дышу на ощупь, зубами слушаю звуки
Название: В порядке сублимации.
Автор: Безумная Рыбница
Бета: Дон Хайме Астарлоа
Персонажи: Лестрейд/Майкрофт, фоновый Шерлок/Джон.
Жанр: юмор, пре-слеш, слеш, экшен.
Размер: миди.
Рейтинг: R.
Дисклаймер: моего здесь только трава.
Примечание: написано на заявку Non-Kink 12.21 для Csandrin.
Заявка соблюлась чисто фиктивно, исполнение растянулось, поэтому такое количество жанров.
Пояснение.Сублима́ция — защитный механизм психики, представляющий собой снятия внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчество.
читать дальшеЭто невозможно-невозможно-невозможно. Это нервирует, выводит из себя, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке, не на своем месте. Но он и так сейчас не на своем месте.
- Мне будет необходимо ваше присутствие там, Лестрейд, - спокойный тон Майкрофта невыразителен и выразителен одновременно.
- И абсолютно не нужно ваше присутствие тут, - слишком четко за произнесенным слышно не произнесенное.
И какого же черта? А ведь он, Грегори Лестрейд, всегда гордился своей выдержкой. Хладнокровием. Терпением. И искренне считал, что после того, как в его жизни (точнее в работе, но инспектор Скотланд-Ярда давно уже забыл, зачем нужно разделять эти понятия) появился Шерлок Холмс, его психике уже ничего не страшно.
Как он был наивен, инспектор понимает только сейчас, вынужденный делить - уже четвертые сутки! - дом на двоих с его старшим братом.
Ну конечно - заграничная командировка - и его повысили до няньки, кухарки, уборщицы и секретарши одновременно. Ах, да. Это у Холмсов называется "временный телохранитель" и "доверенное лицо". И "сложности во внешней политике-даже с моими связями-Лестрейд, ну как вы не понимаете..."
Лестрейд находит телефон Майкрофта - тот, что для связи с местным резидентом, достает синюю салфетку (во втором ящике, для сервировки стола в первой половине дня), и относит Холмсу его завтрак: поднос, кофейник (только свежемолотый кофе, не доводить до кипения, что вы!), молочник (обезжиренное, необходимо следить за собой...), сахарница (на всякий случай), фарфоровая чашка. И блюдце. Мать вашу, чертово блюдечко с ажурной каемкой.
Его благодарят кивком (если ему угодно рассматривать это телодвижение именно как благодарность), и не глядя протягивают руку за чашкой.
- Без молока и сахара. И телефон.
Лестрейд порывается сказать, что он не Антея, но тут же плюет на это бесполезное занятие. Ну и что, что не Антея, подумаешь, какая мелочь!
Все равно, кроме него "из людей Майкрофта Холмса" тут никого нет.
- Но ведь я не телохранитель.
- Уровень физической подготовки достаточен.
- И не ваш агент.
- Мне необходим кто-то не из моих людей. И тот, кто способен проявить самостоятельность в экстремальной ситуации. Взгляд со стороны, если хотите.
- Но почему я?
- Считайте это настоятельной рекомендацией...
Только почему-то внезапно оказалось, что в соглашении, заключенном с боем, не хватает кое-каких деталей.
Сотрудничество с местной службой безопасности. Контроль над ситуацией на месте, пока Майкрофт на переговорах. Изучение - и непосредственно, и по бумагам с грифом "совершенно секретно" - тех немногих, приглашенных на международный саммит. Обсуждение деталей. Жизнь под контролем нескольких десятков снайперов. Да. Однозначно, да.
И нет, однозначно нет - варить кофе. Принимать заказы из местного ресторана - несмотря на закрытость зоны, сфера обслуживания тут на высоте. Записывать гениальные планы - вот сразу же, и ни секундой позже. Кидаться звонить по десятку номеров разом. Следить за приходящими убираться горничными. Сосредоточенно и дотошно осматривать гостиную после любого... вторжения. Искать камеры, подслушивающие устройства, подброшенный компромат.
- Мы не на своей территории, об этом следует помнить.
Перехватывать коробки с любимой пиццей, чтобы они не вылетели в мусор. Натирать до блеска фарфоровый сервиз. Делать вечерний чай. И - мелкое хулиганство - игнорировать укоризненно-обжигающий взгляд в пользу эклеров.
Терпеть несносное, невыносимое занудство. И традиционный салат из брокколи на поздний завтрак - цена пиццы, которую пришлось отстаивать с боем.
- Это намного лучше, чем человеческая голова в холодильнике, - ехидничает в его воображении Джон Уотсон.
Но...
- Инспектор, охрана сменилась на десять минут раньше обычного, проверьте.
- Инспектор, согласуйте завтрашний график переговоров.
- Инспектор, найдите горничную - у меня нет отглаженных костюмов.
- ...через десять минут ваше присутствие будет нежелательно.
- ...еще чаю. А этот слишком крепкий.
- ...позвоните Антее, продиктуйте список, я занят.
- ...не думайте так громко, это мешает.
- ...вряд ли эти цифры вам что-либо скажут.
- ...отлично, можете быть свободны.
Лестрейда прямо-таки чертовски бесит эта немногословность, отстраненность и занудство там, где не надо, и цепкий взгляд, внимательность - тоже.
И настойчивость в том, что совершенно не касается "скромного служащего британского правительства", и собственное неумение отстаивать то, что имеет отношение только к самому Грегори, и ехидные (в те нечастые минуты, когда внимание Майкрофта обращено не на цифры-бумаги-анализ, а на него самого) подколки, на которые совершенно нечего ответить. Так, чтобы не казаться хотя бы самому себе впавшим в детство.
И он жует эту чертову цветную капусту. И варит кофе. И даже как-то раз гладит "боссу" рубашку. Выбирает галстук в тон. И просто душит в себе желание, предоставив все это в распоряжение "начальства", встать на цыпочки и запечатлеть на гладко выбритой щеке легкий поцелуй, и обязательно вставить что-то типа "ты у меня такой несамостоятельный, дорогой..."
Мечты-мечты... Он автоматически выполняет все указания, все четче и четче представляя ошарашенное лицо Майкрофта, и щурит глаза довольно. Но этого слишком мало для того, чтобы слишком быстро накапливающееся раздражение исчезло.
И вот сейчас он уносит поднос, на котором снова едва тронутая Майкрофтом пародия на полноценный завтрак. И еле удерживается, чтобы не шмякнуть его об пол, мысленно присуждая доктору Уотсону медаль "За мужество".
И думает, что если так продолжится - до завтрашнего вечера, когда бумаги, регулирующие зоны влияния на спорные территории, будут подписаны делегатами четырех стран - он просто не дотянет. Не выдержит. Взорвется.
Он взрослый мужчина, полицейский, инспектор, у него куча людей в подчинении и признание в любимой работе, и...
- Черт, - легким выдохом звучит за спиной. Лестрейд подумал бы, что ему послышалось, но крышка ноутбука захлопывается и Майкрофт резко поднимается.
- Что-то случилось? - Грегори разворачивается и видит напряженную спину. Майкрофт выдыхает и расслабляется, снова делая вид, что контролирует ситуацию - просто любопытствует, как там вид за окном.
- Все в порядке, - слишком спокойно.
Поднос почти роняется на тот же журнальный столик, с которого его только что взяли. Инспектор полиции подходит к окну, встает рядом, почти касаясь плечом чужого плеча, ожидая, что Майкрофт, успевший в первые же полчаса их совместного проживания на "нейтральной территории" сообщить ему о том, что его раздражает неконструктивный тактильный контакт, сейчас же отодвинется. Но тот стоит, словно не замечая Лестрейда рядом.
- Неправда. У нас все плохо?
- Все в порядке.
- Все не в порядке. И я должен знать, что именно... И, в конце концов, зачем я тут - на самом деле - тоже.
И как-то совсем уж нехарактерно для себя Майкрофт пожимает плечами и устало трет переносицу. Лестрейд внезапно понимает, как у него сейчас - после четырех суток почти непрерывного бдения за цифрами-экранами-столами переговоров - должны болеть глаза.
- Ладно... ладно. Я не могу его вычислить.
- Его?
- Его, ее, какая разница? Утечка, разглашение, уровни доступа. Саммит летит ко всем чертям. И совсем не к тому результату, который нам необходим. Информация, которую мы должны были обменять, уже преподнесена американскому послу на блюдечке. Все причастные по результатам двух перекрестных проверок чисты.
- Шерлок?
- Работает. В Лондоне.
- А твои люди?
- Все мои люди работают. Все мои люди под подозрением.
- Ладно... ладно. - Лестрейд трет виски, мгновенно переключаясь с роли "домохозяйки" на привычный - более привычный, хорошо - образ действий. - Поэтому...
- Да. Поэтому ты.
- Ну что же, давай разбираться заново.
- Хм? - скептицизм в голосе Майкрофта перекрывает нервозность... или это Грегори Лестрейду просто хочется хоть раз услышать любую человеческую эмоцию в голосе своего временного сожителя?
- Ну... не так давно мне кто-то что-то говорил про несомненную ценность моего "взгляда со стороны..."
Они так и стоят плечом к плечу, один - не спешит отодвигаться, второй - пытается проанализировать ситуацию: количество причастных неизвестно абсолютно, ситуация на месте, как и причина инцидента, – лишь в общих чертах, что нарыл Шерлок - тоже неясно, а более или менее важную информацию, насколько он успел изучить привычки Холмса-старшего, ему придется вытягивать едва ли не клещами.
- Наверное, это семейное… - вздыхает инспектор, и тут же отрешается от лирики, пытаясь спрятать поглубже какую-то уж слишком недостойную и… трусливую мысль: если уж Майкрофт Холмс не смог, что надеюсь выяснить я?
Но упрямства Грегори Лестрейду не занимать, поэтому вслух он произносит совсем другое:
- И сколько у нас времени на то, чтобы добраться до глубин этой мрачной истории?
Полицейский пытается шутить, но краем сознания акцентирует, что его «напарник», обычно предпочитающий кресло, впервые за все это время стоит у окна, словно интересуясь прекрасными видами Швейцарии. Хоть местечко и не имеет названия, а на картах (ну, на некоторых картах) обозначено как SD-08 F, пусть сюда и можно попасть только по именным пропускам, имеющим несколько степеней защиты, пусть охраняет всех этих министров, послов, дипломатов и их референтов отряд специального назначения, но трудно ведь не заметить, что представитель Британии не особый почитатель пасторальных видов…
Но додумать мысль ему не дают. Майкрофт Холмс взвешивает в руке гладкую черную многофункциональную пластину, сверяется с ней, и, видимо, отправив кому-то сообщение, изрекает:
- Не так уж и много. Сегодняшний день и завтрашнее утро. День можно вычеркнуть – избежать официоза нам не удастся, даже на грани провала. Вечером – подписание соглашения. И до этого времени необходимо выяснить и договориться. У меня есть еще кое-что на обмен… но в этом случае бумаги обойдутся нам слишком дорого, особенно если учесть брешь в системе безопасности…
- Понятно, - кивает Лестрейд, разворачивается, едва задевая плечом собеседника, и, усевшись в полюбившееся британскому правительству кресло, открывает крышку ноутбука, игнорируя возможное возмущение работавшего за ним Майкрофта, - здесь досье на всех твоих людей?
По старой и давно укоренившейся привычке инспектор, сам того не замечая, переходит на ты, задавая вопросы… и словно уравнивает их. И снова Холмс не поправляет. Не удивляется. Не возражает.
- Нет, центральный сектор. Личные дела, и отчет по каждому из них за последнюю неделю.
- И кто собирал информацию?
- Каждый проверяет каждого: мои люди поделены на… несколько отделов. Состав меняется, перетасовывается, кто-то уходит, кто-то зачисляется. Находящийся в одном проверяет по человеку из другого, и этот самый проверяемый – также нескольких. Информация опять же систематизируется, фильтруется, анализируется, и отклонения…
- А анализировал кто?
- Я лично, инспектор.
- Это же столько… я даже прочесть все не успею.
- Неудивительно, хм. Так, на чем я остановился? Ах, да, ни одного даже самого малого отклонения или несоответствия в результатах проверки. Где, когда, что и с кем. Распечатки звонков, расписание встреч, и еще много разного... Или все мои люди чисты, или все поголовно – перевербованы. И если вероятность первого еще реальна, то второго - равняется нулю. Но в любом случае мы в тупике.
- Ну, не только же ваши люди в курсе… э… переговоров?
Губы Майкрофта изогнулись в саркастической улыбке, которую «зритель» все равно не увидел… и не оценил:
- Премьер-министр? Ее величество? Вряд ли моих полномочий хватит потребовать проверки их личных секретных служб.
- Получается, вариантов нет? Если это твои люди – заново перерыть эту кучу информации и найти то, что ты пропустил…
- Я ничего не упустил.
- Хм, ну да, действительно. Значит, не твои… И что нам в таком случае делать? Вычислить его и доказать факт измены мы все равно не можем.
- Ну почему же? – в голосе Майкрофта звучит что-то странное, новое и настолько лениво-опасное, что Грегори отрывает взгляд от тускло светящегося экрана и смотрит, смотрит на расслабленную стройную спину, обтянутую прекрасно сидящим пиджаком.
- Даже в доме. Даже утром… - мелькает идиотская мысль, мешая уловить что-то не сходящееся в этой ситуации. Слова, действия, линия поведения… все одновременно и в пределах нормы, и невозможно диссонирует между собой.
Но это же Майкрофт Холмс… и именно это чертовски бесит!
- И что же? – поддерживает дурацкий диалог Лестрейд.
- Наблюдайте… - плечи на мгновение натягивают темную ткань, и тут же расслабляются. – Есть шанс, что заметите… Контрольное время – десять минут.
- Что ты… Что вы несете? – вскакивает с кресла Грегори, и делает резкий шаг в сторону Майкрофта – у них предатель, потеря информации и угроза срыва операции, у них мало времени и куча работы, а этот… достойный брат своего же брата начинает играть в «угадайки»!
- Кофе. Подайте мне кофе, пожалуйста.
Инспектор застывает на месте, глотает воздух и сдавленно, шипяще чертыхается, так, что слов не разберешь, но зато интонацию – вполне. Хватает многострадальную и ни в чем не повинную чашечку с остывшим напитком, и торжественно вручает застывшему на своем посту Майкрофту.
Тот кивает и улыбается – правда, улыбается уголком губ и как-то немного нервно, но все же. У Грегори у самого становится теплее на душе от этой улыбки (во всяком случае, другого описания своему состоянию найти он не может, хоть и сохраняет присущую случаю суровость на лице), и он облокачивается на стену у самого краешка незадернутой шторы, так, чтобы видеть хорошо освещенное неярким солнцем лицо Майкрофта.
- Спасибо, - благодарит тот и делает маленький глоток.
И тут выключают время.
Грегори ищет – и не находит в памяти прецедента, и подбирает просящуюся на язык и подходящую случаю колкость по поводу запоздавшей признательности.
Майкрофт берет чашку сразу в обе руки и делает глубокий прерывистый вдох.
Солнце скрывается за облаком.
Грегори Лестрейд отстраненно и совсем не удивленно рассматривает характерную подвижную синюю точку на недавно собственноручно подобранном им галстуке.
Наблюдает, как его собственные руки резко толкают Майкрофта на пол.
Понимает, что и сам падает следом.
Сухой треск.
