[mystrade]

Название: Что такое любовь?
Автор: Тё
Бета: нету
Фандом: Sherlock BBC
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд, Шерлок/Джон.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Дисклаймер: вся интеллектуальная собственность принадлежит своим владельцам.
Предупреждение: OOC, авторский взгляд на.
От автора: заявка с нон-кинка 6.07: Шерлок решает за что-нибудь отомстить Майкрофту (или просто из вредности поиздеваться над братом) и намекает Лестрейду, что он нравится Холмсу-старшему (хотя это изначально не так) и что тот постоянно следит за ним через камеры. Что будет делать инспектор? Реакция Майкрофта на эти действия.
[да, я ваще основательный тормоз]

Что такое любовь? Во все времена этот вопрос занимал многих: ученых, романтиков, поэтов, циников, философов, даже просто нормальных людей, но однозначный ответ у каждого свой.
- А ну вернись немедленно!
Это доктор Джон Уотсон, бывший военный врач, служивший при английской миссии в Афганистане, человек очень хороший с большой буквы Ч.
Судя по всему, он недоволен, и нетрудно догадаться, кем.
- Шерлок, я кому сказал?
Бамс! Плюх! Шмяк!
А это – Шерлок Холмс, единственный в мире консультирующий детектив. С истинно человеческими качествами у него откровенно плохо, а вот сыщик из него прекрасный.
Можно предположить, что доктор не дождется ответа – Шерлок по природе своей немногословен.
Бряк-бряк-бряк.
Это медная дверная ручка, которую я чуть трогаю, и квартира на Бейкер-стрит по адресу 221Б затихает, словно настороженно ерошится изнутри. Эти двое могут сколько угодно ругаться между собой – ведь и так понятно, что это просто скандал ради скандала – но как только возникает внешняя угроза, они объединяются против врага. Причем Уотсон в первых рядах, как ни странно.
Меня зовут Грегори Лестрейд, я – инспектор Скотланд-Ярда. Говорят, мир не так уж и меняется со временем.

Дверь распахнулась, и Грег ели успел отшатнуться, поблагодарив про себя годы тренировок.
- Что? – спросил Шерлок раздраженно. – Я никуда не поеду!
Ни один нормальный человек не носит дома костюм, не открывает гостям без вопроса «кто там?» и уж конечно адекватные обыватели снимают резиновые перчатки с пузырящимся на них…чем-то.
- Я ненормальный, - Холмс привычно «прочитал мысли» визитера и уже начал было закрывать дверь, когда на лестничной площадке возник Джон со сковородкой наперевес.
Шерлок оглянулся, засмотрелся, Лестрейд хихикнул про себя и, потеснив детектива, прошел в прихожую.
- Инспектор! – возмущенно воскликнул кучерявый гений. – А приличные люди так не поступают!
- А приличные люди к вам и не ходят, - огрызнулся Грегори весело. – Предложите мне чаю, господа?
- И не подумаем! – сообщил Шерлок надменно.
- Конечно, - тепло улыбнулся Уотсон, безупречным солдатским чутьем осознавший, что подлянки от полиции сегодня ждать не придется. – Проходите в кухню, химическая лаборатория по счастливой случайности у нас сегодня в гостиной.
- Была же на кухне! – тот час переключил внимание Холмс.
Джон со значением посмотрел на свою сковородку, и только годы тренировок помогли инспектору удержать лицо.

- Так зачем вы пришли? – уточнил Джон после второй чашки – первая была демонстративно Шерлоком разбита, вторую же он с благодарностью принял и, отхлебнув, задумчиво отправился в гостиную, откуда несло дымом, и что-то очень значительно пыхтело.
- Честно? – Лестрейд пожал плечами. – Просто так.
- Хм! – донеслось из комнаты очень ехидно и обличительно.
- Работу прогуливаете?
- Вроде того, - Грег вытащил платок и осторожно вытер выступившую на лбу испарину. - У меня в обязанности вменяется ежемесячная проверка дома на Бейкер-стрит на запрещенные препараты…
- Пф! – это восклицание, видимо, означало, что если уж эти самые нелегальные вещества здесь и есть, инспектор их вряд ли обнаружит.
- Да и тут появилось интересное дело о краже из одной частной галереи. Думал, пойду, пройдусь, подышу свежим воздухом, может, чего надумаю…
Джон укоризненно посмотрел на визитера. Холмс высунул из гостиной нос.
- Кража? – спросил он. – А убийства нет?
- Шерлок! – доктор возмущенно всплеснул руками. Чашка выскользнула из его рук, пролетела по невероятной траектории и приземлилась возле края мойки, на пол, где было навалено какого-то тряпья.
- А мои чашки всегда разбиваются…
- Я знаю, - серьезно кивнул Лестрейд. – Мой обеденный перерыв кончился.
- Я вызову такси, - обреченно вздохнул Джон, а в гостиной что-то торжествующе зашипело.

