Название: Слава Великой поднебесной
Автор: Губернатор Содома
Размер:миди
Пейринг/Персонажи: Грегори/Майкрофт
Категория: слэш
Жанр: AU, романс
Рейтинг: R-NC-17
Предупреждения: ООС
Описание: Горе сближает. Никто не знает, насколько. Безобоснуйто, как сама жизнь
Размещение: запрещено без разрешения автора
Дисклеймер: знаю
Не бэчено!!!!! Четвертая и пятая главы в комментариях.
Первая главаМайкофт Холмс никогда не любил весну — это противное тянущее чувство в груди и желание неизвестно чего. Для человека, имеющего степень по психологии, это было даже смешно. Секс? Нет, не особо... Из всех основных инстинктов, секс как раз был самой легко подавляемой. Иначе, на каком бы фундаменте стояла бы католическая церковь? Как без целибата были бы возможны многочисленные монастыри на западе и востоке?
Любовь? Бога ради, разве слон может любить муравья или мышь? Это противоречит всякой логике. Майкрофт Холмс мог бы снизойти до какой-нибудь мышки, заинтересоваться ее жизнью и желаниями, но увидеть в этом существе равного, чтобы полюбить? Может быть позже, когда он совсем состарится, будет немощен и безобразен (Майкрофт Холмс в принципе допускал такое) он сможет проникнуться чем-то вроде доверия и приятия к какой-нибудь милой юной медсестричке, которая будет ставить уколы в его дряблую ягодицу и ободряюще улыбаться. И если в тот момент никакие мировые кризисы и внутренние проблемы Великобритании не будут занимать его, он, возможно, позволит этому бесполезному чувству поработить мозг. Но не раньше.
Ну, а что касается остального: продолжение рода, семьи, он считал, что планета и так перенаселена, что бы отягощать ее еще и своими отпрысками.
Свои неопознанные желания он сводил к посещению кондитерской, где позволял себе немного гастрономического разврата: четыре пирожных определенного вида, в определенной последовательности, фисташковое мороженое и большая чашка кофе с коньяком.
Подобная шоковая терапия надолго излечивала его организм от весенних капризов, как он это называл, а заодно и от ноющего чувства в груди.
Майкрофт возвращался к аскетическому образу жизни и снова чувствовал себя рыцарем в сияющих доспехах, стоящим на страже интересов Великобритании и королевы.
Но в ту первую весну после "падения" Шерлока, ноющее чувства в груди и непонятные желания не только не исчезли после посещения кондитерской, но и разгорелись с большей силой. Майкрофт не привык потакать себе и крамольную мысль о повторном посещении кондитерской отмел сразу.
После примерно полутора часов проведённых в постели без сна, Майкрофт пришел к мысли, что к сорока годам он по-настоящему повзрослел, и удовлетворением тайных желаний его детства на этот раз не обойдется.
Пришла пора желать по-взрослому. Пора уравнять в правах Майкрофта Холмса, члена парламента, внештатного сотрудника МИ-6, советника премьер-министра по внешней безопасности и Майкрофта Холмса, здорового мужчину, мистера в расцвете лет. Мысленно он перебрал содержимое своего личного ящика Пандоры, выбирая, какое из тщательно подавляемых желаний он готов выпустить на этом уровне игры. Отпущенные разом чувства дружно понеслись к пункту под названием "секс". Не к тем дозированным порциям секса, в виде флирта, которые Майкрофт позволял себе, неформально общаясь с женщинами на приемах или вечеринках с участием сотрудников. А к тому сексу, что ближе к любви, привязанности и доверию.
Если говорить честно, Холмс хотел бы влюбиться как простой смертный. А если пойти немного дальше, он мечтал об ответной любви. Это было его самым большим и самым безответственным желанием. Надо было бы запихнуть его обратно в личный ящик Пандоры Майкрофта Холмса, пока оно не натворило разнообразных бед, но мозг мужчины не отпускал из головы притягательную и крамольную идею. Она обрастала весьма разумными доводами о полезности секса для здоровья, пока наконец, не стала такого размера, что уже не поместилась бы в "ящик Пандоры". Майкрофт где- то на полпути ко сну, решил, что так тому и быть, и хоть в крайности он бросаться не собирается, но и забивать на корню, все лишние мысли о сексе, и других приятных вещах, он больше не будет.
Следующее утро, в меру теплое и солнечное, но слегка склонное к дождю, как и любил Майкрофт, началось как обычно. Впрочем, не совсем — машина прибыла к дому Холмса не к половине восьмого, а к половине девятого, день был субботний, а в субботу Майкрофт позволял себе поваляться в постели подольше. Правда валялся он в постели не один, а с ноутбуком, просматривая почту и отвечая на письма. Одно из сообщений к его радости и облегчению было от младшего брата, который уже два дня был недоступен. Он сообщал, что успешно перебрался из Египта в Сирию, воспользовавшись помощью одной из боевых группировок "мусульманского государства" и попутно сведя близкое знакомство с одним из его руководителей. Шерлок выдавал себя за английского писателя, принявшего по этическим соображениям ислам и путешествующего по востоку в поисках подходящего сюжета. «Этические соображения» включали в себя возможность иметь двух и более жён. Никто не должен был заподозрить в богатом и любвеобильном англичанине, заручившегося поддержкой самых влиятельных лиц южной Азии, одного из лучших шпионов её величества. И хотя у Шерлока был свой личный координатор, и не один, Шерлок держал Майкрофта в курсе своих дел, и периодически даже прислушивался к советам брата. Можно сказать, что на данный момент в отношениях братьев царила дружественная идиллия. Но Майкрофт, предпочел бы невыносимого брата – хорошему, но рядом, на Бейкер стрит.
По дороге на работу Майкрофт по своему обыкновению просматривал новости: индекс Дуо Джонса застыл на постоянной отметке. Колебаний не замечалось ни на Токийской, ни на Шанхайской бирже. Майкрофт на секунду поднял глаза от ноутбука, пока загружалась новая страница в браузере и посмотрел в окно. Его взгляд уперся в чью-то задницу, обтянутую голубыми джинсами. На правом заднем кармане штанов были вышиты желто-золотой дракон и слова по-китайски: Слава Великой Поднебесной. Майкрофт поморщился - как это англичане позволяют размещать на своих задницах полную бессмыслицу, просто даже обидно за нацию. В следующий момент, данный конкретный представитель нации присел на корточки, что бы завязать ребенку шнурок на ботинке и в поле зрения Майкрофта попала коротко стриженая голова инспектора Скотланд-Ярда Грегори Лестрейда. Майкрофт Холмс совершенно неожиданно вздрогнул и быстро отвернулся от окна. Он мог бы этого и не делать, окна возле пассажирских мест были тонированными, его бы всё равно никто не заметил. Собственное нелогичное повеление раздосадовало его еще больше. Майкрофту казалось, что задержка на светофоре длилась вечность, и всю эту вечность он боролся с желанием смотреть на дракона, вышитого на кармане голубых штанов.
Когда машина тронулась, Майкрофт вдруг вспомнил о некоторых послаблениях, которые он объявил себе вчера и решил удовлетворить свое странное любопытство. Но детектив - инспектор уже справился со шнурками и почти затерялся в толпе на Риджент-стрит. Вдали лишь мелькнули голубые джинсы.
Пригожим субботним утром офис Майкрофта был ожидаемо пуст, никто не жаждал поработать сверхурочно. Дежурные айтишники да охрана — вот и весь персонал. Даже Антея отпросилась на выходные, у ее отца, бывшего контрразведчика был юбилей. Майкрофт тоже был приглашен, но сослался на неотложные дела. Если бы Майкрофт считал любопытство грехом, он наверное устыдился, что первым его "неотложным делом" был просмотр изображений с камер наблюдения в Риджет-парке. Ведь Лестрейд с дочерью, очевидно, направлялись именно туда. На четвертой из двадцати картинок, которые транслировали камеры, обнаружился объект интереса Майкрофта - стройный мужчина средних лет в голубых джинсах и коричневой замшевой куртке. В момент, когда Майкрофт заметил его, Лестрейд как раз покупал мороженное: два рожка - розовое и зеленоватое.
Протянув дочке розовое мороженное, инспектор откусил большой кусок от зеленого.
Наверняка, фисташковое. Майкрофт сглотнул слюну.
А Лестрейд тем временем взял дочку за руку и повел ее к пруду с лебедями.
Майкрофт "перебрался" на другую камеру. Лестрейд улыбался и что-то говорил своей дочери, а потом вдруг поднял голову и продолжая улыбаться, посмотрел прямо в камеру. Ракурс показался Майкрофту настолько удачным, что он мгновенно нажал комбинацию клавиш, сохранявшую картинку. Зачем ему это понадобилось, он не понимал, и понимать пока не хотел. Он просто сделал то, чего ему захотелось. Около получаса он "гулял" с Лестрейдом и его дочерь по Риджент-парку, со всех сторон разглядывая ладную фигуру инспектора. Издалека его можно было принять за молодого парня, что непонятным образом раздражало Майкрофта, и только вблизи, когда становилась заметна седина в его волосах и морщинки возле глаз, он выглядел на все свои сорок лет.
Несколько деловых звонков, требовавших дополнительной информации, отвлекли Майкрофта от парка. Когда он вернулся к камерам наблюдения, Лестрейда с дочерью нигде не было видно. Майкрофт прощелкал изображения со всех камер — Лестрейд, скорее всего из парка ушел. Майкрофт просмотрел все камеры, расположенные вокруг Риджент-стрит, и, обнаружив знакомые джинсы в сочетании с маленькой девочкой, почувствовал как захолонуло сердце — Лейстред с дочерью шел по направлению к Бейкер-стрит. И не просто Бейкер-стрит, а к 221б. Первоклассная камера слежения, установленная возле бывшей квартиры брата, транслировала Майкрофту все до единой эмоции, промелькнувшие на лице детектива-инспектора: он рассказывал своей дочери, что-то очень серьезное и даже грустное, брови Грега сошлись на переносице, на лбу залегли складки. Майкрофт не сомневался, что Грегори говорит дочери про Шерлока. Лестрейд не входил в число лиц, посвященных в истинную историю Шерлока, досада, злость и горе на лице инспектора были неподдельными.
Майкрофт сменил угол наблюдения камеры и перевел ее на лицо девочки. Ему стало интересно, как она реагирует на рассказ отца, тем более речь шла о Шерлоке. Лично он считал, детективы и убийства, это что- то вне интересов юных леди. Исключением была, пожалуй, Антея, которая с детства знала, кем был ее отец, и восхищалась им и его работой.
К удовлетворению Майкрофта маленькая Лестрейд тоже была дочерью своего отца. Она слушала рассказ и благоговейно смотрела на черную дверь.
Майкрофт подумал, что мисс Хадсон, с которой он недавно виделся по небольшому юридическому вопросу, не так уж не права, говоря о том, что хотела бы оставить в квартире всё как есть и создать музей Шерлока Холмса. Посетителей, по ее словам, уже хватало.
Девочка потянула отца за руку, наверное, ей хотелось войти внутрь дома, посмотреть, как жил герой отцовских рассказов, но Лестрейд покачал головой.
Майкрофту ужасно захотелось побыть немного Санта-Клаусом и он набрал в одно касание хорошо знакомый номер.
— Мистер Лестрейд! Инспектор!
Лестрейд обернулся, недоумевая, кто бы мог его узнать в этой части города.
Миссис Хадсон, бывшая хозяйка Шерлока стояла на крыльце и махала ему рукой. Лиза потянула Лестрейда назад, к черной двери.
— Ну, папа, эта миссис нас зовет!
Лестрейд не знал, какими судьбами миссис Хадсон в тот момент вынесло на крыльцо, но он поддался уговорам Лизы и миссис Хадсон и вошел в дом. Все здесь было так, как обычно, будто Шерлок вышел только на минуту. Лиза шарахнулась от черепа, а потом взобралась на диван и попыталась стереть смайлик с обоев. Но он не стирался. Лиза посмотрела сияющими глазами на отца и на миссис Хадсон: — Он не стирается, он всё время здесь будет?
Лестрейд краем глаза проследил за миссис Хадсон. Быстрым движением руки она вытерла щеку. — Лиза ты будешь чай? — Девочка кивнула.
Майкрофт хмыкнул. Милая миссис Хадсон предложила чай Лизе, а не Лестрейду, понимая, что ему не по себе в квартире Шерлока и он мечтает побыстрее оттуда сбежать. Но отказать дочери он не смеет. Но так недолго и разбаловать ребенка. Хотя... Майкрофт запросил в системе досье на всех детективов инспекторов Скотланд-ярда. Так и есть: Грегори Лестрейд; семейное положение: разведен. Был женат два раза. Дочь Лиза (девять лет) от первого брака. Вот она причина отцовских потаканий. Инспектор не так часто видит дочь, что бы отказывать ей в каких- то пустяках. Разведен. Не более трех месяцев. Значит, вряд ли завел кого-то другого. Развод, это конечно, не смерть и положенный траур выдерживать не надо. Но развод обычно это удар по честолюбию, и каким бы не был человек бездушным, начать новые отношения сразу после гибели предыдущего брака, способен не каждый. Впрочем, знания Майкрофта в этой области были чисто теоретическими. Вот по теме отношений с братом-гением он бы мог защитить докторскую степень. Хотя, после Бартса, после мнимой смерти Шерлока и особенно после его фальшивых похорон Майкрофт открыл в себе новые грани братских чувств. Теперь он не только беспокоился за рассудок и физическое здоровье Шерлока, боялся, как бы тот не покалечился, или не убился, доведя тем самым пожилых родителей до инфаркта, он скучал по нему. Тосковал с того момента, как Шерлок покинул Англию. И когда, в какой-нибудь недобрый час он представлял, что Шерлока больше нет, ему было абсолютно плевать на Англию и Королеву, как бы ужасно и безответственно это не звучало.
