Танец ног

[mystrade]

Название: С. на похоронах
Автор:  meg aka moula
Бета: все любезно половили блох
Жанр: наконец-то PWP! )))
Пейринг: МХ/ГЛ, ШХ/ДУ
Рейтинг: R
Размер: драббль
Саммари: кто хотел Майкрофта в чулках? Получите! )))
Предупреждение: ООС, кроссдрессинг, ничего святого, в общем, все, как обычно. Критегов просьба не беспокоиться.
Примечание: в подарок  HelenSummer с наилучшими пожеланиями. С днем рождения, Ваше Величество!




«ТАНЕЦ НОГ»

Народный танец, распространенный в некоторых районах Ляншань провинции Сычуань. Исполняется во время праздников, на свадьбах и похоронах без музыкального сопровождения и без песни. Синхронность движений достигается топотом ног и внутренним ритмом. Порой танцоры издают возгласы, поддерживая общий ритм. Обычно этот танец исполняют на пару мужчины, его отличают энергичные движения и быстрый темп. Движений рук почти нет, но иногда танцоры сплетают руки в различных позах.

- Мой брат был замечательным человеком…
Детектив-инспектор Грегори Лестрейд, стоявший в задних рядах многочисленной траурной процессии, закрыл руками лицо. Его плечи вздрогнули – раз, другой… Третьего не последовало – острый локоть стоявшей рядом блондинки впился ему под ребра, выбивая из легких оставшийся воздух.
- Тихо, - прошипел ему в ухо раздраженный голос.
Лестрейд помотал головой – не могу, мол – и, пригнувшись, начал пробираться прочь из толпы, то и дело смахивая слезы с ресниц.
Рослая блондинка в густой вуали («Эрминтруда Холмс, дальняя родственница покойного, очень приятно») с досадой покачала головой и последовала за прискорбно несдержанном в выражении своих чувств инспектором, с явным намерением привести эти чувства в порядок и заставить впредь держать их при себе, как и подобает истинному англичанину.
Настигнув Лестрейда на краю толпы, дама решительно подхватила его под руку и увлекла за удачно подвернувшийся неподалеку склеп, окруженный живописными кустами сирени.
Сокрытый от чужих глаз инспектор немедленно повис на поддерживающей его руке и уткнулся носом в любезно подставленное плечо. Блондинка не дрогнув приняла на себя его немаленький мужской вес, но вместо сочувственных слов и утешительных похлопываний по спине – чего, казалось бы, следовало ожидать – Лестрейд был бесцеремонно встряхнут за плечи, притиснут к стене и награжден хорошим пинком по лодыжке острым мыском туфли-лодочки семнадцатидюймового размера.
- Ай! Май… - Рука в черной перчатке мгновенно запечатала ему рот, а серые глаза яростно сверкнули из-под вуали.
- Грег, какого черта? – Знакомый голос звучал шипением рассерженной змеи. – Хочешь все испортить?
- Прости, прости, - покаянно забормотал Лестрейд, который и правда чувствовал себя виноватым. – Не смог удержаться. Всегда боялся заржать на похоронах, а тут такой повод... Да еще Шерлок со своей эпитафией… господи, ты видел его лицо? Такое ощущение, что он вляпался в собачье… Ай! – Очередной тычок под ребра прервал его монолог. – За что?
- Имей уважение, - невозмутимо проинформировали его. - Ты же все-таки на похоронах. На МОИХ похоронах, если ты забыл.
- Для покойника ты слишком больно дерешься, - пожаловался инспектор, но развивать эту тему благоразумно не стал, вместо этого спросив: - Как ты его заставил?
- А как ты думаешь? - проворчал Майкрофт. – Долг платежом красен.
- Плагиатор, - ухмыльнулся Лестрейд, незаметно стреляя глазами по сторонам, дабы убедиться, что кусты надежно скрывают их от посторонних взглядов.
- Ничего подобного! – тут же возмутился новоявленный «покойник». – Та Шерлокова выходка была чистой воды экспромтом, мой же план был продуман давным-давно!

