Злая наука - делать из крыльев руки. (с)
Название: Между небом и землей.
Автор: n_a_u.
Рейтинг: NC-17.
Жанр: Романс.
Пейринг: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд (в первой главе Майкрофт Холмс/ОМП)
Статус: законченный.
Размер: мини
Описание: первый сексуальный опыт Майкрофта и отпечаток, который этот опыт наложил на его последующую жизнь.
Предупреждение: центральная идея первой главы частично позаимствована из англоязычного фанфа Golden Boy.
Первая глава.
Вторая глава.
Вторая глава.
2009 год, Лондон.
В последнее время мистер Холмс был недоволен собой. Странная и необъяснимая реакция начиналась всякий раз в присутствии одного немолодого серьезного офицера Скотланд-Ярда. Где-то глубоко внутри возникало смутно знакомое щемящее чувство, но воспоминания о природе этого чувства постоянно ускользали под прицелом внимательных льдисто-голубых глаз. Мистер Холмс не мог вспомнить, чего с ним не случалось уже целую вечность, он не мог присвоить категорию и нацепить бирку на это ощущение и раздражался, не в состоянии сконцентрироваться на других, более важных для благополучия страны вопросах.
В один из обычных серых лондонских дней случилась совсем уж возмутительная вещь. Прячась от надоедливого похожего на водяную пыль дождя под гигантским черным зонтом, Майкрофт размеренно диктовал Лестрейду (а ведь именно он был тем самым особенным офицером полиции) инструкции относительно участия Шерлока в расследованиях Скотланд-Ярда, когда инспектор неожиданно тепло улыбнулся:
- Давайте зайдем в ближайшее кафе. У вас уже нос покраснел от холода.
Мистеру Холмсу почудилось, что внутри него что-то треснуло и с невероятным грохотом обрушилось, поднимая пылевую завесу, которая наверняка была видна невооруженным взглядом. Что произошло? Сосредоточившись на самодиагностике, он не заметил, как оказался в теплом уютном помещении, сидящим напротив Лестрейда и сжимающим в ладонях восхитительно горячую кружку с чаем.
Впервые за много лет Майкрофт улыбался. Это была именно улыбка. Не усмешка, не ухмылка. В ней не чувствовалось превосходства или презрения, отсутствовали язвительность и недовольство, он улыбался чуточку неуверенно, иронично и… открыто.
С удивлением осознав, что разговор уже давно ушел от первоначальной темы (которой являлся Шерлок) и скатился к обсуждению неустойчивой погоды, мистер Холмс перевел взгляд в чашку с чаем и попытался собраться с мыслями. В голове не затихал низкий гул, уши словно забили ватой, мир вокруг казался нереальным, красочным и… необъяснимо новым.
Они обсуждали зонты. Кто бы мог подумать! Майкрофт рассказывал о том, как правильно выбирать зонт, с жаром убеждая собеседника, что в лондонской сырости без зонта не обойтись. Лестрейд улыбался и сокрушенно мотал головой, признаваясь, что совершенно не дружит с зонтами, что они словно заколдованные постоянно ломаются, теряются, отказываются признавать его (Лестрейда) своим владельцем.
Это было великолепно и… недопустимо. Майкрофт собрался с силами и, скомкано попрощавшись, буквально сбежал от детектива-инспектора в успокаивающую прохладу служебного автомобиля. По дороге домой он неожиданно понял что произошло: вопреки (или в соответствии?) всем законам вероятности очнулась от продолжительной комы та самая маленькая частичка внутреннего «Я», которую он сознательно усыпил много лет назад. Остаток вечера мистер Холмс провел, стараясь отбросить эти мешающие, открывавшие уязвимости в ледяной броне чувства, без которых он отлично существовал все эти годы. К сожалению, он так и не смог с ними совладать и, обессиленный продолжительным противостоянием, уснул в кресле посреди гостиной. Под плотно закрытыми веками до утра мелькали обрывки давно позабытых восхитительно теплых красочных снов.
Тот инцидент, который случился уже почти четверть века назад, на удивление, никак не отразился на предпочтениях мистера Холмса. Ему по-прежнему нравились светловолосые голубоглазые подтянутые мужчины (если принимать во внимание личные предпочтения), хотя в последнее время он очень редко встречался с кем-то просто ради удовольствия, в основном все интимные встречи были частью какого-нибудь плана, очередной манипуляции, отличным способом достичь желаемого в короткие сроки. И тем необъяснимее был его интерес к кареглазому, в прошлом темноволосому, а теперь серебристо-седому инспектору Скотланд-Ярда.
Глаза синих оттенков подобны стихиям воды и воздуха. В них можно воспарить… и разбиться, упав с огромной высоты. В них можно утонуть… и никогда уже не выплыть на поверхность. Забыл о своей пгигофобии? Янтарно-коричневый оттенок глаз Лестрейда совсем иного характера. Это огонь. Жадный. Восхитительный. Страстный. Это земля. Уверенная. Крепкая. Постоянная.
Майкрофт перестал бороться с самим собой, здраво рассудив, что уже слегка староват, чтобы до основания разрушать свое «Я» и возводить вновь. Он впустил это странное незнакомое влечение, позволил ему безнаказанно гулять по самым потаенным участкам сознания, предложил свою помощь. Он намеревался заполучить Грегори Лестрейда.
Мистер Холмс небезосновательно считал, что при отсутствии временных ограничений способен склонить к сексу любого половозрелого человека, даже такое асексуальное существо, коим являлся Шерлок (хотя, пока что в жизни Майкрофта не возникало необходимости прилагать столь «титанические» усилия). Что уж говорить о вполне сексуальном, несмотря на приставку «гетеро» детективе-инспекторе.
Однако основная проблема заключалась в том, что на этот раз Майкрофта не интересовал одноразовый секс, ему хотелось большего, несоизмеримо большего, абсурдно большего. Это желание настораживало, чуточку пугало и мешало спокойно существовать. К тому же, Майкрофт не имел в запасе разработанных планов по созданию и поддержанию долгосрочных стабильных отношений. Это был минус. Наличие опробованных схем значительно упростило бы дело. А пока он размышлял над стратегией и собирал информацию, жизнь шла своим чередом.
Однажды вечером (время приближалось к полуночи), мистер Холмс без приглашения ворвался в кабинет Лестрейда, он собирался с ним о чем-то поговорить, о чем-то очень важном, но все мысли выветрились из головы от раскинувшейся перед глазами картины. Лестрейд спал, сидя в офисном кресле. Верхнее освещение было погашено, лишь желтый свет настольной лампы освещал комнату. Мистер Холмс поднял руку с зонтом, он собирался громко постучать металлическим наконечником о какую-нибудь звонкую поверхность, а может даже легонько ткнуть инспектора в бок, чтобы заявить о своем присутствии, но передумал.
Вместо этого Майкрофт подошел ближе, рассматривая темно-фиолетовые круги под глазами инспектора. Он задумчиво протянул руку и попытался разгладить усталую складку, залегшую между бровей, а затем прочертил пальцем невесомую линию от переносицы до виска и вниз по скуле. Очевидно, почувствовав человеческое тепло, Лестрейд повернул голову, царапнув отросшей к вечеру щетиной по чувствительному запястью, и с легким вздохом уткнулся губами в раскрытую ладонь. Лестрейд спал, а Майкрофт испуганно прислушивался к затихающему звону осколков в голове, опасаясь, что если ситуация продолжит развиваться подобным образом, он вскоре не сможет сформировать ни единой цельной мысли.
