Фанфик "Один год жизни"

[mystrade]

Название: «Один год жизни»
Автор: Vlublennaya_v_more
Бета: Sybellin.
Жанр: agnst, romance
Пейринг: Майстрад
Рейтинг: R
Размер: Миди
Дисклаймер: материальной выгоды не извлекаю
Описание: Когда-то давно из жизни Грегори Лейстрейда исчез целый год. Частичная амнезия при неясных обстоятельствах... История разворачивается в прошлом и в настоящем. В прошлом у Грега есть таинственный друг, о котором он ничего не помнит, но который его всячески поддерживает, а в настоящем инспектора Лейстрейда бросает в нервную дрожь лишь при одном упоминании имени старшего Холмса.
Предупреждение: Возможен жуткий ООС персонажей и чрезмерный пафос. Специально я к этому не стремилась, но накал страстей в собственном уме и сердце сдержать было очень сложно ))) Допускаю, что могла «съехать» в мелодраму.
От автора: Приношу свои глубочайшие извинения за то что выставляю незаконченный текст. Я честно пыталась успеть все дописать и отправить последнюю часть бете до своего отъезда, но увы… Фактически рассказ дописан, но меня категорически не устраивает то, как я его завершила. Думаю, мне стоит еще хорошенько подумать над окончанием этой истории. Поэтому прошу еще раз меня простить за недосказанность. Вернусь с отпуска и обязательно расскажу вам, чем там все закончилось! Надеюсь, вам будет интересно




Он поворачивается к тебе лицом, и у тебя наконец-то появляется возможность разглядеть своего благодетеля во всей красе. Он улыбается, и ты не можешь даже сразу определить, что именно в его внешности первым бросается тебе в глаза. Эта широкая безупречно ровная белоснежная полоса зубов, целая россыпь медово-оранжевых веснушек или острая, почти ранящая ледяная сталь аметистовых глаз? Его руки тянутся к тебе, пытаясь притянуть, заключить в дружеские объятия, но ты стоишь неподвижно, словно ноги твои намертво примерзли к полу под этим арктическим взглядом. Твоя бесстрастность, кажется, вовсе не смущает его. Напротив, его глаза словно вспыхивают изнутри синим пламенем, и густой, чуть хрипловатый волнующий смех вырывается у него из груди. Очевидно, твоя реакция неприятно удивляет его, но он все же отказывается от своей попытки вовлечь тебя в объятия. Тем не менее, его неожиданно тяжелая и горячая ладонь все-таки ложится на твое плечо. Ты стараешься инстинктивно не повести им, ожидая когда же он наконец уберет руку, но по-видимому это не входит в его ближайшие планы. Ты смотришь на него и теряешься в ощущениях, ладонь такая горячая, а глаза такие холодные… Он что-то говорит тебе, чуть сжимая пальцы, собирая складки ткани на твоем свитере, словно непроизвольно время от времени чуть тянет на себя, делая вид, что абсолютно ничего не происходит. Будто проверяет на прочность, терпение и реакцию. Ты непоколебим, и его ладони ничего не остается как успокоиться и расслабиться на твоем плече. Он спрашивает тебя о здоровье, самочувствии и конечно же о памяти… Но память так и не вернулась к тебе, поэтому на все его расспросы ты просто отрицательно качаешь головой. Ты знаешь, что он несказанно помог тебе, оплатил все твое медицинское обследование и содержание, счета за пустующую в последние месяцы квартиру, да что там даже долги твоей одинокой матери он оплатил от и до. Кто он? Какое место он занимал в твоей жизни? Что ты знал о нем, что чувствовал к нему, какие общие воспоминания могли бы связать вас двоих? Но все тщетно, твоя голова пуста, ты совершенно не знаешь этого странного человека, как-то чуточку отчаянно сжимающего твое напряженное плечо. Говорят что он твой друг… Просто хороший добрый друг.

В тот день Лейстрейд привычно и устало продирался сквозь толпу зевак. Все было как всегда: кучка престарелых пожилых леди, несколько влюбленных парочек , неожиданно набредших на место преступления во время своего вечернего романтического променада, толпа чуть подвыпивших молодых людей, домохозяйки с большущими продовольственными пакетами, напрочь забывшие о готовке традиционного семейного ужина… Обычные люди… Все такие добропорядочные, милосердные и безобидные с виду, но слетающиеся как стервятники на место недавней гибели себе подобного. И так ж терзаемы голодом как эти хищные птицы… Только пища здесь не плоть, а зрелище растерзанной плоти. Неудивительно, что именно среди этих «обычных и безобидных», как правило, чуть ли не каждый второй потенциальный убийца. Впрочем, Грегори уже давно разочарован в людях, поэтому, несмотря на подобные размышления, в тот день в его эмоциональном багаже осталась только усталость и досада от вновь неправильно сделанных выводов. Очередная жертва, сходные обстоятельства, характерный и до боли знакомый почерк убийцы … А это значит, что за решеткой в отделении сидит совершенно невиновный человек, и это уже к сожалению значит, что накануне они с Донован просто спороли горячку на нервах. Никаких прямых улик… И вот оно бездыханное, грандиозное подтверждение близорукости их расследования, мать твою! Смотреть на тело было уже просто выше всяких человеческих возможностей. Сколько подобных трупов было у него за последние месяцы? Ужас… Тем временем, взгляд невольно возвращается к толпе зевак. Грег внимательно окинул взглядом жаждущее зрелищ столпотворение и понял, что у него на почве безысходности в деле развилась паранойя. Неудивительно, что они так сплоховали с Донован, нервы у всех явно на пределе. Лейстрейд готов был поклясться, что в этой разномастной группе «зрителей» он различает довольно знакомое лицо. Это лицо, обрамленное тугими каштановыми кудряшками он, кажется, имел возможность наблюдать среди толпы зевак ежесменно, вот уже почти весь этот кровавый последний месяц. Говорят, преступник всегда возвращается на место преступления… Что ж, возможно, идея проверить этого долговязого странного парня не так уж и безосновательна.
Ох, если бы Лейстрейд тогда только знал, чем это все для него обернется, он бы очень хорошенько подумал, прежде чем подойти к ограждающей место преступления полицейской ленте.
Уже спустя неделю, дописывая последний отчет об успешно проделанной операции, Грег осознает, что так и не узнал у этого гениального нахального чудика как его зовут. Способность новоявленного консультирующего детектива уходить от ответа просто потрясала.
Вечером того же дня, развалившись с изрядно початой бутылкой пива перед мерцающим экраном телевизора, инспектор устало потянется к вибрирующему на тумбочке телефону. Тем временем на экране телеведущая поведает всему миру новость о жестоком загадочном убийстве в богатом загородном доме. Лейстрейд увидит два новых сообщения с неизвестного номера:
«Это садовник» и «Меня зовут Шерлок Холмс»
Дыхание инспектора на секунду предательски оборвется, а пальцы опасно крепко сожмутся на хрупком корпусе телефона. И дело здесь вовсе не в садовнике…

