Я знаю па, но танец мне неведом. Части 1, 2 и 3 (из 4)

[sige_vic]

Название: Я знаю па, но танец мне неведом
Автор: stardust_made
Переводчики:  ефиг,  sige_vic
Ссылка на оригинал: stardust-made.livejournal.com/23715.html
Рейтинг: в этих частях PG, в итоге доходит до NC-17
Размер: большое миди
Пейринг: традиционный
Дисклеймер: не наше
Примечания: эта история - сиквел к вот этому чудесному мини-фику про сосиски Также напоминаем, что автор знает русский - и ей будет очень приятно прочитать ваши отзывы!
Пока выкладываем первые две части, остальные две будут в ближайшем будущем.
Upd. Третья часть в комментах


1.

Оглядываясь на события предыдущих пяти месяцев, Майкрофт имеет основания полагать, что никто из ныне живущих мужчин не пробовал еще в столь дипломатичной неоднозначной манере… ухаживать за другим мужчиной. По большей части из-за того, что он и сам до сих пор не уверен, знает ли тот второй, что Майкрофт все это время за ним ухаживал. И пусть он не обладает обширным опытным полем для сравнения, допустив в свое личное пространство с начала века лишь трех человек, но он много читает.

Прошло уже больше пяти месяцев с тех пор, как они с Грегом Лейстредом впервые встретились. Известно, что Майкрофт еще задолго до того находил этого мужчину интересным. Не секрет также и то, что после встречи он, ни много ни мало, влюбился по уши (правда, ему пришлось предварительно побороться с собой и смириться с тем фактом, что только это словосочетание, хоть оно и намекало на полное отсутствие мозгов у того, к кому оно относится, могло наиболее точно описать его состояние на данный момент, будучи единственным в Большом Оксфордском Словаре подходящим случаю).

По результату следующих их семи встреч очевидным стало и то, что затруднительное положение, в котором оказался Майкрофт, приобрело масштабы лесного пожара. Конечно, не то чтобы это было очевидно очевидно. Очевидно это было только для Макрофта и его правой руки, которая в последнее время бросала мечтательные взгляды на свою правую руку, в чем, возможно, и заключалась причина ее проницательности. И, конечно, для Шерлока – хотя в защиту Майкрофта можно сказать, что он и не пытался скрывать это от своего брата.

Неоднозначность обнаруживалась в самой динамике знакомства Майкрофта с Лестрейдом – да, иногда он для Майкрофта все еще Лестрейд, ведь Майкрофт называл его исключительно по фамилии, когда тот был всего лишь плодом его воображения, а достойные плоды воображения требуют самого бережного отношения. Майкрофту хотелось бы думать, что стиль его ухаживаний не столько «неоднозначный», сколько неортодоксальный по своей природе – хотя полной уверенности в этом у него нет. К сожалению, это тоже установленный факт: за все то время, пока они с Грегом «встречаются», Майкрофт постоянно испытывает приступы неуверенности, что совершенно беспрецедентно в его личной истории.

Так, иногда ему кажется, что его интерес встречает взаимность. Иногда он спрашивает себя, как вообще можно сомневаться в природе его чувств. А иногда задается вопросом по поводу ответного интереса: той же он природы, что и его собственный – ведь он еще до их личной встречи знал, что Лестрейд предпочитает женщин. И хотя Майкрофт знал и о том, что мужчины также, если пользоваться дурацким выражением, «были включены в меню» Лестрейда, он понятия не имел, сумел ли он сам попасть в список основных блюд.

Дальше – ни одна из этих семи их встреч не оставила ему ничего, кроме чувства глубокой растерянности, поскольку все до одной как нельзя точно можно было описать фразой «ни туда, ни сюда».

Впервые они встретились по случаю ограбления и избиения Шерлока. Они разобрались с делом. Сходили позавтракать. Отправились к Шерлоку и там уже разошлись. В течение следующих сорока восьми часов способность Майкрофта сосредоточиться просто никуда не годилась. Он даже свой визит в Посольство — на одно знаменательное светское мероприятие — вынужден был отклонить из страха, что его лицо вдруг возьмет и выкажет непредусмотренные случаем эмоции.

Следующий случай произошел через восемь дней после первого. Возможно, это именно Майкрофт виноват в том, какой тон изначально был задан его ухаживаниям — если это слово вообще применимо к ситуации, — прислав Грегу в качестве знака внимания фунт нортумберленских сосисок после их первой встречи. Отставляя в сторону все грубые фрейдистские ассоциации, Майкрофт их выбрал только потому, что точно знал: Грег их любит. Тот высказался об этом совершенно четко и однозначно. И, само собой разумеется, Майкрофту не составило бы большого труда разузнать обо всех предпочтениях Грега, будь это вопрос по тривиальности схож с вопросом ценообразования на рынке недвижимости. Но здесь домыслам не было места, а стало быть, он выбрал именно сосиски, и тем же вечером Грег прислал ему смс.

О, то смс… Реакция Майкрофта на него сама по себе была серьезным доказательством точности термина «влюблен по уши». На счастье, Грег оказался таким же полуночником, как и Майкрофт: когда телефон Майкрофта завибрировал, сообщая ему о новом сообщении, рядом с ним уже не было никого, кто бы смог засвидетельствовать что одна строчка: «Сосиски были великолепны, весьма признателен. Грег», — заставила того чуть ли не схватиться за сердце. То, что Лестрейд сразу смог вычислить человека, пославшего ему столь необычный подарок, было неудивительным — хоть и иррационально приятным.

Вот что действительно оказалось если не удивительным, то, по крайней мере, слегка неожиданным – это то, как именно Лестрейд предпочел связаться со своим новоявленным кормильцем. Он сохранил у себя личный номер Майкрофта. Он принял его подарок и использовал обратную связь. Ответ Майкрофта был настоящим шедевром, воплотившим в одной короткой фразе бездны смысла и глубину чувств: «Всегда с удовольствием».

Удовольствие уже настолько плотно ассоциировалось в голове у Майкрофта с именем Грега Лестрейда, что иногда ощущалось физически — словно кончик сосульки утыкался ему в шею. Лед таял, то холодом, то жаром дразня его кожу, а острота покалывания смешивалась с нежностью скатывавшихся по спине капель. Все, что требовалось Майкрофту, чтобы почувствовать это — напомнить себе, что на земле существует такой человек, как Грег Лестрейд.

В третий и четвертый раз они встретились спустя два месяца, и опять-таки благодаря младшему брату Майкрофта. Они с Лестрейдом тогда помогали Шерлоку с Джоном в решении одной… проблемы.

