Слава Великой Поднебесной!

[mystrade]

Название: Слава Великой поднебесной
Автор: Губернатор Содома
Размер:миди
Пейринг/Персонажи: Грегори/Майкрофт
Категория: слэш
Жанр: AU, романс
Рейтинг: R-NC-17
Предупреждения: ООС
Описание: Горе сближает. Никто не знает, насколько. Безобоснуйто, как сама жизнь
Размещение: запрещено без разрешения автора
Дисклеймер: знаю

НАЧАЛО:mystrade.diary.ru/p204105151.htm

Глава 8. Приятные остановки. Крутые повороты.

тут!

Ясновидящим Майкрофт не был, но очевидно, их совместная сексуальная деятельность выбила бравого инспектора из привычных жизненных ориентиров. Он был уверен, что Лестрейд готов был извиниться и сказать, что ничего подобного больше не случится ни под каким видом.

Майкрофт уже много лет не давал воли чувствам. Он не бывал расстроенным — только раздосадованным. Он не радовался — он был удовлетворен. Но в данном случае, эмоции так и норовили выплеснуться за установленные рамки. Ему так понравилось быть с Лестрейдом… Его поцелуи, в которых так явно была видна заинтересованность, словно бы вернули Майкрофта в юность — наивное предвкушение чего-то хорошего, радостное любопытство и непоколебимая уверенность в своих исключительных правах. Да, Майкрофт Холмс знал себе цену всегда, но сейчас понимал, что глупо помнить о собственной цене, когда кто-то другой становится необычайно дорог. Одним словом, новоявленного любовника терять не хотелось.

Холмс постарался отодвинуть тревожащие его мысли подальше и занялся текущими вопросами.
Лестрейд добросовестно просидел на работе до восьми, стараясь отвлечь себя делами, чтобы время до назначенной встречи прошло быстрее. Но ближе к половине девятого клавиатура вдруг сделалась слишком мелкой для пальцев. Он постоянно нажимал две клавиши сразу, исправлял, ошибался снова, и отчёт продвигался со скоростью — один абзац за двадцать минут.

По дороге домой Лестрейд зашёл в магазин, накупил еды и пива на неделю. Но когда переступил порог своей квартиры, до встречи с Майкрофтом, все равно, оставалось два часа. Лечь вздремнуть он не решился, еда в горло не лезла. Лестрейд налил себе немного коньяка и включил телевизор. Ему пришло в голову, что надо бы перестелить бельё на кровати. Потом подумал, что Майкрофт это наверняка заметит. На фоне общего запустения в квартире, чистая постель бросалась бы в глаза. Тем более не факт, что дело дойдёт до секса. И тем более в его квартире.

Трахаться хотелось до одури. Хотелось с Макрофтом. Хотелось его тонких запястий, узких бедер, ерошить рыжеватые волосы и сминать аскетичные губы захватническими, яростными поцелуями. Майкрофт стоял перед глазами, и уходить никуда не желал, но в то же время оставался бесплотной, неосязаемой фантазией. В последний раз такие муки Лестрейд испытывал лет в четырнадцать. Но тогда легко спасало самоудовлетворение. А сейчас это представлялось невозможным. Что угодно только не дрочка. Пойти бы подраться с кем-то, разбить витрину, напиться... Грег с успехом осуществлял последнее, не переставая удивляться всем тем чувствам, что захлестывали его.

Телефон зазвонил неожиданно — было всего пятнадцать минут двенадцатого:
— Моя машина возле вашего дома. — Майкрофт сказал только это.

Лестрейд схватил куртку, захлопнул дверь и бросился по лестнице вниз.
Он подумал, что если Холмса в машине не будет, он никуда не поедет.
Уж лучше вернуться домой, зализывать раны, чем ждать встречи еще миллион длиннющих секунд.
Но Майкрофт в машине был.

Он даже не кивнул, когда Лестрейд открыл дверцу в салон: посмотрел на Грега и отвернулся. Когда тот устроился на сидении, повернулся обратно. Негромко прочистил горло, словно что-то мешало ему говорить:
— Что у вас случилось, инспектор Лестрейд?

Грег несколько секунд смотрел в глаза цвета грозового неба. Он бы и хотел что-то ответить. Но челюсть просто заклинило. Майкрофт, настоящий, теплый и в пределах досягаемости.

Лестрейду показалось, что внутри него развернулась пружина. Мгновение, и он держал Майкрофта за лацкан пиджака и пытался раздвинуть его губы своими. Но губы Холмса оказались сжаты, он отворачивал лицо и пытался убрать руки Грега. Но тот был уверен, что это не всерьез: от него сильно пахнет алкоголем, а Майкрофт мог принять это за пьяную дурь.
Потерпев фиаско, Лестрейд отстранился и, опустив глаза, признался:
— Пока ждал тебя, напился как свинья. Прости.

Майкрофт молчал какое-то время, а потом вдруг неожиданно произнёс:
— Я бы тоже выпил.
Лестрейд, сразу успокоившись, положил ему руку на рукав пиджака:
— Пойдем ко мне, у меня еще целая бутылка есть.
Майкрофт едва заметно улыбнулся и вышел из машины. Лестрейд выбрался с другой стороны, обошел автомобиль и, схватив Майкрофта за руку, буквально потащил за собой.
Бутылка никак не желала открываться.
Майкрофт забрал у него коньяк, открыл и налил себе в невысокий стакан, который Грег вытащил из шкафа и успел даже прополоснуть.
Гость отпил глоток и поморщился.
Грегори не отводил от него взгляда.
— Плохой?
— Отвратительный.

Лестрейд подошел вплотную и обнял Майкрофта за плечи, прикоснулся к губам, сцеловывая горечь алкоголя. Ничего не требуя и ни на что не надеясь.
Потом зашептал горячо и безнадежно:
— Останься... Просто... Я тебя пальцем не трону. Просто полежу рядом... Или... Если тебе надо... Все что хочешь...
— Хорошо.
— Значит, останешься? — неверяще переспросил Лестрейд.

Вместо ответа Майкрофт поднял руку, и слегка склонив голову набок, погладил инспектора по волосам. Лестрейд даже растерялся: будь Майкрофт женщиной, он бы подхватил его на руки, чтобы потом эффектно уложить на кровать. Но Майкрофт мужчина, такие спецэффекты ему могут и не понравится. К тому же сам сказал, что пальцем не тронет.