Звон стекла.
И время взрывается ликующим хохотом.
Майкрофт лежит на спине, в его взгляде, устремленном на Лестрейда, который навис над ним, причудливо мешаются торжество и негодование. Грудь его – их? – намокла, и на мгновение инспектор пугается, что пуля все-таки нашла цель, и это теплая кровь его ненормального напарника, но потом понимает, что ему все же придется гладить еще одну рубашку – просто костюм Майкрофта залит кофе…
Его пробирает истерический хохот, и всеми силами он снова сдерживает в себе такое тщательно отрепетированное «я поглажу, ми-илый», и утыкается носом куда-то в грудь Холмса, и заодно думает о том, что тот как-то слишком долго не возмущается.
Тихо, но пронзительно пиликает телефон.
Майкрофт на ощупь находит в кармане пиджака так и не выпавший мобильный и просматривает входящее сообщение:
- У нас получилось.
- П-получилось?
- Да. Теперь все зависит от того, насколько быстро в данном случае сработает Шерлок и насколько хороша здесь служба безопасности.
Майкрофт набирает чей-то номер и начинает раздавать указания. Кто, куда, сколько, оцепить по периметру…
Секунда, десять, тридцать, минута… Лестрейд так и не меняет положение, рассматривая с близкого расстояния невозмутимое лицо только что спасенного, и думает о том, что не хочет знать, как и на какую наживку ловил преступника Шерлок там. Все-таки эти Холмсы стоят друг друга…
Лестрейд ловит нарочито удивленный взгляд Майкрофта и поясняет:
- С Вами жить… невозможно!
- Вы со мной не живете. Мы временно сосуществуем, – отвечает ему с царственным достоинством распластанный и придавленный инспекторским телом к полу.
- Сосуществовать – тем более! Вы – просто невозможный идиот.
Если инспектор и ожидал ответа, то ему пришлось удовольствоваться невозмутимым фырканьем, которое скорее намекало на то, что им пора бы уже встать и заняться делом.
Ну, хоть в чем-то они достигли согласия… но только пытаясь подняться, Грегори Лестрейд наконец заметил, что у него дрожат руки.
* * *
- И чья это была идея? – Лестрейд меряет шагами комнату, игнорируя переодевающегося в первую попавшуюся чистую рубашку Майкрофта – даже после покушения этот человек отказывается выходить на улицу в неподобающем виде.
- Моя, - пожимает плечами тот и шипит, потревожив необработанную ссадину – Лестрейд умудрился уложить его на пол аккурат впритык со спинкой дивана, но кожу, содранную вскользь, все-таки саднило. И отмахивается в ответ на укоризненный взгляд. – Потом, все потом. Это не смертельно.
Холмс затягивает отточенным жестом галстук, и они наконец срываются в погоню. Громко сказано, конечно, но, после нескольких слишком спокойных дней, инспектор воспринимает это именно так: наконец-то азарт, новые улики, опасность того, что подозреваемый ускользнет и предвкушение победы. У тех, кто слишком часто общается с детективом-социопатом, а уж тем более с его нарочито скромным, но чертовски проницательным братом, это ощущение входит в привычку, но при этом не притупляется – каждый раз заново, на грани возможного, и снова – восхитительно, непередаваемо, так не бывает… тем более, что Майкрофта особо к черту не пошлешь.
Грегори немного притормаживает и на ходу пытается понять хотя бы часть того, что сейчас втолковывает ему Майкрофт:
-…всегда есть шанс сыграть от противного. Нельзя вычислить того, кто сдал – надо найти и воздействовать на того, кому сдали. Через третьих лиц мы…
- Мы?
- Делегат от Франции у меня в очень большом долгу… и об этом никто не знает. А то, что я отказался с ним ужинать, еще ни о чем не говорит.
- Чувствую, по возвращении мне придется менять профиль работы… Я теперь почти что профессиональный политик.
- Пойдешь ко мне вместо Антеи?
- Упаси Боже! Я прикончу тебя вернее этого снайпера в первый же рабочий день… Кстати, почему именно сейчас?
- Что?
- Снайпер.
- Реакция. И верный расчет. Мистер Дейвис, с которым у нас не состоялся торг, связался со своим осведомителем, которого скомпрометировали по моей просьбе, а тот, видимо, решил убрать меня – или брата – пока не выплыло что-то еще. Тем более что доказательств реальной ценности предоставленной информации у него нет - потому что у них тоже не так много времени, на проверку не хватит, и они решили перестраховаться…
- Что, в Шерлока тоже стреляли?
- Да. Он цел.
- Вы… Ты… - у Грегори теперь вообще нет слов. Не потому, что он сбил дыхание, переговариваясь на ходу, а потому что… он не знает как реагировать.
Переходит на быстрый шаг с легкого бега и теперь смотрит в спину Холмса, смотрит на человека, подставившего под пули родного брата… и вставшего туда же.
Эта мысль хоть отчасти, но примиряет его с происходящим, и он догоняет Майкрофта. Дергает за рукав, тянет остановиться.
- Может, Вам не стоит туда соваться – я могу и сам выяснить, что обнаружила охрана, а вот повлиять на ход переговоров, если что – явно нет.
- Как это свойственно людям – недооценивать себя. В подобных пустяковых задачах… - Майкрофт укоризненно кивает головой, но тут же добавляет, скорее для себя, чем для Лестрейда, - впрочем, это предсказуемо… Нет, мы идем вместе. Наш противник, кем бы он ни был, вряд ли успел бы подготовить запасной вариант – и в Лондоне, и тут. Слишком… много хлопот. И топорный стиль работы… нет, нам сейчас ничего не угрожает.
- Хорошо если так, - Грегори все равно взвинчен, и когда они подходят к группе людей в камуфляже, он отодвигает Майкрофта себе за спину, хотя и представляет, как глупо выглядит этот жест, но собственные инстинкты оказываются сильнее.
- Сержант Рэй. Снайпер снят. Убит при задержании.
- О черт, - стонет еле слышно Майкрофт сзади, и все-таки обходит Лестрейда сбоку, толпа солдат перед ним расступается, он наклоняется над трупом.
Лестрейд рядом, напряженный, натянутый как струна, и от нервозности не спасает ни куча вооруженных людей вокруг, которые вроде бы как их защищают, ни то, что Майкрофт уверен, что все в порядке и опасности нет. Он осматривается по сторонам и присаживается на корточки рядом с напарником, оглядев одним цепким взглядом труп - ничем не примечательный, кстати, труп - и теперь следит за лицом Холмса-старшего.
Оно не такое выразительное, как лицо Шерлока, но – когда он успел научиться его читать? – и на нем видны оттенки эмоций: сосредоточенность, недовольство, попытка вспомнить что-то, и практически сразу же – улыбка. Улыбка уже победившего.
Лестрейд переводит взгляд на руки напарника и не успевает заметить, что именно тот прячет в карман пиджака.
- Все в порядке, - разгибается тот и зовет сержанта. – Рэй!
- Да, сэр?
- Будешь составлять рапорт, не забудь сверить показания со мной, перед тем как нести его на подпись к начальству... О, мистер Дейвис, доброе утро!
Лестрейд только сейчас видит невысокого нервного и довольно пожилого мужчину, одновременно и взвинченного и подавленного. Тот самый, с кем не состоялся торг. Тот самый, из-за которого они торчат здесь. Тот самый, из-за которого стреляли в Майкрофта…
- Доброе утро, мистер Холмс. Что это? Попытка покушения?
- Что вы, что вы! Просто несчастный случай. Уберите его, - лицо Майкрофта и безмятежно, и озабоченно одновременно. – Вы не ко мне, случайно, шли?
- О нет, просто решил прогуляться, подышать свежим воздухом, коллега.
Они уже давно оставили позади и труп, и суетящуюся охрану, и их разговор проходит так, словно действительно – кроме погоды и последствий нездорового образа жизни их обоих сейчас ничего не интересует.
Лестрейд ненадолго задумывается, может ли он оставить их вдвоем, или лучше положиться на амплуа недалекого и параноидально настроенного телохранителя, и все-таки догоняет беседующих, приноравливаясь к чужому шагу – но чуть позади.
Майкрофт оборачивается и ловит его настороженный взгляд своим – цепким и признательным. Все правильно – Грегори не знает, что и почему, но это воистину потрясающее ощущение…
* * *
…анализ, синтез, сравнение, разложить по полочкам, выявить неявные закономерности, вычислить возможность совпадений, просчитать предполагаемые векторы развития ситуации, свою реакцию и линию поведения относительно любого возможного поворота событий…
…улыбаться, неярко, нечетко, вежливо, поддерживая неспешный разговор, вспоминать позапрошлогоднюю встречу в Токийском Университете, лавировать среди намеков, не выдавать ни грана нужной или потенциально нужной информации, касаться в разговоре общих знакомых, вызывая на так и просящуюся на язык откровенность…
…ощущать спиной острый взгляд, но не тот, что клинком между лопаток, а тот, что защищает лучше бронежилета, отряда спецназа и ангела-хранителя разом…
Вспоминать, анализировать, делать выводы. Как же все не вовремя… Делать выводы.
…тело, сломанное шальной пулей, безликое оружие, мобильный телефон, на котором не успели запустить код ликвидации информации – типичный смертник, но!
…руки, прижимающие его к полу, взгляд – одобряющий, нервный, осуждающий, оживленный, растерянный, негодующий, обещающий, смущенный, и?
Делать выводы…
Майкрофт смотрит в глаза тщательно прикидывающемуся безмозглым секьюрити Лестрейду и знает, что сейчас тот его понимает – без слов, без жестов, просто… ощущает:
- Спасибо.
- Не стоит, - так молча, так громко.
Делать выводы.
Мертвый снайпер – типичный южанин, загоревший и ширококостный. Лестрейд – отчаянно-спокойно и по кругу до сих пор считающий вдохи и выдохи. Дейвис Марк, американский посол, задумчиво вспоминающий отличную итальянскую кухню… и свою компанию сегодня за завтраком.
Делать выводы.
Пожать руку своему партнеру по политической горячке. Наткнуться взглядом на прикрытые брезентом носилки. Почувствовать легкое прикосновение к собственному запястью, кивнуть в сторону их общего дома, споткнуться, удержаться на ногах… не самому.
Лестрейд дисциплинированно отстает от него на полшага, с правой стороны, прикрывает – и где он понабрался этих отвратительных привычек доморощенных телохранителей?
Майкрофт читает его волнение – по глазам, нервным пальцам, жестам, дыханию, взволнованно пульсирующей на виске жилке, читает даже глубже, чем нужно, но тут ничего не поделать: он давно перестал заставлять себя не замечать. Он замечает – и дает выбор. Но почему все так не вовремя? Но что делать, если сам выбирающий этого выбора не видит – не замечает?
- Мистер Холмс? – возвращает его к реальности негромкий, самую чуточку насмешливый голос. Грегори Лестрейд застрял между ним и входной дверью в коридоре: Майкрофт вошел и застыл прямо посреди коридора, и деваться инспектору некуда – разве что «обтекать» по сторонам, но это явно ниже его достоинства.
Майкрофт приходит в себя и направляется в свое излюбленное кресло в гостиной – к ноутбуку, информации и пролитому кофе. Его аккуратно, но настойчиво перехватывают и ведут на кухню: там аптечка.
- Это не смертельно, - но Лестрейд до забавного непреклонен. Кажется, или он всегда перебарщивает с хозяйственностью и ответственностью во второстепенном?
- Это нужно. Я же не в больницу Вас везу.
- Грегори Лестрейд, когда Вы уже определитесь?
- В смысле?
- Я бы предложил вам посчитать, сколько раз только за сегодня Вы перешли на «ты» и обратно, но Вы явно не вспомните.
- Эээ…
- Все нормально. Пожалуй, человеку, спасшему мне жизнь, можно называть меня Майкрофтом.
- Спасти тебе жизнь? Какая мелочь… - фыркает Лестрейд, понимая намек, чуть смущенно, но отчетливо гордо и… что-то еще едва заметное в интонации, что Майкрофт не успевает поймать и систематизировать. – А вот обработать тебе спину… Это истинный героизм. Так ты снимешь рубашку?
Холмсу лень возражать, ему почему-то сложно вдыхать, как будто это первый раз – позволить осмотреть себя на предмет повреждений телесного покрова. Пальцы путаются в тугих пуговках воротничка, галстук ехидно выскальзывает, не давая снимать себя. А сзади – отчетливо слышимое ровное чужое дыхание, от которого почему-то хочется развернуть лопатки, распрямляя и так максимально подтянутую спину.
- Помочь? – тут в инспекторский голос добавляется изрядная доля ехидства и четкое ощущение чего-то недосказанного, словно проглоченного в последний момент.
Майкрофт независимо фыркает и все-таки приспускает непослушную рубашку с правого плеча, показывая Лестрейду шикарную ссадину на верхней части руки и приличный синяк на лопатке.
Шуршание в аптечке, резкий запах какого-то антисептика, и ощутимое, хоть и легкое прикосновение к воспаленной коже. Грегори еще немного отодвигает тонкую ткань, аккуратно и чутко проводит влажной ваткой по бледной, не помнящей загара коже, тихонько дует, зная по собственному опыту, что жечь должно неимоверно, а потом словно в забывчивости проводит кончиками пальцев по самому краю здоровой кожи.
Холмс ожидает чего-то подобного и делает вид, что вполне контролирует ситуацию. Но именно поэтому тихий полувздох – полустон, который он не удерживает – слишком острым оказывается ощущение – получается на самую чуточку более чувственным, чем полагается быть реакции на боль и неудобство.
И именно эта малость не ускользает от внимания Лестрейда, давая ему понять, что он все делает правильно… неправильно… но чертовски верно.
Ситуация почти критическая, Майкрофту кажется, что она вот-вот выйдет, если уже не вышла, из-под его контроля. Но, почему-то, вместе с тем он уверен, что если этого не произойдет – это будет очень и очень большим разочарованием для Холмса-старшего.
Делать выводы… И проверять на практике правильность своих умозаключений.
- Что-то не так с моей спиной? – прерывает затянувшееся слишком выразительное молчание Майкрофт, который устал выдерживать пристальный взгляд, который – он ощущает это кожей – скользит по его спине, словно лаская ее.
- О… нет, все в порядке.
- Ты не умеешь врать, - бросает – провоцирует Майкрофт.
- А ты – не такая уж и бесчувственная скотина, которой пытаешься казаться…
У Холмса от такой дерзости, бесцеремонности и нелогичности смены темы перехватывает дыхание. Он открывает рот, чтобы осадить-уколоть-запретить… но не успевает.
Тонкие сухие губы прихватывают нежную кожу там, где шея переходит в ключицу, легкий поцелуй тотчас же перетекает во влажный полуукус, и это настолько приятно-приятно-приятно, что Майкрофта просто выгибает. По напряженной спине сбегают мурашки, а мир переворачивается с ног на голову.
И только Лестрейд, через какое-то время, с удовлетворением и твердым решением не думать ни о чем и не включать обратно инстинкт самосохранения, рассматривает четко выделяющийся засос на шее своего… эээ… просто Майкрофта. И размышляет о том, что его очень удачно можно будет прикрыть воротником рубашки.
Холмс резко разворачивает и гневно морщится, когда его притягивают за локти, поближе – он привык принимать решения сам и только сам. Но сейчас для Грегори это почему-то не имеет никакого значения.