Под «той Шерлоковой выходкой» Майкрофт подразумевал инсценировку братом собственной смерти после взрыва в бассейне - самый идиотский, по мнению инспектора, поступок Холмса-младшего, парадоксальным образом принесший тому одни сплошные плюсы.
Лестрейд не мог понять, о чем тот думал, исчезая на три месяца и оставляя в неведении любящего его человека (в то, что Шерлок этого не замечал, он просто не мог поверить, хотя Майкрофт неоднократно пытался убедить его в обратном). Он до сих пор не мог забыть почерневшее от горя лицо Джона, когда тот пришел себя в больнице и узнал, что его друга больше нет, – и то же лицо, только лишенное всякого выражения, когда спустя три месяца Шерлок, как ни в чем ни бывало, заявился на Бейкер-стрит, окончательно «решив проблему» Джима Мориарти.
Майкрофт тогда впервые просил у Лестрейда прощения – за то, что не включил его в круг посвященных, не вполне доверяя его способности лицемерить («У тебя же все всегда на лице написано!»), и, как следствие, избегал любовника несколько недель, не в силах принимать его искреннюю заботу и участие. Инспектор вежливо принял его извинения… и закрыл у него перед носом дверь. А потом они с Джоном пошли в паб и надрались до зеленых чертей.
Проснулся он в каком-то мотеле с дикой головной болью и чем-то теплым под боком. Теплое под боком оказалось Джоном, который спал, завернувшись в какой-то коврик (как выяснилось впоследствии - веселенькое мексиканское пончо). Откуда взялось это пончо (а также сомбреро, бутылка текилы и пара маракасов), так и осталось загадкой: каким-то образом накануне им удалось уйти из поля зрения «всевидящего ока» телекамер, и записей об их героических похождениях в природе не сохранилось.
Когда Лестрейд вернулся домой, его там уже поджидали. Поднявшийся ему навстречу из кресла Майкрофт открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого вдруг замер, принюхиваясь, а потом, побледнев, уставился инспектору куда-то под ноги. Лестрейд проследил за его взглядом и криво усмехнулся: на нем были Джоновы носки.
Отрицать инспектор ничего не стал. Виновато развел руками и отправился в душ – смывать с себя чужой запах. Когда он вышел из ванной, Майкрофта в квартире не было.
Три недели Лестрейд ходил, смущенно отворачиваясь от понатыканных повсюду камер, и переписывался с Джоном ничего не значащими смсками.
Еще через неделю Майкрофт Холмс загремел в больницу с огнестрелом, первый раз в жизни прохлопав очередное на себя покушение.
Конечно же, Лестрейд не мог к нему не поехать. Конечно же, при виде бледно-зеленого Майкрофта на больничной койке мужественное сердце детектива-инспектора дрогнуло, и он сознался, что ничего у них с Джоном не было. Он просто решил воспользовался случаем и объяснить одному упертому рыжему умнику, что если человек не любит врать, это вовсе не означает, что он этого не умеет.
Таким образом, с Майкрофтом они помирились через месяц, а вот Джон не разговаривал с Шерлоком целых три. На исходе третьего месяца Шерлок пошел вразнос и капитулировал. Что конкретно произошло между этими двумя, инспектор не знал – в подробности он не вдавался, считая это невежливым, - но с тех пор Джон и Шерлок были официально вместе, а Майкрофт поклялся сделать из этой истории выводы.
И не соврал: когда пришло время для реализации его собственного плана, Лестрейд был первым, кому пришла открытка с изображением зубастого мексиканца в сомбреро и с маракасами на фоне живописных латиноамериканских прерий. Припомнив, когда он в последний раз видел нечто подобное, и сообразив, что к чему, инспектор нисколько не удивился, получив тремя днями спустя извещение о трагической смерти Майкрофта Холмса, но виду, конечно, не показал, вместо этого весьма убедительно изобразив сообразный случаю шок (заодно получив внеочередной отпуск «по семейным обстоятельствам»).