Грег поймал руку Майкрофта и поцеловал запястье, насколько позволяли жесткие манжеты. Манжеты эти Грега просто бесили. Белые и твердые, казалось, такие могут натирать руки не хуже наручников. Инспектор взялся за запонку и попытался вытащить ее из петель. Сам он подобных штук не носил, и в их устройстве разбирался плохо. Майкрофт повернул руку так, что бы ему было удобнее. Вытащив одну запонку, Грег взялся за вторую.

Майкрофт смотрел на склоненную голову мужчины и чувствовал, что возбуждается. Еще несколько минут назад собственная апатия его даже пугала. Он настроился на поражение и отказ. А инспектор, как оказалось, испытывает к нему настолько сильное влечение, что глупеет просто на глазах. Майкрофт давно не был объектом столь сильного вожделения. Хорошо бы перестать все контролировать хоть на время, и полностью отдаться в чужие руки. Из ведущего превратится в ведомого.
Лестрейд расправился с запонками и положил их в карман пиджака Майкрофта. И посмотрел на него, как ждущий поощрения щенок.

Майкрофт понял, что переигрывает с холодностью. Такими темпами они до секса не дойдут. Или Лестрейд подумал, что он всерьез принял его предложение просто полежать на кровати, взявшись за руки?

— Грегори, я отлучусь в ванную, буквально на минуту.

Лестрейд кивнул, и подумал, что как раз успеет перестелить бельё на кровати и бросить презервативы в прикроватную тумбочку.

Майкрофт отсутствовал несколько дольше, чем рассчитывал Лестрейд, но зато вышел оттуда в одном полотенце. Влажные волосы говорили о том, что он успел принять душ.
Грегори подумал, что сейчас – или никогда. Совершенно неважно, что он никогда не делал минет мужчине, уж как-нибудь он сможет довести Майкрофта до оргазма. Себя, при таких действиях он точно доведет.

Он подошел к Майкрофту и коротко поцеловал его, а потом снял полотенце и хотел опустится на колени, но Майкрофт его остановил:
— Лучше на кровати... — прошептал он, не узнавая собственный голос.

Лестрейд, хоть и был новичком в сексуальных играх взрослых мальчиков, он каким-то двадцать пятым чувством определил, что Майкрофт тоже не слишком опытный игрок. Поэтому, отбросил все сомнения, и взял инициативу на себя. Как привык.

Определённо, ради секса с Майкрофтом, он не должен ломать себя. И это очень хорошо.
Майкрофт опустился на кровать и оперся руками позади себя. Грегори раздвинул его колени и принялся целовать внутреннюю сторону бедер. Член Майкрофта уже слегка напряженный, мгновенно налился кровью и выпрямился. Грег сжал его рукой и оттянул кожицу, обнажая головку.
«Член как член», — подумал он при этом, — «Даже странно, что я не пробовал с парнями раньше».
Майкрофт так живо и непосредственно откликался на усилия Грегори, что тот почувствовал себя королем минета, и вообще перестал задумываться над тем, что делает. Он делал то, что ему нравилось: облизывал гладкую твёрдую головку, щекотал языком щелочку уретры, задевал, будто невзначай зубами уздечку, и, услышав резкий вздох Майкрофта, заглаживал вину неторопливыми движениями языка у основания члена. Никакого смущения или неловкости от собственной позиции не чувствовалось: Грег контролировал удовольствие Майкрофта, которое находилось у него на кончике языка. И он бы хотел своими ласками довести этого гордеца до полуобморочного состояния. Для этого слегка ускорил темп, хотя медленные ласки ему нравились больше, и сразу почувствовал, как завибрировало под ним тело Холмса. Не в силах удерживать собственный вес, Майкрофт опустился на кровать. Грегори подсунул ладони под ягодицы Майкрофта. Тот слегка приподнял бёдра, и от этого движения инспектор пришёл в неистовство: сжал ягодицы Майкрофта, буквально врезаясь пальцами в промежность и задевая их кончиками чувствительные складочки анальных мышц. Майкрофт вцепился руками в простыни:
— Грег…Грег…милый, возьми меня…
Словечко, совершенно не сочетающееся с образом железного Майкрофта, резануло Лестрейда по нервам: «милый».
О да! Он будет очень мил, насколько только можно. Изо всех сил.
Грегори поднялся с колен, лег рядом с Майкрофтом и одной рукой обхватил его затылок, а другой нырнул между ягодиц…
— Побольше слюны… и всё. Я подготовился… — шепнул ему Майкрофт в губы.

Низ живота прострелило будто бы тревогой и острым удовольствием. Лестрейд прижался к губам Холмса и жарко, собственнически поцеловал. Всосал нижнюю губу, слегка прикусил и отпустил, лизнул языком верхнюю, стукнулся зубами об зубы, и оставляя влажную дорожку на подбородке, челюсти и шее Майкрофта, скользнул вниз. Прихватил зубами соски, отчего Майкрофт с тихим шипением выгнулся на постели, пощекотал языком пупок, поцеловал мягкий расслабленный живот, и снова сжал губами член любовника. А его пальцы тем временем массировали уже расслабленные и готовые к вторжению мышцы. В прикроватной тумбочке, на расстоянии вытянутой руки лежали презервативы, но Лестрейд не хотел разрушать цельность момента вознёй с упаковкой и раскаткой презерватива по члену. Он хотел Майкрофта без всяких преград, и тот вроде не возражал против этого.

Раздвинул ноги Майкрофта как можно шире, и подложив подушку под его ягодицы, Грег сплюнул в ладонь, размазал слюну по своему члену и толкнулся головкой в расслабленный анус. Мышцы покорно пропустили его вглубь. Майкрофт издал звук, не то вздох, не то стон, и от этого Лестрейд совершенно потерял над собой контроль. Толкнувшись как можно глубже, он с силой сжал бедра мужчины и буквально насадил его на себя. Маленькие горячие волны возбуждения пробежали у него по пояснице. Сжав Майкрофта за щиколотку, он положил его ногу к себе на плечо и принялся размеренно двигаться, не заходя глубоко, и не торопясь. Теперь он был готов смаковать удовольствие, когда от каждого толчка по его телу проходили не то зуд, не то дрожь, придавая остроту всем ощущениям. Однако неспешные вначале движения, постепенно убыстрялись. Тела сами диктовали нужный им ритм.
Иногда, не переставая двигаться, Грегори наклонялся, чтобы поцеловать Майкрофта в губы. Тот отвечал вяло, слабо шевеля губами, в ответ на почти укусы Грега. Его тело выгибалось под толчками, грудь ходила ходуном, влажные волосы прилипли ко лбу. Налитый член Майкрофта подпрыгивал каждый раз, когда Грег проникал в его тело на максимальную глубину.