В деле были замешаны деньги, но даже огромность суммы не смогла компенсировать его обыденность. По крайней мере, у дела была одна свежая деталь: основными его фигурантами выступали люди, имевшие несомненный вес в двух преступных организациях Лондона. Все, к счастью, закончилось хорошо – хотя, конечно, это с чьего угла посмотреть. Майкрофт был уверен, что некоторые участники конфликта резко не согласились бы с такой формулировкой и заявили, что находятся в настоящем аду, — если бы у них к тому времени еще остались для этих заявлений языки. Но для Шерлока, Джона и немалого количества девочек-подростков, несомненно, все закончилось хорошо. Что касается Майкрофта и Лестрейда, для них это были несколько часов совместной работы и переживаний, в ходе которых каждому из них представился несомненный шанс собрать о другом бесценную информацию.

А для Майкрофта она несомненно была бесценной. Он не совал никуда свой нос. Ну, то есть — во многом он вел себя как обычно, ведь не было никакого смысла выдавать себя за кого-то другого: Лестрейд уже достаточно долго знал Шерлока, а личность Майкрофта в любом случае всегда себя проявляла. Но он не был бестактным — он всего лишь проявлял интерес. А Грег, в свою очередь, слушал, причем весьма внимательно. Майкрофта не прекращало поражать, насколько простыми, уместными и четкими были его вопросы, Майкрофт никогда в жизни не встречал человека, который умудрялся бы быть одновременно столь завораживающим и обыкновенным.

Именно в тот раз Шерлок обо всем и догадался — когда Майкрофт думал обо всем этом. Шерлок пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ах, вот оно что» — и утащил Джона в другой конец комнаты, чтобы закрыть его там спиной и начать что-то бурно ему нашептывать.

В пятый раз их общение состоялось по телефону. Это был единственный раз, когда Майкрофт позволил себе «выдумать повод», чтобы позвонить Лестрейду. Но он только что вернулся из деловой поездки, впервые за два года закончившейся неудачно, следом за этим проведя целые выходные наедине с мамулей. И в понедельник, вернувшись с работы уже затемно, налил себе в стакан виски, да так и остался сидеть в темноте своей гостиной, освещаемой только светом из коридора. Майкрофт сознательно отказывался чувствовать себя «подавленно», потому что не собирался признавать, что чувства способны его «подавить», но в тот понедельничный вечер несколько часов просидел, не поднимая глаз выше их естественной линии горизонта.

Вот тогда-то в нем и проснулось это простое желание услышать рядом с собой голос Лестрейда. Он не побежал звонить ему сразу, нет. Он налил себе еще виски и продолжил сидеть в кресле — в темноте, неся на плечах бремя мира, семьи и своих желаний, — пока окончательно не убедил себя, что лучше проиграть эту партию, чем войну в целом. После чего подошел к большой стеклянной двери, за которой был виден его сад, — и стал разглядывать ночь. Ему не составляло ни малейшего труда «придумать» причину для звонка Лестрейду — в конце концов, ведь он неподражаемо умел заставлять людей верить во все, что ему было угодно.

Однако выяснилось, что повод был и не нужен. Либо потому что Майкрофт так и не смог полностью предать обещание, данное самому себе: не навязываться этому человеку. Либо же по причине этой сверхъестественной манеры Лестрейда говорить так непринужденно, что даже Майкрофт поневоле начинал чувствовать себя расслаблено. Как бы то ни было – но повод звонка в считанные минуты оказался ими обоими забыт. Лейстред вел себя так, будто бы в мире нет ничего естественней этой беседы, Майкрофт же был совершенно обезоружен этим открытым и искренним подходом. Он даже принялся рассказывать Лестрейду о мамочке! Пусть он не упомянул, что речь идет именно о ней, но все равно — он делился. Ощущение было одновременно захватывающим, успокаивающим и совершенно ослепительным.

Несмотря на то что Майкрофт обладал превосходной памятью – позволяющей ему без особого труда цитировать целые отрывки книг и диалогов, — ничего из этого разговора она в себе унести не смогла. Кроме разве что маленького его кусочка, который, наверное, всегда теперь будет ассоциироваться у Майкрофта с ощущением стылого виски на губах и вида громады дуба за окном, ветки которого качало ветром и пронизывало лунным светом, когда той изредка было дозволено проглянуть из облаков.

— Связь может прерваться — я еду в Париж, поезд скоро уйдет под землю, — предупредил его тогда Лейстред.

Майкрофт приподнял брови и невольно полюбопытствовал:

— По делам или ради удовольствия?

— По делам. — Лестрейд замолчал, а когда заговорил снова, в его уже таком знакомом, растягивающем слова голосе появились нотки самоиронии: — Париж не для меня. Я простой человек, и удовольствия у меня простые.

Майкрофт в тот же момент позвонил бы своему риэлтору во Франции с приказом немедленно продать все свое имущество во Париже, дай это гарантию того, что Лестрейд снова произнесет в их разговоре слово «удовольствие».

— Не уверен, что это заявление соответствует истине, — ответил он вместо того, и сам услышал, как в его голос вкрадываются бархатистые интонации. — Оскар Уальд тоже говорил о себе: «У меня очень скромный вкус», тогда как сам был человеком, весьма утонченным в своих… удовольствиях, во всяком случае для того времени. Справедливости ради стоит сказать, что заканчивал фразу он так: «Я довольствуюсь лучшим».

Лейстред рассмеялся в ответ:

— Какой же вы, боже... — Майкрофт сбился с дыхания, прижимая к шее холодный влажный стакан, весь в ожидании окончания фразы. Но Лейстред ее так и не закончил. Вместо этого он предупредил: — Мы, похоже, перед самым тоннелем, так что вы простите, я… — и тут связь оборвалась.

Через пару часов от него пришло сообщение:

«Извините, что так пропал. Было очень приятно поговорить с вами. Я сейчас пробую местное красное вино – но не уверен, что это делает меня утонченным.

«Ты совершенство», — не написал ему в ответ Майкрофт.


2.
Шестая их встреча — первая, которая происходит по просьбе самого Лестрейда. Одна из причин, по которым она так хорошо запомнилась Майкрофту, — болезненно-четкое понимание им глубины своего падения.

При других обстоятельствах причину, выбранную Лейстредом для того, чтобы с ним встретиться, Майкрофт в лучшем случае счел бы надуманной. Не предлагай ему этого Лейстред. А раз так — пусть Майкрофт и понимал, что тот мог пойти за помощью к Шерлоку, — часть его была уверена в том, что он страдал от тяжелой стадии состояния, известного в народе как «выдавание желаемого за действительное».

Да, да — Шерлок и Джон тогда были в отпуске. Но ведь Лейстред знал Шерлока достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в его приоритетах. Однако вполне возможно, что Джон при личной беседе запретил Лейстреду приближаться к Шерлоку в эти дни. Либо же сам Шерлок был в ходе последнего расследования невыносимей себя обычного, отбив у Лейстреда на время всякую охоту его видеть и слышать. Либо же начальство подгоняло инспектора с результатом… В общем, существовало слишком много других вероятностей. И пусть в мыслях Майкрофт закидывал голову к небу, восклицая в отчаянии: «Да что же это такое!», но факт оставался фактом: ему было трудно уверить себя, что Лейстред сам хочет его увидеть. Но, разумеется, Майкрофт помог ему с расследованием.