Неделю спустя он осознал, что его интерпретация шока требует значительной доработки – когда, явившись, как подобает, на похороны Майкрофта, он был представлен «мисс Эрминтруде Холмс, дальней родственнице покойного». Слава богу, представление это состоялось в узком кругу, и Лестрейд успел прийти в себя до того, как «родственникам» было предложено присоединиться к траурному кортежу, дабы проследовать на кладбище.
Нет, Лестрейд предполагал, что Майкрофт непременно заявится на собственные похороны, и готов был признать, что маскировка вышла отличная: он сам, знающий своего любовника вдоль и поперек (если выражаться прилично), несколько раз прошел мимо него, безуспешно пытаясь вычленить знакомую фигуру в толпе приглашенных, но такого он все же никак не ожидал.
Всю дорогу он пялился на Майкрофта, разинув рот, не понимая, как тому удалось добиться такого эффекта. И дело было не только в его облачении, хотя гениально скроенное платье удачно маскировало некоторые нехарактерные для дамы черты (как-то: широкие плечи, отсутствие бюста и слишком низкую талию) и, наоборот, выгодно подчеркивало характерные (красивые длинные ноги, изящные кисти рук и длинную шею, затянутую в высокий воротник-стоечку). Прическа и макияж также удачно дополняли картину: платиновые локоны волнами стекали на плечи из-под траурной шляпки с вуалью, отвлекая внимание от сокрытого за ней лица, украшенного «фамильным» носом (в этом отношении представиться собственной родственницей было умным ходом), а намеренно ярко накрашенные губы окончательно сбивали с толку, словно магнитом притягивая к себе взгляд и не давая сосредоточиться на чем-либо другом.
Но главное – осанка, жесты, сама манера держаться были настолько далеки от Майкрофта Холмса, что ни один – даже самый внимательный – наблюдатель не опознал бы в этой высокой элегантной леди «скромного служащего британского правительства». Чего уж говорить о Лестрейде, который, осознав, что к чему, натуральным образом впал в ступор.
К счастью, его «опрокинутое» лицо легко было объяснить соответствующими обстоятельствами, и только поэтому его ребра остались в относительной сохранности хотя бы до того момента, как брат «покойного» не начал произносить свою речь. Эта была уже третья по счету эпитафия, и явно не последняя, судя по количеству бумажек, то и дело мелькавших в руках приглашенных, и Лестрейд понял, что больше не выдержит. Это было выше человеческих сил. Он закрыл руками лицо и вздрогнул плечами, укусив себя за ладонь так, чтобы на глазах выступили слезы.
Дальнейшее предсказать было несложно.

- Ты с ума сошел? – выдохнул Майкрофт, когда инспектор вдруг перехватил его руку и, профессионально проведя прием, припечатал его спиной к стене. – Что ты де… ммффмм…
- Это я с ума сошел? – тяжело дыша, отозвался Лестрейд, кое-как оторвавшись от пахнущих клубникой губ. – Это я тут разгуливаю в таком виде, что… - И он продемонстрировал это «что», потеревшись им об обтянутое черным шелком бедро. – Господи, да я уже час ни о чем другом думать не могу, кроме как залезть к тебе под юбку!
Судя по расширившимся зрачкам Майкрофта, это заявление нашло в его… хм… сердце горячий отклик, но здравый смысл призывал его игнорировать.
- Грег, ты спятил? Здесь же народу… ашшш! – Тут здравый смысл сделал ручкой, потому что в этот момент Лестрейд осуществил-таки свои фантазии и «залез к нему под юбку». Двумя руками. Предварительно упав на колени. А потом довершил ансамбль, занырнув туда же с головой.
Горячие ладони скользнули вверх по эластичной ткани чулок. Мгновением позже к ним присоединились губы, прижавшись к коже с внутренней стороны бедра как раз в том месте, где кончалась ткань…
Майкрофт ахнул и вцепился инспектору в плечи.
Лестрейд продолжал целовать, забираясь пальцами под пояс чулок, обтягивающий бедра с определенной целью - скрыть то, что дамам обычно иметь не полагалось (и что теперь при всем желании не удалось бы скрыть). Сдвинув пояс наверх, инспектор с восторгом обнаружил, что больше под ним ничего нет (такой эстет, как Майкрофт, несомненно, не мог испортить композицию, надев на себя нечто несоответствующее общему стилю, но при этом и не желая щеголять в неудобном женском белье).
Освобожденный пленник вырвался на свободу, приветствуя своего спасителя с небывалым энтузиазмом, который Лестрейд, разумеется, не мог не поощрить. Что он и сделал, пустив в ход весь свой… хм… речевой аппарат, включая губы, язык и даже голосовые связки.
Прерывистые вздохи как нельзя лучше показали, что Майкрофт оценил подобные навыки в общении; когда же Грег – добрая душа - решил подбодрить и парочку других несправедливо обиженных пленников, вздохи наверху сменились стонами, что было уже опасно.
Лестрейд вынырнул из-под вороха шелковых складок и, в мгновение ока оказавшись на ногах, перекрыл источник шума тем, что оказалось ближе всего.
- Ахмиминя… - пробормотал Майкрофт, не отрываясь от его губ.
- Что? – переспросил Лестрейд, чуть отстранившись.
- Трахни меня! – выдохнул Майкрофт ему в рот, глядя на Грега расфокусированным взглядом.
Повторять ему не пришлось. С коротким рыком инспектор развернул Майкрофта на сто восемьдесят и рывком задрал на нем юбку. Открывшееся его глазам зрелище – резкий контраст черного шелка и молочно-белой кожи - чуть не довело Лестрейда до… хм… безвременной кончины, но он вовремя взял себя в руки – во всех смыслах этого слова.
Одна проблема была решена, но теперь встала другая. Нет, с тех пор как инспектор поближе познакомился с Майкрофтом, заветный тюбик с определенной субстанцией при желании можно было обнаружить у него и в спальне, и в гостиной, и на кухне, и даже – господи прости! – в сейфе на работе, но тащить любрикант с собой на кладбище? До такого его больная фантазия как-то не дошла. Как выяснилось, зря.
Лестрейд оценил перспективы (включающие в себя появление в гробу настоящего покойника в своем лице), посмотрел на испачканные травой брюки и второй раз за пять минут упал на колени, справедливо рассудив, что брюки-брюками, а жизнь - она дороже.
Майкрофт отреагировал на его решение просто – вцепился зубами в перчатку и промычал что-то невнятное, но явно восторженно-неприличное.
Справившись с проблемой, Лестрейд вернулся в вертикальное положение и не торопясь – дюйм за дюймом - приступил к делу. Майкрофт шипел и извивался, шаря руками по стене в поисках опоры; наконец, нашарив выступавший из стены кирпич, он схватился за него, как утопающий за спасательный круг, и замер, готовый к любым потрясениям.
Потрясения – точнее, сотрясения – не заставили себя долго ждать. Убедившись, что экипаж готов и пристегнут, пилот дал ключ на старт и сразу же врубил крейсерскую скорость.
- Грр… черт… арр… - Майкрофт хрипел что-то в прокушенную перчатку, но Лестрейд его не слышал. Вцепившись обеими руками в… хм… штурвал, он несся вперед на всех парусах, награждая себя за долгое ожидание. И только когда Майкрофт приглушенно простонал что-то вроде «черт тебя дери, Грег, пожалуйста!», он смилостивился и, оторвав от штурвала одну руку, нащупал ею… хм… ручной тормоз.
Майкрофт беззвучно ахнул и, изогнувшись самым непристойным образом, дал «полный назад» с такой силой, что у Лестрейда в глазах потемнело.
Раздался треск.
«Рифы», - меркнущим сознанием успел осознать инспектор, а потом он уже не думал, проваливаясь в черную дыру и провожая глазами белые спирали галактик.