Грег взял член Майкрофта в руку и сжал его. Майкрофт положил свою сверху, и их руки задвигались в бешеной пляске. Лестрейд почувствовал, что Майкрофт в этот миг принадлежит ему настолько полно, как не принадлежала до этого не одна женщина. Что они единое целое, и в этом ровно столько любви, сколько нужно, чтобы почувствовать себя, как минимум, бессмертным. Возбуждение, сильное, объемное, нахлынуло на Грега как будто бы с нескольких сторон. Он замер на мгновение, пытаясь задержать и усилить свои ощущения, но через несколько мгновений излился внутри Майкрофта. Их руки всё ещё продолжали двигаться, подводя Майкрофта к разрядке. Но Лестрейд ещё не успел вытащить свой член, как их ладони залила тёплая перламутровая сперма.
Лестрейд без сил рухнул на постель.
Сон сморил его мгновенно, и он крепко спал до самого утра.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Майкрофт стоял перед кроватью полностью одетый:
— Мне пора.
— Подожди… Кофе… Выпей, — с утра у Лестрейда язык не слишком резво двигался. Тем более после вчерашней ударной дозы алкоголя.
— Я проспал. — Мягко улыбнулся Майкрофт.
Лестрейд выдернул себя из постели усилием воли:
— …Провожу до двери.
Открыв дверь, Грегори обнял Майкрофта, и избегая губ (наверняка прёт перегаром как от бомжа), поцеловал куда-то чуть ниже уха.
— Так и не поговорили, — вздохнул Лестрейд.
— Я всё понял, — снова улыбнулся Майкрофт. — Береги себя.
Грег согласно покачал головой, и закрыв за Майкрофтом дверь, направился в ванную.

Когда через минуту раздался звонок в дверь, Грег подумал, что это вернулся только что ушедший гость: захотел получить ещё один поцелуй, или просто забыл что-нибудь.

Но это оказался хипповатый разносчик пиццы. Лестрейд пиццу не заказывал, но в первый момент не удивился — решил, что это Майкрофт успел сделать заказ до того, как уйти.
Удивился он тогда, когда разносчик пиццы резко толкнул его в грудь, а к лицу прижалась ужасно воняющая тряпка… Но удивление его длилось не более пары мгновений, потом дневной свет погас в глазах инспектора.

Мир стал начал проясняться с чего-то большого и белого. Как выяснилось, это был потолок квартиры Грегори. Это радовало: дома и потолки помогают. Но мозг сверлила и другая мысль: его вроде как похитили, но никуда не увезли, значит, прятать не собирались. Действительно, зачем прятать труп, если это …месть?

Энди Вудс… Майкрофт его предупреждал…

Но почему не сработала служба безопасности Майкрофта?

До Лестрейда словно сквозь туман стал доноситься смутно знакомый голос, и, судя по особой интонации, человек разговаривал по телефону:
«Нет, нет! Он будет мертв! Мне терять нечего!.. Не надо торговаться со мною!»

Лестрейд сообразил, что пробыл без сознания совсем не несколько минут, а намного дольше.
Попытался пошевелить руками, но они оказались связаны за спиной, и кажется, привязаны к ножке кровати. Ноги были замотаны скотчем от колен до щиколоток. Он, как был в одних трусах, сидел на полу в спальне, прислоненный спиной к кровати. Нападавший, а это, скорее всего, был Энди Вудз, позаботился об его удобстве. Если его спасут, то придётся отдирать скотч вместе с волосками. Пусть его сразу прикончат. Рот тоже был заклеен куском скотча, и липкая лента нещадно стянула кожу.

Лестрейд знал, что в любой момент мог попасть в подобную историю, но ему всё равно не верилось, что это происходит с ним, здесь и сейчас.
Когда в дверях спальни возник мужской силуэт, Лестрейд сразу же узнал Вудза. Теперь, когда он снял парик и отклеил рыжеватую бороденку, сомнений уже не было: перед инспектором стоял сбежавший убийца. В его взгляде отлично читалось отчаяние, и это тоже было очень плохо. Загнанная в угол крыса пустит в ход острые, отравленные зубы.
— Вы очнулись, инспектор, как удачно! Я как раз выторговал нам пять минут для разговора.

Лестрейд опустил голову, лишая преступника своего внимания.
— А, ну да, разговора не выйдет, у вас же рот заклеен. Не думайте, что я дам вам слово. Диалоги — это не моё. Это будет монолог. Возможно, мой последний монолог. А вы будете моим последним зрителем.

Вудз сел на корточки перед Грегом, взял его за подбородок и дернул вверх. Лестрейд закрыл глаза. Это всё, что он мог сделать в этот момент. Не дать преступнику того, чего тот хотел больше всего — внимания. Так можно было потянуть время, пока команда Майкрофта что-то предпримет. А они обязательно должны что-то сделать… Лестрейд не мог думать по-другому.
Вудз хлестнул его ладонью по щеке и встал.

— Не хотите смотреть, инспектор, слушайте! Я категорически против убийств, но я пошёл на него, тщательно взвесив все «за» и «против». Убийство одной ничтожной тётки, которой давно наскучило жить, могло сделать счастливыми нескольких человек! Счастливыми! Вы много видели на свете счастливых людей? Впрочем, вы сегодня утром сияли как золотой доллар, когда открывали мне дверь. Я думал, вас навестил налоговый инспектор, но это очевидно был ваш любовник. Знаете, я рад, что в последний день своей жизни, вы не отказывали себе ни в чём.

У Лестрейда запершило в горле, и он закашлялся. Перепутать Майкрофта с налоговым инспектором, каким же дурнем надо быть! Пленник немного повеселел. Но Энди, на этот раз, расшифровал эмоции инспектора с точностью до «наоборот».
— Да, я понимаю, вам страшно, инспектор. И мне тоже совершенно не хочется вас убивать. Но я вас приговорил. И сам приведу приговор в исполнение.