Он аккуратно высвободил руку и бесшумно скользнул к двери. Трус. Нельзя оставлять его здесь в таком разбитом состоянии, он же вымотан до предела. «Лестрейд - взрослый мужчина и сам в состоянии решить, где и когда ему спать», - попытался возразить настойчивому внутреннему голосу Майкрофт. Безусловно. Последнее слово было пропитано таким сарказмом, что Майкрофт моментально передумал сбегать.
Он поднял Лестрейда на ноги и попытался растормошить, чтобы отвести вниз к машине, однако тот лишь на секунду приоткрыл глаза и, явно не узнав своего мучителя, вновь провалился в полудрему. Кажется, тело Майкрофта решило устроить небольшой бунт. Резко обострились обоняние и осязание, атакуя разум шквалом входной информации, в солнечном сплетении что-то закручивалось в болезненно-сладкий тугой узел, легкие работали на 150 процентов, повергая организм в шок переизбытком кислорода. Пять шагов по кабинету и двадцать семь по коридору стали для Майкрофта настоящим испытанием. Кое-как доковыляв до лифта, они спустились на первый этаж, где исполнительный водитель вместе с охранником помог Майкрофту погрузить сонного инспектора в автомобиль.
Транспортировать Лестрейда до его собственной постели было немногим сложнее, чем нажать пару клавиш на мобильном. Майкрофт лишь руководил процессом, поражаясь, что такое на него нашло, что он самостоятельно вытащил Лестрейда из управления. Вдобавок ко всему это «что-то» помешало Майкрофту окончательно перепоручить заботу о детективе-инспекторе своим людям. Оставшись наедине со спящим Лестрейдом, Майкрофт с необъяснимым трепетом расшнуровал и снял с него ботинки, немного помедлив, стянул пиджак и развязал галстук. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он ослабил ремень, однако стаскивать брюки не рискнул.
Ему была в новинку эта странная нежность, желание защитить, ни к чему не обязывающая забота. Хотя, нет. Когда-то давным-давно… Майкрофт накрыл Лестрейда покрывалом и, бросив последний прощальный взгляд, бесшумно покинул квартиру.
***
В последующие шесть недель Майкрофт совершил еще несколько непростительно глупых, дурацких поступков. Он анонимно помог Лестрейду с одним запутанным, но крайне нудным и не заинтересовавшим Шерлока расследованием. Он угомонил бывшую жену инспектора, которая норовила вывалить на экс-мужа каждую мало-мальски значимую проблему и постоянно требовала помощи, будто забыв о разводе (Лестрейд – воспитанный, сдержанный мужчина, все никак не мог наплевать на приличия и послать эту стерву куда подальше). Майкрофт даже угостил его ужином. Нет, это не была деловая встреча, или, не дай бог, свидание, просто… За весь день Лестрейд не смог выделить времени даже на чашку кофе, не говоря уже о полноценной еде. Тройное убийство, повышенное внимание прессы, многозначительный взгляд суперинтенданта. Весь отдел так торопился раскрыть это дело, словно за каждым из них по пятам гналась свора гончих из Дикой Охоты. Им повезло, в кои-то веки затраченные усилия оказались не напрасными, убийцу быстро нашли (не без помощи Шерлока), и вот Лестрейд в одиннадцатом часу вечера сидел в своем офисе и дописывал отчет, устало щуря покрасневшие глаза.
Майкрофт задумчиво рассматривал детектива-инспектора сквозь стеклянную перегородку, зыбкой тенью возвышаясь посреди полутемного коридора. Всю неделю задерживался на работе допоздна, следовательно, в квартире нет подходящей еды. Отчет займет еще минимум час, вряд ли у него останутся силы идти в ресторан, а тем более готовить. Скорее всего, возьмет что-нибудь на вынос, может быть пиццу. Нет. С вероятностью 98% ляжет спать, проигнорировав голодный желудок.
Спустя двенадцать минут Лестрейд непонимающе переводил взгляд с лица Майкрофта Холмса на внушительную коробку в его руках и обратно.
- Из моего любимого итальянского ресторана. Поешьте, это придаст вам сил, - не дожидаясь ответа, Майкрофт аккуратно поставил коробку на стол, развернулся и, помахивая зонтом, вышел из кабинета.
Мистер Холмс был уверен, что подобные нелепые действия лишь отодвигают на неопределенный срок момент завоевания Лестрейда, не понимая, что иногда бескорыстная помощь (в данном случае не совсем уж бескорыстная, но ведь Лестрейд пока что не догадывался об этом) оказывается действенней хитроумных манипуляций.
Нарезая круги вокруг детектива-инспектора, похожий на хищную птицу мистер Холмс ждал подходящего момента, чтобы атаковать. Однако его беда заключалась в том, что он до сих пор не знал, какой именно момент можно считать подходящим. Он не имел права на ошибку. Один единственный шанс. Впервые в жизни Майкрофт Холмс боялся сделать неверный шаг.
Лестрейд вел себя как обычно, хотя временами Майкрофт ловил на себе его пронзительный задумчивый взгляд и ощущал дискомфорт. В такие моменты он чувствовал себя обнаженным, словно черепаха, лишившаяся своего крепкого и надежного панциря, ему казалось, что под этим взглядом он становится прозрачным, уязвимым и крайне предсказуемым.
А спустя еще десять дней мистер Холмс впервые в жизни застрял в лифте.
Был поздний вечер пятницы. Все сотрудники Скотланд-Ярда кроме сменного персонала уже разошлись по домам, поэтому Майкрофт с Лестрейдом оказались в лифте вдвоем. «Почему все самые ужасные вещи случаются после захода солнца?», - отстраненно размышлял Майкрофт Холмс в кромешной темноте замкнутого пространства, пока Лестрейд безуспешно нажимал на кнопку вызова диспетчера. Радуйся, что судьба не наградила тебя клаустрофобией. Через пару минут зажглось тусклое аварийное освещение, динамики ожили, и бодрый космически далекий голос отрапортовал, что в результате аварии был обесточен целый квартал, и что энергетики обещают возобновить подачу электроэнергии в течение пятнадцати минут. Пятнадцать минут? Вполне достаточно.
Если бы в тот момент Майкрофта попросили предоставить убедительное обоснование своих действий, изложить план, он бы не смог ничего ответить. Потому что плана не существовало, так же как и оправданий. Это была интуиция, обострившееся животное понимание: «Сейчас!», увесистый толчок в спину. Секундная стрелка прекратила свой бег, захлебнувшись в вязком болоте минут.
Майкрофт навис над Лестрейдом, опираясь руками на стену по обе стороны от его плеч, запирая в импровизированную клетку, не прикасаясь, но и не оставляя пространства для маневра. Он жадно вдыхал такой манящий и уже знакомый запах чужого тела, и невероятным усилием воли удерживал себя в неподвижности, зачем-то давая Лестрейду шанс… оттолкнуть, отказаться, пресечь.
Глаза Лестрейда таинственно мерцали в сгустившемся полумраке, Майкрофт вновь ощутил на себе этот пугающий, острый, словно бритва взгляд, а затем… Лестрейд обнял его за талию, притягивая к себе вплотную, и поцеловал. Время взорвалось безумным ликующим хохотом и с немыслимой скоростью бросилось вскачь.