Ты сидишь в мягком удобном кресле, но тело твое словно одеревенело. Ты напряжен, испытываешь жуткий моральный дискомфорт, и все что тебе хотелось бы сейчас это чашка сладкого чая и благословенная тишина спальни. Но ты и так отпущен из-под медицинской опеки раньше положенного, поэтому пренебрегать посещениями врача никак нельзя. Чего доброго тебя опять загребут обратно, в стерильно белое лоно больничной палаты. Поэтому ты сидишь здесь и словно игрушечная собачка на бардачке в машине механически качаешь головой в ответ на все расспросы. Пожилой, по врачебному солидный мужчина, с еще хоть и редкой, но заметной проседью в волосах, вот уже несколько недель задает тебе одни и те же вопросы, получая одни и те же ответы. Нет, ты по-прежнему не помнишь происшедшего, ты вообще с трудом что-то помнишь о себе теперешнем. Ты прекрасно помнишь свое детство, свою семью, академию… Но вот последний год исчез из твоей головы бесследно, словно и не было его вовсе. Словно все это время ты был без сознания, лежал в коме, и ничего с тобой не происходило. Но, к сожалению, это не так, и ты теперь знаешь это наверняка. Ты не запомнил свою жизнь, но жизнь прекрасно запомнила тебя… Какие-то совершенно новые люди, события… Все это было с тобой, и тебе ничего не остается кроме как принять все как есть, смириться. И все впрочем не так уж и плохо, бывает ведь и хуже… Забыть всего лишь один год это на самом деле такая ерунда по сравнению с потерей всех воспоминаний, а ведь полная амнезия не такая уж и редкость. Люди забывают все: собственное имя, лица родных и близких, все повороты и перипетии жизни. «Так что тебе еще повезло, парень» - неуклюже пытаешься сам себя утешить. Тебе ничего не рассказывают об этом таинственном утерянном промежутке времени, ссылаясь на то, что твоя память должна восстановиться сама, опираясь на изменившуюся обстановку, чувства, новое окружение. Потому что это только твой мозг отказывается вспоминать, а тело, тело оно всегда все помнит. Сейчас тебе как никогда нужно опираться на собственные ощущения, ассоциации, вызываемые теми или иными вещами, научиться чувствовать себя, слышать. Ты пытаешься, конечно, но все это кажется тебе полной ерундой. В голову закрадывается малодушная мысль забить на все, к черту весь этот странный год! Если он исчез, испарился из твоего сознания, может это все не зря? Нужно пытаться жить дальше, а не гнаться за ускользающим прошлым. И все бы ничего, да только этот странный вылизанный и выглаженный от макушки до кончиков пальцев парень не дает тебе покоя. Он богат, в какой-то степени даже чрезмерно образован и, безусловно, может при желании похвастаться ветвистой и благородной родословной. И это явно не тот человек, с которым ты мог запросто познакомиться в метро.
Наконец с облегчением ты покидаешь опостылевший за последние полтора часа кабинет и, минуя несколько белоснежных сплетений извилистых коридоров, выходишь наружу. Парк клиники прекрасен… Могучие стволы деревьев, тесно примыкая друг к другу, образуют целую живую изгородь, защищающую от летнего зноя и, если нужно, от любопытных глаз. Листва мягко шелестит в ответ на легкий ветерок, и ты в первый раз за последние несколько суток чувствуешь себя в отличной форме. До тех пор пока не доходишь до конца аллеи, приближаясь к главным воротам. Он ждет тебя на выходе, опираясь на капот своего нового серебристого бентли. На нем светло серый идеально подогнанный по фигуре костюм, настолько сильно гармонирующий с расцветкой блестящего металла, что тебе в голову на секунду приходит мысль, а не подбирает ли он одежду в тон к своим автомобилям? Хотя при его финансовом благосостоянии вполне возможно, что это как раз автомобили покупаются в пару к только что сшитым на заказ костюмам. Боже правый, и как меня только угораздило связаться с этим «мистером великолепие»? - немного нервно в мыслях усмехаешься ты. Видя тебя, он широко улыбается и делает шаг навстречу, выходя из тени деревьев. При этом солнце, словно хищник долго поджидавший свою добычу накидывается на его элегантно запакованную в костюм фигуру и заставляет тускло-медные волосы буквально вспыхнуть огнем. Весь такой холодный и вычурный в своем идеальном костюме он вдруг превращается в очаровательно-рыжего мальчишку с глазами цвета теплого моря и золотистой кожей, украшенной россыпью веснушек. И ты просто не можешь устоять, ответная улыбка невольно расползается по лицу, и где-то в глубине души словно немного оттаивает что-то неприятно холодное, что причиняло невнятную боль все это время. Быть может, все-таки не зря этот странный человек считает тебя своим другом?

