Автор: .fun.fun.fun.
Жанр: эротика и романтика; хм, эротичная романтика?)) романтичная эротика?)) на ваше усмотрение
Рейтинг: R
Размер: 865 слов
Предупреждения: первая попытка пвп. ООС.
От автора: написано в подарок прекрасной HelenSummer с самыми тёплыми пожеланиями. Счастья!
«Румба – вертикальное выражение горизонтальных желаний. Нужно держать её так, будто её талия – это главное для Вас. Отталкивайте – будто сердце вырывают из груди. Прижимайте, будто хотите овладеть ею здесь, прямо на танцполе. И бросайте, словно она сломала Вашу жизнь» (с) из к/ф «Давайте потанцуем»
Румба
Его кожа пахнет одуряюще. Если бы Майкрофт мог, он бы дышал только одним этим запахом, поселил бы его в своих обонятельных рецепторах на постоянную прописку, несмотря на то, что это было бы чревато сбоями в работе его мозга. Потому что как только Майкрофт слышит этот запах, у него начинает слегка кружиться голова, и тянет закрыть глаза, чтобы ощущения были обострены до предела. Особенно он любит этот запах, когда Грегори приходит после какой-нибудь очередной рабочей беготни – взмыленный и разгорячённый. Тогда Майкрофт обнимает его со спины, утыкается носом в то местечко, где плечо переходит в шею, и вдыхает, и закрывает глаза, наслаждаясь уже одним только запахом любимого мужчины. Стоит ли говорить, что сам мужчина сводит его с ума?
Майкрофт думал, что рано или поздно устанет, что ему надоест. Он вообще подозревал в себе чрезмерное количество рационализма, чтобы терять голову от таких простых вещей, как взгляд, прикосновение или вот, например, запах. Но раз за разом, неизменно – теряет.
- Ты пахнешь одуряюще, - шепчет он, и Грег тихо смеётся.
- Ты сумасшедший. Давай душ приму, я совсем замотался.
- Подожди.
И вдыхает, и вдыхает, и теряет остатки разума, контроля и рассудка. Поднимается поцелуями по тёплой коже шеи, скользя ладонями по мятой ткани рубашки, поворачивает лицо Грега за подбородок к себе и целует в уголок губ, скользит кончиком языка по линии подбородка, поглаживая колючую к вечеру щёку инспектора. Грег не выдерживает и разворачивается к нему всем своим телом, крепко прижимая, целуя, захватывая. Тактильный голод за несколько дней выжигает их обоих ожиданием, ноющим, тянущим, жаждущим, и теперь оторваться от родных губ просто невозможно. Они пьют этот поцелуй долго, с наслаждением, с какой-то мазохистской даже осторожностью не позволяя себе просто накинуться друг на друга. И это предвкушение пропитано нежностью, тягучей страстью, жизненной необходимостью друг в друге.
Это как будто игра, правила которой никто не устанавливал, но все им почему-то следуют: игра на терпение, игра на ожидание, и выигрывают оба, в независимости от результата.
Медленно, слишком медленно Майкрофт скользит по шее Грега ладонью, поглаживает ключицы и расстёгивает первую пуговицу. Грегори улыбается в поцелуй и нежно обводит контур уха Майкрофта пальцами, после чего слегка царапает затылок короткими ногтями, а Майкрофт предвкушающее выдыхает, прикусывая его нижнюю губу. Они стоят совсем близко, но прижимаются ещё ближе, и Майкрофту отказывает его хвалёное терпение, потому что одежды на Лестрейде слишком много, потому что сам Майкрофт лишь в домашнем халате, потому что рука Грега пробирается под халат и жадно гладит спину и поясницу. Пуговицы расстегиваются значительно быстрее, поцелуй становится глубже и лихорадочней, Грегори сжимает ладонь на ягодицах Майкрофта, и рубашка летит к чертям.
Наверное, нужно добраться до спальни. Совершенно точно нужно добраться до спальни. Майкрофт вообще, по природе своей, консерватор, и к сексу в непредназначенных для этого местах не склонен. Но сейчас гостиная кажется просто отличным местом, а диван – потрясающе удобным, впрочем, даже если бы это был не диван, а пол, или стол, или что угодно ещё – вряд ли он бы сейчас это заметил.
Майкрофт усаживает Грега на диван, а сам опускается на пол у его ног и снимает с него ботинки и носки, и эта поза, этот жест, кажутся такими максимально откровенными, что Грегори откидывается назад, резко выдыхая, чувствуя, как горячо становится даже векам. Тем временем Холмс вытаскивает майку из его брюк и стягивает её с Грега, целуя живот, скользя ладонями по оголённой груди. И он в одном халате, который так развратно распахивается, что Грег поднимает любимого мужчину с колен и нетерпеливо опрокидывает на диван.
Диван узкий и вычурный, совершенно неудобный, но они каким-то образом там умещаются, и Грегори стягивает с себя брюки и бельё, и снимает, наконец, этот чёртов халат, добираясь губами и руками до всего тела Холмса. Майкрофт выгибается навстречу его прикосновениям, и кажется, что где-то гулко ухает в висках, и в груди, и пульс отдаётся в немеющих кончиках пальцев. Грег словно забывает о том, что что-то есть ещё, кроме раскинувшегося под ним Майкрофта, кроме его кожи, слегка солёной и горячей, кроме его вдохов и выдохов, резких и прерывистых, пальцев, сжимающихся на предплечии, пока Грегори целует его живот и обводит языком головку члена. Этот медленный темп, жаркое, томное предвкушение, сконцентрированное всего на двух людях в целом мире. И Майкрофт переворачивается на живот, и Грег долго растягивает его пальцами, добиваясь неконтролируемых тихих стонов, наслаждаясь ими, чувствуя, как собственное тело пульсирует от напряжения.
- Надо добраться до спальни, - ворчит Майкрофт, когда они уже истерзанно, расслабленно, умиротворённо лежат в обнимку на многострадальном диване.
Грег целует его в висок и чувствует себя потрясающе счастливым.
***
Вероятно, надевать один из галстуков Грега на аудиенцию к Её Величеству было крайне непродуманным поступком, но Майкрофт не смог себе в этот день отказать в подобной слабости. Запах Грегори, едва-едва ощутимый, забирал большую часть внимания на себя, и Холмс был преступно рассеян в присутствии монаршей особы, которая никак это не прокомментировала, только понимающе улыбалась верному ей теневому кардиналу Британии.
- Идите домой, Майкрофт, - внезапно произнесла Елизавета, лукаво прищуриваясь, как умеют прищуриваться только крайне мудрые и великие женщины. – Вас там ждут. Передайте инспектору мои поздравления с годовщиной.
Майкрофт не стал спрашивать, откуда Её Величество прознала про самую тайную и тщательно оберегаемую часть его жизни, но позволил себе удивлённо приподнять брови.
- Ну что Вы, Майкрофт, - продолжала улыбаться Елизавета. – Я же королева. Мне положено знать всё. По крайней мере всё, что касается моих подданных.