Фанфик: Пока смерть не разлучит нас Глава 6/?

[mystrade]

Название: Пока смерть не разлучит нас
Автор: MsHelena
Соавтор: Koshka-matryoshka
Фандом: Шерлок
Жанр: слеш
Пейринг/Герои : Майкрофт/Лестрейд, Шерлок/Джон
Рейтинг: R
Размер: Макси
Дисклеймер: ни на что не претендую
Саммари: Они живут уже более двух тысячелетий, обреченные на вечную жизнь без любви,
до тех пор пока не найдут свою вторую половинку. Того единственного, ради которого стоит умереть
Предупреждения: OOC, АУ
Критика: возможна в мягкой форме

Глава 6

Мерное поскрипывание пера, тихий треск дров в большом камине и приглушённые звуки скрещивающихся тренировочных мечей, доносящихся со двора, разбавляли тишину зала. Высокий мужчина с гордой осанкой дописывал последние строки завещания, по которому, в случае его кончины, имущество отходило короне.

Сегодня он принимал важное решение и за себя, и за брата – единственного родного человека. Прожив на одном месте более двадцати лет, им волей или неволей приходилось бросать все, чтобы не вызывать подозрений из-за своего возраста. Объяснять, почему они не старели, почему не менялись с возрастом – не представлялось возможным. Редкие люди в их жизни удостаивались чести быть посвященными в эту тайну.

По законам морали, Старший, как глава рода, был вынужден подобрать себе спутницу жизни. Три года назад, перебирая всех незамужних девиц графства, он услышал о Годеливе. Отец девушки, Хейнфрид из Лондфора, был вассалом Годфруа́ Бульо́нского. Его род не вознёсся высоко, но славился хорошей репутацией.

Фактически, именно добрая слава о девушке прельстила Старшего - то, что ему рассказывали о ее красоте, а особенно о "достоинствах ее породы" не привлекало его. Годелива была хороша собой, сдержанна, но внутренняя холодность и завышенные требования не делали её привлекательной добычей для потенциальных женихов.

Бедственное материальное положение семьи, не имеющей ничего, кроме знатной родословной, не позволяло достойно выдать Годеливу замуж. Перешагнув двадцатипятилетний рубеж, и утратив очарование юности, она загодя приняла решение уйти в монастырь и со временем, благодаря своему происхождению и личным качествам, стать настоятельницей.

С другой стороны, Старшему супруга была совершенно необходима. И он получил ее самым благопристойным образом, заключив взаимовыгодную сделку, стоило лишь послать гонцов к отцу, соблазнившегося богатством барона.

Баронесса Годелива не пылала страстью к своему мужу, но, бесспорно, уважала его. Немалую роль в проявлении этого чувства сыграл тот факт, что супруг крайне редко удостаивал опочивальню жены визитами, предпочитая супружеским обязанностям работу с бумагами и управление обширными землями.

Производя шум от громоздких доспехов, Младший появился в главном зале донжона, хмуря брови.

- Неужели нельзя было снять все это в арсенале? – недовольно спросил Старший.

- Нет, - огрызнулся брат, присаживаясь на лавку у стены. Стянув железные перчатки, он с грохотом швырнул их на пол и начал дергать ремни, пытаясь самостоятельно снять доспехи.

- Да подожди ты, - поднимаясь из-за стола, возмутился хозяин замка. - Я помогу. Кстати, где твой оруженосец?

Младшего просто распирало от ярости, и, чтобы успокоится, он просто молчал, раздувая ноздри, уставившись невидящим взором перед собой, пока Старший расстегивал ремни.

- Этот ... этот идиот, - глухо звучал голос из-под снимаемой кольчуги, - умудрился сломать ногу на ровном месте. Теперь придется брать с собой в поход в качестве оруженосца этого олуха Франсуа.

Младший совсем недавно вернулся из поездки по графству, и за несколько дней томительной скуки в стенах замка, его кипучая энергия приобрела воистину гигантские размеры. Чтобы дать ей выход, он ежедневно гонял оруженосцев, оттачивая навыки ведения боя длинным мечом. Не щадя ни себя, ни противника, Младший наносил мощные удары, с лёгкостью парируя ответные выпады, отчего тренировки выдерживали немногие. Свободное время он либо коротал в библиотеке, либо изводил прислугу своей наблюдательностью.