Как бы он хотел поделиться с кем-то с этой тоской. Или хотя бы поговорить с кем-то о Шерлоке. С тем же Лестрейдом. Для Лестрейда Шерлок умер, а для Майкрофта он мог умереть в любой момент. У них бы мог получиться разговор. В былые времена Лестрейд, защищавший слишком ретивого консультирующего детектива от своих обиженных сотрудников, без особого энтузиазма, но с пониманием относился к просьбам Майкрофта. И даже пытался скрыть кое-какие грехи брата от всевидящего ока Майкрофта. Защищал его.
На что были похожи чувства Лестрейда по отношению к Шерлоку? Отеческие? Ведь он был старше Шерлока. Братские? Или это было что-то другое? Майкрофт откинулся на спинку кресла и по-дурацкой привычке потянул в рот карандаш. Грызть карандаши, оставляя явные улики своей слабости, он себя отучил. Но отучить себя от привычки просто держать во рту карандаш, он не мог, как не старался.
Так почему развалились два брака инспектора? Майкрофт подумал, что никогда не испытывал ревности, и не представляет на что это похоже. Конечно, это что-то весьма неприятное, как раз то, что он сейчас испытывает. Непонятно только кого и к кому он сейчас ревнует. Шерлока к Лестрейду? Или наоборот? Если наоборот, то, как это? Почему? Лестрейд был вполне заурядным типом, впрочем, неплохим профессионалом и добрым человеком. Симпатичным мужчиной. Майкрофт уже собрался удалить из головы лишнюю мысль о симпатичном Лестрейде, как вспомнил об обещании, данном самому себе: зеленый свет любой, хотя бы отчасти сексуальной мысли.
Ну вот, я об этом подумал, и Британия устояла, усмехнулся Майкрофт. Наблюдать за гражданами Британии и не только, было для Майкрофта не в новинку, но никогда это не вызывало у него столько положительных эмоций — ему очень нравилось смотреть на Лестрейда.
Тем временем чаепитие в квартире по Бейкер-стрит закончилось и Лестрейды покинули дом Шерлока Холмса. До конца дня оставалось еще много времени, и Грегори решил повести дочь в кино. После посещения квартиры Шерлока его мысли и чувства были в полном раздрае, а он не хотел, что бы Лиза заметила его состояние. Кинотеатр был идеальным вариантом.
В темноте кинотеатра Лестрейд думал о том, что было бы, если бы Шерлок не оказался таким чувствительным. Таким... способным на самоубийство. Это было так не похоже на Шерлока. Миссис Хадсон за чаем сказала, что он оставил ей наследство, деньги, заработанные им за консультации частных клиентов. Джон ни о чем таком не упоминал, значит, Джону он ничего не оставил. Странно, ведь Джон был его лучшим другом, личным блоггером и писал о нем рассказы. Андерсон как-то сказал, что они спят друг с другом, но Лестрейд так не думал. На следующий день он позвонил Ватсону, во второй раз после самоубийства Шерлока. В первый раз он позвонил после Рождества, просто спросить как дела. К его удивлению, Джон съехал с Бейкер-стрит. Наверное, слишком дорого платить за квартиру, предположил про себя Лестрейд, но Джон сразу опроверг его мысли, сказав, что не мог заставить себя жить на Бейкер-стрит, хотя Шерлок, непонятно по какой причине полностью заплатил за текущий год и за следующий, то есть нынешний.
Джон без колебаний согласился, когда Лестрейд предложил ему выпить пива в ближайший выходной. Они встретились в пабе, недалеко от клиники, где теперь работал Джон. Лестрейд подумал, что Джон Ватсон сильно постарел за полгода. И, кажется, снова прихрамывал. После пары незначительных фраз о погоде, разговор, конечно, переключился на Шерлока.
— Миссис Хадсон сказала, что Шерлок оставил ей наследство. Странно, ведь она ему не родня.
Он думал, что Джон скажет, что ему он тоже что-то оставил, но Джон только кивнул.
— Да пятьдесят тысяч фунтов.
Лейстред ахнул:
— Такую сумму? — И не сдержав любопытства, спросил: — Сколько же стоила квартира в месяц?
— Миссис Хадсон сдавала ее за тысячу фунтов, но для Шерлока сделала скидку.
—Три с половиной года...
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Наследство. Этими деньгами можно оплатить три с половиной года проживания на Бейкер-стрит. Когда было написано завещание?
— За два месяца до смерти...за три. Я даже не знал, что он его написал. Мне миссис Хадсон потом сказала. Если бы я знал, что он... готовиться к смерти...
— Ты бы ничего не смог сделать. Это же Шерлок, он бы все равно...
— Меня обдурил...
Лестрейд кивнул и отхлебнул пива из бокала.
Ночью, внезапно проснувшись от какого-то звука, Грегори Лестрейд вспомнил эту фразу: «…Шерлок бы всё равно …меня обдурил».
Если Шерлок мог бы без зазрения совести обмануть лучшего друга, то, что говорить об остальном населении Великобритании? Чувства других людей его мало волновали. Исключение составляла миссис Хадсон в силу своего возраста и нежной, чувствительной натуры. Ей он компенсировал свою кончину пятьюдесятью тысячами фунтов стерлингов.
Вторая главаЛестрейд поймал себя на том, что думает о смерти Шерлока как об афере: Майкрофт на похоронах выглядел озабоченным и расстроенным, но не убитым горем. А ведь он был привязан к своему гениальному братцу. Глаза Молли хоть и были красными от слёз, но Лестрейду казалось, что горе её недостаточно глубоко. Он прекрасно знал, как люди реагируют на смерть своих любимых. Он думал, что на похоронах будут родители Майкрофта и Шерлока, но их там не было. Только Джон и миссис Хадсон вели себя адекватно ситуации. Сам Грег чувствовал себя контуженным. Он не мог поверить в происходящее. Только что фрик был, и вдруг его нет. Как- то это было странно. В общем, интуицию и здравый смысл инспектора Скотланд-Ярда сложно было обмануть. Он чуял подвох. И вот теперь наследство Шерлока, слишком большое для обычной домовладелицы, но вполне достаточное для близкого друга, которого заставил напрасно страдать.
Если бы Шерлок оставил деньги доктору Ватсону, тот бы вряд ли принял их. А если Шерлок планировал вернуться, это наследство могло бы стать между Джоном и Шерлоком непреодолимым препятствием. Зная Джона, Грег с легкостью представил, как доктор Ватсон затолкал бы пачку купюр в лживый рот Шерлока.
Лестрейд не любил когда его держали за дурака: он хотел быть в курсе. Поэтому он и выбрал юстицию, как плоскость для приложения своих сил. Расследования, поимка злоумышленников, казалось ему самым правильным делом на свете. Хоть многие и называли его работу грязной, он так не считал. И вот неожиданная догадка не даёт ему спать.
Сначала он решил поговорить с Молли. Ведь она была патологоанатомом и это она засвидетельствовала смерть Шерлока. Но поразмыслив, решил её не трогать, любые расспросы могли поставить Молли под угрозу увольнения и дискредитации как медика.
Полной информацией обладал, несомненно, Майкрофт Холмс, только вряд ли он сочтет нужным делиться этой информацией с детективом-инспектором. Но Лестрейд решил рискнуть. В сейфе у него давно лежала ручка Паркер, которую Шерлоку вскладчину подарили студенты Империал колледжа. У них в общежитии стали пропадать вещи, сначала изредка, потом вор обнаглел и стал тащить разную мелочь каждый день. Студенты были уверены, что один из них — клептоман. Полиция за такие копеечные дела не бралась, а Шерлок, заинтересовавшись странным набором пропавших вещей — от женской косметики до дырявых мужских носков, не только вычислил вора, но и раскрыл таинственное убийство старого викария на другом конце Лондона. Студенты просили передать ручку Шерлоку, но Лестрейд не успел. Консультирующий детектив покончил с собой.
Лестрейд набрал номер Майкрофта Холмса. Трубку сняли после пятого гудка.
Когда Майкрофт Холмс на экране своего телефона увидел имя Лестрейда, он сразу понял, что тот догадался обо всем, то есть не совсем обо всем, а лишь о том, что касается Шерлока. Может, он надавил на Молли, и она рассказала ему, все, что знала, наплевав на собственную карьеру и слово, данное Шерлоку. Или вчера миссис Хадсон сказала нечто такое, что вызвало подозрения доблестного инспектора.
Конечно, сама операция была выполнена безукоризненно, но вот похороны... Отсутствие родителей на похоронах сына выглядело подозрительно. Майкрофт предлагал Шерлоку задействовать пожилую чету из числа бывших агентов, чтобы они сыграли маму и папу, ведь всё равно никто не знал родителей братьев Холмс в лицо. Но Шерлок заупрямился и сказал, что не собирается превращать собственные похороны в балаган. И вот теперь детектив-инспектор спустя полгода стал о чем-то догадываться, и его нужно было срочно нейтрализовать. Самым действенным способом нейтрализации в былые времена считались соблазнение и последующий шантаж. Однако отмена уголовного преследования за содомию в Великобритании в 1967 году сделала такого рода шантаж не слишком действенным. Однако, сама идея Майкрофту нравилась. В школе контрразведчиков, где он проучился полгода, у них был специальный курс посвященный соблазнению обоих полов. Майкрофт, с присущей ему педантичностью, проштудировал предмет и блестяще сдал зачет. Однако знания, почерпнутые им в разведшколе, так и остались невостребованными. Совращать русских или китайских агентов было бесполезно, коммунистические режимы пали, а вместе с ними скончалась и коммунистическая мораль. А в реальной жизни Майкрофт предпочитал пользоваться собственным природным обаянием, которым, к счастью не был обделен. Только не все об этом знали. Во всяком случае, ищущий правду инспектор, ничего такого не знал.
— Майкрофт Холмс. Здравствуйте, Лестрейд.
— Здравствуйте, мистер Холмс. Я тут разбирал свой сейф и обнаружил подарок, который не успел отдать Шерлоку.
— Что за подарок? — осторожно спросил Майкрофт.
— Ручка Паркер от студентов Тринити-колледжа за пойманного вора. Себе я ее оставить не могу, там дарственная надпись Шерлоку. И я подумал, что мог бы отдать ее вам.
— Зачем она мне? Лестрейд, выбросите ручку и живите спокойно.
— Как это выбросить? Люди, которым Шерлок помог, забесплатно, между прочим, сделали ему подарок. Холмс, это просто некрасиво, по отношению к памяти вашего брата.
— Хорошо, завтра по пути в аэропорт я заеду в Скотланд-Ярд.
— Завтра меня не будет, а я хотел бы передать ручку лично вам.
— Сегодня я занят... Если только вечером.
— Я бы не хотел красть ваш отдых.
— Нет никакой проблемы, мы могли бы поужинать вместе.
— Сегодня?
— Сегодня. Я заеду за вами в восемь.
Лестрейд подумал, что ему повезло. Майкрофт огорчился оттого, что так быстро дал себя уговорить.
К восьми часам Лестрейд успел сто раз обругать себя за излишний энтузиазм. Что и кому он хочет доказать? Что Шерлок жив, и его надо отдать под суд за грандиозный обман всех любителей желтой прессы? Что похороны были фальшивыми? А может, при таком раскладе Шерлоку лучше оставаться мертвым? И оставаться там, где он сейчас?
У Лестрейда было много бумажной работы, и отвлечься от ставших навязчивыми мыслей не было никакой возможности. Он выпил кофе, потом чай, потом снова чай и отправился в архив. Дело о самоубийстве Шерлока Холмса оказался в секции, куда нужен был особый допуск. У Лестрейда такой допуск был, но ему пришлось возвращаться наверх за электронным пропуском. По факту смерти Шерлока Холмса было заведено дело по подозрению в доведении до самоубийства, но дело было вскоре закрыто за недостаточностью улик. Открывал дело не Лестрейд, а Диммок. В тонкой папке фигурировали несколько фотографий залитого кровью асфальта и копия заключения о смерти. Как и он и предполагал, никакого протокола о вскрытии не было. Да он и не поверил бы, что Молли способна произвести вскрытие тела Шерлока Холмса. Конечно, профессионал должен оставаться профессионалом в любой ситуации... Лестрейд представил, что Молли уподобилась Шерлоку, таскавшему части тел из морга, и не удержалась от желания завладеть сердцем Шерлока навсегда. Залила бы его формальдегидом и поставила на книжную полку как Лукреция Борджиа. Или это была Маргарита Наваррская?
Картина вышла готическая. Лестрейд рассмеялся и подумал, что Шерлок действительно жив. Не смог бы он смеяться, если бы не чувствовал, что так оно и есть. У него нет фактов, только версия. Однако, интуиция инспектора редко подводила. Именно интуиция подсказала Лестрейду, что Шерлок, человек, которому можно доверять.
Майкрофт передвигался по Лондону на скромном сером Мерседесе с девонширскими номерами. Однако, было в этой машине что-то такое, что наметанный глаз инспектора определил как ручную сборку и повышенную степень безопасности.
Похлопав себя по карманам, и убедившись, что не забыл пресловутый Паркер в кабинете, Лестрейд сел в машину. Будто нырнул в ледяную воду. Майкрофт имел вид усталый, но приветствовал инспектора с легкой улыбкой:
— Добрый вечер, инспектор! Рад вас видеть.
— Надеюсь мой звонок...
— Что вы, инспектор, вы не разбередили мои раны. Шерлок прожил гораздо дольше, чем можно было рассчитывать, учитывая его фатальную тягу к разного рода крайностям.