Быстрее. Успеть. Не опоздать. Майкрофту казалось, будто весь мир сузился до размеров этой небольшой металлической коробки, будто через пятнадцать (уже двенадцать с половиной) минут настанет безысходное всепоглощающее ничто. А в эпилоге лишь горячие требовательные губы, жадные руки и сорванное шумное дыхание. За такой финал не страшно и умереть.
Майкрофт с размаху опустился на колени, негнущимися пальцами воюя с пряжкой лестрейдовских брюк, нетерпеливо дергая молнию. Впервые в жизни он сознательно отключил свои аналитические способности, отдаваясь на волю инстинктам. Абсурдно нежная, гладкая кожа, сводящая с ума пульсация крови, слабая дрожь звенящих, словно натянутая тетива мышц.
Вжимаясь затылком в стену, Лестрейд глухо стонал и сжимал кулаки, пытаясь сохранить контроль над телом. Безумно хотелось запустить пальцы в эти рыжие идеально уложенные волосы и, отпустив себя на волю, трахать этот талантливый, обжигающе искусный рот, но он никак не мог заставить себя забыть, кто именно стоит сейчас перед ним на коленях. Отодрать Майкрофта Холмса словно какую-то портовую шлюху? Нет. Невозможно.
- Не сдерживайся, - Майкрофт на мгновение отвлекся от своего занятия. – Я хочу видеть, насколько сильно ты этого хочешь.
И Лестрейд поддался сумасшествию. Впуская в свое тело этот восхитительный яд, сводящий с ума нервные окончания, подрагивая от электрических импульсов, фейерверком разлетающихся по телу, пылая в огне, заставляющем вскипать кровь в жилах. Все закончилось предсказуемо быстро, он выгнулся, на долю секунды замерев на краю обрыва, и лихорадочно пробормотал:
- Остановись, Майкрофт, я же сейчас…
Майкрофт… – обращение, которое разрешено использовать лишь трем людям (очевидно, уже четырем). Его имя, произнесенное этим до дрожи восхитительным, низким голосом очень похоже на заклинание, на древний призыв, полный сакрального темного смысла. Майкрофт.
И он не отстранился, как обычно поступал в подобных ситуациях, и со странным удовольствием смаковал на языке солоноватый, чуточку горький привкус чужой спермы и ошалело улыбался, бездумно вглядываясь внутрь себя.
Несколько мгновений спустя Майкрофт выпрямился, пытаясь рассмотреть свое отражение в зеркале на противоположной стене лифта. Закончив возиться с брюками, Лестрейд шагнул к нему и положил ладонь на его промежность, накрывая солидную выпуклость.
- Похоже, теперь моя очередь, - слегка неуверенно сообщил он и потянулся к пряжке ремня.
В этот момент включилось яркое основное освещение и лифт, натужно заскрипев, дернулся вниз. На шесть минут раньше обещанного срока, но я все равно успел.
- Как-нибудь в другой раз, инспектор, - Майкрофт смерил его внимательным многообещающим взглядом, затем, достав расческу, быстро привел в порядок свои волосы и промокнул губы белоснежным платком. – До свидания, - он стремительно покинул управление, не оставив оцепеневшему Лестрейду ни малейшего шанса произнести хоть слово.
Лестрейд хоть и казался тугодумом, по сравнению с Холмсами, однако по сравнению с обычными людьми он слыл весьма проницательным человеком. А еще он был крайне решительным мужчиной и не привык чувствовать себя ведомым. Обдумав сложившуюся ситуацию, он сложил все кусочки мозаики, оценил собственную реакцию и при следующей встрече пригласил Майкрофта на свидание, решив, что так будет проще разобраться в своих желаниях и чужих намерениях.
Майкрофт не ожидал, что его экспромт принесет столь положительные результаты. Он был склонен поверить в тот факт, что когда схлынет поток гормонов, Лестрейд смутится, затем ужаснется, и они вернутся к прежнему официальному стилю общения. В лучшем случае. Что произойдет в худшем из вариантов, Майкрофт не хотел даже предполагать.
Со странной смесью удовольствия и настороженности он позволил Лестрейду иллюзию контроля над ситуацией, сдержанно принял приглашение и не стал вмешиваться в процесс выбора ресторана. Ресторан, кстати сказать, оказался на удивление неплохим, в рамках своего среднего класса, но оно и понятно, было бы весьма странно, если бы среднестатистический офицер Скотланд-Ярда имел обширное представление о ресторанах высшего и топового классов.
Вечер протекал превосходно. Майкрофт совершенно не нервничал и умело поддерживал разговор на множество разнообразных тем, а Лестрейд держался очень открыто и непринужденно, с ним было легко вести диалог, и даже редкие изучающие взгляды из под длинных ресниц перестали вызывать у Майкрофта чувство настороженности.
Майкрофт как раз доедал свой десерт, с улыбкой рассказывая, как в детстве Шерлок частенько украдкой отдавал ему свою порцию сладкого в обмен на какую-нибудь услугу, когда за спиной раздался знакомый голос. Улыбка сползла с его лица, скатилась, словно капля дождя по оконному стеклу, Лестрейд моментально посерьезнел.
- Майкрофт, ты в порядке? Что случилось?
Он слегка повернул голову, боковым зрением отслеживая, за какой столик прошли только что прибывшие посетители, и невозмутимо попросил:
- Давай уйдем отсюда.
Лестрейд не стал задавать лишних вопросов и подозвал официанта. Расплатившись по счету, они направились к выходу, и тогда Майкрофт все же не удержался и открыто посмотрел на высокого светловолосого мужчину, расположившегося за столиком возле окна. Забавно, последние годы Майкрофт даже не мог вспомнить его лица, и хотя всегда можно было запросить досье и посмотреть, он так и не решился, но вот голос... Звук его голоса - словно удар плетью между лопаток, моментально вспорол так и не зажившие воспоминания. Обида. Злость. Разочарование.
- Майкрофт, идем. Майкрофт! – такой далекий и такой невероятно близкий голос Лестрейда.
- Кого я вижу! Майкрофт Холмс собственной персоной! – Ричард Хау поднялся со своего места и поспешил к нему навстречу, радостно ухмыляясь. – Позволь представить, моя жена Элизабет Хау.
Вульгарно одетая женщина неприязненно рассматривала Майкрофта из-под густо накрашенных ресниц. Жена, значит. Похоже, она в курсе «развлечений» мужа.
- Очень приятно, - Майкрофт изобразил легкий поклон.
Теперь Ричард выглядел типичным лондонским обывателем, и этот факт почему-то ужасно обрадовал Майкрофта. В свои глубоко за сорок он больше не напоминал статного героя греческих мифов, его лицо и тело избороздили многочисленные следы пороков и излишеств. Он стал скучен, банален и смешон в своем необъяснимом энтузиазме, и Майкрофт все никак не мог отыскать те черты, которые так завораживали его в юности.
Лестрейд уверенно взял Майкрофта за руку и легонько потянул в сторону выхода: «Идем». У Лестрейда теплая жесткая ладонь и сильные пальцы, это прикосновение – словно мерцающая нить Ариадны, путь со дна океанских глубин наверх к теплому ласковому солнцу.
- Извините, мы торопимся, - Майкрофт иронично усмехнулся, глядя Ричарду в глаза, и вышел на улицу, крепко сжимая руку Лестрейда в своей. Майкрофт уходил, оставляя за спиной прошлое, отпуская воспоминания, обнимая за плечи человека, который был его настоящим и обещал шагнуть вместе с ним в будущее.
Эпилог.
Эпилог.
