный государственный служащий. Доверенное лицо главы внешней разведки. Молочница Дженни. Какая вам разница? – Мистер Холмс демонстративно вздохнул, как будто разговаривал с непонятливым ребенком, но Лестрейд и не подумал чувствовать себя задетым. С ним такие штучки не проходили.
– В общем-то, никакой. Так, по-человечески любопытно, кого я сейчас пошлю ко всем чертям и вышвырну отсюда.
Рыжеватые брови Холмса насмешливо поползли вверх.
– Значит, отказываетесь сотрудничать?
Лестрейд молча протиснулся мимо него и сел за стол. Когда он снова поднял глаза от включенного монитора – от запароленного файла с его последним отчетом, черт побери! – Холмса в кабинете уже не было. Инспектор закрыл файл и принялся задумчиво водить курсором по экрану, гадая, как следует расценивать этот странный визит. Если это была попытка вербовки (куда?), то ни одно ведомство не работает так грубо и прямолинейно. Если какая-то проверка – то кому он сдался с его десятком подчиненных, криминальной текучкой и далеко не самым высоким в Лондоне уровне раскрываемости?
В конце концов инспектор решил, что у него недостаточно данных, а значит, следует подождать, как будут развиваться события дальше. Старший детектив-инспектор Боулз действительно ушел на пенсию через две недели после этого странного разговора, и его место занял новый начальник: пожилой, немногословный и умеренно требовательный. Никаких лишних претензий он не предъявлял, бесед с глазу на глаз Лестрейду не предлагал, и вообще, непохоже было, чтобы он занимался хоть чем-то "выходящим за пределы должностных инструкций".
Прошел месяц; старые и новые дела потихоньку вытеснили из мыслей Лестрейда и давешнего гостя, и его загадочные намеки. По странному совпадению, как раз в тот день, когда инспектор окончательно уверился в том, что непонятный визит оказался ошибкой или чьей-то глупой шуткой, на другом конце Лондона Майкрофт Холмс допил свой утренний кофе, сделал пометку в электронном блокноте и решил, что за заброшенный крючок пришла пора дергать.
...Лестрейд не поверил глазам, когда бегло просмотрел бумаги, невесть откуда взявшиеся у него на столе. Особенно впечатляли свежие печати "совершенно секретно", "для служебного пользования" и размытая, бледно-лиловая – "Контр...". На оборотной стороне папки был от руки написан телефон, и Лестрейд, выругавшись, набрал его на мобильном.
Трубку взяли после третьего гудка.
– А, инспектор, – вальяжно протянул странно знакомый мужской голос. – Уже посмотрели? Как вы думаете, успеете разобраться с этим до конца недели?
– Я... Вы?! Это вы, э-э-э...
– Холмс, – безмятежно подсказал собеседник. – Полагаю, у вас пока нет никаких соображений относительно этого дела? Как только они появятся, звоните, буду рад выслушать.
– Вы в курсе, что у меня нет права доступа к такой информации?
– Считайте, что я вам его только что предоставил.
Лестрейд отнял от уха трубку и глупо посмотрел на нее. Потом спохватился.
– Откуда у вас информация? Кто вы вообще такой?!
Тяжелый вздох.
– Кажется, мы это уже проходили. Не заставляйте меня разочаровываться в ваших способностях, инспектор. Через неделю жду вас с подробным докладом. – И на этом связь прервалась.
Лестрейд не был бы самим собой, если бы тут же не нажал кнопку вызова снова, но механический женский голос сообщил, что набранного номера не существует, и повторял это раз за разом, пока упорство инспектора не иссякло. Сдавшись и отложив телефон, Лестрейд посмотрел на часы, побарабанил пальцами по столу, покосился на противопожарную сигнализацию на потолке и опять открыл злосчастную папку.
Все-таки, кто бы что ни говорил, Лестрейд был легавым отнюдь не только потому, что за это хорошо платили. Через двадцать минут он уже чертил карандашом на листе какие-то одному ему понятные схемы, через полчаса полез перепроверять в служебную базу данных, а еще через час хлопнул ладонью по столу и сорвался с места, едва успев прихватить пальто.
На его счастье, текучки на этой неделе было немного. Ничто не мешало ему разъезжать по городу, останавливаться возле фешенебельных гостиниц и ресторанов и задавать самым разным людям весьма неудобные вопросы. Инспектора совершенно не смущала мысль, что у него нет никаких подтверждающих полномочия ордеров и что его расследование, по сути, незаконно; азарт полностью захватил его.
В пятницу вечером, дождавшись, пока коллеги разбредутся по домам и барам за традиционной кружечкой пива, Лестрейд снова набрал номер, отсутствующий в базах всех телефонных операторов, с которыми ему удалось связаться. Как и в прошлый раз, Холмс ответил после третьего гудка.
– Инспектор?
– Я знаю, кто продал информацию французской разведке.
Пауза на другом конце показалась Лестрейду возмутительно короткой.
– Отлично! Пожалуй, я сам не справился бы лучше. Несколько быстрее... да. Но следует учитывать ограниченность ваших возможностей... В общем и целом, вы показали себя превосходно. Элен Леру арестуют, я уже распорядился. Поздравляю, инспектор, вы приняты.
В первую секунду Лестрейд подумал, что ослышался. Папка белела на столе совершенно невинно, и светодиод на мониторе горел обычным зеленым светом: ничто не напоминало картинку, выплывшую из причудливого сна. Чувство нереальности накатило и так же быстро отхлынуло.