— Живи ярко, умри быстро — главный принцип рокенрольщиков.
— Да это ему подошло бы, он был неплохим музыкантом. В девять лет Шерлок впервые выступил перед публикой на благотворительном концерте в помощь детскому приюту. Играл Времена года Вивальди. Осень… В зале было почти пятьсот человек.
Лестрейд с удивлением посмотрел на Майкрофта, тот спустя много лет помнил все подробности, касающиеся его брата. Он действительно его любил. Лестрейд был единственный ребенок в семье и не очень отчетливо представлял, какого это - быть связанным братскими узами.
— Мне всегда хотелось, что бы у меня был брат или сестра. Но лучше брат.
— У вас есть дочь, Лестрейд, — ответил Майкрофт, и спохватившись, добавил: — У вас ведь одна дочь?
— Ничего не скроется от Всевидящего Ока, — усмехнулся Лестрейд.
— Всевидящее око тут ни причем, я видел Вас вчера на перекрестке Риджент-стрит.
Майкрофт не собирался этого говорить, но доверительные отношения требуют правды, или хотя бы частичной правды.
Лестрейд посмотрел на Майкрофта долгим взглядом, собираясь, но будто не решаясь что-то сказать.
— И да, я знаю, что вы были в бывшей квартире Шерлока. Кстати, мы приехали. Вы любите итальянскую кухню?
Столик, заказанный Майкрофтом, находился в полунише, что создавало некоторую интимность, но не злоупотребляло ею.
Грегори сел за стол и осмотрелся по сторонам:
— Мне нравятся любые кухни, где есть жареное мясо.
— Инспектор, это так неполезно в нашем возрасте.
— Кто хочет жить вечно, мистер Холмс?
— Можно просто Майкрофт.
Лестрейд на мгновение замер, раздумывая, нет ли в словах Майкрофта подвоха.
— Тогда и вы зовите меня просто Грегори.
Майкрофт коротко кивнул.
Тут подошел официант и принял заказ. Лестрейд не стал забираться в гастрономические дебри, и заказал себе мясо по-деревенски в грибном соусе. Майкрофта, выбравшего салат и отварного лосося, ему было откровенно жаль.
— Я же так и не отдал вам ручку, — вдруг вспомнил Лестрейд. А она осталась в плаще. Лестрейд вернулся в гардероб и забрал футляр.
— Я встретил человека в холле с очень знакомым лицом. Но не могу вспомнить, проходил он по делу, или был свидетелем.
— Какой человек?
— Вон за те-ем столиком с дамой в коричнево-золотом платье.
Майкрофт слегка повернул голову и с ног до головы окинул фигуру незнакомца, отодвигающего стул своей даме.
— Спортсмен, весьма успешный. Недавно была травма правой ноги. Женат, но это не его жена. Какая-то родственница. Сестра, наверняка, но не родная. И у них деловой разговор.
— Вы серьезно? О, простите, Майкрофт! Я не хотел вас обидеть. Просто не вериться, что есть второй такой человек, как Шерлок...
— Нет, Грегори, теперь я один такой.
Они немного помолчали.
Официант принес вино и разлил его по бокалам.
— Давайте выпьем, Грегори. Ваше здоровье!
— Ваше здоровье.
Майкрофт отпил вино и поставил бокал на стол.
— Футболист.
— Что? — не понял Грег.
— Тот мужчина, что вы встретили в холле, он футболист. Лестрейд хлопнул себя по лбу ладонью. — Точно! Это же Тео!
Майкрофт снисходительно улыбнулся, глядя на него.
— Если бы вы знали, как нам иногда не хватает Шерлока! — Грегори виновато посмотрел на Майкрофта.
— Шерлок не больная тема для меня, Грегори, — мягко произнес Майкрофт. — Наоборот, каждая мелочь, которую я узнаю о нем от других, возвращает мне ненадолго брата.
Грегори уставился на Майкрофта, не в состоянии вымолвить не слова. Холмс, этот заносчивый правительственный пижон, в былые времена раздававший приказы людям, которые совсем не входят в круг его подчинённых с непринужденностью королевы, позволил заглянуть в свою душу. Лестрейд был потрясен.
— Вы очень его любили? — тихо спросил Грег.
— Иногда я его ненавидел, он очень усложнял мою жизнь. Но после его прыжка образовалась пустота, которую мне нечем заполнить.
Вопрос замер у Грегори на устах.
— Я не женат и детей у меня нет. Расскажите мне, что там за история с империал колледжем…
Рассказ растянулся на весь ужин. Слишком много мелких, но важных подробностей, о которых Лестрейд уже начал забывать. Майкрофт слушал внимательно, почти не перебивая, лишь один раз, когда Лестрейд запнулся, соображая, надо ли Майкрофту знать некоторые подробности отношений между студентом и одним из лаборантов колледжа.
— Они ведь были любовниками? - предположил Майкрофт. — Это объясняет ненависть той американской студентки. Она попросту ревновала.
— Но она с самого начала объявила нам о своей лесбийской ориентации. И даже назвала имя девушки, с которой ее связывают отношения.
— Сейчас проще признаться в своей нетрадиционной ориентации, чем в воровстве. А ведь еще каких-то триста лет назад наказанием за содомию была смертная казнь.
— Сам акт о наказании был, но вот в учебнике не было сказано, что кого- то хоть раз казнили за это преступление.
— Зачем тревожить юные умы ненужными подробностями и будить бунтарский дух.
— Ну, естественно, это же вмешательство в личную жизнь, какое дело Королеве с кем я сплю.
— Если акт о наказании за содомию был принят, значит, государство нуждалось в нем. Эпидемии чумы и холеры уносили миллионы жизней. Корона нуждалась в солдатах и ремесленниках, которые делают новых солдат и ремесленников, а не предаются противоестественным утехам, от которых нет никакой выгоды короне.
Майкрофт налил вина себе и Грегу.
—А представьте, что было бы с родовитыми семьями, отпрыски которых не захотели бы прикасаться к женщине, это грозило бы роду вымиранием.
— Мне кажется это чушью. Всегда можно завести жену и наделать ей кучу детей. Главное, чтобы потом они не перемерли с голоду.
— Не всегда.
— Почему?
— Вы наверное плохо себе представляете какого-нибудь средневекового барона или герцога, у которого есть пара сотен отлично вооруженных солдат, половина которых состоит в его личном гареме. Такому человеку закон не писан, ему не нужны наследники, потому что свою землю и состояние он может передать одному из своих "друзей".
— И такие прецеденты были? — удивился Грег.
— Были, иначе бы не было бы причины принимать столь беспощадный закон. Тяга мужчины к мужчине изначально достаточно сильна. По сути, каждый человеческий индивид в той или иной степени бисексуален.
— Ну, не знаю, я видно исключение. Мне всегда нравились исключительно женщины.
— Традиции, мораль, воспитание делают из людей тех, кто они есть. Вы служитель закона, и очень уместны в своей должности. Вам ли бунтовать против традиции и морали.
— Не знаю как насчет морали, но физиология говорит сама за себя. Разве вы сами этого не ощущаете? — Грег вскинул взгляд и посмотрел Майкрофту прямо в глаза.
Майкрофт не отвел взгляд, но и ничего не ответил.
Грег на секунду перестал жевать. Майкрофт был одет в идеально сшитый костюм, обладал безупречными манерами и занимал влиятельную должность, но, по сути оставался таким же фриком как Шерлок.
— Вы довольны? — спросил Майкрофт.
— Чем? — растерялся Грег. Ему показалось, что Майкрофт спрашивает, доволен ли он тем, что Майкрофт показал ему еще одну тайную страницу своей души.
— Ужином, конечно, — слегка ехидно уточнил Майкрофт.
— Великолепный ужин! Теперь я поклонник итальянской кухни. — Преувеличенно радостно улыбнулся Грег. — Спасибо!
Грег настоял на том, что бы счет был оплачен напополам, хотя первоначально Майкрофт собирался оплатить счет сам.
Уже на пороге ресторана инспектор снова вспомнил про Паркер, который так и не отдал Майкрофту.
Майкрофт повертел в руках футляр, открыл его и вытащил ручку.
— Красивая. Но совершенно бесполезная… Грегори, так зачем вы мне позвонили? Лестрейд, который собирался попрощаться и в тишине своей квартиры еще раз прокрутить в голове разговор с Майкрофтом, ища зацепки, которые могли подтвердить или опровергнуть его догадки относительно Шерлока, опешил.
— По моему, это очевидно.
— Чепуха. У вас появилось подозрение, что Шерлок жив. Забудьте об этом. Он умер!
Лестрейд, которому надоело, что кто-то читает его мысли вплотную придвинулся к Майкрофту. В тот же момент хлопнула дверца и зазвучали торопливые шаги. Должно быть, телохранитель Майкрофта заметив угрозу со стороны Лестрейда, вышел из автомобиля.
— Все в порядке. — Остановил его Майкрофт.
—Рано или поздно, это станет очевидно всем. И все будут спрашивать у вас.
— О Шерлоке скоро забудут. Только смерть и бережет его. А вы, лезете не свое дело. Забудьте об этом, считайте, что это он сам вам это сказал. Вам понятно? — Последнюю фразу Майкрофт практически прорычал.
У Лестрейда зашумело в голове. Холмс почти признал, что Шерлок жив! Настоящая сенсация.
— Хорошо. Я все понял. Спасибо! И за ужин тоже спасибо.
Третья глава Майкрофт был раздосадован. Он вышел из себя, и приятный вечер был испорчен.
Если вначале у него были какие-то неясные планы на инспектора Грегори Лестрйда, то теперь он счел нужным отступить. Лестрейд был слишком ...полицейским. Слишком правильным и прямым. Такого можно соблазнить, но это перевернет его мир, а последствия придется расхлебывать Майкрофту. Нет, уж лучше сразу найти более испорченного человека, того, кем можно манипулировать, и кого можно выбросить как ненужную игрушку, когда надоест, или станет неудобным. А симпатичный инспектор пусть ищет новую жену и воспитывает дочь от первого брака. Пусть остается невинным.
Грег, придя домой сразу прошел на кухню и вытащил из шкафчика непочатую бутылку виски. Оказывается, он ужасно устал, и с удовольствием лег бы спать, только сна не было ни в одном глазу — разговор с Майкрофтом Холмсом вертелся у него в голове незаконченным фильмом.
Выпивать, сидя на кухне в полном одиночестве - это значит признать свое полное поражение. Грег налил виски в стакан и устроился в спальне перед телевизором. Но включать его не хотелось. Казалось, если мир ярких красок и громких звуков вторгнется в комнату, инспектор растеряет то, что появилось в нём после разговора с Майкрофтом: радость от одного намека на то, что Шерлок жив, и надежда, что может быть, когда-нибудь гениальный детектив вернётся в Лондон, и будет помогать распутывать самые безнадежные дела. Ведь это он, Лестрейд, не смог тогда найти нужных слов, чтобы убедить этих двух твердолобых — Донован и Андерсона в том, что Шерлок никакой не авантюрист и не обманщик, что он действительно, гений дедуктивного метода, а все эти грязные инсинуации, дело рук врагов Шерлока, которых у него предостаточно.
Сам инспектор попал под служебное расследование и был на волоске от увольнения из Скотланд-Ярда. Потом расследование как-то заглохло, потом и вовсе было закрыто, однако Лестрейд сам решил уйти. Он даже написал прошение об отставке, но Донован его отговорила. И сейчас он был благодарен Салли. Вряд ли бы он нашёл себя в другом деле. Куда бы он пошёл? Преподавать криминалистику в колледж? Или тоже бы подался в частные детективы? Следил бы за неверными мужьями и женами. Наверное, это довольно забавно, но только до тех пор, пока не превращается в нудный каждодневный процесс.
Грег был доволен, что избавился от ручки. А ещё – Майкрофт… Раньше он был просто братом Шерлока — нудным и дотошным типом, который мог внезапно перехватить на выходе из Скотланд-Ярда, заманить в свою машину и начать расспрашивать о Шерлоке: чьим делом он занимается, какие сигареты курит, во что одет и почищены ли у него сегодня ботинки. Лестрейд не понимал цель этих расспросов. Майкрофт мог с легкостью организовать слежку за братом и знать всё наверняка, но почему-то предпочитал допрашивать его.
Неожиданно Грег подумал, что устрой Майкрорфт слежку, Шерлок бы моментально бы её распознал, и отношения между братьями, и так неважные, испортились бы окончательно. Майкрофт сказал, что Шерлок здорово портил ему жизнь. Но сейчас, когда его нет рядом, Майкрофт страдает от пустоты. Как он сказал: «Зато у вас есть дочь!». Показалось или нет, но что-то вроде зависти прозвучало в этих словах. А какое у него было лицо, когда он сказал про физиологию! Грег прикрыл глаза, чтобы точнее воспроизвести выражение лица Майкрофта в тот момент. Удивление, упрек, смятение и вызов? Вызов? Определённо. Он стыдиться своей нетрадиционной ориентации. Ведь речь шла об этом, Майкрофт хотел сказать, что он-гей. Или импотент. Нет, это вряд ли. Его глаза загорелись, а голос приобрёл другой оттенок, когда он заговорил об Baggeru Act от 1533 года. Майкрофта явно волновала эта тема. Лестрейд тоже кое-чему научился у Шерлока.
Грегори тяжело поднялся и вытащил из шкафа ноутбук, подаренный ему женой на прошлое Рождество, когда их отношения ещё не совсем разладились. Он никогда им не пользовался, предпочитая отдыхать, глядя в телек. А компьютера ему и на работе хватало. Но сейчас, для удовлетворения собственного любопытства ему нужен был интернет.