Он не мог позволить себе пройти такого количества неодолимых соблазнов.

Одним из них было уникальное зеркало, которое Майкрофт находил в отражении глаз Грега. Он видел в них свою собственную вариацию мифа о Нарциссе, понимая, каким осторожным должен быть, чтобы не пропасть безвозвратно в их темной, такой темной глубине. Чтобы жить, глядя только в них и свое отражение, до самого своего последнего дня. Майкрофт пожалел сам себя, когда понял, что стал таким же жадным до чужого восхищения существом, каким сделался Шерлок, раз вкусив его со стороны Джона Уотсона.

Именно поэтому он и попытался во время их встречи сделать все, чтобы не показаться... демонстративным. Тягу некоторых заявлять о себе громко он презирал всем сердцем, но все-таки ему говорили в свое время, что определенная склонность к драматическим эффектам у него есть. И вот Майкрофт сидел в кабинете Лейстреда — игнорируя распахнутые рты всех тех, кто глазел на него, будто никогда не видел в стенах этого здания со вкусом одетого мужчину, — и старался говорить степенно, выводы делать максимально прозаичным тоном и не привлекать к себе больше внимания, чем хотелось бы.

Без особого на то результата, надо полагать. Для начала он распутал дело, не покидая здания, в течение каких-то сорока пяти головокружительных минут, проведенных наедине с Лестрейдом. Более того — выражение лица последнего поменялось за это время три раза: сначала рот был изогнут в странноватой, но весьма радующей глаз улыбке, затем слегка приотркылся — губы при этом казались пухлее и поблескивали; и, наконец, открылся полностью.

Что ж до попыток Майкрофта вести себя непритязательно — ну что ж… Он зашел в кабинет Лестрейда без предварительного оповещения и, едва кивнув, улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой — «Добрый день, инспектор». Лестрейд тут же начал наводить порядок на письменном столе, одновременно пытаясь хоть как-то пригладить пятерней волосы и приглашая Майкрофта сходить куда-нибудь выпить приличный кофе, потому что местный столовский — настоящая отрава. Майкрофт к этому времени уже стискивал зонтик до немоты в пальцах, чтобы удержаться и не потянуться самому пригладить волосы инспектора — тот растрепал их вконец, пока пытался привести в порядок. Со словами: «Прошу вас, инспектор. Вам не надо обо мне беспокоиться. Давайте лучше займемся делом», Майкрофт позволил себе чуть коснуться руки Грега.

Лестрейд проводил его потом на улицу. В лифт они зашли вместе, одни, и следующие три этажа ехали, не произнося ни слова. Майкрофт увидел, как Лейстред запустил руки в карманы своих брюк, поглубже их там устраивая, и ужаснулся, чувствуя, как по его шее расползается горячий румянец.

Он решил сделать предупреждающий шаг:

— Жара последнее время совершенно невыносима.

Его уловка сработала не совсем так, как запланировано — очередное доказательство того, что в присутствии этого мужчины его способность прогнозировать последствия событий резко скатывается к нулю. Вместо того чтобы дать ему возможность выпутаться из сложившейся ситуации — на случай, если его румянец все же не остался не замечен, — эта фраза лишь вынудила Лейстреда посмотреть на Майкрофта.

— Да, невыносима, — согласился тот, пробегаясь по нему внимательным взглядом. — Я уже месяц хожу без пиджака. Словами не передать, как иногда хочется стянуть с себя галстук.

Он снова повернулся лицом к дверям, через секунду-другую добавив:

— Хоть это и не помогает. Каждое лето, как настает июль, я похож на старое мокрое кухонное полотенце, хоть выжимай. Вот по вам не скажешь, что на улице стоит двадцать с лишним градусов.

Майкрофта, каждое лето взрослой жизни ассоциировавшего себя с потеющим пористым куском жира, спасло благословенное звяканье, с которым открылись двери лифта. Оно удержало его от того, чтобы сделать что-нибудь не очень разумное, например упасть на колени и уткнуться лицом Лестрейду в пупок.

На улице они все так же задержались на ступеньках главного полицейского управления. Повернувшись к Майкрофту, Лестрейд протянул руку.

— Спасибо вам, мистер Холмс...

Мягко сжав ладонь инспектора в своей, Майкрофт с улыбкой сказал:

— Прошу, зови меня Майкрофт.

— Спасибо, Майкрофт. — Лейстред снова сунул в карман правую руку, где та скопировала положение левой. Он отвел взгляд и, дважды качнувшись с носка на пятку, кашлянул.

— Послушай, я знаю, что у тебя полно дел и... не то чтобы ты ходил куда попало — места ты себе, наверно, выбираешь особенные… — Лейстред, закончив изучать тротуар у себя под ногами, все-таки перевел взгляд на Майкрофта и серьезно продолжил: — Но, может, если я позвоню тебе, мы сходим куда-нибудь с вами выпить вечером — или поужинать? — Он опять откашлялся. — Я перед тобой в огромном долгу.

Майкрофт был не в состоянии думать — надежда и близость этого человека лишили его остатков соображения. Оставшись на автопилоте, мозг запаниковал и обратился за помощью к его чертовому великосветскому воспитанию. Иногда он и правда жалел, что не настолько свободен духом, как Шерлок.

— Благодарю, но, думаю, не стоит, — будто со стороны услышал он свой отказ, обязательный в тех случаях, когда человек лишь проявляет вежливость. — Я был рад помочь.

— Ладно. Ну что ж, ладно, — повторил Лейстред, а Майкрофт, находясь в полном раздрае, удивился, как такие насыщенно-карие глаза способны еще сильнее потемнеть при ярком солнечном свете. И лишь бессильно улыбнулся — ничего другого ему не оставалось.

— Ну, мне пора идти оформлять бумажки, — сказал Лестрейд. — Еще раз спасибо, ты мне очень помог.

Майкрофт в ответ лишь вежливо кивнул и через минуту-другую уже оказался на заднем сиденье своей снабженной кондиционером машины, где, сообщив водителю адрес и выждав, пока за окном не начнут мелькать лондонские улицы, перестал существовать вообще.

Должно быть, своим видом он при этом стал напоминать статую: застывшую в камне на века и открытую для обсуждения музейным посетителям и академическим экспертам. Он понятия не имеет, какое чудо вернуло его в реальность. То ли это случилось благодаря тому, что перед его внутренним взором вдруг предстало огромное, совершенно живое лицо Грега — без единого звука или поясняющей подписи. То ли машину просто встряхнуло. Майкрофт помнит только, как внезапно выскочил из оцепенелого состояния и оглянулся по сторонам. За гранью. Все, что его окружало сейчас, было за гранью. Было невероятно сложно отделить себя от того, что с ним только что произошло, и вернуться в материальный мир. Сначала Грег был рядом с ним, а в следующее мгновение его уже не было — и все внутри Майкрофта сгибалось под сокрушающей тяжестью разницы между этими состояниями.