Лестрейд поневоле поднял глаза. Чем, интересно, Вудз собрался его убивать? В его руках не было ничего кроме телефона. Экран телефона светился, очевидно, Вудзу кто-то названивал, но тот убрал звук для входящих звонков. С кем он переговаривался до этого? С самим Майкрофтом? С его людьми? Со своими знакомыми?
— Если бы вы не позвали гребанного Холмса, мне бы всё сошло с рук! А этот сукин сын вывернул мой план наизнанку!
Теперь Лестрейд уже не отводил глаз от разглагольствующего убийцы.
— Если бы Шерлок Холмс был жив, я бы высказал претензии ему одному… А так… Это ваша дочь, инспектор? — Вудс взял с комода фотографию Лизы в рамке. — Похожа на вас, но красивая. Наверное, любит папочку и будет сильно плакать, когда он умрёт. Хотите попрощаться?
Фотография оказалась перед носом Лестрейда. Он не мог не посмотреть на неё, проклиная себя за сентиментальность. А Вудз смотрел на него, не скрывая удовольствия. Ведь, как оказалось, Лестрейду, слишком много чего было терять.
— Ради вашей дочери, я не стану расшвыривать ваши внутренности по всей квартире, как обирался, — доверительно сообщил Вудз.

Лестрейда передернуло.

И тут Энди Вудз, словно фокусник достал, неизвестно откуда, тонкий блестящий скальпель и полоснул себя по руке. Рана была неглубокая — Лестрейд понял, что Вудзу сложно решиться на убийство, поэтому он решил раззадорить себя болью.

Следующую рану он нанёс Лестрейду, чиркнув его по запястью. Наверное, планируя убивать медленно, Вудз связал руки Лестрейда запястьями наружу. Эта рана была гораздо более глубокой и прицельной, нежели та, что Вудз нанёс себе. Боли вначале не ощущалось — лезвие было очень тонким — поэтому Лестрейд смог уловить еле слышный шум на лестничной клетке. Вудс ничего не услышал, но заметил, как Лестрейд продолжает прислушиваться. Потом стало так тихо, что инспектор различал глухой стук капель крови, падающих с его запястья на пол. Интенсивность капели усиливалась, и Лестрейд понял, что начался обратный отсчёт его жизни.
— Я убью вас раньше, чем они успеют вломиться, — как будто даже с сожалением покачал головой Вудз. — Не надейтесь.

После этого он провёл лезвием по своей щиколотке, по открытой коже, между кроссовками и джинсами. Дождался когда выступит кровь, и обернулся к Лестрейду. Поискал глазами по почти обнаженному телу, и резко замахнувшись, воткнул скальпель в бедро инспектора. Лестрейд был почти уверен, что в паховую артерию он не попал, да и длина лезвия скальпеля не позволяла сильно повредить внутренние органы, но боль была настолько сильной, что потемнело в глазах.

Вудз издал торжествующий смешок.
— Вот вы уже и на пути к смерти, инспектор. Осталось немного.
И в несколько коротких замахов, словно играясь, Вудз нанёс Лестрейду новые неглубокие, но очень болезненные раны в живот. Инспектор задышал часто-часто через нос, стараясь не потерять сознание. Он вспоминал лицо Майкрофта утром, лицо Лизы, своих друзей: Донован, Андерсон… Но боль утягивала… Бессознание обещало покой и отсутствие боли.

Когда перед глазами стало почти темно, раздался страшный треск, инспектор невольно пришёл в себя и увидел, как Вудз мгновенно приставил скальпель к его шее, прямо к сонной артерии. Ещё мгновение, и он бы нажал на лезвие, легко рассекая тонкий слой кожи, но тут раздался громовой голос:
— Шерлок Холмс не умер!

Вудс дернулся всем телом, когда в дверях возникла высокая мужская фигура.

Лестрейд смотрел на мужчину во все глаза. Что-то безумно знакомое было в его чертах, но сознание снова ускользало от него вместе с вытекающей кровью, не давая сосредоточиться и вспомнить…


Глава 9. Только хорошие новости!

тут!

Грегори Лестрейд ещё какое-то время слышал голоса, которые постепенно растворялись в однообразный гул, но перед глазами уже стояла непроглядная тьма. Сознание не выключалось, но боль отступила, и не терзала, ни тело, ни душу. Он потерял сознание только тогда, когда несколько пар сильных рук подхватили его, чтобы переложить на носилки.

Первое, что он почувствовал, придя в себя, был омерзительный привкус во рту: железа, тухлого яйца и какой-то химической дряни.

Он пошевелил пальцами левой руки, радуясь этому простому движению. Глаза открывать не хотелось, мешало опасение, что вслед за этим последует головокружение. Но любопытство взяло верх: Лестрейд с трудом разлепил ресницы, но ничего не увидел. Но не успев испугаться, понял, что в палате не горит свет.

У Майкрофта Холмса сдавали нервы. Как бы он хотел быть неправ! Хоть иногда, изредка ошибаться! Он знал заранее: стоит дать волю чувствам, и это обернется катастрофой. Так и получилось.

Вчера вечером, запершись в ванной в квартире Лестрейда, он дал по телефону «отбой» команде, охранявшей инспектора, понадеявшись, что тот с ним будет в безопасности. Этого не стоило делать, во-первых. Но людей не хватало, а те, что были работали круглосуточно, и он просто решил дать им небольшой перерыв. Во-вторых, он возобновил охрану и наблюдение за инспектором и его квартирой спустя целую минуту после того, как Грегори закрыл за ним дверь. И именно этой минутой воспользовался Вудс, чтобы проникнуть в квартиру инспектора. Вряд ли он знал, что охраны не было, ему просто повезло. А Майкрофту не повезло. Он чуть не потерял дорогого ему человека. Сможет ли Грегори простить его?

Об их отношениях Майкрофт старался не задумываться, главным на этот момент было здоровье Лестрейда. Кровопотеря была серьёзной, но не критической. Лишь одна рана из множества, была достаточно глубока, что бы задеть внутренние органы и спровоцировать внутреннее кровотечение. Но Лестрейду уже сделали операцию, его жизни с этой стороны, ничего не грозило. Правда, врачи опасались инфекций, скальпель Вудза был далеко не стерилен, и может, даже специально отравлен. Медики пугали Майкрофта трупным ядом, который можно добыть из любой дохлой крысы. Поэтому, в данный момент, скальпель Вудза тщательно исследовала лаборатория Скотланд-Ярда.
Майкрофт не поехал за Лестрейдом в больницу. После того как Энди Вудза схватили и инспектора без сознания увезли на «скорой», он вернулся в свой офис, в который так и не добрался утром, когда его оповестили о том о том, что Лестрейда, похоже, взяли в заложники.

Старший Холмс пытался восстановить свой хвалёный самоконтроль и поработать, но мысли блуждали возле раненного любовника. В конце концов, он махнул на всё рукой и поехал в больницу. Операция закончилась, и инспектора уже перевели в реанимацию.