Что такое любовь? Это чувство или явление, это сущность или форма, это ощущение или действие? Что бы это ни было, ради нее возникают города, рушатся государства, обращают вспять реки и разбивают окна.
- Вернись.
Это Майкрофт Холмс, старший брат, Человек С Зонтом-Тростью, загадка без правильного ответа, незаданный вопрос. Цитируя знаменитое произведение госпожи Роулинг: «У него эмоциональный диапазон как у зубочистки!», поэтому трудно определить, что он чувствует сейчас. Раздражение? Недовольство? Скуку?
- Я. Никуда. Не. Поеду.
Это Шерлок Холмс, младший брат, и этим все сказано. Они настолько одинаковые в своих различиях, что иногда стоит призадуматься над капризами природы. Шерлок красив как идеальная фарфоровая фигурка, однако более тянет сломать его, нежели обладать им. Майкрофт безупречно по-английски уродлив, но именно о нем хочется знать больше, хотя умом понимаешь – лучше не надо.
- Мамуля будет очень расстроена.
Вздернутый подбородок и косой взгляд за левое плечо.
Там Джон Уотсон, который все понимает и улыбается одними глазами. Он просто рядом.
- Передай ей, что я ее люблю.
Это полы пальто, которые взметаются и рассекают воздух со свистом, это шаги, которые издают баснословно дорогие туфли, это испытывающий взгляд серых глаз, который ну очень трудно вынести.
- Инспектор.
А это я, который остается один посреди пустого холла «Галереи Ист Хил», потому что все действующие лица меня покинули.

- Чертов самодовольный ублюдок!
Шерлок рассерженной кошкой носился по пустым коридорам, то и дело рискую свалить прислоненные к стенам картины.
- Он же не скрутил и не потащил тебя силой, - Грег вошел и потер виски – голова болела нещадно.
- Пить меньше надо! – припечатал детектив. – Кофе по ночам! А Майкрофт все настроение сбил.
- Это очень печально, - Лестрейд постарался сказать это как можно менее саркастично, но, судя по всему, у него плохо получилось.
Майкрофт Холмс умел портить настроения не только собственному брату.
- И вообще, это все из-за тебя! – консультирующий детектив присел на корточки, пристально рассматривая плинтус и примыкающий к нему дверной косяк. – Если бы он за тобой не следил, он бы не знал, куда мы пошли.
- Я думал, он только за тобой следит, - недоуменно пробормотал Грегори, не зная, как реагировать.
- Он за всеми следит, - утешил Шерлок. – За всеми, кто ему нравится. Мой брат извращенец.
- Но почему именно за мной?
- Мой брат гей? – вопросом на вопрос отозвался Холмс, скорее даже машинально. – Ага!
- Гей?
- Нет, улика, - кучерявое недоразумение хищно облизнулось. – Мы домой! Джон пришлет тебе сообщение.
- Да?
- Конечно, - заверил растерянного инспектора Уотсон и поспешил за удаляющимся Шерлоком.

- Ты зачем ему это сказал? В конце концов, у Майкрофта, может быть, есть причины скрывать свои чувства от Лестрейда…
- Джон, - Холмс остановился, доктор уткнулся ему носом в спину и недовольно заворчал, обнимая. – У моего брата нет чувств, он зубочистка! Гениальная зубочистка всей Британской Империи!
- То есть, ты солгал?
- Я только намекал, - детектив пожал плечами. – Если наш бравый инспектор сделает правильные выводы…
- А он сделает.
- …Майкрофту скоро будет очень весело!
Они немного постояли так, слушая тишину, стараясь слиться в одно существо, практически идеальное: красота, ум, честь и совесть, переплетенные друг с другом уважением, благодарностью и рассеянной нежностью.
- К тому же, я не так уж и уверен, - признался Шерлок. – Брат никогда не поддавался на любые провокации, и я говорю, что он зубочистка не потому, что он зубочистка…
- Ты просто не знаешь, может ли он быть кем-то еще?
- Угу, - согласился Холмс. – А теперь пойдем. Мне даже интересно, кому и что понадобилось из этого вертепа сумасбродства.
- Ты вроде любишь живопись?
- Олег Прокофьев? Не смеши меня!..