В нашей жизни всегда найдутся вещи, которые мы не в состоянии изменить. И не важно в каком промежутке времени они застанут нас врасплох: в прошлом ли, настоящем или в будущем. Единственная разница заключается в том, как мы относимся к подобным вещам в эти разные отрезки нашего существования. Что касается прошлого, то здесь приходится говорить скорей о легкой горечи, тупой застывшей в самой глубине сердца боли, которая так глубоко вросла в тело и прижилась там за все безвозвратно ушедшие годы, что выкорчевать ее оттуда и остаться в живых уже невозможно. В настоящем подобные вещи… нервируют. Ты понимаешь, что вроде бы и властен над собственной жизнью, но какие-то события постоянно выходят из под контроля, заставляя наконец расслабиться и сдаться, побуждая просто плыть по течению. А вот неизбежные моменты в будущем просто выводят из себя. Хочется кричать «Да, какого черта!» и бегать вокруг да около своей непокорной судьбы, сломя голову. Так всегда и бывает, пытаешься избежать чего-то неизбежного, выбирая самый далекий и тернистый путь вдали от таящейся за поворотом угрозы, и в итоге сам с разбегу попадаешь в ее коварные лапы. Грегори Лейстрейд в данный момент переживал полную палитру всех этих эмоций. Список вещей, на которые он не в состоянии был повлиять пугал своей нескончаемостью. И хотя Грег никогда не принадлежал к числу тех людей, которые привыкли маниакально держать все под своим тотальным контролем, текущий расклад дел ему совершенно не нравился. Он и так оставил целую кучу всего фатального и непоправимого в своем прошлом, и мириться с подобным в своей текущей, с трудом поставленной на отлаженные прямые рельсы жизни было очень нелегко. Шерлок Холмс стал его фатальным настоящим. Он никого не слушал и ни с чем не считался… Донован психовала, Андресен сводил с ума своими нескончаемыми жалобами и обидами. Шеф… Шеф, слава богу, пока пребывал в сладком неведении, и Лейстрейд любой ценой стремился задержать его подольше в этом состоянии, хотя, видит Бог, это было не так-то просто. Одно радовало - вместе со списком неизбежного рос и список раскрытых дел. Гениальная фатальность носилась туда и сюда, оставляя за собой своеобразный шлейф из «идиотов» и «посредственностей». Вышеупомянутые все как один пребывали в праведном гневе и, отчаянно надеясь хоть как то восстановить поруганную интеллектуальную честь, пытались подколками и придирками достучаться до совести кучерявого грубияна. За всей этой взбалмошной процессией устало плелся инспектор Грегори Лейстрейд, пытаясь из совершенно спонтанных гениальных выкладок Шерлока вычленить хоть что-то удобоваримое для лаконичных полицейских отчетов. Тем временем, его фатальное будущее неотрывно следовало за ним попятам.
В этот день Грегори первый раз за последние десять лет службы позволил себе уйти с работы пораньше. Хотя, учитывая тот факт, что он всегда засиживался там допоздна и привык возвращаться домой чуть ли не за полночь, сегодня он просто ушел вместе со всеми. На улице мелко моросил еще по-летнему теплый первый осенний дождь, солнце, медленно уплывая за горизонт, тускло светило сквозь пелену набрякших туч, а на душе скребли кошки. Он никогда особо не любил лето с его духотой и ярко-зеленым оптимизмом, но когда календарный лист менялся на сентябрь, ему постоянно отчего-то становилось грустно. Это медленное угасание жизни и осенняя меланхолия сводили с ума, уж лучше бы после тридцать первого августа сразу наступало первое декабря. Вот так внезапно: вчера ходили в насквозь мокрых от пота футболках, а сегодня на шее чуть заправленный одним концом под пальто красуется теплый шарф. Удивительно, а ведь раньше он так любил осень… Грегори медленно шел по тротуару, стараясь держаться подальше от края дороги. Нескончаемый поток машин стремился одарить беспечных пешеходов целой россыпью серых капель из мутно грязных луж. Лейстрейд же сегодня был вынужден покинуть водительское кресло и добирался до работы на такси. Его колымага уже давно просила хорошего ремонта и вот, наконец, решила категорически настоять на своем, отказываясь заводиться. Конечно, он мог бы попросить подбросить его до дома кого-нибудь из сотрудников, но мысль о хорошей пешей прогулке показалась привлекательней. Инспектор был почти на месте, когда перед ним неожиданно остановился черный автомобиль. Попытка пройти мимо не увенчалась успехом. Из машины вышли два рослых и широкоплечих парня в строгих темных костюмах, преградив Лейстрейду дорогу. Инспектор с профессиональной сноровкой оглядел амбалов с головы до пят и пришел к выводу, что эти ребята явно не из какой-то преступной группировки. Телохранители какого-нибудь уголовника, возомнившего себя мафиози обычно представляли из себя груду бездумного запакованного в модные тряпки натренированного мяса, без тени интеллекта. Хмм… Неужто им, простым смертным, заинтересовалась какая-то тайная правительственная организация? «Просто какой то шпионский детектив получается» - ухмыльнулся про себя Грег, стараясь сохранять безразличное выражение лица.
- Инспектор Лейстрейд? - обратился наконец к нему один из качков.
-Чем обязан, господа? - поинтересовался он тоном бывалого полицейского.
- Инспектор, мы вынуждены попросить вас поехать с нами. И уверяю, вам все объяснят на месте.
В том, что на месте ему все доступно объяснят, Грег даже не сомневался, но вот ехать до этого странного места без всякой поясняющей информации желания не было никакого. Впрочем, особо делать было нечего. Разве что начать орать как резанному и палить из пушки во все стороны… Но это было бы как-то не совсем солидно для человека его положения, да и тот факт, что у ребят тоже было при себе оружие под сомнение не ставился. Поэтому, тяжко вздохнув о своей несчастной доле, инспектор забрался в салон автомобиля. Его «сопровождающие» тут же запрыгнули следом, и через несколько секунд колеса с мягким шуршанием совершили свой первый оборот…