Седьмая их встреча случилась три недели спустя — в тот день, когда Лейстред застрелил человека, который собирался убить Шерлока.

Майкрофту узнал об этом спустя несколько минут. Взволнованное лицо заглянуло в кабинет, на ноутбуке было нажато несколько клавиш — и вот уже перед Майкрофтом, почти бездыханным, но все таким же невозмутимым, разворачиваются действия, снятые левой камерой слежения: Шерлок стоит на коленях перед раненым Джоном, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг; в нескольких шагах какой-то мужчина целится ему прямо в голову.

Раздается выстрел, но из другого пистолета. Мужчина начинает шататься и падает, головой вниз, а Шерлок... Майкрофту не надо было перематывать пленку назад, чтобы просчитать действия брата в эту минуту: тот скорее всего попытался подскочить, оглядеться по сторонам и прикрыть собой Джона одновременно. В результате чего только беспомощно покачнулся, потерял равновесие и завалился на спину.

По благословенному стечению обстоятельств другая камера успела запечатлеть все действия Лестрейда. Майкрофт увидел, как тот прибыл на место; как менялись выражения его лица: от волнения к ужасу и панике, а затем, после плавного и быстрого движения руки, выхватившей оружие, — к покою и сосредоточенности. Лестрейд прицелился, выстрелил, побежал… Все за какие-то считанные секунды. Это было ошеломляюще. Майкрофт чувствовал себя совершенно ошеломленным.

Он закрыл крышку своего ноутбука, и, не отрывая взгляда от крышки, поинтересовался:

— Скорая помощь уже выехала?

— Да, сэр, — тут же раздается женский голос, профессиональный и собранный. — Скорая помощь выехала на место в течение минуты после получения сигнала. Они должны уже быть на месте. Вам вызвать машину?

Первое, что заметил Майкрофт, подъезжая, был Лестрейд. Он стоял в самом эпицентре того хаоса, который создается вокруг любого расследования убийства, в буквальном смысле дирижируя им: махал руками, кого-то подзывая, останавливая, и все время крутил головой из стороны в сторону, будто прислушиваясь к тому, как играют невидимые группы этого своеобразного оркестра. На том сравнение заканчивалось: Лейстред еще и постоянно говорил, иногда даже сильно повышая голос, когда ему мешал шум раций, моторов или все тех, кто был вовлечен в расследование, а также кучки невовлеченных, зато любопытных и болтливых зевак.

Майкрофт занял место в стороне от толпы и принялся ждать, когда его заметят. Новое для него ощущение — но с некоторых пор он перестал вести им счет.

В конце концов Лестрейд заметил его и тут же устремился навстречу, по пути договаривая что-то молоденькому констеблю.

— Ты с ним разминулся, — сказал он Майкрофту сразу, как только тот оказался в пределах их общей слышимости, после чего обернулся к подбежавшему к нему с какими-то бумагами полицейскому. Взял их, быстро просмотрел и, уже доставая ручку, продолжил: — Он уехал на скорой вместе с Джоном.

— Знаю, — ответил Майкрофт, не уточняя, сколько всего ему еще известно, начиная с того, что за преступление здесь произошло, продолжая текущим состоянием доктора Уотсона (стабильное) и заканчивая тем расследованием, которое ждет самого Лейстреда в отделе за то, он выстрелил в подозреваемого без предупреждения. Майкрофту надо было сказать что-то важное, и он не хотел долгими объяснениями тратить время этого важного, занятого и восхитительного человека.

— Я приехал к тебе.

Лейстред тут же поднял взгляд от бумаг. Он смотрел на Майкрофта, не говоря ни слова, лишь тяжело дыша от адреналина и бега. Майкрофт сглотнул, впитав взглядом его помятую, испачканную рубашку, следы дорожной пыли на небритой щеке и взгляд из-под полуопущенных век, в котором отражаются огни ближайшей к ним полицейской сирены.

Быстро опустив взгляд на документы, Лестрейд поставил под ним подпись, и, когда офицер ушел, снова посмотрел на Майкрофта. Майкрофту хватило этих секунд, чтобы собраться. Он неспешно поднес к лицу свой зонтик, чтобы без особой надобности проверить избитость иглы — тоже своего рода привычка.

— В процессе нашего общения, — начал он, — ты мог сделать вывод, что отношения, которые связывают нас с Шерлоком, не самые... добросердечные. Однако спешу заверить: его благополучие для меня чрезвычайно важно. — Майкрофт наконец оторвал взгляд от зонтика и устремил его на Лестрейда. — Я хочу поблагодарить вас, инспектор, за то, что вы спасли жизнь моему брату.

Лейстред в ответ только пожал плечами.

— Хорошо, что успел. Этот гад, которого я уложил, известен тем, что стреляет на поражение. То есть — теперь-то уже можно сказать «стрелял». Мне пришлось… Ну, я как увидел Шерлока под прицелом — тут уж действуешь не думая. Точнее, думая, но на автомате. — На лбу Лестрейда пролегает складка, но тон остается теплым: — Мне не следовало тебе этого говорить. Сейчас начнется расследование...

Майкрофт кивнул. Они стояли без движения и молча смотрели друг на друга. Майкрофт нахмурился, досадуя на неспособность сформулировать просьбу, в которой нет ничего сложного. Лестрейд выжидающе приподнял брови.

Майкрофту стало ясно, что в сложившейся ситуации есть только один верный вопрос, который оказывается важнее всех остальных. В принципе, он и сам мог бы вычислить ответ, но, когда дело касалось стоявшего перед ним человека, он уже не мог себе позволить полагаться на верность своих заключений. Еще одно новое ощущение.

Также ему пришло в голову, что есть вопросы, которые люди спрашивают ради получения информации, а есть те, которые говорят сами за себя.

— С тобой все в порядке? — спросил он с еле заметном ноткой участия в голосе.

На лице Лестрейда появилось удивление, но ответ был быстрым и ровным:

— Да. Да — я в порядке.

Первый раз за этот вечер Майкрофт улыбнулся — и нужные слова тут же нашлись:

— Рад это слышать. С моей стороны будет излишне самоуверенно предлагать помощь с внутренним расследованием — я нисколько не сомневаюсь, что ты справишься с ним и без меня. Однако, если ситуация того потребует, я бы мог... — Приподняв бровь, он сделал небольшую паузу, а затем договорил: — Ты должен понимать, что в определенных кругах у меня есть небольшое влияние.

На губах Лестрейда появляется улыбка, которую Майкрофт подмечал уже не раз: смесь веселого удивления и скептицизма.

— Спасибо, — сказал он, — не думаю, что это пригодится. Хотя… да, спасибо.

Снова сглотнув, Майкрофт кинулся головой в омут, чтобы не дать себе повода отступить:

— И, разумеется, мне было бы очень приятно, если бы ты позволил мне угостить тебя ужином в качестве бла...

