Диалоговый майстрад-миник

[luminoso]

Автор: lightless

*-*

- творческий псевдоним
Название: Эффект и эффективность
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Резюме: диалоговый майстрад-миник, в котором Майкрофт эффектно решает вопросы, Грегори звонит британскому премьеру, а Вестминстер не взрывается.
Disclaimer: I do not claim this one at all.
WARNING: он ДИАЛОГОВЫЙ.


- А если исламские экстремисты?
- Причем тут исламские экстремисты?
- Они могли подложить бомбу.
- …Поддельную бомбу.
- Они могли подложить поддельную бомбу под здание.
- Под Вестминстерский дворец.
- Они могли подложить поддельную бомбу под Вестминстерский дворец…
- Потому что террористы всегда так делают.
- Может, они забыли положить взрывчатку. Могли они забыть положить взрывчатку?
- А давай позвоним талибам и спросим у них самих?
- Ты можешь позвонить талибам?
- У меня в быстром наборе один из их генералов. Жми пятерку.
- Что?
- Хорошо, я сам нажму…
- Майкрофт, ты что?.. Ты серьезно, что ли – нет! Куда ты?.. А…Але… Ээ… А вы вообще говорите по-английски? Да? В смысле, здравствуйте, я… дело? Да, я по делу. Эээ… У нас тут обнаружилась бомба… под Вестминстерским дворцом, но проблема в том, что в этой бомбе не было взрывного элемента… Что? Нет! У меня нет с этим проблем! Нет, я не хотел бы взорвать Вестминстерскй дворец! Нет, меня все устраивает. Да, и парламент тоже. Нормально все. Знаете, ваш голос почему-то кажется мне знакомым… В общем, я хотел спросить… Бомбы, понимаете ли, наводят на определенные размышления… Понимаете, это не ИРА, это не их почерк, и мы подумали, возможно, Талибан хочет взять на себя ответственность… Что? Нет, я не пытаюсь обвинить исламских экстремистов в некомпетентности! Возможно, произошла ошибка… Нет, я к тому, что наркотики – бич ваших людей, и если бомбу собирал кто-то, находясь под кайфом… А… Нет, я все понимаю… Да, спасибо… ЧТО?? Ээ. Хорошо. И вам тоже.
- Что он сказал?
- Он сказал, что обязательно проверит вероятность того, что кучка обдолбанных талибов сначала не смогла толком собрать бомбу, зато потом успешно проникла на один из самых охраняемых объектов Лондона…
- Вот и славно.
- Еще он передал привет.
- Хорошо.
- Кстати, я понял, почему его голос показался мне знакомым.
- Вот как?
- Да. Конечно, помог тот факт, что в конце беседы он сказал: «Кстати, привет Майку от Дэйва».
- Я всегда ценил в нем отсутствие инстинкта самосохранения.
- Да ладно, люди просто боятся твоего имени. Оно слишком длинное. В нем много гласных, согласных и самодовольства. К слову, для протокола, я знал с самого начала, что это не Талибан. Ты не можешь связаться с Талибаном, нажав на пятерку.
- Разумеется, ты как всегда прав, мой дорогой. У меня нет Талибана в быстром наборе – и всякий раз приходится пользоваться поиском по контактам…
*
- Я тут подумал…
- Полезное начинание.
- Спасибо. Я был счастлив променять отпуск на Ибице на бомбу под Вестминстером и твой сарказм... Так вот, я все прикинул и решил, что периметр не был нарушен посторонними. Все-таки твои ребята тоже не пальцем деланные – наверняка бы заметили неладное.
- Я рад, что ты столь высокого мнения о подотчетной мне организации.
- …Значит, бомбу подложили свои.
- Продолжай.
- Я не… Знаешь, это мог быть уборщик или повар, но…
- Но…?
- Но… Майкрофт, это был кто-то из палаты лордов? из палаты общин? Кто?
- А почему не уборщик или повар?
- А на хрена?
- Действительно.
- Майкрофт.
- Грегори. Я не могу назвать тебе имя. Скажу лишь, что один изобретательный член парламента таким образом пытался выиграть время для того, чтобы убедить своих оппонентов принять ненавистный им законопроект.
- Что-то, связанное с бюджетом?
- С налогообложением. Не бери в голову, у него все равно ничего не выйдет.
- Почему?
- Потому что ни мне, ни Кэму не нравится идея того, что в парламенте заседает некий энтузиаст, который в один прекрасный день может повторить свой вчерашний фокус, вот только во второй раз он не поленится начинить бомбу взрывчаткой.
- И что с ним теперь будет?
- Назначили послом в Америку. Приказ лежит у меня в столе.
- Уверен, американцы оценят.
- На то и расчет, на то – все мои надежды. Он ведь ко всему прочему думает, что умеет играть на банджо… Можешь себе представить, во что превращаются неофициальные и полуофициальные собрания?.. Вижу, что представляешь… Кто-то из твоих родственников увлекался самодеятеятельностью?.. Не сестра? Значит, мать.
- Хватит уже читать эти… микровыражения моего лица. Я тебе и словами могу ответить. И даже показать записи. Все двадцать две пленки. И еще пять с ее выступлениями на сельских праздниках. Клянусь, ты будешь рыдать.
- Благодарю, но уволь. К слову, Кэм хочет с тобой познакомиться.
- Да?
- Да. Ему любопытно встретить человека, который интересовался у премьер-министра Великобритании, знает ли тот вообще английский язык.
- …Я же всегда могу эмигрировать во Францию, правда?
- Разумеется. Однако, возможно, стоит начать с малого. Что ты думаешь о Дартмуре? Мне сообщили, что он прекрасен в это время года. К тому же недавно эта местность обзавелась собственным призраком. Иными словами, вам будет, чем заняться.
- Погоди-погоди, «вам»? Кому это, «вам»?.. Ты что, опять?.. Майкрофт!
- Грегори, моя матушка тоже обожает самодеятельность, а кроме того – современный театр. Если ты действительно хочешь провести следующий семейный праздник, четыре часа кряду наблюдая ее бенефис, или, к примеру, слушая импровизации…
- Шантаж? Как это низко, Майкрофт.
- Зато чрезвычайно эффективно, Грегори.

@темы: Рейтинг G, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Юмор

---

А вот обоснуй! 2: пост для комментариев

[Mystrade]

А в данном посте вы можете оставлять свои комментарии по поводу непотребств, творящихся в основном посте (клик по баннеру, чтобы перейти к нему).

@темы: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд, А вот обоснуй!

---

А вот обоснуй! 2

[Mystrade]

Когда наступает весна, в мир приходит тепло и расцветает все в природе, на Майстрад соо наступает ... "Обоснуй!"

Самое время поддержать форму и попрактиковаться в таком важном деле, как обоснование текстов.
Пишите сами и принимайте вызов "сообщников"!

Правила феста "А вот обоснуй-2" остаются прежними.
Правила игры объясняет автор идеи Big_Fish:

«Пишется нелепая заявка, например - "Лестрейд в салоне красоты", и человек маленьким драбблом должен обосновать ситуацию.
Допустим, я пишу на эту заявку:

- Коррекция бровей, массаж, эпиляция интимной зоны? - Окинув Лестрейда оценивающим взглядом, с придыханием спросил администратор салона красоты.
- Руки за голову, мордой в пол и чистосердечное признание в убийстве 12 человек, - рявкнул инспектор, впуская группу захвата.
И мельком взглянув в зеркало, тревожно подумал: "Интересно, что не так с моими бровями".

А после, соответственно, оставляю нелепую заявку следующему автору. К примеру: "Майкрофт попросил водителя заехать в Макдональдс". А вот обоснуй!» Это и будет первой заявкой.

Итак, правила просты, остается только начать игру. Ограничение в размере исполнения: не более 250 слов!
Если подряд будет выложено два и более обоснуя с новыми заявками - засчитывается первое исполнение и первая заявка.

Внимание! В посте с игрой оставлять комментарии к драбблам нельзя! В нём – только тексты исполненных заявок + новые заявки. Выразить своё восхищение автору и посмеяться сообща над хорошими заявками вы можете в комментариях к посту, который последует за этим. Ждем ваших отзывов!

<a href="http://www.diary.ru/~mystrade/p175511025.htm"><img src="http://s019.radikal.ru/i605/1204/58/00375a6d8790.jpg" ></a></a>

@темы: Майкрофт Холмс, Организационное, Грегори Лестрейд, А вот обоснуй!

---

"О диетах и минетах"

[Scaramouche]

Название: "О диетах и минетах"
Автор: Скарамуш
Персонажи: МХ/ГЛ, ШХ, ДУ
Жанр: арт ( реверсы - карандаш, кисти ФШ) , небольшая ч/б зарисовка
Рейтинг: R
Содержание: небольшой стеб... Доброе утро в кабинете детектива-инспектора Нового Скотланд-Ярда.
От себя: Всем доброго утра и рабочего дня)

@темы: Рейтинг R, Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд, Юмор, Фанарт

---

Фанфик: Абсолютно конфиденциально

[...Yellow...]

Название: Абсолютно конфиденциально
Автор: Yellow (...Yellow...)
Бета: mary b.
Рейтинг: NC-17
Тип: слэш
Персонажи: Грегори Лестрейд, Майкрофт Холмс, Шерлок Холмс на заднем плане
Пейринги: Майкрофт/Лестрейд
Жанр: драма, ангст
Размер: миди
Саммари: Просто Майкрофту нужно было меньше заглядывать в закрытые ящики, а Лестрейду – лезть в чужую жизнь. Последствия таких необдуманных поступков, нарушающих конфиденциальность и личные права, обычно бывают бесповоротно необратимы.
Дисклэймер: всё чужое, кроме больной фантазии автора
От автора: написано на кинк-фест по заявке Endless.60: «Пост-Рейхенбах. Майкрофт считает Шерлока погибшим, но не показывает своё горе даже наедине с собой, а продолжает всё организовывать и контролировать, боясь остановиться. Грегори, возможно, сам не подозревая, помогает ему "сломаться".

здесь прячутся благодарности

Спасибо Teado, которая, сама не ведая, что творит, и абсолютно не нарочно притащила меня в фандом, Мэри за бетинг, убивающие члены и название, Дженни за своевременную критику, создателям сериала за вштыривающих героев, заказчику за заявку, читателям за поддержку и вообще всему миру.

Абсолютно конфиденциально

Лестрейд сжимает в руках пузатый стакан с янтарной жидкостью, Майкрофт двумя пальцами держится за ручку фарфоровой чашечки с кофе. Лестрейд нервно постукивает ногой по полу, Майкрофт смотрит на дорогие наручные часы и улыбается своей странной улыбкой. Лестрейд расстегивает очередную пуговицу на изрядно помятой несвежей рубашке, Майкрофт поправляет галстук, прекрасно дополняющий дорогой костюм с иголочки.

Они до такой степени разные, что любой забредший в бар случайный посетитель подумал бы, что они сели рядом, потому что не осталось свободных мест. Но вот незадача: бар абсолютно пуст, только бармен протирает и без того блестящие бокалы.

Они до такой степени разные, что сами не понимают, почему сидят здесь вместе – лучший инспектор Нового Скотланд-Ярда, переживающий совсем не лучшие времена, и скромный служащий британского правительства, которому не пристало расслабляться даже здесь, в пустом баре. Знают они только одно: есть пара-другая вещей, которая их связывает. Главную причину зовут – хотя правильнее было бы говорить «звали» – Шерлок Холмс.

– Выпьем, – вдруг говорит Лестрейд и поднимает, наконец, взгляд от дубовой столешницы, которую гипнотизировал уже добрых десять минут. Он натыкается взглядом на кофейную чашку в руке Майкрофта и кривится. И повторяет, уже менее уверенно: - Выпьем…

Майкрофт молча салютует ему чашкой и делает чётко отмеренный глоток. Эти его действия кажутся Лестрейду настолько… Смешными? Глупыми? Неподходящими, скорее. И он не выдерживает:

- Чёрт вас дери, Майкрофт, вы не могли бы хотя бы сегодня выпить нормально, по-настоящему? В конце концов, с Британией в целом и британским правительством в частности не случилось бы ничего страшного, если бы один день в году вы позволяли себе расслабиться.

- К чему это, Лестрейд? – равнодушно спрашивает Холмс, и только бровь немного приподнимается – полу-удивлённо, полу-заинтересовано.

- Вы никогда не показываете своих чувств?

Майкрофт неопределённо дёргает головой, вздыхает как-то рвано, прикрывает глаза на мгновение. Лестрейд ждёт и надеется – неужели эта глыба, наконец, растает? Но нет, Майкрофт всё так же собран.

- Мне пора, инспектор. Всего хорошего.

Он встаёт и берёт свой неизменный зонт.

- Стойте! – ладонь Лестрейда ложится поверх руки Майкрофта. – Мы увидимся ещё?

Он не знает, зачем это спросил. Наверное, хотел вызвать хоть какие-то проявления чувств. И тем обиднее ощущать, с какой силой тот выдёргивает руку из-под ладони Лестрейда, и видеть стандартную вежливую улыбку, которой правительственных деятелей, наверное, учат при приёме на работу.

- Когда-нибудь. Определённо, - говорит Майкрофт и идёт к двери.

Лестрейд вглядывается в его спину – слишком прямую, слишком напряжённую. Когда за Майкрофтом закрывается дверь, он салютует бокалом в пространство и выпивает до дна, делает знак бармену, чтобы повторил.

- На работу, - говорит Майкрофт, когда садится в машину. На бар, из которого только что вышел, он принципиально не смотрит. Ему незачем оборачиваться.

***

В личном сейфе Майкрофта Холмса лежат самые важные ему вещи. Это не документы государственной важности и даже не фотография любимой мамочки. Это нечто такое, о чём не догадывается даже Антея.

Шифр к сейфу составляют двенадцать рандомно выбранных букв и цифр, и, пожалуй, разгадать его не сможет никто и никогда – на то и нужны шифры на сейфах. Шерлок, пожалуй, смог бы решить задачку, хотя промаялся бы долго не только по собственным меркам, но и по меркам простых смертных. Теперь Шерлока нет, и разгадать шифр вообще ни в чьих силах. Эта мысль, несмотря ни на что, греет Майкрофта. Приятно знать, что твои скелеты навсегда останутся замурованными в шкафах под грудами пахнущего нафталином старья.

В последнее время Майкрофт Холмс очень много работает. «Слишком много», - заявляет Премьер- министр. Холмс лишь пожимает плечами. В последнее время Майкрофт Холмс старается не выходить из собственного кабинета. За его стенами поджидают сочувствующе-заинтересованные взгляды и слишком крепкие пожатия рук, плебейские похлопывания по спине и глупые заявления в духе «Всё будет хорошо». Конечно, хорошо, Майкрофт в этом уверен. Как же иначе? В конце концов, ничего не произошло, всё нормально, забудьте. В конце концов, прошло уже немало времени: две недели? Три? Месяц, конечно же, месяц, иначе инспектор Лестрейд не пригласил бы его выпить за Шерлока. Взгляда в стиле «Ну как вы в целом» нет только у Антеи, за что он ей невероятно благодарен.

В последнее время Майкрофт Холмс напрягает мозги до такой степени, что под вечер они, кажется, начинают кипеть. Зато в течение дня работоспособность увеличивается, и Майкрофт прямо-таки гордится своими достижениями, направленными на благо внешней политики Британских островов. Кажется, если бы была такая возможность, Майкрофт и ночевал бы на работе, но статус не позволяет – вот незадача.

В последнее время Майкрофт Холмс старается не вспоминать о своём личном сейфе, охраняющем самые важные для него вещи. Он действительно поднаторел в этом славном искусстве не вспоминания, благодаря упорной работе в первую очередь.

А в сейфе за кодом, состоящим из двенадцати рандомно выбранных букв и цифр, находится всего три вещи: детская фотография двух счастливых братьев, бутылка виски и ещё один старый добрый друг девятого калибра.

***

В отличие от Майкрофта Холмса Грегори Лестрейд ночевать на работе не чурается, скорее наоборот, любит это в последнее время. Ему кажется, что это как-то приближает его к Шерлоку, потому что Шерлок тоже работал круглые сутки, забывал есть и спать, забывал жить. Лестрейду иногда тоже хочется забыть жить.

Каждое утро Лестрейд наваливает на стол кучи папок с нераскрытыми делами в надежде погрузиться в них с головой, но всё чаще ловит себя на том, что сидит, уткнувшись взглядом в стену и мечтая, наплевав на приличия, профессионализм и отчёты начальству за каждый использованный патрон, нарисовать в чисто шерлоковской манере что-нибудь на стене. Только если это будет смайлик, уголки губ у него будут опущены.

Грегори Лестрейд никогда не понимал Шерлока Холмса, всегда недолюбливал и считал его методы, несмотря на всю чёртову гениальность, непрофессиональными, а самого Шерлока – эгоистичным придурком. Придурком в моральном плане, конечно. Вот только жить без него стало как-то слишком уж скучно и пусто.

Лестрейд не хочет задумываться о том, как чувствует себя сейчас Джон, для которого Шерлок был, кажется, даже больше, чем просто лучшим другом. Так же, как не хочет задумываться о том, чего стоит держать лицо Майкрофту, для которого Шерлок, несмотря на их многочисленные недомолвки и препирательства, всегда оставался младшим братом - любимым, потому что единственным.

Хотя, Майкрофт очень однозначно выразился насчёт своего отношения ко всему происходящему, когда Грегори пригласил его в бар. Он, чёртов политик, привык строить из себя неприступную скалу. Он привык к тому, что у него атрофировалось сердце. И если ему не нужна помощь – это его трудности. И если общество простого инспектора Грегори Лестрейда ему неприятно (что тоже вполне прозрачно угадывалось в его поведении), Лестрейд не будет себя навязывать.

В конце концов, напиться всегда можно в одиночестве, а поговорить… Да хоть с Андерсоном. Или с Донован. Или с кем-нибудь ещё, таким же простым и приземлённым. Жизненный опыт подсказывал Лестрейду, что не придумывают себе проблем и не ограждают себя стенами именно такие, которые думают только одной извилиной.

Мучаясь похмельем, Грегори Лестрейд запивает таблетку аспирина целой кружкой ужасного ярдовского кофе и раз и навсегда решает больше не иметь никаких связей с Майкрофтом Холмсом. И до самого обеда пребывает в блаженном неведении о том, что его решению сбыться не суждено.

***

Майкрофт приходит сам – дверь открывается почти неслышно, и Лестрейд даже не сразу его замечает, всё так же продолжает пялиться в стену. У него на столе — филиал Британского музея: стаканчики из-под кофе громоздятся друг на друга, создавая какие-то непонятные фигуры — абстракционизм в чистом виде, папки с делами раскиданы в слишком творческом для серьёзного инспектора беспорядке, а разноцветные стикеры, уголки которых торчат со всех сторон, вносят во всю эту картину фантасмагоричности.

Лестрейд слышит вежливое покашливание и, наконец, оборачивается. Хмурится, когда видит как всегда идеального Майкрофта, выпрямляется в кресле и, надеясь, что в голосе чувствуются стальные нотки, выражающие высшую степень его презрения, холодно спрашивает:

- Чем могу помочь?

Майкрофт присаживается на стул напротив.

- Нам нужно поговорить.

- По какому поводу? - удивляется Лестрейд.

- По поводу Шерлока, конечно.

У Лестрейда открывается от удивления рот и расширяются глаза — так не ожидал он услышать что-то в этом роде. Он был готов к любому повороту их разговора, но только не к такому. Майкрофт, показывающий свои сентиментальные чувства и желающий поговорить о своём покончившем самоубийством брате — это зрелище из серии невероятных.

Кажется, последнее он говорит вслух, потому что Майкрофт сдвигает брови к переносице и произносит, как ни в чём не бывало:

- Вы неправильно меня поняли, инспектор. Я не хочу говорить о своём брате — здесь нечего обсуждать.

- Что же тогда? - приходит в себя Лестрейд.

- Его дела. Вы же понимаете, сколько всего накопилось в квартире на Бейкер-Стрит. Моё положение не позволяет мне отвлекаться на разбор папок Шерлока с его сомнительными умозаключениями...

- И вы решили, что я подойду на эту роль лучше? - Лестрейд начинает злиться: что этот человек о себе возомнил?

- Я считаю, что лучше всего на эту роль подошёл бы Джон Уотсон, но так как он почему-то затворничает у своей сестры и не отвечает на мои звонки, я решил привлечь к этому вас.

Лестрейд смотрит на Майкрофта, как на слегка умалишённого, которого лучше не трогать лишний раз, сложные вопросы не задавать, односложно разговаривать. Потому что ни один человек в здравом уме, по мнению Лестрейда, не может говорить так снисходительно и непонимающе, что Джон почему-то затворничает у сестры. И что он почему-то не отвечает на звонки. Неужели Майкрофт действительно этого не понимает? Неужели...

- В любом случае, ваше начальство одобрило мой выбор и освобождает вас... - он обводит взглядом захламлённый кабинет. - Освобождает вас от дел.

- Ещё бы, - не выдерживает Лестрейд, и Майкрофт опять хмурится.

- Это добровольно, инспектор, - Майкрофт считает, что нужно пояснить. - Если вы не хотите... В любом случае, я просто прошу вас о помощи.

- Вам не такая помощь нужна, Майкрофт, - снова не сдерживается Лестрейд. Майкрофт смотрит на него внимательно, потом поводит плечами, как будто скидывает лишние, неугодные мысли, и пресно кидает:

- Мне пора, инспектор. Всего хорошего.

Дверь за ним закрывается, а Лестрейду ужасно хочется, чтобы этого разговора никогда не было. Потому что ещё вчера, да что вчера, ещё сегодня утром он был практически убеждён, что Майкрофт Холмс просто скрывает свои чувства, а теперь... Теперь он медленно начинал этого человека ненавидеть.

Конечно же, приказ свыше не заставил себя ждать, и уже через какой-то час злой Лестрейд кидает стопку с делами на стол ошарашенному Диммоку. Папки разлетаются во все стороны рождественским фейерверком.

- Удачи, Диммок, - просто говорит он, разворачивается и, взмахнув полами пальто, удаляется. Невероятно хочется курить, но Лестрейд садится в машину и побыстрее заводит двигатель. День обещает закончиться... Как минимум не так хреново, как всегда. Немного по-другому хреново.

***

Миссис Хадсон, кажется, весь последний месяц живёт на успокоительных. Может быть, Лестрейду это только кажется, но дом насквозь пропах какими-то травами. Шерлок, конечно же, уже давно бы выяснил, что за травы, отчего и насколько ими злоупотребляет миссис Хадсон. Он бы просто принюхался и разгадал все загадки мироздания разом. Вот только Лестрейд – не Шерлок. И не хочет больше иметь никаких дел с семьёй Холмсов.

- В гостиную к Шерлоку? - переспрашивает миссис Хадсон. - О, сэр, боюсь, это невозможно. Джон уехал, а Шерлок... - она запинается, но продолжает, переведя дух: - У вас есть ордер? Боюсь, без него я не могу впустить вас, когда хозяев нет.

Лестрейд улыбается ей, потому что ценит эту преданность. Лестрейд улыбается, потому что замечает это «хозяев нет». Не хозяина — хозяев. Лестрейд улыбается.

- Миссис Хадсон, я просто разберу его дела. Меня попросил Майкрофт. Майкрофт Холмс.

Лестрейд вдруг ловит себя на том, что впервые с самой смерти Шерлока назвал Майкрофта по фамилии. Такое ощущение, что со смертью младшего Холмса их семья действительно перестала для него существовать.

- Дела?

- Да, миссис Хадсон, всего лишь дела. - И добавляет еле слышно: - Боюсь, никто не сможет этого сделать, кроме меня.

Домоправительница смотрит на него пристально, он перехватывает её взгляд и удерживает до тех пор, пока она не отступает. Пока не отводит взгляд, не отворачивается и не протягивает ему ключ. А потом она с дрожью в голосе говорит:

- Я сделаю вам чаю.

Лестрейд уверен, что, будь сейчас здесь Шерлок, он бы точно определил, сколько времени понадобится миссис Хадсон, чтобы выплакаться. Но Лестрейд просто кивает, запоздало понимая, что спиной миссис Хадсон его кивка не видит, потом разворачивается и поднимается по ступеням.

Комната совсем не изменилась, даже пыли нет совсем, хотя Джон едва ли много раз возвращался сюда после... происшествия. Лестрейд садится в кресло, в котором раньше просиживал немало времени. Он поворачивает к себе «лицом» стоящий на столике череп. Лестрейд молча сидит, вспоминая.

Он не замечает, как через некоторое время миссис Хадсон приносит ему чашку чая. Он не замечает, как ложатся за окнами сумерки. Вошедшего в комнату Майкрофта Лестрейд тоже не замечает.

- Давно сидите? - спрашивает тот и включает свет в комнате - Лестрейд почти готов убить его за это. Но Майкрофт не замечает нацеленного на него гневного взгляда и только констатирует: - Давно, судя по тому, как затекли у вас плечи.

- Я... задумался, - зачем-то поясняет Лестрейд. - Нахлынули воспоминания.

И еле удерживает себя от довольно грубого продолжения: «Но откуда вам знать».

- Я надеюсь, теперь вы можете начать работу?

Лестрейд только кивает и встаёт с кресла — тело и правда затекло.

***

Все эти дни для Грегори Лестрейда проходят, как в тумане. Он приезжает на Бейкер-Стрит ранним утром, а уезжает поздним вечером. Намного легче было бы вовсе не уезжать, прилечь на диване, поспать пару-тройку часов и продолжить разбирать многочисленную картотеку Шерлока, рассортировывать по папкам лежащие в беспорядке записи. Но он не может заставить себя остаться здесь на ночь. На этом диване, где, бывало, Шерлок разваливался, когда ему было скучно, и стрелял в стену. И доводил Лестрейда до белого каления этими своими: «Это ску-у-учно, Лестрейд». А потом, делая одолжение, внимал мольбам Грега и тянул: «Ла-а-адно, я помогу». Лестрейд не может заставить себя остаться здесь на ночь, просто не может.

Майкрофт появляется до невозможности редко. В первый день он выдал список указаний, обозначил тематику документов, которые могут иметь ценность для него лично, забрал лэптоп Шерлока, заявив, что с этим разберутся его службы, после чего удалился, заставив Лестрейда записать номер Антеи. «Возьмите, Лестрейд, вдруг я вам понадоблюсь». Никаких «вдруг», сразу решил для себя Грег.

Он никогда не представлял, что у Шерлока может быть так много записей. Ему всегда казалось, что он держит всё в голове, выуживая информацию по мере надобности. Хотя, зная Шерлока, можно было предположить, что он просто решил оставить неоценимый багаж знаний для будущих поколений. Ну и вот они, эти будущие поколения в лице Грегори Лестрейда. И даже не важно, что это лицо будущего поколения не понимает некоторых схем, а химические формулы вводят его в состояние ступора.

Грег искренне недоумевает, почему эта великая честь - разбирать вещи Шерлока - досталась именно ему. В конце концов, у него куча дел помимо этого. В конце концов, он ещё высказал не все свои шутки в адрес Диммока, выпил ещё не весь ярдовский кофе и так и не понял, почему не может называть Майкрофта по фамилии. У него ещё куча дел, ему есть, чем заняться.

***

Все эти дни для Майкрофта Холмса проходят, как всегда. Он приходит на работу, садится за стол, разбирает документы и отдаёт приказы. В девять секретарь приносит ему чашку кофе, по вторникам проходит совещание Кабинета, в целом — очередные обычные дни, наполненные делами государственной важности, Антея со своим смартфоном, хмурый Лондон за окном автомобиля.

Все эти дни проходят обычно, не считая того, что Майкрофт Холмс, кажется, нарушает все устоявшиеся традиции Кабинета, лезет туда, куда его совсем не просили, и занимается не только своими прямыми обязанности, но и чужими, не менее прямыми. Иногда у него мелькает мысль, что от таких нарушений субординации Ллойд-Джордж не устаёт вертеться в своём гробу. И даже Премьер-министр вызывает его как-то к себе и абсолютно по-свойски спрашивает:

- Что с тобой, Майкрофт?

Холмс просто пожимает плечами:

- Всё хорошо.

- Может быть, тебе уйти в отпуск, отдохнуть?

- Нет! Ни в коем случае! - слишком эмоционально говорит Майкрофт. Потом загоняет эмоции подальше и уже с каменным выражением лица дополняет: - Как же британское правительство без меня?

- И действительно, - улыбается Премьер-министр, улыбается настолько сочувствующе, что Майкрофту хочется провалиться сквозь землю.

«И действительно, - думает он, садясь в машину, - как же я без британского правительства?»

Один или даже два раза в неделю Майкрофт всё же наведывается на Бейкер-стрит. Причём он понятия не имеет, зачем, ведь Антея сама может забрать всё важное, что откопает там инспектор Лестрейд. Но Майкрофта всё равно туда тянет. Сентиментальность? Нет, вряд ли. Но что это, Майкрофт пока не знает. Однако он разберётся, обязательно разберётся.

***

В квартире на Бейкер-стрит всегда полумрак. Лестрейд зажигает только торшер, а днём специально задёргивает шторы. Он щурится, когда рассматривает очередные завитки непонятного почерка Шерлока, но всё равно остаётся верен полумраку.

В этой почти темноте Майкрофт чувствует себя как в родительском доме — мать тоже любила сидеть в полумраке, зажигала камин в гостиной и обязательно набрасывала на плечи шаль. Отец всегда садился за стол, спиной к ним, и вчитывался в документы, точно также щурясь в полумраке, как сейчас Лестрейд. Когда они с Шерлоком были маленькими, все действия, проводимые в гостиной, считались почти традицией: мать в кресле у камина - нога на ногу, руки сложены на груди, отец за столом — кипы бумаг, извечный пиджак, Шерлок — волосы торчком, руки вечно в чём-то перепачканы. И то, что происходит сейчас, невероятно напоминает Майкрофту родительский дом, будит воспоминания, которые переплетаются в голове и никак не хотят собираться в кучу. Время течёт в этой тишине, прерываемой только перешёптыванием листов в руках Лестрейда. И кажется, что сейчас войдёт маленький Шерлок и виновато скажет матери: «Прости, я был занят экспериментом». Мать сожмёт губы в тонкую линию и уже откроет рот, чтобы отругать младшего сына, но властный голос из кресла у стола возвестит: «Оставь мальчика», и мать опустит взгляд, успокоится, посильнее обхватит себя руками...

Майкрофт проводит рукой по лицу, прогоняя морок.

- Тяжёлый день? - спрашивает Лестрейд.

- С чего вы взяли? - тихо отвечает Майкрофт. Лестрейд скептически на него смотрит, но переводит тему — случайно или специально, потому что увидел замешательство Майкрофта, Холмс не знает.

- Мне кажется, это может вас заинтересовать, - и протягивает исписанный мелким шрифтом лист формата А4. Майкрофт смотрит, но слова не различает. Буквы расплываются, плывут, отражаются от стекол в задёрнутых окнах, тонут в тишине.

Майкрофт встаёт и молча выходит из комнаты. Вслушиваясь в его торопливые шаги на лестнице, Лестрейд понимает, что ему очень не хватило уже привычного «Мне пора, инспектор. Всего хорошего».

- Всего хорошего, Майкрофт, - шепчет он, когда слышит, как хлопает входная дверь.

***

Отчёт, отчёт, ещё один. Антея хмурится, оставляя на столе очередную папку. Почтовый агент пищит сигналом о сообщении, который кажется таким громким, что у Майкрофта чуть не лопаются барабанные перепонки. Гримаса отвращения искажает его лицо, руки мелко дрожат. Перед тем, как попросить принести ему очередную кружку кофе, Майкрофт прикрывает глаза и считает про себя до ста восьмидесяти шести. Потом понимает, что это бесполезно. Он прячет руки под стол.

Последние дни превратились в череду кошмаров. Кошмары преследуют его во сне и наяву, и он ничего не может с этим сделать.

Ночами ему снится один и тот же сон, повторяющийся раз за разом. Шерлок – тот, маленький, из семейной гостиной. Он лежит на полу, и вокруг него расползается неопрятное пятно крови, отращивает свои щупальца, по дюйму завоёвывает бежевый ковёр. Майкрофт во сне стоит рядом и смотрит, просто смотрит, он знает, что Шерлок ещё жив, и ему можно помочь. Но Майкрофт молча стоит, не двигаясь и ничего не предпринимая, только следит за тем, как расползается бордовой розой кровь на ковре. Подходит мать – в руках у неё огромный кухонный нож, которым их повар обычно разделывал мясо. Мать улыбается, хватается окровавленными руками за голову и причитает: господи-боже-мой-он-умер-он-умер-Майкрофт-твой-брат-умер. Я знаю, говорит Майкрофт во сне. Я вижу, говорит он. Но грудь Шерлока вздымается, вверх-вниз, еле заметно, вверх-вниз. Майкрофт наклоняется к нему, он хочет помочь, действительно хочет, но властный голос из повёрнутого к ним спиной кресла говорит: «Оставь мальчика». Майкрофт, гипнотизируя окровавленного Шерлока (вверх-вниз-вверх-вниз) шепчет: «Я всего лишь хотел проверить пульс, отец. Я всего лишь…» Он поднимает взгляд, кресло уже повёрнуто лицом к нему. Глумливо улыбающийся Мориарти, положив ногу на ногу, разваливается в мягком плюше. «Что же ты, - говорит он. – Что же ты, Майкрофт. Неужели у тебя тоже нет сердца?» Он подаётся вперёд, к Майкрофту, в глазах у него горит бесовской огонь. «А если найду? - спрашивает он и подмигивает. – А если найду, что ты будешь делать, Майкрофт Холмс?» И он смеётся, смеётся, смеётся. Ноги Майкрофта подкашиваются, и он падает ничком прямо рядом с Шерлоком, тела их соприкасаются – колени, бёдра, локти. Мир вокруг темнеет, только мать бегает вокруг, наступая в лужи крови – его или Шерлока? – безумно улыбается и всё причитает: господи-боже-мой-он-умер-Майкрофт-умер-мой-сын-мой-сын-умер...