Ехали они не долго. Припарковав автомобиль около какого-то абсолютно серого и унылого с виду здания, «добрые молодцы» учтиво выпроводили Грега из салона, недвусмысленно давая понять, что дальнейший его путь простирается прямиком в глубины этого облезлого строения, при этом сопровождать его никто не намерен. Скрепя сердце, инспектор подчинился немому приказу и через пару минут скрылся в темноте заброшенных коридоров. Он шел вперед и вперед, двигаясь чисто интуитивно. Солнце еще не успело скрыться за горизонтом, и его ярко красные закатные лучи, свободно проникали во внутрь пустых проемов не застекленных окон, тускло освещая пустое пространство. Почти во всех комнатах отсутствовали двери, и ветер свободно гулял из помещения в помещение. «Это уже не детектив, это уже триллер какой-то… » - внезапно подумалось Лейстрейду.
Наконец, он увидел как где-то вдали из под единственной не снятой с петель двери пробивается неяркий явно искусственного происхождения свет. Медленно, но верно Грегори подошел вплотную к хлипкой деревянной преграде, слегка надавил на ручку, с тихим скрежетом отворяя дверь. В неверном свете мерцающей лампы, в глубине обшарпанной серой комнаты, прислонившись плечом к оконному углу, стоял высокий худой мужчина в темно синем костюме. Услышав шаги за спиной, он медленно повернулся к вошедшему лицом и тихим вкрадчивым голосом прошептал:
- Здравствуй, Грегори…

-Расскажи мне хоть что-нибудь… - словно в никуда обращаешься ты.
Мир вокруг объят сумеречной тишиной, и лишь море неустанно, но, к сожалению, невнятно шумит в ответ на все твои расспросы.
- Что ты хочешь знать? - наконец деликатно уточняет он.
- Как мы познакомились? - наобум говоришь ты и неожиданно осознаешь, что из тысячи вопросов, что ты мог бы задать, ответ на этот кажется чем-то действительно важным.
-Ты выписал мне штраф за неправильную парковку, а я пригласил тебя в кафе, - с затаенной в уголках губ полуулыбкой ностальгически отвечает он.
-Что-то я не припомню, чтобы это когда-то было в моей компетенции… - немного сконфуженно бурчишь ты.
-Что? Ходить в кафе? - уже откровенно улыбается он.
-Выписывать штрафы…
-Ну, ты теперь вообще мало что помнишь…
Что-то в голосе твоего немногословного собеседника тебе определенно не нравится. Ты поворачиваешь голову и откровенно разглядываешь его отстраненно задумчивое лицо. Он полностью ушел в себя, и даже не замечает столь пристального внимания. А море все шумит и шумит, словно пытаясь поведать тебе о чем-то важном, раскрыть какой-то секрет. Но ты и самого-то себя понимаешь с трудом, куда уж тут язык моря.

Лейстрейд с трудом сдерживается, чтобы не сжать ладони в кулаки. «Мог бы и догадаться, старый увалень…» гневно звучит в сознании собственный голос.
А в реальности получается сухо и надтреснуто:
- Добрый вечер, мистер Холмс. Чем могу помочь?
Посветлевшие от времени глаза, кажется, хотят разглядеть его насквозь, увидеть каждую клеточку, постичь каждую частицу. Наконец, пытка взглядом прекращается, и тонкая ладонь в изящном жесте указывает на стоящий неподалеку стул.
-Присаживай…тесь, инспектор, - с небольшой заминкой, но уже отвердевшим голосом и тактично настойчивым тоном говорит Холмс старший.
Но развалиться на стуле это последнее что хочет сейчас Грег. Вместо этого он скрещивает на груди уже почти неконтролируемо напряженные руки и облокачивается на дверь. Все и так понятно без слов, и настаивать никто не пытается. Майкрофт делает вид, что ничего особенного не произошло и с вымученной полуулыбкой вновь обращается к нему:
-Я бы хотел поговорить с Вами о Шерлоке, инспектор.
Лейстрейд невольно фыркнул в ответ:
-Ума ни приложу, что вы такого сверхъестественного хотите узнать про своего родного брата, раз сдернули меня с дороги и увезли в неопределенном направлении в пафосной тонированной тачке.
Холмс медленно прошелся по комнате и остановился около старого, покрытого облупившимся лаком, стола. Теперь он был как раз напротив Грега, и их разделяли каких-то несколько шагов. Майкрофт присел на растрескавшуюся от времени столешницу, опираясь на широко расставленные по бокам ладони.
- Для вас не секрет, что судьба моего брата всегда волновала меня слишком сильно. Порой даже чрезмерно… И поверьте, эта тревога никогда не была безосновательной. К сожалению, в силу множества логических причин я не могу постоянно контролировать и проверять окружение Шерлока, и поэтому, инспектор, мне ничего не остается, кроме как нарушить ваш благословенный покой и попросить о помощи. Разумеется, за должную плату, - с доверительным кивком добавил он.
Лейстрейд презрительно усмехнулся, бескомпромиссно глядя оппоненту в глаза:
-И все же я не понимаю, чего вы хотите от меня, мистер Холмс. Шерлок в любом случае гражданское лицо и я несу за него полную ответственность не только в рамках своих полномочий, но и из простых человеческих соображений. Он здорово помогает нам с расследованиями, хотя его вмешательство в дела полиции Скотленд-Ярда весьма чревато последствиями для всех нас. И как бы то ни было, следить за ним, помыкать его свободой и заниматься его перевоспитанием я не намерен. Да и если бы даже захотел, то просто не смог бы. Кому, как ни вам знать характер Шерлока? В любом случае я буду обеспечивать вашему брату полную безопасность по мере своих сил и его неуемного пыла. И за это мне ничего от вас не нужно, разве только чтобы вы навсегда оставили меня в покое и избавили от своего общества.
Дослушав его речь, Майкрофт еле заметно вздрогнул, и пальцы его намертво вцепились в несчастный край столешницы, так что побелели костяшки. Но на лице его цвела доброжелательная улыбка, и голос был чист и вежлив:
- Что ж… Разумная цена, инспектор.