— Нет-нет, — категорично прервал его Лейстред, покачав головой. Что-то отвлекло его внимание, и он, подняв руку ко рту, крикнул кому-то из парамедиков: — Передай это Стивенсу! — после чего снова повернулся к Майкрофту. — Прости. Я хотел сказать — не так. Раз уж мы пойдем ужинать, то это я первым должен тебя пригласить.

Майкрофт снова приподнял бровь.

— Ты хочешь угостить меня ужином за то, что спас жизнь моему брату?

Лейстред, явно смутившись, отвел на несколько мгновений взгляд, но потом взял себя в руки и с вызовом посмотрел на Майкрофта.

— Да. То есть нет — я имею в виду: я ведь все равно собирался угостить тебя ужином за тот прошлый раз, помнишь? Когда ты помог мне с мальтийским делом. Но ты тогда психа… отказался. Если ты желаешь угостить меня ужином, я тоже имею на это право, — закончил он, подчеркивая каждое предложение упрямым выпячиванием подбородка.

И потом, будто подумав о чем-то смешном, усмехнулся и добавил:

— А если через несколько недель ты все еще будешь мне благодарен за то, что я не дал тому парню убить Шерлока, можешь уже и сам меня пригласить. — На последних словах Грег восхитительно улыбнулся белозубой улыбкой, которая исчезла раньше, чем Майкрофт успел насладиться ею, а в глубине его глаз промелькнуло опасно-игривое выражение.

Майкрофт запрокинул голову и рассмеялся. Потом взглянул на Грега и… Когда это искренний смех был способен принести хоть какую-то пользу человеку, который поклялся вести себя максимально осторожно? Майкрофт до сих пор уверен, что эта была совершеннейшая глупость: с его-то деревянными манерами и скучной внешностью глазеть с обожанием на мужчину, сексуального настолько, что хоть сейчас помещай на обложку любого журнала.

Он поспешно отвел взгляд и пробормотал:

— Хорошо.

На его удачу, Лейстред, похоже, не заметил его сеанса внутреннего самобичевания и деловым тоном сообщил:

— Ну и отлично, я тебе тогда сразу позвоню, как только закончу разбираться с первой порцией бумаг по этому делу. И еще поищу нам хорошее местечко, где бы мы могли посидеть — и чтобы ты не гонял больше впустую по тарелке яичницу.

Майкрофт сдержанно кивнул в ответ; Лейстред большим пальцем ткнул себе за спину:

— Я тогда пойду. Много дел еще осталось.

— Конечно-конечно, — ответил Майкрофт. — Я буду ожидать звонка. И всего хорошего, инспектор.

— Тебе тоже. И… м-м... До встречи.

Майкрофт снова кивнул, и Лестрейд повернулся уходить.

— Инспектор, — окликнул его на ходу Майкрофт. Тот остановился и обернулся.

— Спасибо. Искренне.

Лейстред в прощальном жесте махнул рукой.

— Не за что.

запись создана: 14.06.2012 в 14:35

@темы: Рейтинг PG, Рейтинг NC-17, Майкрофт Холмс, Переводы, Фанфик, Грегори Лестрейд, Романс

Comments

[Графиня Ллойд]

sige_vic,
Здорово как, и продолжения хочется безумно)0 дальнейшего перевода, так сказать))
Нравится такой Майкрофт и такой инспектор: живые, ломкие, каждый такой свой и реалистичный... ух!

[MandoDiao]

ааааааа как это прекрасно! бегает по кругу под впечатлением
спасибо переводчикам
а автору лучи любви и мое восхищение! я со времен выкладки "Нотумберлендских сосисок" уже облизывалась на этот сиквел и мечтала о переводе.
нагло уселась обожать автора и переводчиков и ждать продолжения

[Девочка с медвежьим сердцем]

оооооооооооооооооооооооо
это прекрасно.
Какой Майкрофт!!!!!!!!!!!!!!!! Вот это так потрясающе написано - как у него отключается мозг, как он влюблен и не знает что с этим делать!! верится. в каждое слово. и его восприятие грега - восхитительно!
автору - аплодисменты!!
переводчику - спасибо!!!!!
жду продолжения!
marolan

[Оруга]

Чудесно.

[reinvention]

Удовольствие уже настолько плотно ассоциировалось в голове у Майкрофта с именем Грега Лестрейда, что иногда ощущалось физически — словно кончик сосульки утыкался ему в шею. Лед таял, то холодом, то жаром дразня его кожу, а острота покалывания смешивалась с нежностью скатывавшихся по спине капель. Все, что требовалось Майкрофту, чтобы почувствовать это — напомнить себе, что на земле существует такой человек, как Грег Лестрейд.

если до этого было "ыыыыыы", то после этого просто "оооооооо!"

«Ты совершенство», — не написал ему в ответ Майкрофт.

ох уж это "не написал"....
автор понимает толк во "влюбиться"... Прям вот так вот все по-настоящему. Верю. Спасибо переводчикам!

[Vintra]

Спасибо!)) Какой чудесный фик и прекрасный перевод!))
Будем терпеливо ждать продолжения)

[La_nuit]

Как классно! Ты всегда такие фики шикарные выбираешь для перевода. Какие же Майкрофт и Грег чудесные *сердечки в глазах*
Не удержусь и пойду дочитыввть в оригинале.

[Дочь Змеи]

Ых, какая же радость к концу рабочего дня! После "Нотумберлендских сосисок" я прочитала этот фик много-много раз в Промте и успела влюбиться по уши (как Майкрофт))) Но разве Промт передаст всю прелесть текста, а с моим знанием языка... эх. В общем, я ужасно, ужасно рада переводу!
Хочется процитировать все, настолько это вкусно)

Оно удержало его от того, чтобы сделать что-нибудь не очень разумное, например упасть на колени и уткнуться лицом Лестрейду в пупок.

Оставшись на автопилоте, мозг запаниковал и обратился за помощью к его чертовому великосветскому воспитанию.

Вообще все состояния Холмса-старшего переданы удивительно свежо)

Майкрофту надо было сказать что-то важное, и он не хотел долгими объяснениями тратить время этого важного, занятого и восхитительного человека.

Просто здорово))

Но ты тогда психа… отказался.

И Лестрейд прекрасен))))
Огромное спасибо автору и переводчикам!

[alisssa v strane chudes]

Дождалась) Это прекрасно шикарно замечательно чудесно!!!
Огромное спасибо автору и переводчикам!
Буду ждать продолжения)

[kurz und gut]

sige_vic, боже мой, оно и в оригинале было великолепно, но видеть это на русском - непередаваемо
Особенно мне нравится как они глазеют друг на друга)))
И Грег - чудесный!!!

[IrvinIS]

Прекраснейшая вещь!!
Впечатлена еще "Сосисками", с удовольствием читаю продолжение!
Давно хочу сделать небольшой стрип с реалистичными портретами обоих в том самом кафе.. работа-работа, будь она неладна
Скорее бы прода!
Низкий поклон переводчикам!

