[mystrade]

Название: Littlest Things
Автор: Curly_Sue
Бета:  Staisy_
Пейринг: Майкрофт/Лестрейд
Рейтинг: PG
Жанр: флафф, романс
Размер: мини
Саммари: устами младенца...
Дисклаймер: отказываюсь.


Меня зовут Саймон, мне шесть лет. Я живу в Лондоне. Мои родители в разводе.

Развод — это когда мама долго плачет, а папа только бледнеет и раздувает ноздри. А потом мама уезжает в Грецию. Она говорит, что только посмотрит на море и приедет. Лицо у нее мокрое от слез, и я ей почему-то не верю, но делаю вид, что поверил. А папа потом час, а может, и два ходит по дому как робот. Из одной комнаты в другую.

Я думаю, что этот развод происходит со всеми. Ты живешь, живешь, а потом — в шесть лет или раньше — наступает развод. У Кристи Томпсон мама и папа тоже развелись. И у Скота Брюмана. А больше я ни у кого не спрашивал.

Мы хорошо живем с папой. Правда, он прячет от меня диски с компьютерными играми. Но я все равно знаю, где он их держит, достаю и играю тихонечко, пока его нет. А когда он приходит с работы, я кладу их обратно к нему в стол.

Просто я не хочу его расстраивать.

Папа у меня — инспектор Скотленд-Ярда. Самый лучший инспектор.

И я думаю, он бы расстроился, если бы узнал, что он, самый лучший инспектор, спрятал что-то, а я так легко нашел. Наверное, все дело в генах. Я не знаю, что это значит, но мама часто так говорила. Когда я вырасту, я обязательно узнаю, что это за гены такие.

А еще когда я вырасту, я стану секретным агентом. Ну или шпионом на худой конец. Я очень люблю сидеть в шкафу, который стоит в коридоре, и через щелку подсматривать за всем, что происходит дома. Секретный агент должен уметь наблюдать. В кино так говорят.

И я уже немного разбираюсь в оружии, потому что у моего папы есть пистолет. Самый настоящий! Он холодный и очень тяжелый.

Однажды, когда папа забыл убрать его в свой железный шкаф с крутящимся замком, я с ним немножечко поиграл. Совсем ничего не сделал, не испортил его, даже не поцарапал! А папа кричал как ненормальный, и губы у него тряслись.

Недавно нам задали написать про свою семью. Я очень долго думал, а потом написал про себя, папу и дядю Майкрофта. Папа, конечно, просит про дядю Майкрофта никому не рассказывать (потому что он — секретный агент), но я думаю, ему будет приятно, когда меня похвалят за это сочинение. Да, думаю, папа обрадуется.

Вообще-то, дядя Майкрофт мне сначала не понравился. Он зашел, и мне сразу стало холодно. Я почему-то подумал, что это он за мной пришел. Увозить к маме в Грецию или куда-нибудь в приют.

Но потом я увидел, что папе он тоже не нравится, и успокоился — папа меня не отдаст.

А потом вдруг дядя Майкрофт протянул папе руку, папа ее пожал, и я понял, что они все-таки друзья.

Дружба — это когда тебе протягивают руку, а ты ее пожимаешь.

В тот первый раз, когда я увидел дядю Майкрофта, они с папой закрылись в гостиной и долго-долго разговаривали, до самой ночи. Я сидел напротив закрытой двери и слушал их приглушенные голоса. Они о чем-то спорили, о каких-то судах, но потом, кажется, договорились.

Дядя Майкрофт вышел из комнаты, увидел меня и сказал, что подслушивать нехорошо. Мне и раньше это говорили, но он как-то так по особенному это сказал, что мне сразу стало стыдно.

Весь следующий день папа был сам не свой. Опять ходил как робот из угла в угол, а я тихонечко за ним смотрел из шкафа — вдруг он заплачет или ему понадобится помощь? А я тут как тут.

Я очень хорошо умею успокаивать. Мама раньше часто плакала. И я знаю, чтобы успокоить, надо принести стакан воды, обнять ее и гладить по спине. Надеюсь, в Греции она смотрит на море и улыбается.

Люди плачут, потому что им грустно.

А папа у меня никогда не плачет. Только сильно бледнеет или раздувает ноздри.