Дом, в который он переехал, был оборудован беспроводным интернетом и ноутбук легко настроился на сеть.
Грег набрал в поисковике: «наказания в Англии за гомосексуальные отношения». Открылось девяносто тысяч ссылок. Грег открыл первую:
«В Англии сожжение содомитов ввёл Эдуард I (по исторической иронии, отец одного из самых известных монархов гомосексуалистов — Эдуарда II). Обвинение в противоестественном разврате чаще применялось как дополнение к обвинению, чтобы подчеркнуть справедливость кары. С 1317 по 1789 г. прошло 73 процесса. Эта цифра значительно уступает числу казнённых еретиков и ведьм».
Ну, уж какая тут ирония, подумал Лестрейд, когда твой единственный наследник — двухметровый детина, не способен удовлетворить самую нетребовательную женщину.
В юности будущему инспектору нравилась история, и он с удовольствие изучал учебники, с легкостью запоминая имена и даты. Иногда в трактовках исторических событий ему виделись нестыковки, и он старался узнать об этом периоде побольше, чтобы составить собственное мнение. Нельзя сказать, что преподаватели в колледже и университете одобряли подобные изыскания студента, специализирующегося на юриспруденции. Все свои силы он должен был направить именно на изучение права, не отвлекаясь на исторические сказки.
На той же странице в интернете была помещена старинная гравюра, на которой были изображены казнимые через повешение любовники — двое бородатых мужчин в средневековых одеждах. Картинки были неправдоподобными и от этого еще более жуткими. Лестрейд, по долгу службы нередко сталкивался с гомосексуалистами – эти ребята в два раза чаще, чем среднестатистические граждане умудрялись влипать во всякого рода, неприятности. Но ни симпатии, ни антипатии они у него не вызывали, обычные люди, как все. Однако, почти признание Майкрофта Холмса заинтриговало его: Майкрофт Холмс — респектабельный джентльмен от макушки до кончика зонта, казалось, он так и родился в костюме и с галстуком, понятия «Майкрофт Холмс» и «секс» располагались на разных полюсах. И в этом и была загадка. А инспектор Скотланд-Ярда неразгаданные загадки не любил. Впрочем, время было позднее, назавтра Лестрейду надо было рано вставать, и он решил немного почитать и лечь спать.
Одна из ссылок размещённых под статьей вела к художественной книге про Эдуарда Второго. Грегори щелкнул на неё и стал читать. Он хотел почитать пару-тройку страниц, и лечь спать, но повествование затянуло его не на шутку. Он понял это не сразу, а только когда случайно глянул на часы в нижней части экрана — шёл третий час ночи.
Он быстренько выключил ноутбук, забрался под одеяло и мгновенно заснул.
…Он никогда не видел такое большое скопление народа в одном месте. День был ясным и солнечным. Плотники в спешном порядке завершали свою работу, забивая последние гвозди в высокий помост для казни. Очистительный огонь, пожирающий еретика и колдуна, должен был хорошо виден от любой точки площади. Грег поискал глазами своего друга. Тот стоял рядом с помостом, и низко наклонив голову, молился. Капюшон серой рясы полностью закрывал его лицо. Но Грег знал, что этот разговор с Богом совсем не смиренная просьба и покаяние, это обвинение, упрек, требование. Требование чуда, ни много, ни мало. Грег протиснулся сквозь толпу и сжал тонкое запястье:
— Лошади въехали на площадь.
Ответом ему был судорожный вздох.
Толпа, завидев повозку с приговоренными, заволновалось, их толкнули к помосту, но стражники окружившие место казни оттеснили их обратно. Грег почувствовал, как древко копья уперлось ему в бок. К телеге, влекомой двумя низкорослыми черными лошадками, были привязаны две железные клетки. И хотя оба еретика-чернокнижника были одинаково одеты в серые балахоны и остроконечные колпаки, Грег сразу узнал того, ради кого они прибыли Лондон, ради кого, последние трое суток не ложились спать, раздавали кошели с деньгами, уговаривали, угрожали. Но уже ничего нельзя было сделать. Осужденный был приговорен лично королем. За казнью из окна отеля должен был наблюдать духовник короля. Лицо колдуна, к облегчению Грега, было чистым и не тронутым. Может даже его и не били. Никому не нужны были его признания, король единственно хотел его смерти. Он объявил его колдуном, и все в это поверили. Обычно приговоренных к смерти на костре, брили наголо, но никто не посмел прикоснуться ножницами к длинным волнистым волосам этого молодого мужчины. Но теперь в его кудрях густо змеилась седина. Грег надеялся, что его друг не заметил этого, но напрасно.
— Он весь седой… Они пытали и мучили его… Мой брат…
Смерть будет избавлением для него, подумал Грег, но ничего не сказал. Лишь сжал руку друга. Благо длинные рукава рясы скрыли это движение от окружающих. Тем более толпу занимало совсем другое зрелище. С клеток сняли замки, и тупыми концами пик колдунов вытолкали из клеток, как диких зверей. Подгоняемые стражей, они поднялись на помост. Грег смог рассмотреть и второго еретика, он был невысок, темноволос и очень молод на вид. Он обводил радостным взглядом толпу, а на его губах играла блаженная улыбка. Грег понял, что он безумен и перевел взгляд на того, ради кого он позволил втянуть себя в это сомнительное путешествие.
Он смотрел в толпу отрешенным взглядом, должно быть, уже распрощался с жизнью. Нужно было привлечь его внимание, ведь спутник Грега пришел сюда, что бы попрощаться со своим братом. Грег чувствовал, как он дрожит всем телом и не предпринимает не единой попытки привлечь внимание так называемого еретика.
— Смерть врагам короля, — во всю силу легких заорал Грег и одной рукой слегка стащил со своего спутника капюшон.
Молодой человек отмер и посмотрел в сторону Грега. А через мгновение его глаза встретились с глазами брата. Грег понял это по тому, как покачнулся его спутник, как дрожащей рукой осенил себя крестным знамением. А приговоренный едва заметно кивнул ему и продолжал смотреть на них, пока его привязывали к столбу и зачитывали приговор. Как только зажженный факел коснулся сухого хвороста у ног приговоренных, Грег схватил своего друга за руку и потащил его через толпу, подальше от эшафота от зловонного дыма и гудящего огня, уже начавшего лизать живую плоть еретиков.
Невзирая на сопротивление – Грегу пришлось буквально тащить на себе скованного горем мужчину, продвигались они достаточно быстро. Яростно сверкавшие глаза Грега могли выглядеть весьма устрашающе, и он об этом знал. Он взрезал толпу грудью, как корабль килем взрезает волну. Когда они выбрались из скопления зевак, его спутник неожиданно ударил его кулаком в грудь.
— Зачем ты увел меня?
— Тебе не нужно на это смотреть. Запомни брата живым и отомсти за него. Идем!
— Я не могу. Сил не осталось. Лучше бы мне умереть сейчас.
— Подумай о мести, это придаст тебе сил.
— Я не смог его спасти. Я — виноват, не надо было отпускать его от себя.
— Хватит скулить. Тебе надо было думать раньше, — грубо сказал Грег и дернул друга за рясу. Но тот не двигался с места. — Тебя могут узнать! И тебя ждет такая же участь.
— Мне все равно.
Грег посмотрел на висящие словно плети, руки.
— Пожалуйста, ради меня…
Непонятно как они очутились в каком-то темном тупике, заваленном сеном, вперемешку с навозом. Грег осмотрелся, убедившись, что за ними никто не наблюдает, привлек монаха к себе, отбросил капюшон и погладил короткие рыжеватые волосы мужчины. Тот поднял на него воспаленные глаза, полные слез. Было немного жутко видеть слезы на глазах этого человека, и поэтому Грег сделал то, чего никогда бы не сделал в обычной ситуации — поцеловал своего друга. Сначала просто коснулся губами губ, а потом принялся целовать требовательно и жадно, как целует солдата жена, уже почти чувствующая себя вдовой, как целуют в первый и последний раз. Совершенно не находя никакого отклика, стараясь не думать, что будет дальше, он продолжал целовать бесчувственные губы мужчины, словно пытаясь влить жизнь в нежелающее жить тело, разделить силу и ярость, что бушевала в нем, на двоих, отдать часть своего дыхания. Наконец, мужчина пришел в себя и резко оттолкнул Грега.
Грег проснулся и быстро открыл глаза. Он был у себя дома в своей постели. Но только что, секунду назад, во сне он целовал Майкрофта Холмса, который в его сне был монахом и носил рясу. Грегу, казалось, что до сих пор он чувствует соль его слез на своих губах.
— О, господи, — простонал Грег, и вдруг понял, что у него стоит. Такого с ним не случалось со времён развода. Он списывал это на возраст и на отсутствие тёплого податливого тела рядом, и вот, на тебе: яркий сон, навеянный вчерашней встречей с Холмсом и прочитанной книгой, заставил его возбудиться. Грег глянул на часы, и понял, что не поставил вчера сигнал будильника. Но он не проспал, времени было достаточно. Грег отбросил одеяло и стащил трусы до колен. Он не делал этого целую вечность, с тех пор как был женат во второй раз. Он никогда не занимался мастурбацией, будучи женатым — это был его принцип.
Было немного непривычно, однако удовольствие от этого стало острее. Грег прикрыл глаза и принялся медленно двигать рукой по члену, периодически задевая головку, влажную от смазки. Он видел кого-то, без пола и возраста, в длинном плаще, с лицом, закрытым капюшоном, он прижимал этого человека к грубой каменной кладке, жадно целовал, почти кусал доверчиво подставленную шею, мял руками мягкие прохладные ягодицы, и они загорались огнём от его прикосновений. Потом он развернул покорное тело к себе спиной, и грубо вошел в него. Его партнер крупно вздрогнул, а потом отдался ему полностью. Грег сжал член чуть сильнее, движения его стали быстрыми и беспорядочными. Он подумал о тонких запястьях, стиснутых до боли его руками, о теле вытянутым под ним как струна, и о том, насколько глубоко он входит в это тело своим окаменевшим членом, с каждым разом глубже и глубже. Как его смазка, которой, как в юности, очень много, начинает стекать по чужим длинным ногам. Потом его тело скрутило судорогой – секунда сладкой боли, и он выплеснулся спермой себе на живот.
Несколько минут Грег лежал на кровати, не желая даже пошевелиться, чтобы встать и поискать бумажные салфетки.
Он смотрел в потолок и думал, что права была мама, когда говорила: женись, Грегори, быстрее, не доводи себя и людей до греха.
И вот случилось, его потянуло на мужиков. Ведь фантазия эта, не что иное, как продолжение его сна, в котором он страстно целовал Майкрофта Холмса. Только во сне всё было логично, он хотел утешить человека, потерявшего брата, а вот его фантазия, говорит о том, что нужно заняться личной жизнью, познакомиться с симпатичной женщиной. Не оставаться же теперь на всю жизнь холостяком.
Ведь особо длинные, запоминающиеся сны ему снились перед кардинальными изменениями в жизни. Перед знакомством с первой и второй женой, и незадолго до того, как они с женой зачали Лизу.
Майкрофта Холмса разбудил телефонный звонок. На экране высветилось имя, под которым Шерлок жил в последние пять месяцев: Уильям Бах. От неожиданности и волнения Майкрофт чуть не выронил телефон из рук. У них с Шерлоком был договор, что звонить он будет в самом крайнем случае.
— Что случилось? Зачем ты звонишь?
— Ничего, мне просто захотелось услышать английскую речь... Ты вчера пил? Один?
— Не один, — немного раздраженно ответил Майкрофт. Он не понимал, зачем рисковать и звонить, когда вероятность перехвата телефонного звонка особенно велика, а потом болтать о пустяках. — С инспектором.
— О, с Грэмом...
— С ним самым. Он передал тебе подарок от студентов Империал Колледжа.
— Вот так прямо попросил тебя передать мне подарок? Ты так плохо выглядишь?
— Нет, я выгляжу как обычно. Просто у Грэма появились идеи насчет тебя.
— Это не вовремя. Отвлеки его как-нибудь.
— Как ты предлагаешь это сделать? Подкинуть ему труп в квартиру?
— Зачем труп, Грэм отлично реагирует и на живые тела. Подкинь ему тело в постель. Можешь даже свое собственное, только для начала сбрось пару килограмм.
— Ты что-то путаешь, милый мой.
— Да ладно. Я бы даже сказал два с половиной. Весной ты всегда толстеешь.
— Ты ошибаешься насчет своей бывшей няньки.
— Я никогда не ошибаюсь, cher ami . Я подарю вам на свадьбу щенка лабрадора. Кстати, я нашел четвертого брата. Adieu.
— Будь осторожен. Береги себя. — Но в трубке уже звучали гудки.
Четвертым братом был четвертый подземный тоннель для нелегального проникновения через границу. Расположение трех тоннелей было известно, а четвертый был так засекречен, что о нем знали даже не все командиры Исламского государства.
Майкрофт смотрел на телефон и думал, не о том, как Шерлоку удалось раздобыть столь ценную информацию, а о том, что совсем перестал понимать шутки своего брата.
Автор: Губернатор Содома
Размер:миди
Пейринг/Персонажи: Грегори/Майкрофт
Категория: слэш
Жанр: AU, романс
Рейтинг: R-NC-17
Предупреждения: ООС
Описание: Горе сближает. Никто не знает, насколько. Безобоснуйто, как сама жизнь
Размещение: запрещено без разрешения автора
Дисклеймер: знаю
Не бэчено!!!!! Четвертая и пятая главы в комментариях.