- Да, конечно, идиот, - согласился Старший, глядя на брата сверху вниз, добавляя в интонации саркастические нотки, - особенно, когда он ловок и силен, не то, что этот увалень Франсуа, - и, став серьезным, продолжил.- А может, это и к лучшему? Ты не будешь отвлекаться от главной цели крестового похода, и сможешь выполнить тайное поручение.

- Поручение? Я слушаю.

Старший снова сел за стол, задумался. Через какое-то время произнес: - Мы живем на этих землях более двадцати лет. Титул смогли получить по наследству, подделав документы, - он улыбнулся своим мыслям. - Хорошо, что в этом мире все продается и покупается, вопрос лишь в цене. Но ……

- Нам пора уезжать, – с пониманием откликнулся Младший, - я и так уезжаю.

- И возвращаться нет никакого смысла, - с этими словами Старший опустил руку в карман и достал маленький пузырек из тёмного стекла с зеленоватой жидкостью.

- Что это? – поднимаясь с лавки, спросил Младший, подходя к столу.

- Яд. Всего лишь яд, - поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с братом, признался барон, - подкупили одного из слуг.

Изогнутые брови Младшего говорили о презрении к выбору такого способа убийства.

- Кто настолько завистлив и труслив, что поступает не по-мужски? Может, Годелива? Я еще не виделся с ней. Между вами что-то произошло, пока я был в отъезде?

- Это не она, - махнув рукой, как бы отметая нелепое предположение, возразил Старший.
Мужчина задумчиво посмотрел на пузырёк в своих руках, повернув кисть к окну — жидкость заиграла глубоким оливково-зелёным светом, бросая отсветы на пальцы.

– Годелива ничего не выигрывает от моей смерти. Детей, как ты сам знаешь, у нас не будет, так что в случае моей кончины, наследником становишься ты. А если и с тобой что-либо случится, имущество отойдет в королевскую казну, а ей выплатят вдовью долю, которую она сможет внести как взнос в монастырь. Лучше расскажи, что слышно при дворе Годфруа.

Прохаживаясь по залу, Младший принялся пересказывать последние новости.

- Последнее, что я слышал, это о «походе бедняков». Ты только представь: несколько десятков тысяч человек со всей Европы, не имея оружия и провианта, по призыву папы римского Урбана ІІ отправились в поход на Константинополь. Сколько из них полегло в дороге от голода и лишений, сколько попало в плен и никогда не вернутся домой, а те, что дошли, были перебиты как скоты на убой, - он остановился, закрыв глаза, а когда открыл, можно безошибочно было распознать презрение, к тем, кто организовал такое нелепое предприятие. - Вернувшись, духовный предводитель Петр Пустынник рассказывал, что из тел павших христиан под стенами Византийской столицы сложили огромный холм, чтобы отпеть павших. Воистину: размеры человеческой глупости не имеют границ.

- И после такой неудачи в поход идет весь цвет дворянства? Чтобы и они сложили головы под стенами Константинополя?

- Ну, не скажи, - заспорил Младший, - крестовый поход рыцарей ничуть не похож на массовое шествие бедняков. Они – просто толпа, тогда как обученные и организованные воины – уже армия. На что рассчитывали их предводители? Не понимаю, - он покачал головой, а затем снова вернулся к вопросу, что волновал его. - Так кто хочет убить тебя?

- О, это очень интересный человек, - потирая ладони, признался Старший. – Он разворовал королевскую казну, а когда мне предложили его пост, испугался, что его делишки станут известны графу Бульонскому. Подкупив слугу, он надеялся и дальше оставаться казначеем, избавившись от соперника.

- Слуга рассказал все сам?

Старший посмотрел на брата, слегка приподняв уголки губ.

- Пытки? – и, получив утвердительный кивок головы, добавил. - Понятно. Так в чем же состоит поручение?