Что такое любовь? Желание все время быть рядом, нести цветы на пятилетнюю годовщину, волнуясь, как в первый раз, просыпаться рядом, засыпать рядом, без слов угадывать желания и по вечерам рассматривать старые фотографии – вдвоем.
Или любовь это чашки, разбитые о голову любимого человека, это секс, это боль, это ощущение себя живым и смех, кажущийся истерическим, но на самом деле самый искренний. То есть, злорадный.
Скрип-скрип.
Это мой дом, он находится по адресу Кромвель-роуд, а потом непонятный набор букв и цифр.
Бутылки с молоком обнаруживаются перед дверью, как и утренние газеты – я ухожу раньше, чем молочник и почтальон проезжают мимо моего крыльца. В моем доме пустынно и холодно, потому что я забываю повернуть специальный рычажок на батареях, но скоро весна, поэтому нет нужды в отоплении.
Я вхожу и осматриваюсь, как будто в первый раз.
Вот пять пар старых разношенных туфель, вот облезлый край кресла, которое стоит в гостиной, вот истертая ковровая дорожка, струящаяся по ссохшейся лестнице. Вот моя жизнь, на которую не остается времени.
Бряк-бряк.
Это моя спальня. После развода здесь ни разу не было женщины, да и мужчин (ха-ха), я сюда не приводил. Недорогие мотели – вот спасение для таких помятых неудачников, как я.
Свежее, но серое от постоянной стирки постельное белье. Паутина на верхнем крае гардины. Пыльные шторы.
Интересно, что видит Майкрофт Холмс на самом деле, когда смотрит на меня в объектив своих маленьких черных камер?
Ужасно хочется спрятаться, и я бегу в ванную, на ходу раздеваясь, совершенно не осознавая, как это глупо или нелепо выглядит со стороны.
Задергиваю шуршащую шторку, включаю теплую воду, выливаю на губку немного геля. Привычная обстановка успокаивает, потом привычно уже вырубается свет – каждый вечер, когда соседи подключают электрическую пароварку [всего пятнадцать фунтов и девяносто девять пенсов!] у меня вылетают пробки.
Вдруг, шально хочется чего-то странного, и я кладу руку на член, представляя в темноте Майкрофта Холмса.
Вверх-вниз.
Он застегнутый на все пуговицы, саркастичный, нахальный, рыжий, некрасивый, вечно-занятой и, наверняка, с очень холодными пальцами.
Вверх-вниз.
Он параноик, сибарит, нахал, сукин сын, скотина, каких свет не видывал.
Вверх-вниз-вверх.
А может быть он теплый со сна, немногословный и жмурящийся, как кот, читающий наизусть Шиллера и Гюго в оригинале, но обязательно с закрытыми глазами?
Вверх-вниз-ах.
Я инспектор Грегори Лестрейд, и черт знает, что в моей жизни сегодня происходит.

Грег отрыл в гардеробе теплый махровый халат, завернулся в него, налил себе на два пальца джин из старых запасов и уселся в любимое кресло, правда, телевизор включать не стал. Неожиданно пришедшая в голову мысль теперь уже не казалась такой правильной, как еще десять минут назад, но Лестрейд был последовательным человеком и привык доверять своей интуиции.
Он побарабанил пальцами по подлокотнику, отхлебнул выпивки и заговорил, невнимательно разглядывая потолок.
- Мое второе имя Адам, отец назвал так в честь своего деда. Хотел, чтобы я был первым в нашей семье, кто пойдет на государственную службу.
Разговаривать с потолком было странно и неудобно, но Грегори решил - чего уж там.
- Я умею неплохо стрелять, но семь лет назад кто-то решил, что я гораздо лучше умею думать, и меня сделали детективом-инспектором. Надеюсь, это был не ты, стрелять мне больше нравилось.
Ответа не последовало, да и Лестрейд полагал, что связь односторонняя.
Свет мигнул и погас с привычным щелчком. Инспектор снова глотнул джин и снова откинул голову. В темноте говорить оказалось неожиданно легче.
- У меня был мотоцикл. Старенький, японский. Мотор - зверь, ух! Вечером можно было гнать по дороге и не слышать ничего, кроме ветра в ушах. Я его продал, чтобы купить Деборе обручальное кольцо. Дебора, кстати, мне его так и не вернула.
Вместе с опьянением приходила какая-то легкость, и Грегори понял, что все делает правильно, потому что... просто потому что.
- У меня был опыт гомосексуальных отношений. Не секса на одну ночь, а серьезных таких. Отношений. Мы даже собаку завели, кобеля, Майкла. Он убежал, а Стивен как-то утром собрал вещи и ушел. Потом я узнал, что он был информатором шайки наркоторговцев.
Свет включился, бокал оказался пуст. Грегори улыбнулся потолку и неожиданно для себя заснул - он очень устал за этот слишком длинный день.