А потом ему как будто со всего размаху выплеснули в лицо стакан кислоты.
– Что-о?!
Лестрейд зарычал так, что сам испугался, не полопались ли, часом, в глазах сосуды. В трубке царила оскорбительная тишина.
– Вы хотите сказать, это была всего лишь проверка?! Сначала вы подсовываете мне дело государственной важности, причем таким образом, что я бы сел лет на десять за шпионаж, если бы кто-нибудь увидел у меня эти бумаги...
– Я рассчитывал на ваши детективные способности и природную тягу к решению сложных задач.
– Пойдите к черту, я не собака, чтобы рыть землю носом для вашего увеселения!
– Послушайте, инспектор...
– Нет, это вы послушайте, мистер Холмс. Мне плевать, на кого вы работаете, но если я еще раз вас увижу, арестую на месте, и звонить своим кураторам будете из обезьянника.
– Вы хоть представляете, чем это может для вас закончиться? – спокойно и вполне миролюбиво спросил его собеседник.
– Не знаю и знать не хочу! – рявкнул инспектор и оборвал разговор.
Выходные он провел дома, в самом мрачном настроении, в каком только может пребывать человек, обнаруживший, что его просто и элегантно надули. К понедельнику ярость несколько утихла, и Лестрейд уже был способен слегка разжимать зубы, отвечая на приветствия коллег. Маска невозмутимости продержалась на его лице до обеда, когда, вернувшись из недорогой забегаловки неподалеку, где столовался чуть ли не весь отдел, инспектор обнаружил у себя на столе еще одну лишнюю папку.
Лестрейд не стал ее проглядывать даже из любопытства. Он просто снова включил компьютер и погрузился в протоколы допроса, с наслаждением представляя, как изменился бы в лице этот мистер Самодовольная Мразь, если бы увидел, как важные государственные секреты исчезают в пасти уничтожителя бумаг.
Получившуюся лапшу он, правда, не рискнул оставлять в корзине и тщательно спустил в унитаз.
Ближе к вечеру ему позвонили – на мобильном высветился знакомый номер, – и Лестрейд с не меньшим удовольствием выключил телефон.
Еще примерно неделю все было тихо. А потом как гром среди ясного неба свалилась новость, что кто-то из его подчиненных неправильно оформил протоколы допроса, не получил какие-то нужные подписи, и дело об ограблении и убийстве завернули из зала суда. Лестрейд провел собственное небольшое, но энергичное расследование и выяснил, что все было оформлено как надо, а подписи таинственным образом исчезли где-то на извилистом пути из Скотланд-Ярда к прокурору. Начальство, разумеется, слушать его оправдания не стало, тем более что инспектор мудро не заикался про конфликт с таинственным представителем непонятно какой спецслужбы, разбрасывающим направо и налево государственные тайны. Лестрейду влепили суровый выговор, а весь его отдел лишился годовой премии. Искушение позвонить по несуществующему номеру было почти невыносимым, но на этот раз Лестрейд его поборол.
Рождество в этом году выдалось слякотное, без настоящего снега. В нарядных витринах плясали огни и отражались в антрацитовой поверхности луж. Три дела одно за другим были отправлены на доследование – по самым прозаическим причинам вроде отсутствия прямых улик, и настроения Лестрейда это, понятно, не улучшало. Как это с ним часто случалось в конце года, навалилась апатия, и праздники он провел в одиночестве, в компании радиоприемника (он не любил и почти не смотрел телевизор) и десятка поздравлений на автоответчике от друзей, знакомых, двоюродного брата и бывшей жены. Одиннадцатое сообщение было коротким, дружелюбно-насмешливым, а надиктовал его именно тот голос, в реальности которого инспектор уже начал было сомневаться.
– Твою-то мать, – почти беззлобно восхитился такой наглостью Лестрейд и даже не стал его стирать.
Наступил новый, 2005 год.
После праздников дела в отделе пошли в гору, за две недели удалось раскрыть пять не связанных друг с другом убийств, и команда Лестрейда воспрянула духом. Сам инспектор, впрочем, по-прежнему оставался начеку и каждую секунду ждал подвоха. Его опасения отчасти оправдались, когда однажды, сразу после удачного задержания, старший детектив-инспектор пригласил его в свой кабинет и плотно прикрыл дверь.
– Я не буду этим заниматься, – мрачно сказал Лестрейд, выслушав суть дела. – Можете принять мою отставку, если хотите.
– Вы не поняли, – мягко заметил начальник, почему-то покосившись на телефон. – Это не распоряжение, это просьба. Вам ничего не будет, если откажетесь, но... известное нам обоим лицо выражает надежду, что вы все-таки согласитесь.
– Просьба, значит? Тогда передайте этому вашему лицу...
– Хотя бы посмотрите бумаги по делу. Отказаться вы всегда успеете.
Это было действительно что-то новенькое: ни один старший детектив-инспектор не будет так просительно разговаривать с подчиненным. Почти против воли Лестрейд взял тощую папку, окинул начальственный кабинет мрачным взглядом и удалился, раздумывая, в какую очередную интригу позволяет себя втянуть.
На его собственном письменном столе инспектора встретила глянцевая рождественская открытка с одним-единственным написанным от руки словом: "Мир?"