Почему? Но и для самого политика сейчас это отходит на задний план, ведь на переднем – прищуренные глаза, цепкие руки и неровно поднимающаяся грудь Лестрейда.
- Ты… - вот что сейчас сказать? – тебе не кажется, что ты несколько торопишь события?
- То есть, по остальным пунктам возражений нет? – темно-карие радужки становятся почти черными.
- Я… - этот день точно надо будет сделать какой-нибудь национально значимой датой – Майкрофт понятия не имеет, что говорить. Конструктив не важен, не нужен, лишний… Рациональность дает сбой, и даже потребность скорейшего решения проблемы государственной важности вальяжно шествует на задворки майкрофтовского сознания.
- Кофе я тебе варил, рубашки гладил, охранников отшивал, отмазывался за тебя за завтраками и ужинами, жизнь спас, наконец, и даже брата твоего умудрился не прибить под горячую руку ни разу – цени. Так что нет, я не считаю. Да и ты, думаю, не считаешь… точнее, я в этом уверен.
Майкрофт хочет сказать, что уверенность свою не стоит подтверждать ни долгим поцелуем, когда у них ни секунды лишнего времени, ни объятием, от которого у него вот-вот затрещат ребра, ни – вот что за отвратительная привычка прикладывать его обо все возможные и невозможные поверхности? – решительным, видимо, чтобы не сбежал, новым знакомством его многострадальной спины с ближайшей стеной.
Он много чего хочет сказать – как минимум то, что это все жутко не вовремя. Но чуть ли не первый раз в жизни он принимает решение в пользу участия в процессе, а не занудства. Все-таки Майкрофт Холмс всегда умеет выбрать самый правильный вариант.
* * *
Подставить шею, повернуть голову, легким прикосновением направить губы и руки Грегори туда, где хочется больше всего…
Даже прижатый к стене и загнанно дышащий, даже сбитый с толку и растерянный, Холмс продолжает управлять ситуацией. Инспектора это искренне восхищает, несмотря на легкое опасение, что Майкрофт вот-вот опомнится и… и все. Поэтому Грегори не собирается ни рефлексировать, ни останавливаться.
Он подносит к губам руку Холмса и, не переставая фиксировать его талию, тщательно зацеловывает ее: пальцы, чуть прикусывая подушечки, костяшки пальцев, тонкие линии на ладони и четко прорисованный бледными жилками рисунок запястья. Дальше его не пускает манжет, но с манжетом можно справиться… впрочем, ну его к черту… и Лестрейд нетерпеливо возвращается к губам, к шее, к ключицам, краем сознания все-таки отмечая, что его медленно, но педантично тоже раздевают.
Мгновение, очень коварная ухмылка и Майкрофт уже распластал Лестрейда на стоящем рядом обеденном столе, склонился лицом к лицу и принялся изучать, ощупывать взглядом. Такой плотности и ощущаемости чего-то среднего между осмотром и допросом без слов Грегори не помнил ни у кого. Надо было что-то спросить, сказать, заполнить очень личное, интимнее секса-совместной-жизни-душевного-стриптиза молчание, но теперь, как назло, ему в голову не приходило ничего остроумного.
Глаза не отпускали глаза, серые словно выпивали карие, контролируя… или заставляя расслабиться, кто знает. Грегори сражался – и это было именно сражение.
Я хочу быть здесь, с тобой, под тобой или над – без разницы, ты ведь тоже этого хочешь.
Я чувствую тебя, и твои опасения, и твою власть – власть притягивать.
Я прикасаюсь к тебе – пальцами, кожей, душой, взглядом… и ты отвечаешь на мои прикосновения.
Я доверяю тебе – даже если в следующее мгновение ты снова встанешь под пули – и я встану с тобой, перед тобой. Сам.
Я не знаю почему – и ты тоже не знаешь, хотя ты и много умнее меня.
Но ведь это не важно, правда?
И странное противостояние заканчивается так же быстро как началось. Майкрофт расслабляется, трется телом о тело, явно недовольный количеством ткани на них обоих и шипит от резкой боли в руке, и все равно целует дико довольного чем-то Грегори, и прикусывает его губы, и трется носом о скулу, и мстит отметиной на груди, чуть выше соска…
И всю эту идиллию прерывает пиликанье телефона, который… о Боже! - принес с собой Майкрофт.
Дело, работа – Лестрейду словно наяву видится переключение «режимов» в голове у Холмса – чувства снова переводятся в цифры, а желания – в оптимальные варианты. Но он успевает вклиниться в необратимый процесс, перехватывает руку, тянущуюся к драгоценному в плане расследования телефону, который валяется где-то на полу, видимо выпав в процессе, и снова опрокидывает Майкрофта на себя.
И вновь – глаза в глаза. Вызов.
- Мы не закончили, - в голосе инспектора и напряженность, и легкая смешинка.
- Сейчас не время… - упирается Холмс руками в стол по обеим сторонам от головы Грегори.
- Буквально только что тебе это не мешало.
- Ммм… это было временное помутнение рассудка.
- Сойдешь с ума еще раз? – серьезно, сжав губы в тонкую полоску, и понимая, что от ответа зависит многое, слишком многое. Это не знание, но интуиция, инстинкт и нежелание возвращаться на исходные позиции. Обвить руками, обеими, талию, прижать к себе – задохнусь, но не отпущу.
Глаза, только что раздраженно-стальные, снова смягчаются.
- Как же с ним будет нелегко… - успевает подумать Лестрейд, перед тем как Майкрофт независимо фыркает и расслабляется, не пытаясь уйти от прикосновений, и впивается в его губы властным – слишком властным для сохранения кажущейся незаинтересованности – поцелуем.
- Пожалуй… - это согласие, извинение, сожаление о том, что их прервали и еще куча всего, что обычные люди как-то не умеют выражать в одном слове. Холмс умеет. А Лестрейд слышит. И снова читает и это, и то, что осталось за смыслом, между строк и интонаций. Словно внезапно появившаяся настройка друг на друга сбилась на мгновение, но тут же вернулась. – Но время не терпит.
- Не терпит, - соглашается инспектор полиции. Встает тоже, шагает следом, потирает поясницу, в которую впивалась кромка стола и присаживается на корточки рядом с сосредоточенным Майкрофтом. Тот уже рассматривает входящее сообщение, но тянет руку, чтобы чуть-чуть не удержавший равновесие Грегори не завалился набок. Помогает удержаться… и не отнимает пальцев.
- Так что там? – вопросительный знак в сообщении, на взгляд Лестрейда, не слишком содержателен.
Но Холмс-старший доволен.
- Телефон. У нас есть номер телефона. Его телефона – того, кто стоял за снайпером, которого так неаккуратно подстрелили. Надо его пробить в базе, выяснить, где сейчас адресат. И еще… раз он написал, значит, он не присутствует непосредственно здесь или его люди не отличаются хорошей реакцией – покушение провалилось где-то полчаса назад, а он еще не в курсе…
Полчаса? Грегори задает вопрос часам, невозмутимо тикающим на стене, и удивляется себе же. Ему показалось – с утра прошло если не полвечности, то полжизни точно. Но изумляться некогда.
Он прямо на кухню, чуть ли не на пол, на котором они так и сидят на смятых рубашках, приносит ноутбук, забивает в поле поиска номер. Адресат засекречен, даже код доступа Майкрофта пасует. Холмс искоса смотрит на него, и инспектор снова понимает – без слов. Переходит на другую вкладку, режим слежения со спутника – и вот, наконец-то. Лондон.
Холмс кивает, не удивляясь.
- Ну, я так и предполагал. Круг подозреваемых, если учесть все последние данные, сузился буквально до трех человек. Другое дело, что окончательно расставить все точки над «i» я смогу только вернувшись в Лондон. Надо предупредить Шерлока, пусть будет осторожнее… Напишешь Антее?
Лестрейд дисциплинированно набирает одно сообщение, потом второе, отправляя их по адресам, но не удерживается и уточняет:
- Теперь она вне подозрений?
- Никто не может быть полностью чист… шучу. Видишь ли, скрыть от меня свой телефон она может только будучи под опекой премьер-министра или кого-то из личной секретной службы Ее Величества – если тот, кто их организовал, действительно из Англии, а не иностранец. Но, как мы выяснили, он в Лондоне, а там сейчас ни одного чрезвычайного посла – и все номера телефонов штатных дипломатов посольств учтены, доступ к ним я имею. Так вот, причастность Антеи исключена – Шерлок последние несколько суток не выпускал ее из виду. Покушения прошли без ее участия. Зачинщик не здесь – и единственный козырь, как мы видим, он уже использовал. Если бы он знал, что его человек мертв и не самоликвидировался, он бы никогда не позволил себе так легко раскрыться…
- Самоликвидация?
- Видно, что ты ничего не знаешь о людях, готовых на все. На все абсолютно. Он же запустил код уничтожения информации – и сигнал о том, что все провалено, но подтвердить не успел – случайная смерть сыграла нам на руку. Сомневаюсь, что у него была действительно возможность уйти – скорее какой-нибудь парализатор ЦНС в рукаве…
- И? – инспектор до сих пор мало что понимающий, но судорожно пытающийся разобраться во всем и сразу, хватается за голову.
Майкрофт морщится, но разжевывает информацию:
- Из моих людей здесь только ты – но ты не мог организовать покушение. Покушение не удалось, но он об этом не знает – значит, не настолько у него развязаны руки, как он пытается показать. Далее… сегодня я говорил с Марком. Тот – а я уверен, что сделал правильный вывод из его обмолвки – получил информацию не лично, а по е-мейлу. Из заинтересованных – действительно заинтересованных лиц – только он и я. Франция и Италия отпадают – просто потому, что это спор между нами, а они здесь как наблюдатели. Впрочем, свою роль они сыграли, увеличив количество переменных. Потом… единственное последствие, которое реально могло бы быть неприятным в случае невыгодных для нас условий договора – пятно на моей политической карьере. Война бы не грянула в любом случае, а информация… это очень нестабильная валюта, поверь. Хотя и важная. Безусловно. Поэтому ищем: Лондон, я не имею выхода на него, он имеет отношение к политическим верхам, знает моего брата как первоклассного детектива – иначе не стал бы устраивать еще одно, в целом не нужное, покушение. Заинтересован в моем провале… и, скорее всего, планирует именно с этого получить какую-то выгоду. И я могу точно тебе сказать, что всем этим условиям отвечают только три человека. Имена их тебе ничего не скажут. Тем более что расписку о неразглашении ты мне вряд ли дашь…
Лестрейд улыбается – все не так просто, но и не так смертельно, как ему казалось. Он понимает, что дело еще не закрыто – до того, кто чуть не убил Майкрофта, еще стоит добраться, и Шерлок не в безопасности, и бумаги подпишут только завтра, и обратный перелет, и за сутки все может сто раз поменяться, но думать об этом так не хочется, особенно когда его губы соприкасаются с чужими – теплыми и властно мягкими…
Думать не хочется совсем.
Это смешно до дрожи и до дрожи же неуверенно. Лестрейд не удерживается и фыркает – как подростки, честное слово. Смятая одежда, до мягкого диванчика ровно шаг, но до него им нет никакого дела. Озорно подмигивающие мобильные переглядываются вокруг, а сам инспектор на границе сохранения самоконтроля отпихивает драгоценный ноутбук подальше ногой, не прекращая прижимать к себе полуобнаженного начальника – Майкрофт Холмс вообще-то до завтра формально еще руководит им.
Поза дурацкая, день дурацкий, дурацкое покушение, дурацкое нетерпение, дурацкий жесткий пол и его подрагивающие пальцы – тоже.
- Веселишься? – с опасно-ленивой интонацией уточняет Майкрофт, разрывая поцелуй, но по всему видно – его тоже забавляет эта ситуация. И помогает привычка – засевшая в подсознании привычка контролировать ситуацию. Всегда. Во всем.
…взгляд уже уверенный, голодный и неприкрыто восхищенный. Дыхание сбито, движения неловкие, но настойчивые, желания прерывать контакт нет.
Грегори смотрит на него, смотрит, помогая себе ладонями, гладит, тянется, не собираясь выпускать, и отпускать тоже. Странная настойчивость. Или не такая уж и странная?
Майкрофту наконец надоедает эта их взаимная несерьезность, и он мгновенно, каким-то отточено слитным и ловким движением приподнимается, толкает на пол все так же сидящего на корточках Грегори. Тот теряет равновесие и упирается спиной в диван. Мысль перебраться на что-то более мягкое и удобное вспыхивает и исчезает, как только он понимает, что его, Лестрейда, зафиксировали лучше некуда.
Майкрофт седлает его ноги, сжимая бедрами бедра, приподнимает подбородок, высматривая реакцию, и выдыхает прямо в губы, ощущая вполне себе уверенные прикосновения сильных ладоней, сжимающих, тискающих его задницу. Они стоят друг друга – его тоже поймали. И, кажется, вовсю наслаждаются этим.
- Значит, это все-таки была сублимация, - чертовски приятно ловить удивление в глазах напротив.
- О чем ты? – не понимает Грегори, одной рукой сражаясь с ремнем на брюках Майкрофта.
- Один из защитных механизмов психики…
- О Боже, только не сейчас, - Лестрейд пытается было заткнуть поцелуем уже стаскивающего с него рубашку, которая вот только что была в порядке, Холмса, но тот уворачивается.
- Если ты думал, что я не замечаю, сколько не-равнодушия ты вкладывал во всю эту рутину последние несколько дней… - и смотреть, смотреть внимательно, в глубину темнеющих от возбуждения зрачков.
- Майкрофт, пожалуйста… Пожалуйста! – на взгляд Грегори, объяснять что-то, когда ты можешь ласкать, прикасаться, требовать, тереться, чувствовать - просто невыносимо.
Но удовлетворенный своими наблюдениями Холмс наконец перестает валять дурака, расслабляется, позволяя и перевернуть себя на спину прямо на этом чертовом жестком полу, и освободить себя от одежды – тщательно и целиком. И - себе - очень громко выдохнуть, ощущая несильные прикусывания – бедро, с внутренней стороны, и над коленкой, и скользящие поглаживания по щиколотке. И не думать – не думать – не думать…
Грегори возвращается, повторяя свой путь поцелуями, наверх. Майкрофт, словно устав задыхаться от возбуждения, притягивает его к себе. Лестрейд послушно и нежно прикусывает упрямые губы, между делом мешая без пяти минут любовнику раздевать себя.
- Странно, - шепчет прямо в губы. – Я определенно хочу тебя. И я даже представляю, как это осуществить. Но ты должен понимать…
Теперь уже очередь Майкрофта закатывать глаза.
- Избавь меня от подробностей. Ты был женат. У тебя не было любовниц, и уж тем более любовников. А теперь просто трахни меня, желательно молча, иначе это сделаю я!
- Трахнешь себя? – слишком просто скрывать за шутками неуверенность. Слишком сладко – когда трешься телом о тело, когда ощущаешь чужое взаимное желание. И притяжение, что гораздо важнее всех мелких неудобств.
- Придур… ммм... – Грегори наконец обнажен так же, они на равных, и теперь Майкрофт смотрит-смотрит-смотрит. Можно пробежаться подушечками пальцев по ощущаемым под прохладной кожей позвонкам, отмечая, что Грегори от этого сдавленно охает, можно закинув на его талию правую ногу, податься вперед – давай быстрее уже.