Майкрофт просыпается. Утыкается лицом в подушку, считает до двухсот тридцати пяти. Потом встаёт с кровати и плетётся в душ. И стоит под холодной водой очень долго, пока не начинают стучать зубы. После этого сна у него начинают мелко подрагивать руки. Майкрофт благодарит всех святых за то, что послали на его долю зонты.

Когда ему снится этот же сон во второй раз, Майкрофт просит Антею достать снотворное.

- Оно очень сильное, - говорит она, когда ставит на столе перед шефом небольшой пузырёк.

- Спасибо, Антея.

Помощница отходит к двери, но так её и не открывает.

- Что-то ещё? – интересуется Майкрофт.

- Может быть, сеанс психотерапевта? – робко спрашивает она.

Майкрофт проклинает её проницательность и отрицательно качает головой. Никаких мозгоправов в его жизни. Это всего лишь временные неудобства. Это всего лишь... Это пройдёт. Антея пожимает плечами и выходит. Лицо её темнее тучи.

Вечером Майкрофт выпивает сразу две таблетки, хотя в инструкции сказано, что он будет спать как убитый уже после одной. Ему не нравится эта метафора. Ему вообще больше не нравится ничего, что связано с убийствами. Особенно с убийством Шерлока.

А таблетки он выбрасывает через три ночи, когда понимает, что они не помогают. Вместо этого он подсаживается на другое лекарство – очень чёрный кофе, такой же чёрный, как ночь в час перед рассветом.

***

Сидя в кабинете Лестрейда, Майкрофт думает о том, что случившегося вполне можно было ожидать. Он ведь не хотел от инспектора чего-то сверхъестественного, верно? Не стоило ожидать от него преданности и верности, полной отдачи делу. Тому делу, на которое его сподвиг Майкрофт. Не стоило ожидать, и Холмс не ожидал. Но почему-то сидеть в кабинете Лестрейда неуютно и даже как-то... глупо? Как будто он подтверждает этим, что помощь Лестрейда ему и правда нужна. Не та помощь, которую он предлагает.

Обычные люди, какими бы исключительными они не были (а инспектор Лестрейд определённо был исключительным, иначе Шерлок не выбрал бы его однажды), всё равно оставались обычными. Ординарными. Простыми. Их действия и реакции легко предугадывать. Их жизнь замешана на череде случайностей и душевных порывов. Как глупо, думает Майкрофт, как не интересно.

Грегори Лестрейд был обычным, что ещё раз только подтверждали последние события. Всё началось предыдущим вечером. Предыдущим вечером было дождливо и промозгло — а чего ещё было ожидать от Лондона? Предыдущим вечером всё было как всегда: Земля вертелась, люди жили, дождь капал, Майкрофт Холмс работал, а Грегори Лестрейд шёл домой с Бейкер-стрит. Майкрофт давно заметил, что у инспектора появилась ужасная привычка идти через пол Лондона пешком, пока совсем не исчезнут люди с улиц. Брести по опустевшему городу, подняв ворот плаща, стараясь закрыться им от хлёстких струй дождя. Майкрофт считал, что это действительно очень глупая привычка, ведь ходит грипп. И Холмс действительно не раз хотел попросить его не делать так. Что ему стоит взять такси не у чёрта на рогах, а на Бейкер-стрит? Зачем он мокнет? Неужели он настолько сентиментален? Ведь ходит грипп...

Но Майкрофт так ничего и не сказал, потому что здраво рассудил, что это не его дело. Лестрейд, как ни странно, не заболел. Лестрейд столкнулся со случайностью. Нелепой, глупой, такой привычной ему случайностью.

По дороге домой он нашёл труп.

Майкрофт в своей жизни никогда не находил трупы — это трупы обычно находят его. Или же ещё один вариант: он делал трупы, но об этом он вспоминать не любит. Лестрейд, видимо, имеет такое хобби — находить трупы. Он шёл домой, думал о своём и вдруг споткнулся о торчащий из кустов потёртый бежевый ботинок. Ботинок принадлежал Артуру Моудсу, о чём Майкрофт узнал, сделав пару звонков. Артур Моудс был клерком в одной из тысяч юридических контор Лондона. А ещё он был мёртв – бесповоротно и категорично. Но это совсем не важно. Важно то, что Лестрейд, наткнувшись (ох уж эти случайности) на труп, кажется, потерял голову. Он помчался в Скотланд-Ярд и, размахивая руками, как чёртова ветряная мельница, потребовал, чтобы это дело отдали ему. Бедный Диммок, которому не посчастливилось остаться на работе допоздна с отчётами, чуть не свалился с инфарктом.

Когда Майкрофт вспоминает это всё, ему становится одновременно и смешно, и грустно. Смешно, потому что все эти действия просто не могут не вызывать смеха. Или хотя бы улыбки. Грустно, потому что Грегори Лестрейд этим своим поступком в очередной раз, как и тысячи до него, подтвердил, что чрезмерная эмоциональность убивает.

И теперь Майкрофт сидит в законном кресле детектива-инспектора Грегори Лестрейда и терпеливо ожидает, пока вышеупомянутый субъект вернётся от своего шефа. Шефу было дано указание попытаться отговорить Лестрейда от всяких глупостей в виде расследования смертей случайно найденных им в кустах трупов, однако отговорить мягко, не категорично. Майкрофт сомневается, что начальнику Скотланд-Ярда это удастся, поэтому и пришёл к инспектору в кабинет с целью поймать его после разговора и попытаться уговорить ещё раз.

На самом деле, сейчас не лучшее время для Майкрофта кого-то уговаривать и что-то вообще делать, потому что кошмары мучают его вот уже две недели, и больше всего на свете ему хочется подремать на диване в кабинете, попросив Антею никого к нему не пускать. А потом выпить две кружки кофе и опять приняться за работу – стопка не разобранной корреспонденции растёт с каждым днём, некоторые встречи переносить крайне нежелательно, да и кое-кто из Кабинета Министров всерьёз начал роптать, что мистер Холмс, кажется, перестал справляться со своими прямыми обязанностями. Премьер-министр всё чаще намекает Майкрофту на отпуск, голова раскалывается, кошмар продолжает сниться, Антея подкладывает на его стол визитки психоаналитиков, официальные письма пишутся из рук вон плохо, а вкус кофе уже вызывает рвотный рефлекс.

Майкрофту Холмсу действительно слегка не везёт в последнее время, но ему очень нужна помощь Лестрейда. Он хочет расправиться с Шерлоком раз и навсегда. Он хочет разобрать всю его жизнь по кирпичикам, уложить в большую коробку и поставить в чулан. Он хочет забыть и больше никогда не просыпаться в холодном поту. Именно поэтому Грегори Лестрейд необходим ему, как воздух.

В его кабинете душно и пахнет чем-то кислым. Майкрофт хочет состроить гримасу отвращения, чтобы встретить Лестрейда именно с таким выражением лица, но мышцы не хотят слушаться – они как будто онемели. Руки всё ещё дрожат, и Майкрофт изо всех сил стискивает ручку зонта. Он смотрит в стену, и ему приходит мысль, что она слишком пуста – можно было бы нарисовать там какую-нибудь картину. Скажем, смайлик. Только пулями. И уголки губ у него будут опущены вниз – под стать настроению. Может быть, поискать у Лестрейда пистолет?

Майкрофт чуть встряхивает головой, прогоняя ненужные мысли, но всё равно тянется к столу и открывает верхний ящик – бумаги, бумаги, зарядное устройство для телефона, стикеры, несколько ручек, бумаги, бумаги, бумаги – всё в жутком беспорядке. Он закрывает ящик и тянется к следующему. В нос ударяет тот самый кислый запах, только более концентрированный - Майкрофт прижимает руки к носу. В ящике лежит сморщенное пропавшее яблоко. Под ним – салфетки, рядом горой навалены мятные леденцы, упаковка никотинового пластыря, ещё что-то. Майкрофт закрывает ящик и переводит дух. И тянется к следующему, нижнему, последнему, вот только он оказывается закрытым на ключ. Холмс сводит брови – что инспектор может там хранить? Он останавливает себя, стараясь даже не думать об этом. В конце концов, это личное. В конце концов, Майкрофт в чужом кабинете и содержимое ящика – совсем не его дело.

Но все доводы рассудка уступают место любопытству и ещё каким-то неведомым чувствам, которые Майкрофт в себе обычно прячет. И через мгновение он винит именно сонливость, которая, кажется, убила его силу воли на корню, в том, что Майкрофт Холмс, скромный член правительства Великобритании, ковыряется обычной канцелярской скрепкой в замке на ящике стола детектива-инспектора Грегори Лестрейда. Когда замок поддаётся, Майкрофт испытывает ни с чем несравнимое удовольствие. Он улыбается – впервые за последние несколько недель – и тянет ящик на себя.

Следующие пять минут, ровно до того мгновения, как вся его жизнь разлетится к чёртовой матери на осколки и сложится заново, Майкрофт потухшим взглядом гипнотизирует содержимое ящика. На него смотрят Лестрейд и Шерлок. Смотрят с довольно старой фотографии, сделанной на одном из мест преступлений непонятно кем и непонятно зачем: Шерлок, присевший на корточки около трупа, смотрит в объектив раздражённо, стоящий рядом Лестрейд сложил руки на груди и улыбается уголками губ. Кроме фотографии в ящике – ящике, который был закрытым и лучше бы таким и оставался, – лежит начищенный до блеска пистолет. А этикетка на бутылке Джек Дэниелса, кажется, переливается на солнце.

Майкрофт, испытывая сильнейшее чувство дежавю, со всей силы стискивает во взмокших ладонях зонт. «Грёбаный Лестрейд», - думает он, повторяет и повторяет про себя эту фразу.

Других мыслей у него в голове нет. Тишина давит на уши, в комнате душно. Майкрофт сглатывает вязкую слюну и тяжело дышит.

***

Кулак врезается в скулу Майкрофта абсолютно неожиданно. Холмс неуклюже падает со стула, еле успевает выставить руку, чтобы не ударится головой. Он пытается собраться с мыслями и встать, но второй удар заставляет его совсем распластаться на полу. Майкрофт открывает зажмуренные глаза и на всякий случай старается прикрыть лицо руками. Над ним нависает Лестрейд – разъярённый, такой, каким Майкрофт никогда его ещё не видел.

- Какого чёрта? – интересуется инспектор, цедит слова сквозь зубы и опять замахивается – Майкрофт поспешно группируется.

Но удара так и не следует, вместо этого Майкрофта поднимают сильные руки и ставят на ноги, он облегчённо выдыхает, но в тот же момент Лестрейд с каким-то животным рыком тянет его в сторону и прижимает к стене – носки лакированных ботинок зависают в нескольких миллиметрах от пола. Майкрофт смотрит прямо в лицо Лестрейду, и лучше бы он не смотрел, потому что ему, не пугливому, в общем-то, человеку, становится страшно.

А Лестрейд всё также сквозь зубы разъярённо шепчет, делая ударение на каждом слове:

- Никогда. Больше. Не смей. Рыться. В моих. Личных. Вещах. Никогда!

Майкрофт смотрит на губы Лестрейда, когда он ему выговаривает. Ему хочется как-то оправдаться, сделать что-то, чтобы Лестрейд понял, чтобы… Хотя, что именно должен Лестрейд понять? Майкрофт и правда залез в его личные вещи, и ведь хотел остановиться, но почему-то не смог. И то, что он там увидел – нет, не может быть таких совпадений, всё рациональное мышление Холмса кричало, орало у него в голове, что таких совпадений не бывает. Им нет места в его рациональной жизни.

А глаза у Лестрейда какие-то выцветшее-серые. Они всегда были такими? Майкрофт никогда не замечал. У Лестрейда сильные руки и умный взгляд из-под ресниц, у Лестрейда вместо губ – тонкая линия, так он зол на Майкрофта. У Лестрейда в закрытом ящике – набор джентльмена, который потерял близкого человека, точно такой же, как и у Майкрофта.

Майкрофт смотрит на инспектора и невольно облизывает пересохшие губы. Руки его плетьми свисают по бокам, но он даже не пытается освободиться, потому что нет смысла освобождаться – Лестрейд сильный и быстрый, а Майкрофт слишком устал. Устал бегать от правды и показывать собственное величие, когда больше всего на свете хочется закрыться в собственном кабинете и пить что-нибудь крепкое, отчего в горле будет першить, и говорить пафосные тосты, чокаясь с собственным отражением в бутылке. Когда-нибудь, думает Майкрофт, всему этому придёт конец. Придёт конец ему, Лестрейду, Скотланд-Ярду, Британии и всему миру в целом. Когда-нибудь всё полетит к чертям собачьим. Когда-нибудь ничего не станет, как не стало Шерлока. Шерлок был безрассудным и самоуверенным – такие сгорают быстрее всего. Может быть, именно поэтому Майкрофт не был удивлён тогда? Или он был удивлён, но просто спрятал все эмоции? Майкрофт осторожный и рассудительный – такие живут дольше всех. Вот только мироздание, будь оно сто тысяч раз проклято, никогда не спрашивает, надо ли это им, осторожным и рассудительным, и не готовы ли они отдать всё другим, безрассудным и самоуверенным.

Майкрофт ухмыляется своим мыслям, и его тут же встряхивают.

- Ты ещё и ухмыляешься, сукин ты сын? Какого ты влез в мой ящик?

Майкрофт ухмыляется ещё шире, опять фокусируя взгляд на покрасневшем от злости лице Лестрейда. Говорят, именно так и сходишь с ума – когда тебе становится абсолютно всё равно, кто и что с тобой делает. И что ты делаешь – тоже всё равно.

Майкрофт ухмыляется, лицо Лестрейда слишком близко, рот его сжат в тонкую линию. Майкрофт облизывает губы, ухмыляется, наклоняется, прикасается. Губы к губам – сухо, жёстко, необъяснимо.

Глаза у Лестрейда расширяются от удивления, он запоздало отворачивается и краснеет ещё сильнее.

- Что, чёрт возьми?..

Майкрофт не успевает дослушать, не успевает донаблюдать. Он проваливается в темноту.

***

У этого сна горький привкус. Даже, скорее, не так. У этого сна привкус дешёвого виски. Дешёвый виски – это дурной тон, как нечищеные ботинки, слишком сильный парфюм и отсутствие галстука на светском приёме. Дешёвый виски – удел алкоголиков, настоящим джентльменам больше подходят более дорогие марки и сорта, а ещё лучше – хороший коньяк. Но если хочется напиться – то именно виски. Это, конечно, негласный закон, потому что, по идее, настоящие джентльмены никогда не должны напиваться, они могут только выпивать.

Майкрофт не любит выпивать.

У этого сна привкус дешёвого виски и что-то мягкое под головой. У этого сна ровное дыхание и приятный свежий запах. У этого сна ощущение рук на шее и голос инспектора Лестрейда:

- Очнулись?

Майкрофт открывает глаза и сразу видит перед собой лицо Лестрейда – слишком близко.

- Ну слава Богу, - говорит инспектор и отодвигается от него. Майкрофт наблюдает за его движениями, наблюдает, как он опирается спиной на стену, как подносит ко рту бутылку Джек Дэниелса – ту самую бутылку. Как делает глоток – кадык дёргается. Майкрофт наблюдает и ничего не говорит.

Тишина в комнате становится вязкой, почти осязаемой, кажется, что можно протянуть руку и потрогать эту вязкость. И Майкрофт лежит на холодном полу, под головой у него что-то мягкое и пахнущее той самой свежестью, пахнущее Лестрейдом. Майкрофт переводит взгляд на потолок и мечтает, чтобы Лестрейд никогда больше ничего не говорил, не рушил тишину, не мешал думать.

- Майкрофт, вы вообще давно спали? – спрашивает Лестрейд, не услышав мысленные мольбы Майкрофта.

- Какая разница? – без каких-либо эмоций интересуется Холмс.

- Вы теряете сознание от переутомления. Это не шутки.

Майкрофт оставляет без внимания эту реплику. Только встаёт почти сразу, берёт с пола пальто Лестрейда, на котором лежала его голова, и вешает на стул. Поправляет пиджак, приглаживает волосы, хватается за зонт. Потом старается натянуть на лицо учтивую улыбку и только после этого поворачивается к Лестрейду:

- Это недоразумение… Я надеюсь, мы забудем о нём, - он сам не знает, о чём говорит: о том, что влез в ящик Лестрейда, поцеловал его или упал в обморок. В голове сумбур, какого давно там не бывало, мозги, кажется, можно перемешивать ложкой, и от этого ничего не изменится. – Я очень надеюсь, инспектор, что вы всё же окажете мне содействие на Бейкер-стрит. Однако я, конечно же, не имею права вас уговаривать.

«После сегодняшнего», - чуть не добавляет он, но вовремя себя останавливает. Лестрейд всё так же сидит у стены, запрокинув голову, сжимает бутылку виски и молча смотрит. Устав ждать ответа, которого, похоже, не последует, Майкрофт идёт к двери. Не поворачиваясь к Лестрейду, он берётся за ручку двери и говорит:

- Всего хорошего. Был рад вас видеть.

И уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Услышав последнюю фразу, Грегори Лестрейд ещё больше убеждается в появившемся у него подозрении – Майкрофт не просто человек, он человек глубоко несчастный. И Лестрейд, проклиная собственное так и не изведённое на работе в полиции чувство милосердия, желание помочь ближнему и избавить мир от всего существующего зла, понимает, что, конечно же, пойдёт на Бейкер-стрит и, конечно же, будет помогать, и, конечно же, будет делать ещё что-нибудь глупое, лишь бы только Майкрофт перестал страдать. В конце концов, Лестрейд не хотел, чтобы он так страдал, он просто хотел, чтобы Майкрофт почувствовал смерть Шерлока. Но он не ожидал, что это будет так.

О произошедшем в его кабинете некоторое время назад – всём произошедшем – он старается не думать.

***

Вечер проникает прямо в сердце — медленно, но планомерно заполняет пустоту в душе. Стакан с виски в руке кажется самой необходимой вещью на свете, спасательным кругом из собственного отчаянья. Город в огромном окне взрывается разноцветными огнями неоновых реклам, перетекает светящимися магистралями.

Майкрофт делает глоток, кривится, но делает ещё один. Горечь обжигает горло, въедается в слизистую, порабощает. Горечь — хорошее средство от боли. Хорошее средство от всего.

Он вздыхает, достаёт из кармана телефон, жмёт быстрый набор.

- Антея? Добрый вечер. Оформите мне отпуск на два дня. И оставьте сообщение Премьер-министру. Да, это всё. Нет, всё хорошо. Не нужно. Но... - голос вдруг дрожит. - Спасибо тебе.

Два дня. Два дня он выделяет себе на то, чтобы вернуть привычный стиль жизни. Два дня на то, чтобы привести собственные мысли и переживания в порядок. Два дня, чтобы вернуть самоконтроль и стать привычным. Он двигает кресло к окну, садится в него и развязывает галстук. На столике рядом — бутылка виски, сигареты, пепельница. Как немного надо для настоящего больного счастья.

Город в огромном окне живёт своей жизнью. Обычной. Не интересной. Ординарной. Майкрофт тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях.

***

Лондонское утро за окнами Ягуара отвлекает от мыслей пустыми лицами спешащих куда-то людей, серостью плащей и оседающей на стекле моросью. На углу девушка в ярком шарфе продаёт последние осенние цветы, ярко-жёлтые, как летнее солнце — Майкрофт провожает её взглядом. На мосту уличный музыкант играет на саксофоне — Майкрофт опускает стекло, закрывает глаза и слушает, пока звук совсем не теряется в шуме города.

Лондон живёт, просыпается, надевает утренний наряд. Лондон красив и вечен. Майкрофт давно не всматривался в Лондон так глубоко.

Наверное, стоило всё-таки поддаться чувствам, поддаться желаниям, поддаться Лестрейду. Наверное, стоило хотя бы ради этого утра. И вчерашнего вечера. Стоило, определённо стоило.

На Бейкер-стрит как всегда пасмурно. В последнее время здесь постоянно пасмурно, как будто тучи сходятся над крышами, заглядывают в окна, мешают солнцу протянуть лучи к земле. Майкрофт выходит из машины и натягивает перчатки на длинные дрожащие пальцы — ему хочется думать, что дрожат они от холода или от вчерашней бутылки виски, но не просто так, потому что так захотелось его памяти.

Миссис Хадсон открывает почти сразу, как будто поджидала его за дверью. Майкрофт пытается натянуть на лицо стандартную вежливую улыбку, но губы не слушаются. А миссис Хадсон, кажется, всё понимает, и от этого её понимания становится ещё хуже.

- Проходите, мистер Холмс, - говорит она, и ладонь её ложится Майкрофту на спину чуть пониже правой лопатки. Он чувствует тепло даже сквозь ткань пальто и вдруг появляется желание остаться с этой женщиной навсегда, чтобы жалела и оставляла свою руку чуть ниже лопаток. В конце концов, Майкрофта слишком давно никто не жалел.

- Я ненадолго, - говорит он вместо этого. - Я только заберу вещи Шерлока — документы, бумаги...

- А инспектор Лестрейд разве закончил? - удивляется миссис Хадсон.

Майкрофт отводит взгляд:

- Не думаю, что он ещё сюда придёт, миссис Хадсон.

- Но, мистер Холмс, дело в том, что инспектор Лестрейд сейчас здесь.

Майкрофт медленно поднимает на неё взгляд, потом также медленно поворачивается к лестнице и не менее медленно поднимается по ней. Ровно две ступеньки. Потом он срывается на бег и перепрыгивает через три ступени. Он распахивает дверь и почти влетает в комнату, и думает, что нервы ни к чёрту, что самоконтроль отправился в далёкое плаванье, что с ним точно что-то не так. Потому что Майкрофт Холмс не позволял себе так себя вести, даже в детстве был более рассудительным, спокойным и менее эмоциональным.

Лестрейд сидит в кресле, в руках у него фотоальбом в цветастой обложке, и пальцы его перебирают и гладят страницы. Майкрофт смотрит на эти пальцы, и какая-то неизвестная ему, щемящая нежность появляется в душе, скручивает внутренности в тугой узел. Лестрейд оборачивается — спокойно, даже вальяжно. Оборачивается и... улыбается. И говорит:

- Нашёл ваши с Шерлоком детские фотографии. Ты был таким... милым.

Майкрофта Холмса никто никогда не называл милым. Он садится на диван и опять прячет лицо в ладонях. И не замечает, как летит на пол альбом из рук Лестрейда. Не замечает, как инспектор встаёт. Он замечает только сильные руки, обхватывающие его за плечи, тёплое тело, прижимающееся к его боку.

- Прекрати, - говорит Лестрейд ему в макушку - дыхание касается волос. - Перестань. Уже хватит.

Майкрофт знает, чёрт возьми, знает, что уже хватит, но не может остановиться.

- Мне снятся кошмары, - говорит он еле слышно. - Мне снится мёртвый Шерлок. Мориарти. Мне... - он запинается, сглатывает ком в горле, но продолжает: - Мне никогда не было так...

- Больно, - подсказывает Лестрейд. Руки у него горячие, обжигающие, ладони шершавые, поглаживают спину Майкрофта, потом переходят к плечам, разминают их, потом задерживаются на шее ненадолго — на коже от его ладоней, думает Майкрофт, обязательно останутся ожоги — и наконец зарываются в волосы. - Успокойся, - шепчет Лестрейд. - Успокойся. Сегодня тебе не будут сниться кошмары.

И Майкрофт почему-то верит. Расслабляется в руках Лестрейда. Ему кажется, что он дома, возле камина, и его обвивает мамина тёплая шаль.

***

Лестрейд чувствует, когда Майкрофт совсем засыпает. Он тяжёлый и тёплый, и мягкая ткань его пиджака щекочет Лестрейду ладони. Грег аккуратно встаёт, укладывая Майкрофта на диван, находит плед, укрывает его ноги. На Бейкер-стрит тепло, у миссис Хадсон внизу радио кричит хитами восьмидесятых. Лестрейд присаживается рядом с Майкрофтом и смотрит на него. Тот глубоко дышит, а между его бровей залегла тонкая витиеватая морщинка. Поддавшись порыву, Грегори протягивает руку и разглаживает её, несколько раз проводя по ней указательным пальцем. Когда он удовлетворённо ухмыляется своей работе и начинает убирать руку, Майкрофт переворачивается на бок, а ладонь его собственнически обхватывает всё ещё протянутую руку Лестрейда. Он обхватывает её и подкладывает под щёку, трётся о неё еле заметной щетиной, случайно прикасается губами, потом затихает, снова дышит глубоко и даже, кажется, улыбается уголками губ.

Лестрейд старается высвободить руку, но у него, конечно же, не получается. Спустя некоторое время поза становится неудобной, спина начинает болеть. Лестрейд вздыхает, на минуту прикрывает глаза, мысленно собираясь отговорить себя от того, что собирается сделать. Потом плюёт на всё и аккуратно ложится рядом с Майкрофтом — диван жалобно скрипит под его весом. Места мало, он старается уместить ноги и придвигается ближе, сквозь тонкий плед чувствуя тепло тела своего неожиданного соседа. Лицо Майкрофта прямо перед его лицом — ресницы чуть заметно подрагивают. Губы Майкрофта обветрены, покрыты тонкой корочкой.

Лестрейд закрывает глаза, чтобы не наделать глупостей.

***

Майкрофт просыпается абсолютно выспавшимся. Он лежит, не открывая глаза, и плавится в приятной теплоте. Его тело как будто находится в странном тёплом коконе, который защищает со всех сторон и не даёт холоду и боли пробраться сквозь него. Майкрофт не сразу замечает, что в шею ему тепло дышат.

Он открывает глаза – комната погружена в сумерки. Аккуратно поворачивается, стараясь не разбудить спящего рядом человека. Лестрейд (а кто бы это ещё мог быть, думает Майкрофт) глубоко спит, дышит Холмсу в шею, рот его по-детски чуть приоткрыт.

Мило, думает Майкрофт. Слишком мило, чтобы быть правдой.

Он пытается встать, но Лестрейд лежит с краю и перекрывает все пути к отступлению. Тогда Майкрофт тяжело вздыхает, считает до пятидесяти пяти и тормошит Грега.

- Лестрейд... Лестрейд!

Инспектор совсем не по-инспекторски вздыхает, потом по-свойски обнимает Майкрофта за шею и притягивает к себе. Лицо его прямо напротив, Майкрофт смотрит на губы; чёрт, думает, эти чёртовы губы, кто посмел им быть так близко. Лестрейд открывает глаза.

Несколько мгновений они смотрят друг на друга, неотрывно и внимательно, у Майкрофта пересыхает во рту. Потом Лестрейд разрывает зрительный контакт и тихо, но со всем чувством произносит:

- Дьявол! - и аккуратно убирает руку с шеи Майкрофта. - Извините.

И отодвигается, а Майкрофт чувствует, что с его отдалением в душу сразу начинает лезть то – мерзкое, холодное, неприятное. Майкрофт хочет посчитать, скажем, до тысячи пятисот, повторяет про себя что-то про самоконтроль, а потом вдруг вспоминает, что сам себе выделил двухдневный отпуск. И что в эти два дня никакие неписанные законы не действуют. И за мгновение до того, как Лестрейд встал бы с дивана и ушёл куда-нибудь совсем далеко, Майкрофт вцепляется в его плечи, притягивает к себе, заставляет его опять уткнуться тёплым дыханием в шею. Майкрофт отмечает, что тёплый уютный кокон тут же снова появляется, но решает подумать об этом явлении потом, позже, когда Лестрейд не будет прижиматься, когда не будет смотреть так из-под ресниц, когда не будет спрашивать:

- Да что же ты делаешь?

Майкрофт не отвечает, потому что понятия не имеет, что делает, просто тянется губами к губам: оттолкнёт — так и чёрт с ним, он, по крайне мере, попытался. И Лестрейд действительно старается оттолкнуть, но потом – слишком быстро – сдаётся, и руки его зарываются Майкрофту в волосы, губы раскрываются, и язык настойчиво и по-хозяйски – слишком по-хозяйски – вламывается в рот Майкрофту. Лестрейд вбирает в рот, прикусывает его губу – почти клеймит, почти больно. Слишком тонкая грань. Наслаждение. Майкрофт стонет и сжимает рубашку на спине Лестрейда. И всё настолько слишком, что у него перехватывает дыхание и отчаянно не хватает воздуха.

В комнате сумерки, у миссис Хадсон внизу радио поёт хитами восьмидесятых, в окна барабанит дождь. Майкрофт тянет рубашку Лестрейда из-за пояса брюк, расстегивает дрожащими пальцами, целуя в шею, где под тонкой кожей отбивает чечётку рваный пульс. Майкрофт проводит руками по груди Лестрейда и, чёрт возьми, сходит с ума. Ему жизненно необходимо ощущать под подушечками пальцев горячую кожу, необходимо чувствовать дыхание Лестрейда, касаться его кожи, шептать что-то глупое. И это настолько нехарактерно для Майкрофта, что смахивает на безумие.

В комнате сумерки. Глаза Лестрейда, когда он отрывается от губ Майкрофта и дышит загнанно, в этих сумерках слишком яркие, слишком лихорадочно-блестящие.

Внизу радио поёт хитами восьмидесятых.

And if I told you that I loved you
You'd maybe think there's something wrong*

В окна барабанит дождь, и Майкрофт полностью концентрируется на этих звуках, когда Лестрейд расстёгивает его рубашку, когда ведёт рукой по груди, вниз, ниже, по животу. Он прижимается, и Майкрофт чувствует, насколько Лестрейд хочет его, и это опять невероятно слишком, до такой степени, что хочется встать и уйти, и сказать что-то глупое о том, что это всё была глупая ошибка. Но Лестрейд находит его сосок, вбирает в рот, проводит языком, а потом отрывается и дует - Майкрофт хватает ртом воздух и затыкается вместе со своими предчувствиями и внутренним голосом. Инспектор считает это очень хорошей идеей.

Майкрофт закрывает глаза и концентрируется на звуке барабанящего в окна дождя. И только говорит короткое «Чёрт» сквозь зубы, когда рука Лестрейда опускается на его пах, сжимает, гладит, тянет молнию вниз. Лестрейд целует, и всё пропадает вокруг. Ладонь его жадно проводит по члену Майкрофта - нежно, сладко, горячо.

Майкрофт стонет сквозь зубы, пытается расставить ноги шире, но всё мешает – слишком маленький для них диван, брюки, ненужными, мешающими тисками стискивающие бёдра, и он почти стонет:

- Стой… Стой, пожалуйста, - и когда Грегори отрывается от его живота, смотрит вниз – смотрит и шалеет, потому что Лестрейд, сжимающий его член, Лестрейд с опухшими от поцелуев-укусов губами, Лестрейд со своим шальным горящим взглядом – это выше его сил. Этому невозможно противостоять, думает Майкрофт. Это вообще невозможно.

Он тянет инспектора вверх, к себе, жадно целует, потом шепчет:

- Я сейчас… - и сглатывает, потому что голос ему изменяет, когда Грег так близко. От него одуряющее пахнет возбуждением, и Майкрофт тянется губами к его ключицам, целует, проводит языком, прикусывает нежную кожу. Другой рукой Лестрейд обхватывает свой член, и Майкрофт глухо стонет от этого зрелища.

И когда он кончает, а вслед за ним и Лестрейд, в голове его бьётся только одна, очень глупая, на его взгляд, мысль. «Это невозможно».

Лестрейд откидывается на подушку рядом и загнанно дышит. Майкрофт отмирает и тянется за салфетками, потом прикрывает их пледом – одним на двоих.

- Что это было вот только что? – спрашивает вдруг Лестрейд. Майкрофт лишь пожимает плечами – насколько это возможно, когда лежишь на одном узком диване с другим человеком. Майкрофт пожимает плечами и не понимает, почему должен объяснять самые простые вещи.

- Спи, - просто говорит он и притягивает Лестрейда к себе, обнимает, запускает пальцы в его волосы. – Спи.

И Лестрейд спит.

***

*Sting «Shape of my Heart»

***

- На чёртовом диване Шерлока, - сокрушается Лестрейд, отпивая из уже третьей по счёту кружки чая. – На диване Шерлока, чёрт возьми!

Майкрофт стоит у зеркала и застёгивает запонку. Тот факт, что они переспали на диване Шерлока, его почему-то заботит куда меньше, чем то, что они в принципе переспали. Майкрофт собран и спокоен. Он пытается сделать вид, что сегодня обычное утро – одно из тысяч. Вот только рубашка мятая и на шее красуется засос. Майкрофт рассматривает его в зеркале, надавливает пальцами и кривится от боли.

- На диване Шерлока! – не успокаивается Грег.

- И что с того? – не выдерживает Майкрофт.

- Это же… память о нём.

- Ну конечно, - Майкрофт отрывается от лицезрения себя в зеркале и поворачивается к Лестрейду. – Давай ещё музей здесь устроим. Музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит 221 Б, развесим вокруг таблички с его именем, сделаем пару-тройку десятков его бюстов…

Лестрейд не понимает сарказма, не хочет понимать. И спрашивает – тихо и спокойно:

- Мне интересно, Майкрофт, этой ночью со мной был ты, или мне просто что-то привиделось?