Первая главаМайкофт Холмс никогда не любил весну — это противное тянущее чувство в груди и желание неизвестно чего. Для человека, имеющего степень по психологии, это было даже смешно. Секс? Нет, не особо... Из всех основных инстинктов, секс как раз был самой легко подавляемой. Иначе, на каком бы фундаменте стояла бы католическая церковь? Как без целибата были бы возможны многочисленные монастыри на западе и востоке?
Любовь? Бога ради, разве слон может любить муравья или мышь? Это противоречит всякой логике. Майкрофт Холмс мог бы снизойти до какой-нибудь мышки, заинтересоваться ее жизнью и желаниями, но увидеть в этом существе равного, чтобы полюбить? Может быть позже, когда он совсем состарится, будет немощен и безобразен (Майкрофт Холмс в принципе допускал такое) он сможет проникнуться чем-то вроде доверия и приятия к какой-нибудь милой юной медсестричке, которая будет ставить уколы в его дряблую ягодицу и ободряюще улыбаться. И если в тот момент никакие мировые кризисы и внутренние проблемы Великобритании не будут занимать его, он, возможно, позволит этому бесполезному чувству поработить мозг. Но не раньше.
Ну, а что касается остального: продолжение рода, семьи, он считал, что планета и так перенаселена, что бы отягощать ее еще и своими отпрысками.
Свои неопознанные желания он сводил к посещению кондитерской, где позволял себе немного гастрономического разврата: четыре пирожных определенного вида, в определенной последовательности, фисташковое мороженое и большая чашка кофе с коньяком.
Подобная шоковая терапия надолго излечивала его организм от весенних капризов, как он это называл, а заодно и от ноющего чувства в груди.
Майкрофт возвращался к аскетическому образу жизни и снова чувствовал себя рыцарем в сияющих доспехах, стоящим на страже интересов Великобритании и королевы.
Но в ту первую весну после "падения" Шерлока, ноющее чувства в груди и непонятные желания не только не исчезли после посещения кондитерской, но и разгорелись с большей силой. Майкрофт не привык потакать себе и крамольную мысль о повторном посещении кондитерской отмел сразу.
После примерно полутора часов проведённых в постели без сна, Майкрофт пришел к мысли, что к сорока годам он по-настоящему повзрослел, и удовлетворением тайных желаний его детства на этот раз не обойдется.
Пришла пора желать по-взрослому. Пора уравнять в правах Майкрофта Холмса, члена парламента, внештатного сотрудника МИ-6, советника премьер-министра по внешней безопасности и Майкрофта Холмса, здорового мужчину, мистера в расцвете лет. Мысленно он перебрал содержимое своего личного ящика Пандоры, выбирая, какое из тщательно подавляемых желаний он готов выпустить на этом уровне игры. Отпущенные разом чувства дружно понеслись к пункту под названием "секс". Не к тем дозированным порциям секса, в виде флирта, которые Майкрофт позволял себе, неформально общаясь с женщинами на приемах или вечеринках с участием сотрудников. А к тому сексу, что ближе к любви, привязанности и доверию.
Если говорить честно, Холмс хотел бы влюбиться как простой смертный. А если пойти немного дальше, он мечтал об ответной любви. Это было его самым большим и самым безответственным желанием. Надо было бы запихнуть его обратно в личный ящик Пандоры Майкрофта Холмса, пока оно не натворило разнообразных бед, но мозг мужчины не отпускал из головы притягательную и крамольную идею. Она обрастала весьма разумными доводами о полезности секса для здоровья, пока наконец, не стала такого размера, что уже не поместилась бы в "ящик Пандоры". Майкрофт где- то на полпути ко сну, решил, что так тому и быть, и хоть в крайности он бросаться не собирается, но и забивать на корню, все лишние мысли о сексе, и других приятных вещах, он больше не будет.
Следующее утро, в меру теплое и солнечное, но слегка склонное к дождю, как и любил Майкрофт, началось как обычно. Впрочем, не совсем — машина прибыла к дому Холмса не к половине восьмого, а к половине девятого, день был субботний, а в субботу Майкрофт позволял себе поваляться в постели подольше. Правда валялся он в постели не один, а с ноутбуком, просматривая почту и отвечая на письма. Одно из сообщений к его радости и облегчению было от младшего брата, который уже два дня был недоступен. Он сообщал, что успешно перебрался из Египта в Сирию, воспользовавшись помощью одной из боевых группировок "мусульманского государства" и попутно сведя близкое знакомство с одним из его руководителей. Шерлок выдавал себя за английского писателя, принявшего по этическим соображениям ислам и путешествующего по востоку в поисках подходящего сюжета. «Этические соображения» включали в себя возможность иметь двух и более жён. Никто не должен был заподозрить в богатом и любвеобильном англичанине, заручившегося поддержкой самых влиятельных лиц южной Азии, одного из лучших шпионов её величества. И хотя у Шерлока был свой личный координатор, и не один, Шерлок держал Майкрофта в курсе своих дел, и периодически даже прислушивался к советам брата. Можно сказать, что на данный момент в отношениях братьев царила дружественная идиллия. Но Майкрофт, предпочел бы невыносимого брата – хорошему, но рядом, на Бейкер стрит.
По дороге на работу Майкрофт по своему обыкновению просматривал новости: индекс Дуо Джонса застыл на постоянной отметке. Колебаний не замечалось ни на Токийской, ни на Шанхайской бирже. Майкрофт на секунду поднял глаза от ноутбука, пока загружалась новая страница в браузере и посмотрел в окно. Его взгляд уперся в чью-то задницу, обтянутую голубыми джинсами. На правом заднем кармане штанов были вышиты желто-золотой дракон и слова по-китайски: Слава Великой Поднебесной. Майкрофт поморщился - как это англичане позволяют размещать на своих задницах полную бессмыслицу, просто даже обидно за нацию. В следующий момент, данный конкретный представитель нации присел на корточки, что бы завязать ребенку шнурок на ботинке и в поле зрения Майкрофта попала коротко стриженая голова инспектора Скотланд-Ярда Грегори Лестрейда. Майкрофт Холмс совершенно неожиданно вздрогнул и быстро отвернулся от окна. Он мог бы этого и не делать, окна возле пассажирских мест были тонированными, его бы всё равно никто не заметил. Собственное нелогичное повеление раздосадовало его еще больше. Майкрофту казалось, что задержка на светофоре длилась вечность, и всю эту вечность он боролся с желанием смотреть на дракона, вышитого на кармане голубых штанов.
Когда машина тронулась, Майкрофт вдруг вспомнил о некоторых послаблениях, которые он объявил себе вчера и решил удовлетворить свое странное любопытство. Но детектив - инспектор уже справился со шнурками и почти затерялся в толпе на Риджент-стрит. Вдали лишь мелькнули голубые джинсы.
Пригожим субботним утром офис Майкрофта был ожидаемо пуст, никто не жаждал поработать сверхурочно. Дежурные айтишники да охрана — вот и весь персонал. Даже Антея отпросилась на выходные, у ее отца, бывшего контрразведчика был юбилей. Майкрофт тоже был приглашен, но сослался на неотложные дела. Если бы Майкрофт считал любопытство грехом, он наверное устыдился, что первым его "неотложным делом" был просмотр изображений с камер наблюдения в Риджет-парке. Ведь Лестрейд с дочерью, очевидно, направлялись именно туда. На четвертой из двадцати картинок, которые транслировали камеры, обнаружился объект интереса Майкрофта - стройный мужчина средних лет в голубых джинсах и коричневой замшевой куртке. В момент, когда Майкрофт заметил его, Лестрейд как раз покупал мороженное: два рожка - розовое и зеленоватое.
Протянув дочке розовое мороженное, инспектор откусил большой кусок от зеленого.
Наверняка, фисташковое. Майкрофт сглотнул слюну.
А Лестрейд тем временем взял дочку за руку и повел ее к пруду с лебедями.
Майкрофт "перебрался" на другую камеру. Лестрейд улыбался и что-то говорил своей дочери, а потом вдруг поднял голову и продолжая улыбаться, посмотрел прямо в камеру. Ракурс показался Майкрофту настолько удачным, что он мгновенно нажал комбинацию клавиш, сохранявшую картинку. Зачем ему это понадобилось, он не понимал, и понимать пока не хотел. Он просто сделал то, чего ему захотелось. Около получаса он "гулял" с Лестрейдом и его дочерь по Риджент-парку, со всех сторон разглядывая ладную фигуру инспектора. Издалека его можно было принять за молодого парня, что непонятным образом раздражало Майкрофта, и только вблизи, когда становилась заметна седина в его волосах и морщинки возле глаз, он выглядел на все свои сорок лет.
Несколько деловых звонков, требовавших дополнительной информации, отвлекли Майкрофта от парка. Когда он вернулся к камерам наблюдения, Лестрейда с дочерью нигде не было видно. Майкрофт прощелкал изображения со всех камер — Лестрейд, скорее всего из парка ушел. Майкрофт просмотрел все камеры, расположенные вокруг Риджент-стрит, и, обнаружив знакомые джинсы в сочетании с маленькой девочкой, почувствовал как захолонуло сердце — Лейстред с дочерью шел по направлению к Бейкер-стрит. И не просто Бейкер-стрит, а к 221б. Первоклассная камера слежения, установленная возле бывшей квартиры брата, транслировала Майкрофту все до единой эмоции, промелькнувшие на лице детектива-инспектора: он рассказывал своей дочери, что-то очень серьезное и даже грустное, брови Грега сошлись на переносице, на лбу залегли складки. Майкрофт не сомневался, что Грегори говорит дочери про Шерлока. Лестрейд не входил в число лиц, посвященных в истинную историю Шерлока, досада, злость и горе на лице инспектора были неподдельными.
Майкрофт сменил угол наблюдения камеры и перевел ее на лицо девочки. Ему стало интересно, как она реагирует на рассказ отца, тем более речь шла о Шерлоке. Лично он считал, детективы и убийства, это что- то вне интересов юных леди. Исключением была, пожалуй, Антея, которая с детства знала, кем был ее отец, и восхищалась им и его работой.
К удовлетворению Майкрофта маленькая Лестрейд тоже была дочерью своего отца. Она слушала рассказ и благоговейно смотрела на черную дверь.
Майкрофт подумал, что мисс Хадсон, с которой он недавно виделся по небольшому юридическому вопросу, не так уж не права, говоря о том, что хотела бы оставить в квартире всё как есть и создать музей Шерлока Холмса. Посетителей, по ее словам, уже хватало.
Девочка потянула отца за руку, наверное, ей хотелось войти внутрь дома, посмотреть, как жил герой отцовских рассказов, но Лестрейд покачал головой.
Майкрофту ужасно захотелось побыть немного Санта-Клаусом и он набрал в одно касание хорошо знакомый номер.
— Мистер Лестрейд! Инспектор!
Лестрейд обернулся, недоумевая, кто бы мог его узнать в этой части города.
Миссис Хадсон, бывшая хозяйка Шерлока стояла на крыльце и махала ему рукой. Лиза потянула Лестрейда назад, к черной двери.
— Ну, папа, эта миссис нас зовет!
Лестрейд не знал, какими судьбами миссис Хадсон в тот момент вынесло на крыльцо, но он поддался уговорам Лизы и миссис Хадсон и вошел в дом. Все здесь было так, как обычно, будто Шерлок вышел только на минуту. Лиза шарахнулась от черепа, а потом взобралась на диван и попыталась стереть смайлик с обоев. Но он не стирался. Лиза посмотрела сияющими глазами на отца и на миссис Хадсон: — Он не стирается, он всё время здесь будет?
Лестрейд краем глаза проследил за миссис Хадсон. Быстрым движением руки она вытерла щеку. — Лиза ты будешь чай? — Девочка кивнула.
Майкрофт хмыкнул. Милая миссис Хадсон предложила чай Лизе, а не Лестрейду, понимая, что ему не по себе в квартире Шерлока и он мечтает побыстрее оттуда сбежать. Но отказать дочери он не смеет. Но так недолго и разбаловать ребенка. Хотя... Майкрофт запросил в системе досье на всех детективов инспекторов Скотланд-ярда. Так и есть: Грегори Лестрейд; семейное положение: разведен. Был женат два раза. Дочь Лиза (девять лет) от первого брака. Вот она причина отцовских потаканий. Инспектор не так часто видит дочь, что бы отказывать ей в каких- то пустяках. Разведен. Не более трех месяцев. Значит, вряд ли завел кого-то другого. Развод, это конечно, не смерть и положенный траур выдерживать не надо. Но развод обычно это удар по честолюбию, и каким бы не был человек бездушным, начать новые отношения сразу после гибели предыдущего брака, способен не каждый. Впрочем, знания Майкрофта в этой области были чисто теоретическими. Вот по теме отношений с братом-гением он бы мог защитить докторскую степень. Хотя, после Бартса, после мнимой смерти Шерлока и особенно после его фальшивых похорон Майкрофт открыл в себе новые грани братских чувств. Теперь он не только беспокоился за рассудок и физическое здоровье Шерлока, боялся, как бы тот не покалечился, или не убился, доведя тем самым пожилых родителей до инфаркта, он скучал по нему. Тосковал с того момента, как Шерлок покинул Англию. И когда, в какой-нибудь недобрый час он представлял, что Шерлока больше нет, ему было абсолютно плевать на Англию и Королеву, как бы ужасно и безответственно это не звучало.
Как бы он хотел поделиться с кем-то с этой тоской. Или хотя бы поговорить с кем-то о Шерлоке. С тем же Лестрейдом. Для Лестрейда Шерлок умер, а для Майкрофта он мог умереть в любой момент. У них бы мог получиться разговор. В былые времена Лестрейд, защищавший слишком ретивого консультирующего детектива от своих обиженных сотрудников, без особого энтузиазма, но с пониманием относился к просьбам Майкрофта. И даже пытался скрыть кое-какие грехи брата от всевидящего ока Майкрофта. Защищал его.