И скользнуть языком по чужим пальцам, и чертыхнуться собственной неподготовленности, и, привстав на локте, дотянуться до кончика скатерти, свисающей со стола – и первый раз в жизни благословить небольшие кухни!
Грегори рывком перехватывает падающие на них пару яблок и масло, чудесное сливочное масло, которое он же и забыл убрать в холодильник пару часов назад, каким-то нереально далеким утром. Майкрофт откидывается обратно, и пытается не смеяться: взрослые люди, решают судьбы страны, а секс у них с яблоками. И маслом…
Лестрейд тоже посмеялся бы над собой. Если бы не был так возбужден. Но это все, что происходит здесь и сейчас, то, из-за чего они не могут оторваться друг от друга, слишком серьезно, чтобы превращать это в феерию.
Яблоки летят в угол, масленка отставляется, а уже достаточно теплая вязкость пачкает пальцы.
- Я… - и что сказать?
Майкрофт морщится, справляется с собой, притягивает его обратно, шепчет:
- Все в порядке… Все нормально.
И целует, ощущая осторожные прикосновения изнутри, как не чувствовал никого уже целую вечность, и дует в ухо, и прикусывает мочку, и жмурится, и направляет сам, и подсказывает подхватить себя – правильно, под бедра, и впускает, разрешает двигаться.
Ему самую капельку неловко, но Грегори достаточно педантичен в данном вопросе, и слишком терпелив, чтобы сделать ему по-настоящему больно.
Но в его глазах – настолько жадная бездна, что у Майкрофта перехватывает дыхание. Он обхватывает талию любовника уже обеими ногами и комкает одежду, и выгибается, упираясь затылком в паркет, и стонет, стонет, стонет…
Грегори пытается сохранить контроль над ситуацией изо всех сил. Мужчине под ним хорошо – его первому мужчине, но об этом он подумает потом – а значит, можно не сдерживать себя. На поцелуи почему-то не хватает дыхания. Или слишком много опасения сделать не так, чтобы он позволил себе хотя бы одно движение, в котором неуверен. И страх скользит по позвонкам, страх сделать больно. Не сделать хорошо.
Но Майкрофт шипит-дышит-стонет-выгибается, цепляется в него, вжимается, втискивается, словно пытается слиться воедино. И жадно пьет удовольствие, не то поделенное, не то умноженное на двоих. Пока… а что пока – даже его мозг, привыкший систематизировать все на свете, отказывается заниматься привычным делом. И отключается, разрешая удовольствию затопить себя.
Просто это слишком хорошо.
Грегори наконец перекатывается вбок, укладываясь на спину, и, словно забывшись, тянет на себя Майкрофта, довольно и со вкусом потягивающегося. Тот охотно поддается, опирается ладонью на широкую грудь, внимательно–иронично разглядывает.
- Да когда ты уже перестанешь на меня так смотреть? – не выдерживает инспектор.
- Так… это как? – ухмыляется Холмс-старший, великий, ужасный… и жутко сексуальный.
- Как будто я… калькулятор, раз за разом выдающий из определенного количества слагаемых не тот результат, что должен был получиться.
- А что если так оно и есть? – Майкрофт напрягается почти незаметно… но не настолько, чтобы Грегори не почувствовал.
- Ничего. Просто прекрати считать, ладно? – и он облизывает губы и думает, что если поцелует Майкрофта, сочтет ли тот его сентиментальным идиотом?
- Ладно, - соглашаются с ним. И целуют. Спокойно, уверенно и требовательно.
И правда, думает Лестрейд. Им еще душ, бумаги, рубашку гладить, в конце концов… некогда разлеживаться.
Вообще некогда. И именно поэтому он целует Майкрофта еще раз.
* * *
Грегори вертит в руках нетронутый бокал шампанского и едва удерживается, чтобы не сменить стандартно скучающую мину на страдальческую.
- Ты слишком много думаешь, - Майкрофт по обыкновению всезнающ и абсолютно логично внезапен – словно и не раскланивался только что с мировой политической элитой, а стоял рядом и подслушивал неоригинальные мыслительные выкладки самого Грегори. – Нет, я не читаю твои мысли, но, извини – не понять, о чем ты размышляешь последние четверть часа – невозможно!
Инспектор вопросительно приподнимает бровь – что опять?; теперь легкое недовольство проскальзывает уже на лице Холмса.
- Не сейчас, – и он снова бросает своего «охранника» - здесь, на вечеринке «сильных мира сего», не принято слишком много внимания уделять «антуражу» – разве что для самых необходимых указаний. Не то чтобы это не устраивало Грегори, но с одной стороны - бумаги, выторгованные Майкрофтом с изящной непринужденностью умелого шулера, у них в руках и уже можно расслабиться. А с другой – никак не уйдешь раньше положенного приличиями срока со своеобразного подведения итогов: победители улыбаются побежденным, побежденные делают хорошую мину и пересматривают вопросы ближайших перспектив...
И, несмотря на то, что больше всего ему хочется оказаться – вот прямо сейчас, пожалуйста! – в своей лондонской квартире, желательно сразу в кровати и желательно не одному – приходится изображать излишне подозрительную «мебель» с оружием и мускулами, наблюдающую за всеми и сразу в целях сохранения безопасности. И мысли сами, сами, без его вмешательства бегут по обкатанной за последнее время дорожке…
- ...вряд ли это что-то изменит, - решает про себя Грегори, помогая подняться с перепачканного спермой пола Майкрофту. Но в душ они идут вместе.
- …вряд ли что-то стоит менять, - но плыть по течению происходящего Холмсу-старшему кажется куда как приятнее и важнее, чем расставлять точки над «i», бездарно превращая настоящее в потерянную возможность.
Ничего и не меняется: инспектор все так же немногословно отчитывает нерасторопных горничных, уточняет, салат ли на ужин… или салат, подает телефон, не мешает выстукивать нервный дробный ритм, когда Майкрофт доколдовывает что-то на клавиатуре еще одного лэптопа.
И Холмс все так же мерно перечисляет, уточняет, проговаривает вслух ошибки, позволившие им выйти на пока еще загадочного для Лестрейда адресата, и требует найти ему начальника охраны для срочного разговора, и диктует-настаивает-пишет, и морщится, когда ему под нос суют чашку с вечерним чаем.
Но что-то, видимо, все же изменилось…
…и почти-улыбается, когда Грегори задумчиво проводит ладонью по его руке, перегибаясь через спинку кресла, чтобы рассмотреть очередной номер в распечатке. И долго-долго целует, перехватив для верности узел галстука инспектора-который-все-еще-мой-личный-телохранитель, и - уже вечером - так решительно подталкивает в сторону собственной спальни застывшего в легком ступоре Лестрейда, что у того не остается ни малейшего сомнения: не всегда тот, кто сверху – главный.
Не то, чтобы Грегори считал себя идиотом (видит Бог, но не видит Шерлок!), он раньше об этом просто не задумывался…
- Ты слишком много думаешь! – недовольно, в перерыве между стенкой в коридоре и узким комодом у тоже не очень широкой кровати. – Ну, для своего уровня умственного развития…
- Что–что, прости? – как-то сразу и не сообразить, что это – очередной комплимент в фамильной холмсовской манере, или завуалированное под небрежность оскорбление.
- У меня есть все основания считать, что ни до чего хорошего, либо, как вариант, конструктивного, ты сейчас додуматься не в состоянии. Так что прекращай это, априори бессмысленное, занятие…
И правда, в действиях смысла как-то больше…
Но…
…он переспал с братом Шерлока – и ему однозначно понравилось.
…он совратил (хотя это еще вопрос, кто кого, конечно!) надежду и гордость собственной страны – и эта самая гордость особо не сопротивлялась.
…у него теперь – ровно сутки как – есть мужчина, и он в этого мужчину…
…от признания самому себе в самом смущающем обстоятельстве, а заодно и от воспоминаний о проведенной с пользой ночи, его отвлекает миниатюрная блондинка, с застывше-дежурной улыбкой на миловидном лице, что-то объясняющая Майкрофту, пойманному в разговор буквально в паре метров от самого Лестрейда. Холмс снисходительно кивает, периодически вставляя пару слов, но избавляться от собеседницы не торопится.
Ревность. Влюбленность. Твою мать…
Моменты истины, по скромному мнению инспектора, редко бывают приятными. И этот оказывается не исключением: он попал. Пропал. Запал на этого чертова высокомерного, несносного, идеального, потрясающего, податливого, чувственного, самодовольного…
- Мы уходим, - и какого черта этот взгляд искоса на него, скромного охранника на последний вечер, такой довольный?
Кивнуть, на ходу поставить так и не отпитое ни разу шампанское на первый попавшийся поднос, выйти на свежий воздух, подставить раскрасневшееся (и когда это?) лицо вечернему ветерку, пока они огибают какое-то здание, в котором явно тоже кто-то празднует удачное…
- Ммм? – роли меняются, и прижатым к стенке оказывается, на сей раз, Грегори. Плечо, запястье, колено - и он не может пошевелиться.
- Неуверенность в себе – жутко банальная и скучная вещь. Меня она не возбуждает. Я последний раз тебе объясняю – вопреки своим принципам. И надеюсь, что больше мы к этому разговору возвращаться не будем.
Лестрейд фыркает, и тонет в самой жестокой и расчетливой нежности на свете.
Как объяснить, что это ценно для него – и он не знает, понятия не имеет, как ему быть с этой ценностью?
Как понять, принять и сохранить?
Как… как вообще в принципе, ведь его-теперь-уже-любовник еще недавно был существом из другого мира – пока обнаглевший и засидевшийся в четырех стенах обычный полицейский не распустил свои руки на…
Это все важно-нужно-срочно рассказать-объяснить-стряхнуть, как камень с сердца.
Но это же – Майкрофт. И он понимает, понимает без слов, и, наверное, даже больше, чем сам Лестрейд. Он понимает – и принимает.
А большего и не нужно.
А все остальное не важно.
А…
А вот теперь можно перехватить инициативу и почувствовать, как тебе в шею довольно фыркают, и неизвестно когда успевшими переместиться с захвата пальцами поглаживают уголок губ.
- А…?
- Завтра. Мы вылетаем завтра. И там тоже будет интересно – я тебе обещаю.
* * *
Майкрофт улыбается в темноту и слушает сонное дыхание совсем рядом: мужчина, на чьей руке он сейчас пытается удобнее уложить голову, все-таки разобрался с происходящим в его сознании диссонансом и снова оказался решительным, настойчивым и совсем немного непредсказуемым для логичного донельзя Холмса привычным Грегори. Можно расслабиться после продуктивно продолженного вечера и еще раз отметить пользу знания и применения в личной жизни азов психологии – вдобавок к дедукции.
Под майкрофтовской рукой ощущается чужое мерное сердцебиение, и это успокаивает, убаюкивает. Но вбитая намертво привычка анализировать, снова и снова перетасовывать в голове события только что прошедшего дня не дает ему вырубиться от закономерно накатившей усталости.
Бумаги подписаны, условия оптимальные, с учетом всех выявленных факторов – поездка подошла к концу. Проблема решена настолько, настолько возможно сделать на месте, следующий этап – после прилета в Лондон. Команда проверена и перепроверена, спасибо непрошенному «помощнику», без которого он не начал бы столь грандиозную чистку среди собственных людей. Выволочку местной службе безопасности он тоже устроил…
Холмс серьезно задумывается, а стоит ли теперь, уже постфактум, акцентировать внимание своего любовника на том, что он действительно спас ему жизнь. Нет, не так… вопрос интерпретации, а не констатации фактов и будущего подхода – осознанного или нет - к подобным инцидентам в будущем. Невооруженным взглядом видно, что Грегори считает его, Майкрофта, если не абсолютно непогрешимым в своих суждениях и выводах, то уж точно не ошибающимся так крупно.
И Майкрофт не уверен, стоит ли считать этот свой просчет простительным: он привык работать со своими людьми, лучшими из лучших, отобранными, проверенными, дисциплинированными. Привык иметь под рукой все – и оказался не готов к тому, что его жизнь может быть в реальной опасности из-за чужой некомпетентности.
Раскинуть сеть, расставить ловушки, выставить себя как приманку, пожать плечами, играя на публику и не собираясь вписывать еще одну слишком предсказуемую, по его мнению, константу в свой как минимум трехступенчатый план, и только постфактум понять, что это самое «не вписанное» и спасло тебе жизнь.
Вне расчетов, не продуманно, случайно… но Грегори успел убрать его с линии атаки. После прямого попадания в самое сердце с такого расстояния не выживают. А спецназ, оцепивший по его приказанию территорию, опоздал ровно на 28 секунд. Меньше полуминуты – но этого хватило бы… Провести еще одно тщательное расследование. Халатность? Некомпетентность? Слишком мало данных, не тем была занята голова – но навестить тех, кого следует, он успел.
Спящий рядом «фактор» переворачивается на бок и как-то слишком по собственнически притягивает к себе собственный «трофей», абсолютно не подозревая, что операция, провернутая, по его мнению, Майкрофтом, детали которой он сам «достроил» в своей голове, не совсем соответствует действительности. И даже отличное понимание того, что Холмс всегда делает хорошую мину при плохой игре… Впрочем, когда это у Майкрофта-Британского Правительства была плохая игра? Или когда о ней узнавали непосвященные?
Нет–нет, подобная информация уже не своевременная и лишняя, точно лишняя. Грегори Лестрейд прекрасно без нее обойдется. Пусть думает, что он действительно рассчитывал только на него. И тот прекрасно оправдал его ожидания.
Что это – забота, желание порисоваться, с которым он вроде бы как расстался еще во времена принципиально не бурной молодости, или попытка привязать к себе намертво?
- Пополам, - честно отвечает себе почти влюбленный политик, забив на законы математики.
- Почти влюбленный? – ехидно уточняет внутренний голос.
Майкрофту нечего ответить, ни себе, ни кому-то еще: есть вещи, которые он не собирается озвучивать, раз уж они настолько понятны и очевидны.
«Не множь сущее без необходимости» - этому кредо он старается следовать еще со времен собственного студенчества.
Продолжение в комментариях.
Автор: Безумная Рыбница
Бета: Дон Хайме Астарлоа
Персонажи: Лестрейд/Майкрофт, фоновый Шерлок/Джон.
Жанр: юмор, пре-слеш, слеш, экшен.
Размер: миди.
Рейтинг: R.
Дисклаймер: моего здесь только трава.
Примечание: написано на заявку Non-Kink 12.21 для Csandrin.
Заявка соблюлась чисто фиктивно, исполнение растянулось, поэтому такое количество жанров.
Пояснение.Сублима́ция — защитный механизм психики, представляющий собой снятия внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчество.
читать дальшеЭто невозможно-невозможно-невозможно. Это нервирует, выводит из себя, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке, не на своем месте. Но он и так сейчас не на своем месте.
- Мне будет необходимо ваше присутствие там, Лестрейд, - спокойный тон Майкрофта невыразителен и выразителен одновременно.
- И абсолютно не нужно ваше присутствие тут, - слишком четко за произнесенным слышно не произнесенное.
И какого же черта? А ведь он, Грегори Лестрейд, всегда гордился своей выдержкой. Хладнокровием. Терпением. И искренне считал, что после того, как в его жизни (точнее в работе, но инспектор Скотланд-Ярда давно уже забыл, зачем нужно разделять эти понятия) появился Шерлок Холмс, его психике уже ничего не страшно.