-Передозировка лекарствами? По-вашему, я пытался покончить с собой?
Ты опять сидишь в этом злосчастном кабинете и понимаешь, что вот-вот сорвешься. Эта нелепая игра в кошки мышки порядком тебе надоела. Почему тебе приходится с таким трудом узнавать, что с тобой случилось на самом деле? Это же не такая сверхсекретная информация, пациент имеет право знать, как он оказался в больничной палате! Недели изнурительных окольных реплик и преднамеренных двусмысленностей и вот, через тернии к звездам, ты узнаешь, что ты самоубийца!
В ответ на твою запальную реплику доктор лишь примирительно улыбается. Он кладет голову на переплетенные пальцы рук, облокачиваясь локтями на стол, и тихо отвечает:
- Вам не стоит быть столь категоричным. В тот период вы принимали много различных лекарств, и виной всему произошедшему могла послужить простая усталость. Вы пили легкие антидепрессанты, в связи с простудой были вынуждены горстями употреблять таблетки от кашля и температуры, и плюс несколько капсул снотворного на ночь сделали свое дело. У вас, молодых людей, вечно не хватает времени на свое здоровье, и вы пренебрегаете банальным посещением врача в случае необходимости. Вы привыкли полагаться на медикаменты, активно рекламируемые в СМИ. Нет ничего удивительного в том, что все так сложилось. Подумайте сами: вы пришли домой усталый и разбитый после тяжелого дня службы, у вас болело и першило в горле, немного знобило, вы были подавлены. Схватили первые попавшиеся в аптечке таблетки от простуды, затем выпили по графику прописанный вам антидепрессант, и под конец, чтобы нормально выспаться перед очередным рабочим днем проглотили снотворное. Вот вам и результат - тяжелая интоксикация, вследствие наобум просчитанных доз и непредсказуемого взаимодействия компонентов.
- Но почему тогда я все забыл? Что стало с моей памятью? - раздраженно спрашиваешь ты и, не выдержав, встаешь с кушетки и принимаешься ходить взад-вперед по кабинету.
Доктор внимательно следит за твоими перемещениями и отвечает так же спокойно и вкрадчиво как и раньше, словно он лектор, а ты студент медицинского факультета:
- Наш мозг имеет очень хрупкое строение. Изменения в памяти могут быть вызваны чем угодно: физическим увечьем, гормональным всплеском, банальным стрессом, и так далее. Всех причин и не перечесть. Так что нет ничего удивительного в том, что после такой активной медикаментозной атаки вы лишились года своих воспоминаний. По правде говоря, это большая удача, что в остальном ваша нервная система не подверглась никаким изменениям.
-Да уж, я вообще счастливчик, - горько усмехаешься ты и, коротко попрощавшись, направляешься к выходу.
Ты уже почти скрылся за дверью, когда вдруг что-то заставляет тебя повернуться и спросить:
- Доктор, ответьте еще на один вопрос - как я очутился в клинике? Кто нашел и привез меня?
Мужчина недоуменно вскидывает брови и, выдержав небольшую паузу, отвечает:
- Ваш друг, конечно же.

Лейстрейд был чертовски зол. Шерлок явно переходил все границы дозволенного. И дело было даже не в бесконечных оскорблениях и не в неподобающем поведении, просто он зарвался, действительно зарвался. Этот неугомонный тип лез в самое пекло, каждую секунду пытался разворошить самое опасное осиное гнездо, не заботясь о последствиях. Грег был инспектором Скотленд-Ярда и переквалифицироваться в няньку или в телохранителя на склоне лет намерен не был. Они ловили совершенно чокнутого, но чертовски способного убийцу и в очередной раз оставались с носом, даже не смотря на гениальную помощь младшего Холмса. А тот, словно слетев с катушек от подобной дерзости, счел все эти поражения настоящим вызовом его высокоинтеллектуальной персоне и без конца влипал в неприятности. В очередной раз вытаскивая его из под града шальных пуль, инспектор не выдержал:
- Какого черта ты творишь?! Если тебе наплевать на собственную шкуру, подумай хотя бы о тех, кому ты дорог! Даже у такого инопланетянина как ты должна быть семья! Кто-то же породил на свет такое вот чудо! Подумай хоть раз о других, гребанный ты засранец! Что будет со мной и с моей командой, в конце концов, если ты тут решишь склеить ласты?! Что мы… Что я буду говорить своему начальству? Как ты себе это представляешь - я нарушил все директивы, допустил тебя к самым засекреченным файлам, впутал в расследование и стал виновником твоей несвоевременной кончины! Поимей же хоть раз каплю благоразумия, отвлекись от наших мозгов!
Шерлок задумчиво посмотрел на него своими ошалелыми от азарта серыми глазами и фыркнул, чуть морщась от боли в разбитой губе:
-Вы общались с Майкрофтом…
Грег устало закатил глаза и провел ладонью по вспотевшему от беготни лбу. Меньше всего на свете ему хотелось бы сейчас обсуждать это.
- Дело не в этом… И да, он беспокоится о тебе.
Гениальная сволочь в очередной раз наградила его презрительным смешком в ответ:
- Не волнуйтесь так, инспектор. Для моего брата я всегда был лишь предлогом.
Глаза Лейстреда угрожающе блеснули, и тихий закоулок, укрывший их от погони содрогнулся от хлесткого звука пощечины.
- Никогда. Не смей. Так. Говорить. О нем.
Инспектор резко встал, выйдя из укрытия, отправился на вой полицейской сирены. Псих был схвачен… по крайней мере один.
Шерлок, держась за горящую щеку, шокировано провожал его взглядом.