Майкрофт смотрит прямо Грегу в глаза – лицо его ничто не выражает. Потом резко поворачивается к нему спиной и натягивает пиджак. Лестрейд понимает, что сказал какую-то глупость.

- Ладно, - говорит уже более миролюбиво. – Ладно, послушай, давай не будем ссориться.

Он встаёт из-за стола и подходит к Майкрофту. Обнимает за напряжённые плечи, утыкается лицом в пахнущие чем-то терпким волосы, губами проводя по основанию шеи, там, где они начинают расти. Дыхание Майкрофта сбивается.

- Я знаю, что нам нужно сделать, - говорит Лестрейд.

- Да? И что же? – спрашивает Майкрофт, поворачивается и обхватывает инспектора за талию. Лестрейд ухмыляется:

- Не то, что ты подумал. Или, по крайней мере, не только это.

Майкрофт удивлённо приподнимает брови.

***

Они стоят рядом около чёрной могильной плиты. Лестрейд поворачивает голову — лицо Майкрофта, кажется, ничего не выражает, только брови чуть нахмурены. Он не отрываясь смотрит на гравировку «Шерлок Холмс» и молчит. Наверное, общается с братом, думает Лестрейд. В конце концов, именно за этим люди и ходят на могилы близких — поговорить, сказать, как любят их, сказать, как их не хватает.

Лестрейд внезапно ощущает себя очень лишним. Как будто подсматривает в замочную скважину супружеской спальни. Он вынимает руки из карманов, чешет затылок, не зная, стоит ли сообщать о своём уходе. Потом решает, что не стоит отвлекать, и разворачивается.

Майкрофт хватает его за локоть.

- Останься, - говорит.

- Но...

- Останься. Пожалуйста.

Лестрейд делает шаг обратно, становится с Майкрофтом плечом к плечу. Тот отпускает его локоть, но тут же находит ладонь. Тонкие пальцы сжимают, гладят, ласкают, и под этим ласками Лестрейд успокаивается совсем, сжимает в ответ.

Раздаётся звонок телефона — Майкрофт хмурится.

- Смс, - поясняет. - Не хочу читать. У меня отпуск, в конце концов.

- Прочти, - говорит Лестрейд. - Вдруг что-то важное.

- У меня всё важное, - ухмыляется Майкрофт, но всё же достаёт телефон.

Открывает, читает. Руки у него начинают мелко подрагивать — Лестрейд чувствует это. А потом телефон выпадает из них, и сам Майкрофт оседает прямо на траву, влажную от ночного дождя. Пальто испачкает, почему-то думает Лестрейд, стараясь поддержать его в последний момент.

Плечи Майкрофта содрогаются, а лицо спрятано в ладонях, и Лестрейд не понимает, с чего вдруг именно в этот момент Майкрофта накрыли эмоции, и он всё же решил поплакать. В самом этом факте Лестрейд не видит ничего предосудительного — не в данной ситуации, по крайней мере. И он уже тянется почти привычно обнять Майкрофта за плечи, чтобы успокоить, когда тот вдруг поднимает лицо и восклицает в пространство:

- Сукин сын!

И смеётся, он же, чёрт возьми, смеётся, оторопело думает Лестрейд. А потом догадывается всё же взять телефон Майкрофта. И через минуту сам падает рядом с ним, но не смеётся, а просто ошарашено смотрит на чёрную могильную плиту.

На экране упавшего второй раз за день телефона светится надпись:

«Давно пора, братец. ШХ».

И Майкрофт, повторяя про себя эту фразу, раз за разом пытается убедить себя в том, что Шерлок имел в виду именно приход на могилу, но совсем не этот странный порыв, когда он схватил Лестрейда за руку и никак не хотел — не мог — выпустить.

***

Когда истерика — а это была именно истерика — у Майкрофт заканчивается, он поднимает телефон, ещё раз смотрит на экран и кладёт в карман.

- Сукин сын, - выдыхает он и улыбается чуть сковано.

- Зачем ему это было нужно? - интересуется Лестрейд.

- Понятия не имею, - отвечает Майкрофт. - Но обязательно разберусь.

Лестрейд отрывисто кивает. И думает, что, наверное, теперь, когда двухдневный отпуск Майкрофта закончился уж точно, их снова ничего не будет связывать, кроме Шерлока, этого наглого, самоуверенного Шерлока, который так любит издеваться над близкими людьми.

Майкрофт поворачивается и смотрит на Лестрейда очень пристально, но тот старается не встречаться с ним взглядом. А потом Майкрофт улыбается, берёт инспектора за руку и сжимает очень крепко. И говорит:

- Перестань так громко думать, Лестрейд. И не делай поспешных выводов.

Инспектор даже не удивляется, потому что привык к подобным замашкам этой сумасшедшей семейки. Он просто ещё раз кивает и думает, а не заразился ли он сам сумасшествием от них?

А потом они сидят вдвоём на мокрой траве и молчат.

Лестрейд смотрит на Майкрофта очень внимательно и серьёзно, Майкрофт смотрит на небо и улыбается. Лестрейду ветром треплет волосы, Майкрофт поднимает воротник, чтобы не задувало. Лестрейд зовёт Майкрофта по имени, а Майкрофт Лестрейда по фамилии.

Они до такой степени разные, что смотрятся рядом вполне гармонично – как два старых друга, которым есть о чём вспомнить. Они, конечно, не друзья, но вспомнить и подумать им действительно есть о чём. Они сидят рядом – такие непохожие и по случайному стечению обстоятельств такие необходимые друг другу.

Они сидят рядом, и плечи их соприкасаются.

fin.

@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг NC-17, Ангст, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд

---

Оффлайн Питер

[Teisi]

Первый раз пишу про офф лайн, не ругайтесь админы
Дорогие сообщники, наконец в Питер пришла весна, поэтому, не желаете ли вы собраться где-нибудь в хорошем месте и обсудить наш любимый пейринг. Поддерживаете идею? Тогда отписывайтесь когда, где и кому удобнее, решим насчет времени и места.

UPD: Номинальная дата: 22 апреля
Кто уверен, что точно пойдет, напишите в умыл
16:00 в Япоше Невский 60

Номера для связи: Teisi 89643860236
MandoDiao 89117529338
будем встречать всех, кто хочет в 15 30 возле метро Гостиный двор (опозновательный знак: раскрытый черный зонтик ^^

запись создана: 09.04.2012 в 20:36

@темы: Организационное

---

Утренние драбблы (PG)

[_lumos_]

Название: Утренние драбблы
Автор: _lumos_
Бета: нет, не везёт как-то с этим
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Пейринг: Майкрофт/Грегори
Рейтинг: (PG)
Размер: драбблы
Саммари: утро бывает добрым
Примечание: хотелось просто сделать серию про разные утренние ситуации в совместной жизни МХ И ГЛ. Писала ещё прошлым летом.

1

1. В одеяло, которое было бесцеремонно отброшено куда-то в сторону прошлой ночью, он теперь кутался, поджав под себя как можно ближе ноги. Когда-то в далёком детстве он часто раскидывался во сне, а заботливая мама, как будто что-то чувствуя, вставала ночью и укрывала его. Маленький Грегори просыпался утром и уже видел её , склонившуюся над ним и приветливо улыбающуюся. Она гладила его по лбу, поправляла прядку волос и похлопывала по плечу. Пора вставать. Конечно, он знал, что мама не всегда будет с ним, он давно привык просыпаться один. Однако всё же чего-то ждал, с волнением, засыпая на холодной, долгожданной груди. Вчерашний вечер, будто в один миг, сдвинул, нет, разрушил все рамки. Они открылись друг другу, добрались друг до друга. Вчерашняя ночь только подтверждала это.
И что теперь? Теперь он снова остался один, запутанный в кокон тихого отчаяния и горечи. Одеяло совершенно не согревало, наоборот, захотелось выпутаться из него. Подобрать одеяло, укрыть Грега и уйти, вот что только тот и сделал. Грегори уже и, правда, хотел с отвращением скинуть это злосчастное одеяло с себя, как ему показалось, что кто-то бесшумно подкрался к нему со спины. Он почувствовал тяжесть на кровати и присутствие там еще одного человека. Майкрофт прижался к нему всем телом, повторяя собой каждый изгиб тела Грегори. Шею согревало горячее дыхание, необыкновенное тепло исходило от Майкрофта и готово было согревать изнутри самого Грегори. Всегда.

2

2. Отодвинуть правую занавеску чуть в сторону, чтобы свет падал равномерно на лицо с такими неправильными, но любимыми чертами.
Если бы кто-нибудь вздумал спросить у Грегори Лестрейда про его хобби, то среди немногочисленного списка в ответ он никогда бы не услышал слово «фотография». Грегори Лестрейд предпочитал не распространяться об этом ни в устной, ни в письменной формах.
Проскользнуть взглядом ниже, отметить про себя какими причудливыми порой завитками могут располагаться рыжеватые волосы на знакомой груди.
Грегори никому не собирался сообщать об этом своё увлечении, которое и возникло лишь недавно и только на любительском уровне. Для него это чем-то личным, особенным, волнующим.
Гладкая белоснежная кожа, кажется, манит к себе, к ней хочется прикоснуться, потрогать, узнать какая она на ощупь. Но в данный момент это не допустимо.
Эта увлечённость фотографией была настолько интимной, что о ней не должен был знать даже он. Хотя и принимал непосредственное участие. Грегори делал только его снимки. Однажды он застал его в довольно глубоких раздумьях, и удалось сделать один кадр. Это самый любимый из всей его «коллекции». Майкрофт не позирует, но стоит один раз взглянуть на снимок и не оторваться от этого величественного и невозмутимого положения, от запрокинутой назад головы с прикрытыми глазами. Волей неволей тянет оказаться напротив кресла, где он сидит, и наблюдать, как размерено поднимается и опускается только его грудь при дыхании. К сожалению, движения фотография не позволяет зафиксировать.
Склониться ближе, лицом к лицу, чувствовать подрагивание опущенных век, прислушиваться к участившемуся сердцебиению.
Сегодня Грегори собирался сделать очередной снимок. Однако пока он внимательно изучал «объект», тот самый объект любви собирался проснуться. Нет, ему не нужны эти фотографии. Они никогда не смогут заменить ощущение живого, настоящего, приводящего в трепет тела. Грегори тихо выскользнул из спальни с фотоаппаратом в руках, а ещё через секунду Майкрофт Холмс таинственно улыбнулся и довольно прищурил глаза.

3

3. Сегодня у них был обычный завтрак такой, какой должен быть у нормальных пар. Сегодня они завтракали вместе, и это не могло не радовать Грегори. Только вот он уже минут пять наблюдал за тем, как его партнёр с несчастным видом ковырял свою «здоровую пищу».
-Знаешь, завтрак – самое важное время для приёма пищи и самое питательное, ведь впереди…
-О, ну конечно, я знаю – взглядом перебили его, Майкрофту даже не пришлось ничего говорить.
-Тогда ты знаешь ещё, что надо делать, - Лестрейд был невозмутим в своём намерении позаботиться о любимом.
-Нет, и не проси, - Майкрофт тоже не собиралась уступать, - Тем более, что салат это очень даже полезно, и он мне нравится.
-Ну, ну, - Грегори оценивающе посмотрел на Холмса, - кофе?
-С удовольствием – Майкрофт отметил для себя, что слишком быстро согласился.
-Тебя что-то беспокоит, - Грегори не спрашивал, а уже констатировал факт, пока заваривал кофе им обоим.
-Ничего особенного, небольшая проблема, выход из которой надо найти желательно сегодня.
Грегори заметил, как Майкрофт потянулся почесать висок, но тут же отдёрнул руку. Первый признак волнения.
-Держи, - он поставил перед политиком чашку с кофе и дымящимся над ней ароматом, затем протянул вазочку с печеньем. Майкрофт вопросительно посмотрел на своего любовника и покачал головой в знак отрицания. Тогда Грегори сел рядом с ним и накрыл его руку своей, умоляюще посмотрев на любимого. Секунду Майкрофт ещё колебался, но всё же взял одно печенье и попробовал на вкус. Медовое, таящее во рту. Холмс попытался скорее отпить кофе, чтобы забыть этот соблазнительный вкус. Однако к его несчастью кофе ещё не достаточно остыл, и он банально обжёг себе язык. Грегори, наблюдавший за ним, встревоженно поспешил встать и принести Майкрофту стакан воды. Тот жадно осушил весь стакан, а затем потянул к себе Грегори, всё ещё стоящего рядом и держащего его за руку. Политик хотел лишь подарить ему поцелуй благодарности, но не смог удержаться и утонул в сладостном ответе Грегори, в медовых привкусах.
-Пожалуй, я бы съел ещё ложечку мёда, прежде чем приступить к решению той проблемы. Ответ, я, кажется, уже знаю, - и Майкрофт не мог не растянуться в довольной улыбке и потереться кончиком носа об нос своего любимого и заботливого инспектора.

4

4. Кто же дёрнул Майкрофта вчера наобещать Грегори всё что угодно в перерыве между поцелуями, когда они удобно устроились в одном кресле. Теперь же, когда Майкрофт собирался провести одно спокойное и нежное утро (в единственный выходной за три недели, между прочим!) в постели, желательно обнявшись со своим инспектором, тот самый инспектор выдернул его, персонифицируемое британское правительство, ни свет ни заря из сна и собственной кровати. Фыркая и что-то бормоча, он всё-таки натянул протянутую ему спортивную форму и отправился вслед за Лестрейдом в парк, на так называемую пробежку.
-Понимаешь в чём дело. Одни диеты это ничто, слабый способ. Я не хочу сказать, что тебе надо что-то сбросить, ведь ты и так у меня ещё фору дашь любой модели. Но если хочешь постоянно поддерживать себя в форме, то просто необходимо всякие диеты сочетать с физическими упражнениями. Вот поверь мне на слово. А твоя кабинетная работа только…
Так всю дорогу и говорил Грегори, не останавливаясь ни на минуту, как будто хотел перещеголять самых разговорчивых радио ди-джеев. Майкрофту ничего не оставалось, как плестись рядом и кивать головой, якобы в знак согласия, и думать о непривычном и неприятном ощущении отсутствия костюма и зонта в руке.
Когда они подошли к парку, то Майкрофт с неохотой и очень медленно побежал рядом с уже зарядившемся энергией инспектором. Лестрейд пытался некоторое время сохранять медленный темп и бежать бок о бок с любовником, но через несколько минут уже сдался, махнул рукой и побежал вперёд наматывать круги с криком, что ждёт Майкрофта как минимум через десять кругов у выхода из парка. Как только он исчез из виду, Майкрофт бросился к ближайшей скамеечке, отдышался и достал мобильный. Майкрофт Холмс не был бы Холмсом, если бы у него не был заготовлен план на любой случай жизни. Почти моментально рядом оказался Антея за рулём мини-кара. Майкрофт кивнул ей и уселся рядом. Они проезжали от одной точки дистанции до другой, и как только были в поле видимости детектива-инспектора, то Майкрофт весьма поспешно спрыгивал (что тоже было весьма не легко делать на ходу и причём по несколько раз, а потом ещё запрыгивать обратно). Антея на время куда-то пропадала, и он мог делать вид, что бежит, и махать ручкой Грегори.

5

5. Никогда ещё детективу-инспектору Нового Скотланд-Ярда не приходилось просыпаться в таком месте, а именно в гараже их общего дома. Как бы это не тривиально звучало, но вчера он в спешке забыл ключи от дома. Как же ему повезло, что ключи от гаража у него хотя бы в одной связке с ключами от машины. Грегори знал, что Майкрофта не будет весь вечер и ночь, у них там было какое-то важное совещание, он сам прислал смс. Звать кого-то с запасными ключами, хоть ту же Антею, Грегори не позволяла совесть. Всё же уже почти четверть часа ночи. Он в задумчивости постоял перед тёмными окнами , плюнул на всё и направился в сторону гаража. Ну не на заднем же сидении машины (хотя когда-то он сам уговаривал и расхваливал это место Майкрофту). В темноте гаража он споткнулся о какие-то коробки, чертыхнулся и вытащил из угла кушетку, которую самолично, несмотря на все протесты другой стороны в лице Майкрофта, привёз сюда из старой квартиры. Как оказалось не зря. Грег был полностью вымотан, так что заснул сразу, как упал на свой импровизированный и довольно удобный ночлег. Вот только утром было всё не так. Вчера вечером он точно помнил, что не было никакого пледа, как и Майкрфота Холмса собственнически обнимавшего его сзади.
Грегори прищурил глаза от яркого света, каким-то чудом проникшим в его угол и осторожно развернулся к Холмсу. Тот тоже уже не спал, интересно, сколько он же спал или наблюдал за ним?
-Ты всё-таки вчера вернулся, - в ответ последовал кивок Майкрофта, - Ну а я забыл ключи, - Лестрейд виновато улыбнулся, - почему ты остался здесь? Мог бы и переночевать в комфорте, - и инспектор мотнул головой в сторону дома.
-Нес мог удержаться, - Майкрофт погладил его по щеке, - ну и сам знаешь, с милым рай и в..
-Гараже, - закончил за него Грег и засмеялся ему в губы.

6

6. Грегори Лестрейд направлялся на работу исключительно в приподнятом настроении, нет, это было потрясающее состояние. Как будто тысячи звёзд собираются упасть, и есть шанс на то, что твоё желание сбудется тысячу раз. А желание было у него одно, всегда.
Всего какой-то час назад они лежали вместе под одеялом и смотрели друг на друга, ласкали взглядом и учащали сердцебиение одной лишь мыслью друг о друге. Они переплетали пальцы рук. Майкрофт шептал ему что-то на ухо, он же смеялся ему в шею и ловил губами все попадавшиеся на пути веснушки. А ещё они лежали, обнявшись, крепко обнявшись, как будто боялись, что кто-то из них пропадёт. И слушали стучавшие в унисон сердца, дышали друг другу в губы и прикрывали глаза.
Грегори поднимался к себе в кабинет, с улыбкой вспоминал их пятиминутную слабость, до сих пор ощущал, что его кто-то крепко прижимает к себе и желал одного, чтобы такое утро можно было продлить до вечности.

@темы: Рейтинг PG, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Юмор, Романс

---

Драббл: Свои люди

[Nika_polaris]

Название: Свои люди
Автор: Nika Polaris
Фэндом: Шерлок (BBC)
Персонажи: Грегори Лестрейд, Майкрофт Холмс, Шерлок Холмс.
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини.
Дисклеймер: не претендую.
Саммари: Свои люди всегда сочтутся друг с другом.

Свои люди

Я вернулся домой глубоко за полночь, а спустя час уже спешил на другой конец города к Холмсу. Мчась по слабо освещенным улицам ночного Лондона, я не представлял, что делать, когда приеду.
Десять лет назад, когда деревья были выше, трава зеленее, а я только перевёлся в Скотланд-Ярд, со мной произошла крайне неприятная история. Мне срочно потребовалась помощь человека со связями, умеющего держать язык за зубами. Тогда я и вспомнил о своём лучшем друге детства Майкрофте Холмсе. Жизнь внесла свои коррективы, и бывшей дружбы между нами уже не было, но будто в память о былом я старался не терять его из вида.
Мы встретились и обсудили проблему, а потом еще раз встретились, и еще раз. Так у него появился свой человек в полиции, а у меня свой человек в Правительстве.
Благодаря отсутствию, по ночному времени, пробок я доехал быстрее, чем уверенность покинула меня. Чем я могу помочь? Стоило ли собственно приезжать? Не давая сомнению остановить себя, я вышел из машины и направился в сторону больницы. Воспользовавшись волшебной силой своего удостоверения, поднялся на шестой этаж, и сразу увидел Холмса. Он застыл около кофейного аппарата, смотря сквозь него отсутствующим взглядом – судя по обеспокоенному виду ассистентки, это продолжалось уже довольно долго.
Я остановился рядом, хотел положить руку ему на плечо, но не решился, лишь посмотрел на аппарат, на потерянное лицо Холмса, ничего не изменилось.
- Здесь можно курить? – спросил я, когда молчание стало невыносимо.
- Нет, - отрезал Холмс, не отрываясь от своего занятия.
- Тогда пошли туда, где можно, - предложил я.
И мы пошли.
В это время, в двадцати метрах от нас, врачам чудом удалось остановить кровотечение и спасти селезенку своему пациенту. Шерлок Холмс на операционном столе упорно сражался за свою жизнь. Забегая вперед, скажу, этот бой он выиграл.
Мы отошли за угол и заняли диван около окна. Холмс, казалось, пришел в себя, сосредоточился на мне и начал капризничать.
- Дай сигарету, будь так любезен.
- У меня только LM, ничего?
- Отлично! Мои любимые! – с преувеличенным энтузиазмом вскричал он.
- Неужели?
- Да! Я люблю то, что есть в наличии.
Холмс очень старался выглядеть спокойным: ровный голос, небрежная поза, но сильная бледность и шалый взгляд выдавали его с головой. Он был в ужасе.
Майкрофт затянулся, с заметным усилием сконцентрировался на мне, еще раз затянулся и с плохо скрываемой гордостью сказал:
- Ты знаешь, а я ведь полгода как бросил курить.
- Ты полгода не курил? – я был уверен, что видел его курящим в прошлом месяце.
- Я не говорил, что не курю, - с некоторым превосходством ответил он, - а сказал, что бросил.
- Я вот тоже собираюсь бросить, но жизнь без перекуров кажется мне совсем безрадостной, - говорить о чем-то более серьезном я был пока не готов.
- Ты забыл об оздоровительном эффекте, - с облегчением подхватил предложенную тему Майкрофт, - под действием никотина первыми погибают старые и ослабленные клетки головного мозга.
- Разрешение коммуникативных проблем, - отбил подачу я, - у курящего нет проблем, если он хочет с кем-то заговорить, познакомиться. Стоит только попросить огоньку.
- Есть и экономический эффект. Табачная промышленность дает работу миллионам граждан - и это не считая врачей, медицинских сестер, рентгенотехников, пожарных, служащих химчисток, фармацевтов, гробовщиков и могильщиков, - маска спокойствия соскальзывала с него, заставляя лицо кривиться в судороге.
Мы помолчали. Я судорожно пытался придумать, как помочь другу. Ситуация осложнялась тем, что его младшего брата я знал только по рассказам самого Майкрофта и заочно хотел убить.
- Он выкарабкается, - бог блаженных любит, хотелось добавить мне.
- А завтра, через неделю, через месяц? Грег, мне страшно. Шерлок – мой любимый большой ребенок, которого я могу потерять в любой момент. Мне все казалось, что у него трудный возраст, стоит ему пойти в школу, окончить школу, стать совершеннолетним, получить диплом – и все пройдет, но воз и ныне там. Ничего не меняется, он не взрослеет. Мне кажется, что стоит мне выпустить его из виду, и он убьется об стену из вредности, или засунет вилку в розетку из любопытства.
- Вилку? – этой истории я прежде не слышал.
- Ему было два года, я вышел из комнаты буквально на минуту. По сути, за последние двадцать лет ничего не изменилось.
Мне отчаянно хотелось ему помочь, сказать, что все будет хорошо, но мы оба понимали, что это неправда.
- Майк, послушай, ты сгущаешь краски. Жизнь Шерлока не так страшна, она, конечно, весьма своеобразна…
- Более чем своеобразна, - перебил он меня. - Грег, Шерлоку необходимо найти хобби, занятие способное увлечь его всерьез и надолго.
У меня мелькнула мысль, что Шерлока стоило придушить в младенчестве, но я задавил её волевым усилием.
- Кем он хотел стать, когда был ребенком? – со слабой надеждой поинтересовался я.
- Пиратом, - то, как быстро Майк ответил, выдавало долгие размышления. Не удивлюсь, если он рассматривал возможность покупки шхуны где-нибудь у берегов Сомали.
- А расследовать преступления он не мечтал? – в пять утра моя фантазия буксовала.
- Не могу представить Шерлока на госслужбе, - а кто может?!
- Он же у тебя эрудит, может консультировать полицию, я за ним пригляжу, - я всё больше вдохновлялся этой идеей.
- Может получиться, - впервые с начала разговора Майкрофт Холмс искренне улыбнулся. - Только пусть он считает, что это его идея.
А мир за окном продолжал жить своей жизнью: вставало солнце, просыпался город. Начинался новый день.

@темы: Рейтинг PG-13, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд

---

[Девочка с медвежьим сердцем]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Аида

[Northern Fox]

Название: Аида
Автор: Northern Fox
Техника: бумага, ручка
Фандом: Шерлок ВВС
Саммари: рисовала еще на первый тур Арт-феста на заявку про Майкрофта, дарящего подарки (в данном случае - билеты в оперу), но где-то к середине процесса неожиданно сообразила, что - упс! - заявка-то моя собственная
Предупреждения: не бечено!

АПД. цитируя HelenSummer : это же фик был такой, там Майкрофт задрых, оба они уснули
Может, кто подскажет фик, ссылочкой кинет?..

@темы: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд, Юмор, Фанарт

---

Перевод: Здесь водятся чудовища 2/13

[Vintra]

Название: Здесь водятся чудовища
Автор: Eva
Оригинал:

Here there be monsters

archiveofourown.org/works/262948
Разрешение на перевод: Получено
Переводчик:  Vintra
Бета:  Конеко
Пейринг: Мастрайд
Жанр: Магическое AU, хоррор, юст, романс
Рейтинг: R
Размер: миди (17 109 в оригинале), 13 глав.
Дисклеймер: Материальной выгоды не извлекаю.
Саммари: Майкрофт не является человеком, во всяком случае, полностью. А Лестрейд умеет не только смотреть, но и видеть.

Глава 1. Надвигается беда

pay.diary.ru/~mystrade/p173821226.htm

Глава 2. Эхо

– Говорит, что был ее бойфрендом, – сообщила Донован. Под глазами у нее темнели круги. Грэг ее понимал. – Семнадцать. Родители с обеих сторон о них понятия не имели.
И вот теперь подросток сидел за кухонным столом в небольшой квартире, где его подруга жила и умерла. Он был тощим и невысоким, с молочно-белыми волосами и кожей того же оттенка. Выглядел на четырнадцать. Грэг очень хотел оставить его Донован, но он решил, что все-таки стоит подойти поздороваться и выразить свое сочувствие.

– Детектив-инспектор Лестрейд, – представился он, протягивая руку и глядя на мальчика, который уставился на свои ладони, лежавшие на поверхности стола. – Хорошо, что ты пришел.

– Это был не... – Ребенок, подняв взгляд, замолчал, и Грэг почувствовал, как дыхание будто замерзло в груди.
Молочно-голубые глаза. Серебряные под роговицами, словно рыбья чешуя. Сверкающие. Грэг быстро убрал протянутую руку, достаточно быстро, чтобы существо, маскирующееся под ребенка, не смогло ее поймать. Оно чуть улыбнулось, задышало быстрее, в слабом свете блеснули зубы. Иссиня-черный язык пробежал по губам:
– Детектив-инспектор?

Явилось сюда, как на какую-то вечеринку, чтобы еще немного насладиться хаосом и смятением убийства, его убийства. Возможно, чтобы прихватить с собой пару вещей из комнаты девочки. А теперь у него появилась новая игрушка.
Грэг спрятал руки в карманах, потер наручники словно амулет.

– Не двигайся, – сказал он жестким и холодным голосом.

– Если ты останешься со мной, – ответило оно, и эти слова заплескались у Грэга в ушах, как волны, оставляющие эхо. Он попятился, не отводя глаз от существа, наблюдая за тем, как под бледной кожей начали расцветать тени. Гипноз, и такой очевидный. Воздух становился все холоднее, и – черт, черт! – кто-то ведь пригласил его в квартиру. Грэг сжал наручники и увидел, как воздух на выдохе превращается в облачко.
Здесь он ничего не смог бы сделать. Слишком много людей; слишком много копов.

– Босс?

Грэг повернулся к Донован:
– Думаю, что было бы хорошо допросить его в Ярде, подальше от сцены преступления, Сержант, – резко сказал он.
Чем купил себе еще немного времени.

***

Однажды он проснулся от ощущения прохлады и нежности, с которыми Майкрофт Холмс ласкал его скулы, переносицу, брови.

– Ты удивителен, – говорил ему Майкрофт в тот раз. – Но самое удивительное – это твои глаза.

Грег чуть не выцарапал их, когда ему было тринадцать. Но что, если это не остановило бы монстров?

– Ты дрожишь, – сказал Майкрофт теперь, наблюдая за ним от кухонной арки, а Грэг ведь вычистил там все слюной и морской водой. Что он, черт возьми, должен был сделать, чтобы получить хоть немного покоя?

– Оно бродит вокруг, – сказал он, усталость заполнила его голос. – Теперь оно ищет меня. Удостоверься, что Шерлок…

Руки Майкрофта охватили лицо Грега, и он почти задохнулся, наткнувшись на суженный пристальный взгляд. Серо-голубой, холодный как Северный Ледовитый океан:
– Оно тебя не коснулось.

Майкрофт не был уверен. В его голосе была лишь половина вопроса и дрожь, словно мир, качнулся на своей оси. Грэг сглотнул и почувствовал, как пальцы Майкрофта скользнули по точке его пульса, по лопаткам, прижатым вплотную к спинке стула.

– Почти… я отступил. Вовремя.

Майкрофт помрачнел еще больше и подвинулся, чтобы опереться о стол. Он по-прежнему прикасался к Грэгу, гладил его по подбородку:
– Оно с тобой говорило.

– Да. – Глаза Грега мучительно расширились. Майкрофт подался вперед и, не разрывая контакта, облизал его ухо, ужасно жарко и скользко. – Черт, да что ты творишь?

То же самое было проделано и с другим ухом. Грэг вздрогнул и толкнул Майкрофта в грудь, но тот не сдвинулся с места. Когда он все-таки отступил, Грэг попытался вытереть уши, но единственным результатом его усилий было то, что Майкрофт тут же поймал его руки и крепко сжал. Грэг снова спросил:
– Что за черт?

– Ты задал мне уже два вопроса, – резко сказал Майкрофт, легко удерживая запястья Грэга одной рукой, другой он вновь взял его за подбородок и заставил повернуть голову.
– Уверен, мне стоило бы сжалиться над тобой и спросить, что ты сделал с наручниками?

Его наручники…
Грег тяжело задышал. Он помнил скрежет и, как свет скользнул по стали, когда они упали в переулке, подпрыгнув несколько раз. После того, как он бросил их. После того, как он их выбросил.

– Черт возьми, – повторил он снова, слепо уставившись на галстук Майкрофта.

Теперь голос Майкрофта был нежен:
– И я должен спросить, сколько времени прошло до моего появления, пока ты просто сидел тут, вместо того, чтобы предпринять шаги, гарантирующие твою собственную безопасность?

Двадцать семь минут. Грэг вспомнил, что подумал сперва и про соль, и про серебряную и стальную проволоку, которую он хранил в своем ящике для инструментов, и про розовые лепестки под раковиной. Подумал и о свечах. Он вспомнил, что просто сел на кухне и не сделал ничего, уставившись на свои руки, ожидая того, что должно было произойти.
Господи…

– Но что я хочу спросить – стал бы ты хотя бы сопротивляться?

Майкрофт приподнял его голову за подбородок, наклонился ближе. Его дыхание было теплым и дразнящим на губах Грега. И Грег позволил своим глазам закрыться, потому что они этого хотели; и приоткрыл рот, потому что желал этого. Одного нежного, легчайшего прикосновение губ, прохладных, как вода.

– Нет. Не стал бы, вообще.

Вся чертова квартира была ловушкой, расставленной еще до того, как он вошел. Проклятое существо ждало его.

– Шерлок не единственный, кто читал о твоем нераскрытом деле.

Оно хотело поиграть с ним, затянуть расследование и поразвлечься с людьми. Переключить себя после потери своей игрушки, драгоценной симпатичной девочки. После ее убийства. Грег с трудом вновь открыл глаза.
Майкрофт, прикрыв веки, смотрел вниз и куда-то вправо.

– Грегори, позволь мне защитить тебя.

Сквозь приятную апатию, охватившую разум Грега, пробился тревожный звоночек паники.

– Нет. – Сказал Грэг, покачав головой, чтобы вернуть себе ясность мысли.

– Грегори, – повторил Майкрофт – это было нежное предупреждение, и коснулся губами его лица, и провел ими вниз по подбородку. Грэг широко распахнул глаза, затем закрыл их, откинул голову назад. Его дыхание стало быстрым и частым.
– Грегори. Позволь мне защитить тебя.

– Нет. – Он снова задыхался, острое ощущение страха обожгло спину, заставив очнуться. Он почувствовал боль в запястьях там, где Майкрофт их удерживал.
Майкрофт отстранился, последний раз облизав и поцеловав Грега в уголок губ.

– Тогда позволь мне тебя трахнуть.

Грэга охватило вожделение, утопив в сладости, заставив извиваться на стуле:
– Н-нет. – Сказал он, но голос его был слаб.

Майкрофт освободил его руки:
– Шш, – прошептал он, и погладил Грэга по волосам, зачесывая их назад, опустил руку вниз, к груди. Нежно. – Шш. Не сейчас. Еще нет.

Панический бег сердца замедлился, грудь перестала тяжело вздыматься. Грег чувствовал, что снова может дышать, действительно, дышать, а не просто хватать ртом воздух. Расслабились мышцы, о напряжение в которых он даже не знал.