Пропавшие чертежи какого-то таинственного японского аэрокосмического аппарата (судя по всему, тоже оказавшиеся в Великобритании не самым честным путем) Лестрейд мистеру Холмсу все-таки нашел. Скорее из любви к своему делу, чем ради всеобщей справедливости, государства и королевы или потому, что его попросили. В качестве благодарности мистер Холмс прислал ему бутылку коллекционного шерри, которую инспектор щедро разделил с подчиненными.
С тех пор папки возникали на его столе сравнительно регулярно, и механический голос уже не сообщал, что набранного номера не существует, если у Лестрейда возникало желание поделиться какими-то соображениями со своим новоявленным работодателем. Не всегда ему удавалось разобраться с проблемой раньше, чем кому-то другому из его коллег (Лестрейд подозревал, что таких, как он, сыщиков для особых поручений, у Майкрофта Холмса около десятка), но вознаграждение следовало всегда и всегда было выдержано в безупречной манере, не допускавшей и намека на товарно-денежные отношения. Лестрейд любезно оказывал Холмсу услуги, а Холмс подчеркнуто корректно его благодарил.
За прошедшие после дела о чертежах месяцы они успели еще раз свести личное знакомство. Надо было отдать Холмсу должное: он снова возник во плоти именно тогда, когда желание Лестрейда посчитать ему зубы сменилось все усиливающимся любопытством: кто все-таки такой этот человек и откуда у него такие немыслимые возможности? И почему при таких возможностях он предпочитает делать работу чужими руками?
– Я не могу успеть везде, – с легчайшим налетом неискренности в голосе ответил Майкрофт на этот вопрос. – К тому же, мне доставляет немалое удовольствие ваша компания.
С тех пор так и повелось. Дела, не имеющие ничего общего с обычной криминальной текучкой, всплывали не чаще и не реже, примерно раз в месяц, однако сотрудничество Лестрейда и Холмса крепло, и виделись они теперь регулярно. Лестрейд по достоинству оценил острый ум, тонкий юмор и обширные познания своего визави, а Холмс, казалось, забавлялся бескомпромиссной прямотой Лестрейда и живо атаковал каждое его суждение. Они говорили и спорили абсолютно обо всем, забывая и о чинах, и о связывающих их деловых отношениях. Точнее, это Лестрейд иногда забывал – но в глубине души был уверен, что Холмс все прекрасно помнит и ни на минуту не позволяет себе отвлечься.
Их сотрудничество продолжалось без малого полтора года, когда Лестрейда начали посещать смутные подозрения. Каждый человек в той или иной мере подвержен паранойе, но в некоторых случаях остается только признать, что что-то не так либо с тобой, либо с миром. Упорное ощущение взгляда в спину, непреодолимое и жутковатое чувство, что уличные камеры следят за тобой. Несколько особо опасных преступников, на которых Лестрейд и его команда в течение нескольких лет собирали доказательства и вот-вот готовились брать, неожиданно обнаружились на берегу Темзы и в лесопарковой зоне с аккуратными отверстиями от снайперской пули во лбу. Это, конечно, экономило деньги налогоплательщиков – но, с другой стороны, эти убийства тоже должен был кто-то расследовать. Дела передали по инстанциям выше, и Лестрейд подозревал, что они опочиют в архиве.
От ответа на прямой вопрос, который инспектор, сложив два и два и вычислив квадратный корень, не преминул задать, Майкрофт Холмс уклонился. Ощущение взгляда в спину стало менее заметным и вскоре пропало совсем, дела в отделе пошли по-старому. В конце 2006 года, прямо под Рождество, Лестрейд получил легкое ранение при задержании грабителя и приземлился на две недели в больницу. Лично Майкрофт его не навещал, ограничился сухой открыткой, но медсестры в отделении еще месяц шептались про сдержанного, высокого, иззелена-бледного мужчину, который приезжал в первый день справиться о здоровье инспектора и долго говорил о чем-то с его лечащим врачом с глазу на глаз в ординаторской.
Весь февраль Лестрейд приходил на работу в восемь утра и уходил далеко за полночь, с головой погрузившись в очередное дело. Он был занят по горло и далеко не сразу заметил, что дополнительные папки больше не появляются у него на столе, а дорогая темная машина уже не поджидает на углу, как случалось раньше примерно раз в неделю, чтобы подвезти до дома и скоротать время за приятной беседой. Никаких особых выводов Лестрейд из этого исчезновения не сделал, наоборот, был благодарен, что Майкрофт не отнимает у него время.
А потом сержанта Стайлза нашли в подъезде его собственного дома с простреленным черепом.
В первых числах марта его хоронили. Валил мокрый снег, Лестрейд возвращался домой пешком в мрачном оцепенении. Какая-то женщина на раздолбанном форде остановилась у обочины и посигналила ему. Инспектор подумал, что она хочет что-то спросить, подошел поближе, наклонился – и еще успел мысленно обозвать себя идиотом, когда увидел перед собой флакончик, и в ноздри ударил запах чего-то сладковато-едкого.