Ты редко бываешь у него дома. Особняк кажется тебе слишком большим и необжитым. Дворецкий вежливо приветствует тебя при входе, пожилая служанка предлагает проводить до кабинета хозяина. Ты отказываешься, уверяешь, что сам без труда найдешь верную дорогу. Так оно и выходит. Ноги сами несут тебя в правильном направлении, и через какое-то время ты оказываешься перед чуть приоткрытой дверью, очевидно ведущей в кабинет. Памятуя о вежливости, ты деликатно стучишься и, получив приглашение, входишь. Ты первый раз находишься в этой комнате, по крайней мере, в своем текущем состоянии. Был ли ты раньше здесь, еще до амнезии - большой вопрос. Но едва ты переступаешь порог, на тебя накатывается смутная дразнящая память тревога. Странно, ведь это очень уютная комната. Тебе нравится дубовая отделка стен, зеленовато-золотистые обои, благородная, но не вычурная массивная мебель. Но что-то здесь не так. Сперва ты хочешь сесть на диван, но в последний момент отчего-то решаешь отдать предпочтение креслу. Он сидит за столом и внимательно наблюдает за твоими действиями. Такой молодой, в своем собственном кабинете, в своем роскошном доме, в своем извечно сером идеальном костюме. Слишком умен, слишком богат и, безусловно, слишком несчастен. Этот факт неожиданно ясно бросается тебе в глаза. Ты пытаешься хоть что-то разглядеть в этих острых застывших чертах, но как всегда напарываешься лишь на ледяную стену отчуждения.
-Что случилось… - почему-то шепчешь ты, словно кто-то может подслушать вас.
На секунду он опускает глаза, а затем, подняв голову, как-то оценивающе и настороженно заглядывает, кажется, в самые потаенные глубины твоей смятенной души. «И как у него только получается так?» - невольно восхищаешься ты.
- Мой младший брат… С ним приключилось несчастье. Упал с крыши, хотел научиться летать, - на выдохе сообщает он, пряча лицо в ладонях.
Ты понимаешь, что это… Больно. Больно видеть его таким… подавленным.
- Боже мой… Сколько ему лет?
- Двенадцать.
Ты удивленно распахиваешь глаза:
- Такой большой и не знает, что люди не умеют летать?
В ответ ты получаешь слабую улыбку и горький смешок:
- Он привык все проверять опытным путем.
Ты не знаешь что ответить, слова неконтролируемо срываются с губ, и ты даже не успеваешь осмыслить то, что хочешь сказать. Мальчик возможно погиб или тяжело болен, а ты бездумно ляпаешь:
-Что ж, по крайней мере, теперь он знает, что люди не летают как птицы.
Ты в ужасе от собственных слов, но он неожиданно начинает смеяться и холодные глаза наконец теплеют:
- Ну, судя по тому, что он отделался легким сотрясением, возможно, некоторые это все же могут. Такие, как мой брат, например.

По мнению Лейстрейда, люди, наделенные чрезмерной властью, подобные Майкрофту Холмсу, обычно имели целую кучу ужасных недостатков и привычек, которые бесили таких простых работяг, как, например, он сам. Но к чести старшего брата Шерлока стоило сказать, что слово он свое держать умел. После того памятного разговора в тусклой комнате заброшенного дома старший Холмс исчез из его жизни также внезапно как и появился. В свою очередь, Грег пытался всячески соответствовать тому образу защитника и «праведника», коим сам себя наградил в запальчивом диалоге с ним. Такова была цена за спокойствие… И хотя о настоящем покое здесь и речи быть не могло, но хотя бы старые, с трудом затянувшиеся раны не грозили разойтись в одночасье. Но теперь дела действительно обстояли хуже некуда и, как бы это не было сложно, о прошлом ему предстояло забыть… Хотя бы на время.
Поэтому каким-то шестым чувством, загодя услышав плавное движение за спиной, Лейстрейд лишь смиренно вздохнул и повернулся лицом к подъезжающему к нему автомобилю. В этот раз ему не потребовалось особого приглашения. Он сел сам, легко и непринужденно, словно разъезжать в дорогущих брутальных машинах с важными правительственными шишками было его обычным субботним занятием.
Никаких охранников, секретарей и прочих посторонних людей в салоне не оказалось. Они были втроем - он, Холмс-старший и водитель, лысая макушка которого едва виднелась в окошке поднятой звукоизоляционной перегородки.
Они ехали уже минут десять, и за это время Майкрофт не проронил ни слова. Не нарушая идеалистической тишины в салоне, он просто смотрел в исписанное мокрыми росчерками дождя окно. Молчание и размеренное плавное движение автомобиля вопреки сложившейся ситуации сделали свое пагубное дело в отношении уставшего и вконец измотанного тела Лейстрейда - он невольно расслабился и с минуты на минуту готов был погрузиться в легкую дрему. Но всему хорошему свойственно быстро заканчиваться, и поэтому несчастный инспектор был выхвачен из царства добрых грез и умиротворения удручающе спокойным голосом Майкрофта Холмса:
- Это Камерон Шейт.
Тело Грега словно пронзила молния. Он встрепенулся и прерывисто вздохнул. Желваки невольно заходили под слегка небритой кожей щек. Это был удар ниже пояса… Жизнь не может быть настолько несправедлива к нему! Для полной катастрофы его с трудом устоявшейся вселенной ему и Майкрофта Холмса вполне было достаточно! Подсылать к нему еще одного палача из его прошлого - было верхом жестокости даже для его незавидной судьбы.
Тем временем, старший Холмс не замедлил подбавить масла в огонь:
- Вероятно, ты помнишь его…
- О, не сомневайся.