***
Майкрофт держал Грегори Лестрейда за руку. На его бледном, заострённом лице тёмные глаза казались просто огромными.

— Я видел твоего брата… Это не был глюк, я видел именно его. Сначала не узнал, но теперь понимаю, что это точно был он.

Майкрофт вздохнул. Едва очнувшись, инспектор сразу заговорил о Шерлоке. Так и ревновать начать недолго.

— Он жив, — тихо сказал Холмс, — но давай поговорим об этом позже.

Инспектор кивнул, соглашаясь. Чтобы переварить подобную новость, нужно иметь больше сил. А у Лестрейда их было мало. Он чувствовал, какой безвольной тряпочкой его рука лежит в ладони Майкрофта. Наверное, со стороны это смотрелось странно и нелепо: двое мужчин, держащихся за руки, но эти двое были слишком обессилены морально и физически, чтобы помнить о приличиях.

Шея Лестрейда казалась слишком тонкой в широком вырезе больничной рубахи с завязками. Майкрофт смотрел на него и не узнавал в осунувшемся мужчине простоватого инспектора Скотланд-Ярда. Лестрейд был слаб как котёнок, унижен, морально разбит. И от этого в его лице появилась утончённость, совершенно ему не свойственная. Но это не отталкивало Майкрофта, а наоборот, притягивало ещё больше. Он был готов, позабыв об Англии и Королеве сутками сидеть у постели больного и держать его за руку. И если раньше у него были разного рода сомнения относительно того, как должны развиваться их отношения, теперь Майкрофт Холмс совершенно точно знал, чего хочет.

***
Лицо Шерлока украшала огромная царапина от левого виска к губе. Майкрофт не без ревности поглядывал на Лестрейда, который с абсолютно счастливым лицом разглядывал Шерлока, будто тот был Санта-Клаусом, притащившим кучу подарков. Шерлок смущенно улыбался в ответ.
— Ты спас мне жизнь, Шерлок. Когда ты появился, Вудз передумал меня убивать и бросился на тебя.
— Майкрофт тоже подумал, что Вудз с большим удовольствием пришибёт меня, чем вас. Мой самолёт подлетал к Хитроу, когда он проник в вашу квартиру. Майкрофт прислал за мною вертолёт, и через двадцать минут, я был на вашей лестничной клетке.
— Сразу видно, что у братьев Холмс полное взаимопонимание, — Грег хохотнул, — И, главное, Вудс, тебя сразу узнал! А я всё мог понять, кто ты такой, вроде знакомый, а вроде и нет. У меня в башке всё перепуталось.
— Без волос его даже мамуля не признала, — Майкрофт подошёл ближе и провёл рукой по короткому ёжику на голове младшего брата.
— Побрить меня наголо — это была твоя идея, — отталкивая руку брата, сморщил нос Шерлок. — Быть лысым — отвратительно, словно с тебя сняли скальп.

Лестрейд рассмеялся так, как мог смеяться только он.

Майкрофт вспомнил, как в порыве страсти назвал Грегори «милым». Это словечко вырвалось из него помимо воли, и что он хотел им сказать, было тоже за пределами его понимания. Но сейчас глядя на Грегори, такого счастливого, смеющегося, хотя ещё очень слабого и из-за этого даже немного томного, Майкрофт понимал, что Лестрейд, на самом деле — милый. Милый его сердцу и глазам, как никто другой. И что называть кого-то «милым» это привилегия, которой Майкрофт долгие годы был лишен. И пару дней назад воспользовался ею не по праву. Но он сделает всё, что бы инспектор дал ему это право. Дал право на сентиментальное, и даже слащавое, по мнению других людей, словечко, которое, несмотря на простоту, на самом деле, между такими людьми как они, будет обозначать высокую степень доверия.

— Это Вудз оставил тебе царапину? — Лестрейд протянул руку к лицу Шерлока, но не прикоснулся.
— Нет, когда я выбил скальпель у него из рук, он попытался задушить меня. Конечно, я выше и сильнее его, но Вудз был в аффекте, и подозреваю, принял кое-что для храбрости. Мы долго возились, и чуть не опрокинули шкаф. И сверху на нас упал ваш увесистый контейнер с инструментами и оцарапал мне щеку. Вудз отвлекся, и я его скрутил.
— Господи, никак не могу поверить, что ты жив! — Лестрейд снова посмотрел на Шерлока, как на изысканно украшенную новогоднюю ёлку.
— Потрогайте уже меня инспектор, и удостоверьтесь окончательно.
Лестрейд провёл рукой по коротким колючим волосам Шерлока, похлопал его по плечу.

— Ты уже виделся с Джоном? — улыбка постепенно угасала на лице инспектора.
— Нет. Я ведь ещё не вернулся … окончательно, — младший Холмс метнул взгляд на старшего, — я не должен видеться с Джоном. Меня вообще никто не должен видеть… из знакомых.
— Не смотри на меня, как на изверга, Шерлок. И прими душ, от тебя … воняет. Не хватало инспектору подхватить от тебя инфекцию.
Шерлок скорчил несчастную рожицу и вышел из гостиной.

— Может, до обеда погуляем по саду? — Майкрофт взялся за поручни инвалидной коляски, в которой сидел Грег.

Лестрейда выпустили из больницы, строго-настрого запретив резкие движения. Любые движения вообще. Порез на бедре зажил недостаточно и грозил разойтись в любой момент. Но инспектор так ненавидел больницы, что был готов сесть в инвалидное кресло, лишь бы только вырваться из безликих стерильных стен.

Майкрофт увез его в фамильное поместье Холмсов в Дербишире. Оно пустовало годами, родители братьев предпочитали жить на небольшой уютной ферме, возле моря, в Корнуэлле, недалеко от Труро.
— Может, я всё-таки пойду на своих двоих?
— Исключено.
— Сколько мне ещё ездить на колёсиках как парализованной собаке?
— Если не хочешь остаться импотентом, то столько, сколько скажет врач.
— Импотентом? — изумился Лестрейд и сверкнул глазами так, что у Майкрофта снежинки заплясали в животе.
— Если шов на бедре разойдётся, это может привести к воспалению паховых мышц, что неотвратимо скажется на эрекции.
— …И прощай верхняя позиция… А инвалид тебе не нужен…
— Ты мне нужен любой, — не задумываясь, произнёс Майкрофт. Иногда говорить то, что думаешь, достаточно просто.