На что были похожи чувства Лестрейда по отношению к Шерлоку? Отеческие? Ведь он был старше Шерлока. Братские? Или это было что-то другое? Майкрофт откинулся на спинку кресла и по-дурацкой привычке потянул в рот карандаш. Грызть карандаши, оставляя явные улики своей слабости, он себя отучил. Но отучить себя от привычки просто держать во рту карандаш, он не мог, как не старался.
Так почему развалились два брака инспектора? Майкрофт подумал, что никогда не испытывал ревности, и не представляет на что это похоже. Конечно, это что-то весьма неприятное, как раз то, что он сейчас испытывает. Непонятно только кого и к кому он сейчас ревнует. Шерлока к Лестрейду? Или наоборот? Если наоборот, то, как это? Почему? Лестрейд был вполне заурядным типом, впрочем, неплохим профессионалом и добрым человеком. Симпатичным мужчиной. Майкрофт уже собрался удалить из головы лишнюю мысль о симпатичном Лестрейде, как вспомнил об обещании, данном самому себе: зеленый свет любой, хотя бы отчасти сексуальной мысли.
Ну вот, я об этом подумал, и Британия устояла, усмехнулся Майкрофт. Наблюдать за гражданами Британии и не только, было для Майкрофта не в новинку, но никогда это не вызывало у него столько положительных эмоций — ему очень нравилось смотреть на Лестрейда.
Тем временем чаепитие в квартире по Бейкер-стрит закончилось и Лестрейды покинули дом Шерлока Холмса. До конца дня оставалось еще много времени, и Грегори решил повести дочь в кино. После посещения квартиры Шерлока его мысли и чувства были в полном раздрае, а он не хотел, что бы Лиза заметила его состояние. Кинотеатр был идеальным вариантом.
В темноте кинотеатра Лестрейд думал о том, что было бы, если бы Шерлок не оказался таким чувствительным. Таким... способным на самоубийство. Это было так не похоже на Шерлока. Миссис Хадсон за чаем сказала, что он оставил ей наследство, деньги, заработанные им за консультации частных клиентов. Джон ни о чем таком не упоминал, значит, Джону он ничего не оставил. Странно, ведь Джон был его лучшим другом, личным блоггером и писал о нем рассказы. Андерсон как-то сказал, что они спят друг с другом, но Лестрейд так не думал. На следующий день он позвонил Ватсону, во второй раз после самоубийства Шерлока. В первый раз он позвонил после Рождества, просто спросить как дела. К его удивлению, Джон съехал с Бейкер-стрит. Наверное, слишком дорого платить за квартиру, предположил про себя Лестрейд, но Джон сразу опроверг его мысли, сказав, что не мог заставить себя жить на Бейкер-стрит, хотя Шерлок, непонятно по какой причине полностью заплатил за текущий год и за следующий, то есть нынешний.
Джон без колебаний согласился, когда Лестрейд предложил ему выпить пива в ближайший выходной. Они встретились в пабе, недалеко от клиники, где теперь работал Джон. Лестрейд подумал, что Джон Ватсон сильно постарел за полгода. И, кажется, снова прихрамывал. После пары незначительных фраз о погоде, разговор, конечно, переключился на Шерлока.
— Миссис Хадсон сказала, что Шерлок оставил ей наследство. Странно, ведь она ему не родня.
Он думал, что Джон скажет, что ему он тоже что-то оставил, но Джон только кивнул.
— Да пятьдесят тысяч фунтов.
Лейстред ахнул:
— Такую сумму? — И не сдержав любопытства, спросил: — Сколько же стоила квартира в месяц?
— Миссис Хадсон сдавала ее за тысячу фунтов, но для Шерлока сделала скидку.
—Три с половиной года...
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Наследство. Этими деньгами можно оплатить три с половиной года проживания на Бейкер-стрит. Когда было написано завещание?
— За два месяца до смерти...за три. Я даже не знал, что он его написал. Мне миссис Хадсон потом сказала. Если бы я знал, что он... готовиться к смерти...
— Ты бы ничего не смог сделать. Это же Шерлок, он бы все равно...
— Меня обдурил...
Лестрейд кивнул и отхлебнул пива из бокала.
Ночью, внезапно проснувшись от какого-то звука, Грегори Лестрейд вспомнил эту фразу: «…Шерлок бы всё равно …меня обдурил».
Если Шерлок мог бы без зазрения совести обмануть лучшего друга, то, что говорить об остальном населении Великобритании? Чувства других людей его мало волновали. Исключение составляла миссис Хадсон в силу своего возраста и нежной, чувствительной натуры. Ей он компенсировал свою кончину пятьюдесятью тысячами фунтов стерлингов.
Вторая главаЛестрейд поймал себя на том, что думает о смерти Шерлока как об афере: Майкрофт на похоронах выглядел озабоченным и расстроенным, но не убитым горем. А ведь он был привязан к своему гениальному братцу. Глаза Молли хоть и были красными от слёз, но Лестрейду казалось, что горе её недостаточно глубоко. Он прекрасно знал, как люди реагируют на смерть своих любимых. Он думал, что на похоронах будут родители Майкрофта и Шерлока, но их там не было. Только Джон и миссис Хадсон вели себя адекватно ситуации. Сам Грег чувствовал себя контуженным. Он не мог поверить в происходящее. Только что фрик был, и вдруг его нет. Как- то это было странно. В общем, интуицию и здравый смысл инспектора Скотланд-Ярда сложно было обмануть. Он чуял подвох. И вот теперь наследство Шерлока, слишком большое для обычной домовладелицы, но вполне достаточное для близкого друга, которого заставил напрасно страдать.
Если бы Шерлок оставил деньги доктору Ватсону, тот бы вряд ли принял их. А если Шерлок планировал вернуться, это наследство могло бы стать между Джоном и Шерлоком непреодолимым препятствием. Зная Джона, Грег с легкостью представил, как доктор Ватсон затолкал бы пачку купюр в лживый рот Шерлока.
Лестрейд не любил когда его держали за дурака: он хотел быть в курсе. Поэтому он и выбрал юстицию, как плоскость для приложения своих сил. Расследования, поимка злоумышленников, казалось ему самым правильным делом на свете. Хоть многие и называли его работу грязной, он так не считал. И вот неожиданная догадка не даёт ему спать.
Сначала он решил поговорить с Молли. Ведь она была патологоанатомом и это она засвидетельствовала смерть Шерлока. Но поразмыслив, решил её не трогать, любые расспросы могли поставить Молли под угрозу увольнения и дискредитации как медика.
Полной информацией обладал, несомненно, Майкрофт Холмс, только вряд ли он сочтет нужным делиться этой информацией с детективом-инспектором. Но Лестрейд решил рискнуть. В сейфе у него давно лежала ручка Паркер, которую Шерлоку вскладчину подарили студенты Империал колледжа. У них в общежитии стали пропадать вещи, сначала изредка, потом вор обнаглел и стал тащить разную мелочь каждый день. Студенты были уверены, что один из них — клептоман. Полиция за такие копеечные дела не бралась, а Шерлок, заинтересовавшись странным набором пропавших вещей — от женской косметики до дырявых мужских носков, не только вычислил вора, но и раскрыл таинственное убийство старого викария на другом конце Лондона. Студенты просили передать ручку Шерлоку, но Лестрейд не успел. Консультирующий детектив покончил с собой.
Лестрейд набрал номер Майкрофта Холмса. Трубку сняли после пятого гудка.
Когда Майкрофт Холмс на экране своего телефона увидел имя Лестрейда, он сразу понял, что тот догадался обо всем, то есть не совсем обо всем, а лишь о том, что касается Шерлока. Может, он надавил на Молли, и она рассказала ему, все, что знала, наплевав на собственную карьеру и слово, данное Шерлоку. Или вчера миссис Хадсон сказала нечто такое, что вызвало подозрения доблестного инспектора.
Конечно, сама операция была выполнена безукоризненно, но вот похороны... Отсутствие родителей на похоронах сына выглядело подозрительно. Майкрофт предлагал Шерлоку задействовать пожилую чету из числа бывших агентов, чтобы они сыграли маму и папу, ведь всё равно никто не знал родителей братьев Холмс в лицо. Но Шерлок заупрямился и сказал, что не собирается превращать собственные похороны в балаган. И вот теперь детектив-инспектор спустя полгода стал о чем-то догадываться, и его нужно было срочно нейтрализовать. Самым действенным способом нейтрализации в былые времена считались соблазнение и последующий шантаж. Однако отмена уголовного преследования за содомию в Великобритании в 1967 году сделала такого рода шантаж не слишком действенным. Однако, сама идея Майкрофту нравилась. В школе контрразведчиков, где он проучился полгода, у них был специальный курс посвященный соблазнению обоих полов. Майкрофт, с присущей ему педантичностью, проштудировал предмет и блестяще сдал зачет. Однако знания, почерпнутые им в разведшколе, так и остались невостребованными. Совращать русских или китайских агентов было бесполезно, коммунистические режимы пали, а вместе с ними скончалась и коммунистическая мораль. А в реальной жизни Майкрофт предпочитал пользоваться собственным природным обаянием, которым, к счастью не был обделен. Только не все об этом знали. Во всяком случае, ищущий правду инспектор, ничего такого не знал.
— Майкрофт Холмс. Здравствуйте, Лестрейд.
— Здравствуйте, мистер Холмс. Я тут разбирал свой сейф и обнаружил подарок, который не успел отдать Шерлоку.
— Что за подарок? — осторожно спросил Майкрофт.
— Ручка Паркер от студентов Тринити-колледжа за пойманного вора. Себе я ее оставить не могу, там дарственная надпись Шерлоку. И я подумал, что мог бы отдать ее вам.
— Зачем она мне? Лестрейд, выбросите ручку и живите спокойно.
— Как это выбросить? Люди, которым Шерлок помог, забесплатно, между прочим, сделали ему подарок. Холмс, это просто некрасиво, по отношению к памяти вашего брата.
— Хорошо, завтра по пути в аэропорт я заеду в Скотланд-Ярд.
— Завтра меня не будет, а я хотел бы передать ручку лично вам.
— Сегодня я занят... Если только вечером.
— Я бы не хотел красть ваш отдых.
— Нет никакой проблемы, мы могли бы поужинать вместе.
— Сегодня?
— Сегодня. Я заеду за вами в восемь.
Лестрейд подумал, что ему повезло. Майкрофт огорчился оттого, что так быстро дал себя уговорить.
К восьми часам Лестрейд успел сто раз обругать себя за излишний энтузиазм. Что и кому он хочет доказать? Что Шерлок жив, и его надо отдать под суд за грандиозный обман всех любителей желтой прессы? Что похороны были фальшивыми? А может, при таком раскладе Шерлоку лучше оставаться мертвым? И оставаться там, где он сейчас?
У Лестрейда было много бумажной работы, и отвлечься от ставших навязчивыми мыслей не было никакой возможности. Он выпил кофе, потом чай, потом снова чай и отправился в архив. Дело о самоубийстве Шерлока Холмса оказался в секции, куда нужен был особый допуск. У Лестрейда такой допуск был, но ему пришлось возвращаться наверх за электронным пропуском. По факту смерти Шерлока Холмса было заведено дело по подозрению в доведении до самоубийства, но дело было вскоре закрыто за недостаточностью улик. Открывал дело не Лестрейд, а Диммок. В тонкой папке фигурировали несколько фотографий залитого кровью асфальта и копия заключения о смерти. Как и он и предполагал, никакого протокола о вскрытии не было. Да он и не поверил бы, что Молли способна произвести вскрытие тела Шерлока Холмса. Конечно, профессионал должен оставаться профессионалом в любой ситуации... Лестрейд представил, что Молли уподобилась Шерлоку, таскавшему части тел из морга, и не удержалась от желания завладеть сердцем Шерлока навсегда. Залила бы его формальдегидом и поставила на книжную полку как Лукреция Борджиа. Или это была Маргарита Наваррская?
Картина вышла готическая. Лестрейд рассмеялся и подумал, что Шерлок действительно жив. Не смог бы он смеяться, если бы не чувствовал, что так оно и есть. У него нет фактов, только версия. Однако, интуиция инспектора редко подводила. Именно интуиция подсказала Лестрейду, что Шерлок, человек, которому можно доверять.
Майкрофт передвигался по Лондону на скромном сером Мерседесе с девонширскими номерами. Однако, было в этой машине что-то такое, что наметанный глаз инспектора определил как ручную сборку и повышенную степень безопасности.
Похлопав себя по карманам, и убедившись, что не забыл пресловутый Паркер в кабинете, Лестрейд сел в машину. Будто нырнул в ледяную воду. Майкрофт имел вид усталый, но приветствовал инспектора с легкой улыбкой:
— Добрый вечер, инспектор! Рад вас видеть.
— Надеюсь мой звонок...
— Что вы, инспектор, вы не разбередили мои раны. Шерлок прожил гораздо дольше, чем можно было рассчитывать, учитывая его фатальную тягу к разного рода крайностям.
— Живи ярко, умри быстро — главный принцип рокенрольщиков.
— Да это ему подошло бы, он был неплохим музыкантом. В девять лет Шерлок впервые выступил перед публикой на благотворительном концерте в помощь детскому приюту. Играл Времена года Вивальди. Осень… В зале было почти пятьсот человек.
Лестрейд с удивлением посмотрел на Майкрофта, тот спустя много лет помнил все подробности, касающиеся его брата. Он действительно его любил. Лестрейд был единственный ребенок в семье и не очень отчетливо представлял, какого это - быть связанным братскими узами.