- У нас инспектор Лестрейд головой сегодня не ударялся? - спросил Майкрофт вслух, снимая наушники.
- Нет, - Антея сверилась с коммуникатором и подняла на шефа глаза. - А должен был?
- В том-то и дело.
Холмс задумчиво провел ладонью по изогнутой ручке своего зонта. Помощница пододвинула по полированной поверхности стола чашку чаю и снова уставилась в свой телефон.
- Хм, - с фамильным гонором задумался Холмс. – Подготовьте мне отчет на завтра, все, что касается этого человека. И кто такая Дебора?
- Его бывшая жена, - отрапортовала Антея. – Хорошая женщина. В целом.
- А частями? – машинально пошутил Майкрофт. – Черт знает что происходит!
- Были дома? – сочувственно поинтересовалась девушка, еще на пять сантиметров двигая чашку.
Вопрос был скорее риторический, Холмс, наконец, заметил поползновения помощницы, посмотрел на нее со смесью неодобрения и благодарности и одним глотком опрокину в себя крутой настой ромашки комнатной температуры – все как доктор прописал.
И вот словно ему делать больше нечего, кроме как следить за всякими разными инспекторами Скотланд-Ярда – Диммоками, Лестрейдами… Конечно, он не знает наизусть все их привычки и предпочтения, эти люди, этот набор фамилий: Андерсон, Донован… Всего лишь кусочки мироздания Шерлока, а за Шерлоком нужно следить, потому что Шерлок умеет переворачивать чужие жизни, совершенно забывая о своей.
Антея налила в чашку еще настоя.
Майкрофт снова погладил ручку зонта.
- Когда-то у меня была собака. Золотистый ретривер, его звали Саксон. Когда Шерлоку было восемь, Саксон сбежал.
Холмс помолчал немного.
- Я бы тоже сбежал на его месте.
Вторую порцию он выпил медленно, перекатывая на языке горьковатый травяной привкус.
- А я и сбежал. В колледж.
Тишину можно было мерить ложками. Совсем недалеко от них на Кромвель-роуд сколько-то-там спал инспектор Лестрейд, улыбаясь во сне.
- Спокойной ночи, сэр, - Антея осторожно встала и быстро выскользнула за дверь.
«Ты бы тоже сбежала», - с непонятным чувством подумал Майкрофт.

Что такое любовь? Случайные совпадения, регулярные закономерности, две кофеварки, две соковыжималки и одна на двоих газета. Ссоры в субботу вечером – какой матч смотреть, ссоры в воскресенье утром – кто встает первым, редкий, но меткий секс, забытые в магазине книги, неоплаченные счета за телефон – по рассеянности. Или тисканье на последнем ряду кинотеатра, поздние возвращения домой порознь, мало разговоров, много ласк и поцелуев, от которых немеют губы. Три дня в Париже, когда есть только кровать, еда в номер и сувениры для знакомых, наспех купленные в аэропорту. Любовь это обязательства или когда их нет?
- Стоять!
Это неожиданно-властный оклик Майкрофта Холмса, который я слышу запоздало, и остановиться уже не могу. Я уже стреляю в спину человеку, я уже промахиваюсь, потому что кто учил эту канцелярскую крысу орать под руку, человек уже стреляет в ответ, но он-то метит именно в Холмса, и я усилием воли смещаюсь вправо, и меня отдачей относит назад. Уже.
- Идиот!
Это платок Майкрофта Холмса, который скручен жгутом и перетягивает мне вену, чтобы остановить приток крови. Это спина Майкрофта Холмса, которая удаляется от меня слишком быстро для канцелярской крысы, это звук двух выстрелов навскидку [конечно, ему никто не говорит под руку!], это что-то грохочет, а это отблески сигнальных огней какой-то службы – то ли скорая, то ли полиция…
- Спасибо.
Это говорю то ли я, то ли он. Возможно, мы даже одновременно делаем это.