Майкрофт склонился и поцеловал Грегори в щеку. Но тот, обхватил его за шею, притянул для сочного поцелуя в губы. Получив малое из того, чего ему на самом деле хотелось, Грегори шепнул:
— Сегодня ночью ты трахнешь меня, я ведь задолжал тебе два раза.
Майкрофт возвёл глаза к небу, а потом посмотрел свысока:
— Не приемлемо. Не заставляй меня сбегать от тебя в Лондон.
Лицо Грега приобрело лукавое выражение:
— Кажется, у скромного британского правительства затвердело в штанах, — и положил руку на пах Майкрофта.

***
Лето бушевало в неухоженном саду Холмсов. Лестрейд предпочитал проводить там весь день, с книгой, или с ноутбуком. Майкрофт побыл с Грегори двое суток, а потом вернулся к своим важным государственным делам. Шерлок провёл в поместье один день и снова исчез в неизвестном направлении. Лестрейд видел, с каким лицом Холм старший прощался с братом, и ему передалась его тревога. Но теперь Майкрофт не одинок, теперь они вдвоём будут ждать возвращения гениального социопата.

Майкрофт сказал, что не выпустит Грега из поместья, пока он не выздоровеет окончательно. Но Грег и не стремился вернуться в квартиру, где на него напали. Он даже думал, что надо бы сменить место жительства. Можно, конечно состроить из себя Терминатора, и продолжать жить в своей квартире, как ни в чём не бывало, но настолько хладнокровным он явно не был. Однако пока времени у было полно. Раны от скальпеля заживали плохо, воспалились и ужасно болели. Приглашенная Майкрофтом медсестра каждый день делала Грегу перевязки, и каждый раз на бинтах оставались кровь и гной. Если Лестрейд и шел на поправку, то очень медленно. Майкрофт, возвращался в поместье за полночь, уезжал на рассвете, и прикасаться к себе не давал, объясняя это медицинскими показателями. Лестрейду, конечно, тоже не хотелось, чтобы разошлись швы, но скучал он отчаянно.

Однажды, в пятницу, спустя примерно неделю после нападения на Грега, Майкрофт вернулся из Лондона к обеду. Лестрейд, к тому времени почти свыкшийся с ролью приболевшей домохозяйки уловил в глазах Майкрофта такие всполохи страсти, что кусок за обедом ему не полез в рот.

Когда подали чай, Лестрейд невзначай поинтересовался:
— Ничего не случилось? С Шерлоком всё в порядке?
— С ним всё хорошо. А ты себя как чувствуешь?
Лестрейд едва смог сдержать улыбку: спроси Майкрофт, не готов ли он сегодня лечь с ним в постель, и заняться безудержным сексом, и то не звучало бы так откровенно.
— Я абсолютно здоров. И уже второй день передвигаюсь без кресла.
— Значит, я могу показать тебе дом. — Майкрофт подал руку Лестрейду, хотя тот вполне мог встать со стула без его помощи.

Лестрейд благоразумно промолчал, что уже обследовал весь дом и сад, и в спальне Майкрофта он тоже был, и даже полежал на старинной, с резными столбиками по краям, кровати. Впрочем, Майкрофт и сам это наверняка знал. Но видно, именно под таким предлогом Холмсы привыкли заманивать в спальню дев, когда затихали свадебные колокола и гости расходились по домам.

— Боюсь, на весь дом меня не хватит… Может, ограничимся твоей спальней? Потому что свою, я уже очень хорошо рассмотрел… — В глазах Грегори плясали бесенята. Майкрофт вздернул подбородок:
— Да, пожалуй.
Едва за ними закрылась дверь спальни, Майкрофт прижал Грега к стене:
— Скажи, что ты недостаточно здоров, и ничего не будет… — прошипел он Лестрейду прямо в ухо.
— Я здоров, — в тон ему ответил Грег и буквально впился губами в шею Холмса.

Майкрофт отстранился и принялся раздеваться: сдернул себя галстук, сбросил пиджак. Лестрейд присел в изножье кровати и с бьющимся сердцем смотрел, как Майкрофт Холмс из высокоактивного государственного деятеля превращается в объятого страстью человека. Ему самому раздеваться было всего ничего: рубашка и брюки. Правда, под рубашкой всё еще были бинты… Но разве бинты могли помешать, если двоим приспичило заняться сексом?

Майкрофт стянул с Грега одежду одним плавным движением, и, опустившись между его колен, принялся покрывать поцелуями его грудь и шею. Грег запрокинул голову, такими сильными, буквально бьющими по нервам оказались первые ощущения от поцелуев Майкрофта.
— Тебе лучше лечь, я всё сделаю сам, — тяжело дыша, и пряча потемневшие от похоти глаза, глухо сказал Майкрофт.
— Во мне завелось слишком много дырок, поэтому роль невесты играть сегодня мне, — проворчал Грег, устраиваясь удобнее на фамильном ложе Холмсов.

Майкрофт ничего не ответил, он доставал из прикроватной тумбочки презервативы и какие-то пузырьки и тюбики.
— Майкрофт, иди сюда. Поцелуй меня уже, наконец! Что с тобой?

Майкрофт замер, потом посмотрел на Грега остекленевшим взглядом и снова опустил глаза.
— Сегодня я понял, что не могу без тебя жить.
— Ну, тогда всё ясно. А то я думал, может, ты торопишься куда-нибудь. Не надо, до понедельника я в полном твоём распоряжении.
— А в понедельник, что?
— В понедельник мне нужно в клинику, показаться врачу.

Майкрофт наклонил голову и поцеловал Грега рядом с тем местом, где на бедре был приклеен пластырь. Нежно касаясь Грега руками, он покрыл поцелуями всё его тело, обводя губами границы пластырей и бинтов, закрывающих раны инспектора. Лестрейд качался на волнах его ласк, как в наркотическом дурмане. Движение языка на вздыбленном члене Грега было легким, порхающим, но от них по телу инспектора расходились сладкие теплые волны. Майкрофт, брал член Грега в рот всё глубже и глубже, подводил любовника к краю, и плавно отпускал. Истомленный ласками, Грег легко пропустил в своё тело сначала один скользкий, осторожный палец, потом второй. Майкрофт своими медленными, терпеливыми движениями, словно бы загипнотизировал его, свел с ума и подчинил, не произнеся при этом не единого слова.