Ты потерял счет дням. Такое бывает, когда все твои ночи сливаются в один сплошной неизбывный кошмар. Память играет с тобой в злые игры, не возвращается полностью, но дразнит фрагментами и рассыпается целым ворохом чувств. И самое ужасное заключается в том, что ты просто не в состоянии определить, разделить, постичь, что из всей этой белиберды, творящейся в твоей несчастной голове - правда, а что просто проделки воспаленного сознания… Начало твоих грез всегда разное, ты можешь находиться в полицейском участке или собирать ландыши на лугу, но продолжение всегда одно и тоже - неожиданно ты срываешься куда-то, бросаешь все, мчишься навстречу чему-то. Потом твое сознание опять выдает финт ушами, ты теряешься в смутных образах и ощущениях, а затем неизбежно оказываешься в шумной толпе чьих-то гостей. Тебе неуютно и тревожно, ты ищешь кого-то или что-то… Но все тщетно, ты один в этой беснующейся массе подвыпивших людей. Потом твоя голова отчего-то начинается кружиться, как будто тараканы в ней решили завести хоровод и повеселиться на славу. В ушах шумит, ноги еле передвигаются… Как всегда в кошмарах - медленно, вязко, еле-еле ты куда-то бредешь. Наконец ты добираешься до своей смутной грезящейся цели, толкаешь незапертую дверь… И неожиданно понимаешь, что очутился в ЕГО кабинете…

- И что ему нужно? - после очередной порции тягостного молчания отзывается Грег.
Его не отпускает чувство, что все происходящее какой-то запланированный неудачный спектакль. Как все эти люди из прошлого могли оказаться сейчас в его настоящем одновременно и столь фатально? Такое впечатление, что судьба решила наконец спросить с него какой-то давно позабытый должок. Убийства, заговоры, внезапно оборванные логические цепочки расследования… Все это уже порядком сводило с ума. Все были на грани, но, конечно же, Шерлок как всегда был бесподобен и непредсказуем в своих реакциях. Казалось, все это радует его и одновременно лишает рассудка, интригует и утомляет, кажется чем-то интересным и безумно банальным в тоже время. И, если в этом деле действительно замешан Камерон Шейт, Лейстрейд все понимает. Это расследование оказалось таким трудно распутываемым вовсе не из-за сверхгениальности неуловимого преступника. Просто зачинщик является обычной «неприкасаемой» персоной, привыкшей загребать жар чужими руками. Нити прерываются, пути расходятся не из-за высокоинтеллектуальных просчетов и происков, а просто потому, что у кого-то слишком много власти. И Шерлок это прекрасно понимает, понимает и погибает… От осознания того, что в этом бренном мире может существовать такая глупая, безрассудная, но неимоверная сила… Сила страха, коррупции, подчинения и пошлой выгоды. Инспектор невольно усмехается своим темным мыслям. Все-таки Шерлок еще такой ребенок вместе со всем своим нескончаемым запасом упрямства и гениальности.
Из размышлений Лейстрейда в очередной раз вырывает голос старшего Холмса:
-Как всегда ведет свои нелепые игры. Хочет подмять все дела под себя, торопится, действует импульсивно… Отсюда все эти незапланированные жертвы. Забавы с властью, ничего особенного… Но тот факт, что Шерлок оказался так опасно близок к эпицентру этого хаотичного безумия… Меня не утешает.
Майкрофт на секунду замолкает, проводит пальцем по запотевшему стеклу, прослеживая линию только что скатившейся по стеклу крупной капли.
- И, конечно же, хочет поддеть меня. Наверняка, он заранее был в курсе, что в расследовании будет участвовать Шерлок. Камерону всегда приходилось по душе бить по тем, кто мне дорог.
Тем временем водитель мягко притормаживает машину перед его домом. Это неожиданная удача для Лейстрейда как нельзя кстати, он радуется возможности быстро покинуть этот давящий на него своей роскошной кожаной обивкой салон и не в меру откровенного собеседника.
Инспектор уже собирается дернуть ручку двери, когда неожиданно кончики его пальцев оказываются в теплом захвате чужой ладони.
-Грегори, - тихо шепчут узкие губы, - откажись от этого дела…
Прикосновение жжет. Он с трудом сдерживается, чтобы грубо не отдернуть захваченную в плен руку. И только серьезные серо-голубые глаза заставляют его умерить пыл.
- Не беспокойтесь, мистер Холмс, с вашим братом все будет в порядке.
Майкрофт покаянно качает головой и отстраняется, возвращаясь к своему запотевшему разрисованному окну, и говорит почти прямо в стекло:
-Ты же знаешь, что дело не только в нем… После всего того что случилось между нами… После всех тех ошибок, что я совершил… Позволь мне всего лишь одну просьбу - береги себя.

-Может мне стоит рассказать твоему милому сыскному песику, что с ним на самом деле приключилось? -
Чужой насмешливый голос застает тебя врасплох.
Вы не договаривались о встрече, но у тебя скопилось слишком много вопросов за эти несколько недель. В твоей голове творится какая-то полная чертовщина, но как ни странно во всей этой кутерьме определенно есть один логичный камень преткновения - он, твой неизвестно откуда свалившийся друг. Вы давно не виделись, он уезжал по каким-то своим чрезвычайно важным делам, не оговаривая времени возвращения. И, собственно, сегодня ты приехал сюда наобум, без какой-либо надежды застать его дома. И надо же какая удача… По правде говоря, ты не намеривался подслушивать чьи-либо разговоры, но эти двое не особо заботились о конфиденциальности. По крайней мере, обладатель незнакомого тебе высокого голоса, по-видимому, вообще считал, что за десять миль вокруг него нет ни одной живой души. Хотя, вероятно, это был всего лишь спектакль, игра на невидимую публику…
В свою очередь его вполне знакомый тебе по голосу оппонент отвечал холодно, сдержанно и четко:
- Можно подумать, что ты сам хоть что-то знаешь, Камерон. Твои угрозы пусты и бессмысленны. Я не стану ничего подписывать и вмешиваться в ваши сомнительные аферы я не намерен.
Ответом на эту реплику стал суховатый подтрунивающий смех.
- О, мой дорогой друг, помнится, до недавнего времени ты любил все мои игры. Один только этот твой смазливый молоденький коп чего стоит. Ты мог бы быть более благодарным… Столь милая игрушка никогда бы не оказалась в твоих цепких руках, если бы не твои старые добрые друзья и их сомнительные аферы.
На секунду в комнате воцарилось молчание. Ты едва успеваешь скрыться за поворотом коридора, когда дверь почти с треском распахивается, и ледяной арктический голос цедит на одном выдохе:
-Убирайся.
Ты действуешь импульсивно. Кровь бешено стучит в висках, тело двигается, словно подчиняясь заклинанию какого-нибудь вудуисткого шамана. Вскрыть замок не составляет для тебя особого труда. Издержки профессии, что уж говорить… Все это необдуманно, чересчур спонтанно и недальновидно, но ничего поделать с собой ты не можешь. Нервы на пределе, мозг давно превратился в кашу, а эмоции вот-вот накроют тебя с головой. Хотя, судя по тому, что ты прячешься на заднем сидении чужого автомобиля, готовый в любой момент наброситься на его владельца, крыша твоя съехала уже окончательно и бесповоротно. Но ты должен все узнать. Сейчас или никогда. Хватит с тебя всех этих недомолвок, снисходительных взглядов и таинственных намеков.
Он бесспорно раздражен столько недружелюбным прощанием. Садится в машину, звучно хлопая дверью, и моментально давит до упора на педаль газа.
С визгом от ни в чем не повинных шин вы вылетаете на дорогу.