– Даже околдованный, ты – трудная задача, – сказал Майкрофт почти удивленно, с непроницаемым выражением на лице. – Но боюсь, что сегодня я вынужден буду настоять. Ты находишься не в той форме, чтобы защитить себя.

– Майкрофт. – Сказал Грэг, приоткрыв один глаз. Мужчина выглядел опечаленным, он снова присел на стол и пристально смотрел на Грэга.

– Из уважения к твоей непоколебимой вере в свои силы я не буду охранять тебя. – Майкрофт тонко улыбнулся. – Только твою квартиру. Советую тебе выспаться, и все пройдет. И позаботься о том, чтобы тебя не поймали снова.
Он легко коснулся точки на лбу Грега.

@темы: Рейтинг R, АУ, Майкрофт Холмс, Переводы, Фанфик, Грегори Лестрейд

---

Слова и цифры

[Санастезис Нёкл]

Название: Слова и цифры
Автор:  Санастезис Нёкл
Бета:  luminoso
Перийнг: Лестрейд/Майкрофт
Рейтинг: PG-13
Размер: жирное мини (7 800 сл/51 800 зн. с пр).
Жанр: romance, angst
Предупреждения: лёгкий OOC движимых и части недвижимых объектов
Примечание: писалось на заявку 13.26. автор рулили как мог, но в заявку де-факто невписался, окончательно утвердившись во мнении, что "тепло" и "ust" не входит в перечень авторских добродетелей.

У людей есть особенные ругательства. Например, для миссис Хадсон нет ужаснее и унизительнее слова, чем «трус», а доктор Ватсон таким тоном произносит «банкомат», будто это имя его кровного врага, которого он поклялся искоренить ценой своей жизни. Для Шерлока такими понятия должны быть «скучно» и «идиот», но он повторяет их слишком часто, так что страсть поистрепалась. Для Шерлока самой страшной бранью стало слово «невозможно». О, «невозможно», он ненавидит куда сильнее, чем «скучно», «Мориарти» и «Cluedo» вместе взятые.

А вот для инспектора Лестрейда нет хуже слова, чем «врач». Эти жалкие четыре буквы не способны отразить и сотой доли того глубокого презрения, отвращения и брезгливости, которые Грегори испытывает к людям в белых халатах. Он отказывается думать о причинах, предпочитая просто и скромно ненавидеть всех их скопом. За товарищей, которых они не спасли, за тех, кто остался инвалидами. За маму, слишком быстро умершую от рака, за выкидыш когда-то любимой жены, после которого всё в их браке пошло наперекосяк, и за все те бесконечные часы, которые он сам провёл в обществе эскулапов.

— Сэр, вам нужен…
— Нет.
— Да.
— Нет.
— Вы опять?
— Салли, я твой начальник.
— Ну давайте, попробуйте стянуть хотя бы одеяло с плеч.
Лестрейд затравлено оглянулся. Вокруг привычно суетились люди, сновали полицейские, медики, один раз даже мелькнул до боли – особенно сейчас – знакомый синий шарф, но, к счастью, инспектора скрывала створка машины скорой помощи и фигура Донован. Он выпрямился – бока тут же заныли так, будто рёбер у него не двенадцать, а сорок и каждое из них сломано в двух местах. Хотя сломано только одно. Нервно дёрнув уголком рта, Грегори поднял руку – от опухшей правой ключицы стрельнуло так сильно, что пальцы судорожно вцепились в край оранжевого пледа.
— Да хватит, — с жалостью произнесла Салли и прикусила губу. — Вам надо в больницу.
— Нет.
— Парамедик сказал…
— Нет.
— Сэр…
— Нет.
— Это глупо.
— Нет. Ни за что. Только через мой труп.
— Ваша фобия…
— Это не фобия.
— А если…
— Донован! Ты мне не мамочка. Пойди и займись чем-нибудь полезным!
Раздражение придало сил, и Лестрейд сдёрнул с плеч ткань, впихнул её в руки Салли и зашагал к своей машине. Когда он наконец добрался до неё и со стоном плюхнулся на сидение, слово «Шерлок» почти сравнялось в рейтинге ругательств с «врачами». За последние пять лет имя детектива слишком часто становилось причиной очередного столкновения с ненавистной профессией.

Шерлок, ну конечно во всём был виноват Шерлок, разве в его печальной судьбе может быть иначе? Только из-за грёбаного Холмса он мог оказаться в ветхом, дышащем на ладан здании, только из-за грёбаного мать его Холмса он мог оступиться и рухнуть со второго этажа, когда доски под ногами неожиданно переломились. И хотя конечно Шерлок не был виноват в том, что преступники выбрали именно этот дом для своего укрытия, что подкрепление задержалось и что мошенники попытались сбежать через чердак – да в конце концов, что инспектор вообще пошел за ним, – но злиться абстрактно было неинтересно, поэтому Лестрейд мысленно на все лады костерил Холмса, сжимая руль и протягивая руку к ключам зажигания. Мотор завёлся не сразу, и после нескольких попыток Грег откинулся на спинку.

Он попытался глубоко вдохнуть, но от резкой боли на глаза навернулись слёзы, так что пришлось переключиться на короткие быстрые вдохи и выдохи, как у загнанной собаки в жаркий день. В стекло отрывисто постучали. Грег скосил глаза и увидел руку, сжимавшую зонтик, полы дорого пиджака и жилетку с цепочкой часов. Впрочем, чтобы опознать старшего Холмса ему вполне достаточно было зонтика.

— Никого нет дома, — прокричал Лестрейд, подумал и добавил: — Оставьте своё сообщение после звукового сигнала. — Изображать писк автоответчика он благоразумно не стал.
Стук повторился, и даже в простом «тук-тук» отчётливо чувствовалось нетерпение.
Лестрейд стиснул зубы, вылез из машины и крайне невежливо буркнул:
— Что?
Майкрофт оглядел его с ног до головы и взглядом указал на тёмный автомобиль, притормозивший в нескольких метрах.
— Вы меня ни с кем не путаете?
Майкрофт удивлённо поднял брови.
— С Шерлоком, например?
Майкрофт хмыкнул.
— А если я не согласен?
Майкрофт скептически улыбнулся.
— Да что б вас, — пробормотал Грег и заковылял по направлению к призывно распахнутой двери заднего сидения.

Началось всё с малого. Точнее, Лестрейд вообще не заметил как всё началось, долгое время списывая разрешение своих мелких бытовых проблем на удачу: соседи перестали шуметь по ночам, начальник больше не устраивал разносы за нераскрытые дела, количество бумажной работы сократилось вдвое, даже некоторые преступники ловились уж слишком быстро и просто, а развод с нервной женой прошел без сучка, без задоринки. Со временем происходящее всё сложнее стало списывать на удачу. На работе ему доставались только самые интересные и, что важно, относительно безопасные дела. Соседи и вовсе съехали, квартплата снизилась сначала на треть, затем едва ли не вполовину обычной цены, а зарплата, наоборот, возросла. Бывшая жена, умудрявшаяся портить кровь даже после развода, неожиданно получила работу за границей. Единственным, кто сохранял статус-кво, был Шерлок.

Выигрыш в лотерею стал последней каплей. Потому что склерозом Лестрейд пока не страдал и ясно помнил, что билет он не покупал.

Стало совершенно очевидно, что некто весьма могущественный пытается превратить его жизнь в утопию, и так как Лестрейд не верил ни в высшие, ни в какие другие мистические силы, нужно было искать человека. За расследование он взялся со всей серьёзностью: нашел и опросил соседей, задушевно поговорил с домовладельцем, разузнал обо всех, хоть сколь-нибудь подозрительных встречах начальника, выяснил, где был куплен лотерейный билет, и даже предпринял, пусть и провальную, попытку пообщаться с бывшей. Инспектор хорошо знал свою работу, что бы Шерлок не говорил, но найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть что-нибудь, что могло бы привести его к таинственному благодетелю, не смог.

Спустя несколько дней началась череда самоубийств, в расследование которых влез Шерлок вместе со своим новым другом, а затем — странная развязка истории с таксистом. И Грег вряд ли запомнил бы это дело, если бы не человек в безупречном костюме и с зонтиком.

Чутьё — важная вещь в работе детектива-инспектора, иногда она помогает больше, чем улики и свидетели. Едва увидев человека, с которым разговаривал Шерлок, Грег отчётливо понял, что это тот самый, кого он искал, кто так педантично и навязчиво вмешивается в его жизнь. Когда их взгляды встретились на несколько секунд и странный господин легко кивнул ему, словно давнему знакомому, последние сомнения Лестрейда рассеялись.

Сначала он пытался поговорить, но выследить, найти, поймать, застать врасплох, хотя бы просто встретиться с Майкрофтом Холмсом оказалось невозможно для скромного инспектора Скотланд-Ярда. Тогда Лестрейд сменил тактику и попытался уйти, «вывернуться» из цепкой хватки Холмса, но что бы он ни делал, внимание и – Грег сам себе не верил – забота Майкрофта настигала его неумолимо как сама судьба.

Лестрейд злился, бесновался, чувствовал первые признаки паранойи, но по прошествии нескольких месяцев пообвык и испытывал только лёгкое удивление пополам с недоумением. И немного злорадства, когда ввязывался в самые опасные дела, которые только мог найти, возвращался домой по самым тёмным переулкам и выкидывал в урну выигрышные лотерейные билеты.

Первым делом, едва дверца машины захлопнулась, он попытался заговорить с Майкрофтом, но тот смотрел в окно и делал вид, что не слышит вопросов инспектора. Несколько секунд Грег раздумывал, не пнуть ли Холмса, но для этого пришлось бы шевелиться, а делать этого совсем не хотелось, так что дорога прошла в тишине. Когда Холмс вышел около его дома, поднялся вместе ним и вошел в квартиру, Лестрейд только мысленно махнул рукой.

Майкрофт застыл посреди гостиной, легко постукивая зонтиком.
— Могу предложить два варианта.
— А вы, оказывается, умеете разговаривать.
— Первый. Вас осматриваю я, и можете не сомневаться в моих навыках.
— Да куда уж мне.
— Второй, — Майкрофт выудил из кармана небольшой шприц. — Я вас усыпляю и везу в больницу.
— И не жалко будет кататься туда-сюда?
— Не жалко.
Шприц остался на столе, пиджак Майкрофт аккуратно повесил на спинку стула и закатал рукава, затем позвонил и положил трубку, не дожидаясь ответа. Через мгновение в дверь постучали, молодой парень передал чёрный чемоданчик, который оказался аптечкой. Лестрейд наблюдал за всем происходящим с каким-то забавным любопытством, задаваясь вопросом, что же еще выкинет этот Холмс? Разложив на кофейном столике бинты, тампоны и ещё какие-то штуки в стерильных упаковках, а также баночки с мазями и ампулы, Майкрофт повернулся к Грегу и выжидающе уставился.

Лестрейд скривился. Он прекрасно понимал, что ему нужна помощь, как медицинская, так и просто чтобы раздеться, но принимать её от незнакомого, чужого человека совсем не хотелось.
— Зачем вы это делаете? Вообще всё, не только сейчас, а в принципе.
— Потому что могу и потому что хочу.
— Почему?
— Что именно вас беспокоит?
— Ну, — Грег задумался. — Это странно.
— Давайте вернёмся к этому разговору после того как обработаем ваши раны.
«Вот уж чёрта с два, будут тут всякие лезть в мою жизнь, будто так и надо», - с досадой подумал Лестрейд и открыл рот, чтобы послать Холмса куда-нибудь очень далеко, желательно, за пределы Британии…
— Хорошо. Помогите снять одежду.
…И захлопнул рот так быстро, что едва не прикусил кончик языка. Нахмурился, впервые заподозрив у себя какой-нибудь интересный вид синдрома Туретта, и глубоко задумался. По логике вещей, присутствие постороннего человека, тем более Холмса, в квартире и необходимость оголяться перед ним должны вызывать возмущение или неловкость, на худой конец. Но нет, вместо этого Грег чувствовал себя на удивление спокойно.

За размышлениями он не заметил, как Майкрофт осторожно стянул пиджак и взялся за пуговицы, стоя очень близко. Лестрейд чуть напрягся и собрался отступить на полшага, но поймал взгляд Холмса и передумал. Было в нём что-то напряженное, сосредоточенное и мучительное, будто тот не рубашку расстегивал, а решал сложнейшее математическое уравнение, от которого зависела судьба мировой экономики, и Грег не заметил, что задержал дыхание.

Закончив с пуговицами, Майкрофт положил ладони на голые плечи, задержав их, как показалось Лестрейду, дольше необходимого, и плавно стянул с него рубашку. Ткань легко соскользнула на пол.

Чуть прохладные пальцы прошлись по бокам, надавливая то мягко, то сильно. Грег дёрнулся и оборвал вдох, почувствовав нажатие, и Майкрофт кивнул сам себе.
— Наклонитесь вправо.
Лестрейд выполнил просьбу, чуть слышно застонав, когда левую половину груди прошило болью. Майкрофт проделал ещё несколько манипуляций: давил и стучал по спине и груди, измерил пульс, затем попросил лечь и пропальпировал живот, — всё это ни на секунду не отрывая глаз от лица Грегори.
— Перелом. Нужна тугая повязка. На ключице гематома.
Лестрейд кивнул, кое-как опершись на левую руку и сев на диване.
— Понадобится обезболивающее. Думаю, двух миллилитров…
— Не надо, так обойдусь.
Майкрофт стоял спиной, но Грег заметил, как на мгновение напряглись его плечи, а пальцы, сжавшие ампулу, дрогнули, и этого оказалось достаточно.

Он знает.

Он знает постыдный секрет, который Лестрейду удалось скрыть от коллег и даже жены. Конечно, он знает, маленький вонючий сукин сын, крысиный потрох.
— Вон.
— Инспектор.
— Вон отсюда! – что есть силы заорал Грег, едва не теряя сознание от острой, резкой боли, раздирающей левый бок. — Убирайся отсюда, ублюдок!
Перед глазами поплыли красные круги, а голова закружилась.
Выродок, ублюдочная тварь.
Знает.
Лестрейд схватил первое, что попалось под руку, — пульт от телевизора, — и из последних сил швырнул. Майкрофт легко увернулся и отступил на безопасное расстояние, наблюдая, как Грег поверхностно и быстро дышит и пытается встать, но руки дрожат, и он снова падает на диван, обессилено откидывая голову на спинку.
— Двух миллилитров хватит. Всего два. Это не опасно.
— Заткнись.
— Только для перевязки. Тебе нужна перевязка.
Грег тяжело сглотнул и открыл глаза, чтобы столкнуться с печальным и твёрдым взглядом Майкрофта.
— Два. А потом ты уберёшься, и я больше никогда в жизни даже имени твоего не услышу.
В напряженной тишине Майкрофт наполнил шприц и ловко, почти безболезненно ввёл иглу в вену на сгибе локтя, затем они подождали несколько минут, пока подействует лекарство. Почувствовав, что может более-менее глубоко дышать, Лестрейд поднялся, и Майкрофт, едва касаясь, смазал место перелома, а затем начал быстро обматывать рёбра. Соединяя руки за спиной, чтобы переложить бинт, он почти вплотную прижимался к Лестрейду, так что тот чувствовала тонкий аромат хвои — то ли одеколон, то ли шампунь. Запах такой неуловимый, что когда он попытался вдохнуть, тот рассеялся.

Закончив бинтовать, Холмс открыл ещё одну баночку и нанёс мазь на опухшую и посиневшую ключицу. Когда он ушел, чтобы вымыть руки, Лестрейд кое-как натянул рубашку — бок после укола болел не сильно, но всё равно тянул и ныл.

«Всего доброго», - крайне недобро пожелал Грег и поплёлся на кухню, невольно прислушиваясь, как Майкрофт собирает вещи. Он открыл шкафчик и потянулся за кружкой, поморщившись, и почти вынул её, когда рука неловко дёрнулась. Кружка разбилась, да так звонко, что Лестрейд вздрогнул. Весь пол усыпало белыми осколками.

— У меня для тебя есть два варианта, — не дождавшись отклика, Майкрофт продолжил: — Первый. Нанять сиделку. Второй. Нанять сержанта Донован.
— Нет.
— Тебе нужна помощь, по крайней мере, на ближайшие несколько дней.
— Это не ваша забота. Спасибо за перевязку и лекарство, — сквозь зубы процедил Лестрейд и едва слышно облегченно вздохнул, когда Майкрофт развернулся и вышел, ничего не сказав.

Битый фарфор хрустел под ногами, и первым делом Грег решил заняться им, но был вынужден признать, что это невозможно. Если смести осколки он ещё сумел, то наклониться, чтобы собрать в совок — уже нет. Вяло ругнувшись, он отшвырнул швабру в угол. И как он будет управляться со всем, как минимум, неделю, пока не сойдёт хотя бы гематома с ключицы? А ещё ребро, без обезболивания…

Вариантов, как сказал чокнутый Холмс, и правда только два: пришлая сиделка или кто-то из знакомых. От идеи нанять медсестру он отказался сразу. Терпеть… врача в родных стенах, целый день, просить помощи, сносить прикосновения во время перевязок — уж лучше он всю неделю пролежит на диване не шевелясь. Правда, можно было обратиться к доктору Ватсону, который, по непонятной причине, отторжения не вызывал. Видимо от того, что гораздо больше ассоциировался с одним надоедливым консультирующим детективом, чем с медициной. Но его Лестрейд не мог попросить по той же причине, по которой отказался от помощи Донован или любого другого знакомого. Ему была невыносима, гораздо больше, чем любая боль, мысль, что кто-то увидит его в таком состоянии, слабым. И каким-то образом придется объяснять категоричный отказ от лекарств.

Грегори хмыкнул. По всему выходило, что самым лучшим выходом было принять помощь Холмса. Тот, с одной стороны был достаточно чужим, чтобы не беспокоиться, насколько беспомощным выглядит инспектор, и вообще не задумываться о своём поведении, а с другой, как не крути, не настолько чужим, чтобы было неуютно. К тому же жирным плюсом было то, что Холмс был осведомлён о… небольшой проблеме Лестрейда.

Когда Грег дошел в своих размышлениях примерно до этого места, хлопнула входная дверь.

Лестрейд мрачно, с ноткой безнадёжности, уставился на вошедшего. Майкрофт ответил насмешливым взглядом, который говорил: «Ты же не думал, что я и правда уйду так просто?».

— Вы нарушаете границы частной собственности, — без энтузиазма сказал инспектор.
— Хочешь вызвать полицию?
— Хочу стейк средней прожарки и холодного пива. И отпуск на Барбадосе.
— Пиво, стейк и Барбадос. Сделаю, что в моих силах, — очень серьёзно кивнул Майкрофт, поставив чемодан на пол.
— Одна неделя, ни днём больше. Начни с уборки на кухне.

После ужина Лестрейд ушел в спальню и уснул, как мёртвый. Майкрофт выждал час для верности и, захватив стул с кухни, зашел к нему в комнату. Он сел рядом с кроватью, поставил локти на колени, переплёл пальцы, опёрся на них подбородком и погрузился в размышления.

В инспекторе Грегори Лестрейде не было ничего особенного. Совсем ничего, он был обычным и скучным до зубовного скрежета, одним из серой массы людей, которых Майкрофт тысячами встречал на своём пути. И он никак не мог понять, почему его взгляд когда-то остановился на этом до зевоты среднестатистическом мужчине. Нет, не сразу, конечно, далеко не сразу.

Сначала, как всякого, кто имел несчастье связаться с Шерлоком, его «просветили» и составили довольно тощее досье. Школа, колледж, несчастлив в браке, рано потерял отца, мать больна раком, не слишком удачлив в работе, старателен, честен, прямолинеен. Старший Холмс решил, что такой человек вполне подходит для того, чтобы время от времени кидать его брату кость в виде неразрешимой загадки. Решил и забыл о нём почти на три года, пока инспектор не попал в серьёзную передрягу, а после неё — на операционный стол. Мелкие неудачи, неосторожность молодого врача, неправильная запись в карте.

Майкрофту стало интересно. Он находил занятным, как инспектор выкручивался, скрывая свою зависимость, и обманывал систему здравоохранения, — весьма изобретательно для среднестатистического человека. А потом всё неожиданно прекратилось, резко, в один день, словно бы Лестрейд проснулся утром, осознал, что он наркоман, и приказал себе перестать. Никаких внешних стимулов, — а к тому моменту Холмс следил за ним гораздо пристальней, чем было нужно, — не было. Он просто взял отпуск на две недели на работе, ушел от жены, которая была этому только рада, и всё. Не ложился в клинику и не обращался за помощью. После этого Майкрофт, сам того не желая, проникся уважением к рядовому инспектору Скотланд-Ярда и захотел ему… немного помочь.

Майкрофта Холмса сложно назвать альтруистом. Он не склонен к бессмысленным действиям и проявлению пустой доброты, но иногда, иногда он не может сопротивляться своим маленьким желаниям. Что особенного в том, что ему хочется чуть-чуть облегчить жизнь Лестрейда? В конце концов, тот прекрасно сработался с Шерлоком, приносит ощутимую пользу, может же Холмс его так странно «отблагодарить»?

Так прошел год. Наблюдение за Лестрейдом превратилось во что-то вроде хобби. Кто-то заводит собаку, кто-то ребёнка, кто-то создаёт жизнь в компьютерной игре, а Майкрофт следит за Грегори, оказывая ему мелкие, незаметные услуги и делая его жизнь чуть лучше.

В какой-то абстрактный момент, который он не отметил как важный, любопытство, уважение и желание помочь слились и превратились во что-то другое. Нет, Майкрофт себя не обманывал, но заключил с самим собой негласную сделку, что будет делать вид, будто ничего не понимает. Так было проще по сотням причин, каждая из которых была весомой. Начиная с того, что он считал: сильные чувства делают нас слабее, забота — не преимущество, отношения – это утомительно и бессмысленно, и заканчивая тем, что у него просто не было времени. Очень прозаично не было времени на то, чтобы что-то предпринять, познакомиться ближе, втереться в доверие, пригласить куда-то, или что там делают люди, когда влюбляются? В любом случае Майкрофту это было неинтересно. Он осознал свои чувства, повертел их, разглядывая и, хмыкнув, отложил на полку, чтобы доставать изредка, по вечерам, на праздники. Но отказаться от заботы не смог или сделал вид, что не смог, и продолжил настойчиво делать жизнь инспектора лучше, насколько это было в его силах.

С лотерейным билетом вышло глупо. Действительно очень глупо, а главное — некого обвинить, кроме себя. Никак такой крупный просчет оправдать нельзя, кроме… Майкрофту не хотелось признавать это, но было очевидно, что ошибку он допустил специально, напоказ, желая привлечь внимание Лестрейда. Это было неправильно, это сулило только проблемы, дополнительные расходы, бесполезные траты энергии и ресурсов, — всё это он знал, но впервые в жизни не мог остановиться.

Он поехал, чтобы увидеться с Шерлоком и его новым другом, и ничего больше он не планировал, не ждал, только поговорить с братом, немного ему пригрозить и всё.

Одного взгляда вполне хватило, чтобы понять — его узнали. Непонятно, как и почему, но инспектор точно узнал его, и Майкрофт, не удержавшись, кивнул, за что вяло корил себя по дороге домой. Несколько дней после этого Холмс наблюдал забавную картину воинственного Лестрейда, Лестрейда жаждущего объяснений, и Майкрофт пару раз даже порывался ему эти объяснения дать. Если бы знал, как их сформулировать. А потом инспектор успокоился, только «взбрыкивал» время от времени.

Холмсу пришлось отложить несколько важных встреч и дел, потому что сосредоточиться на них было трудно, и свести к минимуму наблюдение за братом, чтобы не дай бог!.. О, как он ненавидел себя за эту слабость, за это влечение, которое не мог побороть, на которое уже не мог закрывать глаза. Никакие выверты психологии и сделки, уговоры, обманы, язвительные монологи, ничего не помогало. Особенно теперь, когда Лестрейд знал о том, кто эти два года был его покровителем и можно играть в открытую. Можно… Можно!..

Нелепость, абсурд, так не вовремя, некстати, только посмотри на него! Он же скучный, серый, обычный, неинтересный, на что он только тебе сдался?

Грег слабо, сквозь сон, застонал, его рука дёрнулась к перевязанному боку, и все мысли куда-то улетучились из головы Майкрофта. Он осторожно пересел на кровать и перехватил ладонь Лестрейда. Тот беспокойно и сильно сжал его руку, на секунду приоткрыл глаза и снова провалился в сон.

Кровь билась на кончиках пальцев. Сердце билось так же, как в тот час, когда пришло сообщение об обвале в доме. Тогда Майкрофту показалось, что грудная клетка опустела и в ней осталось только тяжелое, неповоротливое сердце, чей неровный стук отдавался во всём теле.

Он зря приехал и зря остался, и зря сидит сейчас здесь, разглядывая их соединённые ладони, конечно, зря. Но сожалеть об этом, решать проблемы, думать, что делать дальше, он будет потом, потом. А пока у него есть неделя и он будет рядом, потому что может, но важнее — потому что хочет.

***

— Как, скажи мне, как можно напортачить с яичницей? Это же яичница! Там не надо ничего уметь! Разбиваешь яйцо над сковородкой, ждёшь пять минут пока не зашкворчит и выключаешь плиту! Всё! Даже бекон жарить не надо!
Лестрейд выдохся и рухнул на стул. Хмурый Майкрофт закончил разгонять дым, бросил испорченную сковороду в раковину и вытащил новую, так и не издав ни звука.
— Ну не-ет, второй раз я рисковать не буду. Отойди, — и Грег отпихнул Холмса, сам принимаясь за готовку. Когда он уронил на пол четвёртое яйцо и едва не перевернул сковороду с кипящим маслом, пришлось признать, что им нужен план.

После короткого спора, было решено, что инспектор руководит, а Холмс в точности следует инструкциям, но даже так еда оказалась пересоленной. После молчаливого обмена взглядами Майкрофт вытащил телефон.

Лестрейда вполне устраивала его квартира. Она никогда не казалась ему маленькой, даже если в гостиной сидела компания друзей. Но в этот день ему мерещилось, что пространство сжалось до нескольких метров — он постоянно натыкался на Холмса. В гостиной тот сидел за ноутбуком и едко комментировал всё, что Грег смотрел по телевизору.

— У меня перехватило дыхание, я просто не мог дышать, глядя в твои искрящие глаза! О, Мариям!
— Гипоксия, трудности перфузии, отмирание клеток мозга, — не переставая быстро печатать, ровно произносил Майкрофт, — и как результат — ранний инсульт, какая досада. В состав какого синдрома входят искрящие глаза, мне неизвестно, но очевидно, что и молодому человеку и его избраннице следует немедленно пройти полное обследование.
Инспектор сжимал губы, чтобы не улыбнуться, и заставлял себя хмуриться, и ворчать, чтобы ему не мешали смотреть телевизор. Майкрофт на мгновение поднимал на него взгляд, только чтобы насмешливо выгнуть бровь. Тогда Лестрейд выключал телевизор и шел на кухню.

Холмс вырастал за его спиной словно какой-то оруженосец. Грег злился. Да, ему нужна помощь, чтобы приготовить еду и выполнять другие бытовые мелочи, чтобы сделать перевязку и нанести мазь, но чашку чая он вполне может заварить себе сам! Всего-то и надо, чтобы Майкрофт вытащил её с верхней полки, зачем вообще надо было её туда ставить, я знаю, что это моя квартира, но разве сложно было догадаться!

Чай остался остывать, а Грег бросился в ванную и захлопнул дверь перед носом Холмса.
— Если ты собираешься мыться!.. — прокричал Майкрофт.
— Отстань, чокнутая наседка! Не собираюсь я мыться!

И снова гостиная, телевизор, ноутбук, едкие комментарии, с трудом сдерживаемая улыбка, побег на кухню, и так почти весь день.

— Тебе не надоело злиться? — спокойно поинтересовался Майкрофт, разматывая бинт для вечерней перевязки.
Лестрейд только фыркнул. На самом деле, он злился на самого себя. Он точно был не в себе, когда согласился принять помощь Холмса. Этого навязчивого, упрямого, раздражающе-непрошибаемого, язвительного Холмса. Холмса, который предлагает чаю и спрашивает, что купить на ужин, который помогает подняться с дивана и застегнуть пуговицы на рубашке, который смотрит так внимательно и так чертовский обеспокоено, что это просто неприлично. Долбанный заботливый Майкрофт Холмс.
— Вы с Шерлоком точно братья?
— А есть сомнения?
И снова Грег только фыркнул в ответ. Он не знал, как разговаривать с Майкрофтом. Понимал, что постоянно срываясь и недобро подкалывая, он ведёт себя как ребёнок, но и сдаваться этим вкрадчивым и мягким манерам он тоже не намерен. Хотя кого он обманывает? Он давно уже злится, потому что на самом деле не злится, потому что на самом деле ему очень приятна и эта навязчивость, и это упрямое, терпеливое желание помочь, и неправильное, неположенное беспокойство, и забота, и даже какая-то уютная язвительность, будто они с Холмсом старые друзья.
Лестрейд шумно вздохнул, забыв о ребре, зашипел, и слишком громко для такой маленькой квартиры сказал:
— Спасибо.
Пальцы Майкрофта, споро и ловко закрепляющие конец бинта специальной скрепкой, замерли на мгновение, а затем закончили движение.
— Не за что.

От обезболивания на ночь он отказался, хотя Холмс очень настаивал. В какой-то момент, Лестрейд даже испугался, что укол ему поставят насильно, но Майкрофт только сковано сказал:
— Если ночью… Если ты… Если тебе… То…
— Хорошо, — Грег неловко улыбнулся, — если что я, да, хорошо.
— Хорошо.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Да. Да, конечно.

Спокойной ночи, какая тут спокойная ночь со сломанным ребром и огромной, фиолетово-багровой гематомой. Сдавлено застонав, Грег перевернулся на другой бок, потом на спину и снова на бок. В любой позе было больно. Провозившись ещё несколько минут и обложившись подушками, он наконец застыл в шатком положении и уставился в окно.

Он лежал, бездумно наблюдая за ветками, чуть покачивающимися на фоне чёрного неба, и желтой, как череп, луной. Вот если бы два года назад, после неудачной погони он не попал в больницу или если бы ему достался компетентный врач, или если бы… Много-много «если», о которых он размышлял уже не раз и которые не имеют никакого смысла. Главное, что он справился и сумел всё скрыть. Лестрейд искренне считал, что ему повезло — он потерял всего лишь полгода, и тот факт, что он не может позволить себе обезболивающее без страха, что снова затянет — ничтожная цена.

Противно скрипнула дверь. Фигура Майкрофта была похожа на тень, только белая футболка выделялась.
— Что?
— Я принёс воды.
Холмс помог ему сесть и сам примостился на краю постели. Тусклый свет неровными мазками расчертил его лицо.
— Нужно придумать какую-то альтернативу. Ты не можешь не спать почти месяц, пока не зарастёт ребро.
— Можешь ударить меня битой по голове, — пропыхтел Грег, пытаясь не двигаться и в то же время поправить подушку за спиной.
Холмс, устав наблюдать за его вознёй, помог, а заодно на секунду прижал ладонь ко лбу. Лестрейд так устал, что решил не заострять на этом внимание.
— У биты много побочных эффектов. Обычное снотворное для тебя слишком просто?
— Оно на меня почти не действует. Кажется, привыкание организма или что-то такое, — Грег удовлетворённо вздохнул и прикрыл глаза. — Лучше расскажи что-нибудь.
— Что? Рассказать? Э, м-м-м… В ближайшую неделю обещают потепление, хотя если верить…
— Погода? — он открыл один глаз, — Ты хочешь рассказать мне о погоде?
— Это одна из традиционных английских тем для беседы.
— Да ты что, правда?
— Ладно, что ты хочешь услышать? Вряд ли тебя заинтересует взаимосвязь падения евро и кризиса в Сербии.
— Ты прав, — инспектор величественно кивнул и закрыл глаз, поэтому не видел, как Майкрофт коротко улыбнулся. — Можешь рассказать, почему ты навязался мне в няньки.
— Я уже ответил на этот вопрос.
— Чёрт с тобой, тогда мне без разницы.
Майкрофт на мгновение задумался и открыл рот…

— … в рамках неоклассической парадигмы состояние равновесия в условиях совершенной конкуренции сравнивается с ситуацией, когда государство обладает монопольной властью, то есть наклонную индивидуальную кривую спроса. При этом цена устанавливается на уровне более высоким, чем предельный доход и предельные издержки. Ты не слушаешь.
— Я забыл блокнот и ручку, чтобы делать заметки, профессор.
— Это же элементарно!
— Скажи, что ты шутишь.

— …и тогда Мариям была вынуждена бежать вместе с Измаилом, чтобы спрятать своего ребёнка от Заребе, за которым охотился Хасан. Но Измаил встретил Ляман, которую, как ему казалось, он потерял навек, а она оказалась беременной, и тогда он решил, что это его ребёнок, хотя на самом деле это ребёнок Хасана. И он ушел от Мариям ничего не сказав, а у неё начались роды, прямо в пустыне, и если бы не бедуин Нои, который на самом деле не бедуин, а старший сын зажиточного ростовщика, который отверг грязный промысел своего отца…
— Я точно должен всё это запоминать?
— Первое. Ты сам спросил, зачем я смотрю мыльные оперы, а без сюжета не понять. Второе. Да, потом удалишь ненужное со своего жесткого диска. Ты же так умеешь?
— А кто, по-твоему, научил этому Шерлока? — Майкрофт сменил позу, — Так что там с бедуином?