Как он был наивен, инспектор понимает только сейчас, вынужденный делить - уже четвертые сутки! - дом на двоих с его старшим братом.
Ну конечно - заграничная командировка - и его повысили до няньки, кухарки, уборщицы и секретарши одновременно. Ах, да. Это у Холмсов называется "временный телохранитель" и "доверенное лицо". И "сложности во внешней политике-даже с моими связями-Лестрейд, ну как вы не понимаете..."
Лестрейд находит телефон Майкрофта - тот, что для связи с местным резидентом, достает синюю салфетку (во втором ящике, для сервировки стола в первой половине дня), и относит Холмсу его завтрак: поднос, кофейник (только свежемолотый кофе, не доводить до кипения, что вы!), молочник (обезжиренное, необходимо следить за собой...), сахарница (на всякий случай), фарфоровая чашка. И блюдце. Мать вашу, чертово блюдечко с ажурной каемкой.
Его благодарят кивком (если ему угодно рассматривать это телодвижение именно как благодарность), и не глядя протягивают руку за чашкой.
- Без молока и сахара. И телефон.
Лестрейд порывается сказать, что он не Антея, но тут же плюет на это бесполезное занятие. Ну и что, что не Антея, подумаешь, какая мелочь!
Все равно, кроме него "из людей Майкрофта Холмса" тут никого нет.
- Но ведь я не телохранитель.
- Уровень физической подготовки достаточен.
- И не ваш агент.
- Мне необходим кто-то не из моих людей. И тот, кто способен проявить самостоятельность в экстремальной ситуации. Взгляд со стороны, если хотите.
- Но почему я?
- Считайте это настоятельной рекомендацией...
Только почему-то внезапно оказалось, что в соглашении, заключенном с боем, не хватает кое-каких деталей.
Сотрудничество с местной службой безопасности. Контроль над ситуацией на месте, пока Майкрофт на переговорах. Изучение - и непосредственно, и по бумагам с грифом "совершенно секретно" - тех немногих, приглашенных на международный саммит. Обсуждение деталей. Жизнь под контролем нескольких десятков снайперов. Да. Однозначно, да.
И нет, однозначно нет - варить кофе. Принимать заказы из местного ресторана - несмотря на закрытость зоны, сфера обслуживания тут на высоте. Записывать гениальные планы - вот сразу же, и ни секундой позже. Кидаться звонить по десятку номеров разом. Следить за приходящими убираться горничными. Сосредоточенно и дотошно осматривать гостиную после любого... вторжения. Искать камеры, подслушивающие устройства, подброшенный компромат.
- Мы не на своей территории, об этом следует помнить.
Перехватывать коробки с любимой пиццей, чтобы они не вылетели в мусор. Натирать до блеска фарфоровый сервиз. Делать вечерний чай. И - мелкое хулиганство - игнорировать укоризненно-обжигающий взгляд в пользу эклеров.
Терпеть несносное, невыносимое занудство. И традиционный салат из брокколи на поздний завтрак - цена пиццы, которую пришлось отстаивать с боем.
- Это намного лучше, чем человеческая голова в холодильнике, - ехидничает в его воображении Джон Уотсон.
Но...
- Инспектор, охрана сменилась на десять минут раньше обычного, проверьте.
- Инспектор, согласуйте завтрашний график переговоров.
- Инспектор, найдите горничную - у меня нет отглаженных костюмов.
- ...через десять минут ваше присутствие будет нежелательно.
- ...еще чаю. А этот слишком крепкий.
- ...позвоните Антее, продиктуйте список, я занят.
- ...не думайте так громко, это мешает.
- ...вряд ли эти цифры вам что-либо скажут.
- ...отлично, можете быть свободны.
Лестрейда прямо-таки чертовски бесит эта немногословность, отстраненность и занудство там, где не надо, и цепкий взгляд, внимательность - тоже.
И настойчивость в том, что совершенно не касается "скромного служащего британского правительства", и собственное неумение отстаивать то, что имеет отношение только к самому Грегори, и ехидные (в те нечастые минуты, когда внимание Майкрофта обращено не на цифры-бумаги-анализ, а на него самого) подколки, на которые совершенно нечего ответить. Так, чтобы не казаться хотя бы самому себе впавшим в детство.
И он жует эту чертову цветную капусту. И варит кофе. И даже как-то раз гладит "боссу" рубашку. Выбирает галстук в тон. И просто душит в себе желание, предоставив все это в распоряжение "начальства", встать на цыпочки и запечатлеть на гладко выбритой щеке легкий поцелуй, и обязательно вставить что-то типа "ты у меня такой несамостоятельный, дорогой..."
Мечты-мечты... Он автоматически выполняет все указания, все четче и четче представляя ошарашенное лицо Майкрофта, и щурит глаза довольно. Но этого слишком мало для того, чтобы слишком быстро накапливающееся раздражение исчезло.
И вот сейчас он уносит поднос, на котором снова едва тронутая Майкрофтом пародия на полноценный завтрак. И еле удерживается, чтобы не шмякнуть его об пол, мысленно присуждая доктору Уотсону медаль "За мужество".
И думает, что если так продолжится - до завтрашнего вечера, когда бумаги, регулирующие зоны влияния на спорные территории, будут подписаны делегатами четырех стран - он просто не дотянет. Не выдержит. Взорвется.
Он взрослый мужчина, полицейский, инспектор, у него куча людей в подчинении и признание в любимой работе, и...
- Черт, - легким выдохом звучит за спиной. Лестрейд подумал бы, что ему послышалось, но крышка ноутбука захлопывается и Майкрофт резко поднимается.
- Что-то случилось? - Грегори разворачивается и видит напряженную спину. Майкрофт выдыхает и расслабляется, снова делая вид, что контролирует ситуацию - просто любопытствует, как там вид за окном.
- Все в порядке, - слишком спокойно.
Поднос почти роняется на тот же журнальный столик, с которого его только что взяли. Инспектор полиции подходит к окну, встает рядом, почти касаясь плечом чужого плеча, ожидая, что Майкрофт, успевший в первые же полчаса их совместного проживания на "нейтральной территории" сообщить ему о том, что его раздражает неконструктивный тактильный контакт, сейчас же отодвинется. Но тот стоит, словно не замечая Лестрейда рядом.
- Неправда. У нас все плохо?
- Все в порядке.
- Все не в порядке. И я должен знать, что именно... И, в конце концов, зачем я тут - на самом деле - тоже.
И как-то совсем уж нехарактерно для себя Майкрофт пожимает плечами и устало трет переносицу. Лестрейд внезапно понимает, как у него сейчас - после четырех суток почти непрерывного бдения за цифрами-экранами-столами переговоров - должны болеть глаза.
- Ладно... ладно. Я не могу его вычислить.
- Его?
- Его, ее, какая разница? Утечка, разглашение, уровни доступа. Саммит летит ко всем чертям. И совсем не к тому результату, который нам необходим. Информация, которую мы должны были обменять, уже преподнесена американскому послу на блюдечке. Все причастные по результатам двух перекрестных проверок чисты.
- Шерлок?
- Работает. В Лондоне.
- А твои люди?
- Все мои люди работают. Все мои люди под подозрением.
- Ладно... ладно. - Лестрейд трет виски, мгновенно переключаясь с роли "домохозяйки" на привычный - более привычный, хорошо - образ действий. - Поэтому...
- Да. Поэтому ты.
- Ну что же, давай разбираться заново.
- Хм? - скептицизм в голосе Майкрофта перекрывает нервозность... или это Грегори Лестрейду просто хочется хоть раз услышать любую человеческую эмоцию в голосе своего временного сожителя?
- Ну... не так давно мне кто-то что-то говорил про несомненную ценность моего "взгляда со стороны..."
Они так и стоят плечом к плечу, один - не спешит отодвигаться, второй - пытается проанализировать ситуацию: количество причастных неизвестно абсолютно, ситуация на месте, как и причина инцидента, – лишь в общих чертах, что нарыл Шерлок - тоже неясно, а более или менее важную информацию, насколько он успел изучить привычки Холмса-старшего, ему придется вытягивать едва ли не клещами.
- Наверное, это семейное… - вздыхает инспектор, и тут же отрешается от лирики, пытаясь спрятать поглубже какую-то уж слишком недостойную и… трусливую мысль: если уж Майкрофт Холмс не смог, что надеюсь выяснить я?
Но упрямства Грегори Лестрейду не занимать, поэтому вслух он произносит совсем другое:
- И сколько у нас времени на то, чтобы добраться до глубин этой мрачной истории?
Полицейский пытается шутить, но краем сознания акцентирует, что его «напарник», обычно предпочитающий кресло, впервые за все это время стоит у окна, словно интересуясь прекрасными видами Швейцарии. Хоть местечко и не имеет названия, а на картах (ну, на некоторых картах) обозначено как SD-08 F, пусть сюда и можно попасть только по именным пропускам, имеющим несколько степеней защиты, пусть охраняет всех этих министров, послов, дипломатов и их референтов отряд специального назначения, но трудно ведь не заметить, что представитель Британии не особый почитатель пасторальных видов…
Но додумать мысль ему не дают. Майкрофт Холмс взвешивает в руке гладкую черную многофункциональную пластину, сверяется с ней, и, видимо, отправив кому-то сообщение, изрекает:
- Не так уж и много. Сегодняшний день и завтрашнее утро. День можно вычеркнуть – избежать официоза нам не удастся, даже на грани провала. Вечером – подписание соглашения. И до этого времени необходимо выяснить и договориться. У меня есть еще кое-что на обмен… но в этом случае бумаги обойдутся нам слишком дорого, особенно если учесть брешь в системе безопасности…
- Понятно, - кивает Лестрейд, разворачивается, едва задевая плечом собеседника, и, усевшись в полюбившееся британскому правительству кресло, открывает крышку ноутбука, игнорируя возможное возмущение работавшего за ним Майкрофта, - здесь досье на всех твоих людей?
По старой и давно укоренившейся привычке инспектор, сам того не замечая, переходит на ты, задавая вопросы… и словно уравнивает их. И снова Холмс не поправляет. Не удивляется. Не возражает.
- Нет, центральный сектор. Личные дела, и отчет по каждому из них за последнюю неделю.
- И кто собирал информацию?
- Каждый проверяет каждого: мои люди поделены на… несколько отделов. Состав меняется, перетасовывается, кто-то уходит, кто-то зачисляется. Находящийся в одном проверяет по человеку из другого, и этот самый проверяемый – также нескольких. Информация опять же систематизируется, фильтруется, анализируется, и отклонения…
- А анализировал кто?
- Я лично, инспектор.
- Это же столько… я даже прочесть все не успею.
- Неудивительно, хм. Так, на чем я остановился? Ах, да, ни одного даже самого малого отклонения или несоответствия в результатах проверки. Где, когда, что и с кем. Распечатки звонков, расписание встреч, и еще много разного... Или все мои люди чисты, или все поголовно – перевербованы. И если вероятность первого еще реальна, то второго - равняется нулю. Но в любом случае мы в тупике.
- Ну, не только же ваши люди в курсе… э… переговоров?
Губы Майкрофта изогнулись в саркастической улыбке, которую «зритель» все равно не увидел… и не оценил:
- Премьер-министр? Ее величество? Вряд ли моих полномочий хватит потребовать проверки их личных секретных служб.
- Получается, вариантов нет? Если это твои люди – заново перерыть эту кучу информации и найти то, что ты пропустил…
- Я ничего не упустил.
- Хм, ну да, действительно. Значит, не твои… И что нам в таком случае делать? Вычислить его и доказать факт измены мы все равно не можем.
- Ну почему же? – в голосе Майкрофта звучит что-то странное, новое и настолько лениво-опасное, что Грегори отрывает взгляд от тускло светящегося экрана и смотрит, смотрит на расслабленную стройную спину, обтянутую прекрасно сидящим пиджаком.
- Даже в доме. Даже утром… - мелькает идиотская мысль, мешая уловить что-то не сходящееся в этой ситуации. Слова, действия, линия поведения… все одновременно и в пределах нормы, и невозможно диссонирует между собой.
Но это же Майкрофт Холмс… и именно это чертовски бесит!
- И что же? – поддерживает дурацкий диалог Лестрейд.
- Наблюдайте… - плечи на мгновение натягивают темную ткань, и тут же расслабляются. – Есть шанс, что заметите… Контрольное время – десять минут.
- Что ты… Что вы несете? – вскакивает с кресла Грегори, и делает резкий шаг в сторону Майкрофта – у них предатель, потеря информации и угроза срыва операции, у них мало времени и куча работы, а этот… достойный брат своего же брата начинает играть в «угадайки»!
- Кофе. Подайте мне кофе, пожалуйста.
Инспектор застывает на месте, глотает воздух и сдавленно, шипяще чертыхается, так, что слов не разберешь, но зато интонацию – вполне. Хватает многострадальную и ни в чем не повинную чашечку с остывшим напитком, и торжественно вручает застывшему на своем посту Майкрофту.
Тот кивает и улыбается – правда, улыбается уголком губ и как-то немного нервно, но все же. У Грегори у самого становится теплее на душе от этой улыбки (во всяком случае, другого описания своему состоянию найти он не может, хоть и сохраняет присущую случаю суровость на лице), и он облокачивается на стену у самого краешка незадернутой шторы, так, чтобы видеть хорошо освещенное неярким солнцем лицо Майкрофта.
- Спасибо, - благодарит тот и делает маленький глоток.
И тут выключают время.
Грегори ищет – и не находит в памяти прецедента, и подбирает просящуюся на язык и подходящую случаю колкость по поводу запоздавшей признательности.
Майкрофт берет чашку сразу в обе руки и делает глубокий прерывистый вдох.
Солнце скрывается за облаком.
Грегори Лестрейд отстраненно и совсем не удивленно рассматривает характерную подвижную синюю точку на недавно собственноручно подобранном им галстуке.
Наблюдает, как его собственные руки резко толкают Майкрофта на пол.
Понимает, что и сам падает следом.
Сухой треск.
Звон стекла.
И время взрывается ликующим хохотом.
Майкрофт лежит на спине, в его взгляде, устремленном на Лестрейда, который навис над ним, причудливо мешаются торжество и негодование. Грудь его – их? – намокла, и на мгновение инспектор пугается, что пуля все-таки нашла цель, и это теплая кровь его ненормального напарника, но потом понимает, что ему все же придется гладить еще одну рубашку – просто костюм Майкрофта залит кофе…
Его пробирает истерический хохот, и всеми силами он снова сдерживает в себе такое тщательно отрепетированное «я поглажу, ми-илый», и утыкается носом куда-то в грудь Холмса, и заодно думает о том, что тот как-то слишком долго не возмущается.
Тихо, но пронзительно пиликает телефон.
Майкрофт на ощупь находит в кармане пиджака так и не выпавший мобильный и просматривает входящее сообщение:
- У нас получилось.
- П-получилось?
- Да. Теперь все зависит от того, насколько быстро в данном случае сработает Шерлок и насколько хороша здесь служба безопасности.
Майкрофт набирает чей-то номер и начинает раздавать указания. Кто, куда, сколько, оцепить по периметру…
Секунда, десять, тридцать, минута… Лестрейд так и не меняет положение, рассматривая с близкого расстояния невозмутимое лицо только что спасенного, и думает о том, что не хочет знать, как и на какую наживку ловил преступника Шерлок там. Все-таки эти Холмсы стоят друг друга…
Лестрейд ловит нарочито удивленный взгляд Майкрофта и поясняет:
- С Вами жить… невозможно!