У Лестрейда удивительный дар. Он умеет видеть суть вещей, не нарушая целостность их оболочки. Он видит настоящего Майкрофта Холмса сквозь толстый ледяной панцирь. Это как трехмерные картинки, если смотреть очень долго… Майкрофт надеется, что эта способность не заразна. Будет весьма некстати, если люди вокруг научатся видеть сквозь его щиты, все таки он занимает не совсем обычный пост в британском правительстве. Пока что никакой эпидемии. Слава Богу.
Лестрейд задает мало вопросов и очень многое понимает без слов, перед ним не нужно притворяться. Иногда Майкрофт размышляет: получилось бы все так же идеально, если бы они встретились в другое время, в другом месте. Наверняка, нет. «Omnia tempus habent»[3], - звучит в памяти голос седовласого преподавателя латыни Маркуса Флетчера, и с ним невозможно не согласиться.
Иногда Майкрофту мерещится, что он растратил жизнь впустую, что не о том думал, не того добивался, что по-настоящему жить он начал только сейчас. Неужели нельзя было обойти стороной боль и разочарование, проложить четкую мощеную дорожку прямо к порогу того человека, с которым любое жилище станет домом, пропустить все ошибочные развилки? Конечно нельзя. Ткань бытия не выдержит такого вмешательства. Вот только кто придумал эти правила и незримо наблюдает за ходом игры, не знает даже Майкрофт Холмс.
Теперь Майкрофт не мерзнет, возвращаясь домой по вечерам. Возможно, это связано с тем, что Лестрейд наконец-то собрал вещи и переехал к нему, а может, его согревает ровное стабильное пламя, которое со временем постепенно разгорелось в грудной клетке. Люди придумали множество названий для этого явления, однако Майкрофт вопреки своим многолетним привычкам так и не озадачился поиском правильного определения. Оставаясь наедине с Лестрейдом, он предпочитает чувствовать, а не анализировать.
Проснувшись теплым субботним утром, Майкрофт сонно щурится, покачивая головой из стороны в сторону, и разглядывает Лестрейда, уютно читающего свежий выпуск Таймс. Полуприкрытые веки создают необычный эффект: в окружении солнечных бликов Лестрейд кажется совершенно фантастическим, сказочным, словно выдернутым из другой реальности.
- Откуда ты? – одними губами шепчет Майкрофт, но Лестрейд необъяснимым образом слышит вопрос.
- Уэстон-сюпер-Мэр, графство Сомерсет, - улыбается он, веселые морщинки лучиками искрятся в уголках внимательных карих глаз. – Я думал, эта информация есть в моем досье.
На самом деле, Лестрейд отлично понял вопрос, вот только… Ну как на него ответить? Он снимает очки и откладывает вместе с газетой на тумбочку, тянется к мягкому податливому рту ленивым поцелуем, накрывает тело Майкрофта своим, ощущая очень оптимистичную утреннюю эрекцию.
- Прекрасное начало уикенда, - Майкрофт запускает пальцы в короткие пряди серебристых волос, обхватывает ладонью затылок Лестрейда, углубляя поцелуй, покусывая горячие восхитительные губы, выпивая учащенное хриплое дыхание.
Майкрофт перестал мерзнуть и теперь частенько засыпает обнаженным, Лестрейд от него не отстает. Это очень удобно, не нужно тратить время на раздевание, а прелюдию с медленным эротичным освобождением от одежды они всегда могут устроить вечером после работы.
Оторвавшись от губ, Лестрейд методично покрывает поцелуями длинную шею, посасывает впадинку в ее основании, прикусывает кожу в районе ключицы. Он пробегает пальцами по тонким золотистым волоскам, покрывающим торс Майкрофта, слегка сжимает подушечками пальцев один торчащий сосок, впиваясь ртом во второй, и глухо стонет, толкаясь бедрами навстречу, скользя возбужденным членом по жесткому напряженному бедру.
С самого начала их отношений Майкрофт сосредоточенно и безжалостно переломал все привычные паттерны своего сексуального поведения. Потому что хотел, чтобы с этим человеком все было иначе. У него получилось. Теперь он сверху иногда, но его это ничуть не огорчает. С таким человеком как Грегори Лестрейд легко быть ведомым, легко позволить себе чуть более пассивную роль, легко отдаться во власть этих чутких внимательных рук. Этому человеку можно доверить не только тело, но и нечто менее вещественное… более хрупкое.
Взяв с прикроватной тумбочки смазку, Лестрейд выдавливает немного на ладонь, ждет, пока она согреется, и принимается медленно подготавливать Майкрофта, подразнивая языком чувствительную головку его члена. В принципе, они уже достаточное время живут вместе и регулярно занимаются сексом, поэтому растягивать Майкрофта не обязательно, но Лестрейд все еще опасается случайно причинить ему боль. Майкрофт внутренне улыбается этим страхам и пытается представить, как бы изменилась его жизнь, если бы первый сексуальный опыт в положении «снизу» имел позитивную окраску.
Лестрейд подхватывает его под бедра и аккуратно входит, привычно замирая на несколько мгновений, позволяя привыкнуть к чувству наполненности, а затем начинает неторопливо двигаться. Обхватив партнера ногами за талию, Майкрофт подается навстречу и дрожит, чувствуя разрастающееся напряжение, и загнанно дышит. Он пристально смотрит на Лестрейда, запоминая мельчайшие подробности: как он лихорадочно прикусывает нижнюю губу, как блестящая капля пота струится от серебристого виска вниз по челюсти и дальше вдоль горла, как яростно пульсирует яремная вена на раскрасневшейся шее. Он - прекрасен.
Теперь Майкрофт совершенно не удивляется своему окончательному выбору. Ричард Хау напоминал античную статую, он был божественно прекрасен. Ему хотелось поклоняться. Его хотелось выставлять напоказ как музейный экспонат. Он был похож на ангела, а Лестрейд… Нет, он вовсе не похож на дьявола, но иногда в самые жаркие моменты секса Майкрофту мерещатся яркие всполохи огня на самом дне его зрачков и что-то чертовски порочное в неровном изломе напряженных губ. У Майкрофта не возникает желания его боготворить, и мысли бесконечно далеки от целомудренных, когда он думает о своем Лестрейде потому, что еще ни один человек не вызывал у Майкрофта Холмса столь откровенных и ненасытных сексуальных желаний.
И когда они рука об руку достигают пика наслаждения, с губ Лестрейда срывается тихий стон, в котором отчетливо звучит имя Майкрофта, и это самая восхитительная мелодия из всех, что Майкрофту Холмсу когда-либо доводилось слышать.
Примечание:
3. «Всему свое время», латинская пословица.
Автор: n_a_u.
Рейтинг: NC-17.
Жанр: Романс.
Пейринг: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд (в первой главе Майкрофт Холмс/ОМП)
Статус: законченный.
Размер: мини
Описание: первый сексуальный опыт Майкрофта и отпечаток, который этот опыт наложил на его последующую жизнь.
Предупреждение: центральная идея первой главы частично позаимствована из англоязычного фанфа Golden Boy.
Первая глава.
Вторая глава.
Вторая глава.
2009 год, Лондон.
В последнее время мистер Холмс был недоволен собой. Странная и необъяснимая реакция начиналась всякий раз в присутствии одного немолодого серьезного офицера Скотланд-Ярда. Где-то глубоко внутри возникало смутно знакомое щемящее чувство, но воспоминания о природе этого чувства постоянно ускользали под прицелом внимательных льдисто-голубых глаз. Мистер Холмс не мог вспомнить, чего с ним не случалось уже целую вечность, он не мог присвоить категорию и нацепить бирку на это ощущение и раздражался, не в состоянии сконцентрироваться на других, более важных для благополучия страны вопросах.