[first daughter]

безумно здорово!!
лучи обожания автору и переводчикам
и божииии, какой же здесь Майкрофт

[ефиг]

если бы я умела писать, то писала бы только те фики, где Лестрейд самый добрый король с самым понимающим сердцем,
честно - я стала видеть его только таким, когда прочитала этот фик - где они оба называют себя Королями, но у каждого все еще есть свое королевство, вы видите?
Им должно быть оч хорошо вместе. Автор такое полотно соткала для этого. Главный герой этого фика Майкрофт, но я еще нигде не чувствовала так тоску в самом сердце английского правительства. не знаю, как это лучше сказать - sige_vic, спасибо огромное за помощь, мне правда дорога эта вещь

[Прекрасная Назира]

sige_vic, продолжения я буду ждать с нетерпением! Затягивает с первых строк

[meg aka moula]

Вот так и знала, что нинада мне читать! Страдаю...

[sige_vic]

Спасибо-спасибо всем!
La_nuit, ну, надо сказать, это  ефиг выбрала Точнее, мы обе выбрали - независимо друг от друга, очень уж фик хорош!
IrvinIS, ой, стрип - это так здорово. Уверена, что, если таки получится его сделать, автору будет очень-очень приятно!
meg aka moula, а чего страдаешь-то - они ж договорились на свидание пойти, все хорошо!

[La_nuit]

sige_vic,
Фик прекрасен! Дочитала до конца Молодцы, что выбрали его )

[Atia]

Замечательно!!! Спасибо огромное автору - такой по уши влюбленный Майкрофт - это такой мой кинкище, что не передать. И спасибо переводчикам за то, что донесли до нас такую прелесть!

[meg aka moula]

sige_vic,
Страдаю, потому что сдуру полезла читать незаконченное.

[seamonkey]

Как оно прекрасно!
бездны смысла и глубина чувств: «Всегда с удовольствием» - мы купаемся в этом удовольствии, как приятно вместе с Майкрофтом Так сходить с ума.
сначала рот был изогнут в странноватой, но весьма радующей глаз улыбке, затем слегка приоткрылся — губы при этом казались пухлее и поблескивали; и, наконец, открылся полностью. - кусками хочется цитировать эту красоту.
И то, что Грег его читает, - не явно, но "психанул" - отчетливое подтверждение
Спасибо, спасибо!!

[n_a_u]

отличный перевод, классная история )))
читаю и понимаю: я знаю сюжет, а словосочетания, фразы незнакомые... когда посмотрела название на английском, дошло, что читала в оригинале

[azyaginsbur]

Большое спасибо за перевод!
Очень хочется продолжения

[Ю.С.Д.]

а намекните, когда продолжение?)

[sige_vic]

3.
Последующие дни Майкрофту так усиленно приходится испытывать свою силу воли, что его функционирование даже на элементарном, общебытовом уровне оказывается под угрозой.

Он ждет, пока Грег ему позвонит. Грег обещал позвонить сразу же, как только разберется с первой волной бумажной волокиты по своему делу. С тех пор прошла уже неделя, а телефон все молчит. Майкрофту, для того чтобы выяснить, как далеко уже зашло разбирательство, нужен всего один телефонный звонок. Причем необязательно даже звонить ему самому. Однако он себе в этом отказывает.

Отношение Майкрофта к власти могло сравниться только с его отношением к еде. Правда, вторая заняла центральное место в его жизни еще в раннем возрасте, с первой же отношения сложились значительно позже — понять, что власть привлекает его, Майкрофт сумел только на исходе отрочества. Причем особой ценностью для него обладала не обычная власть, а только происходившая из его возможности связать воедино то, что другим оказывалось не под силу.
Но если в зрелости Майкрофт научился большую часть времени обуздывать свой аппетит, то с тягой к тотальному контролю бороться ему почти не приходилось. Он делает это сейчас — и надеется, что оно того стоит. Конечно, он не позволял своим мечтам совсем уж срываться с цепи и воображать будущее, в котором Грег Лестрейд окажется неотъемлемой частью его жизни и оба они будут предаваться чудесным сентиментальным воспоминаниям о том, как у них все только начиналось.

Однако он не хотел ограничивать себя в фантазиях об этих разговорах. И ни в одном из вариантов таких воображаемых бесед он не мог бы сказать Грегу: «Мало того что я выведал о тебе, твоей личной жизни и карьере все, еще задолго до того, как ты стал обращаться ко мне по имени. Я и потом продолжил совать свой нос во все, с тобой связанное, и лишил тебя малейшей толики приватности на пути ко мне, отслеживая каждый твой шаг».
Ни одно воображение не в силах вобрать в себя положительный отклик Грега в ответ на подобное признание.
Но дело даже не в возможной реакции Грега. Макрофт мог сделать этот звонок и никогда не говорить о нем. Однако сама мысль о том, чтобы солгать Грегу, заставляет его хвататься за таблетки от несварения.

И он просто сидит и ждет, считая часы, внешне сохраняя невозмутимый вид, внутренне же сходя с ума от неуверенности и отчаянного нетерпения. А больше всего — от тоски. Не из-за боязни получить отказ или оказаться нежеланным — нет. Он тоскует по Грегу. Желание видеть его подчас становится таким сильным, что Майкрофт может, извинившись, встать и размять ноги даже посреди важного совещания. Ему приходится претерпевать это желание с помощью физических упражнений или озвучивать его, читая вслух всевозможные стихи и любовную лирику.

По природе своей в Майкрофте нет этого надрыва. Его темперамент лишь чуть недотягивает до определения «флегматичный», характером он опирается на рассудочность — причем мамулю бы, конечно, позабавило подобное преуменьшение. Раньше он никогда не испытывал столь сильной тяги к обществу другого человека, к самому человеку — это одновременно и ужасает его, и будоражит кровь. Хотя бы — хотя бы потому, что теперь контроль над ситуацией не находится всецело в его руках. Майкрофту больше не нужно отвергать себя. Есть человек, который обладает достаточной властью, чтобы его отвергнуть.

Все это продолжается ровно до тех пор, пока Грег не находит время ему позвонить.

Они разговаривают совершенно обыденно и ни на шаг не отступают от обсуждения времени и места встречи, в результате чего Майкрофту остается только гадать: можно ли это отнести к отчаянному стремлению встретиться уже наконец, отбросив за ненадобностью лишние разговоры? Или, наоборот, это свидетельство полного отсутствия интереса со стороны Грега? Но, к счастью, они договорились об ужине этим же вечером, так что на догадки у него просто не остается лишнего времени. Его умственные способности следует направить на другой вопрос — а именно, что надеть.

— Я нашел нам один неплохой ресторан, мне его старший инспектор посоветовал, — сообщает ему Грег, — а уж он должен знать, о чем речь. Не особо навороченный, но, я надеюсь, это ничего страшного. Кухня, говорят, высший класс, так что я решил, что это важнее.

Майкрофт превращается в саму уступчивость.

— Уверен, что мы замечательно проведем вечер. Форма одежды… неофициальная?

По тому как Грег сомневается с ответом, Майкрофт отлично понимает, как нечасто тот в обычной своей, повседневной жизни сталкивается с подобным вопросом.