- Вы со мной не живете. Мы временно сосуществуем, – отвечает ему с царственным достоинством распластанный и придавленный инспекторским телом к полу.
- Сосуществовать – тем более! Вы – просто невозможный идиот.
Если инспектор и ожидал ответа, то ему пришлось удовольствоваться невозмутимым фырканьем, которое скорее намекало на то, что им пора бы уже встать и заняться делом.
Ну, хоть в чем-то они достигли согласия… но только пытаясь подняться, Грегори Лестрейд наконец заметил, что у него дрожат руки.
* * *
- И чья это была идея? – Лестрейд меряет шагами комнату, игнорируя переодевающегося в первую попавшуюся чистую рубашку Майкрофта – даже после покушения этот человек отказывается выходить на улицу в неподобающем виде.
- Моя, - пожимает плечами тот и шипит, потревожив необработанную ссадину – Лестрейд умудрился уложить его на пол аккурат впритык со спинкой дивана, но кожу, содранную вскользь, все-таки саднило. И отмахивается в ответ на укоризненный взгляд. – Потом, все потом. Это не смертельно.
Холмс затягивает отточенным жестом галстук, и они наконец срываются в погоню. Громко сказано, конечно, но, после нескольких слишком спокойных дней, инспектор воспринимает это именно так: наконец-то азарт, новые улики, опасность того, что подозреваемый ускользнет и предвкушение победы. У тех, кто слишком часто общается с детективом-социопатом, а уж тем более с его нарочито скромным, но чертовски проницательным братом, это ощущение входит в привычку, но при этом не притупляется – каждый раз заново, на грани возможного, и снова – восхитительно, непередаваемо, так не бывает… тем более, что Майкрофта особо к черту не пошлешь.
Грегори немного притормаживает и на ходу пытается понять хотя бы часть того, что сейчас втолковывает ему Майкрофт:
-…всегда есть шанс сыграть от противного. Нельзя вычислить того, кто сдал – надо найти и воздействовать на того, кому сдали. Через третьих лиц мы…
- Мы?
- Делегат от Франции у меня в очень большом долгу… и об этом никто не знает. А то, что я отказался с ним ужинать, еще ни о чем не говорит.
- Чувствую, по возвращении мне придется менять профиль работы… Я теперь почти что профессиональный политик.
- Пойдешь ко мне вместо Антеи?
- Упаси Боже! Я прикончу тебя вернее этого снайпера в первый же рабочий день… Кстати, почему именно сейчас?
- Что?
- Снайпер.
- Реакция. И верный расчет. Мистер Дейвис, с которым у нас не состоялся торг, связался со своим осведомителем, которого скомпрометировали по моей просьбе, а тот, видимо, решил убрать меня – или брата – пока не выплыло что-то еще. Тем более что доказательств реальной ценности предоставленной информации у него нет - потому что у них тоже не так много времени, на проверку не хватит, и они решили перестраховаться…
- Что, в Шерлока тоже стреляли?
- Да. Он цел.
- Вы… Ты… - у Грегори теперь вообще нет слов. Не потому, что он сбил дыхание, переговариваясь на ходу, а потому что… он не знает как реагировать.
Переходит на быстрый шаг с легкого бега и теперь смотрит в спину Холмса, смотрит на человека, подставившего под пули родного брата… и вставшего туда же.
Эта мысль хоть отчасти, но примиряет его с происходящим, и он догоняет Майкрофта. Дергает за рукав, тянет остановиться.
- Может, Вам не стоит туда соваться – я могу и сам выяснить, что обнаружила охрана, а вот повлиять на ход переговоров, если что – явно нет.
- Как это свойственно людям – недооценивать себя. В подобных пустяковых задачах… - Майкрофт укоризненно кивает головой, но тут же добавляет, скорее для себя, чем для Лестрейда, - впрочем, это предсказуемо… Нет, мы идем вместе. Наш противник, кем бы он ни был, вряд ли успел бы подготовить запасной вариант – и в Лондоне, и тут. Слишком… много хлопот. И топорный стиль работы… нет, нам сейчас ничего не угрожает.
- Хорошо если так, - Грегори все равно взвинчен, и когда они подходят к группе людей в камуфляже, он отодвигает Майкрофта себе за спину, хотя и представляет, как глупо выглядит этот жест, но собственные инстинкты оказываются сильнее.
- Сержант Рэй. Снайпер снят. Убит при задержании.
- О черт, - стонет еле слышно Майкрофт сзади, и все-таки обходит Лестрейда сбоку, толпа солдат перед ним расступается, он наклоняется над трупом.
Лестрейд рядом, напряженный, натянутый как струна, и от нервозности не спасает ни куча вооруженных людей вокруг, которые вроде бы как их защищают, ни то, что Майкрофт уверен, что все в порядке и опасности нет. Он осматривается по сторонам и присаживается на корточки рядом с напарником, оглядев одним цепким взглядом труп - ничем не примечательный, кстати, труп - и теперь следит за лицом Холмса-старшего.
Оно не такое выразительное, как лицо Шерлока, но – когда он успел научиться его читать? – и на нем видны оттенки эмоций: сосредоточенность, недовольство, попытка вспомнить что-то, и практически сразу же – улыбка. Улыбка уже победившего.
Лестрейд переводит взгляд на руки напарника и не успевает заметить, что именно тот прячет в карман пиджака.
- Все в порядке, - разгибается тот и зовет сержанта. – Рэй!
- Да, сэр?
- Будешь составлять рапорт, не забудь сверить показания со мной, перед тем как нести его на подпись к начальству... О, мистер Дейвис, доброе утро!
Лестрейд только сейчас видит невысокого нервного и довольно пожилого мужчину, одновременно и взвинченного и подавленного. Тот самый, с кем не состоялся торг. Тот самый, из-за которого они торчат здесь. Тот самый, из-за которого стреляли в Майкрофта…
- Доброе утро, мистер Холмс. Что это? Попытка покушения?
- Что вы, что вы! Просто несчастный случай. Уберите его, - лицо Майкрофта и безмятежно, и озабоченно одновременно. – Вы не ко мне, случайно, шли?
- О нет, просто решил прогуляться, подышать свежим воздухом, коллега.
Они уже давно оставили позади и труп, и суетящуюся охрану, и их разговор проходит так, словно действительно – кроме погоды и последствий нездорового образа жизни их обоих сейчас ничего не интересует.
Лестрейд ненадолго задумывается, может ли он оставить их вдвоем, или лучше положиться на амплуа недалекого и параноидально настроенного телохранителя, и все-таки догоняет беседующих, приноравливаясь к чужому шагу – но чуть позади.
Майкрофт оборачивается и ловит его настороженный взгляд своим – цепким и признательным. Все правильно – Грегори не знает, что и почему, но это воистину потрясающее ощущение…
* * *
…анализ, синтез, сравнение, разложить по полочкам, выявить неявные закономерности, вычислить возможность совпадений, просчитать предполагаемые векторы развития ситуации, свою реакцию и линию поведения относительно любого возможного поворота событий…
…улыбаться, неярко, нечетко, вежливо, поддерживая неспешный разговор, вспоминать позапрошлогоднюю встречу в Токийском Университете, лавировать среди намеков, не выдавать ни грана нужной или потенциально нужной информации, касаться в разговоре общих знакомых, вызывая на так и просящуюся на язык откровенность…
…ощущать спиной острый взгляд, но не тот, что клинком между лопаток, а тот, что защищает лучше бронежилета, отряда спецназа и ангела-хранителя разом…
Вспоминать, анализировать, делать выводы. Как же все не вовремя… Делать выводы.
…тело, сломанное шальной пулей, безликое оружие, мобильный телефон, на котором не успели запустить код ликвидации информации – типичный смертник, но!
…руки, прижимающие его к полу, взгляд – одобряющий, нервный, осуждающий, оживленный, растерянный, негодующий, обещающий, смущенный, и?
Делать выводы…
Майкрофт смотрит в глаза тщательно прикидывающемуся безмозглым секьюрити Лестрейду и знает, что сейчас тот его понимает – без слов, без жестов, просто… ощущает:
- Спасибо.
- Не стоит, - так молча, так громко.
Делать выводы.
Мертвый снайпер – типичный южанин, загоревший и ширококостный. Лестрейд – отчаянно-спокойно и по кругу до сих пор считающий вдохи и выдохи. Дейвис Марк, американский посол, задумчиво вспоминающий отличную итальянскую кухню… и свою компанию сегодня за завтраком.
Делать выводы.
Пожать руку своему партнеру по политической горячке. Наткнуться взглядом на прикрытые брезентом носилки. Почувствовать легкое прикосновение к собственному запястью, кивнуть в сторону их общего дома, споткнуться, удержаться на ногах… не самому.
Лестрейд дисциплинированно отстает от него на полшага, с правой стороны, прикрывает – и где он понабрался этих отвратительных привычек доморощенных телохранителей?
Майкрофт читает его волнение – по глазам, нервным пальцам, жестам, дыханию, взволнованно пульсирующей на виске жилке, читает даже глубже, чем нужно, но тут ничего не поделать: он давно перестал заставлять себя не замечать. Он замечает – и дает выбор. Но почему все так не вовремя? Но что делать, если сам выбирающий этого выбора не видит – не замечает?
- Мистер Холмс? – возвращает его к реальности негромкий, самую чуточку насмешливый голос. Грегори Лестрейд застрял между ним и входной дверью в коридоре: Майкрофт вошел и застыл прямо посреди коридора, и деваться инспектору некуда – разве что «обтекать» по сторонам, но это явно ниже его достоинства.
Майкрофт приходит в себя и направляется в свое излюбленное кресло в гостиной – к ноутбуку, информации и пролитому кофе. Его аккуратно, но настойчиво перехватывают и ведут на кухню: там аптечка.
- Это не смертельно, - но Лестрейд до забавного непреклонен. Кажется, или он всегда перебарщивает с хозяйственностью и ответственностью во второстепенном?
- Это нужно. Я же не в больницу Вас везу.
- Грегори Лестрейд, когда Вы уже определитесь?
- В смысле?
- Я бы предложил вам посчитать, сколько раз только за сегодня Вы перешли на «ты» и обратно, но Вы явно не вспомните.
- Эээ…
- Все нормально. Пожалуй, человеку, спасшему мне жизнь, можно называть меня Майкрофтом.
- Спасти тебе жизнь? Какая мелочь… - фыркает Лестрейд, понимая намек, чуть смущенно, но отчетливо гордо и… что-то еще едва заметное в интонации, что Майкрофт не успевает поймать и систематизировать. – А вот обработать тебе спину… Это истинный героизм. Так ты снимешь рубашку?
Холмсу лень возражать, ему почему-то сложно вдыхать, как будто это первый раз – позволить осмотреть себя на предмет повреждений телесного покрова. Пальцы путаются в тугих пуговках воротничка, галстук ехидно выскальзывает, не давая снимать себя. А сзади – отчетливо слышимое ровное чужое дыхание, от которого почему-то хочется развернуть лопатки, распрямляя и так максимально подтянутую спину.
- Помочь? – тут в инспекторский голос добавляется изрядная доля ехидства и четкое ощущение чего-то недосказанного, словно проглоченного в последний момент.
Майкрофт независимо фыркает и все-таки приспускает непослушную рубашку с правого плеча, показывая Лестрейду шикарную ссадину на верхней части руки и приличный синяк на лопатке.
Шуршание в аптечке, резкий запах какого-то антисептика, и ощутимое, хоть и легкое прикосновение к воспаленной коже. Грегори еще немного отодвигает тонкую ткань, аккуратно и чутко проводит влажной ваткой по бледной, не помнящей загара коже, тихонько дует, зная по собственному опыту, что жечь должно неимоверно, а потом словно в забывчивости проводит кончиками пальцев по самому краю здоровой кожи.
Холмс ожидает чего-то подобного и делает вид, что вполне контролирует ситуацию. Но именно поэтому тихий полувздох – полустон, который он не удерживает – слишком острым оказывается ощущение – получается на самую чуточку более чувственным, чем полагается быть реакции на боль и неудобство.
И именно эта малость не ускользает от внимания Лестрейда, давая ему понять, что он все делает правильно… неправильно… но чертовски верно.
Ситуация почти критическая, Майкрофту кажется, что она вот-вот выйдет, если уже не вышла, из-под его контроля. Но, почему-то, вместе с тем он уверен, что если этого не произойдет – это будет очень и очень большим разочарованием для Холмса-старшего.
Делать выводы… И проверять на практике правильность своих умозаключений.
- Что-то не так с моей спиной? – прерывает затянувшееся слишком выразительное молчание Майкрофт, который устал выдерживать пристальный взгляд, который – он ощущает это кожей – скользит по его спине, словно лаская ее.
- О… нет, все в порядке.
- Ты не умеешь врать, - бросает – провоцирует Майкрофт.
- А ты – не такая уж и бесчувственная скотина, которой пытаешься казаться…
У Холмса от такой дерзости, бесцеремонности и нелогичности смены темы перехватывает дыхание. Он открывает рот, чтобы осадить-уколоть-запретить… но не успевает.
Тонкие сухие губы прихватывают нежную кожу там, где шея переходит в ключицу, легкий поцелуй тотчас же перетекает во влажный полуукус, и это настолько приятно-приятно-приятно, что Майкрофта просто выгибает. По напряженной спине сбегают мурашки, а мир переворачивается с ног на голову.
И только Лестрейд, через какое-то время, с удовлетворением и твердым решением не думать ни о чем и не включать обратно инстинкт самосохранения, рассматривает четко выделяющийся засос на шее своего… эээ… просто Майкрофта. И размышляет о том, что его очень удачно можно будет прикрыть воротником рубашки.
Холмс резко разворачивает и гневно морщится, когда его притягивают за локти, поближе – он привык принимать решения сам и только сам. Но сейчас для Грегори это почему-то не имеет никакого значения.
Почему? Но и для самого политика сейчас это отходит на задний план, ведь на переднем – прищуренные глаза, цепкие руки и неровно поднимающаяся грудь Лестрейда.
- Ты… - вот что сейчас сказать? – тебе не кажется, что ты несколько торопишь события?
- То есть, по остальным пунктам возражений нет? – темно-карие радужки становятся почти черными.
- Я… - этот день точно надо будет сделать какой-нибудь национально значимой датой – Майкрофт понятия не имеет, что говорить. Конструктив не важен, не нужен, лишний… Рациональность дает сбой, и даже потребность скорейшего решения проблемы государственной важности вальяжно шествует на задворки майкрофтовского сознания.
- Кофе я тебе варил, рубашки гладил, охранников отшивал, отмазывался за тебя за завтраками и ужинами, жизнь спас, наконец, и даже брата твоего умудрился не прибить под горячую руку ни разу – цени. Так что нет, я не считаю. Да и ты, думаю, не считаешь… точнее, я в этом уверен.
Майкрофт хочет сказать, что уверенность свою не стоит подтверждать ни долгим поцелуем, когда у них ни секунды лишнего времени, ни объятием, от которого у него вот-вот затрещат ребра, ни – вот что за отвратительная привычка прикладывать его обо все возможные и невозможные поверхности? – решительным, видимо, чтобы не сбежал, новым знакомством его многострадальной спины с ближайшей стеной.