В один из обычных серых лондонских дней случилась совсем уж возмутительная вещь. Прячась от надоедливого похожего на водяную пыль дождя под гигантским черным зонтом, Майкрофт размеренно диктовал Лестрейду (а ведь именно он был тем самым особенным офицером полиции) инструкции относительно участия Шерлока в расследованиях Скотланд-Ярда, когда инспектор неожиданно тепло улыбнулся:
- Давайте зайдем в ближайшее кафе. У вас уже нос покраснел от холода.
Мистеру Холмсу почудилось, что внутри него что-то треснуло и с невероятным грохотом обрушилось, поднимая пылевую завесу, которая наверняка была видна невооруженным взглядом. Что произошло? Сосредоточившись на самодиагностике, он не заметил, как оказался в теплом уютном помещении, сидящим напротив Лестрейда и сжимающим в ладонях восхитительно горячую кружку с чаем.
Впервые за много лет Майкрофт улыбался. Это была именно улыбка. Не усмешка, не ухмылка. В ней не чувствовалось превосходства или презрения, отсутствовали язвительность и недовольство, он улыбался чуточку неуверенно, иронично и… открыто.
С удивлением осознав, что разговор уже давно ушел от первоначальной темы (которой являлся Шерлок) и скатился к обсуждению неустойчивой погоды, мистер Холмс перевел взгляд в чашку с чаем и попытался собраться с мыслями. В голове не затихал низкий гул, уши словно забили ватой, мир вокруг казался нереальным, красочным и… необъяснимо новым.
Они обсуждали зонты. Кто бы мог подумать! Майкрофт рассказывал о том, как правильно выбирать зонт, с жаром убеждая собеседника, что в лондонской сырости без зонта не обойтись. Лестрейд улыбался и сокрушенно мотал головой, признаваясь, что совершенно не дружит с зонтами, что они словно заколдованные постоянно ломаются, теряются, отказываются признавать его (Лестрейда) своим владельцем.
Это было великолепно и… недопустимо. Майкрофт собрался с силами и, скомкано попрощавшись, буквально сбежал от детектива-инспектора в успокаивающую прохладу служебного автомобиля. По дороге домой он неожиданно понял что произошло: вопреки (или в соответствии?) всем законам вероятности очнулась от продолжительной комы та самая маленькая частичка внутреннего «Я», которую он сознательно усыпил много лет назад. Остаток вечера мистер Холмс провел, стараясь отбросить эти мешающие, открывавшие уязвимости в ледяной броне чувства, без которых он отлично существовал все эти годы. К сожалению, он так и не смог с ними совладать и, обессиленный продолжительным противостоянием, уснул в кресле посреди гостиной. Под плотно закрытыми веками до утра мелькали обрывки давно позабытых восхитительно теплых красочных снов.
Тот инцидент, который случился уже почти четверть века назад, на удивление, никак не отразился на предпочтениях мистера Холмса. Ему по-прежнему нравились светловолосые голубоглазые подтянутые мужчины (если принимать во внимание личные предпочтения), хотя в последнее время он очень редко встречался с кем-то просто ради удовольствия, в основном все интимные встречи были частью какого-нибудь плана, очередной манипуляции, отличным способом достичь желаемого в короткие сроки. И тем необъяснимее был его интерес к кареглазому, в прошлом темноволосому, а теперь серебристо-седому инспектору Скотланд-Ярда.
Глаза синих оттенков подобны стихиям воды и воздуха. В них можно воспарить… и разбиться, упав с огромной высоты. В них можно утонуть… и никогда уже не выплыть на поверхность. Забыл о своей пгигофобии? Янтарно-коричневый оттенок глаз Лестрейда совсем иного характера. Это огонь. Жадный. Восхитительный. Страстный. Это земля. Уверенная. Крепкая. Постоянная.
Майкрофт перестал бороться с самим собой, здраво рассудив, что уже слегка староват, чтобы до основания разрушать свое «Я» и возводить вновь. Он впустил это странное незнакомое влечение, позволил ему безнаказанно гулять по самым потаенным участкам сознания, предложил свою помощь. Он намеревался заполучить Грегори Лестрейда.
Мистер Холмс небезосновательно считал, что при отсутствии временных ограничений способен склонить к сексу любого половозрелого человека, даже такое асексуальное существо, коим являлся Шерлок (хотя, пока что в жизни Майкрофта не возникало необходимости прилагать столь «титанические» усилия). Что уж говорить о вполне сексуальном, несмотря на приставку «гетеро» детективе-инспекторе.
Однако основная проблема заключалась в том, что на этот раз Майкрофта не интересовал одноразовый секс, ему хотелось большего, несоизмеримо большего, абсурдно большего. Это желание настораживало, чуточку пугало и мешало спокойно существовать. К тому же, Майкрофт не имел в запасе разработанных планов по созданию и поддержанию долгосрочных стабильных отношений. Это был минус. Наличие опробованных схем значительно упростило бы дело. А пока он размышлял над стратегией и собирал информацию, жизнь шла своим чередом.
Однажды вечером (время приближалось к полуночи), мистер Холмс без приглашения ворвался в кабинет Лестрейда, он собирался с ним о чем-то поговорить, о чем-то очень важном, но все мысли выветрились из головы от раскинувшейся перед глазами картины. Лестрейд спал, сидя в офисном кресле. Верхнее освещение было погашено, лишь желтый свет настольной лампы освещал комнату. Мистер Холмс поднял руку с зонтом, он собирался громко постучать металлическим наконечником о какую-нибудь звонкую поверхность, а может даже легонько ткнуть инспектора в бок, чтобы заявить о своем присутствии, но передумал.
Вместо этого Майкрофт подошел ближе, рассматривая темно-фиолетовые круги под глазами инспектора. Он задумчиво протянул руку и попытался разгладить усталую складку, залегшую между бровей, а затем прочертил пальцем невесомую линию от переносицы до виска и вниз по скуле. Очевидно, почувствовав человеческое тепло, Лестрейд повернул голову, царапнув отросшей к вечеру щетиной по чувствительному запястью, и с легким вздохом уткнулся губами в раскрытую ладонь. Лестрейд спал, а Майкрофт испуганно прислушивался к затихающему звону осколков в голове, опасаясь, что если ситуация продолжит развиваться подобным образом, он вскоре не сможет сформировать ни единой цельной мысли.
Он аккуратно высвободил руку и бесшумно скользнул к двери. Трус. Нельзя оставлять его здесь в таком разбитом состоянии, он же вымотан до предела. «Лестрейд - взрослый мужчина и сам в состоянии решить, где и когда ему спать», - попытался возразить настойчивому внутреннему голосу Майкрофт. Безусловно. Последнее слово было пропитано таким сарказмом, что Майкрофт моментально передумал сбегать.
Он поднял Лестрейда на ноги и попытался растормошить, чтобы отвести вниз к машине, однако тот лишь на секунду приоткрыл глаза и, явно не узнав своего мучителя, вновь провалился в полудрему. Кажется, тело Майкрофта решило устроить небольшой бунт. Резко обострились обоняние и осязание, атакуя разум шквалом входной информации, в солнечном сплетении что-то закручивалось в болезненно-сладкий тугой узел, легкие работали на 150 процентов, повергая организм в шок переизбытком кислорода. Пять шагов по кабинету и двадцать семь по коридору стали для Майкрофта настоящим испытанием. Кое-как доковыляв до лифта, они спустились на первый этаж, где исполнительный водитель вместе с охранником помог Майкрофту погрузить сонного инспектора в автомобиль.