...Лестрейд очнулся от холода. Первым ощущением был именно холод – лед под пальцами, под затылком, смерзшийся ледяной коркой воротник пальто. А вторым – боль. Она вонзилась, как нож под ребра, когда инспектор попытался вдохнуть поглубже. Дыхание перехватило. Он закашлялся, и на глазах выступили невольные слезы. Болело так, как будто в него и в самом деле вогнали нож – или, например, сломали несколько ребер. Попытавшись перекатиться набок и не сдержав стона, Лестрейд решил, что так оно и есть. Пострадали не только ребра: солнечное сплетение жгло огнем, болела спина, почки, печень. Голова болела тоже, но остаточно, тупо, где-то под черепом. Лестрейд поднес к лицу дрожащую руку и ощупал нос и скулы. Кажется, ничего не сломано и не рассечено, а значит, били его только по корпусу. Предупреждение?.. Тогда почему эти ублюдки убили Стайлза? Неужели ему удалось раскопать что-то важное? Теперь уже не узнаешь...
Над головой что-то загрохотало. Инспектор с трудом разлепил глаза и увидел, что лежит на льду под мостом, по которому, кажется, несется поезд. Было темно, и все еще шел снег. Слева едва виднелась чугунная решетка, за которой плескалась грязная вода какого-то канала, справа круто уходил вверх присыпанный снегом склон.
Лестрейд предпринял еще одну попытку перекатиться, и в левое бедро что-то впилось. Снова откинувшись на спину, инспектор онемевшими пальцами нащупал под собой какой-то прямоугольный предмет. От холода и боли мысли в голове ворочались туго, и Лестрейд не сразу сообразил, что это его сотовый.
Между кнопок забилась жидкая грязь, экран треснул, но, несмотря на это, телефон включился. Восемь пропущенных звонков. На индикаторе сигнала высветились две полоски.
Едва попадая пальцами по кнопкам, Лестрейд отыскал в списке и вызвал номер Холмса.
– Инспектор?! Где вы?
– Не знаю... Под каким-то мостом.
– Вы ранены?
– Кажется, нет. Меня сильно избили.
– Я должен был догадаться! Не отключайтесь, я запеленгую вас через пару минут.
– Пришлите... кого-нибудь...
Майкрофт на другом конце нервно усмехнулся.
– Разумеется.
Лестрейд почувствовал, как его замерзшие губы против воли растягиваются в улыбке.
– Спасибо...
В течение следующего получаса ему удалось кое-как подняться, постоять, прислонившись к грязной опоре моста, собираясь с силами, и взобраться по скользкой насыпи, держась за сломанные ребра. Когда он наконец выбрался на ровную дорогу, ноги совсем отказались его держать, и Лестрейд сел на асфальт, глотая подступившую к горлу желчь.
Знакомый темный автомобиль появился через сорок минут после звонка. Из дверей выскочил Майкрофт Холмс собственной персоной и с не свойственной ему торопливостью бросился к Лестрейду.
Инспектор заставил себя оторвать от груди подбородок.
– Вы даже... не представляете, как я рад... вас видеть, мистер Холмс.
Жесткие пальцы Майкрофта, вцепившиеся в его плечи, чуть дрогнули.
– А уж как я рад видеть вас в добром здравии, инспектор.
– Вы... действительно... не следили за мной.
– Дал распоряжение прекратить. Вам это очевидно не нравилось, а я...
– А вы не привыкли, когда что-то идет не по-вашему.
– Не представляете, как я пинал себя за это последние двадцать четыре часа.
Лестрейд глупо улыбнулся и закашлялся.
– Наверное, таких сыщиков, как я, у вас много. – Он не понимал, зачем сейчас это говорит.
Майкрофт усмехнулся.
– Ну уж, инспектор. Уверяю, вы такой один. Единственный в своем роде.
Лестрейду было тошно, холодно и больно. Голова кружилась все сильнее, а от присевшего перед ним на корточки Майкрофта волнами исходило блаженное тепло и слабый запах одеколона. Он не должен был этого делать, следовало взять себя в руки и не расслабляться, но все его тело насквозь пропиталось сырым холодом и выло от боли, и Лестрейд уткнулся грязным лбом в расстегнутое пальто Майкрофта.
К его удивлению, Майкрофт обнял его – осторожно, чтобы не сделать еще больнее, и бережно прижал к себе. Лестрейд почувствовал щекой гладкую ткань его рубашки, а виском – его подбородок. Через пару минут Майкрофт поможет ему встать, доведет до машины и снова встанет невыносимым, всемогущим, насмешливым мистером Холмсом. Через пару минут придется ехать в больницу, звонить коллегам и что-то решать. Эти минуты – все, что у него было и, наверное, будет. Ну что ж, даже если и так...
По мосту прогрохотал еще один поезд. Снег падал крупными, тяжелыми хлопьями.
Дыхание Майкрофта мягко касалось его волос. Глаза Лестрейда был плотно зажмурены – впрочем, он все равно бы не увидел, как губы его спасителя, нанимателя и оппонента в спорах чуть шевельнулись, беззвучно произнося его имя.
Название: На грани сна
Категория: слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: PG-13
Размер: 1332 слова
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Инспектора прошлось глотнуть снотворного во исполнение профессионального долга. Майкрофт препровождает его в постель.
Примечание: Написано на кинк-фест.
Читать
Улица подмигивала опаловыми бусинами фонарей, укоризненно покачивала искрящимися ветвями украшенных к Рождеству деревьев. Дома тоже покачивались, расступаясь. Казалось, улица брезгливо недоумевала. Возможно, она не одобряла поздних прохожих, возможно – только немолодых мужчин, передвигающихся по синусоиде.