— Честно говоря, не уверен. Я читал о нем только то, что было в интернете — мне он показался довольно милым и уютным. Да ты просто надень то, в чем тебе будет удобнее. Я точно не стану одеваться формально. Умру, если и после работы мне придется носить галстук, — с тяжелым вздохом говорит ему Грег.

Так что следующие два часа Майкрофт проводит с мыслью о том, что подразумевает Грег под неформальным стилем одежды. Он не хочет на его фоне выглядеть ни слишком разодетым, ни наоборот. Он хочет, чтобы они подходили друг другу — пусть даже мимолетно и искусственно.

Он замечает Грега на входе у ресторана сразу же, как только к нему подъезжает, но только при выходе из машины понимает, насколько был прав, когда запретил себе с предельной точностью рисовать образ Грега Лестрейда в неформальной одежде. В противном случае его мозг мог бы оказаться на долгие часы без доступа крови. Хотя резкий отток крови от мозга и полное пересыхание во рту весьма ощутимо грозят ему и сейчас.

На Греге надета ладно облегающая его бело-голубая рубашка в узкую полоску, с маленькими перламутровыми пуговицами. Весьма откровенно расстегнутый воротник и аккуратно подвернутые рукава говорят о попытке спастись от жары, которая даже сейчас, в полвосьмого вечера, остается чуть ли не удушающей. На шее висят какие-то безделушки из кожи: на двух тонких, переплетенных между собой шнурках поблескивает что-то серебряное, но Майкрофт слишком заворожен общим видом Грега, чтобы разглядеть, что именно.

Грег также облачен в синие брюки, подпоясанные ремнем из темно-коричневой кожи. Они похожи на джинсы, но не джинсы — и от этого только лучше смотрятся. Грег выглядит... на все сто. Несомненно привлекательно и очень, очень сексуально...

[sige_vic]

И в довершении всего — букет кружащих голову запахов, исходящий от него. Слабое подобие мозговой деятельности Майкрофта цепляется за эту мысль, отмечая, что этот дьявол все же нашел время перед их встречей принять душ и воспользоваться парфюмом, но трехдневную щетину оставил: он не стал бриться специально! Когда они пожимают друг другу руки, Грег притягивает его к себе поближе — это не вполне объятье, но несомненное сокращение дистанции. Он улыбается — и Майкрофт перестает чувствовать собственное лицо. Он надеется только, что улыбается в ответ, молясь, чтобы многолетний опыт общения с людьми не предал его в столь важный для него момент и позволил адекватно себя вести. Хотя особо рассчитывать на это не приходится: пока они стоят и ждут столик, Грег вдруг обрывает свой рассказ о ресторане, переводит взгляд на Майкрофта и резко изменившимся тоном, даже чуть хрипловато, спрашивает:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Майкрофт резко переводит взгляд с груди Лестрейда на его лицо, после чего приказывает себе растянуть губы в улыбке.

— Безусловно. Все хорошо, спасибо, — говорит он, и Грег кивает в ответ.

Затем они занимают столик — и вечер, подобно сюрреалистической красной дорожке, начинает раскатываться перед ногами Макрофта. В первую очередь, его несказанно радует сам ресторан. С годами ему все реже и реже удается поужинать там, где выше репутации и конфиденциальности заведения ценится его атмосфера и кухня. Это же место заслуживает самого лестного отзыва — даже не будь оно связано со столь знаменательным событием его жизни.

Температура в зале стоит идеальная; стены звукоизолированы, так что посетители могут слышать друг друга, даже разговаривая полушепотом. На потолке нет ни одной люстры, хотя весь зал залит ровным и мягким светом; и, наконец, в нем есть что-то такое, что французы называют «je ne sais quoi»: неуловимая атмосфера, не отвлекающая от наслаждения едой.

А еда здесь хороша.

Майкрофт кладет на колени вспотевшие ладони, когда Грег заговаривает о том, чтобы заказать что-то посущественней салата. Как же неосторожен этот глупец, когда отпускает рисковые замечания вроде: «Надо же иногда поесть как следует; мужчина должен выглядеть как мужчина».

Потом Грег наклоняется к Майкрофту и заговорщицким тоном сообщает:

— Знаешь, два года назад мне попалось одно дело о шантаже на Лондонской неделе мод, так там модели были, скажу я тебе, кожа да кости!

Лицо Грега так выразительно и находится так близко, что Майкрофт с трудом удерживается, чтобы не коснуться его. Грег же говорит дальше — и заканчивает мысль с легким отвращением и тревогой на лице:

— И модели-мужчины тоже. Они все тощие как палки. Это никому не идет.

В итоге Майкрофт съедает порцию барашка с тремя разными гарнирами и выпивает два полных бокала красного вина.

А затем они общаются, и где-то к середине их беседы Майкрофт снова, как уже не раз бывало в компании этого человека, понимает, что перестает чувствовать себя не в своей тарелке. Так было даже во время того телефонного разговора — стоило им начать беседу, как все его волнение куда-то отступало, будто его и не было вовсе. И это позволяет ему осознать гораздо более важную деталь, в тот самый момент, когда Грег, извинившись, выходит из-за стола и Майкрофт остается один.

Ахнув, он резко вбирает в себя воздух, словно до этого долго пробыл под водой, и осознание бьет его наотмашь. Он понимает, что вся эта тревожность, напряжение, ощущение, словно внутри него медленно вращается штопор, — все это он. Грег не имеет к этому никакого отношения — это все Майкрофт. Грег все это время был дружелюбным, спокойным, обаятельным. В это мгновение Майкрофт видит, что он возвращается к столику, и слишком зачарованно следит за каждым его движением — боже, какие бедра, — чтобы начать мысленно посыпать себе голову пеплом за то, что ему только что открылось: что он сам, уже в который раз, первопричина всех своих мытарств.

А еще ему кажется, что он и так уже достаточно наказан.

Они заказывают десерт — Майкрофт, значит, теперь ест еще и десерты. Им приносят по вазочке великолепного салата из фрутов — также по совету Грега, — и именно после этого совета Майкрофт задумывается над тем, насколько велики ставки. Грег Лестрейд может быть хорош для него. Прежде Майкрофт не встречал таких людей — он с трудом умудрялся подобрать тех, кто не был бы для него плох. Никаких иллюзий по поводу себя он не испытывает. Так, он хорошо понимает, что не самый… простой и легкий в общении человек. В свои сорок он делает все возможное, чтобы смириться с мыслью, что лучшее, на что он может рассчитывать, — это найти себе человека, который бы для него неплох и мог бы его терпеть. И пусть с ним тоже случались эти редкие моменты слабости, когда хороший алкоголь и время далеко за полночь играли с ним злую шутку, и он чувствовал слабое шипение и царапание того самого дикого зверя в его сердце, который не хочет… который все еще надеется на любовь

Но слишком долог и мучителен был процесс приручения этого зверя — как и попыток его умертвить, напоминал себе Майкрофт в те же самые ночные часы, непосредственно перед тем, как сознание его окончательно отключалось. Поэтому Майкрофт считает, что это оправданно — слегка нервничать из-за чувств, которые вызывает у него Грег Лестрейд. Ведь мало есть опасностей в мире, сравнимых по силе с надеждой, опирающейся на факты.
Майкрофт знает, как именно их разговор сворачивает к теме спонтанности. Сначала они смеются — Майкрофт смеется за последний час больше, чем за весь предыдущий месяц, — а потом Грег, отфыркиваясь, признается, все еще с улыбкой:

— Господи, как же это странно — слышать собственный смех.