Транспортировать Лестрейда до его собственной постели было немногим сложнее, чем нажать пару клавиш на мобильном. Майкрофт лишь руководил процессом, поражаясь, что такое на него нашло, что он самостоятельно вытащил Лестрейда из управления. Вдобавок ко всему это «что-то» помешало Майкрофту окончательно перепоручить заботу о детективе-инспекторе своим людям. Оставшись наедине со спящим Лестрейдом, Майкрофт с необъяснимым трепетом расшнуровал и снял с него ботинки, немного помедлив, стянул пиджак и развязал галстук. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он ослабил ремень, однако стаскивать брюки не рискнул.
Ему была в новинку эта странная нежность, желание защитить, ни к чему не обязывающая забота. Хотя, нет. Когда-то давным-давно… Майкрофт накрыл Лестрейда покрывалом и, бросив последний прощальный взгляд, бесшумно покинул квартиру.
***
В последующие шесть недель Майкрофт совершил еще несколько непростительно глупых, дурацких поступков. Он анонимно помог Лестрейду с одним запутанным, но крайне нудным и не заинтересовавшим Шерлока расследованием. Он угомонил бывшую жену инспектора, которая норовила вывалить на экс-мужа каждую мало-мальски значимую проблему и постоянно требовала помощи, будто забыв о разводе (Лестрейд – воспитанный, сдержанный мужчина, все никак не мог наплевать на приличия и послать эту стерву куда подальше). Майкрофт даже угостил его ужином. Нет, это не была деловая встреча, или, не дай бог, свидание, просто… За весь день Лестрейд не смог выделить времени даже на чашку кофе, не говоря уже о полноценной еде. Тройное убийство, повышенное внимание прессы, многозначительный взгляд суперинтенданта. Весь отдел так торопился раскрыть это дело, словно за каждым из них по пятам гналась свора гончих из Дикой Охоты. Им повезло, в кои-то веки затраченные усилия оказались не напрасными, убийцу быстро нашли (не без помощи Шерлока), и вот Лестрейд в одиннадцатом часу вечера сидел в своем офисе и дописывал отчет, устало щуря покрасневшие глаза.
Майкрофт задумчиво рассматривал детектива-инспектора сквозь стеклянную перегородку, зыбкой тенью возвышаясь посреди полутемного коридора. Всю неделю задерживался на работе допоздна, следовательно, в квартире нет подходящей еды. Отчет займет еще минимум час, вряд ли у него останутся силы идти в ресторан, а тем более готовить. Скорее всего, возьмет что-нибудь на вынос, может быть пиццу. Нет. С вероятностью 98% ляжет спать, проигнорировав голодный желудок.
Спустя двенадцать минут Лестрейд непонимающе переводил взгляд с лица Майкрофта Холмса на внушительную коробку в его руках и обратно.
- Из моего любимого итальянского ресторана. Поешьте, это придаст вам сил, - не дожидаясь ответа, Майкрофт аккуратно поставил коробку на стол, развернулся и, помахивая зонтом, вышел из кабинета.
Мистер Холмс был уверен, что подобные нелепые действия лишь отодвигают на неопределенный срок момент завоевания Лестрейда, не понимая, что иногда бескорыстная помощь (в данном случае не совсем уж бескорыстная, но ведь Лестрейд пока что не догадывался об этом) оказывается действенней хитроумных манипуляций.
Нарезая круги вокруг детектива-инспектора, похожий на хищную птицу мистер Холмс ждал подходящего момента, чтобы атаковать. Однако его беда заключалась в том, что он до сих пор не знал, какой именно момент можно считать подходящим. Он не имел права на ошибку. Один единственный шанс. Впервые в жизни Майкрофт Холмс боялся сделать неверный шаг.
Лестрейд вел себя как обычно, хотя временами Майкрофт ловил на себе его пронзительный задумчивый взгляд и ощущал дискомфорт. В такие моменты он чувствовал себя обнаженным, словно черепаха, лишившаяся своего крепкого и надежного панциря, ему казалось, что под этим взглядом он становится прозрачным, уязвимым и крайне предсказуемым.
А спустя еще десять дней мистер Холмс впервые в жизни застрял в лифте.
Был поздний вечер пятницы. Все сотрудники Скотланд-Ярда кроме сменного персонала уже разошлись по домам, поэтому Майкрофт с Лестрейдом оказались в лифте вдвоем. «Почему все самые ужасные вещи случаются после захода солнца?», - отстраненно размышлял Майкрофт Холмс в кромешной темноте замкнутого пространства, пока Лестрейд безуспешно нажимал на кнопку вызова диспетчера. Радуйся, что судьба не наградила тебя клаустрофобией. Через пару минут зажглось тусклое аварийное освещение, динамики ожили, и бодрый космически далекий голос отрапортовал, что в результате аварии был обесточен целый квартал, и что энергетики обещают возобновить подачу электроэнергии в течение пятнадцати минут. Пятнадцать минут? Вполне достаточно.
Если бы в тот момент Майкрофта попросили предоставить убедительное обоснование своих действий, изложить план, он бы не смог ничего ответить. Потому что плана не существовало, так же как и оправданий. Это была интуиция, обострившееся животное понимание: «Сейчас!», увесистый толчок в спину. Секундная стрелка прекратила свой бег, захлебнувшись в вязком болоте минут.
Майкрофт навис над Лестрейдом, опираясь руками на стену по обе стороны от его плеч, запирая в импровизированную клетку, не прикасаясь, но и не оставляя пространства для маневра. Он жадно вдыхал такой манящий и уже знакомый запах чужого тела, и невероятным усилием воли удерживал себя в неподвижности, зачем-то давая Лестрейду шанс… оттолкнуть, отказаться, пресечь.
Глаза Лестрейда таинственно мерцали в сгустившемся полумраке, Майкрофт вновь ощутил на себе этот пугающий, острый, словно бритва взгляд, а затем… Лестрейд обнял его за талию, притягивая к себе вплотную, и поцеловал. Время взорвалось безумным ликующим хохотом и с немыслимой скоростью бросилось вскачь.
Быстрее. Успеть. Не опоздать. Майкрофту казалось, будто весь мир сузился до размеров этой небольшой металлической коробки, будто через пятнадцать (уже двенадцать с половиной) минут настанет безысходное всепоглощающее ничто. А в эпилоге лишь горячие требовательные губы, жадные руки и сорванное шумное дыхание. За такой финал не страшно и умереть.
Майкрофт с размаху опустился на колени, негнущимися пальцами воюя с пряжкой лестрейдовских брюк, нетерпеливо дергая молнию. Впервые в жизни он сознательно отключил свои аналитические способности, отдаваясь на волю инстинктам. Абсурдно нежная, гладкая кожа, сводящая с ума пульсация крови, слабая дрожь звенящих, словно натянутая тетива мышц.
Вжимаясь затылком в стену, Лестрейд глухо стонал и сжимал кулаки, пытаясь сохранить контроль над телом. Безумно хотелось запустить пальцы в эти рыжие идеально уложенные волосы и, отпустив себя на волю, трахать этот талантливый, обжигающе искусный рот, но он никак не мог заставить себя забыть, кто именно стоит сейчас перед ним на коленях. Отодрать Майкрофта Холмса словно какую-то портовую шлюху? Нет. Невозможно.