На самом деле я боюсь, что если он когда-нибудь заплачет, то я не смогу его успокоить, а заплачу вместе с ним. И это очень страшно, потому что всем нужен человек, который смог бы успокоить.

В общем, в тот день папа ходил по квартире как робот, а я за ним подсматривал.

Потом пришел дядя Майкрофт, принес какие-то бумаги. Папа долго его благодарил, а потом стал читать эти бумаги. Дядя Майкрофт сидел в кресле напротив него и скучал. Я подумал, что если он выручил папу, то я должен как-то его занять. Я вылез из шкафа, подошел к нему, сказал «Привет» и протянул ему руку. Дядя Майкрофт улыбнулся и пожал ее.

Ладонь у него была ледяная, как я и думал.

Я предложил ему чаю и отвел на кухню.

Тогда я в первый раз заметил, что он не выпускает из руки зонтик. И вдруг меня осенило: он — секретный агент! Наверное, у него было ранение в перестрелке, а сейчас болит нога, поэтому он опирается на этот зонт. Ранение — это же очень больно! Мне стало его жалко.

Я поил его чаем из своей чашки. Он все расспрашивал про папу с мамой, а я рассказывал. Мне показалось, что ему можно доверять, все-таки он — секретный агент! А еще показалось, что у него нет детей, и поэтому он так странно улыбается. Или, может быть, он живет в черно-белой пластиковой квартире, и ему там плохо. Я видел такую квартиру в одном журнале — там написали, что это квартира для героя, но я не согласен. Идеальная квартира для героя — наша.

Так вот, мы пили чай, и я думал обо всем этом. Прошло много времени, а потом пришел папа. И стал снова его благодарить, а дядя Майкрофт сказал:

— У вас чудесный ребенок. Вам очень повезло, что он остается с вами.

Когда я пожимал ему руку на прощание, рука у него была уже теплая. И он так сразу вцепился в свой зонт, что я сразу вспомнил — он ведь ранен! И мне опять стало его жалко.

Я пригласил его на чай в субботу.

Он сказал, что придет, но я ему не поверил.

Он пришел в субботу. Только, наверное, через пол года. Он заходит — а я ему:

— Мы вас не ждали! Вы ошиблись субботой!

Я думал, он обидится, а он только улыбнулся и сказал:

— Я не ошибся. Папа дома?

Я ответил, что папы еще нет, и он сразу захотел уйти. Но я схватил его за зонтик и потянул внутрь:

— Ну хорошо, — говорю. — Давайте уже, заходите. Так уж и быть, напою вас чаем.

Он согласился, и мы с ним долго сидели на кухне. Он опять пил чай из моей чашки. Просто у нас есть сервиз — белый, в голубой цветочек, но мне кажется, что секретный агент не должен пить из такой цветочной чашки. Будь я секретным агентом, я бы не стал.

Поэтому он пил из моей чашки с Бэтменом, а я из белой с цветочками.

Мы долго молчали, потом я смотрел мультики, а потом предложил ему поиграть со мной в гонки на компьютере. Я подумал, что он умеет хранить тайны и не станет сдавать меня папе.

Он сначала отказывался, но я так просил, что он согласился.

Разумеется, в командных гонках я у него выиграл. Я даже и не сомневался. Я отлично играю! Только почему-то когда я пожаловался, что в индивидуальных гонках не могу пройти пятый уровень, он его прошел за меня и даже дошел до восьмого.

До сих пор не понимаю, как так получилось?

Потом пришел папа, и они долго говорили, закрывшись в гостиной. Я, конечно, послушал немного через щель между дверью и полом, но быстро заскучал, потому что ничего не понял.

Они говорили про какой-то шерлок. Я долго думал, что это, а потом меня осенило: «Шерлок» — это же название операции! Получается, что мой папа тоже секретный агент? Совсем как Джеймс Бонд?

Я очень люблю фильмы про Джеймса Бонда!

Мы с папой их все посмотрели. Правда, кое-какие моменты я недопонял, потому что иногда папа закрывал мне глаза руками. Я сначала отбивался и скандалил, но папа объяснил, что некоторые вещи мне смотреть еще рано. Например, всякие страшные сцены с чудовищами.

Не пойму только, почему чудовища все время появляются, когда Джеймс начинает раздеваться?

Поэтому иногда папа закрывает мне глаза. А я смеюсь и ему тоже глаза закрываю. Ну а зачем ему на чудовищ смотреть?