Он пришел в себя, когда Майкрофт, деликатно пошевелив плечом («Эй, ты там живой?»), аккуратно разогнулся вместе с ним, уронив на землю вывернутый из стены кирпич.
«Вандализм», - машинально отметил Лестрейд той частью сознания, которая еще могла соображать. Пошатнувшись, он отлепился от Майкрофта и, вытерев о стену влажную руку, кое-как застегнул штаны.
- Ты как? – хрипло поинтересовался Майкрофт, поправляя платье.
Лестрейд с сожалением проводил глазами скрывшееся под тканью… все.
- Лучше не бывает, - честно признался он. – А ты?
- В ярости, - весело отозвался Майкрофт, опуская вуаль (как он умудрился за минуту привести себя в порядок без зеркала, так и осталось для Лестрейда загадкой). – Так осквернить мои похороны! Трахнуть в кустах мою родственницу – такого я от вас, инспектор, никак не ожидал!
Лестрейд фыркнул и, поймав «родственницу» за руку, притянул ее к себе.
- Так, - задумчиво сказал Майкрофт пару минут спустя. – Если ты сейчас же не уберешь оттуда руки, мы останемся здесь надолго и я пропущу соболезнования от Ее Величества. А мне бы хотелось их послушать.
- Ее Величество – это святое, - со вздохом согласился Лестрейд и сам расправил на Майкрофте юбку. – Прошу вас, леди. – И он раздвинул кусты, уступая «леди» дорогу.
- Благодарю, - улыбнулась «леди». – Кстати, инспектор...
Лестрейд вопросительно поднял брови.
- Вы знаете, что после похорон еще будут поминки? Только для своих. – «Леди» многозначительно улыбнулась и скрылась за стеной зеленых листьев.
Инспектор подождал некоторое время - достаточное для того, чтобы их не увидели вместе (и для того, чтобы стереть с лица дурацкую ухмылку), и отправился следом - слушать королевскую речь.

fin