— Ты хорошо разбираешься в медицине.
— В детстве мечтал стать врачом. Ради этого я согласился ходить в школу, поступать в университет и получать диплом.
Майкрофт давно уже вытянулся рядом с Грегом, положив одну руку под голову.
— И что пошло не так?
— Много чего. Скончался отец, Шерлок первый раз сбежал из дома, мама начала выпивать. Нужны были определённые связи, влияние, средства. И потом такая работа оказалась гораздо интереснее учёбы в медицинском.
— А детская мечта?
— Непрактично.
Грег завозился, устраиваясь удобнее, перевернулся на живот, подминая подушку.
— А я хотел стать учителем младших классов. Люблю детей. Иногда до сих пор жалею, что не попробовал сдать экзамены на следующий год.
— Из тебя вышел неплохой детектив-инспектор.
— Учитель был бы лучше. — Он расслабленно вздохнул и уже совсем сонно пробормотал: — И гораздо меньше шрамов.
Через несколько секунд он крепко заснул, неосознанно прижавшись плечом к боку Майкрофта. Звёзды за окном совсем поблёкли, а тёмное небо напоминало застиранную ткань — тусклое и серое.

***

Это были странные дни, наполненные тишиной и сонной размеренностью, с редкими, короткими репликами: «Неплохо», «Передай соль», «Горячая вода кончилась», «Чаю?», «Сделай потише». И бессонные ночи, наполненные разговорами обо всём на свете, от футбола до политики, от историй из детства до секретов идеальной яичницы.

Лестрейд смеялся шуткам, осторожно придерживая повязки; смех отдавался болью, но он всё равно не мог удержаться. Майкрофт чаще фыркал, хмыкал и усмехался, рассмеявшись лишь пару раз на историях, которые Грег вовсе не считал смешными.

Иногда они замолкали надолго, обдумывая только что сказанное или погрузившись в воспоминания, или отмечая этим общим молчанием что-то важное. Например, как тяжело Майкрофт пережил смерть отца, а Грег — утрату нерождённого ребёнка.

Оба считали, что надо остановиться.

Майкрофт, с каждым разом чувствовал, будто вязнет в этой спокойной искренности, в темноте и негромком, чуть хриплом голосе инспектора, что знакомое и одновременно новое чувство привязанности крепнет, накрывает его с головой, и вот уже от мысли, что неделя закончится, отчаянье ворочалось в солнечном сплетении. Ему отчаянно не хотелось отпускать эти дни и ночи, и инспектора, и снова возвращаться в мир, где забота о ком-то — непозволительная роскошь и бесполезная трата времени.

Лестрейд находил всё это неправильным. Неправильно было делиться самым сокровенным, вытащенным из самого дальнего сундука души, с человеком, с которым впервые заговорил несколько дней назад, и неважно, что этот человек опекал его больше двух лет. Неправильно было доверять кому-то, кому-то вроде Холмса, расчётливого и хладнокровного Холмса, так бездумно и щедро. Неправильно ощущать покой и безопасность в его обществе, так откровенно наслаждаться его заботой. Но самым неправильным было тонкое, неясное, смешанное с досадой и ехидством чувство нежности и благодарности. В одну из ночей, вопреки обыкновению, Майкрофт недоговорил до конца и заснул, неловко скрючившись на краю постели. Грег накрыл его своим одеялом и придвинулся ближе, и так не сомкнул глаз до рассвета, то прислушиваясь к глубокому дыханию Майкрофта, то к собственному — рваному, словно пунктир. И при всём желании, у него никак не получалось списать всё на больное ребро.

Оба считали, что надо остановиться, надо держаться подальше, сохраняя ровные, деловые отношения, пока не закончится эта неделя. Но каждый бросал украдкой взгляды на часы и ждал пока зайдёт солнце, чтобы в темноте разговаривать обо всём на свете, изредка смеяться, держась за бок, фыркать и усмехаться, молчать и просто радоваться обществу друг друга.

***

— Что ты там возишься?
— Не двигайся.
Майкрофт, опустившись на одно колено, осторожно ощупывал края огромного, тёмно-фиолетового, выпуклого синяка. Лестрейд выругался сквозь зубы и сжал кулаки.
— Больно?
— А ты как думаешь? Но ничего, ты поцелуй, и всё пройдёт, — он хотел добавить ещё что-то колкое и злое, но захлопнул рот.
Майкрофт влажно выдохнул, отчего по коже побежали мурашки, и снова прижался губами, только чуть левее. Грег осторожно опустил ладонь на его затылок, вплетая пыльцы в тёмные, с медным отливом, волосы.

Водораздел.

Майкрофт точно знал, чего хочет, но не был уверен; Грег знал, что хочет, но не мог понять, чего именно.

Часы громко отбили полдень.
— Туше, — сипло сказал Лестрейд, отступая на шаг.
Майкрофт поднялся, перекатив в ладонях эластичный бинт. Перевязка закончилась в напряженной тишине.

***

Лестрейд остался в одних домашних брюках, без повязки. Под кожей перекатывались мышцы, он ежился и скрипел зубами. Майкрофт в своей самой дешевой рубашке, которая всё равно выглядела как самая дорогая из гардероба инспектора, застыл напротив, болезненно прямой, словно натянутая тетива.
— Значит договорились. Сначала я закончу с основной частью, потом, если понадобится, подключишься ты.
Холмс кивнул, закатывая рукава.

Ванной в квартире не было, её заменяла душевая кабинка с матовым стеклом. Лестрейд знал, что рано или поздно это случится, говорил себе: «Ну и что? Что в этом такого? Как вымыться в общей душевой в колледже», — но всё равно чувствовал лёгкую нервозность. Майкрофт нервничал в несколько раз сильнее и говорил себе: «В этом нет ничего особенного. Голое тело, нечего так дёргаться», — и отвернулся, когда Лестрейд стянул брюки и скрылся за стеклом.

Грег постоял несколько минут не шевелясь, наслаждаясь чуть обжигающими струями воды и даже, кажется, издал блаженный стон. Душ — уникальное место, чтобы побыть одному, отрешиться от мира. Горячий пар, щекочущий горло, и умиротворяющее скольжение воды по коже, и больше ни-че-го.

Короткий стук.
— Всё в порядке?

Лестрейд с сожалением открыл глаза и потянулся за губкой. Смыв мыло, он открыл замок и вытащил из угла заранее припасённую небольшую табуретку, поставил так, чтобы вода на неё не попадала, и сел.
— Давай, — сказал Грег. Мелькнула мысль, что надо было придумать условный сигнал, и он покачал головой: ситуация из просто неловкой становилась идиотичной.
Он почувствовал, как холодный воздух мазнул по спине и больше ничего.

Майкрофт застыл, не в силах пошевелиться или отвести взгляд от открывшейся картины. Шрамов было немного, он видел и больше, но…

Тонкий, прямой и короткий, как росчерк пера — у левой почки, пятно от ожога причудливой формы — на правой лопатке, длинный, рваный, от правого плеча до бедра — пересекающий позвоночник, — каждый из них он чувствовал на своей коже, чувствовал отголоски боли, словно это были его собственные шрамы. Тот, что у почки, получен ещё в молодости, в драке с пьяницей в баре. Лезвие чудом не задело внутренние органы. Ожог от кипятка – неудачно выбрал время для визита, в квартире свидетеля прорвало трубы. Хозяина окатило с ног до головы, а молодого сержанта Лестрейда задело лишь чуть-чуть. И наконец самый длинный, тот, из-за которого Грег оказался на столе хирурга.

Он протянул руку – пальцы дрожали – и коснулся когда-то разорванной, бугристой кожи. От желания прижаться к ней не только ладонью, но губами и языком, впитать каждую неровность, почувствовать малейший изгиб, было трудно дышать, перед глазами поплыл туман, а может быть, просто пар, ему уже было без разницы.

Он шагнул под струи воды, ткань мгновенно намокла и прилипла к телу, и обхватил Грега, прижимаясь к его спине, стискивая его плечи, сгорбился и замер.
— Майкрофт?
Лестрейд кожей чувствовал, как сильно колотится сердце Холмса и как тот вздрогнул при звуках собственного имени, и поспешно отступил. Когда Майкрофт открыл колпачок от шампуня и выдавил немного на ладонь, руки у него уже не дрожали, а то, что сердце по-прежнему стучало где-то в горле, мешая дышать, - так это мелочи, никто не узнает.

До вечера они не произнесли ни слова, даже за ужином и вечерними новостями, которые Майкрофт любил особенно едко комментировать.

Ночь раскинула свой звездный полог, укрывая преступников и влюблённых. Грег задержался ненадолго на пороге спальни, стоя вполоборота, но не решил, что сказать, и закрыл дверь. Майкрофт отложил ноутбук, в который бездумно пялился последний час, и закрыл лицо руками.

К запястьям его словно были привязаны верёвки. Одна тащила прочь, из комнаты, квартиры и жизни инспектора. Вторая, наоборот, тянула ближе, в спальню, чтобы привязать инспектора крепко, навсегда. А между ними болтался распятый Майкрофт Холмс, который не мог сделать выбор, потому что, впервые в жизни, все его логические выводы, все страхи и опасения, — всё было перечёркнуто одним глупым, но непреодолимым чувством.

«Предположим, — говорил он себе в тишине и темноте пустой гостиной, —предположим, что ты сделаешь то, что хочется и он ответит тебе тем же. Что дальше? За несколько часов это станет известно каждой службе, секретной и не очень, шпионам и президентам, всем тем, кто будет рад заполучить такой прекрасный рычаг давления. Сможешь ли ты его защитить? Тебе с трудом удаётся беречь собственного брата, выставляя ваши отношения холодными, делая вид, что он приносит только проблемы и что ты будешь даже рад от него избавиться. Как ты поступишь с Грегом? Замуруешь его в бункер?

Но допустим, что тебе удалось решить этот вопрос. Ты представляешь, в какой ад добровольно желаешь окунуться? Ты помнишь, чем оканчивались твои прошлые попытки близких отношений с кем-либо? Нытье, претензии, упрёки, навязчивость, раздражение, попытки навязать тебе чувство вины, измена и громкие разрывы. У тебя нет на это времени. Хочешь секса? Вызови проститутку. Хочешь реализовать отцовские чувства? Присмотри за братом. Хочешь, чтобы кто-то ждал тебя дома? Заведи кошку.

Тебе не нужен этот человек, Майкрофт».

Грохот и ругательства, и Холмс оказался у двери раньше, чем успел додумать мысль до конца.

В спальне горел свет, Грег стоял у шкафа, на полу рассыпаны фотографии, а у его ног лежала перевёрнутая обувная коробка.
— Ностальгия что-то, — виновато сказал он и, кивнув на верхнюю полку, пояснил: — не удержал. Извини, если разбудил.
— Я не спал, — откликнулся Майкрофт, устало привалившись к дверному косяку, потом нахмурился и подошел ближе. – Посмотри на меня.
Лестрейд, удивлённо подняв брови, повернул к нему лицо. Холмс нахмурился ещё сильнее: у Грега подозрительно, как при лихорадке, блестели глаза, а щёки горели красным.
— Надо измерить температуру.
— Не надо, — Лестрейд перехватил его за локоть, — Может, после душа простыл немного. Лучше закрой окно. Давай, это всё из-за сквозняка.
И Майкрофт подчинился, потому что у него уже не было сил думать. Он прикрыл окно и помог собрать фотографии.
— Кто это?
Они сидели на постели. Всё покрывало было завалено снимками людей, которые улыбались, махали руками, обнимались, что-то говорили и делали.
— Бабушка Джо. Вздорная была старуха. Какие она мне подзатыльники отвешивала – неделю в ушах звенело! Но сердце у неё доброе, когда папа умер, она нам очень помогла.
— В нашей семье как-то не принято было фотографироваться.
— Я бы многое отдал за фото Шерлока в пелёнках.
Майкрофт захохотал до слёз и только махал рукой в ответ на недоуменный взгляд Грега.
— У тебя большая семья, — сказал он, когда почти все фотографии были просмотрены и убраны обратно в коробку.
Лестрейд только слабо улыбнулся, заворачиваясь в одеяло и мгновенно засыпая. Майкрофт выключил свет, несколько секунд раздумывал на пороге, потом вернулся и лёг рядом. У него было ещё три дня.

***

— Не могу больше, — неожиданно сказал Грег, выключив телевизор после семичасовых новостей. — Я пять дней только и делаю, что лежу, ем и сплю.
Он поднялся, уже привычно сначала перекатившись на бок, а затем опершись на левую руку.
— Тебя выгулять? — Майкрофт выглянул с кухни, вытирая руки о полотенце.
— Ха. Ха. Ха. Как смешно, — Лестрейд метался по квартире, распихивая мелочь по карманам, затем вышел в коридор. Сжав зубы, очень медленно и осторожно, он пытался натянуть куртку на плечи. — Майкрофт!
— Так всё-таки выгулять?
Грег обернулся и как-то странно посмотрел на Холмса, словно решая и решаясь на что-то важное.
— Помоги мне, — медленно произнёс он, — И, если хочешь, пошли со мной.
Майкрофт кивнул и немного нервно улыбнулся.

Осень ещё властвовала в городе, деревья стояли в красном и золотом, но в воздухе и на кончике языка уже чувствовался зимний мороз. Грег выпустил изо рта клубок пара и глубже засунул руки в карманы. Он мысленно перебирал прошедшие дни, словно детали мозаики, и догадывался о том, какая картина должна из них получиться. Пытался почувствовать возмущение, но выходило только тёплое ехидство; пытался разозлиться, но в голову лезли только глупые мысли о том, что Холмс… Холмс, он…

Лестрейд встряхнул головой.

— Майкрофт.
— Да?
— Ничего.
Он не знал, что нужно сказать или спросить, или уточнить, или узнать, — просто не знал и решил, что пусть всё идёт так, как идёт.

Они миновали детскую площадку, которая, несмотря на довольно прохладную погоду, была полна детей. Под ноги Майкрофту выкатился футбольный мяч, он толкнул его носком ботика обратно.
— Тот врач, — задумчиво произнёс он, — Тебе интересно, что с ним стало? Лишили ли его лицензии?
— Не особенно, но валяй.
— Не лишили. Хирургом он не стал, сменил специализацию на терапевта.
— Рад за него.
— Рад за него? За человека, по чьей вине ты…
— Майкрофт, — перебил Грег, а затем с удовольствием повторил: — Майкрофт. Май-крофт. Кхм.
Он отвернулся, смутившись. Подумаешь, нравится имя.
— Я ни в чём его не виню. Нет, конечно виню, из-за этого сучьего выродка я мог расстаться с жизнью, но… Сколько ему было? Двадцать три?
— Двадцать пять, — холодно поправил Холмс.
— Двадцать пять. Всё равно ещё слишком молодой, а в молодости мы все совершаем ошибки. И в старости тоже, только нам их не так охотно прощают. Надеюсь, он стал хорошим терапевтом.
— Может тебе предложить свою помощь в какой-нибудь учебной больнице? Из тебя выйдет неплохой опытный образец.
— Спасибо, это гениальная идея, но — нет. Никаких врачей, никогда, ни за что. Лучше я умру в своей постели, чем добровольно дамся в руки хоть одного из них. Пойдём домой, я что-то устал.
Жест вышел простым и естественным — взять Майкрофт за руку, а потом не отпустить, потому что это оказалось неожиданно приятно и даже грустно от того, что надета перчатка. До самого дома Холмс шел на полшага сзади, жалея о том же самом.

В квартире Грег кое-как стянул ботинки, наступив носком на пятку и едва не потеряв равновесие.
— Устал, — ответил он на все вопросы об ужине и ушел в спальню.
Когда через несколько часов Майкрофт зашел, чтобы напомнить про перевязку, он нашел Лестрейда разметавшимся на кровати. Одеяло сбилось в ноги, кожа Грега блестела от пота, даже край повязки потемнел от влаги. Он через силу открыл глаза и облизал пересохшие губы.
— У тебя жар.
— Простыл, — проскрипел он.
— Я вызову врача.
— Нет.
Грег попытался приподняться, но не смог даже голову оторвать от подушки.
— Никаких врачей.
Майкрофт замолк, пытаясь сопоставить симптомы, но очень мешало ощущение, будто кто-то завязал его лёгкие узлом. Мысли сталкивались и путались, не желая выстраиваться в логическую цепочку. Он говорил себе не волноваться и отодвинуть чувства на второй план, но сосредоточиться не мог.

Профессор приехал через сорок минут, в течение которых Майкрофт рассказывал Грегу, какой это хороший, компетентный и образованный доктор. Но такая оценка даже из уст самого Холмса не могла переубедить Лестрейда, и он матерился и порывался встать, угрожая слабым, прерывающимся голосом, что устроит своей грёбаной наседке кромешный ад, как только картинка перед глазами перестанет расплываться. К тому моменту, когда пожилой врач начал осмотр, Грег так вымотался, что только скрипел зубами и прожигал Майкрофта гневным взглядом.

— Выйдем, — произнёс доктор, обращаясь к Холмсу.
— Никто никуда не выйдет. Я здесь больной, вы будете говорить со мной.
— Профессор, я думаю…
— Молодой человек прав. А в вас, мистер Холмс, я крайне разочарован, — седые кустистые бакенбарды врача гневно топорщились. — Всегда считал вас внимательным человеком, но такая безответственность… Хорошо, что вы оставили медицину, — он стянул стерильные печатки и повернулся к инспектору. — Вам нужна операция.
— Нет!
— Закройте рот и слушайте. Ваш друг во время своего безалаберного осмотра, упустил так называемое реберное окно. Кусок кости откололся, и сейчас его удерживают только уцелевшая окружающая ткань. Начался процесс воспаления, и я не говорю уже том, что осколок может пойти дальше, проткнуть вам лёгкое, например, или диафрагму. Либо операция, либо один к двум, что у вас начнется внутренне кровотечение, и вы умрёте через сутки. На этом у меня всё. Всего доброго, молодые люди, меня ждёт машина.
И он спокойно удалился. Майкрофт проводил его до такси и поблагодарил, хотя единственное чего Холмс хотел, так это запихнуть Грега в машину, даже если тот будет отстреливаться, и отвезти в больницу. Когда он вернулся в комнату, Лестрейд лежал в той же позе, уставившись в окно.
— Я вызвал скорую.
— Я никуда не поеду.
— Хочешь умереть?
Грег сжал зубы. Майкрофт сел рядом и заставил его посмотреть на себя.
— Это будет лучшая клиника и самые лучшие врачи, я клянусь тебе. — И едва слышно, почти жалобно, добавил: — Пожалуйста.
— Нет, — только из упрямства, сипло выговорил Лестрейд, — Нет.
Майкрофт прижался лбом к его лбу и выдохнул:
— Не бойся. Всё пройдёт хорошо, верь мне и не бойся.
И Грег закрыл глаза, которые жгло изнутри.

***

Раньше Майкрофт думал: самое ужасное, что он испытывал, — это страх, биение сердца в кончиках пальцев. То, что он чувствовал сейчас, не поддавалось описанию, он не мог подобрать нужное слово.

Сердце словно разбухло до невообразимых размеров, заполнив всю грудную клетку, смяв лёгкие, и упёрлось в рёбра. Оно не могло шевельнуться, не могло сократиться и протолкнуть порцию крови, и он чувствовал странную щекотку в горле, словно сейчас его вырвет этим огромным, безобразно-красным куском мяса, дурацким, бесполезным сердцем.

А мимо сновали люди. Медсёстры о чём-то щебетали, толкая каталку с ветхим стариком в нелепой пижаме. Две девочки обсуждали пирсинг, устроившись на соседнем диване. Женщина, прижимая платок к глазам, едва переставляла ноги, почти повиснув на муже, а тот только целовал её волосы.

Знакомое цоканье каблуков, даже не надо поднимать голову, чтобы узнать, кто это. Антея грациозно присела рядом и, проводив взглядом молодую девушку, явно задержав взгляд на её заднице, произнесла:
— Желаете просмотреть досье на медперсонал?
— Нет. Антея?
— Да, сэр?
— Как твои дела с Женевьев?
— Всё хорошо, спасибо.
— Ты боишься за неё?
— В каком смысле, сэр?
Майкрофт слабо пожал плечами. Антея закинула ногу на ногу.
— Боюсь, — вздохнув, сказала она. — Но без неё боюсь сильнее.
Она хотела добавить что-то ещё, но из операционной вышел врач.
— Всё прошло хорошо, осколок мы удалили. Сейчас мистер Лестрейд…
Больше Майкрофт ничего не слышал, и больше ничего не имело значения.

***

Даже во сне Грег умудрялся хмуриться. Майкрофт протянул руку и мягко разгладил складку между бровей. После того как инспектору вытащили трубку, врач сказал, что он проспит часов десять, и мистер Холмс может подождать в комнате для родственников. Мистер Холмс отказался.

Он не заметил, когда выдуманные верёвки на запястьях исчезли, когда аргументы, которые он приводил себе не то чтобы стали незначительными —они больше не приходили ему в голову. Сейчас, когда Грег лежал под белым больничным светом, в ужасной операционной распашонке, бледный и хмурый, всё, что когда-либо Майкрофт думал или делал, оказалось неважным, таким глупым. Беспокоиться как сложно, как утомительно будет оказаться связанным с кем-то, беспокоиться об упрёках или нытье, или что ему будет не хватать времени — вот что было по-настоящему бесполезным.

Он сел рядом, втиснув локоть между поручнем и ладонью Грега, и опёрся на сжатый кулак.

Что ещё там было? Безопасность? Какая ирония. Запрещал себе всё, потому что боялся поставить жизнь инспектора под угрозу, и сам же довёл его едва ли не до смерти, из-за своей слепоты, из-за своего жалкого желания побыть с ним рядом.

Майкрофт Холмс, вы жалкий человек, который сам себе нагородил препятствий, хотя единственное значимое препятствие — что обо всём этом думает Грег. Заинтересован ли он, захочет ли остаться рядом? Но даже так — что значит «захочет ли»? Захочет рано или поздно, куда денется. Правильно, никуда. Никуда он теперь от Холмса не денется, никто ему не позволит.

Майкрофт фыркнул, почему-то представив, как будет петь серенады под окнами инспектора. Ночью. И петь он не умеет. Ничего, можно подыскать кого-нибудь на эту роль.

— О чём задумался?
Грег улыбался кончиками губ.
— Кого найму, чтобы петь серенады под твоими окнами.
— М-м, я сделаю вид, что у меня галлюцинации.
— Как ты себя чувствуешь?
— Чувствую, что хочу убить тебя. И Шерлока. И строителей, которые не могли вовремя снести старое здание. И ещё пить, пить хочу сильнее всего.
— Пока нельзя.
— И какая тогда от тебя польза?
— Грег…
— Да?
— Мне извиниться?
Лестрейд открыл глаза.
— А что, после этого мне дадут попить? Если нет, тогда не надо. Ещё разрыдаешься и начнёшь клочьями вырывать волосы, а мне нравятся твои волосы. Майкрофт, — Грег уставился в потолок, — ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Нет.
— А за пять дней?
Майкрофт улыбнулся и наклонился, касаясь губами виска Лестрейда. Тёплыми губами с маленькой трещинкой в уголке, которая царапнула кожу. Грег повернулся и прижался к губам Майкрофта, языком нащупал ранку и медленно лизнул, ощутив лёгкий привкус меди, запустил пальцы в волосы и потянул ближе. Майкрофт подался вперёд, вцепившись в его запястье.

Кардиомонитор громко запищал, и Холмсу пришлось отстраниться. Лестрейд утомлённо прикрыл глаза.

Хорошо, что серенады отменяются.

Помимо особенных ругательств, у людей бывают и особенные ласковые слова. Никак не объяснить, почему миссис Хадсон с таким придыханием произносит «эклер», а доктор Ватсон начинает мечтательно улыбаться, стоит упомянуть стиральную машину. Многие думают, что самыми сладкими словами для Шерлока являются «серийное, загадочное и зверское убийства десятка никак не связанных друг с другом людей», но нет. Настоящей музыкой для него звучит только «загадочное и зверское убийство Андерсона», а также «пытки Андерсона» или хотя бы «увольнение Андерсона», и когда-нибудь, когда-нибудь он обязательно услышит их.

А инспектор Лестрейд, и вместе с ним ещё один человек, долгие-долгие годы будет чувствовать тепло при звуках слова «перелом».

@темы: Рейтинг PG-13, Ангст, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс

---

[Девочка с медвежьим сердцем]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мечты

[мария антуанетта в кедах]

Название: Мечты
Автор: Тё
Бета: нет
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд, Джон/Шерлок очень фоном.
Рейтинг: PG
Жанр: флафф
Дисклаймер: вся интеллектуальная собственность принадлежит своим владельцам.
Предупреждение: ООС, авторский взгляд на. Фраза про вопросы найдено где-то в сети.
От автора: у меня нехватка флаффа в организме, так что вот 478 слов о любви и всем доброй ночи. )

Сколько Грег себя помнил, он всегда жил мечтами.
Сначала, в детстве, это было что- то простое и понятное, вроде нового велосипеда, мороженного, лишнего дня каникул в школе, и чтобы мама вернулась с работы пораньше. Лестрейд рос, и мечты изменялись вместе с ним, разрастались, множились: поцелуй самой красивой девочки в колледже и отжать сто раз по четыре подхода; получить стипендию, мира во всем мире, накостылять козлам с параллельного курса, сдать сессию на отлично и чтобы мама не расстраивалась сильно, когда он поздно приходит домой с вечеринок; место в управлении, собака-сенбернар, чемпионство в Премьер-лиге любимого луба.
Мечты сбывались и не сбывались, дело житейское. Мама тихо старела, и три года службы в полиции Грегори копил деньги, чтобы купить для нее домик где-то под Бирмингемом. Потом копил на свадьбу – но уже значительно меньше, а после свадьбы очень хотел детей, но не сложилось, как, в общем-то, и с собакой. Зато сложилась карьера: ему чуть за сорок, а он уже детектив-инспектор Скотланд-Ярда, не последний человек в Лондоне, хотя об этом Грег как раз и не мечтал.
Зато в юности он грезил о необыкновенных приключениях, о спасении мира от злобы и скверны, за что, наверное, и получил Шерлока.
Шерлок не являлся пределом мечтаний ни для кого, может быть только для Джона Уотсона, но это совсем другая история. Шерлок просто был, и создавал приключения вокруг себя, просто потому, что не умел жить иначе.
После долгого общения с консультирующим детективом все, о чем мог просить у Господа Лестрейд, был покой, поэтому случился Майкрофт, который моментально привнес в жизнь Грегори еще больше неприятностей. В его присутствии становилось неудобно – дышать, думать, стоять, оглядываться. Единожды узнав этого скромного служащего британской короны, все разговоры о дьяволе потом воспринимались детским лепетом, потому что Майкрофт был везде, и нигде совершенно.
Сперва Грег закрывал глаза и постоянно видел старшего Холмса перед собой: в собственном кабинете, в душе, в гостиной, в постели, и это причиняло некоторые неудобства, а однажды инспектор открыл глаза и обнаружил Майкрофта рядом на самом деле.
С тех пор они не расставались никогда, и Лестрейд решил, что лучшего исполнения желаний у него в жизни не случалось раньше.
Правда, оставался один вопрос, который Грегори мучил, почти физически. Он сначала мялся, нервничал, кусал губы, а потом все же сдался и пришел спрашивать.
Майкрофт сидел за столом, разбирал бумаги и казался полностью погруженным в работу. Желтоватый свет лампы делал его лицо каким-то уютным, домашним.
- Майкрофт, - Грег присел на подлокотник кресла и тронул любовника за плечо. – Майкрофт, скажи, а у тебя была мечта?
- Была, - не отрываясь от страниц отозвался Холмс.
- И что с ней стало? – не отставал Лестрейд, которому нужно было получить ответ.
- Сбылась, – коротко бросил Майкрофт, переворачивая лист.
Ответ оказался неожиданным, Грегори не был к нему готов.
- А что теперь? – растерянно спросил он, кусая губу.
- А теперь моя мечта сидит рядом и задает вопросы! – пробормотал Майкрофт ворчливо, бросил документы на стол, повернул голову и потянулся за поцелуем.

@темы: Рейтинг PG, Флафф, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд

---

[Rufus]

Название: Корзина мусора
Автор:  Rufus
Бета: keisetsu
Персонажи: Лестрейд/Майкрофт
Жанр: PWP.
Размер: мини.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждение: насилие, легкое расхождение с привычным фаноном.
Дисклаймер: АКД и BBС
Примечание: написано на заявку Kink 10.12 dark!Лестрейд/Майкрофт Холмс
Инспектора достали неожиданные отлучки Майкрофта, и он решает серьезно наказать его.

Корзина мусора

Корзина мусора
Когда вы только начинаете с кем-то общаться, то создаете тем самым некую корзину для мусора. В ней накапливаются брошенные едкие замечания, надоедливые мерзкие привычки, эгоистичны поступки. Сначала все эти метафорические бумажки, окурки, ошметки не беспокоят. Потом вы начинаете намекать, просить, требовать сортировать выбрасываемое. И, в конечном итоге, мусора в корзине становится так много, что он уже не умещается в неё и валяется рядом.
Грег Лестрейд свою корзину собрался опустошить. На данный момент его раздражал весь мир. В нем были слишком громкие полицейские, чрезмерно суетливые горожане, особенно беспечные курильщики и Майкрофт Холмс.
Сегодня скромный сотрудник британского правительства вернулся из очередной неожиданной командировки. Лестрейд каждый день по пути домой проезжал по Пэлл Мэлл, чтобы поймать этот момент. Знакомая машина охраны припарковалась у соседнего здания, а значит, его превосходительство в резиденции.
У Лестрейда уже давно был свой ключ от квартиры Майкрофта - на тот случай, если Грег последнему срочно понадобится. И вот сейчас злой, с натянутыми в тупую пружину нервами детектив-инспектор сидел у Холмса дома.
Майкрофт или почувствовал своего гостя, или получил сообщение о его приходе и вышел в гостиную:
- Ты в моей квартире, - холодно констатировал он.
- Ты в халате. Уже был в душе? Успел переодеться. А ужин как? Понравился? – как бы между делом перечислял Лестрейд.
- Я устал и в тебе сейчас не нуждаюсь.
- Скажи мне, как ты собирался оповестить меня о своем возвращении? Позвонил бы - или ограничился коротким смс?
- Грегори, собери, пожалуйста, весь свой пафос и езжай домой, - приказал Майкрофт
- У тебя нет на меня даже минутки?
- Грегори…
- Ах, простите, мистер скромный чиновник. Тут просто ваш личный инспектор просит почесать его за ушком.
Майкрофт скривился и развернулся, решив, видимо, не обращать внимания на Лестрейда и вернуться к свом домашним делам.
- Нет, сегодня ты меня выслушаешь, - Грег схватил Холмса за предплечье и швырнул к стене.
- Инспектор, я сейчас позову охрану, - прошипел в стену чиновник.
- Действительно, ты же такая девочка, не можешь решить личных проблем без посторонней помощи.
Лестрейд задел фамильную гордость Холмсов, и Майкрофт замолчал, вместо этого попытавшись вырваться.
- Как, неужели ты не хочешь почувствовать себя шлюхой? Ведь именно так ты со мной себя ведешь, - Грег прижал одной рукой Майкрофта к стене и расстегнул второй пряжку своего ремня. Так же он поступил и с запыленными, видавшими лучшие дни брюками, приспустив их вместе с бельем.
- Тебе разве не хватает приключений на работе? – прокомментировал Холмс то, как вынимают пояс из его не слишком туго затянутого халата.
- Давай не будем играть в эти игры. Угрозы на меня больше не действуют, - Грег отодвину край халата. – На меня вообще больше ничего не действует, - Лестрейд сплюнул на свободную ладонь, провел ею по своему члену и с рыком вошел в Майкрофта. Тот, проглотив стон, снова попытался вырваться.
- Стоять, - Грег усилил хватку.
- Это смешно, Грегори. И жалко, - почти шепотом выдавил Холмс.
- О да, я такой жалкий, - Лестрейд начал резко двигаться. – Ты, гаденыш, считаешь - один толчок, - что весь мой мир состоит, - другой, - из твоих идиотских желаний, - третий. – Грегори, утри нос Шерлоку, - в этот раз он медленно и с особым наслаждением насаживал на себя Майкрофта.
Холмс снова дернулся и что-то прошипел, но злость придавала Лестрейду сил и желания причинить боль, оскорбить, наказать.
– Будь в моей квартире в семь, - опять грубо, но на этот раз Грег толкнулся в Майкрофта, специально задевая простату. – Надевай при мне галстук, - и опять удар в цель. – Не пей пиво, - толчок, - не ешь мясо, - толчок, - не говори при мне о футболе, - толчок, - не разговаривай при мне по телефону.
- Ничтожные глупости, - вставил Холмс.
- Ничтожные?! – Грег остановился. – Ты, тварь такая, приказал мне остаться на Рождество в городе, когда я мог встретить его с моими девочками. И в итоге ты же приехал только под утро, потому что тебя позвали на вечеринку на Даунинг стрит.
- Интересы премьер-министра…
- Вот завтра ты и будешь трахать своего премьер-министра, рассказывать ему, куда отправлялся в командировки, чем кормили и как спал, - Лестрейд снова начал двигаться в Майкрофте, на этот раз быстрее, все чаще доставляя неправильное наслаждение.
Железная хватка Грегори не позволяла Майкрофту вырваться, а гордость - стонать не то от боли, не от удовольствия. Наконец, Лестрейд начал сбиваться в своих оскорблениях, его движения стали рваными, а потом и вовсе остановились. Со стоном, смешанным с каким-то ругательством, Грег кончил. Доставая из кармана помятый платок, он отошел от Холмса.
Пока Лестрейд приводил себя в порядок, Майкрофт не произвел ни одного движения. Он только глубоко дышал, пытаясь заставить свой мозг работать. Мешали ему несколько противоречивых чувств: злость, появившееся откуда-то возбуждение и стыд из-за него.
- Это всё, - проговорил Лестрейд, бросив грязный платок в пепельницу на столе. – Я понимаю, что в твоем гениальном мозгу сейчас строятся планы по моему уничтожению, но до тех пор пока ты не остановишься на каком-нибудь из них, уволь меня, пожалуйста, от своего внимания и присутствия в моей жизни. И если какие-то мои вещи в своей квартире найдешь – сожги. Я тебя видеть больше не хочу. Удачи в порабощении мира.
Грег положил свой комплект ключей на стол и вышел. В машине он набрал последнее смс Майкрофту.
«Держи своего брата подальше от моих мест преступления, моего кабинета и меня».
«Ты не распутаешь и половины его дел сам», - подумалось Лестрейду.
«Посмотрю Инспектора Морса», - ответил он сам себе и отъехал от тротуара.
Этот короткий диалог отнял у Грега несколько минут времени, за которые Майкрофт, видимо, опомнился и решил продолжить играть в свои шпионские игры, потому что машина охраны преградила Лестрейду выезд с Пэлл Мэлл. Детектив-инспектор остановился, выругался и мрачно посмотрел на «человека в черном», шедшего к нему. Выйдя из своей машины, Лестрейд кинул приближающемуся охраннику ключи и пошел назад.
Дверь была не запертой, какой Грег ее и оставил. Платок и ключи лежали на тех же местах.
- Если ты собрался мне жестоко мстить, давай приступим к этому как можно быстрее. У меня дел по горло, - громко прокричал на всю квартиру детектив-инспектор.
Холмса Лестрейд нашел в ванной. Тот стоял, прислонившись к стене, и меланхолично курил, вторая рука была спрятана за спиной.
- Что, неужели пистолет? Собираешься убивать меня по законам мести? – фыркнул Грег.
Майкрофт выпустил струйку дыма:
- Мы начали с тобой встречаться в марте 2009. Четвертого апреля меня вызвали в Германию. Предполагалось, что на пять дней, но в итоге я там оставался неделю. В первый день подавали пережаренную яичницу, апельсиновый сок и тосты на завтрак, солянку с сосисками и пиво на обед и говядину с овощами на ужин, спал плохо, потому что не ел. На второй день подавали пережаренную яичницу с персиковым соком…
Договорить Холмсу не дал зашедшийся в истерическом хохоте Лестрейд. Майкрофт затянулся, вынул из-за спины душевую лейку и начал поливать из нее Грега.
- Так вот, во второй день подавали пережаренную яичницу… - продолжил чиновник монотонно, когда Лестрейд успокоился.
Пока Майкрофт рассказывал об ужасах белого вина в Германии, Грег осел на пол, а на возмущениях относительно пережаренной яичницы пять дней подряд переместился к ногам Холмса и подал ему новую сигарету. Впереди были еще примерно двадцать по подсчетам Грега командировок, и многие из умещались далеко не в два дня.