Он много чего хочет сказать – как минимум то, что это все жутко не вовремя. Но чуть ли не первый раз в жизни он принимает решение в пользу участия в процессе, а не занудства. Все-таки Майкрофт Холмс всегда умеет выбрать самый правильный вариант.
* * *
Подставить шею, повернуть голову, легким прикосновением направить губы и руки Грегори туда, где хочется больше всего…
Даже прижатый к стене и загнанно дышащий, даже сбитый с толку и растерянный, Холмс продолжает управлять ситуацией. Инспектора это искренне восхищает, несмотря на легкое опасение, что Майкрофт вот-вот опомнится и… и все. Поэтому Грегори не собирается ни рефлексировать, ни останавливаться.
Он подносит к губам руку Холмса и, не переставая фиксировать его талию, тщательно зацеловывает ее: пальцы, чуть прикусывая подушечки, костяшки пальцев, тонкие линии на ладони и четко прорисованный бледными жилками рисунок запястья. Дальше его не пускает манжет, но с манжетом можно справиться… впрочем, ну его к черту… и Лестрейд нетерпеливо возвращается к губам, к шее, к ключицам, краем сознания все-таки отмечая, что его медленно, но педантично тоже раздевают.
Мгновение, очень коварная ухмылка и Майкрофт уже распластал Лестрейда на стоящем рядом обеденном столе, склонился лицом к лицу и принялся изучать, ощупывать взглядом. Такой плотности и ощущаемости чего-то среднего между осмотром и допросом без слов Грегори не помнил ни у кого. Надо было что-то спросить, сказать, заполнить очень личное, интимнее секса-совместной-жизни-душевного-стриптиза молчание, но теперь, как назло, ему в голову не приходило ничего остроумного.
Глаза не отпускали глаза, серые словно выпивали карие, контролируя… или заставляя расслабиться, кто знает. Грегори сражался – и это было именно сражение.
Я хочу быть здесь, с тобой, под тобой или над – без разницы, ты ведь тоже этого хочешь.
Я чувствую тебя, и твои опасения, и твою власть – власть притягивать.
Я прикасаюсь к тебе – пальцами, кожей, душой, взглядом… и ты отвечаешь на мои прикосновения.
Я доверяю тебе – даже если в следующее мгновение ты снова встанешь под пули – и я встану с тобой, перед тобой. Сам.
Я не знаю почему – и ты тоже не знаешь, хотя ты и много умнее меня.
Но ведь это не важно, правда?
И странное противостояние заканчивается так же быстро как началось. Майкрофт расслабляется, трется телом о тело, явно недовольный количеством ткани на них обоих и шипит от резкой боли в руке, и все равно целует дико довольного чем-то Грегори, и прикусывает его губы, и трется носом о скулу, и мстит отметиной на груди, чуть выше соска…
И всю эту идиллию прерывает пиликанье телефона, который… о Боже! - принес с собой Майкрофт.
Дело, работа – Лестрейду словно наяву видится переключение «режимов» в голове у Холмса – чувства снова переводятся в цифры, а желания – в оптимальные варианты. Но он успевает вклиниться в необратимый процесс, перехватывает руку, тянущуюся к драгоценному в плане расследования телефону, который валяется где-то на полу, видимо выпав в процессе, и снова опрокидывает Майкрофта на себя.
И вновь – глаза в глаза. Вызов.
- Мы не закончили, - в голосе инспектора и напряженность, и легкая смешинка.
- Сейчас не время… - упирается Холмс руками в стол по обеим сторонам от головы Грегори.
- Буквально только что тебе это не мешало.
- Ммм… это было временное помутнение рассудка.
- Сойдешь с ума еще раз? – серьезно, сжав губы в тонкую полоску, и понимая, что от ответа зависит многое, слишком многое. Это не знание, но интуиция, инстинкт и нежелание возвращаться на исходные позиции. Обвить руками, обеими, талию, прижать к себе – задохнусь, но не отпущу.
Глаза, только что раздраженно-стальные, снова смягчаются.
- Как же с ним будет нелегко… - успевает подумать Лестрейд, перед тем как Майкрофт независимо фыркает и расслабляется, не пытаясь уйти от прикосновений, и впивается в его губы властным – слишком властным для сохранения кажущейся незаинтересованности – поцелуем.
- Пожалуй… - это согласие, извинение, сожаление о том, что их прервали и еще куча всего, что обычные люди как-то не умеют выражать в одном слове. Холмс умеет. А Лестрейд слышит. И снова читает и это, и то, что осталось за смыслом, между строк и интонаций. Словно внезапно появившаяся настройка друг на друга сбилась на мгновение, но тут же вернулась. – Но время не терпит.
- Не терпит, - соглашается инспектор полиции. Встает тоже, шагает следом, потирает поясницу, в которую впивалась кромка стола и присаживается на корточки рядом с сосредоточенным Майкрофтом. Тот уже рассматривает входящее сообщение, но тянет руку, чтобы чуть-чуть не удержавший равновесие Грегори не завалился набок. Помогает удержаться… и не отнимает пальцев.
- Так что там? – вопросительный знак в сообщении, на взгляд Лестрейда, не слишком содержателен.
Но Холмс-старший доволен.
- Телефон. У нас есть номер телефона. Его телефона – того, кто стоял за снайпером, которого так неаккуратно подстрелили. Надо его пробить в базе, выяснить, где сейчас адресат. И еще… раз он написал, значит, он не присутствует непосредственно здесь или его люди не отличаются хорошей реакцией – покушение провалилось где-то полчаса назад, а он еще не в курсе…
Полчаса? Грегори задает вопрос часам, невозмутимо тикающим на стене, и удивляется себе же. Ему показалось – с утра прошло если не полвечности, то полжизни точно. Но изумляться некогда.
Он прямо на кухню, чуть ли не на пол, на котором они так и сидят на смятых рубашках, приносит ноутбук, забивает в поле поиска номер. Адресат засекречен, даже код доступа Майкрофта пасует. Холмс искоса смотрит на него, и инспектор снова понимает – без слов. Переходит на другую вкладку, режим слежения со спутника – и вот, наконец-то. Лондон.
Холмс кивает, не удивляясь.
- Ну, я так и предполагал. Круг подозреваемых, если учесть все последние данные, сузился буквально до трех человек. Другое дело, что окончательно расставить все точки над «i» я смогу только вернувшись в Лондон. Надо предупредить Шерлока, пусть будет осторожнее… Напишешь Антее?
Лестрейд дисциплинированно набирает одно сообщение, потом второе, отправляя их по адресам, но не удерживается и уточняет:
- Теперь она вне подозрений?
- Никто не может быть полностью чист… шучу. Видишь ли, скрыть от меня свой телефон она может только будучи под опекой премьер-министра или кого-то из личной секретной службы Ее Величества – если тот, кто их организовал, действительно из Англии, а не иностранец. Но, как мы выяснили, он в Лондоне, а там сейчас ни одного чрезвычайного посла – и все номера телефонов штатных дипломатов посольств учтены, доступ к ним я имею. Так вот, причастность Антеи исключена – Шерлок последние несколько суток не выпускал ее из виду. Покушения прошли без ее участия. Зачинщик не здесь – и единственный козырь, как мы видим, он уже использовал. Если бы он знал, что его человек мертв и не самоликвидировался, он бы никогда не позволил себе так легко раскрыться…
- Самоликвидация?
- Видно, что ты ничего не знаешь о людях, готовых на все. На все абсолютно. Он же запустил код уничтожения информации – и сигнал о том, что все провалено, но подтвердить не успел – случайная смерть сыграла нам на руку. Сомневаюсь, что у него была действительно возможность уйти – скорее какой-нибудь парализатор ЦНС в рукаве…
- И? – инспектор до сих пор мало что понимающий, но судорожно пытающийся разобраться во всем и сразу, хватается за голову.
Майкрофт морщится, но разжевывает информацию:
- Из моих людей здесь только ты – но ты не мог организовать покушение. Покушение не удалось, но он об этом не знает – значит, не настолько у него развязаны руки, как он пытается показать. Далее… сегодня я говорил с Марком. Тот – а я уверен, что сделал правильный вывод из его обмолвки – получил информацию не лично, а по е-мейлу. Из заинтересованных – действительно заинтересованных лиц – только он и я. Франция и Италия отпадают – просто потому, что это спор между нами, а они здесь как наблюдатели. Впрочем, свою роль они сыграли, увеличив количество переменных. Потом… единственное последствие, которое реально могло бы быть неприятным в случае невыгодных для нас условий договора – пятно на моей политической карьере. Война бы не грянула в любом случае, а информация… это очень нестабильная валюта, поверь. Хотя и важная. Безусловно. Поэтому ищем: Лондон, я не имею выхода на него, он имеет отношение к политическим верхам, знает моего брата как первоклассного детектива – иначе не стал бы устраивать еще одно, в целом не нужное, покушение. Заинтересован в моем провале… и, скорее всего, планирует именно с этого получить какую-то выгоду. И я могу точно тебе сказать, что всем этим условиям отвечают только три человека. Имена их тебе ничего не скажут. Тем более что расписку о неразглашении ты мне вряд ли дашь…
Лестрейд улыбается – все не так просто, но и не так смертельно, как ему казалось. Он понимает, что дело еще не закрыто – до того, кто чуть не убил Майкрофта, еще стоит добраться, и Шерлок не в безопасности, и бумаги подпишут только завтра, и обратный перелет, и за сутки все может сто раз поменяться, но думать об этом так не хочется, особенно когда его губы соприкасаются с чужими – теплыми и властно мягкими…
Думать не хочется совсем.
Это смешно до дрожи и до дрожи же неуверенно. Лестрейд не удерживается и фыркает – как подростки, честное слово. Смятая одежда, до мягкого диванчика ровно шаг, но до него им нет никакого дела. Озорно подмигивающие мобильные переглядываются вокруг, а сам инспектор на границе сохранения самоконтроля отпихивает драгоценный ноутбук подальше ногой, не прекращая прижимать к себе полуобнаженного начальника – Майкрофт Холмс вообще-то до завтра формально еще руководит им.
Поза дурацкая, день дурацкий, дурацкое покушение, дурацкое нетерпение, дурацкий жесткий пол и его подрагивающие пальцы – тоже.
- Веселишься? – с опасно-ленивой интонацией уточняет Майкрофт, разрывая поцелуй, но по всему видно – его тоже забавляет эта ситуация. И помогает привычка – засевшая в подсознании привычка контролировать ситуацию. Всегда. Во всем.
…взгляд уже уверенный, голодный и неприкрыто восхищенный. Дыхание сбито, движения неловкие, но настойчивые, желания прерывать контакт нет.
Грегори смотрит на него, смотрит, помогая себе ладонями, гладит, тянется, не собираясь выпускать, и отпускать тоже. Странная настойчивость. Или не такая уж и странная?
Майкрофту наконец надоедает эта их взаимная несерьезность, и он мгновенно, каким-то отточено слитным и ловким движением приподнимается, толкает на пол все так же сидящего на корточках Грегори. Тот теряет равновесие и упирается спиной в диван. Мысль перебраться на что-то более мягкое и удобное вспыхивает и исчезает, как только он понимает, что его, Лестрейда, зафиксировали лучше некуда.
Майкрофт седлает его ноги, сжимая бедрами бедра, приподнимает подбородок, высматривая реакцию, и выдыхает прямо в губы, ощущая вполне себе уверенные прикосновения сильных ладоней, сжимающих, тискающих его задницу. Они стоят друг друга – его тоже поймали. И, кажется, вовсю наслаждаются этим.
- Значит, это все-таки была сублимация, - чертовски приятно ловить удивление в глазах напротив.
- О чем ты? – не понимает Грегори, одной рукой сражаясь с ремнем на брюках Майкрофта.
- Один из защитных механизмов психики…
- О Боже, только не сейчас, - Лестрейд пытается было заткнуть поцелуем уже стаскивающего с него рубашку, которая вот только что была в порядке, Холмса, но тот уворачивается.
- Если ты думал, что я не замечаю, сколько не-равнодушия ты вкладывал во всю эту рутину последние несколько дней… - и смотреть, смотреть внимательно, в глубину темнеющих от возбуждения зрачков.
- Майкрофт, пожалуйста… Пожалуйста! – на взгляд Грегори, объяснять что-то, когда ты можешь ласкать, прикасаться, требовать, тереться, чувствовать - просто невыносимо.
Но удовлетворенный своими наблюдениями Холмс наконец перестает валять дурака, расслабляется, позволяя и перевернуть себя на спину прямо на этом чертовом жестком полу, и освободить себя от одежды – тщательно и целиком. И - себе - очень громко выдохнуть, ощущая несильные прикусывания – бедро, с внутренней стороны, и над коленкой, и скользящие поглаживания по щиколотке. И не думать – не думать – не думать…
Грегори возвращается, повторяя свой путь поцелуями, наверх. Майкрофт, словно устав задыхаться от возбуждения, притягивает его к себе. Лестрейд послушно и нежно прикусывает упрямые губы, между делом мешая без пяти минут любовнику раздевать себя.
- Странно, - шепчет прямо в губы. – Я определенно хочу тебя. И я даже представляю, как это осуществить. Но ты должен понимать…
Теперь уже очередь Майкрофта закатывать глаза.
- Избавь меня от подробностей. Ты был женат. У тебя не было любовниц, и уж тем более любовников. А теперь просто трахни меня, желательно молча, иначе это сделаю я!
- Трахнешь себя? – слишком просто скрывать за шутками неуверенность. Слишком сладко – когда трешься телом о тело, когда ощущаешь чужое взаимное желание. И притяжение, что гораздо важнее всех мелких неудобств.
- Придур… ммм... – Грегори наконец обнажен так же, они на равных, и теперь Майкрофт смотрит-смотрит-смотрит. Можно пробежаться подушечками пальцев по ощущаемым под прохладной кожей позвонкам, отмечая, что Грегори от этого сдавленно охает, можно закинув на его талию правую ногу, податься вперед – давай быстрее уже.
И скользнуть языком по чужим пальцам, и чертыхнуться собственной неподготовленности, и, привстав на локте, дотянуться до кончика скатерти, свисающей со стола – и первый раз в жизни благословить небольшие кухни!
Грегори рывком перехватывает падающие на них пару яблок и масло, чудесное сливочное масло, которое он же и забыл убрать в холодильник пару часов назад, каким-то нереально далеким утром. Майкрофт откидывается обратно, и пытается не смеяться: взрослые люди, решают судьбы страны, а секс у них с яблоками. И маслом…
Лестрейд тоже посмеялся бы над собой. Если бы не был так возбужден. Но это все, что происходит здесь и сейчас, то, из-за чего они не могут оторваться друг от друга, слишком серьезно, чтобы превращать это в феерию.
Яблоки летят в угол, масленка отставляется, а уже достаточно теплая вязкость пачкает пальцы.
- Я… - и что сказать?
Майкрофт морщится, справляется с собой, притягивает его обратно, шепчет:
- Все в порядке… Все нормально.
И целует, ощущая осторожные прикосновения изнутри, как не чувствовал никого уже целую вечность, и дует в ухо, и прикусывает мочку, и жмурится, и направляет сам, и подсказывает подхватить себя – правильно, под бедра, и впускает, разрешает двигаться.
Ему самую капельку неловко, но Грегори достаточно педантичен в данном вопросе, и слишком терпелив, чтобы сделать ему по-настоящему больно.