Инспектор Лестрейд снова споткнулся и ухватился за фонарный столб, похожий на причудливый стебель. Круглый плафон плавал над головой, как соцветие… хотя… разве бывают светящиеся цветы? Не важно. Главное, они все-таки отловили маньяка, последние полтора месяца промышлявшего в недорогих забегаловках и пригородных ночных клубах. Ублюдок подсаживался к какому-нибудь одинокому посетителю, опаивал сравнительно легальной сильнодействующей дрянью, обчищал карманы, а потом брал под локоток, отводил сонную жертву куда-нибудь в укромный уголок, в туалет или на пустую стоянку, и перерезал горло. Бескорыстно убивал, скотина, исключительно из любви к искусству. Нравилось ему так. Охотился исключительно по ночам, выбирал места победнее, где нет камер. И, главное, ни одна собака его не запоминала.
Вычислил маньяка, разумеется, Шерлок. Шерлок определил, что это мужчина от тридцати пяти до сорока пяти лет, ниже среднего роста, худой, незаметный, в фальшивых очках и (это была творческая доработка) с жидкими темными усами. Именно эти сальные усики были первым, что бросилось Лестрейду в глаза, когда на четвертый день работы подсадной уткой за его столик все-таки подсел искомый маньяк.
Фонарь прощально колыхнулся, провожая инспектора, за плафоном потянулась по воздуху жирная светящаяся полоса. Лестрейд чувствовал, что засыпает, и уже начал жалеть, что не позволил сержанту Уиллоуби подвезти его до дома. А машина так и осталась на стоянке у этого полуподвального вертепа… черт… Если бы он был на сто процентов в себе, он ни за что бы не потащился домой пешком, гордо отмахнувшись от предложенной помощи. Пришлось все-таки поболтать во рту глоток пива, в которое чокнутый ублюдок добавил тайком свои хитрые колеса, даже проглотить немного для достоверности. Таблетки Уиллоуби вытащила у него из кармана, завтра утром уйдут на экспертизу…
Дома окончательно расступились, открывая его взгляду темную гладь реки за фигурной решеткой. По лицу хлестнул холодный сырой ветер, но не отрезвил, только взъерошил волосы и выбил слезы из без того закрывающихся глаз. Отражения фонарей плясали в воде, разбрасывая серебристые тонкие нити. Интересно, это уже сон, или еще нет, равнодушно подумал Лестрейд, подходя вплотную к решетке. Настуженный чугун принял его вес, из внутреннего кармана пальто вывалилась и полетела в воду какая-то мелочь. Кажется, флэшка или ручка.
Шерлок вздумал было сам изображать потенциальную жертву, но Джон отсоветовал ему одним выразительным взглядом, даже руку не успел поднять, чтобы покрутить пальцем у виска. Правильно, нечего впутывать гражданских… больше, чем это необходимо. Поэтому все четыре дня Шерлок с Джоном просидели в засаде в сортире, за соседними столиками, у барной стойки. Шерлок рвался участвовать, помогать, и когда Лестрейд пытался скрутить убийцу, схлопотал ножом по касательной по предплечью, ввергнув своего верного доктора последовательно в панику, профессиональную сосредоточенность и спокойную ярость. Под занавес явилась Уиллоуби и надела на поверженного маньяка наручники.
Они разберутся… там. Инспектор кое-как зачитал ублюдку его права, с пьяной небрежностью похлопал Шерлока по плечу и вышел на улицу, где пульсировала алым и золотым огнем неоновая вывеска. Все были заняты преступником, Шерлоком, объяснениями с владельцем и посетителями бара, а потому никто не заметил, как Лестрейд, расхлябанно взмахивая полами пальто, пересек автостоянку и свернул в темный проулок, который через несколько минут вывел его на проспект. Ладно, в конце концов, это совершенно нормально, он руководитель операции, старший по званию, у него хорошая устойчивость к снотворному, обширные теоретические знания, опыт… У него… неумолимо закрывались глаза.
Серебристые фонарные кляксы на воде – это сон или нет? Хор далеких голосов в ушах, рассуждающих то ли о квартальной премии, то ли о завтрашних биржевых котировках? А чьи-то руки, подхватившие его в самый последний момент, когда он уже готов был закрыть глаза и позволить силе притяжения уронить его тело куда заблагорассудится?
– Вы так в реку упадете, – сказал у него над ухом близкий, негромкий, чуть насмешливый голос.
– Э-э-э… Мистер Холмс?
– Отрадно видеть, что даже в таком состоянии вы меня узнали.
– Что вы… здесь… делаете?..
– Я ехал за вами. Разве вы не слышали сигнала? Конечно, не слышали… О чем они вообще думали, отпуская вас одного? Инспектор?
– Мрфр, – сказал Лестрейд и обмяк в его руках окончательно.
Майкрофт страдальчески возвел глаза к небесам. Не увидев там ничего, кроме тех же фонарей и покрытого рыхлыми облаками зимнего ночного неба, аккуратно извлек из кармана пальто сотовый телефон и вызвал свою неизменную помощницу. Антея с машиной появилась через полторы минуты и благоразумно перебралась на переднее сиденье, пока водитель помогал Майкрофту занести Лестрейда на заднее.
– Куда? – осторожно спросила она. В Лондоне было по крайней мере пять мест, куда Майкрофт Холмс мог заявиться со сладко спящим инспектором Скотланд-Ярда, не вызвав никаких вопросов и не взбудоражив охочую до сенсаций лондонскую прессу, – пять, не считая клуба "Диоген" и его собственной квартиры. Но сейчас Майкрофт предпочел остановиться на самом очевидном варианте:
– Фалмут-роуд, 15.