@темы: Рейтинг NC-17, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Грег on Top, PWP

---

Фанарт-стрип: Большой, большой секрет (АПД: Версия2)

[IrvinIS]

Название: Большой, большой секрет
Автор: от меня)
Категория: юмор
Дисклеймер: размещение с ссылью на автора( irvinis.deviantart.com/)
Примечание: в некотором роде РПС, но пусть вас это не пугает))
Спасибо за перевод  Leohnan!

Т.к. работали не профи, а я вообще далека от языков, прошу не бить, блохи и тапочки кидать в "море", я постараюсь исправить все, что в моих силах)

запись создана: 01.04.2012 в 19:34

@темы: Бенедикт Камбербэтч, Юмор, Фанарт, Марк Гэтисс

---

Кото-майстрейд:)

[Vlublennaya_v_more]

О, прошу прощения за вольность! Но я просто не смогла устоять и не поделиться этой фото-кото-находкой))) Это же просто сюжет для фанфика!

@темы: Майкрофт Холмс, Фотографии, Грегори Лестрейд, Юмор, Пре-слэш, Романс

---

Фанфик: "В порядке сублимации"

[сама себе эфа]

Название: В порядке сублимации.
Автор:  Безумная Рыбница
Бета:  Дон Хайме Астарлоа
Персонажи: Лестрейд/Майкрофт, фоновый Шерлок/Джон.
Жанр: юмор, пре-слеш, слеш, экшен.
Размер: миди.
Рейтинг: R.
Дисклаймер: моего здесь только трава.
Примечание: написано на заявку Non-Kink 12.21 для  Csandrin.
Заявка соблюлась чисто фиктивно, исполнение растянулось, поэтому такое количество жанров.

Пояснение.

Сублима́ция — защитный механизм психики, представляющий собой снятия внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчество.

Это невозможно-невозможно-невозможно. Это нервирует, выводит из себя, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке, не на своем месте. Но он и так сейчас не на своем месте.

- Мне будет необходимо ваше присутствие там, Лестрейд, - спокойный тон Майкрофта невыразителен и выразителен одновременно.
- И абсолютно не нужно ваше присутствие тут, - слишком четко за произнесенным слышно не произнесенное.

И какого же черта? А ведь он, Грегори Лестрейд, всегда гордился своей выдержкой. Хладнокровием. Терпением. И искренне считал, что после того, как в его жизни (точнее в работе, но инспектор Скотланд-Ярда давно уже забыл, зачем нужно разделять эти понятия) появился Шерлок Холмс, его психике уже ничего не страшно.

Как он был наивен, инспектор понимает только сейчас, вынужденный делить - уже четвертые сутки! - дом на двоих с его старшим братом.

Ну конечно - заграничная командировка - и его повысили до няньки, кухарки, уборщицы и секретарши одновременно. Ах, да. Это у Холмсов называется "временный телохранитель" и "доверенное лицо". И "сложности во внешней политике-даже с моими связями-Лестрейд, ну как вы не понимаете..."

Лестрейд находит телефон Майкрофта - тот, что для связи с местным резидентом, достает синюю салфетку (во втором ящике, для сервировки стола в первой половине дня), и относит Холмсу его завтрак: поднос, кофейник (только свежемолотый кофе, не доводить до кипения, что вы!), молочник (обезжиренное, необходимо следить за собой...), сахарница (на всякий случай), фарфоровая чашка. И блюдце. Мать вашу, чертово блюдечко с ажурной каемкой.

Его благодарят кивком (если ему угодно рассматривать это телодвижение именно как благодарность), и не глядя протягивают руку за чашкой.

- Без молока и сахара. И телефон.

Лестрейд порывается сказать, что он не Антея, но тут же плюет на это бесполезное занятие. Ну и что, что не Антея, подумаешь, какая мелочь!

Все равно, кроме него "из людей Майкрофта Холмса" тут никого нет.

- Но ведь я не телохранитель.
- Уровень физической подготовки достаточен.
- И не ваш агент.
- Мне необходим кто-то не из моих людей. И тот, кто способен проявить самостоятельность в экстремальной ситуации. Взгляд со стороны, если хотите.
- Но почему я?
- Считайте это настоятельной рекомендацией...

Только почему-то внезапно оказалось, что в соглашении, заключенном с боем, не хватает кое-каких деталей.

Сотрудничество с местной службой безопасности. Контроль над ситуацией на месте, пока Майкрофт на переговорах. Изучение - и непосредственно, и по бумагам с грифом "совершенно секретно" - тех немногих, приглашенных на международный саммит. Обсуждение деталей. Жизнь под контролем нескольких десятков снайперов. Да. Однозначно, да.

И нет, однозначно нет - варить кофе. Принимать заказы из местного ресторана - несмотря на закрытость зоны, сфера обслуживания тут на высоте. Записывать гениальные планы - вот сразу же, и ни секундой позже. Кидаться звонить по десятку номеров разом. Следить за приходящими убираться горничными. Сосредоточенно и дотошно осматривать гостиную после любого... вторжения. Искать камеры, подслушивающие устройства, подброшенный компромат.

- Мы не на своей территории, об этом следует помнить.

Перехватывать коробки с любимой пиццей, чтобы они не вылетели в мусор. Натирать до блеска фарфоровый сервиз. Делать вечерний чай. И - мелкое хулиганство - игнорировать укоризненно-обжигающий взгляд в пользу эклеров.

Терпеть несносное, невыносимое занудство. И традиционный салат из брокколи на поздний завтрак - цена пиццы, которую пришлось отстаивать с боем.

- Это намного лучше, чем человеческая голова в холодильнике, - ехидничает в его воображении Джон Уотсон.

Но...

- Инспектор, охрана сменилась на десять минут раньше обычного, проверьте.
- Инспектор, согласуйте завтрашний график переговоров.
- Инспектор, найдите горничную - у меня нет отглаженных костюмов.
- ...через десять минут ваше присутствие будет нежелательно.
- ...еще чаю. А этот слишком крепкий.
- ...позвоните Антее, продиктуйте список, я занят.
- ...не думайте так громко, это мешает.
- ...вряд ли эти цифры вам что-либо скажут.
- ...отлично, можете быть свободны.

Лестрейда прямо-таки чертовски бесит эта немногословность, отстраненность и занудство там, где не надо, и цепкий взгляд, внимательность - тоже.

И настойчивость в том, что совершенно не касается "скромного служащего британского правительства", и собственное неумение отстаивать то, что имеет отношение только к самому Грегори, и ехидные (в те нечастые минуты, когда внимание Майкрофта обращено не на цифры-бумаги-анализ, а на него самого) подколки, на которые совершенно нечего ответить. Так, чтобы не казаться хотя бы самому себе впавшим в детство.

И он жует эту чертову цветную капусту. И варит кофе. И даже как-то раз гладит "боссу" рубашку. Выбирает галстук в тон. И просто душит в себе желание, предоставив все это в распоряжение "начальства", встать на цыпочки и запечатлеть на гладко выбритой щеке легкий поцелуй, и обязательно вставить что-то типа "ты у меня такой несамостоятельный, дорогой..."

Мечты-мечты... Он автоматически выполняет все указания, все четче и четче представляя ошарашенное лицо Майкрофта, и щурит глаза довольно. Но этого слишком мало для того, чтобы слишком быстро накапливающееся раздражение исчезло.

И вот сейчас он уносит поднос, на котором снова едва тронутая Майкрофтом пародия на полноценный завтрак. И еле удерживается, чтобы не шмякнуть его об пол, мысленно присуждая доктору Уотсону медаль "За мужество".

И думает, что если так продолжится - до завтрашнего вечера, когда бумаги, регулирующие зоны влияния на спорные территории, будут подписаны делегатами четырех стран - он просто не дотянет. Не выдержит. Взорвется.

Он взрослый мужчина, полицейский, инспектор, у него куча людей в подчинении и признание в любимой работе, и...

- Черт, - легким выдохом звучит за спиной. Лестрейд подумал бы, что ему послышалось, но крышка ноутбука захлопывается и Майкрофт резко поднимается.

- Что-то случилось? - Грегори разворачивается и видит напряженную спину. Майкрофт выдыхает и расслабляется, снова делая вид, что контролирует ситуацию - просто любопытствует, как там вид за окном.

- Все в порядке, - слишком спокойно.

Поднос почти роняется на тот же журнальный столик, с которого его только что взяли. Инспектор полиции подходит к окну, встает рядом, почти касаясь плечом чужого плеча, ожидая, что Майкрофт, успевший в первые же полчаса их совместного проживания на "нейтральной территории" сообщить ему о том, что его раздражает неконструктивный тактильный контакт, сейчас же отодвинется. Но тот стоит, словно не замечая Лестрейда рядом.

- Неправда. У нас все плохо?

- Все в порядке.

- Все не в порядке. И я должен знать, что именно... И, в конце концов, зачем я тут - на самом деле - тоже.

И как-то совсем уж нехарактерно для себя Майкрофт пожимает плечами и устало трет переносицу. Лестрейд внезапно понимает, как у него сейчас - после четырех суток почти непрерывного бдения за цифрами-экранами-столами переговоров - должны болеть глаза.

- Ладно... ладно. Я не могу его вычислить.

- Его?

- Его, ее, какая разница? Утечка, разглашение, уровни доступа. Саммит летит ко всем чертям. И совсем не к тому результату, который нам необходим. Информация, которую мы должны были обменять, уже преподнесена американскому послу на блюдечке. Все причастные по результатам двух перекрестных проверок чисты.

- Шерлок?

- Работает. В Лондоне.

- А твои люди?

- Все мои люди работают. Все мои люди под подозрением.

- Ладно... ладно. - Лестрейд трет виски, мгновенно переключаясь с роли "домохозяйки" на привычный - более привычный, хорошо - образ действий. - Поэтому...

- Да. Поэтому ты.

- Ну что же, давай разбираться заново.

- Хм? - скептицизм в голосе Майкрофта перекрывает нервозность... или это Грегори Лестрейду просто хочется хоть раз услышать любую человеческую эмоцию в голосе своего временного сожителя?

- Ну... не так давно мне кто-то что-то говорил про несомненную ценность моего "взгляда со стороны..."

Они так и стоят плечом к плечу, один - не спешит отодвигаться, второй - пытается проанализировать ситуацию: количество причастных неизвестно абсолютно, ситуация на месте, как и причина инцидента, – лишь в общих чертах, что нарыл Шерлок - тоже неясно, а более или менее важную информацию, насколько он успел изучить привычки Холмса-старшего, ему придется вытягивать едва ли не клещами.

- Наверное, это семейное… - вздыхает инспектор, и тут же отрешается от лирики, пытаясь спрятать поглубже какую-то уж слишком недостойную и… трусливую мысль: если уж Майкрофт Холмс не смог, что надеюсь выяснить я?

Но упрямства Грегори Лестрейду не занимать, поэтому вслух он произносит совсем другое:

- И сколько у нас времени на то, чтобы добраться до глубин этой мрачной истории?

Полицейский пытается шутить, но краем сознания акцентирует, что его «напарник», обычно предпочитающий кресло, впервые за все это время стоит у окна, словно интересуясь прекрасными видами Швейцарии. Хоть местечко и не имеет названия, а на картах (ну, на некоторых картах) обозначено как SD-08 F, пусть сюда и можно попасть только по именным пропускам, имеющим несколько степеней защиты, пусть охраняет всех этих министров, послов, дипломатов и их референтов отряд специального назначения, но трудно ведь не заметить, что представитель Британии не особый почитатель пасторальных видов…

Но додумать мысль ему не дают. Майкрофт Холмс взвешивает в руке гладкую черную многофункциональную пластину, сверяется с ней, и, видимо, отправив кому-то сообщение, изрекает:

- Не так уж и много. Сегодняшний день и завтрашнее утро. День можно вычеркнуть – избежать официоза нам не удастся, даже на грани провала. Вечером – подписание соглашения. И до этого времени необходимо выяснить и договориться. У меня есть еще кое-что на обмен… но в этом случае бумаги обойдутся нам слишком дорого, особенно если учесть брешь в системе безопасности…

- Понятно, - кивает Лестрейд, разворачивается, едва задевая плечом собеседника, и, усевшись в полюбившееся британскому правительству кресло, открывает крышку ноутбука, игнорируя возможное возмущение работавшего за ним Майкрофта, - здесь досье на всех твоих людей?

По старой и давно укоренившейся привычке инспектор, сам того не замечая, переходит на ты, задавая вопросы… и словно уравнивает их. И снова Холмс не поправляет. Не удивляется. Не возражает.

- Нет, центральный сектор. Личные дела, и отчет по каждому из них за последнюю неделю.

- И кто собирал информацию?

- Каждый проверяет каждого: мои люди поделены на… несколько отделов. Состав меняется, перетасовывается, кто-то уходит, кто-то зачисляется. Находящийся в одном проверяет по человеку из другого, и этот самый проверяемый – также нескольких. Информация опять же систематизируется, фильтруется, анализируется, и отклонения…

- А анализировал кто?

- Я лично, инспектор.

- Это же столько… я даже прочесть все не успею.

- Неудивительно, хм. Так, на чем я остановился? Ах, да, ни одного даже самого малого отклонения или несоответствия в результатах проверки. Где, когда, что и с кем. Распечатки звонков, расписание встреч, и еще много разного... Или все мои люди чисты, или все поголовно – перевербованы. И если вероятность первого еще реальна, то второго - равняется нулю. Но в любом случае мы в тупике.

- Ну, не только же ваши люди в курсе… э… переговоров?

Губы Майкрофта изогнулись в саркастической улыбке, которую «зритель» все равно не увидел… и не оценил:

- Премьер-министр? Ее величество? Вряд ли моих полномочий хватит потребовать проверки их личных секретных служб.

- Получается, вариантов нет? Если это твои люди – заново перерыть эту кучу информации и найти то, что ты пропустил…

- Я ничего не упустил.

- Хм, ну да, действительно. Значит, не твои… И что нам в таком случае делать? Вычислить его и доказать факт измены мы все равно не можем.

- Ну почему же? – в голосе Майкрофта звучит что-то странное, новое и настолько лениво-опасное, что Грегори отрывает взгляд от тускло светящегося экрана и смотрит, смотрит на расслабленную стройную спину, обтянутую прекрасно сидящим пиджаком.

- Даже в доме. Даже утром… - мелькает идиотская мысль, мешая уловить что-то не сходящееся в этой ситуации. Слова, действия, линия поведения… все одновременно и в пределах нормы, и невозможно диссонирует между собой.

Но это же Майкрофт Холмс… и именно это чертовски бесит!

- И что же? – поддерживает дурацкий диалог Лестрейд.

- Наблюдайте… - плечи на мгновение натягивают темную ткань, и тут же расслабляются. – Есть шанс, что заметите… Контрольное время – десять минут.

- Что ты… Что вы несете? – вскакивает с кресла Грегори, и делает резкий шаг в сторону Майкрофта – у них предатель, потеря информации и угроза срыва операции, у них мало времени и куча работы, а этот… достойный брат своего же брата начинает играть в «угадайки»!

- Кофе. Подайте мне кофе, пожалуйста.

Инспектор застывает на месте, глотает воздух и сдавленно, шипяще чертыхается, так, что слов не разберешь, но зато интонацию – вполне. Хватает многострадальную и ни в чем не повинную чашечку с остывшим напитком, и торжественно вручает застывшему на своем посту Майкрофту.

Тот кивает и улыбается – правда, улыбается уголком губ и как-то немного нервно, но все же. У Грегори у самого становится теплее на душе от этой улыбки (во всяком случае, другого описания своему состоянию найти он не может, хоть и сохраняет присущую случаю суровость на лице), и он облокачивается на стену у самого краешка незадернутой шторы, так, чтобы видеть хорошо освещенное неярким солнцем лицо Майкрофта.

- Спасибо, - благодарит тот и делает маленький глоток.

И тут выключают время.

Грегори ищет – и не находит в памяти прецедента, и подбирает просящуюся на язык и подходящую случаю колкость по поводу запоздавшей признательности.
Майкрофт берет чашку сразу в обе руки и делает глубокий прерывистый вдох.
Солнце скрывается за облаком.
Грегори Лестрейд отстраненно и совсем не удивленно рассматривает характерную подвижную синюю точку на недавно собственноручно подобранном им галстуке.
Наблюдает, как его собственные руки резко толкают Майкрофта на пол.
Понимает, что и сам падает следом.

Сухой треск.
Звон стекла.

И время взрывается ликующим хохотом.

Майкрофт лежит на спине, в его взгляде, устремленном на Лестрейда, который навис над ним, причудливо мешаются торжество и негодование. Грудь его – их? – намокла, и на мгновение инспектор пугается, что пуля все-таки нашла цель, и это теплая кровь его ненормального напарника, но потом понимает, что ему все же придется гладить еще одну рубашку – просто костюм Майкрофта залит кофе…

Его пробирает истерический хохот, и всеми силами он снова сдерживает в себе такое тщательно отрепетированное «я поглажу, ми-илый», и утыкается носом куда-то в грудь Холмса, и заодно думает о том, что тот как-то слишком долго не возмущается.

Тихо, но пронзительно пиликает телефон.

Майкрофт на ощупь находит в кармане пиджака так и не выпавший мобильный и просматривает входящее сообщение:

- У нас получилось.

- П-получилось?

- Да. Теперь все зависит от того, насколько быстро в данном случае сработает Шерлок и насколько хороша здесь служба безопасности.

Майкрофт набирает чей-то номер и начинает раздавать указания. Кто, куда, сколько, оцепить по периметру…

Секунда, десять, тридцать, минута… Лестрейд так и не меняет положение, рассматривая с близкого расстояния невозмутимое лицо только что спасенного, и думает о том, что не хочет знать, как и на какую наживку ловил преступника Шерлок там. Все-таки эти Холмсы стоят друг друга…

Лестрейд ловит нарочито удивленный взгляд Майкрофта и поясняет:

- С Вами жить… невозможно!

- Вы со мной не живете. Мы временно сосуществуем, – отвечает ему с царственным достоинством распластанный и придавленный инспекторским телом к полу.

- Сосуществовать – тем более! Вы – просто невозможный идиот.

Если инспектор и ожидал ответа, то ему пришлось удовольствоваться невозмутимым фырканьем, которое скорее намекало на то, что им пора бы уже встать и заняться делом.

Ну, хоть в чем-то они достигли согласия… но только пытаясь подняться, Грегори Лестрейд наконец заметил, что у него дрожат руки.

* * *

- И чья это была идея? – Лестрейд меряет шагами комнату, игнорируя переодевающегося в первую попавшуюся чистую рубашку Майкрофта – даже после покушения этот человек отказывается выходить на улицу в неподобающем виде.

- Моя, - пожимает плечами тот и шипит, потревожив необработанную ссадину – Лестрейд умудрился уложить его на пол аккурат впритык со спинкой дивана, но кожу, содранную вскользь, все-таки саднило. И отмахивается в ответ на укоризненный взгляд. – Потом, все потом. Это не смертельно.

Холмс затягивает отточенным жестом галстук, и они наконец срываются в погоню. Громко сказано, конечно, но, после нескольких слишком спокойных дней, инспектор воспринимает это именно так: наконец-то азарт, новые улики, опасность того, что подозреваемый ускользнет и предвкушение победы. У тех, кто слишком часто общается с детективом-социопатом, а уж тем более с его нарочито скромным, но чертовски проницательным братом, это ощущение входит в привычку, но при этом не притупляется – каждый раз заново, на грани возможного, и снова – восхитительно, непередаваемо, так не бывает… тем более, что Майкрофта особо к черту не пошлешь.

Грегори немного притормаживает и на ходу пытается понять хотя бы часть того, что сейчас втолковывает ему Майкрофт:

-…всегда есть шанс сыграть от противного. Нельзя вычислить того, кто сдал – надо найти и воздействовать на того, кому сдали. Через третьих лиц мы…

- Мы?

- Делегат от Франции у меня в очень большом долгу… и об этом никто не знает. А то, что я отказался с ним ужинать, еще ни о чем не говорит.

- Чувствую, по возвращении мне придется менять профиль работы… Я теперь почти что профессиональный политик.

- Пойдешь ко мне вместо Антеи?

- Упаси Боже! Я прикончу тебя вернее этого снайпера в первый же рабочий день… Кстати, почему именно сейчас?

- Что?

- Снайпер.

- Реакция. И верный расчет. Мистер Дейвис, с которым у нас не состоялся торг, связался со своим осведомителем, которого скомпрометировали по моей просьбе, а тот, видимо, решил убрать меня – или брата – пока не выплыло что-то еще. Тем более что доказательств реальной ценности предоставленной информации у него нет - потому что у них тоже не так много времени, на проверку не хватит, и они решили перестраховаться…

- Что, в Шерлока тоже стреляли?

- Да. Он цел.

- Вы… Ты… - у Грегори теперь вообще нет слов. Не потому, что он сбил дыхание, переговариваясь на ходу, а потому что… он не знает как реагировать.

Переходит на быстрый шаг с легкого бега и теперь смотрит в спину Холмса, смотрит на человека, подставившего под пули родного брата… и вставшего туда же.

Эта мысль хоть отчасти, но примиряет его с происходящим, и он догоняет Майкрофта. Дергает за рукав, тянет остановиться.

- Может, Вам не стоит туда соваться – я могу и сам выяснить, что обнаружила охрана, а вот повлиять на ход переговоров, если что – явно нет.

- Как это свойственно людям – недооценивать себя. В подобных пустяковых задачах… - Майкрофт укоризненно кивает головой, но тут же добавляет, скорее для себя, чем для Лестрейда, - впрочем, это предсказуемо… Нет, мы идем вместе. Наш противник, кем бы он ни был, вряд ли успел бы подготовить запасной вариант – и в Лондоне, и тут. Слишком… много хлопот. И топорный стиль работы… нет, нам сейчас ничего не угрожает.

- Хорошо если так, - Грегори все равно взвинчен, и когда они подходят к группе людей в камуфляже, он отодвигает Майкрофта себе за спину, хотя и представляет, как глупо выглядит этот жест, но собственные инстинкты оказываются сильнее.

- Сержант Рэй. Снайпер снят. Убит при задержании.

- О черт, - стонет еле слышно Майкрофт сзади, и все-таки обходит Лестрейда сбоку, толпа солдат перед ним расступается, он наклоняется над трупом.

Лестрейд рядом, напряженный, натянутый как струна, и от нервозности не спасает ни куча вооруженных людей вокруг, которые вроде бы как их защищают, ни то, что Майкрофт уверен, что все в порядке и опасности нет. Он осматривается по сторонам и присаживается на корточки рядом с напарником, оглядев одним цепким взглядом труп - ничем не примечательный, кстати, труп - и теперь следит за лицом Холмса-старшего.

Оно не такое выразительное, как лицо Шерлока, но – когда он успел научиться его читать? – и на нем видны оттенки эмоций: сосредоточенность, недовольство, попытка вспомнить что-то, и практически сразу же – улыбка. Улыбка уже победившего.

Лестрейд переводит взгляд на руки напарника и не успевает заметить, что именно тот прячет в карман пиджака.

- Все в порядке, - разгибается тот и зовет сержанта. – Рэй!

- Да, сэр?

- Будешь составлять рапорт, не забудь сверить показания со мной, перед тем как нести его на подпись к начальству... О, мистер Дейвис, доброе утро!

Лестрейд только сейчас видит невысокого нервного и довольно пожилого мужчину, одновременно и взвинченного и подавленного. Тот самый, с кем не состоялся торг. Тот самый, из-за которого они торчат здесь. Тот самый, из-за которого стреляли в Майкрофта…

- Доброе утро, мистер Холмс. Что это? Попытка покушения?

- Что вы, что вы! Просто несчастный случай. Уберите его, - лицо Майкрофта и безмятежно, и озабоченно одновременно. – Вы не ко мне, случайно, шли?

- О нет, просто решил прогуляться, подышать свежим воздухом, коллега.

Они уже давно оставили позади и труп, и суетящуюся охрану, и их разговор проходит так, словно действительно – кроме погоды и последствий нездорового образа жизни их обоих сейчас ничего не интересует.

Лестрейд ненадолго задумывается, может ли он оставить их вдвоем, или лучше положиться на амплуа недалекого и параноидально настроенного телохранителя, и все-таки догоняет беседующих, приноравливаясь к чужому шагу – но чуть позади.

Майкрофт оборачивается и ловит его настороженный взгляд своим – цепким и признательным. Все правильно – Грегори не знает, что и почему, но это воистину потрясающее ощущение…


* * *

…анализ, синтез, сравнение, разложить по полочкам, выявить неявные закономерности, вычислить возможность совпадений, просчитать предполагаемые векторы развития ситуации, свою реакцию и линию поведения относительно любого возможного поворота событий…

…улыбаться, неярко, нечетко, вежливо, поддерживая неспешный разговор, вспоминать позапрошлогоднюю встречу в Токийском Университете, лавировать среди намеков, не выдавать ни грана нужной или потенциально нужной информации, касаться в разговоре общих знакомых, вызывая на так и просящуюся на язык откровенность…

…ощущать спиной острый взгляд, но не тот, что клинком между лопаток, а тот, что защищает лучше бронежилета, отряда спецназа и ангела-хранителя разом…

Вспоминать, анализировать, делать выводы. Как же все не вовремя… Делать выводы.

…тело, сломанное шальной пулей, безликое оружие, мобильный телефон, на котором не успели запустить код ликвидации информации – типичный смертник, но!

…руки, прижимающие его к полу, взгляд – одобряющий, нервный, осуждающий, оживленный, растерянный, негодующий, обещающий, смущенный, и?

Делать выводы…

Майкрофт смотрит в глаза тщательно прикидывающемуся безмозглым секьюрити Лестрейду и знает, что сейчас тот его понимает – без слов, без жестов, просто… ощущает:

- Спасибо.
- Не стоит, - так молча, так громко.

Делать выводы.

Мертвый снайпер – типичный южанин, загоревший и ширококостный. Лестрейд – отчаянно-спокойно и по кругу до сих пор считающий вдохи и выдохи. Дейвис Марк, американский посол, задумчиво вспоминающий отличную итальянскую кухню… и свою компанию сегодня за завтраком.

Делать выводы.

Пожать руку своему партнеру по политической горячке. Наткнуться взглядом на прикрытые брезентом носилки. Почувствовать легкое прикосновение к собственному запястью, кивнуть в сторону их общего дома, споткнуться, удержаться на ногах… не самому.

Лестрейд дисциплинированно отстает от него на полшага, с правой стороны, прикрывает – и где он понабрался этих отвратительных привычек доморощенных телохранителей?

Майкрофт читает его волнение – по глазам, нервным пальцам, жестам, дыханию, взволнованно пульсирующей на виске жилке, читает даже глубже, чем нужно, но тут ничего не поделать: он давно перестал заставлять себя не замечать. Он замечает – и дает выбор. Но почему все так не вовремя? Но что делать, если сам выбирающий этого выбора не видит – не замечает?

- Мистер Холмс? – возвращает его к реальности негромкий, самую чуточку насмешливый голос. Грегори Лестрейд застрял между ним и входной дверью в коридоре: Майкрофт вошел и застыл прямо посреди коридора, и деваться инспектору некуда – разве что «обтекать» по сторонам, но это явно ниже его достоинства.

Майкрофт приходит в себя и направляется в свое излюбленное кресло в гостиной – к ноутбуку, информации и пролитому кофе. Его аккуратно, но настойчиво перехватывают и ведут на кухню: там аптечка.

- Это не смертельно, - но Лестрейд до забавного непреклонен. Кажется, или он всегда перебарщивает с хозяйственностью и ответственностью во второстепенном?

- Это нужно. Я же не в больницу Вас везу.

- Грегори Лестрейд, когда Вы уже определитесь?

- В смысле?

- Я бы предложил вам посчитать, сколько раз только за сегодня Вы перешли на «ты» и обратно, но Вы явно не вспомните.

- Эээ…

- Все нормально. Пожалуй, человеку, спасшему мне жизнь, можно называть меня Майкрофтом.

- Спасти тебе жизнь? Какая мелочь… - фыркает Лестрейд, понимая намек, чуть смущенно, но отчетливо гордо и… что-то еще едва заметное в интонации, что Майкрофт не успевает поймать и систематизировать. – А вот обработать тебе спину… Это истинный героизм. Так ты снимешь рубашку?

Холмсу лень возражать, ему почему-то сложно вдыхать, как будто это первый раз – позволить осмотреть себя на предмет повреждений телесного покрова. Пальцы путаются в тугих пуговках воротничка, галстук ехидно выскальзывает, не давая снимать себя. А сзади – отчетливо слышимое ровное чужое дыхание, от которого почему-то хочется развернуть лопатки, распрямляя и так максимально подтянутую спину.

- Помочь? – тут в инспекторский голос добавляется изрядная доля ехидства и четкое ощущение чего-то недосказанного, словно проглоченного в последний момент.

Майкрофт независимо фыркает и все-таки приспускает непослушную рубашку с правого плеча, показывая Лестрейду шикарную ссадину на верхней части руки и приличный синяк на лопатке.

Шуршание в аптечке, резкий запах какого-то антисептика, и ощутимое, хоть и легкое прикосновение к воспаленной коже. Грегори еще немного отодвигает тонкую ткань, аккуратно и чутко проводит влажной ваткой по бледной, не помнящей загара коже, тихонько дует, зная по собственному опыту, что жечь должно неимоверно, а потом словно в забывчивости проводит кончиками пальцев по самому краю здоровой кожи.

Холмс ожидает чего-то подобного и делает вид, что вполне контролирует ситуацию. Но именно поэтому тихий полувздох – полустон, который он не удерживает – слишком острым оказывается ощущение – получается на самую чуточку более чувственным, чем полагается быть реакции на боль и неудобство.

И именно эта малость не ускользает от внимания Лестрейда, давая ему понять, что он все делает правильно… неправильно… но чертовски верно.

Ситуация почти критическая, Майкрофту кажется, что она вот-вот выйдет, если уже не вышла, из-под его контроля. Но, почему-то, вместе с тем он уверен, что если этого не произойдет – это будет очень и очень большим разочарованием для Холмса-старшего.

Делать выводы… И проверять на практике правильность своих умозаключений.

- Что-то не так с моей спиной? – прерывает затянувшееся слишком выразительное молчание Майкрофт, который устал выдерживать пристальный взгляд, который – он ощущает это кожей – скользит по его спине, словно лаская ее.