- Организовать мои похороны!

*************


- Встать! – скомандовал властный голос, принадлежавший паше Балибею.

Он вошел в темную комнату без окон, где содержались четверо пленников. В этих мужчинах, лишенных дневного света, с трудом можно было узнать тех франтов, что полгода назад отправились в крестовый поход. Ступив на землю Азии, они перестали тратить драгоценное время на бритье и мало внимания уделяли своему внешнему виду. Изможденные долгим переходом, страдая от жары, недостатка воды и провианта, они выглядели не лучшим образом. Некоторые, не выдержав тягот похода, погибали, пало много лошадей.

Время от времени крестоносцы получали помощь деньгами и пищей от братьев по вере — как от местных христиан, так и от оставшихся в Европе — но по большей части им приходилось добывать пропитание самостоятельно, разоряя земли, через которые пролегал их путь. Военачальники крестового похода продолжали оспаривать друг у друга главенство, однако, ни один из них не обладал достаточным авторитетом, чтобы взять на себя роль полноценного лидера.

Подойдя к стенам Константинополя, небольшой отряд, куда входил Младший, отправили в разведку. Возвращаясь с добытыми сведениями о неприятеле, они попали в засаду. Яростно сражались, но когда их осталось только четверо, человек, командующий отрядом мусульман, предложил им сдаться.

Младший, с трудом, но разобравшись в наречии, понял смысл его слов и опустил оружие, приказав то же самое сделать своим спутникам. И вот теперь они сидели взаперти, ожидая неизвестности, гадая, почему их не убили.

- Наш повелитель предлагает вам, как доблестным воинам, стать орудием воли Аллаха в нашей праведной борьбе с неверными. Иначе вас ждет рабство, работа в каменоломнях и медленная смерть.

Переглянувшись, лотарингцы уставились на Младшего, который понимал язык тех, кто держал их в плену.

- Нам предлагают сменить веру и снова стать воинами, чтобы теперь сражаться против христиан, - донес общий смысл сказанного барон.

- Нет! - в ужасе стали переговариваться мужчины. - Как это можно, когда мы получили эту веру с рождения?

- Иначе, - жестко добавил Младший, - рабство и каторга. Тяжелая работа под палящим солнцем и скудная пища. Думайте.

- А вы, барон? Как поступите вы? – спросил самый молодой из них, еще юноша. Он рвался в этот поход, мечтая прославиться, и даже представить не мог, что все закончится так печально.

- Я? – усмехнулся на их страхи Младший, - Я думаю головой и не настолько держусь за веру, чтобы ворочать кайлом с утра до ночи.

******************
Нишапур. Персия. 1126 год.

Двое мужчин сидели на ковре у низкого столика, заваленного свитками, погруженные в работу. Что-то писали, высчитывали, изредка сверяясь с записями в бумагах.

В более молодом мужчине, облачённом в скромные одежды, с трудом, но можно было узнать Младшего — благородную бледность сменил бронзовый загар, а на фоне тёмного лица светлые глаза смотрелись особенно необычно. Многие называли их «глаза-кинжалы», намекая на острый ум и проницательность.

- Учитель, - произнес Младший, пододвигая свиток к собеседнику и подчёркивая нужное место, - в этом месте я нашел ошибку в расчетах. Нужно заново проверить то, что мы вчера закончили.


- Не может быть, - устало прикрыл глаза рукой мужчина с окладистой седой бородой, - я думал, что там точно не может быть ошибки, - тяжело вздохнув, он скрутил свиток и предложил: - Давай прервемся и выпьем чай.

Они вышли в залитый солнцем сад, куда молодая жена хозяина дома вынесла пиалы и пузатый чайник.

- Это дорогое удовольствие, учитель, - заметил Младший.

- Если уважаемый Ал-Хазани живет отшельником и отказывается от даров, то это не значит, что я не могу угостить моего любимого ученика и друга благословенным напитком, - усмехнулся Омар Хайям. – История о том, как ты отослал назад вознаграждение султана в тысячу динаров, в честь окончания составленного тобой «Продуманного зиджа султана Санджара», обросла легендой. Ты проделал огромную работу по составлению хронологических таблиц мусульманского лунного календаря, персидского и сирийского солнечных календарей, лунно-солнечного еврейского календаря согдийцев и индийцев, и после этого живешь все в том же маленьком доме и не принимаешь даров, что дает тебе наш повелитель.