Лейстрейд проснулся ровно за десять секунд до звонка от Донован. Он успел пару раз глубоко вздохнуть, словно пытаясь отдышаться от длительной погони, включить ночник и сделать пару глотков из бутылки с минеральной водой, стоящей рядом на тумбочке. Едва протерев от влаги рот, Грег содрогнулся от звонкой трели мобильника.
Еще толком не разобрав значения всех слов своей встревоженной напарницы, Лейстрейд пулей бросился одеваться. Он никогда не отличался особой аккуратностью, но в делах спонтанности это играло ему только на руку. Вещи лежали строго по той траектории и в том порядке, как были сняты и отброшены с натруженного тела накануне. Боже, и как он только смог прожить семь лет в браке? Уму непостижимо, с его-то чисто мужланской небрежностью…
Недавно с трудом отремонтированная машина завелась с полуоборота, словно предчувствуя, что сейчас не место и не время для показа своего непокорного механического характера. Лейстрейд жал на газ что есть сил, но ему все равно казалось, что он плетется как старая больная черепаха. Времени было мало, чертовски мало. Любая впустую потерянная доля секунды могла обойтись им всем очень дорого. И что стоило этому неугомонному гениальному мальчишке немного подождать, предупредить хоть кого-нибудь, на минуту задуматься о последствиях?! Боже правый, страшно подумать в какую заварушку он мог попасть!
Наконец, подъехав к уже оцепившему периметр полицейскому заслону, инспектор буквально вылетает из машины. Полицейские с его группы уже все здесь. Ему все пытаются что-то импульсивно объяснить и показывают на распахнутую сбоку дверь. Смысл сказанного врывается в мозг неотвратимо и оглушительно, Лейстрейд даже не успевает задуматься о своих действиях и, лишь коротко попросив о прикрытии, ныряет в самую гущу событий, через несколько секунд растворяясь в темноте приоткрытой двери.

- Привет, - говорит он с доброжелательной улыбкой удава, смотря на тебя через стекло заднего вида. Да, нелепо… Ты тайком забрался в чужую машину и сам же был пойман врасплох. Хотя, особой неожиданностью для тебя его поведение не стало. Очевидно, что этот сколький тип просчитал все заранее, и разговаривал он слишком открыто, и вышел с нужной поспешностью, и даже должное выверенное время не обращал на тебя внимание. Ты зашел на огонек без приглашения, но являешься бесспорно долгожданным гостем. Тем не менее, ты ощущаешь себя полный придурком, все эти интриги порядком поднадоели тебе. Все что ты хочешь - это узнать правду, и он отлично понимает это. К чему тогда ломать комедию? Ты молчишь, крепко стиснув в еле сдерживаемом раздражении зубы, и всем своим видом даешь понять, что сегодня намерен выявить, вытрясти или даже, если придется, выбить всю правду. Внезапно вспышка от фар проезжающей мимо машины ярко озаряет лицо ухмыляющегося водителя. Неприятный озноб пронзает твое тело… Да, ты определенно был знаком с этим типом когда-то и, судя по твоим иррациональным ощущениям, ничего хорошего тебе это знакомство не принесло. Он ловит твой предупреждающий настороженный взгляд, и улыбка к счастью, немного сходит с его лица. Но омерзительный тон его голоса меняться явно не намерен:
- О, у тебя наверное очень много вопросов ко мне… Но я, право, не знаю одобрит ли наш общий старый друг такие беседы… Ты же все должен вспомнить сам, - он снова хохочет, и тут же примирительно машет рукой в ответ на твое вскипающее негодование, - ладно, ладно, успокойся. Я все тебе расскажу. Только вот доберемся до более… располагающего для подобных бесед места. Есть у меня тут один любимый ресторанчик неподалеку…

Лейстрейд мчался по оккупированным бандитами с одной и полицейскими с другой стороны коридорам, не замечая свистящих прямо над головой пуль. Он знал, что Шерлок мог быть только в самом эпицентре взрыва. Он просто не смог бы удержаться от погони, после всех этих оборванных на полуслове догадках и слепых предположениях. Младший Холмс мечтал взять реванш, он был похож на обезумевшую от охоты гончую, и мчался вслед за ускользающим в просторах завода главарем. Так что тот факт, что он оказался в западне Лейстрейду был очевиден как божий день. Где-то неподалеку уже была слышна дробь перестрелки, и он понял, что его цель уже близка. Позади отчетливо слышался топот подкрепления, стремившегося нагнать инспектора, но он просто не мог остановиться ни на шаг. Уповая на то, что все подоспеют вовремя, Грег ворвался в истязаемый выстрелами зал. Все произошло слишком быстро. Красная точка прицела на высоком бледном гениальном лбу сработала как детонатор. Кто-то кричал, кто-то стонал, что-то стремительно падало вниз и разбивалось… Одним резким выпадом он сбил Шерлока с ног, и уготовленная для гениальной головы пуля промчалась мимо, не задев цели… Но была и другая, выпущенная уже только для него… И, судя по ощущениям, была и вторая и третья… Темнота резко и неотступно застилала глаза, реальность отходила куда-то в сторону…