- О… нет, все в порядке.

- Ты не умеешь врать, - бросает – провоцирует Майкрофт.

- А ты – не такая уж и бесчувственная скотина, которой пытаешься казаться…

У Холмса от такой дерзости, бесцеремонности и нелогичности смены темы перехватывает дыхание. Он открывает рот, чтобы осадить-уколоть-запретить… но не успевает.

Тонкие сухие губы прихватывают нежную кожу там, где шея переходит в ключицу, легкий поцелуй тотчас же перетекает во влажный полуукус, и это настолько приятно-приятно-приятно, что Майкрофта просто выгибает. По напряженной спине сбегают мурашки, а мир переворачивается с ног на голову.

И только Лестрейд, через какое-то время, с удовлетворением и твердым решением не думать ни о чем и не включать обратно инстинкт самосохранения, рассматривает четко выделяющийся засос на шее своего… эээ… просто Майкрофта. И размышляет о том, что его очень удачно можно будет прикрыть воротником рубашки.

Холмс резко разворачивает и гневно морщится, когда его притягивают за локти, поближе – он привык принимать решения сам и только сам. Но сейчас для Грегори это почему-то не имеет никакого значения.

Почему? Но и для самого политика сейчас это отходит на задний план, ведь на переднем – прищуренные глаза, цепкие руки и неровно поднимающаяся грудь Лестрейда.

- Ты… - вот что сейчас сказать? – тебе не кажется, что ты несколько торопишь события?

- То есть, по остальным пунктам возражений нет? – темно-карие радужки становятся почти черными.

- Я… - этот день точно надо будет сделать какой-нибудь национально значимой датой – Майкрофт понятия не имеет, что говорить. Конструктив не важен, не нужен, лишний… Рациональность дает сбой, и даже потребность скорейшего решения проблемы государственной важности вальяжно шествует на задворки майкрофтовского сознания.

- Кофе я тебе варил, рубашки гладил, охранников отшивал, отмазывался за тебя за завтраками и ужинами, жизнь спас, наконец, и даже брата твоего умудрился не прибить под горячую руку ни разу – цени. Так что нет, я не считаю. Да и ты, думаю, не считаешь… точнее, я в этом уверен.

Майкрофт хочет сказать, что уверенность свою не стоит подтверждать ни долгим поцелуем, когда у них ни секунды лишнего времени, ни объятием, от которого у него вот-вот затрещат ребра, ни – вот что за отвратительная привычка прикладывать его обо все возможные и невозможные поверхности? – решительным, видимо, чтобы не сбежал, новым знакомством его многострадальной спины с ближайшей стеной.

Он много чего хочет сказать – как минимум то, что это все жутко не вовремя. Но чуть ли не первый раз в жизни он принимает решение в пользу участия в процессе, а не занудства. Все-таки Майкрофт Холмс всегда умеет выбрать самый правильный вариант.

* * *

Подставить шею, повернуть голову, легким прикосновением направить губы и руки Грегори туда, где хочется больше всего…

Даже прижатый к стене и загнанно дышащий, даже сбитый с толку и растерянный, Холмс продолжает управлять ситуацией. Инспектора это искренне восхищает, несмотря на легкое опасение, что Майкрофт вот-вот опомнится и… и все. Поэтому Грегори не собирается ни рефлексировать, ни останавливаться.

Он подносит к губам руку Холмса и, не переставая фиксировать его талию, тщательно зацеловывает ее: пальцы, чуть прикусывая подушечки, костяшки пальцев, тонкие линии на ладони и четко прорисованный бледными жилками рисунок запястья. Дальше его не пускает манжет, но с манжетом можно справиться… впрочем, ну его к черту… и Лестрейд нетерпеливо возвращается к губам, к шее, к ключицам, краем сознания все-таки отмечая, что его медленно, но педантично тоже раздевают.

Мгновение, очень коварная ухмылка и Майкрофт уже распластал Лестрейда на стоящем рядом обеденном столе, склонился лицом к лицу и принялся изучать, ощупывать взглядом. Такой плотности и ощущаемости чего-то среднего между осмотром и допросом без слов Грегори не помнил ни у кого. Надо было что-то спросить, сказать, заполнить очень личное, интимнее секса-совместной-жизни-душевного-стриптиза молчание, но теперь, как назло, ему в голову не приходило ничего остроумного.

Глаза не отпускали глаза, серые словно выпивали карие, контролируя… или заставляя расслабиться, кто знает. Грегори сражался – и это было именно сражение.

Я хочу быть здесь, с тобой, под тобой или над – без разницы, ты ведь тоже этого хочешь.
Я чувствую тебя, и твои опасения, и твою власть – власть притягивать.
Я прикасаюсь к тебе – пальцами, кожей, душой, взглядом… и ты отвечаешь на мои прикосновения.
Я доверяю тебе – даже если в следующее мгновение ты снова встанешь под пули – и я встану с тобой, перед тобой. Сам.
Я не знаю почему – и ты тоже не знаешь, хотя ты и много умнее меня.
Но ведь это не важно, правда?

И странное противостояние заканчивается так же быстро как началось. Майкрофт расслабляется, трется телом о тело, явно недовольный количеством ткани на них обоих и шипит от резкой боли в руке, и все равно целует дико довольного чем-то Грегори, и прикусывает его губы, и трется носом о скулу, и мстит отметиной на груди, чуть выше соска…

И всю эту идиллию прерывает пиликанье телефона, который… о Боже! - принес с собой Майкрофт.

Дело, работа – Лестрейду словно наяву видится переключение «режимов» в голове у Холмса – чувства снова переводятся в цифры, а желания – в оптимальные варианты. Но он успевает вклиниться в необратимый процесс, перехватывает руку, тянущуюся к драгоценному в плане расследования телефону, который валяется где-то на полу, видимо выпав в процессе, и снова опрокидывает Майкрофта на себя.

И вновь – глаза в глаза. Вызов.

- Мы не закончили, - в голосе инспектора и напряженность, и легкая смешинка.

- Сейчас не время… - упирается Холмс руками в стол по обеим сторонам от головы Грегори.

- Буквально только что тебе это не мешало.

- Ммм… это было временное помутнение рассудка.

- Сойдешь с ума еще раз? – серьезно, сжав губы в тонкую полоску, и понимая, что от ответа зависит многое, слишком многое. Это не знание, но интуиция, инстинкт и нежелание возвращаться на исходные позиции. Обвить руками, обеими, талию, прижать к себе – задохнусь, но не отпущу.

Глаза, только что раздраженно-стальные, снова смягчаются.

- Как же с ним будет нелегко… - успевает подумать Лестрейд, перед тем как Майкрофт независимо фыркает и расслабляется, не пытаясь уйти от прикосновений, и впивается в его губы властным – слишком властным для сохранения кажущейся незаинтересованности – поцелуем.

- Пожалуй… - это согласие, извинение, сожаление о том, что их прервали и еще куча всего, что обычные люди как-то не умеют выражать в одном слове. Холмс умеет. А Лестрейд слышит. И снова читает и это, и то, что осталось за смыслом, между строк и интонаций. Словно внезапно появившаяся настройка друг на друга сбилась на мгновение, но тут же вернулась. – Но время не терпит.

- Не терпит, - соглашается инспектор полиции. Встает тоже, шагает следом, потирает поясницу, в которую впивалась кромка стола и присаживается на корточки рядом с сосредоточенным Майкрофтом. Тот уже рассматривает входящее сообщение, но тянет руку, чтобы чуть-чуть не удержавший равновесие Грегори не завалился набок. Помогает удержаться… и не отнимает пальцев.

- Так что там? – вопросительный знак в сообщении, на взгляд Лестрейда, не слишком содержателен.

Но Холмс-старший доволен.

- Телефон. У нас есть номер телефона. Его телефона – того, кто стоял за снайпером, которого так неаккуратно подстрелили. Надо его пробить в базе, выяснить, где сейчас адресат. И еще… раз он написал, значит, он не присутствует непосредственно здесь или его люди не отличаются хорошей реакцией – покушение провалилось где-то полчаса назад, а он еще не в курсе…

Полчаса? Грегори задает вопрос часам, невозмутимо тикающим на стене, и удивляется себе же. Ему показалось – с утра прошло если не полвечности, то полжизни точно. Но изумляться некогда.

Он прямо на кухню, чуть ли не на пол, на котором они так и сидят на смятых рубашках, приносит ноутбук, забивает в поле поиска номер. Адресат засекречен, даже код доступа Майкрофта пасует. Холмс искоса смотрит на него, и инспектор снова понимает – без слов. Переходит на другую вкладку, режим слежения со спутника – и вот, наконец-то. Лондон.

Холмс кивает, не удивляясь.

- Ну, я так и предполагал. Круг подозреваемых, если учесть все последние данные, сузился буквально до трех человек. Другое дело, что окончательно расставить все точки над «i» я смогу только вернувшись в Лондон. Надо предупредить Шерлока, пусть будет осторожнее… Напишешь Антее?

Лестрейд дисциплинированно набирает одно сообщение, потом второе, отправляя их по адресам, но не удерживается и уточняет:

- Теперь она вне подозрений?

- Никто не может быть полностью чист… шучу. Видишь ли, скрыть от меня свой телефон она может только будучи под опекой премьер-министра или кого-то из личной секретной службы Ее Величества – если тот, кто их организовал, действительно из Англии, а не иностранец. Но, как мы выяснили, он в Лондоне, а там сейчас ни одного чрезвычайного посла – и все номера телефонов штатных дипломатов посольств учтены, доступ к ним я имею. Так вот, причастность Антеи исключена – Шерлок последние несколько суток не выпускал ее из виду. Покушения прошли без ее участия. Зачинщик не здесь – и единственный козырь, как мы видим, он уже использовал. Если бы он знал, что его человек мертв и не самоликвидировался, он бы никогда не позволил себе так легко раскрыться…

- Самоликвидация?

- Видно, что ты ничего не знаешь о людях, готовых на все. На все абсолютно. Он же запустил код уничтожения информации – и сигнал о том, что все провалено, но подтвердить не успел – случайная смерть сыграла нам на руку. Сомневаюсь, что у него была действительно возможность уйти – скорее какой-нибудь парализатор ЦНС в рукаве…

- И? – инспектор до сих пор мало что понимающий, но судорожно пытающийся разобраться во всем и сразу, хватается за голову.

Майкрофт морщится, но разжевывает информацию:

- Из моих людей здесь только ты – но ты не мог организовать покушение. Покушение не удалось, но он об этом не знает – значит, не настолько у него развязаны руки, как он пытается показать. Далее… сегодня я говорил с Марком. Тот – а я уверен, что сделал правильный вывод из его обмолвки – получил информацию не лично, а по е-мейлу. Из заинтересованных – действительно заинтересованных лиц – только он и я. Франция и Италия отпадают – просто потому, что это спор между нами, а они здесь как наблюдатели. Впрочем, свою роль они сыграли, увеличив количество переменных. Потом… единственное последствие, которое реально могло бы быть неприятным в случае невыгодных для нас условий договора – пятно на моей политической карьере. Война бы не грянула в любом случае, а информация… это очень нестабильная валюта, поверь. Хотя и важная. Безусловно. Поэтому ищем: Лондон, я не имею выхода на него, он имеет отношение к политическим верхам, знает моего брата как первоклассного детектива – иначе не стал бы устраивать еще одно, в целом не нужное, покушение. Заинтересован в моем провале… и, скорее всего, планирует именно с этого получить какую-то выгоду. И я могу точно тебе сказать, что всем этим условиям отвечают только три человека. Имена их тебе ничего не скажут. Тем более что расписку о неразглашении ты мне вряд ли дашь…

Лестрейд улыбается – все не так просто, но и не так смертельно, как ему казалось. Он понимает, что дело еще не закрыто – до того, кто чуть не убил Майкрофта, еще стоит добраться, и Шерлок не в безопасности, и бумаги подпишут только завтра, и обратный перелет, и за сутки все может сто раз поменяться, но думать об этом так не хочется, особенно когда его губы соприкасаются с чужими – теплыми и властно мягкими…

Думать не хочется совсем.


Это смешно до дрожи и до дрожи же неуверенно. Лестрейд не удерживается и фыркает – как подростки, честное слово. Смятая одежда, до мягкого диванчика ровно шаг, но до него им нет никакого дела. Озорно подмигивающие мобильные переглядываются вокруг, а сам инспектор на границе сохранения самоконтроля отпихивает драгоценный ноутбук подальше ногой, не прекращая прижимать к себе полуобнаженного начальника – Майкрофт Холмс вообще-то до завтра формально еще руководит им.

Поза дурацкая, день дурацкий, дурацкое покушение, дурацкое нетерпение, дурацкий жесткий пол и его подрагивающие пальцы – тоже.

- Веселишься? – с опасно-ленивой интонацией уточняет Майкрофт, разрывая поцелуй, но по всему видно – его тоже забавляет эта ситуация. И помогает привычка – засевшая в подсознании привычка контролировать ситуацию. Всегда. Во всем.

…взгляд уже уверенный, голодный и неприкрыто восхищенный. Дыхание сбито, движения неловкие, но настойчивые, желания прерывать контакт нет.

Грегори смотрит на него, смотрит, помогая себе ладонями, гладит, тянется, не собираясь выпускать, и отпускать тоже. Странная настойчивость. Или не такая уж и странная?

Майкрофту наконец надоедает эта их взаимная несерьезность, и он мгновенно, каким-то отточено слитным и ловким движением приподнимается, толкает на пол все так же сидящего на корточках Грегори. Тот теряет равновесие и упирается спиной в диван. Мысль перебраться на что-то более мягкое и удобное вспыхивает и исчезает, как только он понимает, что его, Лестрейда, зафиксировали лучше некуда.

Майкрофт седлает его ноги, сжимая бедрами бедра, приподнимает подбородок, высматривая реакцию, и выдыхает прямо в губы, ощущая вполне себе уверенные прикосновения сильных ладоней, сжимающих, тискающих его задницу. Они стоят друг друга – его тоже поймали. И, кажется, вовсю наслаждаются этим.

- Значит, это все-таки была сублимация, - чертовски приятно ловить удивление в глазах напротив.

- О чем ты? – не понимает Грегори, одной рукой сражаясь с ремнем на брюках Майкрофта.

- Один из защитных механизмов психики…

- О Боже, только не сейчас, - Лестрейд пытается было заткнуть поцелуем уже стаскивающего с него рубашку, которая вот только что была в порядке, Холмса, но тот уворачивается.

- Если ты думал, что я не замечаю, сколько не-равнодушия ты вкладывал во всю эту рутину последние несколько дней… - и смотреть, смотреть внимательно, в глубину темнеющих от возбуждения зрачков.

- Майкрофт, пожалуйста… Пожалуйста! – на взгляд Грегори, объяснять что-то, когда ты можешь ласкать, прикасаться, требовать, тереться, чувствовать - просто невыносимо.

Но удовлетворенный своими наблюдениями Холмс наконец перестает валять дурака, расслабляется, позволяя и перевернуть себя на спину прямо на этом чертовом жестком полу, и освободить себя от одежды – тщательно и целиком. И - себе - очень громко выдохнуть, ощущая несильные прикусывания – бедро, с внутренней стороны, и над коленкой, и скользящие поглаживания по щиколотке. И не думать – не думать – не думать…

Грегори возвращается, повторяя свой путь поцелуями, наверх. Майкрофт, словно устав задыхаться от возбуждения, притягивает его к себе. Лестрейд послушно и нежно прикусывает упрямые губы, между делом мешая без пяти минут любовнику раздевать себя.

- Странно, - шепчет прямо в губы. – Я определенно хочу тебя. И я даже представляю, как это осуществить. Но ты должен понимать…

Теперь уже очередь Майкрофта закатывать глаза.

- Избавь меня от подробностей. Ты был женат. У тебя не было любовниц, и уж тем более любовников. А теперь просто трахни меня, желательно молча, иначе это сделаю я!

- Трахнешь себя? – слишком просто скрывать за шутками неуверенность. Слишком сладко – когда трешься телом о тело, когда ощущаешь чужое взаимное желание. И притяжение, что гораздо важнее всех мелких неудобств.

- Придур… ммм... – Грегори наконец обнажен так же, они на равных, и теперь Майкрофт смотрит-смотрит-смотрит. Можно пробежаться подушечками пальцев по ощущаемым под прохладной кожей позвонкам, отмечая, что Грегори от этого сдавленно охает, можно закинув на его талию правую ногу, податься вперед – давай быстрее уже.

И скользнуть языком по чужим пальцам, и чертыхнуться собственной неподготовленности, и, привстав на локте, дотянуться до кончика скатерти, свисающей со стола – и первый раз в жизни благословить небольшие кухни!

Грегори рывком перехватывает падающие на них пару яблок и масло, чудесное сливочное масло, которое он же и забыл убрать в холодильник пару часов назад, каким-то нереально далеким утром. Майкрофт откидывается обратно, и пытается не смеяться: взрослые люди, решают судьбы страны, а секс у них с яблоками. И маслом…

Лестрейд тоже посмеялся бы над собой. Если бы не был так возбужден. Но это все, что происходит здесь и сейчас, то, из-за чего они не могут оторваться друг от друга, слишком серьезно, чтобы превращать это в феерию.

Яблоки летят в угол, масленка отставляется, а уже достаточно теплая вязкость пачкает пальцы.

- Я… - и что сказать?

Майкрофт морщится, справляется с собой, притягивает его обратно, шепчет:

- Все в порядке… Все нормально.

И целует, ощущая осторожные прикосновения изнутри, как не чувствовал никого уже целую вечность, и дует в ухо, и прикусывает мочку, и жмурится, и направляет сам, и подсказывает подхватить себя – правильно, под бедра, и впускает, разрешает двигаться.

Ему самую капельку неловко, но Грегори достаточно педантичен в данном вопросе, и слишком терпелив, чтобы сделать ему по-настоящему больно.

Но в его глазах – настолько жадная бездна, что у Майкрофта перехватывает дыхание. Он обхватывает талию любовника уже обеими ногами и комкает одежду, и выгибается, упираясь затылком в паркет, и стонет, стонет, стонет…

Грегори пытается сохранить контроль над ситуацией изо всех сил. Мужчине под ним хорошо – его первому мужчине, но об этом он подумает потом – а значит, можно не сдерживать себя. На поцелуи почему-то не хватает дыхания. Или слишком много опасения сделать не так, чтобы он позволил себе хотя бы одно движение, в котором неуверен. И страх скользит по позвонкам, страх сделать больно. Не сделать хорошо.

Но Майкрофт шипит-дышит-стонет-выгибается, цепляется в него, вжимается, втискивается, словно пытается слиться воедино. И жадно пьет удовольствие, не то поделенное, не то умноженное на двоих. Пока… а что пока – даже его мозг, привыкший систематизировать все на свете, отказывается заниматься привычным делом. И отключается, разрешая удовольствию затопить себя.

Просто это слишком хорошо.


Грегори наконец перекатывается вбок, укладываясь на спину, и, словно забывшись, тянет на себя Майкрофта, довольно и со вкусом потягивающегося. Тот охотно поддается, опирается ладонью на широкую грудь, внимательно–иронично разглядывает.

- Да когда ты уже перестанешь на меня так смотреть? – не выдерживает инспектор.

- Так… это как? – ухмыляется Холмс-старший, великий, ужасный… и жутко сексуальный.

- Как будто я… калькулятор, раз за разом выдающий из определенного количества слагаемых не тот результат, что должен был получиться.

- А что если так оно и есть? – Майкрофт напрягается почти незаметно… но не настолько, чтобы Грегори не почувствовал.

- Ничего. Просто прекрати считать, ладно? – и он облизывает губы и думает, что если поцелует Майкрофта, сочтет ли тот его сентиментальным идиотом?

- Ладно, - соглашаются с ним. И целуют. Спокойно, уверенно и требовательно.

И правда, думает Лестрейд. Им еще душ, бумаги, рубашку гладить, в конце концов… некогда разлеживаться.

Вообще некогда. И именно поэтому он целует Майкрофта еще раз.

* * *

Грегори вертит в руках нетронутый бокал шампанского и едва удерживается, чтобы не сменить стандартно скучающую мину на страдальческую.

- Ты слишком много думаешь, - Майкрофт по обыкновению всезнающ и абсолютно логично внезапен – словно и не раскланивался только что с мировой политической элитой, а стоял рядом и подслушивал неоригинальные мыслительные выкладки самого Грегори. – Нет, я не читаю твои мысли, но, извини – не понять, о чем ты размышляешь последние четверть часа – невозможно!

Инспектор вопросительно приподнимает бровь – что опять?; теперь легкое недовольство проскальзывает уже на лице Холмса.

- Не сейчас, – и он снова бросает своего «охранника» - здесь, на вечеринке «сильных мира сего», не принято слишком много внимания уделять «антуражу» – разве что для самых необходимых указаний. Не то чтобы это не устраивало Грегори, но с одной стороны - бумаги, выторгованные Майкрофтом с изящной непринужденностью умелого шулера, у них в руках и уже можно расслабиться. А с другой – никак не уйдешь раньше положенного приличиями срока со своеобразного подведения итогов: победители улыбаются побежденным, побежденные делают хорошую мину и пересматривают вопросы ближайших перспектив...

И, несмотря на то, что больше всего ему хочется оказаться – вот прямо сейчас, пожалуйста! – в своей лондонской квартире, желательно сразу в кровати и желательно не одному – приходится изображать излишне подозрительную «мебель» с оружием и мускулами, наблюдающую за всеми и сразу в целях сохранения безопасности. И мысли сами, сами, без его вмешательства бегут по обкатанной за последнее время дорожке…

- ...вряд ли это что-то изменит, - решает про себя Грегори, помогая подняться с перепачканного спермой пола Майкрофту. Но в душ они идут вместе.

- …вряд ли что-то стоит менять, - но плыть по течению происходящего Холмсу-старшему кажется куда как приятнее и важнее, чем расставлять точки над «i», бездарно превращая настоящее в потерянную возможность.

Ничего и не меняется: инспектор все так же немногословно отчитывает нерасторопных горничных, уточняет, салат ли на ужин… или салат, подает телефон, не мешает выстукивать нервный дробный ритм, когда Майкрофт доколдовывает что-то на клавиатуре еще одного лэптопа.

И Холмс все так же мерно перечисляет, уточняет, проговаривает вслух ошибки, позволившие им выйти на пока еще загадочного для Лестрейда адресата, и требует найти ему начальника охраны для срочного разговора, и диктует-настаивает-пишет, и морщится, когда ему под нос суют чашку с вечерним чаем.

Но что-то, видимо, все же изменилось…

…и почти-улыбается, когда Грегори задумчиво проводит ладонью по его руке, перегибаясь через спинку кресла, чтобы рассмотреть очередной номер в распечатке. И долго-долго целует, перехватив для верности узел галстука инспектора-который-все-еще-мой-личный-телохранитель, и - уже вечером - так решительно подталкивает в сторону собственной спальни застывшего в легком ступоре Лестрейда, что у того не остается ни малейшего сомнения: не всегда тот, кто сверху – главный.

Не то, чтобы Грегори считал себя идиотом (видит Бог, но не видит Шерлок!), он раньше об этом просто не задумывался…

- Ты слишком много думаешь! – недовольно, в перерыве между стенкой в коридоре и узким комодом у тоже не очень широкой кровати. – Ну, для своего уровня умственного развития…

- Что–что, прости? – как-то сразу и не сообразить, что это – очередной комплимент в фамильной холмсовской манере, или завуалированное под небрежность оскорбление.

- У меня есть все основания считать, что ни до чего хорошего, либо, как вариант, конструктивного, ты сейчас додуматься не в состоянии. Так что прекращай это, априори бессмысленное, занятие…

И правда, в действиях смысла как-то больше…

Но…
…он переспал с братом Шерлока – и ему однозначно понравилось.
…он совратил (хотя это еще вопрос, кто кого, конечно!) надежду и гордость собственной страны – и эта самая гордость особо не сопротивлялась.
…у него теперь – ровно сутки как – есть мужчина, и он в этого мужчину…

…от признания самому себе в самом смущающем обстоятельстве, а заодно и от воспоминаний о проведенной с пользой ночи, его отвлекает миниатюрная блондинка, с застывше-дежурной улыбкой на миловидном лице, что-то объясняющая Майкрофту, пойманному в разговор буквально в паре метров от самого Лестрейда. Холмс снисходительно кивает, периодически вставляя пару слов, но избавляться от собеседницы не торопится.

Ревность. Влюбленность. Твою мать…

Моменты истины, по скромному мнению инспектора, редко бывают приятными. И этот оказывается не исключением: он попал. Пропал. Запал на этого чертова высокомерного, несносного, идеального, потрясающего, податливого, чувственного, самодовольного…

- Мы уходим, - и какого черта этот взгляд искоса на него, скромного охранника на последний вечер, такой довольный?

Кивнуть, на ходу поставить так и не отпитое ни разу шампанское на первый попавшийся поднос, выйти на свежий воздух, подставить раскрасневшееся (и когда это?) лицо вечернему ветерку, пока они огибают какое-то здание, в котором явно тоже кто-то празднует удачное…

- Ммм? – роли меняются, и прижатым к стенке оказывается, на сей раз, Грегори. Плечо, запястье, колено - и он не может пошевелиться.

- Неуверенность в себе – жутко банальная и скучная вещь. Меня она не возбуждает. Я последний раз тебе объясняю – вопреки своим принципам. И надеюсь, что больше мы к этому разговору возвращаться не будем.

Лестрейд фыркает, и тонет в самой жестокой и расчетливой нежности на свете.

Как объяснить, что это ценно для него – и он не знает, понятия не имеет, как ему быть с этой ценностью?
Как понять, принять и сохранить?
Как… как вообще в принципе, ведь его-теперь-уже-любовник еще недавно был существом из другого мира – пока обнаглевший и засидевшийся в четырех стенах обычный полицейский не распустил свои руки на…

Это все важно-нужно-срочно рассказать-объяснить-стряхнуть, как камень с сердца.

Но это же – Майкрофт. И он понимает, понимает без слов, и, наверное, даже больше, чем сам Лестрейд. Он понимает – и принимает.

А большего и не нужно.
А все остальное не важно.
А…

А вот теперь можно перехватить инициативу и почувствовать, как тебе в шею довольно фыркают, и неизвестно когда успевшими переместиться с захвата пальцами поглаживают уголок губ.

- А…?

- Завтра. Мы вылетаем завтра. И там тоже будет интересно – я тебе обещаю.

* * *

Майкрофт улыбается в темноту и слушает сонное дыхание совсем рядом: мужчина, на чьей руке он сейчас пытается удобнее уложить голову, все-таки разобрался с происходящим в его сознании диссонансом и снова оказался решительным, настойчивым и совсем немного непредсказуемым для логичного донельзя Холмса привычным Грегори. Можно расслабиться после продуктивно продолженного вечера и еще раз отметить пользу знания и применения в личной жизни азов психологии – вдобавок к дедукции.

Под майкрофтовской рукой ощущается чужое мерное сердцебиение, и это успокаивает, убаюкивает. Но вбитая намертво привычка анализировать, снова и снова перетасовывать в голове события только что прошедшего дня не дает ему вырубиться от закономерно накатившей усталости.

Бумаги подписаны, условия оптимальные, с учетом всех выявленных факторов – поездка подошла к концу. Проблема решена настолько, настолько возможно сделать на месте, следующий этап – после прилета в Лондон. Команда проверена и перепроверена, спасибо непрошенному «помощнику», без которого он не начал бы столь грандиозную чистку среди собственных людей. Выволочку местной службе безопасности он тоже устроил…

Холмс серьезно задумывается, а стоит ли теперь, уже постфактум, акцентировать внимание своего любовника на том, что он действительно спас ему жизнь. Нет, не так… вопрос интерпретации, а не констатации фактов и будущего подхода – осознанного или нет - к подобным инцидентам в будущем. Невооруженным взглядом видно, что Грегори считает его, Майкрофта, если не абсолютно непогрешимым в своих суждениях и выводах, то уж точно не ошибающимся так крупно.

И Майкрофт не уверен, стоит ли считать этот свой просчет простительным: он привык работать со своими людьми, лучшими из лучших, отобранными, проверенными, дисциплинированными. Привык иметь под рукой все – и оказался не готов к тому, что его жизнь может быть в реальной опасности из-за чужой некомпетентности.

Раскинуть сеть, расставить ловушки, выставить себя как приманку, пожать плечами, играя на публику и не собираясь вписывать еще одну слишком предсказуемую, по его мнению, константу в свой как минимум трехступенчатый план, и только постфактум понять, что это самое «не вписанное» и спасло тебе жизнь.

Вне расчетов, не продуманно, случайно… но Грегори успел убрать его с линии атаки. После прямого попадания в самое сердце с такого расстояния не выживают. А спецназ, оцепивший по его приказанию территорию, опоздал ровно на 28 секунд. Меньше полуминуты – но этого хватило бы… Провести еще одно тщательное расследование. Халатность? Некомпетентность? Слишком мало данных, не тем была занята голова – но навестить тех, кого следует, он успел.

Спящий рядом «фактор» переворачивается на бок и как-то слишком по собственнически притягивает к себе собственный «трофей», абсолютно не подозревая, что операция, провернутая, по его мнению, Майкрофтом, детали которой он сам «достроил» в своей голове, не совсем соответствует действительности. И даже отличное понимание того, что Холмс всегда делает хорошую мину при плохой игре… Впрочем, когда это у Майкрофта-Британского Правительства была плохая игра? Или когда о ней узнавали непосвященные?

Нет–нет, подобная информация уже не своевременная и лишняя, точно лишняя. Грегори Лестрейд прекрасно без нее обойдется. Пусть думает, что он действительно рассчитывал только на него. И тот прекрасно оправдал его ожидания.

Что это – забота, желание порисоваться, с которым он вроде бы как расстался еще во времена принципиально не бурной молодости, или попытка привязать к себе намертво?

- Пополам, - честно отвечает себе почти влюбленный политик, забив на законы математики.

- Почти влюбленный? – ехидно уточняет внутренний голос.

Майкрофту нечего ответить, ни себе, ни кому-то еще: есть вещи, которые он не собирается озвучивать, раз уж они настолько понятны и очевидны.

«Не множь сущее без необходимости» - этому кредо он старается следовать еще со времен собственного студенчества.
Продолжение в комментариях.

@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг R, Майкрофт Холмс, Джон Уотсон, Фанфик, Грегори Лестрейд, Юмор, Пре-слэш

---

Фанфик "Шантаж"

[Vlublennaya_v_more]

Название: Шантаж
Автор: Vlublennaya_v_more
Пейринг: Майстрайд
Жанр: юмор, романтика, немного агнста
Размер: Мини
Статус: закончен
Рейтинг: pg-13
Дисклаймер: все принадлежит своим законным владельцам
Описание: Инспектор неожиданно находит на своем рабочем столе странное фото.
От автора: в очередной раз вдохновилась прекрасными работами замечательных авторов сообщества! Вы все очень сильно радуете меня, и я в свою очередь всеми силами хочу хоть немного порадовать и Вас


Инспектор устало опустился в свое рабочее, чуть поскрипывающее кресло. За окном была уже беспросветная темень. Это, плюс почти полное отсутствие сотрудников на местах, говорило о том, что рабочий день давно закончился, и Лейстрейд в очередной раз засиживается допоздна. Хотя сказать, что он именно «засиживается» было бы не совсем точно. Скорее задерживается, ибо он только что вернулся в свой кабинет, после многочасового и неоднократного прочесывания места преступления вместе с неугомонным консультирующем детективом. Оный твердо решил, что где-то на просто чудовищно гигантской площади завода убийца непременно оставил какую-то улику, которую, как всегда, не углядели «нерадивые тупоголовые идиоты» из Скотленд Ярда. И как всегда оказался прав, в чем, по правде сказать, никто и не сомневался. Уж инспектор так точно… И еще, он был бы совершенно не против, если бы доказательства своей правоты Шерлок нашел как можно раньше. Но что поделать, тем не менее, лучше поздно чем никогда. И как было бы здорово, если бы Лейстрейд мог со спокойной душой отправиться с завода прямиком к себе домой, но гора недописанных отчетов не оставляла ни единого шанса на благополучное завершение рабочего дня. Конечно, он не надеялся расправиться с ней за один присест, тем более в таком изможденном и полусонном состоянии, но все-таки кое-что сделать следовало.
Чуть подрагивающие от усталости пальцы небрежно подцепили самую верхнюю и пухлую в кипе папку, и из нее тут же посыпались на пол бумажные листы. Инспектор злобно выругался себе под нос и полез под стол собирать рассыпавшиеся документы. Наугад собрав в охапку гадко подставившие его бумаги, он резко выпрямился и с чувством приложился головой об столешницу. С искренним стоном вперемешку с «твою ж мать!» он наконец-то вернулся в кресло. С опасением взглянув на бумаги в своих руках , Грегори печально заключил, что все, естественно, перепуталось. Он нехотя стал перебирать хаотично расположенные в общей массе листы, надеясь хотя бы логически разобраться в этой неструктурированной последовательности данных.
К своему величайшему удивлению, между десятой и одиннадцатой по счету страницей он обнаружил старую и немного потрепанную фотографию. На ней был запечатлен маленький мальчик лет девяти. Он стоял возле рождественской елки с каким-то чрезвычайно важным видом, немного задрав вверх свой забавно длинный нос. На нем был как будто бархатный на вид темно-синий костюмчик с совершенно нелепым ярко-желтым галстуком - бабочкой. По видимому, мальчик сам по себе был слегка полноват, поэтому столь экстравагантный наряд делал его похожим на милого плюшевого мишку. Грегори невольно улыбнулся. Фото явно не относилось к делу и совершенно непонятно как оно попало в бумаги. Может кто-то его выронил из кармана, оно залетело под стол инспектора и потом было им же извлечено на свет божий вместе с документами? Странно, но иначе и не подумаешь. Лейстрейд еще раз взглянул на фото и с удивлением отметил, что мальчик ему кого-то очень смутно напоминает. Еще раз внимательно присмотревшись, инспектор тяжело вздохнул и отложил находку в сторону. Загадки загадками, а работать надо. Не сидеть же здесь всю ночь напролет… Плюнув на злосчастную папку, он принялся перебирать другие документы и просматривать остальные менее объемные подшивки. Наконец, с трудом хотя бы приблизительно разобравшись с накопившейся макулатурой, Лестрейд поднялся с осточертевшего за последнее время кресла и, накинув куртку, засобирался было выйти из кабинета, но остановился в полуметре от двери. Инспектор обернулся, странное фото по-прежнему лежало на столе. Тихо вздохнув, он, словно повинуясь чей-то воле, вернулся и положил фотоснимок во внутренний карман куртки.