— Мне всегда хотелось, что бы у меня был брат или сестра. Но лучше брат.
— У вас есть дочь, Лестрейд, — ответил Майкрофт, и спохватившись, добавил: — У вас ведь одна дочь?
— Ничего не скроется от Всевидящего Ока, — усмехнулся Лестрейд.
— Всевидящее око тут ни причем, я видел Вас вчера на перекрестке Риджент-стрит.
Майкрофт не собирался этого говорить, но доверительные отношения требуют правды, или хотя бы частичной правды.
Лестрейд посмотрел на Майкрофта долгим взглядом, собираясь, но будто не решаясь что-то сказать.
— И да, я знаю, что вы были в бывшей квартире Шерлока. Кстати, мы приехали. Вы любите итальянскую кухню?
Столик, заказанный Майкрофтом, находился в полунише, что создавало некоторую интимность, но не злоупотребляло ею.
Грегори сел за стол и осмотрелся по сторонам:
— Мне нравятся любые кухни, где есть жареное мясо.
— Инспектор, это так неполезно в нашем возрасте.
— Кто хочет жить вечно, мистер Холмс?
— Можно просто Майкрофт.
Лестрейд на мгновение замер, раздумывая, нет ли в словах Майкрофта подвоха.
— Тогда и вы зовите меня просто Грегори.
Майкрофт коротко кивнул.
Тут подошел официант и принял заказ. Лестрейд не стал забираться в гастрономические дебри, и заказал себе мясо по-деревенски в грибном соусе. Майкрофта, выбравшего салат и отварного лосося, ему было откровенно жаль.
— Я же так и не отдал вам ручку, — вдруг вспомнил Лестрейд. А она осталась в плаще. Лестрейд вернулся в гардероб и забрал футляр.
— Я встретил человека в холле с очень знакомым лицом. Но не могу вспомнить, проходил он по делу, или был свидетелем.
— Какой человек?
— Вон за те-ем столиком с дамой в коричнево-золотом платье.
Майкрофт слегка повернул голову и с ног до головы окинул фигуру незнакомца, отодвигающего стул своей даме.
— Спортсмен, весьма успешный. Недавно была травма правой ноги. Женат, но это не его жена. Какая-то родственница. Сестра, наверняка, но не родная. И у них деловой разговор.
— Вы серьезно? О, простите, Майкрофт! Я не хотел вас обидеть. Просто не вериться, что есть второй такой человек, как Шерлок...
— Нет, Грегори, теперь я один такой.
Они немного помолчали.
Официант принес вино и разлил его по бокалам.
— Давайте выпьем, Грегори. Ваше здоровье!
— Ваше здоровье.
Майкрофт отпил вино и поставил бокал на стол.
— Футболист.
— Что? — не понял Грег.
— Тот мужчина, что вы встретили в холле, он футболист. Лестрейд хлопнул себя по лбу ладонью. — Точно! Это же Тео!
Майкрофт снисходительно улыбнулся, глядя на него.
— Если бы вы знали, как нам иногда не хватает Шерлока! — Грегори виновато посмотрел на Майкрофта.
— Шерлок не больная тема для меня, Грегори, — мягко произнес Майкрофт. — Наоборот, каждая мелочь, которую я узнаю о нем от других, возвращает мне ненадолго брата.
Грегори уставился на Майкрофта, не в состоянии вымолвить не слова. Холмс, этот заносчивый правительственный пижон, в былые времена раздававший приказы людям, которые совсем не входят в круг его подчинённых с непринужденностью королевы, позволил заглянуть в свою душу. Лестрейд был потрясен.
— Вы очень его любили? — тихо спросил Грег.
— Иногда я его ненавидел, он очень усложнял мою жизнь. Но после его прыжка образовалась пустота, которую мне нечем заполнить.
Вопрос замер у Грегори на устах.
— Я не женат и детей у меня нет. Расскажите мне, что там за история с империал колледжем…
Рассказ растянулся на весь ужин. Слишком много мелких, но важных подробностей, о которых Лестрейд уже начал забывать. Майкрофт слушал внимательно, почти не перебивая, лишь один раз, когда Лестрейд запнулся, соображая, надо ли Майкрофту знать некоторые подробности отношений между студентом и одним из лаборантов колледжа.
— Они ведь были любовниками? - предположил Майкрофт. — Это объясняет ненависть той американской студентки. Она попросту ревновала.
— Но она с самого начала объявила нам о своей лесбийской ориентации. И даже назвала имя девушки, с которой ее связывают отношения.
— Сейчас проще признаться в своей нетрадиционной ориентации, чем в воровстве. А ведь еще каких-то триста лет назад наказанием за содомию была смертная казнь.
— Сам акт о наказании был, но вот в учебнике не было сказано, что кого- то хоть раз казнили за это преступление.
— Зачем тревожить юные умы ненужными подробностями и будить бунтарский дух.
— Ну, естественно, это же вмешательство в личную жизнь, какое дело Королеве с кем я сплю.
— Если акт о наказании за содомию был принят, значит, государство нуждалось в нем. Эпидемии чумы и холеры уносили миллионы жизней. Корона нуждалась в солдатах и ремесленниках, которые делают новых солдат и ремесленников, а не предаются противоестественным утехам, от которых нет никакой выгоды короне.
Майкрофт налил вина себе и Грегу.
—А представьте, что было бы с родовитыми семьями, отпрыски которых не захотели бы прикасаться к женщине, это грозило бы роду вымиранием.
— Мне кажется это чушью. Всегда можно завести жену и наделать ей кучу детей. Главное, чтобы потом они не перемерли с голоду.
— Не всегда.
— Почему?
— Вы наверное плохо себе представляете какого-нибудь средневекового барона или герцога, у которого есть пара сотен отлично вооруженных солдат, половина которых состоит в его личном гареме. Такому человеку закон не писан, ему не нужны наследники, потому что свою землю и состояние он может передать одному из своих "друзей".
— И такие прецеденты были? — удивился Грег.
— Были, иначе бы не было бы причины принимать столь беспощадный закон. Тяга мужчины к мужчине изначально достаточно сильна. По сути, каждый человеческий индивид в той или иной степени бисексуален.
— Ну, не знаю, я видно исключение. Мне всегда нравились исключительно женщины.
— Традиции, мораль, воспитание делают из людей тех, кто они есть. Вы служитель закона, и очень уместны в своей должности. Вам ли бунтовать против традиции и морали.
— Не знаю как насчет морали, но физиология говорит сама за себя. Разве вы сами этого не ощущаете? — Грег вскинул взгляд и посмотрел Майкрофту прямо в глаза.
Майкрофт не отвел взгляд, но и ничего не ответил.
Грег на секунду перестал жевать. Майкрофт был одет в идеально сшитый костюм, обладал безупречными манерами и занимал влиятельную должность, но, по сути оставался таким же фриком как Шерлок.
— Вы довольны? — спросил Майкрофт.
— Чем? — растерялся Грег. Ему показалось, что Майкрофт спрашивает, доволен ли он тем, что Майкрофт показал ему еще одну тайную страницу своей души.
— Ужином, конечно, — слегка ехидно уточнил Майкрофт.
— Великолепный ужин! Теперь я поклонник итальянской кухни. — Преувеличенно радостно улыбнулся Грег. — Спасибо!
Грег настоял на том, что бы счет был оплачен напополам, хотя первоначально Майкрофт собирался оплатить счет сам.
Уже на пороге ресторана инспектор снова вспомнил про Паркер, который так и не отдал Майкрофту.
Майкрофт повертел в руках футляр, открыл его и вытащил ручку.
— Красивая. Но совершенно бесполезная… Грегори, так зачем вы мне позвонили? Лестрейд, который собирался попрощаться и в тишине своей квартиры еще раз прокрутить в голове разговор с Майкрофтом, ища зацепки, которые могли подтвердить или опровергнуть его догадки относительно Шерлока, опешил.
— По моему, это очевидно.
— Чепуха. У вас появилось подозрение, что Шерлок жив. Забудьте об этом. Он умер!
Лестрейд, которому надоело, что кто-то читает его мысли вплотную придвинулся к Майкрофту. В тот же момент хлопнула дверца и зазвучали торопливые шаги. Должно быть, телохранитель Майкрофта заметив угрозу со стороны Лестрейда, вышел из автомобиля.
— Все в порядке. — Остановил его Майкрофт.
—Рано или поздно, это станет очевидно всем. И все будут спрашивать у вас.
— О Шерлоке скоро забудут. Только смерть и бережет его. А вы, лезете не свое дело. Забудьте об этом, считайте, что это он сам вам это сказал. Вам понятно? — Последнюю фразу Майкрофт практически прорычал.
У Лестрейда зашумело в голове. Холмс почти признал, что Шерлок жив! Настоящая сенсация.
— Хорошо. Я все понял. Спасибо! И за ужин тоже спасибо.
Третья глава Майкрофт был раздосадован. Он вышел из себя, и приятный вечер был испорчен.
Если вначале у него были какие-то неясные планы на инспектора Грегори Лестрйда, то теперь он счел нужным отступить. Лестрейд был слишком ...полицейским. Слишком правильным и прямым. Такого можно соблазнить, но это перевернет его мир, а последствия придется расхлебывать Майкрофту. Нет, уж лучше сразу найти более испорченного человека, того, кем можно манипулировать, и кого можно выбросить как ненужную игрушку, когда надоест, или станет неудобным. А симпатичный инспектор пусть ищет новую жену и воспитывает дочь от первого брака. Пусть остается невинным.
Грег, придя домой сразу прошел на кухню и вытащил из шкафчика непочатую бутылку виски. Оказывается, он ужасно устал, и с удовольствием лег бы спать, только сна не было ни в одном глазу — разговор с Майкрофтом Холмсом вертелся у него в голове незаконченным фильмом.
Выпивать, сидя на кухне в полном одиночестве - это значит признать свое полное поражение. Грег налил виски в стакан и устроился в спальне перед телевизором. Но включать его не хотелось. Казалось, если мир ярких красок и громких звуков вторгнется в комнату, инспектор растеряет то, что появилось в нём после разговора с Майкрофтом: радость от одного намека на то, что Шерлок жив, и надежда, что может быть, когда-нибудь гениальный детектив вернётся в Лондон, и будет помогать распутывать самые безнадежные дела. Ведь это он, Лестрейд, не смог тогда найти нужных слов, чтобы убедить этих двух твердолобых — Донован и Андерсона в том, что Шерлок никакой не авантюрист и не обманщик, что он действительно, гений дедуктивного метода, а все эти грязные инсинуации, дело рук врагов Шерлока, которых у него предостаточно.
Сам инспектор попал под служебное расследование и был на волоске от увольнения из Скотланд-Ярда. Потом расследование как-то заглохло, потом и вовсе было закрыто, однако Лестрейд сам решил уйти. Он даже написал прошение об отставке, но Донован его отговорила. И сейчас он был благодарен Салли. Вряд ли бы он нашёл себя в другом деле. Куда бы он пошёл? Преподавать криминалистику в колледж? Или тоже бы подался в частные детективы? Следил бы за неверными мужьями и женами. Наверное, это довольно забавно, но только до тех пор, пока не превращается в нудный каждодневный процесс.
Грег был доволен, что избавился от ручки. А ещё – Майкрофт… Раньше он был просто братом Шерлока — нудным и дотошным типом, который мог внезапно перехватить на выходе из Скотланд-Ярда, заманить в свою машину и начать расспрашивать о Шерлоке: чьим делом он занимается, какие сигареты курит, во что одет и почищены ли у него сегодня ботинки. Лестрейд не понимал цель этих расспросов. Майкрофт мог с легкостью организовать слежку за братом и знать всё наверняка, но почему-то предпочитал допрашивать его.
Неожиданно Грег подумал, что устрой Майкрорфт слежку, Шерлок бы моментально бы её распознал, и отношения между братьями, и так неважные, испортились бы окончательно. Майкрофт сказал, что Шерлок здорово портил ему жизнь. Но сейчас, когда его нет рядом, Майкрофт страдает от пустоты. Как он сказал: «Зато у вас есть дочь!». Показалось или нет, но что-то вроде зависти прозвучало в этих словах. А какое у него было лицо, когда он сказал про физиологию! Грег прикрыл глаза, чтобы точнее воспроизвести выражение лица Майкрофта в тот момент. Удивление, упрек, смятение и вызов? Вызов? Определённо. Он стыдиться своей нетрадиционной ориентации. Ведь речь шла об этом, Майкрофт хотел сказать, что он-гей. Или импотент. Нет, это вряд ли. Его глаза загорелись, а голос приобрёл другой оттенок, когда он заговорил об Baggeru Act от 1533 года. Майкрофта явно волновала эта тема. Лестрейд тоже кое-чему научился у Шерлока.
Грегори тяжело поднялся и вытащил из шкафа ноутбук, подаренный ему женой на прошлое Рождество, когда их отношения ещё не совсем разладились. Он никогда им не пользовался, предпочитая отдыхать, глядя в телек. А компьютера ему и на работе хватало. Но сейчас, для удовлетворения собственного любопытства ему нужен был интернет.
Дом, в который он переехал, был оборудован беспроводным интернетом и ноутбук легко настроился на сеть.
Грег набрал в поисковике: «наказания в Англии за гомосексуальные отношения». Открылось девяносто тысяч ссылок. Грег открыл первую:
«В Англии сожжение содомитов ввёл Эдуард I (по исторической иронии, отец одного из самых известных монархов гомосексуалистов — Эдуарда II). Обвинение в противоестественном разврате чаще применялось как дополнение к обвинению, чтобы подчеркнуть справедливость кары. С 1317 по 1789 г. прошло 73 процесса. Эта цифра значительно уступает числу казнённых еретиков и ведьм».