Майкрофт невольно вздрагивает, слыша озвучивание его собственных мыслей. Но ответа от него все равно не требуется: Грег смотрит так, будто понимает все, о чем он думает.

— Угу, — просто кивает он в ответ.

Потом кто-то из них заговаривает о требованиях, которые предъявляет работа, другой добавляет, сколько времени на нее уходит, потом говорится еще несколько фраз на ту же тему — после чего Грег признается:

— У меня нет времени даже на то, чтобы скучать по спонтанности, не говоря уже о том, чтобы хоть раз ее проявить. Хотя раньше, в свои двадцать, я мог легко запрыгнуть на мотоцикл и умчать на нем, куда глаза глядят.

Он быстро трет глаза; Майкрофт же пользуется этим мгновением, чтобы, чуть прикрыв веки, представить Грега Лестрейда в его двадцать верхом на мотоцикле. Тот заговаривает снова — и голос его звучит здраво и рассудочно:

— Я не считаю, что снова должен себя вести, как двадцатилетний. Нет. Даже будь у меня такая возможность, я не стал бы лететь никуда, сломя голову. Просто… просто иногда было бы неплохо сесть и сказать себе: хочу посмотреть новый фильм — и взять и сходить в кино. А то последнее время я только и делаю, что торчу на работе, а потом возвращаюсь домой и сразу валюсь спать, лицом вниз... — Он с улыбкой смотрит на Майкрофта. — Прости. Знаю, что нарисовал сейчас унылый образ стереотипного копа из фильмов, но, увы, это чистая правда.

На середине его последней фразы Майкрофт поднимает руку в успокаивающем жесте.

— Прошу, не извиняйся, — говорит он. — Обо всем, что касается поглощенности работой, я знаю на основе своего богатого опыта. Мне еще повезло найти себе хорошую помощницу — если бы не она, мне было бы и половину своих границ не удержать.

Грег улыбается ему в ответ, только выражение его глаз, таких темных в свете свечей, остается совершенно серьезным.

— Да, иногда нужно, чтобы кто-то за тебя это делал.

Майрофт не в силах отвести взгляд от этих глаз и только согласно мычит в ответ — тут же пугаясь, что мычание в итоге выходит скорее мурлыканьем.

Он не знает точно, почему — от вина ли, от того, что этот обмен взглядами у них впервые затянулся на такое долгое время, или от того, что Грег ботинком задел его ногу и не отдернулся — но тут в его голове словно выстреливает что-то, смелое и безрассудное.

— Хочешь съездить в Брайтон? — спрашивает он.

Большие глаза напротив непонимающе моргают, и Грег переспрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

Майкрофт чувствует себя восьмилетним ребенком, который в первый раз планирует соскользнуть вниз по водяной трубе в аквапарке.

— Сегодня вечером, — начинает объяснять он. — У меня больше не запланировано никаких дел, сейчас только девять, и машина находится в полном моем распоряжении, так что... Я располагаю правом доступа к одному очень милому загородному поместью близ Брайтона, где бы мы могли остаться, если… — Майкрофт встает обеими ногами на свое метафорическое горло и в спешке извиняется: — Прошу прощения. Это было ужасно бестактно с моей стороны. Я лишь предположил, что, если твой вечер тоже не занят, мы могли бы поехать в Брайтон, выпить там немного — и вернуться. — Майкрофт хватается за свой стакан с водой, чтобы на скорости света промочить горло, и пытается закончить фразу: — Я не хотел намекать... Я бы никогда не стал...

— А мы можем поехать прямо сейчас? — прерывает его Грег, и как, как у того получается так обыденно говорить в ситуации, когда весь мир поставлен на карту? Майкрофту этого не понять. Он кивает в ответ, на всякий случай уточняя:

— Да, мы можем отправиться туда прямо сейчас.

Грег улыбается — и Майкрофт видит за этой улыбкой двадцатилетнего паренька на мотоцикле.

— Отличная идея, — говорит тот, — поехали. Я только расплачусь за ужин.

Майкрофт кивает ему, после чего, извинившись, уходит в туалет, где стоит целую минуту, просто разглядывая себя в зеркале. Он не узнает свои глаза. Вот нос ему знаком. Редкие волосы, родинка, высокий гладкий лоб, рот — который лишь с натяжкой можно назвать потаенно чувственным — это все его. А взгляд будто подменили. Другой человек смотрит на него из зеркала: настолько открыто, что это почти ранит, при этом остро и понимающе — и, о боже, ему остается только надеяться, что он не смотрит так на людей. У него появляется странное чувство, что последние двадцать лет он вообще ни разу не видел себя в зеркале.

Плеснув воду на пылающее лицо, он поворачивается и возвращается к их столику.

[sige_vic]

Примечание. Брюки и пояс - автор имела в виду вот эти:
i275.photobucket.com/albums/jj287/Ms_Wooster/RG...

[свет неба]

Оу, бесподобно!
Майкрофт здесь такой влюбленный, мнительный, переживающий, страдающий..
А Грегори наоборот такой свободный, умный, сексуальный, раскрепощенный...
Мне они такие нравятся
Жаль, что фик так скоро заканчивается... хотелось бы, что б это было полноценным макси, чтоб читать и читать...
Переводчикам отдельное Спасибо! Я вас Люблю!

[IrvinIS]

мм.. ура, прода!
Ох, только не переборщил бы автор с розовостью флаффа, все таки Майкрофт- суровая силища Правительства. бесконечно изображать кисейную барышню у него времени нет)

[seamonkey]

Какие они восхитительные, нет сил никаких...
Это уже даже "не по уши влюблен", это уже с макушкой.
И да, как человек меняется, когда смотрит на объект своей любви. И Майкрофт, который к себе так придирчив, которому так привычно "отвергать себя", не узнаёт свой взгляд в зеркале. Уверена, он еще прекраснее, когда они рядом.
Мы не знаем, что думает Грег, но он много смеется, и он вспоминает лучшие моменты своей жизни... Если бы Холмс еще мог анализировать, он бы понял, как всё для него замечательно))

[Melancholy_June]

Такой замечательный стиль написания. Даже не знаю кого благодарить за это автора или переводчиков. Или всех вместе.

Лейстред вел себя так, будто бы в мире нет ничего естественней этой беседы,

Я уже завидую Майкрофту а то я вечно чувствую, что навязываюсь людям.