— Майкрофт, что ты делаешь? Я сейчас свихнусь. Давай уже…
Майкрофт поднял на него глаза, и коротко вздохнул. Поднялся, разорвал упаковку и раскатал презерватив по своему члену. Грег развел ноги и согнул одну, со здоровым бедром, в колене.
Майкрофт, нависая над ним, некоторое время просто смотрел на Грега, а потом спросил:
— Ты мне доверяешь, Грегори?
— Конечно.
— После всего, что случилось? — Майкрофт не планировал выяснять отношения в постели, но слова вырвались сами собой, и вернуть их было невозможно.
— Если бы Шерлок не появился, ты бы наверняка придумал, что-то другое. Я верю в тебя почти как в бога. И не заставляй меня кощунствовать, продолжай, что начал.

Даже от очень осторожного проникновения Грег вздрогнул, как от удара хлыстом. Но быстро взял себя в руки: улыбнулся Майкрофту, потом быстро закусил губу, пряча улыбку, и не желая смущать своего любовника. В конце концов, они занимались серьёзным делом, лишали его девственности.
Жаль только, что пенис Грега совсем не был этому рад. Но ведь это всего лишь первый раз. Грег с юности знал, что первый раз в сексе, это всегда не слишком приятно. И вот пришло его время узнать это на собственном опыте.
— Грег, ты смеешься! — прошипел Майкрофт.
— Нет!
— Я, наверняка, делаю тебе больно, а ты смеёшься…
— Такой я дурак. И мне совсем не больно. Просто странно.

Майкрофт прекрасно разбирался во лжи и в лжецах, но Грега не в чем было упрекнуть. Он толкнулся в него сильнее, потом ещё сильнее, и проник почти наполовину.
— Вот теперь, — Грег задыхался от сильных ощущений, — я чувствую твою любовь. Черт побери, Майкрофт!..

Вопреки некоторому дискомфорту, член Грега снова налился и встал.

Майкрофт пытался двигаться бережно и спокойно, но Грег, лежащий под ним с раздвинутыми ногами, такой живой, горячий, и немного растерянный, сводил его с ума. Он осторожно поддерживал его приподнятую ногу, и врывался в желанное тело, в каком-то совершенно диком, рваном темпе.

Грег изо всех сил сдерживал себя, старался не выгибаться и не ерзать, чтобы не повредить повязки, но оргазм накатывал на него, как цунами, надвигался сплошной душной волной, от которой невозможно скрыться. Он закрыл глаза, чтобы не видеть Майкрофта, но горячая волна его всё равно накрыла, и его член освободился от спермы короткими, но обильными извержениями. Тело ослабло, и он повис на руках Майкрофта, который продолжал удерживать его под колено и за бедро. Но длилось это недолго. Внезапно Майкрофт замер, и по его телу будто прошла судорога, и скрутила его. Он выпустил Грега из рук и оперся одной рукой на кровать. Потом и рука подломилась, и он упал рядом с Грегом. Он развернулся и обнял голову Майкрофта обеими руками. Волосы того были мокрыми от пота. Жилка на шее, к которой Грег прижался ладонью, билась как сумасшедшая.

Некоторое время они лежали без сил. Потом Майкрофт снял с себя презерватив, аккуратно завязал узлом и бросил на пол.
— Управились до ужина, — резюмировал Грег.
— Ужина? — не понял Майкрофт.
— Хочу есть. Я в обед почти не поел. Ужасно хотел тебя, а еда не лезла.

Майкрофт немного нервно рассмеялся и нежно посмотрел на Грега:
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, Майкрофт, — совершенно серьёзно произнёс Грегори.

Майкрофт взял его руку и переплёл пальцы. Лестрейд посмотрел на Майкрофта и улыбнулся. Тот улыбнулся в ответ.
— Тебе нравиться этот дом?
Грег подумал, что ослышался:
— Дом? Дом мне нравиться… Почему ты спрашиваешь?
— В первый раз не знаю, с чего начать переговоры.
Лестрейд засмеялся:
— Начни с самого главного.
— Хорошо. — Майкрофт выдержал паузу. — Я уже не мальчик.
— Я заметил, — снова рассмеялся Грег. — Один оргазм за неделю, это даже для старика маловато.
— Тогда я начну с самого главного. Сегодня я был в Букингемском дворце.
— Понятно. А я-то думал, ты действительно вожделел меня, а ты хотел Королеву.
Майкрофт хотел придать себе возмущенный вид, но проделать это, лежа голым, возле ещё горячего от секса любовника, было затруднительно.
— Выслушай меня, а потом смейся. Может, ты вообще расхочешь смеяться.
— Ты меня пугаешь…
Майкрофт сел на кровати и подтянув на себя одеяло, прикрыл бедра.
— Я хочу сказать тебе, Грегори, что быть просто гомосексуалистом и быть гомосексуалистом, состоящим в однополом браке — это две совершенно разные, с точки зрения общества, вещи. Первые, так или иначе, вызывают подозрения…
— Конечно! Секс втроём или даже вчетвером, а то и впятером, проституция, СПИД, венерические болезни... — невинно пожал плечами Грег.
— Человеку моего положения, да и твоего тоже…
— Я понял твою мысль! Ты хотел просто спросить какого размера кольцо я ношу на безымянном пальце левой руки.
— В общих чертах, да.

ЭПИЛОГ

Наслаждайтесь!

Лиза погладила заметно округлившийся живот тети Анны:
— Я все равно никак не могу понять, если вы мне двоюродная тетя, то это будет мой троюродный брат.
— А для твоего папы, это будет родной ребенок...
— Значит, с другой стороны, это будет мой родной брат. А все вместе?
— Твой папа и дядя Майкрофт все сильно запутали, когда поженились год назад.
— Да моя мама очень злилась, называла его грязным извращенцем и даже не разрешала нам видеться.
— Но дядя Майкрофт это уладил? — улыбнулась Анна и поднесла сложенную козырьком ладошку к глазам. День был душноватый, к вечеру обещал пойти дождь.
— Да, он погасил мамин кредит за автомобиль и устроил меня в частную школу для девочек.
— Но ты вначале туда не хотела?
— Нет, хотела! — возмутилась Лиза. — Это мама всем говорила, что я туда не хочу. И даже плакала, что я ее бросаю, но я-то знала, что ей очень хотелось закрутить с тем Джорджем с ее работы, а я мешала!
Анна рассмеялась:
— И откуда ты все знаешь?
— Так она каждый день про этого Джорджа говорила. Джордж — то, Джордж — се. Тут только глупый не поймет.
— Ну и как тебе в школе? Понравилось?
— Сначала не очень. Никто со мною не разговаривал, все из себя таких принцесс строили, а я всего лишь дочь полицейского. Но когда папа с дядей Майкрофтом приехали за мной на та-а-кой машине, длинною с поезд, да еще и привезли мне пару теннисных ракеток с автографом Мартины, все со мною захотели дружить. Два отца — это так круто!