Это означало, что они отправляются к инспектору домой.
Лестрейд не проснулся, когда машина тронулась с места, только чуть повернул голову и прижался виском к дорогой кожаной спинке. Его седеющие волосы в свете проплывающих за окнами фонарей казались совсем белыми, тени, десять лет назад легшие под глаза, исчезли, унося с собой возраст и усталость. Сейчас ему никто не дал бы больше тридцати пяти. Майкрофт рассматривал это лицо, спокойное, гладкое, безмятежное, крутя в пальцах ручку зонта и чему-то усмехаясь.
На пятый этаж панельного дома инспектора, разумеется, нес водитель. Водитель сгрузил его на диван, профессионально зыркнул по углам в поисках то ли затаившихся киллеров, то ли видеокамер.
– Идите, Генри, – мягко, но не допускающим возражения тоном сказал Майкрофт. – Дальше я сам справлюсь.
В приоткрытую дверь деликатно заглянула Антея. Майкрофт отдал распоряжения на завтра, поменял пароль для связи с иностранным агентом, сделал желчный комплимент ее новому коммуникатору (он не одобрял сенсорные экраны), и наконец дверь за водителем и помощницей закрылась.
Лестрейд обитал в небольшой, по-спартански обставленной двухкомнатной квартире. Заметно было, что его лендлорд предпочитал классический стиль, а сам инспектор больше тяготел к пост-модерну; проводка в гостиной была неисправна, вытертая дорожка на полу съехала с места и перекосилась; в окно царапался сильно разросшийся старый вяз.
Инспектор чуть слышно вздохнул во сне, и Майкрофт вздрогнул, отвлекаясь от анализа семейного положения жадного (эта допотопная проводка, эта мебель, эти обои) и не слишком честного (дешевые лампочки и плафоны, стиральная машина наверняка работает с перебоями) лендлорда. Почти против воли Майкрофт подошел к дивану и наклонился над спящим, рассматривая едва заметную складку между бровей.
– Инспектор? – Майкрофт слегка потряс его за плечо. – Лестрейд? Вы меня слышите?
Разумеется, никакого ответа. Тогда Майкрофт осторожно стащил с него пальто и пиджак (где-то в процессе тяжелая голова упала ему на плечо, и несколько невыносимо долгих минут чужое дыхание щекотало шею), подумав, расшнуровал и стянул ботинки. Поискал глазами какой-нибудь плед, но подходящего размера было только покрывало в спальне, тонкое и на вид неуютное. Тогда Майкрофт укрыл его собственным плащом из тончайшей шерсти и подложил под голову диванную подушку. Все.
Но вместо того, чтобы отправиться на кухню и поискать, в чем можно сварить себе кофе, Майкрофт почему-то присел на край кровати, прижавшись бедром к теплому боку. Четыре года соперничества, игры и обманных маневров. Редкие встречи на пустых складах, на местах преступления и в предназначенных на снос домах. Скучающий, растрепанный, обколотый до невменяемости Шерлок. Больничный запах, химический кофе, дружеская ладонь на плече. Идиотская улыбка на важном государственном совещании.
Лестрейд так ничего и не узнал – зачем ему? У него и без этого каждодневный стресс, сплошная работа… беззащитное горло под мятым воротником. Запах дешевого пива и одеколона. Майкрофт задумчиво погладил его по щеке, ощущая ладонью пробивающуюся щетину. Жесткие, даже во сне все еще жесткие губы приоткрылись под пальцами, влажное дыхание согрело кожу. А вот волосы оказались мягкими, и пахли они не дрянным пивом, а мятным шампунем и немного – сигаретами. Майкрофт задумчиво массировал ладонью теплый висок.
– Будь моя воля, я никуда бы вас не отпустил, инспектор. Ни ловить маньяков, ни претворять в жизнь завиральные идеи моего братца. Если бы мы встретились при других обстоятельствах… – Майкрофт усмехнулся. – Впрочем, тогда все вряд ли сложилось бы так, как сложилось. Вы, – тут он еще раз провел рукой по седеющим волосам, – редкий и удивительный человек. Я не жалею.
Майкрофт наклонился над спящим и осторожно поцеловал его в губы. Потом снова усмехнулся, грустно и задумчиво, встал и все-таки отправился на кухню – готовить себе кофе и поздний ужин.
Название: Не игра
Категория: слэш
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: R
Размер: 1247 слов
Дисклеймер: Не мое.
Описание: Игры в полицейского-подозреваемого, Mycroft style.
Примечание: Написано на кинк-фест.
Читать
– Ты ублюдок.
Эти слова несложно произнести, если у тебя есть преимущество – психологическое, в вооружении, габаритах, общественном положении или финансах. Эти слова приятно выплевывать в приспущенное стекло автомобиля, бросать через плечо распростертому на земле противнику, на худой конец – кричать через два лестничных пролета осточертевшему соседу снизу.
– Ты ублюдок, – повторил инспектор Грегори Лестрейд, глядя снизу вверх в круглое, по-кошачьи довольное лицо Майкрофта Холмса.
Темные глазки камер немигающе смотрели ему в спину. Дула бесшумных снайперских винтовок смотрели тоже – Лестрейд был уверен в этом, но все-таки пришел. Презирая сам себя, все-таки надеялся, что ошибался.