- Не сдерживайся, - Майкрофт на мгновение отвлекся от своего занятия. – Я хочу видеть, насколько сильно ты этого хочешь.
И Лестрейд поддался сумасшествию. Впуская в свое тело этот восхитительный яд, сводящий с ума нервные окончания, подрагивая от электрических импульсов, фейерверком разлетающихся по телу, пылая в огне, заставляющем вскипать кровь в жилах. Все закончилось предсказуемо быстро, он выгнулся, на долю секунды замерев на краю обрыва, и лихорадочно пробормотал:
- Остановись, Майкрофт, я же сейчас…
Майкрофт… – обращение, которое разрешено использовать лишь трем людям (очевидно, уже четырем). Его имя, произнесенное этим до дрожи восхитительным, низким голосом очень похоже на заклинание, на древний призыв, полный сакрального темного смысла. Майкрофт.
И он не отстранился, как обычно поступал в подобных ситуациях, и со странным удовольствием смаковал на языке солоноватый, чуточку горький привкус чужой спермы и ошалело улыбался, бездумно вглядываясь внутрь себя.
Несколько мгновений спустя Майкрофт выпрямился, пытаясь рассмотреть свое отражение в зеркале на противоположной стене лифта. Закончив возиться с брюками, Лестрейд шагнул к нему и положил ладонь на его промежность, накрывая солидную выпуклость.
- Похоже, теперь моя очередь, - слегка неуверенно сообщил он и потянулся к пряжке ремня.
В этот момент включилось яркое основное освещение и лифт, натужно заскрипев, дернулся вниз. На шесть минут раньше обещанного срока, но я все равно успел.
- Как-нибудь в другой раз, инспектор, - Майкрофт смерил его внимательным многообещающим взглядом, затем, достав расческу, быстро привел в порядок свои волосы и промокнул губы белоснежным платком. – До свидания, - он стремительно покинул управление, не оставив оцепеневшему Лестрейду ни малейшего шанса произнести хоть слово.
Лестрейд хоть и казался тугодумом, по сравнению с Холмсами, однако по сравнению с обычными людьми он слыл весьма проницательным человеком. А еще он был крайне решительным мужчиной и не привык чувствовать себя ведомым. Обдумав сложившуюся ситуацию, он сложил все кусочки мозаики, оценил собственную реакцию и при следующей встрече пригласил Майкрофта на свидание, решив, что так будет проще разобраться в своих желаниях и чужих намерениях.
Майкрофт не ожидал, что его экспромт принесет столь положительные результаты. Он был склонен поверить в тот факт, что когда схлынет поток гормонов, Лестрейд смутится, затем ужаснется, и они вернутся к прежнему официальному стилю общения. В лучшем случае. Что произойдет в худшем из вариантов, Майкрофт не хотел даже предполагать.
Со странной смесью удовольствия и настороженности он позволил Лестрейду иллюзию контроля над ситуацией, сдержанно принял приглашение и не стал вмешиваться в процесс выбора ресторана. Ресторан, кстати сказать, оказался на удивление неплохим, в рамках своего среднего класса, но оно и понятно, было бы весьма странно, если бы среднестатистический офицер Скотланд-Ярда имел обширное представление о ресторанах высшего и топового классов.
Вечер протекал превосходно. Майкрофт совершенно не нервничал и умело поддерживал разговор на множество разнообразных тем, а Лестрейд держался очень открыто и непринужденно, с ним было легко вести диалог, и даже редкие изучающие взгляды из под длинных ресниц перестали вызывать у Майкрофта чувство настороженности.
Майкрофт как раз доедал свой десерт, с улыбкой рассказывая, как в детстве Шерлок частенько украдкой отдавал ему свою порцию сладкого в обмен на какую-нибудь услугу, когда за спиной раздался знакомый голос. Улыбка сползла с его лица, скатилась, словно капля дождя по оконному стеклу, Лестрейд моментально посерьезнел.
- Майкрофт, ты в порядке? Что случилось?
Он слегка повернул голову, боковым зрением отслеживая, за какой столик прошли только что прибывшие посетители, и невозмутимо попросил:
- Давай уйдем отсюда.
Лестрейд не стал задавать лишних вопросов и подозвал официанта. Расплатившись по счету, они направились к выходу, и тогда Майкрофт все же не удержался и открыто посмотрел на высокого светловолосого мужчину, расположившегося за столиком возле окна. Забавно, последние годы Майкрофт даже не мог вспомнить его лица, и хотя всегда можно было запросить досье и посмотреть, он так и не решился, но вот голос... Звук его голоса - словно удар плетью между лопаток, моментально вспорол так и не зажившие воспоминания. Обида. Злость. Разочарование.
- Майкрофт, идем. Майкрофт! – такой далекий и такой невероятно близкий голос Лестрейда.
- Кого я вижу! Майкрофт Холмс собственной персоной! – Ричард Хау поднялся со своего места и поспешил к нему навстречу, радостно ухмыляясь. – Позволь представить, моя жена Элизабет Хау.
Вульгарно одетая женщина неприязненно рассматривала Майкрофта из-под густо накрашенных ресниц. Жена, значит. Похоже, она в курсе «развлечений» мужа.
- Очень приятно, - Майкрофт изобразил легкий поклон.
Теперь Ричард выглядел типичным лондонским обывателем, и этот факт почему-то ужасно обрадовал Майкрофта. В свои глубоко за сорок он больше не напоминал статного героя греческих мифов, его лицо и тело избороздили многочисленные следы пороков и излишеств. Он стал скучен, банален и смешон в своем необъяснимом энтузиазме, и Майкрофт все никак не мог отыскать те черты, которые так завораживали его в юности.
Лестрейд уверенно взял Майкрофта за руку и легонько потянул в сторону выхода: «Идем». У Лестрейда теплая жесткая ладонь и сильные пальцы, это прикосновение – словно мерцающая нить Ариадны, путь со дна океанских глубин наверх к теплому ласковому солнцу.
- Извините, мы торопимся, - Майкрофт иронично усмехнулся, глядя Ричарду в глаза, и вышел на улицу, крепко сжимая руку Лестрейда в своей. Майкрофт уходил, оставляя за спиной прошлое, отпуская воспоминания, обнимая за плечи человека, который был его настоящим и обещал шагнуть вместе с ним в будущее.
Эпилог.
Эпилог.
У Лестрейда удивительный дар. Он умеет видеть суть вещей, не нарушая целостность их оболочки. Он видит настоящего Майкрофта Холмса сквозь толстый ледяной панцирь. Это как трехмерные картинки, если смотреть очень долго… Майкрофт надеется, что эта способность не заразна. Будет весьма некстати, если люди вокруг научатся видеть сквозь его щиты, все таки он занимает не совсем обычный пост в британском правительстве. Пока что никакой эпидемии. Слава Богу.
Лестрейд задает мало вопросов и очень многое понимает без слов, перед ним не нужно притворяться. Иногда Майкрофт размышляет: получилось бы все так же идеально, если бы они встретились в другое время, в другом месте. Наверняка, нет. «Omnia tempus habent»[3], - звучит в памяти голос седовласого преподавателя латыни Маркуса Флетчера, и с ним невозможно не согласиться.