Анна посмотрела на сияющую Лизу и подумала, что мир определенно сходит с ума.

Сама она сбежала из дома в шестнадцать лет с помощником мясника. Они поженились и теперь у них уже четверо детей. И другой жизни она себе не желала и не представляла. И ее муж тоже. Они очень удивились, когда узнали, что ее кузен Грег женился на мужчине. Не то, чтобы они его осуждали или насмехались над ним, просто Анна, знавшая Грега с пеленок, ведь их матери были родными сестрами, думала, что такого любителя женщин ещё поискать надо. Хотя мужчину он выбрал себе интересного — очень непростого, не слишком красивого, но высокого и статного, холодного и неприступного на вид. Но немного пообщавшись с ним, Анна поняла, что это лишь одна из множества сторон его натуры. Он мог быть очень обаятельным: мило шутил с Анной, был до смешного нежен с супругом, подружился с Лизой.

Анна повернула голову на звук открывающейся двери. Грегори вышел на веранду, держа в одной руке кувшин с соком, в другой - три стакана.
— Свежевыжатый морковно-апельсиновый сок! — объявил он, широко улыбаясь.
— Ой, папа, опять ты экспериментировал! Снова получилась какая-нибудь гадость!
— Лиза, это не гадость, это витамины.
Грег притворно вздохнул и посмотрел на Анну. Та махнула рукой:
— Наливай!
Он разлил сок по стаканам и подал стакан Анне.
— Ну как?
Анна попробовала и замерла на мгновение с видом знатока:
— Не хватает льда и ... водки.
— За льдом я могу сходить, — подхватился Грег.
— Сиди уж. Обойдусь. Нормальный сок, — проворчала Анна. Грегори вел себя точно также как её муж, когда она была беременна.

Когда-то, в детстве, Анна и Грегори были очень похожи: те же буйные темные кудри, курносые носы и глаза как вишни. Майкрофт, увидев на стене родительского дома Грега их совместное детское фото, долго не мог отвести от него взгляд. Лестрейд тогда не обратил внимание на то, как подробно Майкрофт расспросил о сестре, как удовлетворённо улыбнулся, когда узнал, что у неё четверо здоровых детей – два мальчика и две девочки, а ещё — большие финансовые трудности. Муж Анны попал в автомобильную аварию, в которой у него серьёзно пострадали ноги. Что бы встать с инвалидного кресла нужно было минимум три операции. Вся родня старалась помочь Анне. А Майкрофт решил этот вопрос с большой выгодой для всех.

Вначале предложение Майкрофта родить от него ребёнка за деньги привело Анну в ужас. Как можно забеременеть от совершенно незнакомого человека, да ещё и от гомосексуалиста? Пусть даже им не придётся вступать в контакт, оплодотворение должно было произойти в клинике. (Хотя узнав Майкрофта получше, Анна думала, что при всей её любви к своему мужу, она вполне могла бы провести с этим джентльменом одну страстную ночку.) Но, поразмыслив, решила, что примет предложение. Отчего бы не сделать доброе дело, для себя и других? Деньги деньгами, а кто ещё сможет родить Майкрофту здорового наследника, с большой вероятностью похожего на Грега, его любимого муженька?

Четыре месяца спустя.

Последний месяц перед родами оказался для Анны самым трудным. Сама беременность протекала без проблем, но Анна все чаще думала о сыне Майкрофта как о своем ребенке. Ее вдруг стало беспокоить будущее этого мальчика. Можно ли доверить малыша двоим гомосексуалистам, пусть даже и прекрасным людям, один из которых — близкий родственник, знакомый с детства?
Поэтому они должны пройти проверку:
— Я хочу, чтобы один из вас присутствовал на родах, — заявила Анна.

Майкрофт покраснел. Грегори побледнел.

"Да мой брат просто трусишка!" — догадалась Анна.
— Майкрофт, — Анна мягко положила руку на рукав скромного британского служащего. — Вы должны присутствовать, это будет ни с чем несравнимый опыт и прекрасное начало ваших отношений с ребенком.
Майкрофт, не будучи в состоянии что-либо сказать, просто кивнул в знак согласия, и подумал, что надо бы попросить Антею подобрать какое-нибудь сильное успокаивающее.

***
Лестрейд мерил шагами коридор и напоминал пантеру в клетке. Анна и Майкрофт уже второй час "рожали" малыша. Минуты текли медленными тягучими каплями. Больше всего Грегу хотелось сбежать в кафе за углом и попросить стакан водки. Хотя вряд ли там была водка. Когда все это закончиться, он выпьет целую бутылку. Звонок от Лизы был весьма кстати. Поговорив с дочерью, Грег немного успокоился. Потом позвонила миссис Холмс, и заявила, что малыша нужно назвать «Редманд», что значит «Мудрый защитник». И никак иначе. Потом на экране телефона Лестрейда высветился скрытый номер, и приятный мужской голос от имени Ее Величества поинтересовался состоянием роженицы и ребенка. Грег заверил британскую монархию, что с Майкрофтом все в порядке, а ребенок появится с минуту на минуту. Уже положив трубку, Грег понял, что сморозил глупость. Но с другой стороны, не могло же Ее Величество интересоваться состоянием его сестры? Слишком много чести для Анны.

В разгар сумасшествия, творившегося в голове Грега, дверь в родильное отделение отворилась и выглянула акушерка.
— Можете зайти.
Грег на негнущихся ногах последовал за нею.
Майкрофт Холмс, в белой шапочке в белом халате и в розовых бахилах, держал в руках новорожденного.
— Точная копия тебя и Анны, — хрипло пробормотал он.
Грегу казалось, что ребенок похож на печеное яблоко больше, чем на кого либо, но постарался выдавить из себя улыбку и ободряюще кивнул сестре. У Анны был измученный, но довольный вид, и, глядя на брата, она улыбнулась в ответ:
— Твой муж гораздо храбрее тебя. Он сам обрезал пуповину.

Лестрейд почувствовал острую нехватку воздуха.
— Надеюсь, мозгами, он тоже пойдет в тебя, Майкрофт.
— Разумеется.
Заляпанное кровью британское правительство самодовольно улыбнулось:
— Мы назовем его Уинстон, как Черчилля. Это будет напоминать ему о его главной цели.

Грегори застонал про себя и протянул руки к свертку:
— Детка, иди к папочке, Англия еще лет тридцать подождет.