От хищной улыбки Майкрофта Холмса все его сомнения растаяли, как прошлогодний снег.
Майкрофт успокаивающе поднял руки.
– Грегори. Не надо. У нас еще есть время спокойно все обсудить.
– Нечего здесь обсуждать. Вы арестованы за соучастие в убийстве Артура Картрайта, мистер Холмс. На этот раз ты зашел слишком далеко.
– Грегори…
– Знаешь, я действительно думал, что ты не из тех высокопоставленных ублюдков, что оправдывают грязные делишки интересами общества. Ну скажи, чем тебе помешал этот парнишка? Вам же вернули чертежи, он ничего не успел скопировать и тем более запомнить. У него на следующей неделе должен был быть суд, он сел бы на три или четыре года, заказчик бы до него не добрался…
– Я не отдавал распоряжения убрать Артура Картрайта, – отчеканил Майкрофт. Он давно перестал улыбаться, выражение лица стало жестким и холодным.
– Черта с два!
Лестрейд затылком чувствовал, что на него смотрят. Сквозь камеры, сквозь затемненные стекла автомобиля, доставившего его на этот пустой склад где-то в районе доков, сквозь бинокли и лазерные прицелы – не важно. Значение имел только один, только этот непроницаемый взгляд. Шерлоков злейший враг, Уотсонов тайный покровитель, его собственная персональная Немезида. Божество, карающее за нарушение общественной морали и попрание иерархии мира сего. Потому что не хрена простому легавому воображать, что у него с этим заносчивым небожителем может быть что-то большее, чем пара двусмысленных разговоров и десяток взглядов – тянущих, неудобных, как пригнанная не по фигуре одежда.
Даже если небожитель называет тебя по имени.
Майкрофт сделал шаг навстречу (теперь они стояли почти вплотную, а костюмчик-то от этого, как его, неважно, одеколон такой дорогущий, что один только ценник сшибает с ног), поднял руку и осторожно коснулся ладонью его щеки.
– Грегори…
Банальные метафоры вроде "волна жара" или "прошибло электрическим током" осыпались, как нападавшие за ночь листья с капота автомобиля.
– Ублюдок, – прошептал Лестрейд, опуская глаза.
Майкрофт привлек его к себе и погладил по плечам, по напряженной шее, по желвакам на небритых щеках.
– Я не убивал Картрайта, клянусь тебе. Можешь меня арестовать, можешь устроить перекрестный допрос, можешь спрашивать вообще что угодно – я отвечу. Только не смотри так.
– Какой в этом смысл? – горько отозвался Лестрейд, не поднимая глаз. – Я знаю, что не выйду отсюда. Твои люди меня пристрелят, а я, идиот, даже ни с кем не успел поделиться своими подозрениями, сразу помчался к тебе.
Пальцы Майкрофта конвульсивно сжались на его плечах.
– Никогда. Это – никогда.
Лестрейд безнадежно усмехнулся.
– Я все равно не смог бы усадить тебя за решетку. Так что чего там – давай, командуй. Только сначала отпусти, а то еще попадут в тебя ненароком.
– Чертова упрямая ищейка, – прошептали губы Майкрофта у самого его уха. – Шерлок прав, ты непроходимый болван. Ты не видишь дальше своего носа. Здесь никого нет, кроме нас, как бы тебе ни хотелось, – никакой воображаемой расстрельной команды.
– Отпусти меня, – тихо попросил Лестрейд.
– Сейчас. Еще минутку…
– Это ты приказал убрать Артура Картрайта? Это ваши спецы его застрелили?
– Скажи "пожалуйста" – я отвечу.
– Катись к дьяволу, ты арестован. Любые твои слова или поступки могут быть использованы…
– Ты скажешь "пожалуйста"… Еще как скажешь… – Руки Майкрофта шарили по его телу под плащом, расстегивали пуговицы на рубашке. Пальцы холодили кожу, и сразу, без перехода, в тех же местах касались губы – и обжигали. Вдоль яремной вены до самого подбородка, одна рука перебирала волосы на затылке, другая проскользнула между разошедшихся краев рубашки и погладила грудь, ребра, ложбинку на спине.
– Ты еще не то мне скажешь… К черту… твою полицию… Никогда больше не смей…
Лестрейд сделал попытку отступить на шаг и едва не упал: у него в буквальном смысле подкашивались ноги. Запах Майкрофта, запах одеколона, мазута, пыли и собственного возбуждения туманили рассудок; жгущее клеймо чужих взглядов исчезло, словно его стерли со спины эти умелые руки. Руки человека, подписавшего приговор…
– Я не мог ошибиться. Я четыре раза перепроверил журнал охраны. Только у твоего человека был доступ, и его не обыскивали. Спустя полчаса Картрайта нашли мертвым. Больше некому. Ты…
– Я в зубах тебе притащу этого убийцу, – пробормотал Майкрофт, возясь с застежкой его брюк. – С заказчиком сложнее, но его тоже достану.
– Можно подумать, ты не найдешь, кого мне подсунуть.
Вместо ответа рука Майкрофта пробралась под резинку его трусов, и Лестрейду показалось, что под потолком вспыхнули ослепительные солнца. У него колом стояло с той самой минуты, как Майкрофт (черти бы его побрали, двуличная мразь, подонок) впервые прикоснулся к его щеке, но это ровным счетом ничего не значило: небожители не интересуются тем, что творится в душах и в штанах у простых смертных.