- Отдайте мне это, инспектор… - неожиданно громко прозвучал где-то за спиной ледяной голос.
Вздрогнув, Лейстрейд выронил ключи от квартиры и, резко развернувшись, уже был готов как следует врезать предполагаемому обидчику по физиономии. Кулак остановился всего в нескольких сантиметрах от преступно длинного правительственного носа. Грегори пару раз моргнул, но нос как и его обладатель исчезать не спешил.
- Майкрофт, какого хрена… - прошипел разъяренный и до смерти уставший инспектор, поднимая упавшие ключи.
- Мистер Лестрейд, я знаю, что у вас есть нечто принадлежащее мне, и я настаиваю, чтобы вы мне это немедленно вернули, - не изменяя своему арктическому тону, потребовал старший Холмс.
Тем временем Грегори уже успел открыть входную дверь и со вздохом, означающим что-то вроде «Мало мне одного за сегодня» сказал:
- Проходите, мистер Холмс. Чувствуйте себя как дома.


Не оборачиваясь, инспектор сразу же прошел на кухню и налил себе виски из початой бутылки. Осушив стакан одним глотком, он наконец-то обратил внимание на своего высокопоставленного гостя. Только сейчас он понял, как странно тот выглядел. Конечно, дело было не в одежде или прическе, с этим у Майкрофта как всегда был полный порядок, а во внешнем виде вообще. Тонкие губы почему-то были крепко сжаты, под бледной кожей периодически играли желваки, глаза блестели особенно ярко и холодно.
- Просто отдайте мне это, инспектор, и я немедленно удалюсь, - вновь повторил он, крайне выразительно уставившись на ничего не понимающего Лейстрейда.
Инспектор еще раз внимательно окинул взглядом совершенно неадекватное и вероятно опасное сейчас для самой Великобритании ее же правительство.
- Что отдать-то? Твою прелесть? - хмыкнул Грегори, совершенно не заботясь о собственной жизни.
В какой-то момент ему показалось, что старший Холмс ему сейчас врежет. Уж очень устрашающий был у того вид. Но занимающий незначительный пост в британском правительстве зонтолюб не был бы самим собой, если не сумел бы в миг взять себя в руки. И вновь он выглядел просто гигантской ледяной статуей.
- И вообще, что за официальный тон? Когда это я у тебя был последний раз «мистером Лейстрейдом» ? Может тогда, когда мы вдрызг напились на этой же самой кухне? - безрассудно продолжил играть со огнем инспектор.
На самом деле, он действительно недоумевал, что это такое происходит с Холмсом старшим. Они знали друг друга, уже казалось, тысячу лет, и этап холодной официальности вроде бы уже давно был пройден. Конечно, с начала их общим делом был только Шерлок. И тут уж было не до сантиментов, но вот уже как несколько лет они общались просто так, без всяких на то гениальных кудрявых причин. Естественно, некая субординация между ними все равно присутствовала, но не до такой степени. Тем более акт адской попойки на этой многострадальной кухне все же был, когда от Лейстрейда ушла жена к смазливому молодому массажисту из Лос-Анджелеса. Конечно, возможно до крайней кондиции напился только сам «обладатель ветвистых рогов», но, как ни крути, совместный алкоголизм объединяет.
- Фотография, Грегори. Отдай мне фотографию…- концентрируя в своем голосе всю терпимость мира, тихо, но вкрадчиво уточнил Майкрофт.
Инспектор пару раз моргнул, всем своим видом выражая полное недоумение от происходящего. Он, конечно, помнил о странной фотографии, но при чем здесь старший Холмс и его неожиданное появление? Как что-то, что непостижимым образом затесалось в его документах по расследуемому делу могло так сильно понадобиться мистеру всея Британия и как все-таки , черт возьми, оно туда вообще попало?
- Фотография? Та, на которой мальчишка в забавном костюмчике? - решил уточнить инспектор.
Грегори даже представить себе не мог, что человеческое лицо способно так быстро менять свой цвет: Майкрофт сначала побагровел, потом побледнел, а затем и вовсе, казалось, начал синеть. Тем не менее, что-то начинало проясняться… Инспектор невольно улыбнулся и удивленно то ли спросил, то ли подтвердил:
- Так это ты? Ну, на фотографии…
И, гладя на опасно сузившиеся светло серые глаза, с немного истерическим смешком добавил:
- Черт возьми, завтра утром меня найдут в Темзе, да?
Майкрофт глубоко вздохнул и весь словно вмиг еще больше подтянулся и выпрямился, хотя при его и так безупречной выправке это казалось невозможным.
- Мистер Лейстрейд, я еще раз повторяю, просто отдайте мне фотографию, и я немедленно оставлю вас в так необходимом сейчас для нас всех покое.
Инспектор задумчиво запустил пятерню в свою густую седеющую шевелюру. Ему уже всерьез верилось, что он давно спит, и от переутомления ему снится всякая бессмысленная галиматья.
- Хорошо, хорошо… - примирительно пробормотал он, подливая виски себе в стакан, - скажи мне только, как твоя фотография вообще оказалась у меня?!
Майкрофт в ответ посмотрел на него так, словно он задал ему сейчас самый возмутительный и неприятный вопрос, который вообще можно было себе представить. Немного помявшись, он все же нехотя пробормотал :
- Шерлок…
Грегори выжидающе уставился на британское правительство. Конечно, одно только это имя способно было объяснить что угодно - от цирковой команды акробатов на месте преступления до ударной дозы снотворного в рабочей кофеварки Скотленд Ярда. Но не в этой раз. Сейчас, вконец измотанный за весь день Холмсом младшим инспектор жаждал крови хотя бы Холмса старшего.
С прискорбием осознав, что Лейстрейд ожидает услышать подробности, Майкрофт продолжил тем же полуживым тоном:
- Он решил шантажировать меня. Он собирается взяться за чрезвычайно безрассудное дело, и моя опека ему сейчас крайне мешает.
- Угу… Твоя оснащенная прослушивающими устройствами и скрытыми видеокамерами опека, - не сдержавшись, усмехнулся инспектор.
- Тем не менее, - продолжил Холмс, пропустив реплику Лейстрейда мимо ушей,- его план провалился. Он не учел физиологические особенности уставших инспекторов Скотленд Ярда под конец рабочего дня и, вследствие этого, их… Неуклюжесть. По его расчетам, ты должен был обнаружить фотографию не раньше завтрашнего вечера, и этого времени ему бы хватило для реализации своих абсурдных планов. В таком случае, он незаметно забрал бы фотографию в течение дня.
В процессе осмысления этого лаконичного ответа у Грегори только абсурдно возникало все больше и больше вопросов. О том откуда Майкрофту так доподлинно известно про его недавнюю неуклюжесть он предпочел вообще не задумываться. Не очень то приятно осознавать, что все твои смутные подозрения о скрытом наблюдении оказались верны, и все это время ты был как на ладони, словно участник какого-то реалити шоу.
- Но почему … -начал было он, но Холмс опередил его.
- Я не знал, где спрятана фотография, поэтому и не забрал раньше. Только, когда ты достал ее из папки, мне стало известно ее местоположение, но было поздно что-то предпринимать.
- Ну вообще-то, я хотел спросить не об этом… - Лейстрейд нахмурился и окинул гостя тяжелым взглядом. - Почему я?
Майкрофт попытался выразить некую форму удивления, высоко вскинув брови и непонимающе уставившись на собеседника. Но инспектор был уверен почти на сто процентов, что он уже давно ожидал именно этого вопроса и всячески хотел от него увильнуть.
- Я спрашиваю тебя, Майкрофт - почему я? Почему Шерлок подкинул твою детскую фотографию именно мне? Я, конечно, знаю о твоей мании к собственному совершенству и безупречности и могу предположить, что даже такая нелепица как старое смешное детское фото могла тебя немного выбить из колеи, но, черт возьми, почему Шерлок счел этот факт достаточным основанием для шантажа? И в конце концов, пусть даже это небезосновательно, но при чем здесь я? Он же мог послать ее кому угодно! Да хоть самой королеве… Это же Шерлок! Но мне?! - Последние слова Лейстрейд почти прокричал.
Ужасно утомительный день, виски на голодный желудок и целая куча Холмсов с их нечеловеческой логикой и заморочками просто доконали его. Один считает, что может весь день крутить и мотать несчастного работника Скотленд Ярда как заблагорассудится его гениальной кучерявой личности, второй следит за каждым шагом и врывается в квартиру со своими нелепыми претензиями… Все с него хватит!
- Знаешь что, Майкрофт, - на удивление спокойным тоном прошелестел инспектор, - пожалуй, я оставлю фотографию себе. Ты там такой милый…
- Грегори… - угрожающе прошипело Британское правительство, по-видимому уже прикидывая в голове, где удобнее всего можно спрятать труп.

Лейстрейд усмехнулся, поставил стакан на стол и уверенно шагнул к пылающему от праведного гнева оппоненту. Майкрофт осекся и, кажется, даже немного вздрогнул. Грегори медленно взял его за лацканы пиджака, сократив расстояние между ними до минимума, и с мыслью « Мы хоть и не Холмсы, но тоже кое-что соображаем» притянул к себе и уверенно поцеловал тонкие, чуть приоткрытые от удивления губы. Какое-то время Майкрофт просто стоял соляным столбом, и инспектор уже начал было сомневаться в собственном душевном здоровье, но неожиданно бледные пальцы жестко вцепились в его плечи и притянули к себе еще ближе. Грегори закончил поцелуй с тихим смешком.
- Что за костюмчик?
- Подарок от бабушки, - тихо прошептал Майкрофт, пряча пылающее лицо где-то между плечом и шеей инспектора,- отказаться было невозможно…

@темы: Рейтинг PG-13, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Юмор, Романс

---

Перевод: "В самый первый раз" 5/6

[Devilisch]

Название: В самый первый раз (The very first time)
Автор: doctor
Переводчик:  Devilisch
Бета:  morphee
Пейринг: Майстрад, Хотсон (намек)
Жанр: Романс, драма
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Разрешение на перевод: получено
Дисклеймер: Персонажи принадлежат создателям, фанфик - автору, переводчику - перевод.
Саммари: Как на самом деле произошла первая встреча Майкрофта Холмса и Грегори Лестрейда...
Фанфик был написан под впечатлением от фотосессии Руперта Грейвса к фильму "Different for Girls". (см. фотографию)

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Он еще никогда в жизни так не нервничал. Даже во время их первой встречи. Майкрофт снова и снова бросал взгляды на своего соседа, молча рассматривая его. Он заметил, что Грегори тоже украдкой посматривал на него. Грегори. Как быстро Майкрофт привык к его полному имени. Он уже не мог себе представить, как мог называть его просто «Грегом».

Как только Майкрофт и Грегори сели в такси, они тут же расцепили руки. И, к своему стыду, Майкрофт должен был себе признаться, что он так и не набрался смелости снова взять Грегори за руку. С одной стороны, Майкрофт не был уверен в том, не слишком ли быстро развиваются события. Но разве можно говорить, что события развиваются слишком быстро, после двадцати-то лет? А с другой стороны, он боялся, что это отнюдь не то, чего ждал от него Грегори.

И вновь мурашки пробежали по коже Майкрофта. Волнение, возбуждение? Майкрофт не знал. Но на самом деле это не имело значения. В данный момент важно было только то, что они нашли друг друга, что у них наконец появилась возможность поговорить. Что произошло за эти двадцать лет? Насколько сильно они изменились? И прежде всего: почему Грегори оставил его тогда?

Майкрофта снова начали грызть сомнения.

Несмотря на то, что во взгляде Грегори сквозили интерес и радость от состоявшейся встречи, возможно, даже желание и любовь, Майкрофт снова почувствовал неуверенность. Что, если они действительно поймут, что так, как раньше, уже не будет?

Странная дрожь прошла по его телу.

Казалось, Грегори совсем не чувствовал себя неуверенным, особенно по сравнению с самим Майкрофтом. По крайней мере, детектив-инспектор сцепил руки вместе и легко поигрывал пальцами. Этот незаметный жест окончательно развеял его последние сомнения. Они оба этого хотели. Они хотели продолжить то, на чем остановились так много лет назад, они желали большего. Может быть, будущее все же не будет таким одиноким, каким он себе его представлял еще несколько дней назад.
**
Ему просто необходимо было прикоснуться к сидящему рядом человеку и понять, что все это не сон, что Майкрофт действительно сидел в этот момент рядом с ним. Он все еще не мог поверить в то, что тогда он был таким наивным. Он ведь действительно принял все за чистую монету, решив, что этот человек назвал свое настоящее имя. Но это было и неважно, больше это не играло никакой роли. Они нашли друг друга. Наконец-то они снова могли быть вместе.

Лестрейд ощутил исходившую от своего соседа нервозность и поэтому взял Майкрофта за руку, желая успокоить его, показать, что он не исчезнет вновь. Никогда больше. И, кажется, это подействовало, Майкрофт аккуратно пожал его руку в ответ, и их пальцы переплелись между собой.

В этот момент слова были им не нужны. Ведь оба знали, что вскоре у них будет достаточно времени для разговоров. Важно было лишь то, что они сейчас вдвоем, а также то, что они могли чувствовать близость друг друга.

Грегори наслаждался этим чувством. Он стремился запечатлеть в памяти каждое мгновение, и постепенно к нему приходило чувство раскаяния. Как много он потерял в тот день, когда внезапно покинул Майкрофта? Как много времени он мог провести с этим чудесным человеком? Иногда он не мог поверить в то, что действительно был таким идиотом. Но все это было в прошлом, этого уже не изменить. У них появился второй шанс на совместное будущее.

Как будто бы в подтверждение его слов Майкрофт сжал его руку. Казалось, что он понял, какие чувства сейчас испытывает его сосед, и это немного успокоило Грега.

Кроме Майкрофта он не мог назвать ни одного человека, с которым он так быстро достигнул бы полного взаимопонимания. Он это осознал еще двадцать лет назад. Им не нужны были слова, им хватало жестов и взглядов, чтобы с легкостью понимать друг друга. Что-то очень сильно притягивало его к Майкрофту. Он знал, что Майкрофт понимает его сейчас, и он осознавал, что тот всегда будет его понимать. Все-таки они достаточно долго ждали друг друга.

Грегори непроизвольно подвинулся еще немного ближе к Майкрофту. Они почти соприкоснулись плечами, близость ощущалась еще интенсивнее, еще сильнее чувствовалось тепло чужого тела.
**
В какой-то момент он задержал дыхание, задаваясь вопросом, что у Грегори на уме. Внезапная близость заставила его мысли сменять друг друга в ускоренном темпе. И он спрашивал себя, сможет ли он сейчас осмелиться на поцелуй. Действительно ли они уже готовы к этому или им стоило сначала поговорить. О, как же он иногда ненавидел слова.

Рассудок советовал ему лучше подождать, но вот сердце…

Из-за близости другого человека ему было сложно ясно мыслить. И при всем том они касались друг друга только руками, что же тогда произойдет, когда они перейдут к более решительным действиям. Тело Майкрофта покрылось мурашками, и он не смог сдержать тихого стона.

Он тотчас прикусил свои предательские губы, боясь произвести на Грегори неправильное впечатление. Чтобы он, чего доброго, не удумал, что Майкрофт хочет от него только одного, ведь это было абсолютной неправдой. Конечно, секс тогда был просто невероятным, таким безумным, что по прошествии стольких лет он все еще мог припомнить каждую деталь. Но не только это было важно.

Он любил этого человека, и это чувство было очень сильным, он никогда ни к кому такого не испытывал. Ни до знакомства с Грегори, и уж точно ни после. Он хотел провести с ним всю свою жизнь, держать его за руку, просто быть вместе. И, конечно, заниматься тем безудержным сексом, от которого захватывает дух.

Лишь один взгляд в эти теплые коричневые глаза заставил его страх испариться. Майкрофт увидел в этих глазах отражение своих чувств. Он знал, что Грегори его понял.

Он осторожно придвинулся к Грегори, оставляя между ними лишь несколько сантиметров свободного пространства.

Он полностью утонул в его глазах.

Внезапно машина остановилась.
**
Грегори расстроенно вздохнул и мысленно начал проклинать водителя такси. Еще чуть-чуть и он бы снова смог почувствовать эти великолепные губы на своих губах, насладиться вновь их вкусом. Он уже был готов поддаться этому порыву и снова приобрести то, чего он так страстно и долго желал.

Но его собственное обещание удерживало от подобного. Обещание, а также то, как Майкрофт на него сейчас посмотрел.

Казалось, его визави испытывал подобные чувства. Грегори видел в его глазах такое же сильное желание, какое испытывал он сам, чувствовал чужое дыхание. Заблуждался ли он, или у политика тоже сбилось дыхание, как и у него самого?
Детектив-инспектор все еще боролся со своим влечением. И только благодаря приобретенной за время работы в Скотланд-Ярде силе воли он смог оторвать взгляд от этого бесконечно привлекательного человека.

Лестрейд быстро наклонился вперед, протянул водителю деньги и вышел из машины. Он знал, что поступил малодушно, но по-другому он сделать он попросту не мог. Еще хотя бы одна минута, проведенная рядом с Майкрофтом, и он бы больше за себя не ручался.

Зачем он только дал себе это обещание? Поговорить и выпить чаю? Да ведь это смешно.

Он вновь и вновь боролся со своим желанием. Вдруг он почувствовал руку на своем плече, которая медленно погладила его по спине. Это прикосновение обожгло его, порождая дрожь во всем теле. И в этот момент для Грегори не было никого желанней, чем этот человек.
**
Он знал, что играет с огнем. Точно так же, как это было так много лет назад. И он наслаждался этим все больше. Вид отчаявшегося Грегори возбуждал его. Майкрофт видел, как тот пытается бороться со своим желанием.

Пусть даже в такси он испытывал страх, и легкие сомнения грызли его, но сейчас все негативные эмоции исчезли, освобождая место иным чувствам. По телу пробежались мурашки, усиливая его возбуждение. Майкрофту необходимо было успокоиться, вести себя увереннее, пока это было еще возможно.

Он почувствовал, что Грегори испытывает то же самое. Было заметно, что его била легкая дрожь.

Рука Майкрофта медленно скользнула по спине детектива-инспектора, ненадолго остановившись на его бедре, пока, наконец, не сжала руку мужчины, точно так же, как это произошло перед домом Шерлока. Бесконечно нежно, почти робко Майкрофт гладил большим пальцем тыльную сторону ладони Грега, лаская ее, будто бы делая это впервые.

Может быть, это так и было.

Двадцать лет назад они любили друг друга так страстно. Вероятно из-за того, что они уже подозревали, что у них есть только одна ночь. Они были еще практически детьми. Они знали, что вся жизнь еще впереди. Но сегодня все было иначе, так как они знали, чего хотели. Они уверенно стояли на ногах в своей жизни. Они могли позволить себе наслаждаться каждой минутой, ценить каждое мгновение. Больше ничто не разлучит их снова.

Майкрофт не спеша притянул Грегори к себе, преодолел оставшееся между ними расстояние и коснулся своими губами губ второго мужчины. Он услышал стон, вырвавшийся из уст его спутника. Или все-таки это был его собственный? Он не знал. Да это и не имело сейчас никакого значения. Важно лишь это мгновение.

Наконец-то. Наконец-то Майкрофт снова мог почувствовать эти невероятные губы, ощутить своим телом близость этого человека. Холмс аккуратно положил свободную руку на затылок Грегори, мягко поглаживая детектива, и прижимая при этом его к себе еще сильнее.

Руки его возлюбленного крепко держали его, практически болезненно вцепившись в костюм-тройку. Казалось, будто Грегори опасался, что у Майкрофта на уме что-то другое. Но Майкрофт явно не собирался идти на попятный.

Как бы он сумел это сделать?
**
Их объятия становились все крепче. Лестрейд все больше напирал на своего визави, не желая больше никогда его оставлять. Слишком хороши, слишком возбуждающе были их поцелуи. Хотя это и не было настоящими поцелуями, скорее, робкими касаниями их губ, но даже они заставляли проходить электрические разряды через их тела.

Грегори позабыл все на свете, даже то, что они находились на дороге, что их в любой момент может кто-нибудь увидеть. Ему было все равно. По-настоящему важна была лишь их близость.

Грегори нерешительно ответил на поцелуй. Он хотел наконец-то почувствовать Майкрофта, ощутить у себя во рту его язык, исследующий его собственный. На его затылок легла рука Майкрофта как бы в доказательство того, что он все делает правильно. Их поцелуй тут же стал более страстным, их языки переплетались между собой, и только когда им стало не хватать воздуха, они оторвались друг от друга.

Лестрейд посмотрел в замутненные глаза своего любовника и увидел в них отражение такой же страсти, какая бушевала и в нем самом. Грег продолжал поглаживать шею Майкрофта, мягко удерживая его руки. Они все еще находились в какой-то паре миллиметров друг от друга. И Грегори отчетливо ощущал сбившееся дыхание на своей щеке.

Только громкие свист и шум, которые донеслись от группы молодых людей, проходящих неподалеку, заставили их отступить друг от друга. Ощутив неловкость, Лестрейд отвернулся от Майкрофта и потянул того за собой в дом. Грегори смутил не тот факт, что его застали с мужчиной, а то, что он снова забыл все на свете, оказавшись с этим мужчиной. Когда он находился рядом с Майкрофтом, казалось, что больше ничего не существовало и больше ничего не имело значения.

- Не торопись, Грегори. У нас есть время, - это были первые слова, нарушившие тишину.
Услышать свое имя, произнесенное мягким голосом Майкрофта, было весьма приятно. И снова появилось это непередаваемое чувство, эта возбуждающая дрожь. Хотя слова Майкрофта и означали совершенно иное, добились они абсолютно противоположного эффекта.

Теперь Грегори хотел попасть в свою квартиру еще сильнее, чем до этого.

Пока они поднимались по лестнице, он дрожащими руками рылся в карманах в поисках ключа, все время ощущая присутствие Майкрофта позади себя. И от этого ему становилось еще жарче.

Едва они оказались у двери в квартиру, Грегори попытался ее открыть. Безрезультатно. Его руки безостановочно тряслись, просто не позволяя ему найти замочную скважину. И присутствие Майкрофта не облегчало его задачу. Он явственно чувствовал его за спиной, ощущал осторожные, мимолетные поцелуи, подобные тихому дуновению ветерка.

Политик сводил его с ума.

И когда рука Майкрофта легла на свободную руку Грегори, а сам он оказался зажатым между дверью и своим любовником, его ноги предательски подкосились. Сейчас он хотел только сдаться, чтобы наконец полностью ощутить Майкрофта.
**
Он понятия не имел, откуда в нем вдруг появилось столько смелости. Но ему это нравилось. В этот раз они поменялись ролями. Он наслаждался этим моментом. Казалось, все его мечты стали воплощаться в реальность, и он наконец-то мог любить Грегори. Он видел, как волнуется Грегори, но был уверен, что его нервозность скоро пройдет. Правда, только тогда, когда они смогут потеряться друг в друге.

Подобные мысли его успокаивали.

У них еще было время. Они не должны спешить, и, может быть, сначала им действительно стоило поговорить. Все-таки было кое-что, что пока еще оставалось неясным, и в какой-то степени это разделяло их, мешало их полному единению, пусть даже в этот момент они этого не чувствовали.

В отличие от рук Грегори, его собственные оставались спокойными.

Он осторожно помог своему любовнику направить ключ в нужном направлении и открыть квартиру. Медленно, стараясь не разрывать контакта между их телами, он направил Грегори в квартиру.

Он немного осмотрелся и ему явно понравилось увиденное. Здесь действительно было уютно. Но, честно говоря, он ничего другого и не ожидал. Грегори действительно обладал исключительно хорошим вкусом.

Подойдя к дивану, он тихо шепнул своему другу на ухо:
- Присядь, - и тот тут же подчинился.
- Я сделаю нам чай, и тогда мы можем поговорить.
Он знал, что его слова сейчас подействовали на его собеседника как холодный душ, но кроме того он смог увидеть реакцию Грегори. Внезапная дрожь, которая прошла по телу Грегори, сказала ему обо всем.

Не говоря больше ни слова, Майкрофт ушел на кухню и принялся заваривать обещанный чай. Расстояние, разделявшее их сейчас, подействовало на него благотворно, помогая справиться с нахлынувшим возбуждением. Но это не сильно ему помогло, так как сейчас он с большим удовольствием накинулся бы на Грегори, отправляя все задуманное коту под хвост. Но это было бы не лучшим решением в их ситуации.

Позднее они еще смогут насладиться друг другом.
**
В замешательстве он смотрел вслед Майкрофту. Он не мог поверить, что все это на самом деле сейчас с ним происходит. Однако, недвусмысленный шум со стороны кухни говорил ему о кое-чем ином.

Он покорно вздохнул.

Уже вошло в привычку, что он всегда все обрывает в самый неблагоприятный момент. Грегори, мягко говоря, не был готов сейчас говорить о чем-то за чашечкой чая, он с трудом контролировал себя, пытаясь внезапно не наброситься на Майкрофта. Но, по-видимому, у того на уме было нечто иное.

Разговор.

Разве это была не его собственная идея? Не он ли сам пообещал Майкрофту, что они лишь поговорят?

Грегори не мог поверить, что он был таким наивным. Он действительно поверил, что сможет устоять перед этим мужчиной. Их слишком сильно тянуло друг у другу. И, однако, он должен был отдать должное Майкрофту. Тот был прав, им стоило поговорить.

Детектив-инспектор несколько раз вдохнул и выдохнул в попытке немного успокоиться. Все-таки он не хотел, чтобы их встреча быстро закончилась. Ради проверки он поднял руку и критически ее осмотрел. По крайней мере волнение немного прошло.

В этот момент в комнату вернулся Майкрофт, держа в каждой руке по дымящейся чашке чая. Его губы тронула робкая улыбка, и Грегори почувствовал, как она достигла самых недр его души. Почти на автомате он отодвинулся немного в сторону, желая тем самым отчетливо показать, что Майкрофт может расположится рядом с ним на широком диване.

Казалось, Майкрофт с большой охотой принял это приглашение и позволил себе осторожно опуститься рядом на мягкую обивку дивана.

- Держи, - тихо шепнул он, после чего по телу Грегори вновь пробежала дрожь.
- Спасибо, - только и смог в этот момент пробормотать Лестрейд, он был слишком околдован нежным прикосновением к своим пальцам. Но уж слишком быстро его собеседник прервал их контакт.

- Мы хотели поговорить… - несколько нерешительно начал Майкрофт, и Лестрейд различил в его голосе точно такую же неуверенность в своих словах, какую сейчас испытывал и он сам.

- Да, хотели.

И вдруг ему стало совершенно ясно, что бояться совершенно не стоило, что то, что происходит здесь и сейчас, было началом чего-то нового. И Грегори медленно начал рассказывать. О причинах, о своих чувствах и о том, как он пережил эти двадцать лет.
**
И Майкрофт слушал.

Он ловил каждое слово, которое произносил Грегори. Он ничего не говорил, так как не мог вымолвить ни слова. Только время от времени Майкрофт касался руки сидящего рядом человека, либо аккуратно проводил рукой по его шее. У него возникло такое чувство, что свою радость он мог выразить лишь такой необходимой сейчас близостью.
Он был встревожен, когда Грегори рассказал ему о причинах своего исчезновения. Майкрофту часто рисовались картины его ухода, он представлял себе, почему такое могло произойти, однако, к такому он был не готов.

Разумеется, и у него страх разоблачения всегда присутствовал, но никогда в таком объеме, никогда настолько, чтобы политик так в себе сомневался. Грегори поступил так только из страха перед своим отцом, из страха быть отвергнутым. Но тот факт, что всему виной был отец Грегори, а не он сам, успокоил его.

Как же вообще такое произошло?

Со слезами в уголках глаз Грегори рассказывал о том, как он открылся своему отцу, и как тот оттолкнул его. В тот момент он умер для своего отца, по крайней мере до тех пор, пока не прекратил бы быть «таким». Для его отца важны были только семья и внуки. Фамилия Лестрейдов не должна была прерваться. А то, что этого не было в планах его сына, оскорбило его, и он решил, что с этого дня у него вообще не будет сына. Тем более такого, которому нравятся мужчины.

Для тогдашнего молодого Грегори было слишком тяжело просто так вычеркнуть отца из своей жизни, поэтому ему пришлось жить во лжи, забыв на время о собственном счастье.

И только тогда, когда отец умер, Лестрейд заметил, что это была не та жизнь, которую он действительно хотел бы вести. Он собрал свое мужество в кулак и сознался себе в своих собственных чувствах.

Грегори рассказал ему, что в тот момент он серьезно задумался о своей жизни, поняв, что снова готов стать по-настоящему счастливым. Он снова хотел почувствовать то же самое, что он чувствовал тогда, в их с Майкрофтом совместную ночь. Но до сегодняшнего дня он так и не смог решиться на это. Ни одни отношения не могли пробудить в нем даже доли тех чувств, которые смог пробудить в нем старший Холмс. Они смогли лишь оставить после себя еще большую пустоту.

Майкрофт был растроган. Он притянул Грегори к себе и крепко сжал его в объятиях, даря частичку своего тепла. Майкрофт хотел показать ему, что его одиночеству пришел конец. Он никогда снова не почувствует пустоту, Майкрофт не позволит ему остаться одному.

Шли минуты. Никто из них не произносил ни слова, они просто наслаждались обществом друг друга.

Лишь спустя некоторое время Майкрофт прервал молчание, начав рассказывать о своей собственной борьбе. Не упуская деталей, рассказывая о страхе, который он испытал тогда. Он боялся того, что о нем могли подумать другие люди. Он рассказывал о том, как он сомневался в себе.

Он говорил о своих эмоциях не таясь, говорил о том, что считал, будто был недостаточно хорош для Грегори: абсолютно непривлекателен или даже плох в постели. Последнее он произнес так тихо, что уже не знал, расслышал ли его Грегори. Однако последующая реакция Лестрейда говорила ему об обратном.

Грегори медленно повернулся к нему и долго смотрел в его глаза.

- Ты был прекрасен. И сейчас ты прекрасен. Секс с тобой был невероятен. Я все еще помню каждое прикосновение, каждую деталь той ночи. Двадцать лет назад я влюбился в тебя. Еще тогда, когда мы стояли в комнате отеля. И я никогда не мог даже представить, что мне еще раз выпадет шанс сказать тебе об этом.
Грегори прервал свою речь невинным поцелуем. Он безумно хотел его углубить, но знал, что его возлюбленный был еще не готов к этому.

- Я любил тебя все эти двадцать лет и никогда не забывал. Когда я увидел тебя сегодня, то подумал, что мое сердце просто остановится. На меня снова нахлынули те чувства, которые я испытал двадцать лет назад. Так же интенсивно, как и тогда.
Грегори снова запечатал поцелуй на губах своего визави, подтверждая тем самым свои слова, даже если это было едва ли необходимо.
***
Вот и все. Наконец-то он высказал все, что было у него на душе. И не кому-нибудь, а именно тому человеку, которого это касалось. Реакция Майкрофта подтвердила то, что он был прав относительно его чувств. Майкрофт прижал его к себе еще теснее, усиливая объятие. Его теплые руки нежно гладили Грегори по спине.

Их поцелуи становились все менее невинными, а прикосновения все более лихорадочными. Но что-то все равно было не так. Интуиция Грегори говорила ему о том, что у его возлюбленный что-то недосказал. Он осторожно отодвинулся от Майкрофта и, отчасти извиняясь, прикоснулся к его губам.
- Все в порядке? – нежно спросил он со всей теплотой в голосе, на которую только был способен.

- Да. Теперь да. Я люблю тебя, - тихо ответил тот, но Грегори разобрал каждое его слово. – Я никогда о таком даже не мечтал. Да и как я мог? Казалось, ты просто растворился. Ничто не указывало на твое местонахождение, и вот, двадцать лет спустя, ты внезапно появляешься передо мной. И все снова так же, как тогда. Только чувства еще сильнее. Я счастлив, хоть я и спрашиваю себя о том, сколько всего мы упустили в своей жизни.

Ответ Майкрофта тронул Лестрейда.

- Мы все наверстаем. Шаг за шагом, вместе.

Их губы снова сошлись в нежном поцелуе.

@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг PG-13, Майкрофт Холмс, Джон Уотсон, Переводы, Грегори Лестрейд, Романс