А дядя Майкрофт вскоре пришел еще раз. Ворвался холодный, злой, даже не поздоровался. Закрылся с папой в кабинете и долго на него кричал. Я так понял, что у них операция «Шерлок» провалилась. Дядя Майкрофт кричал, кричал, а потом он и папа надолго замолчали. Не знаю уж, что там произошло, может быть, они просто в игру играли «кто дольше промолчит», но вышел дядя Майкрофт совсем другим — теплым и каким-то размягченным, и без приглашения пошел на кухню. Сам вскипятил чайник, сам налил чаю в мою чашку. А потом пришел папа и сел напротив него.

И они сидели, пили чай и молчали, а я смотрел на них из шкафа в коридоре.

Папа был очень счастливый, все время улыбался, а дядя Майкрофт сидел ко мне спиной.

Я тогда тоже улыбался в своем шкафу и еще подумал, что я сам счастлив, когда папа такой.

Счастье — это когда хорошо тому, кто рядом с тобой.

А потом я вдруг заметил, что дядя Майкрофт в кухне сидит без зонтика. Я осторожно, на цыпочках прокрался в гостиную. Зонтик лежал там, рядом с диваном. Я взял этот зонтик, долго крутил, попробовал раскрыть — у меня не получилось. Потрогал пальцем его острый железный кончик, зачем-то даже понюхал плотную ткань. Ткань пахла дождем. В общем, зонт как зонт. Ничего особенного.

Только вдруг в комнату принесся дядя Майкрофт. Глаза у него были огромные, на щеках — красные пятна. Он схватил меня за плечи, встряхнул так, что у меня клацнули зубы, и долго-долго допытывался, что я делал с зонтом.

Ну, я все рассказал. А потом понял:

— У вас там, внутри зонта, секретные документы, да?

— Да, — ответил он. — Документы.

Больше он к нам с зонтом не приходил, должно быть, испугался, что я разгадаю все их секретные тайны.

А от папы мне тогда влетело! Он проводил дядю Майкрофта, побелел весь и кричал на меня так же, как в тот день, когда я немножечко поиграл с его пистолетом. А я и так уже знал, что чужие вещи брать нехорошо, но я ведь просто потрогал тот зонт…

Ночью я почему-то вдруг вспомнил, что у мамы был похожий зонт. Тоже черный, только с большими красными цветами. Я все ворочался, не мог заснуть и запрокидывал голову назад, чтобы слезы не вытекали из глаз. Потому что я хочу быть как папа, а папа никогда не плачет.

Я очень скучаю по маме.

И папа скучает, я знаю.

Как-то раз он перепрятал из своего стола диск с игрой. Я обыскал всю его комнату. В шкафу нашел мамино свадебное платье. Я думал, что его мама увезла с собой или папа выбросил его уже давно. Ну зачем ему мамино платье? Я понял, что он скучает, потому что если уж по-честному, то у меня под матрасом хранится мамин платок. Иногда, когда я совсем сильно скучаю, я вынимаю этот платок и просто на него смотрю.

А кстати, в прикроватной тумбочке у папы я нашел воздушные шарики. Правда, я сначала решил, что это конфеты. Я в эту тумбочку тоже полез, когда игру искал. А там конфеты — с бананом, апельсином и клубникой. Я долго думал, а потом выбрал клубничные, открыл конвертик, а там — воздушный шарик. Он какой-то странный был, бледный и скользкий. И когда я уже было решил, что попробую его надуть, поднес его к губам, в комнату влетел папа.

Он снова был бледный и очень на меня кричал. Правда, в этот раз я не понял, за что.

На следующий день на тумбочке появился тяжелый замок.

А диск с игрой папа положил обратно в стол и больше не перепрятывал.

В общем, в тот день я понял, что папа тоже скучает по маме. И дядя Майкрофт тоже это как-то понял, хоть и не видел маминого платья в его шкафу. Он отвлекает папу какими-то своими секретными способами.

Я думаю, что когда папа спит, дядя Майкрофт его гипнотизирует.

Гипноз — это когда ты лежишь с закрытыми глазами, а кто-то водит вокруг тебя руками. И когда ты откроешь глаза, все сразу станет хорошо. Кристи Томпсон однажды меня так гипнотизировала.