Прохладные пальцы обхватили ствол, погладили влажную головку и начали двигаться – медленно, дразняще. Лестрейда колотила мелкая дрожь: от боли, от ярости, от желания, а эти пальцы пытали, мучили, то ускоряя, то снова замедляя темп. Майкрофт полностью контролировал ситуацию, хотя Лестрейд хорошо чувствовал бедром его собственное возбуждение. Вверх-вниз, ногти чуть царапают нежную кожу. Ему холодно, щекотно и так хорошо, как давно не бывало в компании своей собственной руки под теплым душем.
– Я не убивал Картрайта. Я не заказывал его убийство. Не веришь мне – позови Шерлока, уж он-то будет только рад возможности засадить меня в кутузку… Думаешь, я приехал бы сюда, если бы был виновен?
Лестрейд почти его не слушал, он изо всех сил сжимал зубы, чтобы не закричать. Вдоль позвоночника раскручивался тугой горячий вихрь, каждая спираль – всплеск наслаждения, все выше, выше… о-о-о, господи…
– Пожалуйста… Майкрофт… твою мать…
– Не слышу. Говори громче.
– Да чтоб тебя, ублюдок!
– Ну, тише, тише. – Майкрофт погладил взмокшую спину, легонько поцеловал его в висок. – Нравится?
Лестрейд молча кусал губы.
– Ладно. Не важно. У нас куча времени впереди. Слышал когда-нибудь поговорку про то, что не было бы счастья..?
– Неужели там на этом вашем политическом олимпе каждый – такое трепло? – выдохнул инспектор.
– Ничего не поделаешь, издержки профессии. – Майкрофт даже хихикнул. – Видели бы нас сейчас мои высокопоставленные коллеги.
– Твое реноме в их глазах упало бы, как бензовоз с двадцатого этажа.
– Боже мой, какие изысканные метафоры. – Губы Майкрофта между тем повторяли очертания жесткой скулы, выдыхая каждое слово прямо на кожу. – Ты готов?
– Давай…
– Знаешь, ты куда больше мне нравишься в роли хорошего полицейского.
– Для меня это новость – что я вообще тебе нравлюсь… М-м-м-м… О-о-ох-х-х…
Майкрофт проглотил его стон, накрыв приоткрытые губы своими, и держал в объятиях, пока тело Лестрейда сотрясали последние судороги. Потом осторожно освободил одну руку и вытащил из кармана пачку бумажных платков.
– Я же говорил, что ты не видишь дальше своего носа.
– Это было неожиданно, – усмехнулся Лестрейд. Он чувствовал себя так, как будто его мозг только что перезагрузили, и операционная система спрашивает, не удалить ли с глаз долой лишние файлы. Боль, бешенство, обида, тошное ощущение, словно он нахлебался крутого кипятку с хлоркой, исчезли, как будто их и не было. Если Майкрофт не заказчик… Если Майкрофт не убивал…
Майкрофт все еще держал его за плечи и изучающее смотрел в глаза.
– Неужели ты правда собирался умереть от моей руки?
– Э-э-э… Хм. Пожалуй, это было полемическое преувеличение.
– Я люблю полемические преувеличения. Знаешь, вообще-то, мне понравилась игра в полицейского и подозреваемого. Попробуем в следующий раз?
– Это не какая-то дурацкая игра, самодовольный ты придурок, – снова начал заводиться Лестрейд.
– Я найду тебе настоящего убийцу, обещаю. А потом…
Лестрейд приложил к его губам кончики пальцев.
– До "потом" еще нужно дожить. Поговорим об этом позже, ладно?
И Майкрофт, сделав над собой усилие, серьезно кивнул в ответ.
– Как скажешь.
@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг G, Рейтинг PG-13, Рейтинг R, Майкрофт Холмс, Джон Уотсон, Фанфик, Грегори Лестрейд, Пре-слэш
-
-
10.01.2011 в 15:42о мой бог, второй фик, это были Вы!! Один из моих самых любимых!
По первому отзывался на сообществе Шерлок ВВС. Они все чудесны!
-
-
10.01.2011 в 16:28-
-
10.01.2011 в 16:55Да, все это я. великая и ужасная!
Drimaronda
Майкрофт прекрасен всегда, это его основное свойство.))
-
-
13.01.2011 в 23:19-
-
19.01.2011 в 23:44-
-
19.01.2011 в 23:57Спасибо!
Оно как-то само собой так сложилось, пока мне не намекнули на это в сообществе, я даже не замечала.
-
-
20.01.2011 в 00:00*тискнул автора*
-
-
20.01.2011 в 00:03пишите ещё.. пожалуйста.
-
-
20.01.2011 в 00:07*стиснутый автор слабо трепыхается и пищит, но оптимизма не теряет*
Британское Правительство
Планирую.) Не факт, что в ближайшее время, но мысли есть, и бросать этот пейринг не буду ни за что на свете.)
-
-
20.01.2011 в 00:11*усадил автора писать фик xDD*
-
-
20.01.2011 в 00:30-
-
21.01.2012 в 04:36-
-
21.01.2012 в 13:54Оно случайно так получилось, это все фанон.)))
Вам спасибо.)
-
-
23.01.2012 в 02:13-
-
23.01.2012 в 02:48Благодарю.)
-
-
20.07.2017 в 12:06Огромное спасибо, автор!