- Я ответил, что у меня есть десять динаров, а мне на жизнь требуется три динара в год. Семьи у меня нет, а из домашней живности — одна кошка. По соседству живет вдова, которая приходит убирать в доме и стряпает. Мне этого хватает.

- Ты настолько же умен, насколько же дерзок, - пряча улыбку, признался старик.

- Я не могу измениться, - улыбнулся в ответ Ал-Хазани, щурясь от яркого солнца, что ласкало его своими лучами, пробиваясь через ветки деревьев.

И это было так. Даже приняв другое имя и веру, внутренне он оставался неизменным — глубокое удовлетворение от работы мысли ничуть не уступало азарту от сражений, а вся неуёмная энергия ушла на написание трактатов, проведение точнейших расчетов и составление таблиц. Младший нечасто контактировал с людьми, за редким исключением, теперь полностью отдавая себя науке.

- Ты живешь отшельником, у тебя нет жены, друзей, временами ты даже забываешь поесть, настолько погружаешься в расчеты. Твой трактат о «Весах мудрости», где ты описываешь, как взвешивать грузы и в воздухе, и в воде послужит людям в практичных целях. Жаль, что я этого не увижу.

- Ваше имя, учитель, останется в веках, - возразил ученик. - Ваша мудрость и ваш труд, что вы проделали, продолжив работу с алгеброй Эвклида, вызывают у меня восхищение. А ваши рубаи ….. они исполнены мудрости, - и начал декламировать:

Кто битым был, тот большего добьётся.
Пуд соли съевший, выше ценит мёд.
Кто слезы лил, тот искренней смеётся.
Кто умирал, тот знает, что живёт.

Младший задумался, глядя в пространство, и учитель невольно засмотрелся на красивого юношу, который только на первый взгляд казался молодым.

- Кто умирал ..., - тихо повторил Младший.

- Расскажи мне, каково это – не стареть и не умирать? – попросил Омар, перед этим оглянувшись, не подслушивает ли кто их разговор.

Младший смотрел на дно пиалы, наблюдая за медленными движениями чаинок, а потом вздохнул: - Ты хочешь знать, учитель, как долго я живу?

- Я никогда не спрашивал тебя о точном возрасте, - опираясь на подушки, признался мудрец.

- Я и сам сбился со счета, - немного лукавя, признался Ал-Хазани, - скажу лишь только, что когда еще не стал таким, как есть, воевал вместе с великим Александром против царя Дария. Это был великий полководец.

- Это было очень давно, - согласился Омар. – И тебя невозможно убить?

- Нет. Яд, меч, нехватка воздуха – и я снова возвращаюсь к жизни.

- А если отрубить голову?

- Не пробовал, - засмеялся Младший, - но как-то мне мечом отрубили палец, я примотал его к ране, а через день, сняв повязку, обнаружил, что он сросся, как ни в чем не бывало.

- И тебе не больно?

- Безумно больно, каждый раз. Каждый раз, когда меч проходил через мое тело, каждый раз, когда падал с высоты и ломал кости, каждый раз, когда меня душили или травили.

Омар Хайям с грустью смотрел на бессмертного юношу. Его земной путь заканчивался, ведь он прожил на этом свете уже 84 года. Что ждет его ученика впереди? Какие невзгоды уготовила ему судьба, и за какие прегрешения?

"Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай - это две половины души».

_________________________________________________

Абу-л-Фатх Абд-ар-Рахман ал-Мансур ал-Ха́зини (перс. خازنی‎, англ. Abd al-Rahman al-Khazini, первая половина XII в.) — видный среднеазиатский механик, физик, астроном, математик, философ и алхимик, ученик Омара Хайяма. По происхождению — византийский грек. Жил и работал в Мерве при дворе султана Санджара.