Про дядю Майкрофта — это я недавно понял. Как-то утром заметил его машину у нашего подъезда, но этого никак не могло быть, потому что дядя Майкрофт точно уезжал от нас вчера днем. Тогда на следующий вечер я сделал вид, что заснул, а сам пошел на задание, то есть в свой шкаф.

Не знаю, сколько я там просидел, чуть не умер от духоты, да еще папино пальто все время лезло в глаза. Уже хотел выйти, а потом смотрю — дядя Майкрофт в дверь заходит! Открывает ее своим ключом (или, скорее всего, это отмычка была), снимает ботинки и тихонько, на цыпочках крадется в папину комнату. Вот тогда я все и понял — он тайком приходит его гипнотизировать, чтобы папа не грустил.

Хорошо бы, он его почаще так гипнотизировал. Потому что днем папа стал все чаще улыбаться, но я же не знаю, может быть, он все-таки грустит ночью. Я не знаю. Ночью я сплю.

Вчера ночью я тоже спал, но вдруг захотел в туалет. Вышел в коридор и слышу — папа плачет в своей комнате. Стонет так горько и всхлипывает. Я сначала хотел зайти, а потом услышал, что там, рядом с папой дядя Майкрофт. Он все говорил:

— Тише, тише.

А папа всхлипывал все жалостнее.

Я сразу понял — дядя Майкрофт пришел его гипнотизировать, а папа вдруг проснулся и начал грустить. Я так и представил, как они сидят вдвоем на краю кровати. Дядя Майкрофт успокаивает папу, гладит по спине, а папа плачет ему в плечо.

А потом папа сказал:

— Черт, давай скорее! Я ненавижу этот замок!

И я подумал, что, наверное, дядя Майкрофт сейчас пойдет на кухню, чтобы принести папе воды, и убежал в свою комнату. Правда, это немного странно — ведь у папы на двери нет замка…

Хорошо, что папа сейчас не один. Я бы не смог смотреть, как он плачет, а дядя Майкрофт сильный, он сумеет его успокоить.

А сегодня я решил им рассказать обо всем, что знаю.

Мы ужинали, как раз пришел дядя Майкрофт, усталый, с очередного задания. И тут я говорю:

— Я все знаю про вас с папой, дядя Майкрофт.

Папа поперхнулся и долго кашлял, а дядя Майкрофт странно на меня смотрел. Я радовался — вот я сейчас его удивлю!

— Я знаю о том, что вы приходите ночью к папе.

Папа закрыл лицо руками и долго так сидел. Мы все молчали.

— Понимаешь, малыш, — наконец сказал он и убрал руки от лица. Лицо у него было очень бледное. — Понимаешь… Саймон, ты уже большой. Ты знаешь, что такое любовь?

Тут дядя Майкрофт закатил глаза, а папа коротко и зло на него посмотрел.

— Да, — говорю. — Конечно, знаю. Любовь — это когда Кристи Томпсон тебе улыбается, и сразу хочется летать.

Папа улыбнулся и посмотрел на дядю Майкрофта уже совсем по-другому.

— Понимаешь, — начал он снова. — Иногда так бывает, что дружба… Дружба становится очень крепкой…

Он медленно подбирал слова. Просто он забывает, что со мной уже можно обычно говорить, по-взрослому.

— Да причем тут все это? Дядя Майкрофт, расскажите мне лучше про гипноз!

— Какой гипноз? — я видел, дядя Майкрофт притворяется, что не понимает. Он, как и папа, думает, что я еще маленький, и мне нельзя ничего рассказывать.

Я улыбаюсь им, прямо как Джеймс Бонд из кино, и рассказываю все, что знаю. Про то, что дядя Майкрофт на самом деле секретный агент и что он приходит по ночам гипнотизировать папу, чтобы тот не грустил.

Про то, что я слышал, как папа плачет, я, конечно, рассказывать не стал.

Когда я заканчиваю, папа и дядя Майкрофт молчат, а потом начинают хохотать. Папа здорово смеется, громко, закидывая назад голову, а дядя Майкрофт смеется так странно, как будто он ржавый железный дровосек из сказки про девочку Дороти.

Я тогда очень на них обиделся и ушел в свою комнату. Но сейчас думаю, что ничего страшного. Ведь, в конце концов, семья — это когда вы живете в одной квартире и все вокруг улыбаются.


Конец