Иногда Майкрофту мерещится, что он растратил жизнь впустую, что не о том думал, не того добивался, что по-настоящему жить он начал только сейчас. Неужели нельзя было обойти стороной боль и разочарование, проложить четкую мощеную дорожку прямо к порогу того человека, с которым любое жилище станет домом, пропустить все ошибочные развилки? Конечно нельзя. Ткань бытия не выдержит такого вмешательства. Вот только кто придумал эти правила и незримо наблюдает за ходом игры, не знает даже Майкрофт Холмс.
Теперь Майкрофт не мерзнет, возвращаясь домой по вечерам. Возможно, это связано с тем, что Лестрейд наконец-то собрал вещи и переехал к нему, а может, его согревает ровное стабильное пламя, которое со временем постепенно разгорелось в грудной клетке. Люди придумали множество названий для этого явления, однако Майкрофт вопреки своим многолетним привычкам так и не озадачился поиском правильного определения. Оставаясь наедине с Лестрейдом, он предпочитает чувствовать, а не анализировать.
Проснувшись теплым субботним утром, Майкрофт сонно щурится, покачивая головой из стороны в сторону, и разглядывает Лестрейда, уютно читающего свежий выпуск Таймс. Полуприкрытые веки создают необычный эффект: в окружении солнечных бликов Лестрейд кажется совершенно фантастическим, сказочным, словно выдернутым из другой реальности.
- Откуда ты? – одними губами шепчет Майкрофт, но Лестрейд необъяснимым образом слышит вопрос.
- Уэстон-сюпер-Мэр, графство Сомерсет, - улыбается он, веселые морщинки лучиками искрятся в уголках внимательных карих глаз. – Я думал, эта информация есть в моем досье.
На самом деле, Лестрейд отлично понял вопрос, вот только… Ну как на него ответить? Он снимает очки и откладывает вместе с газетой на тумбочку, тянется к мягкому податливому рту ленивым поцелуем, накрывает тело Майкрофта своим, ощущая очень оптимистичную утреннюю эрекцию.
- Прекрасное начало уикенда, - Майкрофт запускает пальцы в короткие пряди серебристых волос, обхватывает ладонью затылок Лестрейда, углубляя поцелуй, покусывая горячие восхитительные губы, выпивая учащенное хриплое дыхание.
Майкрофт перестал мерзнуть и теперь частенько засыпает обнаженным, Лестрейд от него не отстает. Это очень удобно, не нужно тратить время на раздевание, а прелюдию с медленным эротичным освобождением от одежды они всегда могут устроить вечером после работы.
Оторвавшись от губ, Лестрейд методично покрывает поцелуями длинную шею, посасывает впадинку в ее основании, прикусывает кожу в районе ключицы. Он пробегает пальцами по тонким золотистым волоскам, покрывающим торс Майкрофта, слегка сжимает подушечками пальцев один торчащий сосок, впиваясь ртом во второй, и глухо стонет, толкаясь бедрами навстречу, скользя возбужденным членом по жесткому напряженному бедру.
С самого начала их отношений Майкрофт сосредоточенно и безжалостно переломал все привычные паттерны своего сексуального поведения. Потому что хотел, чтобы с этим человеком все было иначе. У него получилось. Теперь он сверху иногда, но его это ничуть не огорчает. С таким человеком как Грегори Лестрейд легко быть ведомым, легко позволить себе чуть более пассивную роль, легко отдаться во власть этих чутких внимательных рук. Этому человеку можно доверить не только тело, но и нечто менее вещественное… более хрупкое.
Взяв с прикроватной тумбочки смазку, Лестрейд выдавливает немного на ладонь, ждет, пока она согреется, и принимается медленно подготавливать Майкрофта, подразнивая языком чувствительную головку его члена. В принципе, они уже достаточное время живут вместе и регулярно занимаются сексом, поэтому растягивать Майкрофта не обязательно, но Лестрейд все еще опасается случайно причинить ему боль. Майкрофт внутренне улыбается этим страхам и пытается представить, как бы изменилась его жизнь, если бы первый сексуальный опыт в положении «снизу» имел позитивную окраску.
Лестрейд подхватывает его под бедра и аккуратно входит, привычно замирая на несколько мгновений, позволяя привыкнуть к чувству наполненности, а затем начинает неторопливо двигаться. Обхватив партнера ногами за талию, Майкрофт подается навстречу и дрожит, чувствуя разрастающееся напряжение, и загнанно дышит. Он пристально смотрит на Лестрейда, запоминая мельчайшие подробности: как он лихорадочно прикусывает нижнюю губу, как блестящая капля пота струится от серебристого виска вниз по челюсти и дальше вдоль горла, как яростно пульсирует яремная вена на раскрасневшейся шее. Он - прекрасен.
Теперь Майкрофт совершенно не удивляется своему окончательному выбору. Ричард Хау напоминал античную статую, он был божественно прекрасен. Ему хотелось поклоняться. Его хотелось выставлять напоказ как музейный экспонат. Он был похож на ангела, а Лестрейд… Нет, он вовсе не похож на дьявола, но иногда в самые жаркие моменты секса Майкрофту мерещатся яркие всполохи огня на самом дне его зрачков и что-то чертовски порочное в неровном изломе напряженных губ. У Майкрофта не возникает желания его боготворить, и мысли бесконечно далеки от целомудренных, когда он думает о своем Лестрейде потому, что еще ни один человек не вызывал у Майкрофта Холмса столь откровенных и ненасытных сексуальных желаний.
И когда они рука об руку достигают пика наслаждения, с губ Лестрейда срывается тихий стон, в котором отчетливо звучит имя Майкрофта, и это самая восхитительная мелодия из всех, что Майкрофту Холмсу когда-либо доводилось слышать.
Примечание:
3. «Всему свое время», латинская пословица.
@темы: Рейтинг NC-17, Майкрофт Холмс, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс
-
-
20.08.2012 в 18:25навеяло воспоминания о "Нортумберлендских сосисках" ("On Your Plate" by stardust_made)
-
-
20.08.2012 в 20:13-
-
20.08.2012 в 22:48И всего в меру - и надрыва, и тепла, и нежности...
Все на своем месте и все прекрасно.
Спасибо.
-
-
20.08.2012 в 23:18- Из моего любимого итальянского ресторана. Поешьте, это придаст вам сил, - не дожидаясь ответа, Майкрофт аккуратно поставил коробку на стол, развернулся и, помахивая зонтом, вышел из кабинета.
n_a_u, спасибо!!!
-
-
21.08.2012 в 01:11-
-
21.08.2012 в 02:12Tiamat-2011, я бы даже сказала: неожиданный романтик,
Drimaronda,
Юкио31, хорошо, что получилось удержать меру
dangmar, спасибо, претензия принимается
-
-
21.08.2012 в 09:39Какой же Майкрофт молодец! Я думала, что инспектору придётся долго его отогревать, чтобы он хот немного оттаял, а он сам справился. Вот уж действительно у человека воля ничуть не уступает интеллекту. Очень здорово!
-
-
26.08.2012 в 02:14Спасибо!
-
-
26.08.2012 в 03:59свет неба, спасибо, приятно )))
-
-
26.08.2012 в 23:19И фик отличный!)
-
-
27.08.2012 в 14:13-
-
28.08.2012 в 10:42-
-
28.08.2012 в 11:36-
-
28.08.2012 в 19:00-
-
02.09.2012 в 23:07-
-
03.09.2012 в 06:53-
-
06.09.2012 в 06:28-
-
16.09.2012 в 10:37-
-
25.02.2013 в 20:48Красиво)
n_a_u, спасибо!