Ну, уж какая тут ирония, подумал Лестрейд, когда твой единственный наследник — двухметровый детина, не способен удовлетворить самую нетребовательную женщину.
В юности будущему инспектору нравилась история, и он с удовольствие изучал учебники, с легкостью запоминая имена и даты. Иногда в трактовках исторических событий ему виделись нестыковки, и он старался узнать об этом периоде побольше, чтобы составить собственное мнение. Нельзя сказать, что преподаватели в колледже и университете одобряли подобные изыскания студента, специализирующегося на юриспруденции. Все свои силы он должен был направить именно на изучение права, не отвлекаясь на исторические сказки.
На той же странице в интернете была помещена старинная гравюра, на которой были изображены казнимые через повешение любовники — двое бородатых мужчин в средневековых одеждах. Картинки были неправдоподобными и от этого еще более жуткими. Лестрейд, по долгу службы нередко сталкивался с гомосексуалистами – эти ребята в два раза чаще, чем среднестатистические граждане умудрялись влипать во всякого рода, неприятности. Но ни симпатии, ни антипатии они у него не вызывали, обычные люди, как все. Однако, почти признание Майкрофта Холмса заинтриговало его: Майкрофт Холмс — респектабельный джентльмен от макушки до кончика зонта, казалось, он так и родился в костюме и с галстуком, понятия «Майкрофт Холмс» и «секс» располагались на разных полюсах. И в этом и была загадка. А инспектор Скотланд-Ярда неразгаданные загадки не любил. Впрочем, время было позднее, назавтра Лестрейду надо было рано вставать, и он решил немного почитать и лечь спать.
Одна из ссылок размещённых под статьей вела к художественной книге про Эдуарда Второго. Грегори щелкнул на неё и стал читать. Он хотел почитать пару-тройку страниц, и лечь спать, но повествование затянуло его не на шутку. Он понял это не сразу, а только когда случайно глянул на часы в нижней части экрана — шёл третий час ночи.
Он быстренько выключил ноутбук, забрался под одеяло и мгновенно заснул.
…Он никогда не видел такое большое скопление народа в одном месте. День был ясным и солнечным. Плотники в спешном порядке завершали свою работу, забивая последние гвозди в высокий помост для казни. Очистительный огонь, пожирающий еретика и колдуна, должен был хорошо виден от любой точки площади. Грег поискал глазами своего друга. Тот стоял рядом с помостом, и низко наклонив голову, молился. Капюшон серой рясы полностью закрывал его лицо. Но Грег знал, что этот разговор с Богом совсем не смиренная просьба и покаяние, это обвинение, упрек, требование. Требование чуда, ни много, ни мало. Грег протиснулся сквозь толпу и сжал тонкое запястье:
— Лошади въехали на площадь.
Ответом ему был судорожный вздох.
Толпа, завидев повозку с приговоренными, заволновалось, их толкнули к помосту, но стражники окружившие место казни оттеснили их обратно. Грег почувствовал, как древко копья уперлось ему в бок. К телеге, влекомой двумя низкорослыми черными лошадками, были привязаны две железные клетки. И хотя оба еретика-чернокнижника были одинаково одеты в серые балахоны и остроконечные колпаки, Грег сразу узнал того, ради кого они прибыли Лондон, ради кого, последние трое суток не ложились спать, раздавали кошели с деньгами, уговаривали, угрожали. Но уже ничего нельзя было сделать. Осужденный был приговорен лично королем. За казнью из окна отеля должен был наблюдать духовник короля. Лицо колдуна, к облегчению Грега, было чистым и не тронутым. Может даже его и не били. Никому не нужны были его признания, король единственно хотел его смерти. Он объявил его колдуном, и все в это поверили. Обычно приговоренных к смерти на костре, брили наголо, но никто не посмел прикоснуться ножницами к длинным волнистым волосам этого молодого мужчины. Но теперь в его кудрях густо змеилась седина. Грег надеялся, что его друг не заметил этого, но напрасно.
— Он весь седой… Они пытали и мучили его… Мой брат…
Смерть будет избавлением для него, подумал Грег, но ничего не сказал. Лишь сжал руку друга. Благо длинные рукава рясы скрыли это движение от окружающих. Тем более толпу занимало совсем другое зрелище. С клеток сняли замки, и тупыми концами пик колдунов вытолкали из клеток, как диких зверей. Подгоняемые стражей, они поднялись на помост. Грег смог рассмотреть и второго еретика, он был невысок, темноволос и очень молод на вид. Он обводил радостным взглядом толпу, а на его губах играла блаженная улыбка. Грег понял, что он безумен и перевел взгляд на того, ради кого он позволил втянуть себя в это сомнительное путешествие.
Он смотрел в толпу отрешенным взглядом, должно быть, уже распрощался с жизнью. Нужно было привлечь его внимание, ведь спутник Грега пришел сюда, что бы попрощаться со своим братом. Грег чувствовал, как он дрожит всем телом и не предпринимает не единой попытки привлечь внимание так называемого еретика.
— Смерть врагам короля, — во всю силу легких заорал Грег и одной рукой слегка стащил со своего спутника капюшон.
Молодой человек отмер и посмотрел в сторону Грега. А через мгновение его глаза встретились с глазами брата. Грег понял это по тому, как покачнулся его спутник, как дрожащей рукой осенил себя крестным знамением. А приговоренный едва заметно кивнул ему и продолжал смотреть на них, пока его привязывали к столбу и зачитывали приговор. Как только зажженный факел коснулся сухого хвороста у ног приговоренных, Грег схватил своего друга за руку и потащил его через толпу, подальше от эшафота от зловонного дыма и гудящего огня, уже начавшего лизать живую плоть еретиков.
Невзирая на сопротивление – Грегу пришлось буквально тащить на себе скованного горем мужчину, продвигались они достаточно быстро. Яростно сверкавшие глаза Грега могли выглядеть весьма устрашающе, и он об этом знал. Он взрезал толпу грудью, как корабль килем взрезает волну. Когда они выбрались из скопления зевак, его спутник неожиданно ударил его кулаком в грудь.
— Зачем ты увел меня?
— Тебе не нужно на это смотреть. Запомни брата живым и отомсти за него. Идем!
— Я не могу. Сил не осталось. Лучше бы мне умереть сейчас.
— Подумай о мести, это придаст тебе сил.
— Я не смог его спасти. Я — виноват, не надо было отпускать его от себя.
— Хватит скулить. Тебе надо было думать раньше, — грубо сказал Грег и дернул друга за рясу. Но тот не двигался с места. — Тебя могут узнать! И тебя ждет такая же участь.
— Мне все равно.
Грег посмотрел на висящие словно плети, руки.
— Пожалуйста, ради меня…
Непонятно как они очутились в каком-то темном тупике, заваленном сеном, вперемешку с навозом. Грег осмотрелся, убедившись, что за ними никто не наблюдает, привлек монаха к себе, отбросил капюшон и погладил короткие рыжеватые волосы мужчины. Тот поднял на него воспаленные глаза, полные слез. Было немного жутко видеть слезы на глазах этого человека, и поэтому Грег сделал то, чего никогда бы не сделал в обычной ситуации — поцеловал своего друга. Сначала просто коснулся губами губ, а потом принялся целовать требовательно и жадно, как целует солдата жена, уже почти чувствующая себя вдовой, как целуют в первый и последний раз. Совершенно не находя никакого отклика, стараясь не думать, что будет дальше, он продолжал целовать бесчувственные губы мужчины, словно пытаясь влить жизнь в нежелающее жить тело, разделить силу и ярость, что бушевала в нем, на двоих, отдать часть своего дыхания. Наконец, мужчина пришел в себя и резко оттолкнул Грега.
Грег проснулся и быстро открыл глаза. Он был у себя дома в своей постели. Но только что, секунду назад, во сне он целовал Майкрофта Холмса, который в его сне был монахом и носил рясу. Грегу, казалось, что до сих пор он чувствует соль его слез на своих губах.
— О, господи, — простонал Грег, и вдруг понял, что у него стоит. Такого с ним не случалось со времён развода. Он списывал это на возраст и на отсутствие тёплого податливого тела рядом, и вот, на тебе: яркий сон, навеянный вчерашней встречей с Холмсом и прочитанной книгой, заставил его возбудиться. Грег глянул на часы, и понял, что не поставил вчера сигнал будильника. Но он не проспал, времени было достаточно. Грег отбросил одеяло и стащил трусы до колен. Он не делал этого целую вечность, с тех пор как был женат во второй раз. Он никогда не занимался мастурбацией, будучи женатым — это был его принцип.
Было немного непривычно, однако удовольствие от этого стало острее. Грег прикрыл глаза и принялся медленно двигать рукой по члену, периодически задевая головку, влажную от смазки. Он видел кого-то, без пола и возраста, в длинном плаще, с лицом, закрытым капюшоном, он прижимал этого человека к грубой каменной кладке, жадно целовал, почти кусал доверчиво подставленную шею, мял руками мягкие прохладные ягодицы, и они загорались огнём от его прикосновений. Потом он развернул покорное тело к себе спиной, и грубо вошел в него. Его партнер крупно вздрогнул, а потом отдался ему полностью. Грег сжал член чуть сильнее, движения его стали быстрыми и беспорядочными. Он подумал о тонких запястьях, стиснутых до боли его руками, о теле вытянутым под ним как струна, и о том, насколько глубоко он входит в это тело своим окаменевшим членом, с каждым разом глубже и глубже. Как его смазка, которой, как в юности, очень много, начинает стекать по чужим длинным ногам. Потом его тело скрутило судорогой – секунда сладкой боли, и он выплеснулся спермой себе на живот.
Несколько минут Грег лежал на кровати, не желая даже пошевелиться, чтобы встать и поискать бумажные салфетки.
Он смотрел в потолок и думал, что права была мама, когда говорила: женись, Грегори, быстрее, не доводи себя и людей до греха.
И вот случилось, его потянуло на мужиков. Ведь фантазия эта, не что иное, как продолжение его сна, в котором он страстно целовал Майкрофта Холмса. Только во сне всё было логично, он хотел утешить человека, потерявшего брата, а вот его фантазия, говорит о том, что нужно заняться личной жизнью, познакомиться с симпатичной женщиной. Не оставаться же теперь на всю жизнь холостяком.
Ведь особо длинные, запоминающиеся сны ему снились перед кардинальными изменениями в жизни. Перед знакомством с первой и второй женой, и незадолго до того, как они с женой зачали Лизу.
Майкрофта Холмса разбудил телефонный звонок. На экране высветилось имя, под которым Шерлок жил в последние пять месяцев: Уильям Бах. От неожиданности и волнения Майкрофт чуть не выронил телефон из рук. У них с Шерлоком был договор, что звонить он будет в самом крайнем случае.
— Что случилось? Зачем ты звонишь?
— Ничего, мне просто захотелось услышать английскую речь... Ты вчера пил? Один?
— Не один, — немного раздраженно ответил Майкрофт. Он не понимал, зачем рисковать и звонить, когда вероятность перехвата телефонного звонка особенно велика, а потом болтать о пустяках. — С инспектором.
— О, с Грэмом...
— С ним самым. Он передал тебе подарок от студентов Империал Колледжа.
— Вот так прямо попросил тебя передать мне подарок? Ты так плохо выглядишь?
— Нет, я выгляжу как обычно. Просто у Грэма появились идеи насчет тебя.
— Это не вовремя. Отвлеки его как-нибудь.
— Как ты предлагаешь это сделать? Подкинуть ему труп в квартиру?
— Зачем труп, Грэм отлично реагирует и на живые тела. Подкинь ему тело в постель. Можешь даже свое собственное, только для начала сбрось пару килограмм.
— Ты что-то путаешь, милый мой.
— Да ладно. Я бы даже сказал два с половиной. Весной ты всегда толстеешь.
— Ты ошибаешься насчет своей бывшей няньки.
— Я никогда не ошибаюсь, cher ami . Я подарю вам на свадьбу щенка лабрадора. Кстати, я нашел четвертого брата. Adieu.
— Будь осторожен. Береги себя. — Но в трубке уже звучали гудки.
Четвертым братом был четвертый подземный тоннель для нелегального проникновения через границу. Расположение трех тоннелей было известно, а четвертый был так засекречен, что о нем знали даже не все командиры Исламского государства.
Майкрофт смотрел на телефон и думал, не о том, как Шерлоку удалось раздобыть столь ценную информацию, а о том, что совсем перестал понимать шутки своего брата.
-
-
10.05.2015 в 21:59-
-
10.05.2015 в 22:01-
-
11.05.2015 в 01:04-
-
11.05.2015 в 08:58-
-
11.05.2015 в 14:53-
-
11.05.2015 в 15:32-
-
11.05.2015 в 15:32-
-
11.05.2015 в 15:33-
-
11.05.2015 в 18:51-
-
11.05.2015 в 18:59-
-
11.05.2015 в 21:46-
-
12.05.2015 в 15:32-
-
12.05.2015 в 20:13-
-
13.05.2015 в 06:18-
-
13.05.2015 в 12:47-
-
13.05.2015 в 14:14-
-
13.05.2015 в 14:30-
-
13.05.2015 в 15:05-
-
13.05.2015 в 17:35-
-
13.05.2015 в 21:11-
-
16.05.2015 в 22:40-
-
16.05.2015 в 22:42-
-
17.05.2015 в 01:05-
-
17.05.2015 в 09:46-
-
23.05.2015 в 12:26-
-
23.05.2015 в 14:07-
-
23.05.2015 в 23:48-
-
24.05.2015 в 13:05-
-
26.05.2015 в 23:05-
-
26.05.2015 в 23:06