- Подумаешь! – сказал Шерлок и отвернулся к окну. Он совершенно не собирался разговаривать с братом ни по какому поводу. – Ты же видел пленки камер наблюдения, я не сказал инспектору ничего такого, из чего можно было бы сделать вывод, что ты им интересуешься!
- Инспектор ранен, - спокойно сообщил Майкрофт.
- Не смертельно!
- Хм.
Джон сидел на кухне и складывал из салфетки бумажного журавлика. Ему совершенно не хотелось прерывать родственную беседу, но что-то подсказывало, что просто так Холмсы не угомоняться.
- Ты помнишь Саксона? – вдруг спросил старший брат, не меняя тона.
- Твоего пса? – Уотсон увидел, как напряглась спина Шерлока, как он вдруг вытянулся в струну – не снаружи, а изнутри, и в звучании этой струны остро чувствовалось сожаление и вина. – Всегда думал, что ты был к нему равнодушен.
- Вовсе нет.
Доктор закончил складывать одного журавлика и принялся за следующего. Эти двое всегда разговаривали не как нормальные люди, а подтекстами, вторыми смыслами, скрытыми значениями, полуугадывая, получитая мысли друг друга.
- Он не убежал далеко после того случая с огнем. Вернулся и остался в сторожке у Маркуса, поджидал меня. Мама настояла, чтобы собака больше не жила в доме, и я согласился, потому что так было бы безопаснее для него и для тебя тоже. С тех пор Саксон больше не узнавал меня.
- Ты уехал в колледж через неделю.
- Поэтому я все-таки уехал в колледж через неделю.
Джон тяжело вздохнул. Как легко иногда все решается одним единственным словом «прости», но такие очевидные ответы не для Холмсов.
- Я никогда его не винил, доктор, - Майкрофт заглянул в кухню и пристукнул зонтом. – В этом мы немного от вас отличаемся. Доброго дня.

Лестрейд читал «Игру в бисер» и мучительно старался не заснуть.
- Бросьте вы это бесполезное занятие, - с раздражением сказал Майкрофт, и осторожно положил на прикроватную тумбочку томик Сидни Шелдона.
Грег уронил очки для чтения и книгу, запутался в простынях.
- Как вы попали в мой дом?
- Открыл замок отмычкой! – фыркнул Холмс. – Главный вопрос в том, как я прошел по вашим скрипучим лестницам, и вы меня не услышали?
- Как? – послушно спросил Грегори.
- По-волшебству, - доверительно наклонился этот невероятный человек. – Вы разве не знали? Я – фея.
И принялся раздеваться.
Лестрейд был готов поверить, что это галлюцинации после обезболивающего, что ему снится дурной сон, что, в конце концов, кто-то его разыгрывает, но, судя по мурашкам на ногах, это и был самый настоящий Майкрофт.
- Мурашки, - слабым голосом сообщил инспектор потолку.
- Простите?
- Слова врут. Жесты, поцелуи там всякие, голос, глаза иногда хитрят, даже сердце иногда барахлит. Самые честные - это мурашки.
Холмс провел ладонью по собственному бедру, совершенно по-мальчишески улыбнулся, обошел необоснованно-огромную кровать Лестрейда и залез под одеяло со свободного края.
- И что теперь? – напряженно спросил Грегори, убирая очки и Гессе на тумбочку, к Шелдону и запонкам Майкрофта.
- Вам врачи прописали что? Покой и положительные эмоции. Будем спать – это покой.
- А положительные эмоции?
- Утром.
- Я вас ненавижу, Майкрофт. – с удовольствием сказал Грег, заворачиваясь в одеяло.
- Откровенно говоря, мне плевать, - светским тоном отозвался брат Шерлока Холмса. – К тому же говорят, что от ненависти до любви один шаг…
- У вас есть водолазки? – вдруг перебил его Лестрейд и завозился, пододвигаясь ближе.
- Нет. А надо? – Майкрофт положил ему руку на талию, почувствовал мурашки и хмыкнул.
- Там разберемся, - оптимистично решил Грегори, зевнул и успокоился.
На самом деле.
- Хм, - непонятно отозвался Холмс, невесомо поцеловал ресницы инспектора и тоже закрыл глаза.
Им предстояло еще искать ответ на самый главный вопрос мироздания, а перед этим следовало бы хорошенько выспаться.