Но в его глазах – настолько жадная бездна, что у Майкрофта перехватывает дыхание. Он обхватывает талию любовника уже обеими ногами и комкает одежду, и выгибается, упираясь затылком в паркет, и стонет, стонет, стонет…
Грегори пытается сохранить контроль над ситуацией изо всех сил. Мужчине под ним хорошо – его первому мужчине, но об этом он подумает потом – а значит, можно не сдерживать себя. На поцелуи почему-то не хватает дыхания. Или слишком много опасения сделать не так, чтобы он позволил себе хотя бы одно движение, в котором неуверен. И страх скользит по позвонкам, страх сделать больно. Не сделать хорошо.
Но Майкрофт шипит-дышит-стонет-выгибается, цепляется в него, вжимается, втискивается, словно пытается слиться воедино. И жадно пьет удовольствие, не то поделенное, не то умноженное на двоих. Пока… а что пока – даже его мозг, привыкший систематизировать все на свете, отказывается заниматься привычным делом. И отключается, разрешая удовольствию затопить себя.
Просто это слишком хорошо.
Грегори наконец перекатывается вбок, укладываясь на спину, и, словно забывшись, тянет на себя Майкрофта, довольно и со вкусом потягивающегося. Тот охотно поддается, опирается ладонью на широкую грудь, внимательно–иронично разглядывает.
- Да когда ты уже перестанешь на меня так смотреть? – не выдерживает инспектор.
- Так… это как? – ухмыляется Холмс-старший, великий, ужасный… и жутко сексуальный.
- Как будто я… калькулятор, раз за разом выдающий из определенного количества слагаемых не тот результат, что должен был получиться.
- А что если так оно и есть? – Майкрофт напрягается почти незаметно… но не настолько, чтобы Грегори не почувствовал.
- Ничего. Просто прекрати считать, ладно? – и он облизывает губы и думает, что если поцелует Майкрофта, сочтет ли тот его сентиментальным идиотом?
- Ладно, - соглашаются с ним. И целуют. Спокойно, уверенно и требовательно.
И правда, думает Лестрейд. Им еще душ, бумаги, рубашку гладить, в конце концов… некогда разлеживаться.
Вообще некогда. И именно поэтому он целует Майкрофта еще раз.
* * *
Грегори вертит в руках нетронутый бокал шампанского и едва удерживается, чтобы не сменить стандартно скучающую мину на страдальческую.
- Ты слишком много думаешь, - Майкрофт по обыкновению всезнающ и абсолютно логично внезапен – словно и не раскланивался только что с мировой политической элитой, а стоял рядом и подслушивал неоригинальные мыслительные выкладки самого Грегори. – Нет, я не читаю твои мысли, но, извини – не понять, о чем ты размышляешь последние четверть часа – невозможно!
Инспектор вопросительно приподнимает бровь – что опять?; теперь легкое недовольство проскальзывает уже на лице Холмса.
- Не сейчас, – и он снова бросает своего «охранника» - здесь, на вечеринке «сильных мира сего», не принято слишком много внимания уделять «антуражу» – разве что для самых необходимых указаний. Не то чтобы это не устраивало Грегори, но с одной стороны - бумаги, выторгованные Майкрофтом с изящной непринужденностью умелого шулера, у них в руках и уже можно расслабиться. А с другой – никак не уйдешь раньше положенного приличиями срока со своеобразного подведения итогов: победители улыбаются побежденным, побежденные делают хорошую мину и пересматривают вопросы ближайших перспектив...
И, несмотря на то, что больше всего ему хочется оказаться – вот прямо сейчас, пожалуйста! – в своей лондонской квартире, желательно сразу в кровати и желательно не одному – приходится изображать излишне подозрительную «мебель» с оружием и мускулами, наблюдающую за всеми и сразу в целях сохранения безопасности. И мысли сами, сами, без его вмешательства бегут по обкатанной за последнее время дорожке…
- ...вряд ли это что-то изменит, - решает про себя Грегори, помогая подняться с перепачканного спермой пола Майкрофту. Но в душ они идут вместе.
- …вряд ли что-то стоит менять, - но плыть по течению происходящего Холмсу-старшему кажется куда как приятнее и важнее, чем расставлять точки над «i», бездарно превращая настоящее в потерянную возможность.
Ничего и не меняется: инспектор все так же немногословно отчитывает нерасторопных горничных, уточняет, салат ли на ужин… или салат, подает телефон, не мешает выстукивать нервный дробный ритм, когда Майкрофт доколдовывает что-то на клавиатуре еще одного лэптопа.
И Холмс все так же мерно перечисляет, уточняет, проговаривает вслух ошибки, позволившие им выйти на пока еще загадочного для Лестрейда адресата, и требует найти ему начальника охраны для срочного разговора, и диктует-настаивает-пишет, и морщится, когда ему под нос суют чашку с вечерним чаем.
Но что-то, видимо, все же изменилось…
…и почти-улыбается, когда Грегори задумчиво проводит ладонью по его руке, перегибаясь через спинку кресла, чтобы рассмотреть очередной номер в распечатке. И долго-долго целует, перехватив для верности узел галстука инспектора-который-все-еще-мой-личный-телохранитель, и - уже вечером - так решительно подталкивает в сторону собственной спальни застывшего в легком ступоре Лестрейда, что у того не остается ни малейшего сомнения: не всегда тот, кто сверху – главный.
Не то, чтобы Грегори считал себя идиотом (видит Бог, но не видит Шерлок!), он раньше об этом просто не задумывался…
- Ты слишком много думаешь! – недовольно, в перерыве между стенкой в коридоре и узким комодом у тоже не очень широкой кровати. – Ну, для своего уровня умственного развития…
- Что–что, прости? – как-то сразу и не сообразить, что это – очередной комплимент в фамильной холмсовской манере, или завуалированное под небрежность оскорбление.
- У меня есть все основания считать, что ни до чего хорошего, либо, как вариант, конструктивного, ты сейчас додуматься не в состоянии. Так что прекращай это, априори бессмысленное, занятие…
И правда, в действиях смысла как-то больше…
Но…
…он переспал с братом Шерлока – и ему однозначно понравилось.
…он совратил (хотя это еще вопрос, кто кого, конечно!) надежду и гордость собственной страны – и эта самая гордость особо не сопротивлялась.
…у него теперь – ровно сутки как – есть мужчина, и он в этого мужчину…
…от признания самому себе в самом смущающем обстоятельстве, а заодно и от воспоминаний о проведенной с пользой ночи, его отвлекает миниатюрная блондинка, с застывше-дежурной улыбкой на миловидном лице, что-то объясняющая Майкрофту, пойманному в разговор буквально в паре метров от самого Лестрейда. Холмс снисходительно кивает, периодически вставляя пару слов, но избавляться от собеседницы не торопится.
Ревность. Влюбленность. Твою мать…
Моменты истины, по скромному мнению инспектора, редко бывают приятными. И этот оказывается не исключением: он попал. Пропал. Запал на этого чертова высокомерного, несносного, идеального, потрясающего, податливого, чувственного, самодовольного…
- Мы уходим, - и какого черта этот взгляд искоса на него, скромного охранника на последний вечер, такой довольный?
Кивнуть, на ходу поставить так и не отпитое ни разу шампанское на первый попавшийся поднос, выйти на свежий воздух, подставить раскрасневшееся (и когда это?) лицо вечернему ветерку, пока они огибают какое-то здание, в котором явно тоже кто-то празднует удачное…
- Ммм? – роли меняются, и прижатым к стенке оказывается, на сей раз, Грегори. Плечо, запястье, колено - и он не может пошевелиться.
- Неуверенность в себе – жутко банальная и скучная вещь. Меня она не возбуждает. Я последний раз тебе объясняю – вопреки своим принципам. И надеюсь, что больше мы к этому разговору возвращаться не будем.
Лестрейд фыркает, и тонет в самой жестокой и расчетливой нежности на свете.
Как объяснить, что это ценно для него – и он не знает, понятия не имеет, как ему быть с этой ценностью?
Как понять, принять и сохранить?
Как… как вообще в принципе, ведь его-теперь-уже-любовник еще недавно был существом из другого мира – пока обнаглевший и засидевшийся в четырех стенах обычный полицейский не распустил свои руки на…
Это все важно-нужно-срочно рассказать-объяснить-стряхнуть, как камень с сердца.
Но это же – Майкрофт. И он понимает, понимает без слов, и, наверное, даже больше, чем сам Лестрейд. Он понимает – и принимает.
А большего и не нужно.
А все остальное не важно.
А…
А вот теперь можно перехватить инициативу и почувствовать, как тебе в шею довольно фыркают, и неизвестно когда успевшими переместиться с захвата пальцами поглаживают уголок губ.
- А…?
- Завтра. Мы вылетаем завтра. И там тоже будет интересно – я тебе обещаю.
* * *
Майкрофт улыбается в темноту и слушает сонное дыхание совсем рядом: мужчина, на чьей руке он сейчас пытается удобнее уложить голову, все-таки разобрался с происходящим в его сознании диссонансом и снова оказался решительным, настойчивым и совсем немного непредсказуемым для логичного донельзя Холмса привычным Грегори. Можно расслабиться после продуктивно продолженного вечера и еще раз отметить пользу знания и применения в личной жизни азов психологии – вдобавок к дедукции.
Под майкрофтовской рукой ощущается чужое мерное сердцебиение, и это успокаивает, убаюкивает. Но вбитая намертво привычка анализировать, снова и снова перетасовывать в голове события только что прошедшего дня не дает ему вырубиться от закономерно накатившей усталости.
Бумаги подписаны, условия оптимальные, с учетом всех выявленных факторов – поездка подошла к концу. Проблема решена настолько, настолько возможно сделать на месте, следующий этап – после прилета в Лондон. Команда проверена и перепроверена, спасибо непрошенному «помощнику», без которого он не начал бы столь грандиозную чистку среди собственных людей. Выволочку местной службе безопасности он тоже устроил…
Холмс серьезно задумывается, а стоит ли теперь, уже постфактум, акцентировать внимание своего любовника на том, что он действительно спас ему жизнь. Нет, не так… вопрос интерпретации, а не констатации фактов и будущего подхода – осознанного или нет - к подобным инцидентам в будущем. Невооруженным взглядом видно, что Грегори считает его, Майкрофта, если не абсолютно непогрешимым в своих суждениях и выводах, то уж точно не ошибающимся так крупно.
И Майкрофт не уверен, стоит ли считать этот свой просчет простительным: он привык работать со своими людьми, лучшими из лучших, отобранными, проверенными, дисциплинированными. Привык иметь под рукой все – и оказался не готов к тому, что его жизнь может быть в реальной опасности из-за чужой некомпетентности.
Раскинуть сеть, расставить ловушки, выставить себя как приманку, пожать плечами, играя на публику и не собираясь вписывать еще одну слишком предсказуемую, по его мнению, константу в свой как минимум трехступенчатый план, и только постфактум понять, что это самое «не вписанное» и спасло тебе жизнь.
Вне расчетов, не продуманно, случайно… но Грегори успел убрать его с линии атаки. После прямого попадания в самое сердце с такого расстояния не выживают. А спецназ, оцепивший по его приказанию территорию, опоздал ровно на 28 секунд. Меньше полуминуты – но этого хватило бы… Провести еще одно тщательное расследование. Халатность? Некомпетентность? Слишком мало данных, не тем была занята голова – но навестить тех, кого следует, он успел.
Спящий рядом «фактор» переворачивается на бок и как-то слишком по собственнически притягивает к себе собственный «трофей», абсолютно не подозревая, что операция, провернутая, по его мнению, Майкрофтом, детали которой он сам «достроил» в своей голове, не совсем соответствует действительности. И даже отличное понимание того, что Холмс всегда делает хорошую мину при плохой игре… Впрочем, когда это у Майкрофта-Британского Правительства была плохая игра? Или когда о ней узнавали непосвященные?
Нет–нет, подобная информация уже не своевременная и лишняя, точно лишняя. Грегори Лестрейд прекрасно без нее обойдется. Пусть думает, что он действительно рассчитывал только на него. И тот прекрасно оправдал его ожидания.
Что это – забота, желание порисоваться, с которым он вроде бы как расстался еще во времена принципиально не бурной молодости, или попытка привязать к себе намертво?
- Пополам, - честно отвечает себе почти влюбленный политик, забив на законы математики.
- Почти влюбленный? – ехидно уточняет внутренний голос.
Майкрофту нечего ответить, ни себе, ни кому-то еще: есть вещи, которые он не собирается озвучивать, раз уж они настолько понятны и очевидны.
«Не множь сущее без необходимости» - этому кредо он старается следовать еще со времен собственного студенчества.
Продолжение в комментариях.
@темы: Шерлок Холмс, Рейтинг R, Майкрофт Холмс, Джон Уотсон, Фанфик, Грегори Лестрейд, Юмор, Пре-слэш
-
-
02.04.2012 в 00:25-
-
02.04.2012 в 00:26Конец.
-
-
02.04.2012 в 00:36-
-
02.04.2012 в 01:17очень, очень правильная позиция.Мне ощщень приятно, и тогда, и сейчас.
-
-
02.04.2012 в 02:32-
-
02.04.2012 в 11:46-
-
02.04.2012 в 12:38И отдельное - за полную выкладку сразу, без излишнего ожидания и нарезания кругов у компьютера
День начался с правильной ноты...
-
-
02.04.2012 в 17:23danechka, спасибо.
Helly123, ох, захвалили.
Ну, а на фесте я его кусочками писала - выкладывала... но больше так не буду.
День начался с правильной ноты...
Сделать кому-то утро понедельника - это очень здорово, ящитаю.
-
-
02.04.2012 в 21:26-
-
02.04.2012 в 21:32-
-
03.04.2012 в 14:01-
-
03.04.2012 в 16:16немногим удается показать действительно двух взрослых, сильных мужчин, зачастую скатываются в розовые рюши... вы не скатились, за что вам и бете отдельное спасибо
помимо отлично прорисованных персонажей еще и захватывающий сюжет... прочитала запоем и сразу кинулась перечитывать, уже более спокойно и вдумчиво
читать дальше
-
-
03.04.2012 в 17:16Уже где-то читала этот фик, но не могу вспомнить где) Перечитала с удовольствием)
Спасибо!
-
-
04.04.2012 в 01:12Релагда,
Vlublennaya_v_more, увы, заказ был пра бытовуху.
n_a_u, спасибо за такую "детальную" любовь, мне очень приятно, бете, уверена, тоже будет.
Очень хотелось написать Майкрофта - засранца,
потому что он такой и есть, и Грегори ему под стать.Ну и куда же без интриги...
alisssa v strane chudes, благодарю.
На фесте, наверное, и видели.
-
-
04.04.2012 в 01:27В общем спасибо большое за такой замечательный фик)
-
-
04.04.2012 в 01:58Хотя инспектор тут главная горничная, не хухры-мухры.А писать мало я просто не умею.Ыыы, автору приятно.-
-
04.04.2012 в 10:45-
-
05.04.2012 в 03:44-
-
07.04.2012 в 01:19-
-
02.05.2012 в 18:14А теперь просто трахни меня, желательно молча, иначе это сделаю я!
- Трахнешь себя?
-
-
02.05.2012 в 21:35-
-
29.05.2012 в 08:27-
-
29.05.2012 в 22:34-
-
27.06.2012 в 21:33-
-
10.07.2012 в 13:24